Я протянула магу письмо, которое написала Аронику первому. По нашей с ним негласной договоренности все эти письма я сначала показывала Лису, в таких делах больше полагаясь на его опыт, мало ли — напишу что-то не так, потом не буду знать, как исправить. Лис прочел и удовлетворенно хмыкнул, в этот раз ничего не поменяв.

— И еще, — я улыбнулась. — Туилин жалуется на вас, говорит вы считаете ее маленькой для того чтобы красить волосы.

— Разве? — волшебник немного укоризненно взглянул на эльфийку, отчего та потупилась. — Насколько я помню, имелось в виду несколько другое... А краску я не против продать, только все осталось в лаборатории. Вот если ищущий распорядится нас туда пропустить. Клянусь всеми богами, Т`Йен мне действительно желательно забрать некоторые ингредиенты и записи. Девять дней прошло.

— Хорошо, — внезапно легко согласился эльф. — Если вы согласны пойти в лабораторию прямо сейчас.

— Согласен, — поспешил Лис, а Туилин даже немного подпрыгнула от радости.

В лаборатории ничего не изменилось за прошедшие дни. Лис нахмурился, осмотрел опрокинутые кресла и разбросанные перья и пошел к стене, во всю длину которой были встроены шкафчики. Туилин вертелась рядом, а ищущий в двух шагах от них.

Лис вытаскивал свои записи и книги, одну за другой, пролистывал, что-то бормотал себе под нос и выкладывал на стол. После записей очередь дошла до зелий. Учитель открыл дверцу шкафа и замер, уставившись на полки.

— Что-то не так? — беспокойно спросил Т`Йен.

— Скажите, ищущий, — меланхолично поинтересовался маг. — А советник Оли не заходил в тот день?

— Насколько мне известно — нет, — пораженно ответил эльф.

— Странно. Нет зелий, которые я приготовил для него.

Т`Йен отстранил учителя и в свою очередь уперся взглядом в полки, словно мог определить, чего здесь не хватает.

— А за зельями-то, — продолжил Лис. — За зельями-то он должен был прийти сам или прислать кого. В тот самый день.

— Советник Оли в тот день и уехал, я слышала, — вставила Туилин.

— Да, и мне интересно, когда он успел все забрать. Утром они еще были здесь.

— Если их забрал он, — вслух подумал сыщик.

— Но кому бы они еще могли понадобиться, сами-то посудите? Странно было бы душегубу их забирать-то, не из-за снадобий же он госпожу Ортано убил.

— Вы правы. Но охрана ничего мне не сказала...

— Кто-то же их забрал? Этих зелий штук пятьдесят флаконов было. Не по карманам же их вор рассовал? В чем-то нести надо было. Хотя, может быть, их забрали потом, после убийства?

— Исключено, — отмел такую возможность Т`Йен. — У дома выставлена охрана, а эльфам ясного князя я доверяю как самому себе. Если через лес есть возможность прокрасться незаметно, то в лабораторию мышь бы не проскочила.

— Я могу написать советнику, — немного подумав, предложил Лис. — Спрошу его к примеру... сошлюсь на плохую память, спрошу, не забыл ли я про лекарство для быстрого сращивания костей.

— Буду вам признателен, я тоже...

Но что — �тоже� сыщик нам не поведал. Пожадничал.

Это что получается — советник Оли здесь был? В голове возникла картина, надо сказать, бредовая — советник с ножом подходит к Элине... И главное — зачем? Не в отместку же за смерть дочери, тогда уж он меня бы убил и гораздо раньше, не ждал бы почти год. Лис тем временем достал флакон из зеленого мутного стекла и протянул Туилин:

— Вот маленькая госпожа, здесь хватит на два раза. Как пользоваться знаете?

— Намазать волосы, закрыть глаза и точно представить, какой цвет мне нужен, — отбарабанила девушка.

— Вижу, уже все знаете. И если хотите, чтобы оставшаяся часть не испортилась за год, нужно крепко притереть крышку.

