Единство и девять Основателей

Глава 1

Крепления разжались и накрытый синим флагом Единства гроб по наклоненным вниз салазкам покатился с палубы в океан.

Нуми Фоссум отпустила рычаг похоронного механизма и повернулась к друзьям и коллегам, пришедших проститься с её матерью. По одному они начали подходить к девушке, чтобы выразить свои соболезнования. Пожалуй, это был единственный раз в её жизни, когда она была рада тому, что у матери было не так много знакомых. Отвечая формальными благодарностями она пожимала руки подошедшим, благодарила их за поддержку, но всё это время не сводила глаз с человека, который всё время держался поодаль от остальных, явно намереваясь подойти последним. Наконец, поток людей иссяк и мужчина неспешной походкой направился к ней.

— Соболезную, Нуми.

Девушка криво усмехнулась.

— К этому всё шло несколько месяцев, так что я уже смирилась с тем, что так всё закончится, Отис.

Отис Валлар был капитаном "Либерталии" и одновременно прекрасной иллюстрацией образа подобных людей — высокий, тучный, с длинной бородой и красным обветренным лицом.

— Уже решила, кому продашь каюту?

— А с чего ты взял, что я собираюсь её продавать?

— Полно, Нуми, я прекрасно знаю, что ты здесь не останешься — ты слишком хороша для этого места!

Девушка представила себя со стороны: неполные восемнадцать лет, низкого роста, худая как щепка, россыпь веснушек по всему лицу и светло-рыжие волосы, собранные в два узелка по бокам макушки. Сплошное недоразумение, если оценивать её по стандартам женской красоты. Про таких принято говорить "миловидная", чтобы намекнуть на то, что она не красавица, но могло было быть и хуже.

— Это ты сейчас, вообще, о чём? — с недоверием спросила Нуми, ожидая подвоха.

— О том, что с твоими мозгами и амбициями тебе здесь точно делать нечего. Не собираешься же ты до старости работать на складе, следя за погрузкой кальмаров и заполняя отчёты? Твои сверстницы заказывают грузы с Ярданга только ради шмоток, а не ради учебников как ты.

— Ааа... — протянула девушка. — А то я уже испугалась, что ты мне начинаешь комплименты делать.

— И это тоже — ты ещё юная и обязательно расцветешь как твоя мама.

"Какое потрясающее чувство такта! Это так мило намекать девушке на то, что её грудь такая же плоская как и палуба на которой они стоят. Вот только слова никак не изменят крепнущее день ото дня подозрение, что моя пора цветения выдалась на холодный год и ярких букетов уже нет смысла ждать."

— Ладно, не стану отпираться — я собираюсь сдавать Единый аттестационный экзамен в государственный университет. Так что я скоро улетаю на Ярданг.

— О как! — крякнул Отис. — А уже решила, куда будешь поступать и на кого?

— Юридический факультет. А вот с университетом ещё не определилась, но желательно любой за пределами этой проклятой системы: столичный, мирайский, сокотрийский — вариантами много.

Отис заржал.

— Вот уж точно — амбиций у тебя хоть отбавляй. Я бы ещё понял Сокотра или Мирай, но уж столичный университет тебе точно не по зубам. Даже с твоими мозгами так высоко не взлететь.

Нуми отмахнулась.

— Да всё я понимаю, но помечтать-то уж можно? В любом случае, даже на стипендию в общежитии особо не поживешь, так что деньги с продажи каюты будут не лишними.

Нет, конечно всегда оставалась надежда, что она давно потерянный ребёнок и в любой момент над "Либерталией" зависнет корабль одного из Основателей, чтобы забрать её с этого корыта, но реальность была такова, что она дочь нищей преступницы, прятавшейся от властей в самом отдаленном уголке Единства.

— Ну вот так сразу продавать? Разве не плохо иметь свой дом, куда всегда можно вернуться?

Девушка посмотрела на него как на полнейшего идиота, который за годы своей жизни окончательно лишился разума от алкоголя и холодного климата.

— Да понял, понял! — резко замахал Отис руками. — Тебе здесь делать нечего, это факт.

Он повернулся в сторону безбрежного океана и очень тихо вздохнул.

— Ты, в отличии от большинства из нас, здесь не заперта.

Некоторое время они стояли молча, прежде чем Отис вновь заговорил.

— Не составишь компанию до моей каюты? Мне нужно тебе кое-что отдать из вещей твоей матери.

Нуми пожала плечами.

— Сегодня мне на складе дали выходной, так что я свободна.

Лифт, на котором они поднялись на палубу с капитанской каютой, ужасно скрипел и вибрировал, грозясь развалиться в любой момент, что опять навело Нуми на мысль, что это место долго не протянет. "Либерталия", где они сейчас находились, была огромным кораблём, который, занимаясь добычей морепродуктов, уже двадцать пять лет плавал по океану, покрывающему всю поверхность Коцита. Вот только четверть века на спутнике, где десятибалльный шторм обычное явление — слишком много. Корабль уже давно выработал свой ресурс и Нуми была уверена, что не пройдёт и пары лет, как владельцы примут решение открыть кингстоны и затопить его из-за нерентабельности.

Кабину тряхнуло так сильно, что Нуми вцепилась в поручень. Отис сдвинул решетчатую дверь в сторону и вышел в увитый кабелями и ржавыми трубами коридор, упирающийся в его каюту.

— Заходи, — пригласил девушку капитан и, пропустив её вперед, закрыл за собой дверь.

Оказавшись внутри Нуми тут же принялась с интересом озираться, так-как впервые в жизни здесь оказалась. Она думала, что каюта будет очень просторной и богато обставленной, что соответствовало бы статусу её владельца, но всё оказалось иначе. Жилище капитана было огромным слабо освещенным складом, заставленным рядами железных шкафов и полок уходящих так далеко, что они терялись во тьме. Из другой мебели была только аскетичная кушетка у стены и массивный стол из самого настоящего дерева — роскошь для места, где всё было сделано только из металла и пластика.

— Сейчас-сейчас, — донёсся голос Отиса откуда-то из-за стеллажей. — Как ты знаешь, я, как капитан, часто храню у себя ценные вещи пассажиров, поэтому я должен отдать тебе личный сейф твоей матери.

Он, наконец, после нескольких минут невнятного бормотания и более внятной матерщины вернулся из глубины склада и протянул Нуми небольшой контейнер по форме идеально подходящий для хранения документов.

— Открывается он личным ключом твоей матери, так что проблем быть не должно.

— Спасибо, Отис, — Нуми приняла сейф из рук капитана.

— Да перестань, — отмахнулся мужчина. — Я твоей матери многим был обязан, так что не стоит меня благодарить. Пусть и как-то печально, что так всё закончилось. Но, по всей видимости, у неё и правда не было иного выбора... Хотя, может я её уговаривал недостаточно сильно. Настойчивее мне надо было быть... настойчивее...

Нуми несогласно замотала головой.

— Я ей много раз предлагала пройти лечение, но всё бестолку. Так что твои увещевания уж точно бы не помогли, раз она даже меня не хотела слушать.

— Это да... — протянул Отис и отвернулся.

Нуми решила больше не отвлекать капитана и, выйдя из каюты, направилась по внутренним коридорам к своему дому. На корабле уже вовсю кипела жизнь — похороны, как правило, проводили утром, чтобы те, кто хотел проститься с покойным, могли после похорон сразу отправиться по своим рабочим местам. Матросы, служащие, члены семей бродили по кораблю занимаясь своими делами. Пара забегаловок уже открылось и теперь оттуда шёл запах так ненавистной для Нуми рыбы.

"Либерталия" всегда была противна девушке. Ещё когда ей не исполнилось и десяти, она уже жила с четкой мыслью, что оказалась в самой глухой и убогой части Единства. Всё на корабле вызывало у неё раздражение: влажный климат; однообразный рацион; школа, где в одном классе учились младшеклассники и старшеклассники, так как детей было мало, а учителей и того меньше; рабочий коллектив из простых, но невероятно шумных и тупых людей; однообразные и депрессивные корабельные интерьеры. К пятнадцати годам, когда она всерьез начала обдумывать будущее, побег с корабля-города был на первом месте в её планах. Правда, мать не разделяла её стремлений, всячески намекая ей на то, что место, где она живёт на самом деле хорошее и ей просто нужно попытаться его полюбить, найти мужа и завести детей. В такие моменты нравоучения матери в тускло освещенной гостинной их каюты казались каким-то фантастическим бредом. Да, мотивы матери были понятны — за пределами "Либерталии" дочь рано или поздно должна будет сдать кровь для идентификации, что автоматически привело бы к ней полицию или МИИС, но не говорить это прямым текстом, а оборачивать всё в обертку из фраз о "простом житейском счастье" казалось Нуми невероятным лицемерием. В такие вечера она всегда сильно спорила с матерью всё сильнее убеждаясь, что мыслят они совершенно по-разному.

До дома она дошла минут за десять. Старый замок только с третьего раза распознал магнитный ключ, прежде чем разблокировать дверь. Не смотря на открытые настежь иллюминаторы в двухкомнатной каюте по-прежнему витал неприятный запах болезни. Последние два месяца мать из-за слабости почти не вылезала из кровати. Ей даже душ давался с трудом, поэтому в помещении стоял неприятный запах пота. Перешагивая через разбросанные коробки от лекарств и пищевых концентратов, девушка принялась бродить по дому, который только теперь показался ей по настоящему пустым.

Скоро должно было исполниться восемнадцать лет как она живёт на корабле. Правда, по словам матери, первые полтора года жизни она провела не на "Либерталии", но добиться более точного ответа Нуми никогда не удавалось. Прошлое её матери для неё было под запретом. Единственное, что она знала наверняка — мать была преступницей, отчего её ДНК было внесено во все государственные базы данных. Поэтому лечение рака, медленно пожирающего её изнутри, было недоступно. Даже на отсталом Ярданге, чей жёлтый краешек виднелся сейчас в иллюминаторе над краем горизонта, её бы вылечили за пару недель... а после застегнули бы на руках наручники и отправили под суд. Или что похуже, ведь между смертью и тюрьмой она выбрала первое.

Нуми оторвалась от неприятных воспоминаний и рассматривая полученный от Отиса сейф села за стол. Разблокировав ключом матери замок, она открыла крышку и разочарованно скривила губы. Внутри отказались какие-то бумаги. Глупо было рассчитывать на то, что сейф бы был плотно забит толстыми пачками марок Единства, поверх которых лежал бы пистолет. По крайней мере, по законам кино, такая ситуация случалась чаще всего.

Девушка с тяжёлым вздохом принялась разбираться в бумагах. Как отказалось тут лежат все документы матери и её самой: свидетельство о рождении, паспорта, диплом о школьном образовании и прочее. Однако, одна пачка листков, по простенькому скрепленных вместе степлером в уголку, заставила привлечь её внимание. "Договор об оказании услуг банка "Германдат".

