Недоучка

-У меня стресс, — противным голосом проблеял я — чисто из подросткового чувства противоречия желая позлить профессор. — И посттравматический синдром. А ещё... — я хотел сказать "воспаление сапога и разрыв портянки", но заткнулся на полуслове, осенённый внезапной мыслью: я не знаю, как на английском портянки! — И вообще, я в герои не просился. Можете отчислить меня из их рядов по медицинским показаниям.

Профессор выпрямился, глядя на меня странным изучающим взглядом.

-Я понять не могу, — сказал он наконец, — вы прикидываетесь немощным и безобидным, чтобы ввести в заблуждение своих многочисленных врагов и потенциальных противников, или считаете, что это весёлая шутка?

-У меня нет врагов, — автоматически ответил я. — А все те тиражируемые в прессе негодяи, жадущие моей смерти, — это враги канонного Поттера из легенд времён Первой Магической. А с террористами должны бороться спецслужбы, а не дети, что бы там про них великие светлые волшебники ни шептали.

-Какая очаровательная наивность! — смутно знакомый, хорошо поставленный голос вплёлся в нашу беседу с изяществом мизерикорда, одним взмахом обрывающего нить ставшей в тягость жизни. — Политической фигуре первой величины, которую из вас сделал Дамблдор, не удастся отсидеться за спинами авроров и домохозяек. Если вы не придёте на войну, то война придёт к вам в дом и возьмёт своё. Такова жизнь. Добро пожаловать в мой дом, мистер Поттер. Драко очень ждал вашего визита.

Еле слышно зашуршала мантия, и за правым плечом Снейпа возникла фигура хозяина дома. Холёный длинноволосый блондин классической красоты имел вид человека, с рождения уверенного в своей непогрешимости и исключительности, но при этом старательно поддерживал на лице дружелюбное выражение. Прежде мне довелось увидеть его всего один раз — зимой, когда Драко попался василиску, — и я отметил, что сейчас Люциус выглядит гораздо лучше.

-Здравствуйте, лорд Малфой, — обречённо сказал я, понимая, что светлые, тёмные, тёмно-серые или фиолетовые в крапинку, местные политические силы приложат все усилия для того, чтобы втянуть меня в свою игру. Я не отличаюсь особым умом и сообразительностью, гениальностью в магических науках или какой-то иной одарённостью. Статусная цацка, которую хотят иметь при себе, чтобы дразнить всех, кому она не досталась, — вот кем я ощущал себя под пристальным взглядом Малфоя-старшего.

-Мистер Поттер исключительно благонадёжен и до неприличия законопослушен, но при этом постоянно влипает в неприятности, — проинформировал Снейп. — Очень рад, что теперь он — твоя головная боль, Люциус, по краней мере до конца каникул. А я умываю руки.

-Я ничего не делал! — обиженно сказал я. — Дамблдор сам ко мне пришёл. И василиск сам приполз. И, если уж на то пошло, МакГонагалл перед первым курсом тоже сама ко мне пришла, а я тогда понятия не имел, что вы вообще существуете!

-Именно это я и имел в виду, — саркастично ответил профессор. — Вы — ходячий катализатор для всякого рода хаотических процессов, преимущественно с негативным эффектом, если вы понимаете, о чём я.

-Понимаю, — буркнул я. — Я даже знаю, что такое энтропия. И что она всё время увеличивается. И три закона термодинамики тоже знаю. И причём тут желание Дамблдора непременно запихнуть меня на борьбу с абстрактным злом?

-Дамблдор — не единственный участник бывших и грядущих процессов перестройки магического сообщества Британии, — вставил Малфой. — Самый упрямый, я бы даже сказал, упёртый, категоричный в суждениях и крайне негибкий. Нам необходима молодёжь со свежим взглядом, ясными мыслями и открытым сердцем, благовоспитанная и чтящая традиции. Только тогда мы сумеем противостоять засилью магглолюбцев и выживших из ума стариков, ничего не видящих дальше своего кресла и меню завтрашнего обеда.

