Недоучка

-Вы слишком много болтаете не по делу, мистер Криви, — оборвал его Снейп. — Это может выйти вам боком. Отдайте мне камеру и ступайте, пока я не снял баллы с вашего факультета и не поднял вопрос о наказании с вашим деканом.

Криви всхлипнул, но только крепче прижал к себе подарок отца. Снейп едва заметно поморщился:

-Акцио колдокамера. Пять баллов с Гриффиндора.

Первокурсник развернулся и опрометью бросился прочь, глотая слёзы.

-Вы тоже свободны, Драко, — проронил профессор. — А вас, мистер Поттер, я попрошу остаться.

Меня обсыпало мурашками. Что ещё успело случиться?

-Вижу, благоразумия вам хватило ненадолго. Жажда быть в центре внимания победила? Известность кружит вам голову?

-Это случайно вышло. Мы с Драко разговаривали, и тут этот Криви с камерой... Я попросил Драко не впутывать меня в его разборки, но он не захотел.

-В прошлом учебном году вам ничто не мешало разворачиваться и уходить. Что поменялось в этом году?

-Простите, профессор, — я опустил глаза. — Вы правы.

-Отрадно слышать, — сухо ответил он. — Возможно, в вашей черепной коробке ещё сохранились какие-то остатки мозга. Рекомендую пользоваться ими по назначению почаще, а не от случая к случаю.

-Я понял, профессор Снейп.

Он ещё помолчал немного, потом рявкнул "Ступайте!" и ушелестел куда-то своей мантией. Я перевёл дух. Надо же на ровном месте так вляпаться!

Не знаю, что произошло, но наутро Криви снова бегал с камерой. Правда, вёл себя смирно, к людям не приставал, а от меня и вовсе шарахнулся. Удовлетворить любопытство мне помогла Гермиона, изловившая меня у Большого зала, когда я выходил с обеда.

У этой личинки паппараци, оказывается, хватило духу пожаловаться самой МакГонагалл. Та, охваченная праведным негодованием, вызвала Снейпа и потребовала вернуть ребёнку имущество, поскольку в уставе Хогвартса прямого запрета на колдокамеры нет, и в перечне запрещённых к провозу предметов они тоже не упоминаются. Снейп отказался. Слово за слово, оба пошли на принцип и упёрлись рогом. В итоге в конфликт пришлось вмешаться директору. Камеру Криви вернули, но с условием никого без спросу не фотографировать: ни людей, ни привидений, ни волшебных тварей, вести себя тихо, никуда не лезть и вообще поменьше привлекать к себе внимание.

-Представляю, что будет, если он решит сфотографировать кентавра, — задумчиво сказал я.

Гермиона хихикнула и продолжила делиться сплетнями из факультетской гостиной. Вчера Гриффиндор лихорадило по другому поводу, а именно из-за дикой выходки братьев Уизли. Их сумасшедший полёт попал в газеты, в том числе магловские, машину еле поймали где-то на просторах Уэльса, куда их неизвестно как занесло. Братья ответить на этот вопрос не смогли, поскольку гениальный план догнать Хогвартс-Экспресс провалился из-за разницы в скорости между автомобилем (пусть даже летающим) и поездом, а сами они заблудились практически сразу. В итоге машину кое-как посадили и немедленно конфисковали, школьников отправили в Хогвартс, со случайными свидетелями разбираются специалисты из Министерства, а отцу семейства грозит разбирательство, крупный штраф и чуть ли не увольнение, поскольку он сам уличён ровно в том, против чего его отдел борется, а именно незаконном использовании заколдованных магловских механизмов. Матриарх Уизли с утра, пока я был с Флитвиком в Лондоне, прислала пачку громовещателей ("это такие кричащие письма, Гарри"), Снейп, как всегда, настаивал на исключении, но МакГонагалл в итоге ограничилась отработками и даже не выгнала близнецов из команды по квиддичу, поскольку таких игроков ещё пойди найди, а кубок-то хочется...