— Зелье так долго может храниться? — поинтересовался сыщик.

— Тут не в зелье дело, — пояснил Лис. — А во флаконе. Он тоже заговоренный — не разобьется и ничего в нем не испортиться. Ему ни вода, ни огонь не страшен — все, что внутри не пострадает.

— Как удобно!

— Ну, а как же, — разговорился польщенный маг. — Вот лекарственные зелья как еще хранить-то? Это ж важно — чтобы не пропали. У меня тут с десяток таких стоит, на будущее.

— А нет таких зелий... — начала Туилин, но сразу замолчала.

— Каких же? — Лис склонил голову набок и усмехнулся.

— Ну, просто я слышала, что человеческие маги могут изменять внешность, как угодно.

— И зачем вам внешность изменять, девица? Вы и так милы, уж поверьте мне, старику. Мне врать незачем.

— Я не то чтобы... Просто брови немного изменить, нос чуть-чуть...

— Хотелось бы мне знать, на кого вы походить хотите?

— Ни на кого, — буркнула девушка, надувшись как мышь на крупу.

Лис, еще раз усмехнулся и начал собирать со стола свои записи и книги. Т`Йен тем временем стоял посреди комнаты, уставившись в одну точку.

— Вы идете с нами? — поинтересовалась я от двери.

Он вздрогнул, удивленно посмотрел на меня, словно впервые увидел, и ответил:

— Одно мгновение, моя госпожа.

Затем пересек комнату, подошел к камину и саблей начал ворошить золу. Мы переглянулись и двинулись к нему. Сыщик уже разгреб почти всю кучу, когда сабля вдруг глухо звякнула обо что-то. Т`Йен забрался в камин чуть ли не по пояс, вытащил на свет большую склянку из бесцветного, мутноватого стекла и не обращая внимания на грязь, протер ее рукавом. Мы окружили эльфа. Внутри склянки виднелся свернутый в трубочку лист бумаги, перевязанный тесемкой красного, синего, желтого и серого цветов.

Глава 5

�Уважаемая госпожа, как вы объясните появление этой вещи там, где ей быть не должно? Не думаю, что она прилетела на южную границу с попутным ветром. Надеюсь, встретиться с вами завтра на рассвете в беседке рядом с полем нарциссов и разобраться в этом вместе. Там нам никто не помешает, даю слово. Иначе разбираться будут другие.�

Утро отъезда выдалось ясным, нежно-кремовым, обласканным теплым, нехотя просыпающимся солнышком. Я в сопровождении свиты, двенадцати эльфов из охраны, отряда Рениэля из восьми воинов, и неразлучной парочки — собственно Рениэля и Таниэля, стояла на пригорке и слушала напутственную речь Юэлина, а из головы все не шло найденное вчера письмо.

Ищущий прочтя его, недоуменно воззрился на шнурок, не понимая, что все это значит. А мы вспомнили сразу.

— Круглое стеклышко госпожи Ортано! — первой отмерла Туилин.

— Да, это оно, — кивнул Лис. — Круглое стеклышко, как вы его называете.

— Простите, какое стеклышко? — не выдержал Т`Йен.

— На самом деле, это называется — лупа, — пояснила я. — Этот шнурок никакая не перевязь для письма. Он был привязан к креплению лупы, чтобы можно было носить ее на поясе.

Сыщик посмотрел на меня как на рептилию, которая вдруг выползла на камень, и с чувством продекламировала стихи собственного сочинения. Он явно ничего не понял.

— Лупа это круглое специально выгнутое стекло. Очень чистое, абсолютно прозрачное. В Рондане только недавно нашли секрет изготовления. Благодаря своей форме и чистоте оно увеличивает в несколько раз все предметы, на которые смотришь через него. Когда госпоже Ортано прислали, она всем показывала. Видели бы вы, какая страшная голова у стрекозы, если ее увеличить.

— Магия? И что, можно золотую монету увеличить?

— Нет, — я улыбнулась. — Это не на самом деле увеличивается, а только зрительно.