Ну вот, пошли политические лозунги... Я, конечно, понимал, что не из одного только человеколюбия Малфой решил дать приют беглому герою, да и Драко говорил, что у его отца ко мне свой интерес, но чтобы вот так, в лоб, можно сказать, с порога начинать вербовку? Наверное, у Люциуса политическая пропаганда — это рефлекс, как у профессора — привычка язвить в любой ситуации. И кто тут ещё будет рассуждать о ригидности мышления?

-Полагаю, я тут больше не нужен, — прохладно сказал профессор, взмахом палочки уничтожая нагревшийся компресс. — Рекомендую не заставлять Поттера выбирать политическую сторону прямо сейчас, Люц. Как видишь, он несколько скорбен головой и может быть неадекватен. Поттер, я свяжусь с вами позже и сообщу, как и когда вы сможете увидеться со своим фамилиаром.

Кивнув на прощание, Снейп отступил на пару шагов и аппарировал.

Мы с Малфоем остались наедние.

Оценив обречённость в моём взгляде и общую непарадность атмосферы, Люциус благородно не стал задавать никаких вопросов, устраивать торжественную церемонию знакомства и даже Драко не позвал, а перепоручил меня вызванному домашнему эльфу, велев тому позаботиться о моей персоне со всем тщанием, и сообщил, что будет ждать меня в малой гостиной через час, если, конечно, к тому времени я буду себя сносно чувствовать. Кисейной барышней мне быть очень не нравилось, так что для себя я решил, что ни за что не пропущу встречу с хозяином, даже если меня на неё придётся нести!

Мы сидели в мягких креслах, в полном молчании, в безупречной английской гостиной, выдержанной в синих и голубых тонах. Удивительно, что не в зелёных, впрочем, откуда мне знать, может, у них тут все цвета радуги в интерьерах обыграны, домище-то вон какой здоровенный. Даже не домище — имение.

Мэнор.

А его глава сидит сейчас напротив меня, в безупречном домашнем костюме, подобающем английскому аристократу, между нами крохотный столик, безупречно накрытый к чаю, классический английский файф-о-клок, не к чему придраться.

И вся эта выхолощенная безупречность выглядит донельзя естественно, и в то же время я прекрасно вижу, что безупречный Люциус Малфой безумно нервничает.

Драко в гостиную не пустили. Лорд Малфой вежливо попросил оставить его, лорда, со мной наедине. Малфой-младший обиделся:

-У тебя появились от меня секреты?! Ты мне не доверяешь? Мне?!

-О, я не сомневаюсь, что позже мистер Поттер расскажет тебе всё, что посчитает нужным, но некоторые разговоры следует вести наедине.

Я был благордарен мистеру Малфою за эту приватность, но понятия не имел, как распорядиться предоставленными возможностями. Не чай же он меня пить позвал, в самом деле! Хотя чаю хотелось: не очень мой сегодняшний день изобиловал приёмами пищи. Но накрытый столик выглядел скорее данью традициям, чем реальным приглашением угоститься, поэтому я не решался даже прикосунться к чашке, наполненной услужливым эльфом, которого хозяин тот час же отослал прочь.

-Вы можете не беспокоиться за свою безопасность, принимая еду в моём доме, мистер Поттер, — заметил лорд Малфой. — Еда не содержит ни ядов, ни зелий, она свежая и приготовлена из превосходных продуктов.

-Я вовсе не хотел выказать вам недоверие, лорд Малфой, — как мог учтиво сказал я, чувствуя себя деревенщиной на королевском приёме. — Просто всё это — я обвёл рукой гостиную — выглядит настолько идеальной экспозицией, будто декорации в театре или кино подготовлены к следующей сцене. Неловко её нарушать.

-Я не буду спрашивать, что такое кино, — усмехнулся Малфой и первым поднял чашку с чаем. — Насколько мне известно, это чрезвычайно модный у маглов вид изобразительного искусства.