Я немножко подержался за голову и риторически вопросил, какого чёрта взрослые педагоги устраивают свои разборки при детях, а участие в дурацкой игре амнистирует даже самых злокозненных нарушителей, что делает дисциплинарные взыскания абсолютно бесполезными.

-Ну, они взрослые, им виднее, — неуверенно ответила Гермиона. — А ты как? Разобрались, что у тебя случилось?

-Пока разбираются, — туманно ответил я. — Кстати, спасибо, что отправила письмо, меня как раз Флитвик и забрал с вокзала.

-А я говорила! — торжествующе сказала она. — Тебя из-за этого дела вчера на занятиях не было?

-Ну... да... — неуверенно ответил я и по наитию добавил: — только меня очень просили ни с кем эту тему не обсуждать. Тайна следствия.

Гермиона, хоть и изнывала от любопытства, важно покивала. Ипостась хорошей девочки оказалась сильнее желания сунуть нос в мои секреты.

Первый же урок по ЗОТИ раз и навсегда утвердил меня в мысли, кто же будет моим любимым школьным учителем.

Конечно же, он!

Несравненный!

Великолепный!

Неотразимый!

Гилдерой Локхарт!

Сперва, когда он задал тесты по своим книгам, я не понял всей глубины его замысла. Бесконечные самовосхваления заставили меня подозревать кое-что.

Но когда он выпустил пикси...

Всё встало на свои места.

Чёрт знает, когда в этом мире изобретут интернет. Я и про свой мир не знаю точных дат. Но перед нами стоял взрослый, откормленный, нахальный форумный тролль, чрезвычайно уверенный в собственной безнаказанности. Последующие уроки, когда он заставлял учеников изображать сценки из своих книг, только утвердили меня в этой мысли. А уж когда он взялся давать советы остальным преподавателям... Причём делать это Гилдерой предпочитал максимально публично — на уроках, за едой, посреди толпы в коридоре, а говорил он очень громко и демонстративно.

Я полюбил его сразу и навсегда. Я ловил каждое слово этого златокудрого гения, с трудом сохраняя постное выражение лица, когда он, например, на уроках травовологии рекомендовал профессору Спраут кормить юных мандрагор молоком единорогов из бутылочки, а кусачей плотоядной ромашке давать молодые побеги дуба "поточить зубки".

Профессору астрономии он посоветовал "обратить свой взор с небес на землю, где горят гораздо более яркие звёзды". Снейпу предложил "чаще улыбаться и принимать ванны с умиротворяющей пеной", потому что "от отсутствия улыбок портится цвет лица". Снейп прошипел что-то вроде "от яда цвет лица портится ещё сильнее, запомните" и сбежал с обеда, чем немедленно записал себя в любимые объекты троллинга... Один только Флитвик, как мне показалось, сразу раскусил нового преподавателя и в ответ на совет по модификации какого-то заклинания очень вежливо ответил что-то вроде "благодарю вас, коллега, я непременно обдумаю ваши рекомендации", и тролль отстал.

Ласковое слово и дружеский совет Локхарт находил для каждого. На уроках творилось чёрт знает что. Ученики, оказавшиеся заложниками ситуации и не имевшие ни малейшей возможности понять, что на самом деле тут происходит, покорно изображали то крестьян, то оборотней, то ведьм, а белозубый профессор героически то спасал, то побеждал их, не забывая принимать максимально фотогеничные позы.

Я от участия в сценках отказался сразу и наотрез. Сказал, что поражён его великолепностью и хочу со стороны во всей полноте наблюдать сияние его чистого гения. Он разрешил.

Колин Криви влюбился в Локхарта самозабвенно. Это был единственный человек в замке, который разрешал себя фотографировать везде и в любом виде. Но при этом не забывал изводить несчастного первокурсника бесконечными придирками к недостаточной выдержке, дрожащим рукам и неумению выбрать ракурс, в котором роскошная мускулатура профессора выглядит наиболее эффектно. Бедный ребёнок, не понимая, что его, вообще-то, едят, изо всех сил старался соответствовать высочайшим требованиям своего кумира, который, увы, никогда не был им достаточно доволен.