Эльф постоял немного, переваривая услышанное, но, в конечном счете, вычленил главное:

— Я понимаю, самого этого стеклышка здесь нет.

— Может осмотреть все еще раз? — предложил учитель.

— Нет, я все осматривал тщательно и камин тоже, про золу только не догадался. Такую вещь я бы запомнил. Вы говорите, она принадлежала вашей фрейлине?

— Совершенно верно. Она показывала ее всем. Правда я давно уже лупу у нее не видела.

— Я как-то попросила ее взять стеклышко, чтобы показать своим родным, — спотыкаясь, заговорила Туилин. — А она сказала, что его уже нет. Это было зимой.

Т`Йен вновь, как и в моем кабинете, прошелся пальцами по рукояти кинжала, словно лаская его и помедлив выдал:

— Как я выяснил, госпожа Ортано часто продавала вещи, которые ей присылали родные. В Иллеторе любят такие безделушки. Или она могла подарить...

Но кому фрейлина отдала лупу, никто из нас не знал. Странно было еще и то, что встретиться эльф ей предложил в беседке нарциссов. Традиционное место свиданий влюбленных, настолько традиционное, что больше оно ни для каких дел и не использовалось. Ощущение, что он ее этим предметом шантажировал, и таким образом добивался благосклонности. А самое интересное она ведь туда пошла, хотя их положение при дворе совсем неравноценное, значит, зацепило ее письмо. Есть о чем подумать. В письме утверждалось, что лупа каким-то образом попала на южную границу. Непонятно — ну попала и попала, что в этом такого? Элина продала эту несчастную стекляшку кому-то, он в свою очередь привез ее. Вот только кто же ее туда привез-то, и что в этом страшного? Зачем потребовалось убивать девушку? Шнурок нашли, а яснее ничего не стало.

Итак, Элина в утро убийства ходила на поле нарциссов, все сходится — сначала надо пройти по тропе колокольчиков, затем в лесу свернуть налево к беседке. Место уединенное, никого там обычно не бывает, тем более в четыре часа утра. И что интересно — после свидания она так нервничала, что есть не смогла. Значит, выяснила что-то очень опасное, по крайней мере, для нее самой. Что же это могло быть? Южная граница...

— Пусть дорога ваша будет быстрой и приятной.

Голос Юэлина вырвал меня из задумчивости. Все зашевелились, начали забираться на лошадей, повозки тяжело разворачивались, выезжая на дорогу. Я подошла на прощание к главе и брату Даэлина.

— Те два бочонка, что темнее других, — тихо проинформировал князь.

— Надеюсь, вы не задержитесь на границе дольше, чем это нужно, — добавил Юэлин. — Мы беспокоимся о вас.

Я склонила голову в знак благодарности. Он, конечно, беспокоится без лукавства, но вспоминая его фразу, что меня могут украсть �а в лучшем случае убить� поневоле удивляешься приоритетам. И неуютно становится — как бы в случае возможного похищения меня не зарезала моя же охрана, кто знает, какой у них приказ. Совершенно нелепая мысль, особенно сегодня, когда такое солнышко, шумят листвой деревья и поют птицы. Кажется, я нажила себе здесь паранойю.

На границе между восточным и западным городом нас встретили сорок хорошо вооруженных, ярко разодетых всадников. Двадцать молодых эльфов, отправляющихся в Рондан на обучение и к каждому по наставнику. Только на таких условиях родные согласились отправить своих чад. К середине дня, когда мы уже несколько часов ехали через лес, глядя на этих оболтусов, я решила — может и правильно, одних их оставлять не следует.

Кавалькада далеко растянулась на неширокой дороге, окруженной со всех сторон густым лесом. Первыми ехали эльфы из охраны, за ними мое высочество. Слева от меня, на правах верного рыцаря — Эдемир Гени, справа — Рениэль. Таниэль и Лис примкнули к свите, в которую уже просочились молодые эльфы. Их наставники держались чуть позади. Замыкали воины Рениэля и повозки с провиантом и личными вещами. Внушительный получился отряд.