-Уже даже не изобразительного, его давно отдельным видом считают, впрочем, это неважно. Я думаю, вы меня пригласили не для разговоров об искусстве. Драко неоднократно мне говорил, что вы заинтересованы во мне, но я, признаюсь, каждый раз терялся, почему. Мы же, как бы это поделикатнее выразиться... считается, что мы принадлежим разным сторонам. Правда, я еще не разобрался, чего именно это стороны, и где среди них мне место. Пока что склоняюсь к мысли, что вообще в любом месте, где их нет. Не люблю войны.

-Войны любить не принято, — Малфой поставил чашку и чрезвычайно изящно взял с тарелочки крохотный, на один укус, бутерброд. Я последовал его примеру, чтобы не обижать хозяина излишним недоверием, раз уж он так воспринял мою неловкость. — Зато это крайне удобный инструмент решения проблем, причём любой из противовоборствующих сторон, независимо от их количества. При любом исходе победившая сторона будет признана добром, а все проигравшие, соответственно, — злом.

-Историю пишут победители, — кивнул я, хотя не помнил, кому принадлежит эта избитая цитата.

-А вы — интересный собеседник, мистер Поттер, — Люциус снова глотнул чая и крайне изящно откинулся на спинку кресла — так, чтобы его идеальная осанка осталась такой же идеальной. Я испытал невольный приступ зависти, вспомнив, как сам корчился за компьютером, какое бы удобное кресло ни согревало мою задницу.

-Драко сказал, что вы хотели побеседовать со мной, но так и не озвучил причину вашего интереса.

-Я запланировал беседу с вами сразу же после досадного случая на вокзале, но, пока вы в школе, организовать нашу встречу было крайне затруднительно. К сожалению, иногда на пути наших планов встают совершенно непреодолимые обстоятельства. Я имею в виду инцидент с василиском, из-за которого вы не смогли навестить нас в Рождество.

Инцидент, надо же. Трудно ожидать такой утончённой вежливости от человека, едва не потерявшего единственного сына из-за попустительства директора школы.

-Драко отзывается о вас как о достаточно способном молодом человеке.

О да. Даже удивительно для умеренно молодого человека слегка за тридцать, которого я ещё помню. Я им был когда-то, невероятно давно, и очень не отказался бы вновь увидеть его утром в зеркале. Даже если мне придётся немедленно этого самого человека побрить.

-Я склонен ему верить, несмотря на то, что вы учитесь на разных факультетах, и он не имеет возможности пристально наблюдать за вашими успехами или неудачами. То, что шляпа распределила вас в Равенкло, несомненно, говорит в вашу пользу, однако история хранит немало свидетельств того, что факультет воронов — это ещё не гарантия высокого интеллекта. Гилдерой Локхарт тоже когда-то окончил Равенкло, но ума ему это не прибавило.

-Вынужден с вами не согласиться, мистер Малфой, — я подавил смешок. — Мистер Локхарт в некотором роде чрезвычайно одарён, хотя, конечно, к защите от тёмных искусств это не имеет никакого отношения.

-Возможно. Искусство болтать чушь с серьёзным видом — тоже в некотором роде талант. Но я полагаю, вы достаточно умны, чтобы понимать, что сами по себе интересуете меня ровно в той же степени, как любой школьник, обучающийся рядом с моим сыном. Пока вы не представляете угрозу для него и не сулите выгоды, вас для меня не существует.

-Зато игнорировать существование Мальчика-который-выжил вы не можете, верно?

-Именно, — Малфой едва заметно растянул губы в вежливой улыбке, но глаза его оставались холодными. — Вы, мистер Поттер, весьма заметная политическая фигура. Я бы сказал, знаковая, и малый возраст пусть вас не смущает. Более того, я уверен, что даже после вашей смерти, случись с нами такое несчастье, вы не перестанете влиять на политическую жизнь Магической Британии.

-Скорее наоборот, — пробурчал я. — Ни одна гадалка не сумеет предсказать, что можно натворить во имя геройски погибшего меня. И даже та условная сторона, на которой играют политические протвиники, не будет иметь никакой силы. Герой-то мёртвый, а значит, возразить уже не сможет.