К сожалению, даже наш факультет умников оказался ослеплён фальшивым блеском этого бриллианта от педагогики. Филиус ухмылялся в бороду и ждал, когда мы решим эту простенькую задачку самостоятельно. Я же вовсе не собирался признаваться так скоро. На моей стороне был долгий жизненный опыт и активная виртуальная жизнь, оставившая немало шрамов после сетевых схваток. Они же были всего лишь детьми, которым вместо приличного преподавателя подсунули крашеное чучело. Локхарт и Снейп казались великолепным образчиком классической пары антагонистов: с одной стороны — угрюмый мизантроп, язва и гений, известный нарочито небрежным внешним видом, пренебрегающий телесным в угоду духовному, с другой — вечно фонтанирующий счастьем нарцисс, ухоженный и разодетый, за влюблённостью в собственную персону скрывающий внутреннюю пустоту.

Между прочим, кто считает Снейпа неряхой, пусть посмотрит на ярчайшую белизну его воротничков и манжет. А потом подумает, сможет ли сам похвастаться такой же. Я, например, не могу.

Шло время, но никаких новостей про домовика не поступало. Я долго думал, стоит ли мне лезть в это дело, но решил, что да, стоит. В конце концов, пострадали мои родные. А мне ещё жить с ними.

Профессор Флитвик на прямой вопрос ответил очень уклончиво. Мол, домовик больше меня не побеспокоит, с Дурслями всё в порядке, всех расколдовали, и они даже не знают, что были заколдованы. А строжайшая секретность вызвана тем, что никаких чар — ни защитных, ни хотя бы следящих — на доме Дурслей обнаружено не было. И всех очень интересует, кто мог их снять — домовик, что очень маловероятно, или пославший его маг, что ещё невероятнее, поскольку чары накладывались самим Дамблдором.

-Или чар вовсе не было, — брякнул я.

Флитвик посмотрел на меня странно, но никак не прокомментировал. Зато рассказал, что не зря сдал эту историю Министерству: к расследованию подключился Отдел Тайн, который чрезвычайно заинтересовался и необычным домовиком, и подозрительно нестойкими защитными чарами.

В общем, меня со всех сторон окружили заботой и защитой, можно было расслабиться и спать спокойно.

Игуане очень понравился замок. Особенно она полюбила, когда я в свободное от уроков время сажал её на плечо и отправлялся бродить по бесконечным коридорам Хогвартса. Главной проблемой было не пересечься с извилистыми маршрутами профессора Снейпа. Клио питала к нему неизъяснимую приязнь. Она чуяла его задолго до того, как зельевар появлялся из-за поворота, стремглав сбегала на пол и отправлялась любить своего профессора. Иногда я успевал поймать её, но чаще — нет, и тогда мы вдвоём — я и ящерица — удостаивались гневной отповеди Снейпа. Меня он звал недоумком и болваном, её — на вы и исключительно вежливо. После всё временно возвращалось на круги своя — до следующей встречи.

На мой взгляд, влюблённая игуана развлекала профессора чрезвычайно. Ну не верю я, что он не смог отвадить от себя приставучую ящерицу!

Меня очень волновало, что в Хогвартсе холодно. Игуаны — холоднокровные, от слишком низких температур они могут заболеть и даже умереть. В террариуме Клио чувствовала себя прекрасно, но во время прогулок пришлось что-то решать с обогревом. Всевозможные ошейники, зачарованные кольца и прочие амулеты она носить не соглашалась и сдирала, едва мне удавалось их на неё нацепить. Флитвик показал мне согревающие чары, но у меня они пока держались не более пяти минут. Приходилось постоянно просить старост о помощи. Подозреваю, я им смертельно надоел со своими просьбами, но Клио была такой милой и так всем нравилась, что меня пока терпели.

В середине октября меня нашла заплаканная Гермиона и пожаловалась, что нигде нет её кота.

-Я боюсь, что Рон с ним что-нибудь сделал. Он терпеть не может Косолапа, потому что котик всё время охотится за его крысой.