— А вот это действительно странно, — протянула Нуми.

Мать не была богатым человеком. Одновременно из "преступник", "житель Либерталии" и "состоятельный человек" можно было выбрать только два пункта. То, что мать хранила документы значило, что деньги на счёте есть, но как много их она из полученных документов не поняла. Вообще, договор был оформлен весьма странно и скупо — только информация о том, что её мать, Малин Фоссум, стала клиентом банка. Не было ни номера счета, ни даты заключения, ни, даже, традиционных приложений с правами и обязанностями сторон. Всего два листа — договор о заключении обслуживания и документ с указанием того, что у матери есть наследник.

К тому же Нуми никогда не слышала о банке "Германдат". За шестьдесят лет с момента Объединения, банки Единства столько раз сливались и поглощались, что их общее количество сейчас не превышало полутора десятков. Но она никогда не слышала о банке матери. В этом она была уверена — по экономике, даже пусть и упрощённой школьной — у неё было сто баллов.

Решив оставить вопрос с банком на потом, она включила компьютер и вошла во внутреннюю сеть Ярданга. В первую очередь Нуми проверила расписание транспортников до планеты. Грузовые корабли прилетали на "Либерталию" забирать улов каждый день, но они были исключительно беспилотными дронами, управляемыми из диспетчерской торгового флота на Ярданге. А вот корабли, которые могли брать на борт пассажиров ходили только раз в десять дней. Просмотрев расписание рейсов на ближайшие два месяца она открыла сайт Министерства образования и изучила расписание Единых аттестационных экзаменов, проводимых в городе. Сверила даты с рейсами и пришла к выводу, что самое оптимальное решение — это вылететь через три недели. С учётом пути тихоходной громадины почти в сутки, по прилету у неё будет примерно неделя на то, чтобы заселиться в съёмную квартиру и начать посещать лекции для абитуриентов, а по вечерам заниматься самостоятельно.

Дело оставалось за малым — купить билет. Пассажирский транспортник предоставлял небольшую каморку два на три метра с кроватью, столиком и вмонтированными в стену ремнями безопасности для защиты от тряски при взлёте и посадке. Всё весьма аскетично. Причем, при бронировании билета требовалось ввести свой точный вес — Нуми кисло вписала свои худосочные сорок килограмм — и вес личных вещей. С последним возникла заминка и девушка потратила почти полдня отбирая одежду, учебники и электронику, которую собралась взять с собой. Всякую мелочь, вроде средств гигиены, она решила оставить на корабле, так как их было выгоднее купить уже на Ярданге.

После того, как её большая спортивная сумка была полностью забита она сходила на один из многочисленных складов, разбросанных по всему кораблю, взвесила её там и только потом, вписав полученный вес, смогла забронировать билет, который стоил ей почти половины всех оставшихся от матери средств. Межзвездные перелеты были очень дорогим удовольствием.

Теперь оставалось только ждать. И, как оказалось, это было самым трудным. Три недели тянулись невероятно долго и уныло. Собираясь утром она брала какой-нибудь учебник, чтобы скоротать время за обедом и шла на нижние палубы, где работала координатором склада. Должность её была очень унылой и нервной: сортировка грузов, куча однообразной бумажной волокиты и постоянные перепалки с нерадивыми моряками и грузчиками в своей каморке, где из предметов был только стол, стул, компьютер и оставленный от прошлого сотрудника плакат с полуголой девицей, на место головы которой кто-то приклеил вырезанное лицо Основательницы Лорелай Акерман. Последнее было особенно дико, поскольку по законам Единства за это можно было легко получить пару лет реального срока, но здешние жители наслаждались тем, что рука закона до корабля-города дотянуться не могли и развлекались как могли. Пару раз она уже срывала это проявление творчества, но на следующей день кто-то вешал новый.

По вечерам же, когда поток улова заканчивался, она, провожаемая укоризненным взглядом Основательницы, возвращалась в свою каюту, где на электроплитке готовила какое-нибудь незамысловатое блюдо, быстро ужинала и садилась за учебники. Фактически всё её время до отлета свелось к однообразной ежедневной рутине. По выходным она запиралась у себя дома и либо зубрила предметы, либо занималась уборкой. Правда уборкой в полной мере то, что она делала назвать было сложно — Нуми просто разбирала скопившийся за время их с матерью проживания на "Либерталии" хлам с целью найти что-то ценное на продажу — сейчас она была рада любым деньгам.

Каюту она продала одному моряку, которого часто встречала на складе. Тот недавно обручился с подружкой и они присматривали постоянное жилье, поскольку оба ночевали в общежитии на одной из палуб. Цена, конечно, была ниже рыночной стоимости, но Нуми во что бы то ни стало собиралась продать дом как можно быстрее, несмотря на убыток. Возвращаться на "Либерталию" она не собиралась. Был шанс того, что спустя годы её начнёт одолевать ностальгия, но она дала себе зарок давить её при малейших признаках.

За день до отлета она передала свои дела и рабочее место место преемнице — какой-то невзрачной девушке, чьи родители прилетели на корабль на заработки. А после, распрощавшись с коллегами, отправилась домой. Решив себя побаловать последним ужином на корабле, по дороге домой она купила упаковку жареной курицей с овощами. На единственном корабле на спутнике полностью покрытого водой — фантастическая роскошь, поскольку с Ярданга мясо на корабль почти не возили. Жители предпочитали есть то, что вылавливали. Так было проще и дешевле.

Поев, она выкинула коробки в мусорку, а затем, приняв душ, легла спать. Последний день в месте, где она провела всю свою жизнь подошёл к концу.

Глава 2

Полёт до Ярданга занял почти сутки. Любой современный корабль преодолел бы такой путь максимум за час, из которого бы половину потратил на мягкий взлет и посадку, но тихоходный транспортник, на котором летела Нуми строился в расчете на экономичную перевозку грузов, а не на быстрые и комфортные перелеты.

При посадке корабль сильно тряхнуло и не смотря на страховочные ремни, в которые была затянута Нуми, её сильно замотало из стороны в сторону. Зажегся зеленый свет и девушка потянула за рычаг отстегивающиеся ремни. Подхватив свою сумку, она вышла из каюты и побрела по длинному коридору в сторону трюма. Отдельного пассажирского выхода на корабле не было, так что ей пришлось идти между разящими рыбой и водорослями контейнерами по направлению к свету, льющемуся из открытого грузового люка.

После суток в тускло освещенной комнате яркие солнечные лучи ослепили Нуми, когда она, наконец, вышла на взлетное поле. Задрав голову она посмотрела на сине-голубой шар висящего в небе Коцита, где сейчас по бескрайнему океану плыла навсегда оставленная её "Либерталия", а затем, щурясь и поправляя сползающую с плеча сумку, пошла в сторону терминала космопорта.

Ярданг был полной противоположностью Коцита. Обе планеты были двойной системой, хотя из-за размеров родину Нуми повсеместно и называли спутником. Гравитация на обоих планетах была одинаковой, но на этом сходство и заканчивалось. Ярданг был в два раза больше в диаметре, но из-за низкой плотности весил почти как Коцит. На Ярданге вода была только на полюсах и в подземных водоёмах, а Коцит весь был покрыт океаном. На Ярданге всегда стояла жара, в то время как Коцит был холодной планетой. Именно из-за температуры единственный город, называемый как и планета — Ярданг, располагался близко к полюсу — климат тут был мягче и не было проблем с водой. Сельское хозяйство позволяло обеспечивать город пищей, но вот с животноводством что-то не ладилось, поэтому с "Либерталии" на планету шел нескончаемый поток транспортников, забитых мясом рыб и кальмаров. Правда то, что вылавливали сети "Либерталии" на земных рыб и кальмаров походило мало, так что названия им давали исключительно по наитию, ориентируясь на соотношение щупалец к плавникам у отдельной взятой особи. Да и количество ксенобиологов, способных внести ясность, на корабле-городе всегда стабильно держалось в районе нуля. Когда Нуми была девочкой, то думала, что это из-за плохого климата, но когда повзрослела, то поняла что это исключительно из-за того, что учёные люди умные и предпочитают держаться от подобных мест подальше.

Нуми пересекла взлетное поле и, пройдя через кишащий людьми терминал, наконец вышла на пыльные улицы Ярданга. Когда город закладывали, космопорт был расположен далеко от его центра, но с тех пор город изрядно разросся и теперь он почти примыкал к новым жилым кварталам.

Картина Ярданга почти не отличалась от виденных прежде в Сети фотографий: здания построены из серого или жёлтого кирпича с достаточно простой архитектурой, в большинстве построек по одному-два этажа, почти у всех небольшие узкие окна и башенки бадгиров на крышах для поддержания прохлады. Встречались высокие и современные дома, отпечатанные на строительных принтерах, но они были редкостью. Не смотря на все усилия местных властей планета считалась одной из самых отсталых и слаборазвитых в Единстве. По сравнению с Новой Сокотрой или Мираем город, казалось, никак не мог выбраться из нестабильного состояния, колеблясь между постепенным упадком и перспективой развития.

Было утро, поэтому город всё ещё был погружен в тень, отбрасываемую Пятью Столпами — огромным скальным хребтом у подножия которого и располагался город. Гигантская, почти в километр высотой, скала была отличительной чертой Ярданга, ведь именно под ней располагался самый большой сухопутный грот из известных на текущий момент. Просторная ниша внутри хребта, поддерживаемая пятью природными колоннами, была почти в полкилометра высотой и уходила вглубь на целый километр. И чтобы хоть как-то спастись от постоянного солнечного пекла, строительство города началось именно в этом гроте, выходившем точно на запад и гарантирующим, что здания будут освещаться только вторую половину дня. Однако, со временем, город разрастался вширь всё больше. Строить высотные здания в гроте не решались и город выплеснулся за его пределы, покрывая всю прилегающую территорию. Спустя двадцать три года после закладки первого камня, под скалой осталась только десятая часть города, где расположились самые ключевые здания: полиции, мэрии, городского университета и крупнейших банков и фирм.

Воздух с каждым часом нагревался всё больше, но девушка шагающая по улицам нового для неё города не замечала ни жары, ни голоды, ни врезающейся в плечо лямки сумки. Вокруг кипела жизнь, которую она до этого никогда не видела. Сплошной поток машин оставляющих за собой столбы кружащейся пыли, толпы людей всех рас и национальностей, яркие национальные костюмы и строгая офисная одежда, запахи из многочисленных забегаловок на первых этажа зданий и шум, очень много шума. На "Либерталии" тоже всегда стоял гул, усиливаемый её замкнутыми металлическими коридорами, но он не шёл ни в какое сравнение со здешним.