-Вы удивительно верно понимаете сложившуюся ситуацию, — Люциус благосклонно кивнул. — Однако, тот факт, что вы живы, никак не влияет на текущий расклад. Никому не интересно, о чём вы думаете и чего хотите, мистер Поттер, — его голос внезапно утратил мягкость и стал хлёстким и стылым. — Идёт игра, большая игра, и вами с превеликим удовольствием воспользуются все, кому это будет выгодно. Драко рассказывал, у вас с мистером Дамблдором вышло некоторое... недопонимание. Уверяю вас, Великий Белый обошёлся с вами очень мягко, можно сказать, попустительски. Обычно он не столь снисходителен к своим соратникам, которые осмелились иметь собственное мнение. И с большим удовольствием пускает их в расход.

-Как будто великий тёмный поступает по-другому, — съязвил я. — Я прекрасно понимаю, что все от меня чего-то хотят. Не понимаю только, чего именно, но подозреваю, что эти самые все хотят разного и тоже не всегда отдают себе отчёт в своих желаниях. И вы тоже, мистер Малфой, чего-то от меня хотите, иначе не настаивали бы на встрече.

-Верно, — он медленно кивнул. — Я не скрываю своих намерений и этим, надеюсь, отличаюсь в лучшую сторону от прочей толпы. Планируя встречу, я не знал, кого увижу перед собой: недалёкого ребёнка, зазнавшегося юнца, обычного мальчишку или будущего Главу Рода. Сейчас я вижу, что вы довольно понятливы для своего возраста, что отчасти вселяет в меня надежду.

Возможно, будь я обычным подростком, тем более, настоящим Гарри — не знавшим семейной любви и долгие годы не слышавшим ни единого доброго слова в свой адрес, — я купился бы на его речи с потрохами. Но под шкурой одинокого подростка прятался опытный продажник, ветеран переговорных схваток, глубоководный интернет-серфер и просто житель двадцать первого века, избалованный высокими информационными технологиями. В конце концов, мне было просто интересно, зачем я с такой силой понадобился Люциусу Малфою.

А соглашаться или нет на его предложение, я ещё крепко подумаю.

-Давайте поговорим конкретно: в чём именно заключается ваша потребность во мне?

Топорный канцелярит, которого сложно было ожидать от подростка, заставил лорда Малфоя на несколько секунд взять паузу. Надеюсь, он решит, что я просто важничаю и пытаюсь подражать взрослым разговорам. Чёрт его знает, что у него на уме: всё-таки, Малфои — это высший пилотаж, противники совсем не моего уровня. За них играют поколения чистокровного рода, репутация, положение в обществе и элементарная осведомлённость о здешних нравах и обычаях. Я же не то что в Магической — даже в обычной магловской Англии до сих пор порой чувствовал себя понаехавшим самозванцем.

-Вы знаете, что у вас был магический крёстный?

Я пожал плечами. Настоящий Гарри, может быть, и знал, хотя откуда ему, вряд ли Дурсли были в курсе, а были бы — не рассказали бы.

-Разве в магическом мире исповедуют христианство?

По выражению лица Малфоя я понял, что это самый глупый вопрос, который я мог задать.

-Магический крёстный не имеет никакого отношения к религиозным традициям маглов. Это защитник и наставник младенца, который должен заменить ему родителей, если те погибнут. Сириус Блэк был обвинён в том, что предал вашу семью и вас лично, мистер Поттер, став косвенной причиной гибели ваших родителей. Я не буду вдаваться в политические тонкости, но вы должны знать, что он никак не мог так поступить. Его бросили в Азкабан без суда и следствия, по одним только нелепым подозрениям, утверждая, что он сам признался в преступлении, и сам Дамблдор пальцем о палец не ударил, чтобы вытащить своего соратника из тюрьмы. И все эти поборники справедливости дружно сделали вид, что не знают, что магический крёстный не может причинить вред крестнику. Много лет Вальбурга Блэк пыталась добиться хотя бы свидания с сыном, но ей не позволили даже такой малости. Моя жена из Блэков, после смерти Вальбурги она сама не раз пыталась что-то сделать для Сириуса, но ей не удалось.