— Вы сегодня сияете, как утренняя роза, моя Прекрасная дама.

Эдемир постарался произнести это почтительно и непринужденно. С почтительностью вышло, с непринужденностью — не очень. Щеки у него заалели, и он уткнулся взглядом между ушей своей лошади, будто там внезапно расцвела эта сама роза. Рениэль насмешливо и в то же время одобрительно посмотрел на него.

— Слишком много улыбаюсь?

— Вам идет улыбка.

А настроение у меня... И вправду улучшалось. Словно с каждым шагом отделявшим нас от Иллетора сползала с плеч тяжелая ноша, как старая, подбитая потертым мехом мантия. Хотелось пустить лошадь вскачь и унестись далеко, далеко, не оглядываясь. Жаль, окружающие мой порыв не оценят.

— Отрадно видеть, что вас так радует будущая встреча с... вашим батюшкой. — вступил в разговор Рениэль.

А он то в отличие от многих прекрасно знает, куда я еду. Странно, вначале ведь был решительно против нашего брака. Даэлина отговаривал. Или это опять сарказм, завуалированный под похвалу? С него станется.

— Господин Гени! Уделите нам минуту внимания, — раздался голос Мариэль.

Фрейлины при этом перешептывались и хихикали. Опять какую-то проказу замышляют. Эдемир вздохнул, как преступник, отправляемый на эшафот, и направился к девушкам.

Я повернулась к князю:

— Вас так радует моя встреча с Даэлином? Я помню, вы были против свадьбы.

— Могу же я переменить мнение.

— Вы? Рениэль, я вас неплохо знаю, скорее небо на землю рухнет, чем вас кто-либо переубедит.

— Вы так уверены, что в действительности меня знаете? Да, я считаю, что союз с людьми, на определенных, разумеется, условиях, может быть полезен дому.

— И ради этого даже возможен брак между эльфом и человеком? — не сдержалась я от ехидства.

Рениэль задумчиво на меня посмотрел, но все же соизволил ответить:

— Нет, между эльфом и человеком невозможен. Но вы, к счастью, не человек.

Я замолчала, во все глаза уставившись на князя, и пытаясь привести мысли в порядок.

— А кто же я, по-вашему?

— Маг, — веско сказал эльф.

И тут стало понятно — спорить бесполезно. Он сидел в седле, небрежно опустив поводья, развернув плечи и спокойно глядя прямо перед собой. Солнце играло в белых, словно высеребренных волосах, заплетенных в толстую косу, и вид у него был не просто уверенный — непрошибаемый.

— Вы считаете, то, что я могу колдовать, а другие люди не могут, делает меня лучше их?

— Нет, — усмехнулся он — Это делает вас не человеком.

— Вы ошибаетесь.

— Не думаю. Вы никогда не задавали себе вопрос — почему Природа Мать не оделила всех людей магией? Только малую их часть? Вы ведь знаете — все эльфы могут призывать изначальную силу.

Это правда. Колдовать могут все эльфы. Правда так же, что в отличие от человеческих магов, у которых сила примерно равна, а различается только опыт и талант, у �детей Матери Природы� она очень разнится. Простой эльф может поколдовать над своим полем и садом — урожай у него будет хороший, но не более того. Эльфы благородных фамилий — могут сделать так, чтобы сады и огороды давали по четыре урожая в год. На этом собственно держится благополучие всех эльфийских земель. В Рондане вон, несмотря на наличие магов, иногда случаются неурожаи. Самые сильные — высокие рода. Они могут �договариваться� не только с растениями, но и с животными. И только с неживой материей они не совладают. Ни один из них не сможет разрушить скалу, поднять бурю и переместиться за секунду на сто верст.

— И почему же?

— Потому что люди недостойны ее милости. Я немало наблюдал за ними на границе, и могу уверенно сказать — большинство за золотой продадут собственного короля. За два золотых и самого главу Дома. В них нет ни благородства, ни верности. А дамы...