Петляя среди потока мужчин и женщин, Нуми медленно шла к центру города в сторону Пяти Столпов. Где-то там, как она выяснила заранее, в одной из новостроек располагалась автоматизированная гостиница. Проблуждав ещё час по улицам города и пару раз свернув не туда, так как не хотела постоянно пялиться в карту, чтобы не выдавать в себе приезжую, она, наконец, вышла к семиэтажному зданию — небоскребу по меркам Ярданга. Приложив свои умные часы к датчику у двери она авторизовалась и, пройдя через разъехавшиеся перед ней створки, прошла к лифту. Такие дома были не редкостью в городе: заранее бронируешь номер через Сеть, затем отправляешь им свою телеметрию а уже после заселения с твоего счёта каждый день списывают деньги. Никакого общения с людьми за счёт полной автоматизации.

Комната, которую она сняла располагалась на предпоследнем этаже и была простой студией на тридцать квадратных метров. Маленькая ванная, кухонька с плитой и холодильником, плюс раскладной диван и журнальный столик. Никаких изысков.

Бросив сумку в прихожей, Нуми сразу же закрыла распахнутые настежь окна, чтобы оградиться от городского шума. Был уже обед, поэтому она спустилась вниз и в ближайшем магазине купила пару наборов готовой еды и тут же пообедала одним из них на скамейке в небольшом скверике возле дома. Сутки на Ярданге отличались от земных в меньшую сторону, поэтому она решила оставить все дела на завтра и пошла домой.

Распаковав вещи и переодевшись, она достала планшет и книги и села за учёбу. Государственные университеты обучали исключительно на бесплатной основе, и даже выдавали лучшим студентам стипендии, однако мест в них было всегда меньше, чем количество желающих там учиться. Средний расклад выходил в районе десяти человек на одну робу студиозуса. К тому же поступление в государственный университет, в отличии от частного, проходило в два этапа. Сначала Единый аттестационный экзамен по трем предметам, и если она набирала не менее двухсот пятидесяти баллов и трехсот возможных, то она могла направить свои документы на поступление в университет, где ей бы снова пришлось сдавать экзамен. Там, правда, деления на предметы не было, однако судя по брошюрам университетов это было сомнительным плюсом, поскольку вопросник, объединяющий десяток дисциплин, занимал у абитуриентов по шесть-семь часов минимум.

Нуми настолько втянулась в учёбу, что даже не заметила, как на улице начало темнеть. Она посмотрела на часы и поняла, что уже поздний вечер. Отложив книги, она разогрела в микроволновке второй набор еды и поужинав решила проветрить голову, выйдя на балкон.

Солнце уже окончательно село и теперь с её пятого этажа открывался вид на подсвеченный ночными огнями город. Нуми принялась разминать затекшие за время чтения плечи и шею. Тут же в голову ей полезли невеселые мысли о перспективах её дальнейшей жизни. Единый аттестационный она сдать сможет, но вот куда ей направиться дальше было сложно решить. Университет Ярданга отметался сразу, поскольку про его дипломы говорили много, но уж точно ничего хорошего. Да и провести четыре года на планете, которая недалеко ушла от "Либерталии" было ошибкой. Поэтому нужно сразу нацеливаться на Новую Сокотру или Мирай. Правда Отису она её сказала, что рассчитывает на Столицу, но умом понимала, что для неё этот город будет слишком дорогим местом, где ей трудно будет что-то купить с его ценами. Да и в Мирае с Сокотрой, наверное, уже с первого курса придётся начать подрабатывать по вечерам.

Нуми поежилась не зная отчего: то ли от ночной прохлады, которая уже потихоньку наползала на раскалённый за день город, то ли от мысли о том, что снова придется совмещать работу и учебу как на ненавистной "Либерталии". Хотя, там точно не будет морепродуктов в рационе, что уже добавляет немало очков к рейтингу любого, пусть даже очень дорогого города.

Оставив окно открытым, поскольку с наступлением темноты постоянный гул города поутих, она снова взялась за учебники.

"...Судебный иммунитет распространяется только на Председателя правительства, генерального прокурора, министров и губернаторов планет. Решение о снятии иммунитета может принимать только Верховный суд Единства в процессе голосования. Отдельно стоит упомянуть, что судебное преследование не распространяется на Основателей, поскольку они не могут нести уголовную, административную или другой вид ответственности согласно статьи двадцать один Конституции Единства. Так же они не могут быть подвергнуты обыску, задержанию или любому другому виду ограничения свободы или права личности. Попытка совершения подобного действия приравнивается к преступлению против человечества"

Нуми хмыкнула. Будто бы могут найтись сумасшедшие, желающие арестовать кого-то из девяти Основателей — людей, которые шестьдесят лет назад в ходе кровопролитной войны смогли сделать то, чего не удавалось ещё никому прежде: впервые за пять тысячелетий объединить всех людей под одним флагом. И, в конце концов, ведь именно им люди обязаны окончанию эпохи нескончаемых войн и технологическим рывком, апофеозом которого стало создание двигателей Единой Силы, открывших межзвездные перелеты.

А ведь в каждом городе, в котором она хочет учиться живёт Основатель: Исао Нагасава в Мирае и Мартин Дворак на Новой Сокотре. Не говоря уже о Столице, где живёт большинство из них, за исключением Вершинина, который уже долгое время в исследовательской экспедиции по поиску экзопланет. Кажется самому старому из них уже больше ста сорока лет, однако благодаря современной медицине они выглядят так же как и при основании Единства. Особенно это относиться к самой красивой женщине Единства — Лорелай Акерман, или, как часто её называли, "Императрице". На вид ей ещё не было и тридцати, хотя ей и перевалило за девяносто десяток, но при этом её внешность была предметом мечтаний и зависти всех женщин: высокая, прекрасно сложенная, с копной пышных черных как смоль волос. Для Нуми даже сейчас она была эталоном, к которому всячески стремилась, поскольку за идеальной внешностью скрывался острый отточенный ум. Фактически, именно она была лицом всех Основателей и чаще всего присутствовала на всех важных общественных мероприятиях, оставляя повседневную работу Руаму Тиреши. Как и большинство Основателей она обладала и своей собственной гвардией, состоящей исключительно из женщин. Нуми особенно хорошо помнила этот факт, поскольку именно по отношению к ней могла проследить путь своего взросления: в десять лет она хотела же такую одежду, в которую они были облачены, в тринадцать она хотела быть одной из них, а в шестнадцать уже считала, что в своих нелепых костюмах они больше походят на студенческий духовой оркестр, чем на тех, кто по долгу службы должен был охранять одного из Основателей. Однако, даже странный вкус Лорелай не менял уважительного отношения Нуми к этой женщине.

Почитав ещё час, она почувствовала, что начинает клевать носом и терять смысл написанного. Поставив будильник на восемь часов, она провалилась в сон как только коснулась подушки.

Глава 3

Когда Нуми проснулась солнце уже встало, однако не успевший остыть за ночь воздух давал приятную прохладу, шедшую из открытого окна. Сегодня в планах было подтверждение заявки на участие в экзаменах и посещение лекций. Начало занятий было в двенадцать, поэтому было ещё четыре часа, чтобы уладить личные дела.

Девушка осмотрела свои немногочисленные вещи и остановила выбор на коротких шортах, желтой футболке и лёгком белом пиджаке с укороченными рукавами. И в таком виде, перекинув через голову сумочку, куда предварительно засунула договор с банком, вышла на улицу.

Многие офисы и магазины уже открылись, а на лотках с уличной едой вовсю что-то готовилась. Заказав в небольшом открытом кафе яичницу с беконом и тостами — деликатесами по меркам её родины — она с удовольствием съела их, попутно с интересом разглядывая непривычный мир, в котором не было металлических коридоров, сырого климата и, самое главное, качки. Расправившись с завтракам, она достала телефон и прикинув путь до офиса банка, двинулась по длинной и оживленной улице в сторону Третьего Столпа, у подножия которого, судя по карте, и располагалось представительство.

Поначалу казалось, что идти придётся не меньше часа, но, глазея по сторонам, она не заметила как добралась до нужной улицы вдвое быстрее. В этом месте Столп и сам грот уже почти нависали над головой, загораживая половину неба и давая тень от солнца и прохладу. Редко бросая взгляд на номера домов она поначалу пропустила нужное ей здание — Нуми искала глазами какое-нибудь красивое и современное здание, выделяющееся на фоне общей простой архитектуры, но её ждало разочарование. Дом, где располагался банк, был типовой двухэтажной постройкой, и никак не производил положительного впечатления. Если бы не скромная серебряная табличка, где было написано лишь название банка, она бы и не поняла, что попала по адресу.

Единственное, что выделялась в банке — это солидная деревянная дверь, украшенная замысловатой резьбой. Нуми потянула за ручку и вошла в просторный полутемный зал. Перед ней вглубь зала протянулись два длинных массивных стола из дерева, за которыми сидели одетые в одинаковую форму клерки, что-то старательно записывающих в свои планшеты. Пара человек стояли в проходе изучая пачки бумаг и ещё несколько беседовали в углу.

Нуми замешкалась, не зная как поступить и к кому обратиться за советом — то ли к клеркам, то ли к высокой кафедре в конце помещения, за которой сидел пожилой человек и изучал какой-то документ.

— Госпоже нужна помощь? — учтиво задал вопрос один из охранников, на которых Нуми по началу не обратила внимание.

— Да, пожалуй.

Она полезла в сумку и, стараясь не обращать внимание на короткий автомат "Цикада", висящий на груди охранника, вытащила доставшийся ей от матери договор. Секунду спустя она поняла, что мужчина, вообще не тот человек, которому он может что-то сказать, но ошиблась. Лишь мельком взглянув на листки, он указал рукой в сторону кафедры.

— Госпоже нужен старший распорядитель по личным вкладам.

Нуми выпучила глаза от удивления, поскольку те немногочисленные сотрудники безопасности, которых она видела раньше считались очень одаренными, если могли читать на лингва франка не по слогам, но тут же поблагодарила за совет и обогнув столы подошла к кафедре.

— Мне нужен старший распорядитель по личным вкладам, — в точности повторила она слова охранника, но всё же не удержалась и добавила. — Наверное...

— Ваше имя, госпожа? — не смотря на то, что мужчина за кафедрой смотрел на девушку сверху вниз, из-за учтивости в голосе она не почувствовала никакого дискомфорта.

— Нуми Фоссум, дочь Малин Фоссум.

Мужчина кивнул и ввел имя на своем планшете. Несколько секунд он изучал полученную информацию а затем нажал на стоящий справа от него колокольчик. Раздалось дзиньканье и один из клерков, сидящих за столом, тут же подлетел к девушке.

— Отведи госпожу в гостевую комнату номер пять и сообщи мэтру Харкеру, что его ожидают.

Двигаясь за клерком девушка прошла вглубь здания. здесь обстановка почти не отличалась от приёмной: толстые ковры на полу, отделка из темного дерева, кадки с пальмами, и всё тот же приглушенный свет, словно работать при нормальном освещении здесь было не принято. Открыв одну из боковых дверей клерк жестом пригласил Нуми войти.

— Подождите здесь, пожалуйста. Мэтр Харкер подойдет с минуты на минуту. Желаете чай или кофе?