-Не переживай, — успокоил я её, — всё с твоим котом в порядке. Он подружился с Клио и дрыхнет с ней в обнимку в нашей гостиной. А Рону передай, что никакой кот в зачарованную клетку не пролезет, пусть не переживает.

-У него нет клетки, — Гермиона, услышав, что кот жив, повеселела. — Короста у него просто так живёт.

-Ну, тогда сам дурак. В замке полно кошек. Да крыса и сама может сбежать!

-Фамилиары не сбегают, — возразила она.

-Да? А что, по-твоему, постоянно делает Клио?

Мы посмеялись.

-Рон на тебя обижен, кстати, — сообщила она.

-За что? — изумился я, потому что за всё время после встречи на вокзале общался с шестым Уизли ровно ноль раз.

-Он считает, что ты его подставил, отказавшись лететь на машине. Вот если бы ты полетел, то тебе бы всё простили и никого не наказали.

-Я ему сразу сказал, что не советую лететь. Если он поступил по-своему, то кто ему доктор?

Она развела руками:

-Это же Рон... А его сестра по тебе фанатеет и очень расстраивается, что ты на другом факультете.

-Ужас какой, — я содрогнулся. — Мало мне Криви было...

-Криви она предложила галеон за твою фотографию.

-Откуда у неё деньги? Ты же сама говорила, что они очень бедные.

-Откуда мне знать? Может, родители подарили на поступление, Рон вечно жалуется, что Джинни в семье балуют больше всех. Так что будь осторожен.

-Думаешь, жажда наживы перебьёт Колину инстинкт самосохранения? У него же мигом отберут камеру, если он только попробует меня сфотографировать.

-Кто знает? Люди иногда совершают странные поступки... Я пойду, Гарри, у меня ещё эссе по гербологии. Передай Косолапу, что я по нему скучаю.

-Непременно.

Рыже-зелёный клубок перед камином при моём появлении зашевелился, и в гуще меха приоткрылась щёлочка жёлтого кошачьего глаза.

-Привет, Косолап. Хозяйка твоя обыскалась тебя, а ты тут с Клио бока пролёживаешь. Велела передать, что скучает.

Кот зевнул, продемонстрировав две пары идеально белых клыков.

-Колбасу будешь?

Он потянулся всем телом, вытянув толстенные лапы и чуть не сбросив игуану, свернулся ещё более тугим клубком и снова погрузился в сон.

-Ну и фиг с тобой.

Я сбегал за учебником по трансфигурации и вернулся в гостиную.

Что может быть более умиротворяющим, чем спящий у камина кот?

Разве что спящая в коте игуана.

Тридцать первого октября я проснулся утром от того, что у меня болит голова. Тупая давящая боль поднималась от затылка, охватывала голову стальным обручем и раскалённым гвоздём вгрызалась в лоб, прямо под знаменитый шрам. Прошлогодний Хэллоуин меня кое-чему научил, поэтому я не стал экспериментировать с таблетками, а сразу пошёл сдаваться мадам Помфри. Она минуты две сосредоточенно водила вокруг меня палочкой, потом нахмурилась и велела оставаться в Больничном крыле.

-Я передам преподавателям, что вы заболели, мистер Поттер. Не стоит вам сегодня напрягаться. Вот, выпейте. Это очень хорошее болеутоляющее. Вы сейчас немного поспите, а потом я на вас посмотрю. Если всё будет хорошо, то сможете вечером попраздновать с друзьями, хотя я рекомендую вам провести ночь здесь. Такие сильные головные боли в вашем возрасте — не норма. Часто они у вас бывают?

-Очень редко, — ответил я, вспомнив прошлогодний Хэллоуин.

-Ложитесь вот сюда. Я сейчас поставлю ширму, и никто вас не побеспокоит.

Зелье действительно приглушило боль и усыпило меня. Я проспал почти до обеда, а проснулся с гудящей головой, совершенно мокрый от пота. Мадам Помфри помогла мне привести себя в порядок, попыталась накормить обедом, который я едва ковырнул, споила мне очередное гадкое зелье и велела отдыхать дальше. Я уснул — и проспал до самого утра, когда выяснилось, что я опять пропустив всё веселье.