— Нет, пожалуй, откажусь, — сказала Нуми, решив не изображать из себя особу, для которой такое отношение было не в новинку.

Сев на вычурный кожаный диван она отложила сумочку в сторону и сведя коленки как стеснительная гимназистка принялась ждать. Минутная стрелка на старинных напольных часах сдвинулась лишь на одно деление, когда открыв дверь в комнату зашёл низкий, но очень толстый мужчина, одетый в деловой костюм.

— Прошу прощения за ожидание, но знаете дела-дела, — быстро затараторил он садясь в глубокое кресло напротив девушки. — Дела никогда не терпят отлагательств. Однако о чём это я? Ах, да, позвольте представиться — старший распорядитель Виктор Харкер.

— Нуми Фоссум, — представилась она в ответ.

— Госпожа Фоссум, в первую очередь примите мои глубочайшие соболезнования по случаю кончины вашей матери. Для нас, сотрудников банка "Германдат" все клиенты являются одной большой семьей и потеря каждого из них является болезненным ударом. Если я могу чем-то скрасить ваш траур, вы только скажите — я с удовольствием окажу всю посильную помощь.

— Не стоит, господин Харкер, однако благодарю за помощь.

— Тогда, полагаю, мы может перейти к обсуждения деловых вопрсов. Однако, я должен предупредить вас, что прежде чем мы начнем беседу, мне нужно будет провести небольшую процедуру, которую я обязательно должен выполнять по условиям договора, — мужчина взял со столика служебный планшет, который лежал тут уже когда Нуми пришла, и включив его стал что-то набирать на клавиатуре. Затем он приподнял его повыше, держа его так, словно сравнивал лицо девушки с каким-то изображением на экране. Несколько секунд он переводил глаза с экран на Нуми и обратно и, наконец, удовлетворенно хмыкнув, отложил планшет в сторону.

— Прошу прощения за задержку, вы соответствуете требованиям предъявляемым к наследнику счета вашей матери.

Нуми удивилась такой странной формулировке. А какие там требования вообще были и почему нельзя было просто проверить её документы, раз они сомневались? Судя по действиям Харкера он сверял лицо Нуми с какой-то фотографией, но откуда она у них была она не знала. К тому же она помнила, что мать за всю её жизнь ни разу не фотографировала. Так откуда тогда у них её фото, если это и вправду было оно?

— Предполагаю, вы хотите подробнее узнать о банковском счёте, принадлежавшем вашей матери? — оторвал Нуми от размышлений мужчина. — Однако я сразу должен провести для вас краткую юридическую консультацию. Дело в том, что законодательство Единства очень чтит банковскую тайну, поэтому получение посторонними сведений о банковском счете невозможно. Тем не менее, вы, как прямая и законная наследница, автоматически вступаете в права собственности над данным счетом...

После такого пространного вступления, пессимизм Нуми стал ей недвусмысленно намекать, что развязка монолога ввергнет её в пучины депрессии.

— ...Однако, как нам известно, вы также не являетесь совершеннолетним лицом, и потому не можете вступить в права наследования, поскольку до того, как вам не исполниться восемнадцать лет вы должны находиться под опекой. Следовательно, я не могу раскрыть вам никакой информации о банковском счёте. Скажите пожалуйста, верна ли наша информация о том, что в текущий момент опекуна у вас нет?

"И почему я всегда оказываюсь права, когда речь заходит о плохом?" — с отчаянием подумала Нуми уже понимая к чему всё идёт.

— Да, верна. Однако до моего совершеннолетия остается всего несколько месяцев. Так что не думаю, это не такая большая проблема.

— Нет, нет, нет и ещё раз нет, — Харкер категорически замахал руками. — Наш банк в точности следует букве законов Единства и выборочное их исполнение может отрицательно сказаться на репутации. Но я должен довести до вашего сведения факт, который, полагаю, вас обрадует. Наш банк выполняет функции душеприказчика, поэтому, по условиям двустороннего договора между вашей матерью и нами, мы обязуемся выплачивать вам ежемесячное пособие в размере полутора тысяч марок каждые тридцать земных суток.

Полторы тысячи! Нуми аж подскочила от шока. По её расчётам денег, оставленных матерью едва бы хватило на ближайший год лишь на триста-четыреста марок в месяц, никак не больше.

— Но это только до наступления моего совершеннолетия?

— Совершенно верно. После право распоряжения счетом перейдёт к вам. И мне бы хотелось, чтобы после этого момента мы продолжили наше сотрудничество, поскольку мы очень дорожим вкладчиками!

— А у банка есть представительства за пределами Ярданга? — спросила Нуми.

Распорядитель приложил большие усилия, чтобы не выпучить глаза от удивления.

— Разумеется есть. А вы намереваетесь покинуть планету?

— Да, у меня есть планы по поступлению в университет за пределами системы.

— Ну раз вы не рассматриваете местный университет как место своего дальнейшего обучения, то я с уверенностью могу вам сказать, что на всех планетах Единства и почти в ста двадцати городах Земли есть представительства нашего банка. Поэтому затруднений при обслуживании у вас возникнуть не должно.

"Неужели со стороны я выгляжу настолько жалко, что местный университет кажется моим пределом?" — горестно подумала Нуми, одновременно чувствуя, что её самооценка, которую она так старательно повышала посредством образования и саркастического отношения к людям, стремительно ползет вниз.

— Кстати, ещё один вопрос: а я могу хотя бы узнать сколько всего у мамы было денег на счёте?

— К сожалению, я не могу раскрыть вам подобные сведения. Как я уже говорил ранее, вы, будучи несовершеннолетней ещё не можете распоряжаться счетом, а получение подобной информации о нём является частью права владения.

Нуми задумалась. С точки зрения закона он был прав — не смотря на то, что права на деньги матери перешли к ней, она, как не достигшая возраста восемнадцати лет, права ими распоряжаться не имеет.

— Эмансипация... — протянула она. Козырять перед Харкером знанием законов ей, конечно, не хотелось, но если есть хоть один шанс ускорить получение наследства, то нужно им воспользоваться.

— С учетом времени подачи заявления в семейный суд Ярданга, времени назначения заседания и общих процессуальных вопросов срок будет в районе двух месяцев. Однако, учитывая что вам уже через четыре месяца исполнится восемнадцать, я бы не стал тратить время и силы на признание себя дееспособной. Но это лишь моя позиция. если вы хотите инициировать процедуру эмансипации, то наш банк предоставит вам квалифицированного юриста.

Нуми скрипнула зубами, почувствовав досаду и стыд от того, как тактично и профессионально Харкер поставил её на место.

— Тогда я могу получить первый перевод на свой счёт уже сегодня?

— Разумеется, госпожа Фоссум. Я лично займусь этим вопросом.

Спустя пятнадцать минут после того, как личный счёт Нуми потяжелел на полторы тысячи марок, она почти вылетела из дверей банка из-за переполняющей её эйфории. Будучи реалисткой, такого удачного визита она и в самых приятных фантазиях не могла себе представить. То, что теперь у неё есть высокий, хотя и неизвестно насколько долговременный, источник дохода кардинально менял дело. С такими финансами она уже могла не думать о совмещении работы и учебы. Да и мечта об обучения в Столице уже не казалась такой несбыточной.

Строя планы на будущее Нуми шла вперёд ничего не видя вокруг, поэтому, когда ей на голову накинули черный мешок и бросили в кузов микроавтобуса, она ничего не успела сделать.

Глава 4

Александр лежал на спине, подложив руки под голову и смотрел на край Пяти Столпов. Дом, на крыше которого он находился располагался ровно под краем скалы, поэтому небо над ним сейчас было разделено на две равные половинки: на одной по голубой глади медленно плыли немногочисленные облачка, а вторая состояла из красно-коричневой скальной породы. Мужчина принялся по очереди закрывать глаза, надеясь что край скалы будет двигаться влево и вправо, но расстояние было слишком большим и эффекта не было.

Сбоку раздался скрип ступенек и над краем крыши показалась голова помощника, поднявшегося по внутренней лестнице.

— Они пришли.

Встав с циновки, Александр потянулся и почесав зудящую под бородой кожу — за пятнадцать лет он так и не привык к этому мужскому аксессуару, так популярному у многих местных жителей — лениво побрел вниз на второй этаж.

Дом, в котором он жил и работал, при первом посещении мог произвести впечатление нежилого: мусор и паутина на мебели, тоненький слой песка на полу, облезлая краска на стенах и потолке. Единственное, что здесь было чистым — это поверхность барной стойки, занимавшей почти половину этажа. Однако, стоявшие на полках вдоль стены ряды бутылок также покрывал слой пыли. Свет лился только через несколько окон, поскольку остальные были закрыты деревянными резными ставнями.

Александр зашел за барную стойку и укоризненно посмотрел на сидящую перед ним женщину лет тридцати. Сейчас перед ней стояла наполненная рюмка и початая бутылка хереса. Внизу этикетки виднелся небольшой символ в виде закрытого тучами солнца — герб Основателя Дворака. Значит херес был произведён на Новой Сокотре, редкость на Ярданге из-за высокой цены.

— Не рано? Ещё и обеда нет, — осуждения в голосе мужчины было достаточно, чтобы самые богатейшие люди Единства сразу же отдали все свои сбережения на благотворительность и надев хламиды и вериги ушли в горы замаливать грехи сребролюбия.

— Мне можно, Александр! У меня горе.

— Сочувствую, — сказал мужчина и отвернулся, подозревая какого рода горе её постигло. Однако на женщину такой приём не подействовал и она ринулась в атаку.

— И ты даже не спросишь какое? Боже, как можно быть таким черствым?!

— Алкоголь, который ты пьешь очень дорогой, завязывай, — продолжил уходить от темы Александр, проявив несвойственную себе мелочность.

— Я думала, что свидание пройдёт великолепно, но это была просто катастрофа!

"Ха, я и вправду угадал причину" — подумал Александр и повернулся ко второму человеку, сидящему за стойкой. Ему было уже за пятьдесят и на его, не по возрасту изможденном и морщинистом, лице практически невозможно было различить эмоции.

— Каждый раз, когда я оказываюсь здесь у меня возникает чувство дежа-вю, — сказал тот.

— И ты туда же? Если от Александра такое пренебрежительное отношение я ещё могу вытерпеть, то от тебя оно выглядит гораздо болезненнее — ты то уже долгие годы живешь в счастливом браке и у тебя куча детей. А я всё одна!

Последнее слово она провыла на одной ноте и выдохнув опрокинула в себя рюмку.

— Не было никакого пренебрежительного отношения. Ты придумываешь. Просто здесь нет настолько больших запасов алкоголя, чтобы их хватило до того, как ты найдешь себе мужа.

После этих слов взгляд женщины стал таким побитым, что сидевший рядом с ней морщинистый сказал Александру с осуждением.

— Мне кажется, вот это оно сейчас и было.

Беда Катарины Даванзати была в том, что ей фатально не везло с мужчинами. Александр видел причину этого в её завышенных критериях к представителям противоположного пола, которым даже самые достойные из них не могли соответствовать. Он много раз советовал ей понизить планку качества, чтобы расширить радиус поиска, но Катарина была категорически не согласна с этим. А научное обоснование того, что любовь, как химико-психологический процесс, сглаживает недостатки партнёра она напрочь игнорировала. Причём сам Александр полагал, что мог бы даже жениться на ней, чтобы этот регулярный повод для страданий наконец исчез, но он уже состоял в браке. Правда, его жена сейчас путешествовала по просторам Единства и он не видел её уже пятнадцать лет, чему был несказанно рад из-за того, что их расставание случилось на плохой ноте. И факт последнего Александра расстраивал, поскольку он понимал, что рано или поздно ему с ней придется встретиться.

— Может хватит потакай ей, Исайя? — это сказал мужчина, который ранее позвал Александра на встречу, а теперь сидел поодаль от остальных на стуле у окна. До этого он с меланхоличным видом изучал царящую на улице толчею, но беседа привлекла его внимание. — Её хроническое невезение действительно пагубно сказывается на ассортименте бара.

Катарина развернулась на стуле и метнула в мужчину злобный взгляд. Как правило, такие ситуации прежде всегда заканчивались тем, что она принималась кидать в него стаканы и бокалы, а тот, ловя их в воздухе, ставил на стол возле себя. В один из вечеров их перепалка дошла до того, что два стоящих рядом столика были плотно заставлены пойманной посудой.

— Грам... — протянула Катарина со злобой, поскольку знала, что у того с личной жизнью всё складывается удачно.

Александр и Исайя приготовились к тому, что сейчас опустошенная рюмка по прямой полетит в мужчину, но развязки не последовало. Катарина отвернулась от обидчика и с деловым тоном поинтересовалась.

— Так что у нас сегодня за дела?

"Сегодня отошла быстрее чем обычно, видимо про "катастрофу" приукрасила" — решил Александр.

Александр, как и все присутствующие в комнате, был преступником. Их группа специализировалась на контрабанде, сбыте краденного и подрядов на охрану. Катарина отвечала за финансы, Исайя организовывал всё работу а Грам занимался безопасностью. Их команда не была самой сильной и влиятельной в городе, однако имя Александра, носящего кличку Драматург, было достаточно известно и, как он надеялся, весьма уважаемо в городе. К тому же у него было много связей, которыми не обладал никто из его конкурентов: во-первых негласное соглашение с банком "Германдат" о том, чтобы он осуществлял защиту их клиентов если им угрожала опасность от других преступников; а во-вторых Александр заключил с капитаном городской полиции договор, по которому полиция будет смотреть сквозь пальцы на его мелкие шалости в обмен на то, что он будет препятствовать ввозу оружия на Ярданг.

Шестьдесят лет назад, когда Основатели объединили человечество, одним из первых своих законов оно запретили гражданским владеть оружием. С тех пор огнестрельное оружие стало большой редкостью на Земле, не говоря уже о планетах Единства. Но количество собранного за десятилетия у населения оружия исчислялась десятками миллионов единиц и такую массу было трудно утилизировать быстро, поэтому нет-нет что-то и попадала на Ярданг. Конечно, современные технологии промышленной печати позволяли создать любой автомат или пистолет меньше чем за полчаса, но все станки, способные на такое строго контролировались непосредственно МИИС, поэтому оставалась только контрабанда. И часто дело ограничивалось не только огнестрелом — всего полгода назад Александр слил полиции информацию о том, что один из его конкурентов собирался тайно ввезти партию нечипованных сверхъёмкий аккумуляторов. Небольшие бруски, при должном мастерстве, можно было объединить с мотком проволоки, простенькой рамой и парой магнитов получив на выходе рельсотрон — оружие, по своей эффективности превосходящий классическое огнестрельное оружие.

— У нас опять траты, — начал Исайя и, как всегда, с неприятной новости. — Таможенники хотят получать на двадцать процентов больше за каждую партию. Мотивируют это тем, что МИИС сильнее стал следить за чипированием грузов.

— Этим дармоедам совсем заняться нечем, вот и пытаются делать вид, что чем-то заняты, чтобы снова штат не сократили. А ведь это опять удар по бюджету. Второй раз за полгода.

Александр почесал затылок.

— Попытайся снизить до десяти, максимум пятнадцати. Но пообещай, что вскоре можем согласиться и на двадцать... короче, сбивай и торгуйся.

— А выполнять-то мы обещание намерены?

— Ну не прямо сейчас, конечно, но знал что этот день рано или поздно наступит. Печально, конечно, но пока ссориться с ними причин нет. Что-то ещё?

— Нет, на сегодня всё. Может к вечеру будут новости по партии с Мирая, но ничего точно сказать не смогу.

— Ладно, обсудим завтра.

— Всё?! Уже всё? Ой ё... — забормотала Катарина и принялась водить пальцем по полированной столешнице.

— А у тебя что? — обратился к ней Александр.

— Траты, — лаконично ответила Катарина и мужчина почуял недоброе.

— И сколько за месяц?

— Чуть больше чем в прошлом.

— Насколько больше?

— Незначительно.

— А цифру, чтобы оценить лично.

— Субъективная оценка в финансах не приветствуется, — тоном учительницы сказала Катарина и поправила свои очки в красной оправе, которые, как она считала, ей очень идут. Хотя Александр часто говорил ей, что в них она выглядит как посредственная актриса фильмов для взрослых.

— Катарина...

— Ведь главное, что мы здесь все вместе! Верно? И моё вчерашнее свидание...

— Сколько? — Александр не удержался и ударил кулаком по барной стойке.

— Сто шестнадцать тысяч пятьсот девятнадцать марок.

— Что?! — все трое мужчин выдохнули разом.

— Раньше в девяносто укладывались! — срывающимся голосом сказал Исайя.

— Инфляция, — пожала плечами женщина и попыталась наполнить рюмку снова, но Александр силой вырвал бутылку у неё из рук и, со злостью вбив в горлышко пробку, убрал её на полку.

— Никакого тебе алкоголя, раз у тебя инфляция за месяц подскочила больше, чем по Единству за пять лет.

— Ну туда-сюда... расходы... — как-то застенчиво начала бормотать она и у Александра возникло нехорошее подозрение, что Катарина где-то как-то напортачила. Вряд-ли непосредственно в финансах — учитывая её выдающиеся способности к математике это было просто невозможно. Украсть деньги она тоже не могла, не того склада она была человек. А вот потерять пару конвертов без надписей для оплаты услуг и взяток вполне было в её духе. В случае с их бухгалтером гениальность и глупость всегда шли рука об руку.

— Будут подробности этих "расходов"? Или мне провести весь сегодняшний день уткнувшись в твои каракули на бумаге? — сказал Исайя, который неплохо разбирался в финансах, хотя и не так профессионально как Катарина.

— Ммм... о каких каракулях ты говоришь? — протянула Катарина и посмотрев на Исайю захлопала ресницами.

— Катарина, хватит прикудничать! — начал закипать Исайя. — И не делай такого невинного личика — ты не Лорелай Акерман, чтобы я расплылся от умиления от одного только твоего вида.

Александр дёрнулся, когда мужчина упомянул Основательницу. Самая красивая женщина Единства по мнению большинства мужчина. Вот только внешность Лорелай у него всегда ассоциировалась с десертом, в котором переборщили с сахаром — настолько сладко, что вызывает тошноту. К тому же упоминание этой женщины всегда для Александра было дурным знаком. Обычно после этого обязательно что-нибудь шло наперекосяк.

Решив отогнать от себя грустные мысли об Основательницы, Александр уже намеревался открыть рот, чтобы начать самостоятельно выпытывать у Катарины подробности её "расходов" но его отвлекла тихая трель из внутреннего кармана пиджака. Александр вытащил на свет свой телефон и принялся читать присланное сообщение. Его брови периодически то сходились то расходились у переносицы, и со стороны можно было решить, что он пытается вникнуть в смысл написанного. Наконец он закончил читать и убрав телефон обратно тяжело оперся обеими руками о барную стойку. На лице мужчины была странная смесь смятения и радости, словно то что он узнал одновременно пугало и радовало. Катарина первой не выдержала затянувшейся паузы.

— Что-то случилось?

Александр оторвался от размышления и оглядел собравшихся.

— На сегодня всё, — коротко бросил он. — Грам, собирай людей — мои информатор сообщил, что люди Саттара только что похитили клиента "Германдата".

Исайя встрепенулся.

— Он совсем спятил, не знает чем ему это грозит? И с каких пор он стал заниматься похищениями? Это ведь совсем не его профиль — он больше по воровству.

— Не знаю ответа ни на один из вопросов. Да и какая, собственно, разница? Нам не размышления платят.

Александр вышел из-за стойки и скрипя старыми половыми досками пошёл к лестнице ведущий на первый этаж. Грам, Исайя и Катарина быстро двинулись следом, поскольку в старом баре делать больше было нечего. Выйдя на улицу они разделились: Исайя просто пошёл вниз по улице засунув руки в карманы и немного ссутулившись — один в один обычный праздно шатающийся старик; Катарина заскочила на заднее сиденье своей машины и в сопровождении охранника и водителя поехала в сторону Пяти Столпов — её маленький офис располагался в гроте; а Александр с Грамом пошёл к припаркованному в переулке черному внедорожнику с тонированными стеклами.

— Куда? — спросил Грам, когда Александр запрыгнул на заднее сиденье.

— Сначала к банку — там надо выловить одного не в меру глазастого идиота, который, если верить наводке, всё ещё там ошивается. Именно он навел Саттора на клиента. И свяжись сразу со своими парнями, нам понадобиться пара машин.

Грам кивнул и нажав на кнопку запуска двигателя выехал на дорогу влившись в поток машин. До цели ехать было не более пяти минут, поскольку дом Александр располагался недалеко от здания банка. За окнами замелькали знакомые дома и Грам даже не успев толком разогнаться уже стал сбавлять скорость, пока, наконец, не остановился неподалеку от офиса, на противоположной стороне улицы. Александр прильнул к окну и стал изучать обстановку. В районе грота всегда было довольно оживленно, поскольку это место считалось центром города. Куча людей сновали взад вперед и даже не верилось, что кто-то решиться на похищение в столь оживленном месте.

— Не его ищем? — сказал Грам первым заметив нужную цель.

Александр посмотрел в направлении, указанном мужчиной и увидел за столиком открытого кафе молодого парня лет восемнадцати. Тот сидел со скучающим лицом и периодически протирал экран своих умных часов. На столе справа от него лежала профессиональная фотокамера, чей объектив был на удивлении удачно обращён в сторону парадного входа в банк.

— Да что, чёрт возьми, стало с этим городом? — Александра переполняла смесь разочарования и раздражения от того, насколько грубо и халтурно была организована слежка.

— Хватай этого... "это" и веди сюда.

— Вежливо или грубо?

Александр задумался. Грубо сработать, конечно, было бы эффективнее и надежнее, но он намеревался обстоятельно с ним побеседовать в спокойной обстановке салона автомобиля, но при похищении об этом можно было забыть. Даже в таком городе как Ярданг, кто-нибудь обязательно бы вызвал полицию, если бы увидел как клиента кафе силой заталкивают в чёрный внедорожник. Так что требовалось проявить хитрость.

— Вежливо. Скажи, что с ним хочет поговорить Хамид Даджу по поводу рыжей девчонки. Тот часто помогает Саттару, так что имя должно сработать. Если будет задавать вопросы, то грубо не отвечай, просто делай лицо по-равнодушнее и говори, чтобы задавал вопросы другому. Справишься или мне самому пойти?

— Справлюсь само-собой, не в первый раз такое уже делаю. Да и тебя он может знать в лицо.

Просунув голову между передними сиденьями Александр наблюдал как Грам неспешным шагом подходит к парню и смотря на то сверху вниз повторяет слова про Даджу. Парень что-то ответил, но получив лишь равнодушное пожатие плечами, встал и забрав камеру двинулся к машине сопровождаемый идущим сзади Грамом. Александр расстегнул пиджак и вытащив из наплечной кобуры военный пистолет-рельсотрон "Шёпот" прижал его к животу направив ствол на дверь машины. Грам к тому времени уже обежал наводчика и открыв тому дверь жестом приглашая залезать. Парень нагнулся, но увидев Александра и направленный на него пистолет застыл как вкопанный. На его лице появилось знакомое выражение, свойственное тем, кто собирается после шока резко начать убегать, но стоявший сзади Грам не дал ему такого шанса: вцепившись широкой ладонью в шею паренька, он силой надавал и закинул его в салон, попутно захлопнув за ним дверь.

— А где Хамид Даджу? — выдавил парень, хотя, как показалось Александру, тот уже понимал, что увидится с ним ему уже не придётся.

— Знаешь кто я? — проигнорировал мужчина вопрос.

— Нет.

— Александр Базаров... но ты, наверняка, знаешь меня как Драматурга.

Парень спал с лица.

Грам в это время запрыгнул на водительское кресло и направил машину вниз по улице в сторону космопорта.

— У нас очень мало времени, поэтому советую тебе рассказывать всё кратко, ёмко и быстро. Только представься для начала, не люблю анонимность.

— Оливер... Оливер Винчи.

— Приятно познакомиться. А человека за рулём зовут Грам. Фамилии его я, правда, не знаю, но так мы условились когда я его нанял на работу. А теперь, когда все участники данной мизансцены представлены, можешь начать каяться.

— Я ничего...

Александр демонстративно плавным движением снял пистолет с предохранителя.

— Для меня в любом случае плохой расклад, — уперся Оливер и Александр понял его опасения. Либо его убью здесь, либо чуть позже и в другом месте. Так что ему выбирать особо было не из чего, поскольку оба варианта были плохими. Значит требовалось показать ему третий путь.

— Саттар участвует в похищении?

— Не знаю, я не рядовой член банды. Но полагаю что да, он в фургоне.

Александр пока не знал о каком фургоне идёт речь, но кивнул.

— Тогда считай, что ты скоро ты станешь безработным, — сделал мужчина ударение на последнее слово, чтобы парень понял скрытый за ним смысл. — Но, я ценю кадры и готов взять тебя под своё крыло. Как тебе такой вариант? Только советую думать быстрее.

— Хорошо, — кивнул Оливер спустя несколько минут томительного ожидания. Похоже, он сразу поверил в то, что Александр собирается разделаться с его нанимателем, хотя репутации жестокого преступника у того никогда не было. — Саттору пришла наводка на то, что в банк в ближайший месяц наведается очень обеспеченная девушка. Моя задача была фотографировать всех посетителей и отсылать фотографии Саттору. И сегодня как раз подходящая под описание девушка в банк с утра и зашла. Я тут же маякнул об этом Саттору и тот выслал за ней парней в фургоне. Что было дальше я не знаю.

Александр довольно хмыкнул — парень и вправду смог соблюсти все три условия ответа, которые ему предъявили: кратко, ёмко и быстро.

— Как девушка выглядит?

— Ну не Лорелай Акерман, — Александр скривился от упоминания её имени второй раз за час. Дурная примета — теперь уж точно весь день под откос пойдет.

— А точнее?

— Маленькая, худенькая, рыженькая.

"Поздравляю, Оливер, ты только что максимально точно описал Лорелай Акерман до того, как она пустилась во все тяжкие от комплексов связанных со своей внешностью" — подумал про себя Александр и продолжил допрос.

— Где её похитили?

— Не знаю. Наверное, в квартале отсюда — я уже не видел этого.

— В чём везут?

— Белый фургон "Мицуя", номер не знаю.

— Плохой ответ, очень плохой.

Александр замотал головой и демонстративно поднял пистолет повыше.

— Да не знаю я, помню только последние две буквы: "К" и "М" вроде.

— Грам! — обратился Александр к охраннику и тот включив автопилот принялся набивать описание фургона в своем телефоне, чтобы отправить его своим подчиненным.

— Знаешь куда её повезли? — спросил наудачу Александр.

— Я не в банде Саттора, мне платят только за слежку.

— Ясно, — кивнул Александр и откинулся назад.

Он и Грам имели примерную информацию, где у Саттора была несколько точек, где часто бывала его банда и теперь ведущие в те направлениях дороги должны были уже патрулировать подчиненными Грама. Операция была очень рискованной, поскольку Александр надеялся перехватить фургон ещё до того как он попадет на одну из таких точек. В противном случае ему придется либо отлавливать людей Саттора и начинать их пытать, либо вообще обращаться в полицию, хотя последнее было крайне вредно для репутации. Грам уже снова взял управление в свои руки и свернул с дороги ведущей в космопорту на одну из улиц ведущую на окружное шоссе — сейчас самый лучший способ быстро добраться до нужного района города.

Телефон Грама завибрировал и тот, прочтя сообщение, с довольным видом обратился к Александру.

— Их видели на улице всего в двух километрах севернее отсюда. Едут вдоль Пяти Столпов к выезду из города.

Машина развернулась, уже неизвестно какой раз за день и помчалась вперед набирая скорость. Грам вставил в ухо микрофон Согласия — армейской системы для общения внутри подразделений, которую группа Александра смогла с большим трудом и огромными затратами достать несколько лет назад и теперь, тихо шевеля губами, отдавал приказы.

— Мы их нагоним примерно через десять минут. Из поддержки у нас будет только одна машина с двумя бойцами — остальным долго добираться. будем их дожидаться или сами справимся?

— Сами, медлить нельзя. И ещё... — Александр замялся, так-как не знал как Грам отреагирует на его просьбу, но всё же сказал. — Как до цели останется пять минут, то анонимно сообщи в полицию о похищении.

— Эээ... уверены? Нам может не хватить времени.

— Да уверен, — кивнул Александр. — И пусть твои люди воспользуются оружием.

— Каким образом воспользуются? — уточнил Грам таким тоном, будто перспектива перестрелки и убийства нисколько его не тревожила.

— По прямому назначениею. — хмуро ответил Александр и повернулся к замершему Оливеру. — На случай будущих расспросов: последней фразы ты не слышал. Во время всей этой поездки мы спорили о творчестве Карло Гоцци — я считал, что лучшая фьяба у него "Король-Олень", а ты, что "Принцесса Турандот".

— Я не понимаю о чём речь, — выдавил парень из себя.

Александр скривился, поскольку плохое образование собеседника не позволило блеснуть остроумием и начитанностью. Решив не повторять судьбу ушедшей в пустоту шутки он свёл всё к теме, понятной всем.

— Мы обсуждали женщин: мне нравились брюнетки а тебе блондинки, и твои предпочтения я считал откровенно тривиальными. Понял?

— Да, — кивнул Оливер.

Внедорожник снова повернул и выехал на длинную узкую улицу, на которой почти не было машин. К тому же они уже почти выехали за черту города, поэтому вдоль дороги шли только жилые дома: никаких придорожных забегаловок, магазинов и толп людей. Пустой и безжизненный в этот час район идеально подходил для операции. Не сбавляя скорости Грам обогнал пару дронов-грузовиков и впереди замаячил белый кузов фургона.

— Сильно не приближайся, — приказал Александр. — Где твои парни?

— Едут по соседней улице. На следующем перекрёстке перегородят им дорогу.

Грам снова включил автопилот и теперь спокойным тоном разговаривал с диспетчером полиции давая анонимную наводку. В этот момент слева от машины послышался нарастающий свист электромотора и их стал медленно обгонять скоростной мотоцикл с двумя пассажирами. Несколько секунд он ехал параллельно их машине, а затем, быстро обогнав, пристроился между ними и фургоном. Александр обратил внимание, что водитель и пассажир были мужчинами.

— Грам, скажи, ты когда-нибудь ездил на мотоцикле?

— Да, — отложив телефон ответил мужчина нисколько не смутившись вопросу, поскольку уже привык к тому, что Александр часто мыслит весьма странно.

— Как водитель и как пассажир?

Впереди показался горящий красным светом светофор.

— И так и так.

— А с мужчинами ездил?

— Да.

— А они к тебе сильно прижимались, когда ты был за рулём?

Светофор мигнул и сменился на зелёный. Фургон резко ускорился, словно боялся не успеть на разрешающий сигнал, хотя ехать оставалось не больше двадцати метров. Грам крепко сжал руль машины.

— Так всё плохо?

— А у нас бывает по-другому? — улыбнулся одними уголками рта Александр и посмотрел на замершего Оливера.

Вдалеке раздался визг тормозов от машины людей Грама, перегородивших путь уже израдно разогнавшемуся фургону. Машина похитителей затормозила, одновременно уходя в сторону, и в этот момент пассажир мотоциклиста отлип от спины товарища выхватывая прижатый к груди раритетный "Мини-Узи". Грам нырнул под приборную панель и вслед за них Александр, схватив Оливера за шиворот, нагнулся, стараясь вжаться в щель между передним и задним рядом сидений. Стрелок передернул затвор и принялся поливать машину градом пуль. Стекло покрылось россыпью отверстий; кресла стали разлетаться в труху, разбрасывая по салону клочки обивки и наполнителя; из приборной доски со звоном вылетела пара кусочков пластика и декоративной отделки. Александр сжался ещё сильнее, поскольку не мог допустить, чтобы его не то, чтобы убило, просто ранило — в салоне с ним было сейчас два человека, которые ни в коем случае не должны были увидеть его раны. Причём, если на Оливера ему было плевать, его как свидетеля можно было убить прямо на месте, то Грама он считал своим другом и не хотел, чтобы тот увидел, что оружие для Александра безвредно.

Автомат стих и Александр выдохнул. Их троих спасло то, что машина была тонирована с боков. Нападавшие точно не знали, кто именно едет в машине, поэтому решили обогнать её, чтобы через лобовое стекло опознать пассажиров. И только после этого открыли стрельбу. Вот только часть пуль застряла в двигателе, а другая часть либо прошла на вылет, либо застряла в корпусе внедорожника.

Стрелок вытащил израсходованный магазин и уже намеревался вставить в автомат запасной, как Александр, отпихнув Оливера, приподнялся с пола и, наведя рельсотрон на обоих налетчиков, стал всаживать в них покрытые алюминием свинцовые монеты, служившие боеприпасом в подобном оружии. Оба стрелки были без какой-либо защиты, поэтому монеты с легкостью начали дырявить их тела. В стороны полетели брызги крови и оба стали оседать на землю, мотоцикл, ранее удерживаемый в равновесии водителем, накренился и рухнул назад придавив оба трупа.

Александр перегнулся через кресло, чтобы узнать состояние Грама и нахмурился — мужчина был ранен в плечо.

— Как ты? — обратился к нему Александр.

— Терпимо, рана не глубокая, но машину вести не смогу.

Александр покосился на капот, из которого нёл слабенький дымок.

— А от тебя такого никто и не требует — движку хана.

Впереди раздались крики со стрельбой и Александр выпрыгнул из машины. Совсем рядом завыли полицейские сирены дополняя картину хаоса.

— Грам, уходи домами. Живо, — крикнул он открыв дверь и, как только Грам вылез, подтолкнул его в сторону ближайшего переулка, зажатого между стоящих почти вплотную домов. Мужчина замешкался, но Александр был непреклонен. — Это приказ.

Грам кивнул и зажимая простреленную руку рванул в указанном ему направлении. Оливер в это время тоже решил, что его незапланированная поездка подзатянулась и прихрамывая — похоже, когда Александр потянул его за собой, тот сильно ударился ногой — побежал прочь от машины. Но до него мужчине сейчас не было дела, поскольку задние дверцы машины открылись и из них, тащя за собой хрупкую женскую фигуру с надетым на голову мешком, выпрыгнул человек. Заложница была ошарашена и периодически, ничего не видя перед собой, спотыкалась, но похититель тащил её дальше.

Совсем рядом, метрах в пятидесяти, сверкнули полицейские мигалки и тут девушка завалилась в очередной раз на асфальт и мужчина встал над ней не знаю как поступить. Похититель сделал какая-то неуверенное движение потянувшись за пояс и Александр решился: переставив режим огня на максимальный заряд и наведя оружие на голову похитителя, он плавным движением нажал кнопку на рукояти. Рельсотрон высосал из батареи весь остаток электричества и разогнанная до немыслимой скорости монета пробила дыру в затылке похитителя и, не сбавляя скорости, полетела дальше дырявя стены близлежащих домов. Александр мысленно помолился, чтобы на пути у заряда не оказалось никого живого, прежде чем он остановиться, и, вытерев полой пиджака рукоять рельсотрона, отбросил его подальше от себя.

— На колени, руки за голову, — крик раздался почти рядом и Александр увидел как держа его на прицеле к нему медленно приближается пара полицейских. Двое других, прижав к асфальту не успевшего сбежать Оливера, деловито застегивали на его руках наручники.

— Как вам будет угодно, — сказал тихо Александр и, бросив последний взгляд на спасенную им девушку, которая уже умудрилась стянуть с головы мешок, встал на колени, подчиняясь приказу.

Глава 5

Комната для допросов выглядела так же, как и в десятках фильмах и сериалах, что Нуми смотрела в Сети: прикрученный к полу стол с гнездом для наручников, два стула и зеркальное стекло напротив девушки. Под потолком висела камера в защитном кожухе мигая зеленым огоньком. Прошёл уже час с тех пор как полицейские привели её сюда и она уже устала ждать. Определённо, местная полиция к потерпевшим относиться не с той долей деликатности, на которую она рассчитывала. Ни тёплого пледа, ни чашечки горячего чая, ни помощи штатного психолога. Словно бы её и не похищали посреди улицы при свете дня.

Первые минуты после того, как её бросили на жесткий резиновый коврик, покрывающий пол багажника, она никак не могла взять в толк почему её вообще похитили. То, что это самое тривиальное похищение она определила с ходу, а вот саму её цель она понять не могла. Как правило, жертв похищения отрабатывали долгие недели прежде чем похитить, но во-первых она здесь только сутки, а во-вторых, даже не смотря на новости от мэтра Харкера, никуда не девался факт того, что даже по меркам бедного Ярданга Нуми была нищей. Так какой смысл её похищать? Может быть это ошибка? Сначала она подумала так и сказать похитителям, один из которых, запрыгнул вслед за ней в багажник, чтобы затянуть на руках девушки пластиковые наручники, но затем передумала. В подобной ситуации проявлять инициативу чревато неприятными последствиями в виде побоев, ударов электрошоком и колото-резаных ран.

Похитители почти не разговаривали друг с другом, лишь время от времени перебрасывались короткими фразами относительно маршрута. По её прикидкам они уже полчаса петляли по улицам города, прежде чем случилось то, чего она никак не ожидала: впереди раздался визг тормозов и фургон резко затормозил, отбросив Нуми в конец салона; затем раздался звук бьющегося стекла, а потом громкие крики, состоящие исключительно из отборной ругани на каком-то местном наречии. Дверцы фургона распахнулись и её силой вытащили наружу. И, практически волоча ногами по асфальту, куда-то потащили. Несколько раз она падали, так как быстро бегать с завязанными глазами она не могла, но её силой поднимали и тащили дальше.

Затем она свалилась в очередной раз на землю, но в этот раз её уже никто не стал поднимать. Подождав несколько томительных секунд, она решила что пора действовать. Перекатившись на спину, она подобрала ноги, прижав их к груди, и перекинув связанные за спиной руки вперед, стянула с головы капюшон. Она лежала на тротуаре незнакомой улицы в окружении ставших уже привычных серых домов, а вокруг неё творилось что-то странное: машина, в котором её везли, стояла уперевшись в белый седан, перегородивший ему дорогу, а в самом фургоне, забрызгав лобовое стекло кровью, лежали два тела; похититель, вытащивший Нуми из салона теперь лежал в паре метров от неё лицом вниз, а вокруг его головы собралась маленькая лужица крови.

Нуми расслышала топот за спиной и развернувшись увидела, как к ней бегут двое одетых в синюю форму полицейских. Она среагировала сразу и подняв вверх стянутые наручниками руки закричала что было мочи:

— Я заложник, я заложник!

Дальше вспоминать было уже особо нечего. С неё сняли одноразовые наручники и надев уже стальные посадив в машину повезли в участок. Уже отъезжая она заметила, что полицейские арестовали кого-то ещё, но она была на таком взводе от нахлынувшего адреналина, что тут же забыла об этом. В участке её сфотографировали и сняли отпечатки пальцев. А затем, приложив большой палец правой руки с ДНК-сканеру, взяли образец крови, чем вызвали у неё приступ истерического смеха, поскольку все опасения матери, которые она слышала от неё много раз, оказались правдой — не прошло и суток, а её генетический код ушёл во все базы данных Единства.

После всех процедур её, наконец, отвели в допросную, где она теперь и сидела, тоскливо посасывая уколотый иглой палец. Неожиданно дверь с шипением отъехала в сторону и в комнату вошел одетый в деловой костюм мужчина лет тридцати. В одной руке он держал пахнущий кофе пластиковый стаканчик а в другой планшет.

— Угощайтесь, — сказал мужчина, поставив кофе на стол перед Нуми, а сам уселся напротив. — Меня зовут Кейван Фархади, я следователь отдела по борьбе с организованной преступностью. А как вас зовут?

— Нуми Фоссум. Безработная.

— Как кратко, — улыбнулся мужчина и с лёгким озорством в глазах посмотрел на девушку. — Тем не менее, приятно познакомиться.

— Мне тоже.

— Кстати, сколько вам лет?

Как правило, девушки в возрасте Нуми всегда стараются накинуть себе пару годиков при общении с мужчинами старше себя, дабы произвести впечатление более зрелых и опытных женщин. Вот только Нуми не была частью большинства и понимала, что при общении с представителями охраны правопорядка всегда следует придерживаться правила — чем меньше, тем лучше. Причем, не имело значения о чём конкретно шла речь: длине предложений, времени беседы или количества лет. Особенно количества лет, поскольку полная уголовная ответственность наступала в Единстве с восемнадцати лет.

— Семнадцать с половиной, — с невозмутимым видом ответила Нуми.

— Правда? Вы выглядите более взрослой, — за комплиментом снова последовала улыбка и девушку внутренне покоробило. Перспектива давать показания следователю, который решил расположить её к себе посредством флирта, ею не обрадовала. — Ладно, давайте перейдем к делу: расскажите, пожалуйста, что с вами произошло.

Нуми начала свой рассказ с момента, как вышла из дверей банка и до момента как её спасли полицейские. Слушавший её следователь периодически кивал и задавал уточняющие, но совершенно пустые, вопросы. Как знала Нуми, исключительно для того, чтобы продемонстрировать ей свою интерес и участие.

— Кстати, в ваших документах местом жительства значиться "Либерталия", верно? — спросил следователь, когда Нуми закончила рассказ.

— Да, верно, — ответила Нуми, чувствуя какую-то нелогичность. После рассказа потерпевшего обычно принято спрашивать о том, кого он подозревает в организации покушения а не то где он живёт. Хотя, учитывая, что перед началом допроса Фархади даже не поинтересовался если ли у неё близкие, с которыми стоит вязаться, она решила что роль доброго полицейского он играет из рук вон плохо.

— И вы сирота? — спросил Фархади, глядя в планшет, где показывалось краткое дело Нуми.

— Верно, моя мать умерла месяц назад, а отца я не знала.

— Отчего ваша мать умерла? Заранее извиняюсь за столь неприятный вопрос.

"Ну так заранее бы и предупредил об этом" — подумала Нуми, но ответила максимально вежливо.

— Не стоит извиняться. Она умерла от рака.

— От рака? — изумился следователь.

— За пределами "Либерталии", то есть, там где есть власть Единства, моя мать была нежеланным гостем.

Следователь кивнул, поскольку понял смысл эвфемизма "нежеланный гость".

— Что она совершила?

Нуми пожала плечами.

— Она никогда мне этого не говорила.

— Вы прилетели на Ярданг за деньгами из банка? — сменил тему Фархади.

Похоже, он больше интересовался тем, что было до похищения, чем им самим. Этот факт Нуми немного удивил. Конечно, она допускала, что он хочет всесторонне увидеть картину произошедшего, вот только почему он так целенаправленно пытается разузнать подробности именно о ней самой и её матери?

— Я прилетела поступать в университет.

— А в какой, если не секрет?

Девушка поймала себя на мысли, что даже её собственную мать так не волновало будущее дочери, как окружающих её людей.

— Рассчитываю на Мирай или Сокотру.

— Неплохой выбор. А в наш поступать, значит, не намерены?

Нуми одарила его взглядом, в котором можно было прочитать "сам туда катись".

— Не расскажите о своей жизни на "Либерталии"? Учитывая репутацию данного места я не исключаю того, что преступники начали следить за вами ещё там.

Тревожный колокольчик в голове девушки едва слышно дзинькнул, но девушка его не заметила и принялась рассказывать о себе: как с детства жила на корабле в маленькой каюте, о болезни матери, об однообразных днях, состоящих из дневной работы и вечернего самообучения. В детали она старалась не вдаваться и пересказывая свою жизнь достаточно скупо, поскольку считала, что ничего интересного там никогда не было.

— Значит, вы жили небогато, а затем, после того как мать умерла, вы отправились за её деньгами в "Германдат"?

Звоночек дзинькнул снова, но на этот раз уже достаточно громко, чтобы девушка его услышала и отреагировала.

— А я должна была выбрать путь аскетизма?

— О, вы ничего такого не подумайте! Я просто пытаюсь сопоставить факты, чтобы получить общую картину, — лучезарно улыбнулся следователь и Нуми тут же приняла решение.

— Знаете, я тут подумала, и решила воспользоваться услугами государственного адвоката.

— Адвоката? Но вас ни в чём не обвиняют.

Нуми хмыкнула про себя. Да, её ни в чём не обвиняют. Пока. Но уж больно тон беседы и детали, которые у неё выпытывали выглядели подозрительно. У неё возникло чувство, что Фархади её в чём-то подозревает и только ищет возможную зацепку, чтобы взять в оборот. А в подобных случаях надо сразу переходить в глухую оборону. Конечно, лучше было бы сразу, как только следователь вошел в допросную, потребовать защитника, но тогда ничего и не предвещало того, что к ней будут относиться не как к потерпевшей. Так что сейчас было самое время.

— Если не ошибаюсь, продолжать беседу с задержанным после того, как он потребовал юридическую защиту является служебным нарушением? — сказала Нуми и не сдержавшись гаденько улыбнулась.

— Как пожелаете, — кивнул Фархади, на лице которого не осталась и следа прежнего дружелюбия.

Следователь вышел и Нуми осталась одна. Но ненадолго. Примерно через пять минут за ней пришла одетая в форму женщина и проведя её по вырубленным в скале коридорам — здания полиции размещалось в самой глубине Пяти Столпов — привела в то место, знание о котором девушке хотелось подчеркнуть только из литературы. Изолятор временного содержания городской полиции представлял собой длинное помещение со сводчатым потолком, в котором, по разные стороны от центрального коридора, располагались одноместные камеры, отделенные друг от друга каменными стенами. Вместо решеток здесь были прозрачные двери из бронестекла, а убранство камеры состояли лишь из висящего на двух цепях лежака у стены. В конце коридора, под потолком, располагалась небольшое окно, через которое под углом лился свет.

Женщина открыла дверь и Нуми безропотно зашла в камеру. Какого-то смысла кричать и жаловаться у неё не было — её бы просто проигнорировали, так как она не сказала бы ничего такого, что полицейская не слышала за годы своей службы.

Нуми полагала, что все помещения будут заполнены, но все камеры кроме двух напротив пустовали. В одной сидел обычный на вид мужчина, единственной особенностью которого была пышная борода покрывающая всё его лицо и длинные волосы закрывающие лоб, отчего его лица было почти не разобрать. Другую камеру занимал молодой парень чуть постарше Нуми. Увидев девушку тот выпучил глаза от удивления и быстро отвернулся. Но как только полицейская вышла из изолятора, эти двое тут же продолжили разговор, который прервался из-за появления Нуми.

— Ты сам виноват, нечего было водиться с Саттаром, и, тем более, заниматься чем-то подобным, — сказал мужчина.

— Я не знал, что он решиться на похищение. Я просто занимался тем, что фиксировал всех входящих и выходящих. Знаете, это трудно назвать нарушением закона.

— Это называется "пособничество" — тебе прокурор с адвокатом это быстро растолкуют. Скажи "спасибо", что тебя не постигла судьба тех ухорезов, что были в машине. А ты ведь понимаешь, что могла?

Бородач как-то нехорошо оскалился и парень, даже не видя его лица, сглотнул. Нуми в это время громко плюхнулась на кровать и тем самым привлекла внимание мужчины.

— А вы, сударыня, за что здесь томитесь? Если не ошибаюсь, вы — потерпевшая.

— Правила тюремного этикета требуют от меня ответить "не за что — я невиновна", — ответила Нуми, одновременно удивившись тому, что он знает кто она.

— Ну, знание этикета уже доказывает, что вы часто оказываетесь "невиновны", — улыбнулся бородач.

— Нет, просто у меня была хорошая школа жизни, — с сарказмом ответила Нуми по-прежнему пялясь в потолок. — Жизнь на "Либерталии" научила меня многим вещам: ненормативной лексике на основных языках Единства, игрой в наперстки и знанием того, что если с утра за судном следует косяк рыб, то ночью кому-то вскрыли горло и выбросили за борт на корм.

Мужчина фыркнул.

— Если бы мне давали по марке за каждый раз, когда я слышал байки о жестокости обитателей "Либерталии", то у меня сейчас бы было... — бородач стал загибать пальцы бормоча что-то губами. — Шесть марок с учетом этого.

— Как-то мало. Вам никто не любит ничего рассказывать? Наверное потому, что вы редкостная болтушка.

Настроение Нуми было настолько плохим, что она поставила перед собой чёткую цель — затопить темнотой из своей души все окрестные камеры, чтобы не только она сейчас испытывала отчаяние от сложившейся ситуации. Однако в отличии от молодого парня, чьё настроение уже было испорчено до неё, бородач никак не реагировал на негативные флюиды испускаемые рыжей девушкой.

— Вы так пытаетесь намекнуть на то, что хотите провести время в тишине?

— После случившегося со мной — это естественная реакция.

— Вы про похищение?

— Разумеется, ведь меня никогда прежде не похищали. Я даже попросила их быть со мной нежными, так как это был мой первый раз и мне хотелось запомнить его на всю жизнь, однако, как и часто бывает при первом разе, всё закончилось очень быстро.

Не оценив двусмысленной шутки Нуми, мужчина, закатив глаза, тяжело вздохнул.

— Он не отстанет, — неожиданно сказал парень из соседней камеры. — Так что лучше расскажи всё как есть.

— Кхм... ну если ты так в этом уверен. Только упомяну вначале, что сведения добытые подобным путем не могут использоваться в суде. А подобный способ получения информации является нарушением закона о "Министерстве общественной охраны".

— Аха-ха, — засмеялся мужчина. — Ну вы немного ошиблась — я не подсадной полицейский. Кстати, позвольте представиться — Александр Базаров или, как меня иногда называют, Драматург. А тот, в соседней камере, — наводчик Оливер Винчи. Косвенно именно он виноват в том, что тебя похитили.

— То, что вы знаете подобную информацию сразу делает вас человеком, с которым мне тут же надо перестать беседовать.

— Совсем наоборот. Не буду скрывать род своей деятельности — я руковожу небольшой преступной группой, которая занимается контрабандой. Однако у меня есть ещё небольшой приработок: банк "Германдат" платит мне за то, что помогаю его клиентам выпутываться из неприятностей, связанных с... ну будем называть их "маргинальными представителями социума". Поэтому как только я узнал о том, что одна из клиенток банка была похищена, я тут же предпринял все возможные действия с целью её освобождения. Так что без лишней скромности могу сказать, что это моя заслуга в том что ты свободна.

Нуми оглядела стены камеры.

— Свободна духом я так понимаю. Не телом? — безразлично бросила Нуми, которую больше волновало то, как скажется её заключение на вероятность поступления в университет.

Наличие судимости однозначно поставило бы крест на возможность поступления в престижное учебное заведение, а вот факт заключения под стражу был неясен. Как правило, крупные университеты, стараясь следить за репутацией, предпочитают не связываться с проблемными абитуриентами. Но с другой стороны она и не преступница... пока. Её беседа со следователем сложилась совсем неудачно. И хуже было другое — даже если всё благополучно разрешиться, то она всё-равно может получить от прокуратуры подписку о невыезде на время расследования. Для неё это станет катастрофой, ведь улететь с Ярданга она не сможет — её завернут прямо в космопорте.

— Кто-то не умеет в оптимизм, — слова Базарова отвлекли Нуми от тяжёлых мыслей.

— Я склонна к негативному мышлению.

— Тем не менее я надеюсь, что вы таки включитесь в беседу.

Нуми села на кровать и уставилась на бородача самым тяжёлым взглядам на какой только была способна.

— Представь что сейчас вокруг нас заиграла тоскливая протяжная мелодия, исполняемая на скрипке или, как вариант, на фортепьяно. Представил? Хорошо, а теперь я расскажу тебе грустную историю о прекрасной деве, что провела всю свою жизнь на далеком корабле "Либерталии" с матерью-преступницей. Дева эта была прекрасна ликом, а её пламенные волосы зажигали огонь любви в сердце каждого мужчины, кто хоть раз бы бросил на прелестницу свой взор. Однако, эту юную душу влекли далёкие города и страны, но из-за матери-беглянки она не могла оправиться в путешествие, чтобы увидеть дивные миры за пределами её родины. Но однажды в её жизни случилась беда — матушка её заболела и скоропостижно скончалась и перед девой выпал шанс, наконец-то, увидеть чарующий большой мир. Купив билет на утлое суденышке, она преодолела мили безграничного океана и, наконец, попала в небольшой портовый городок на краю пустыни. Любимая матушка оставила ей в наследство небольшую сумму денег у местного ростовщика и к нему в первую очередь дева и направилась. Беседа с ним была тяжёлой, но свой "фунт мяса"в виде денег получить смогла. Однако, насладиться нахлынувшим богатством рыжеволосая красавица не успела... Прямо при выходе из конторы, она была схвачена мерзкими похитителями, мечтающими заполучить её богатство или даже её роскошное соблазнительное тело. Но доблестная городская стража смогла вызволить её из беды. Но, из-за легкого недопонимания, её тут же бросили в темную сырую темницу, где она теперь и вынуждена томиться в ожидании своей судьбы.

Закончив рассказ, Нуми сложила ладони у себя на груди и уставилась под ноги скорбным взглядом. Её учительница часто ругала девушку за её тягу к подобным грошовым сценкам, но та не могла удержаться, чтобы их не разыгрывать в те моменты, когда была чем-то недовольна или расстроена.

— В твоей истории, не буду скрывать, много сомнительных мест... например слова о "прекрасной деве"... — протянул мужчина задумчиво приставив палец к подбородку.

— Это творческое допущение.

— Ммм... тогда это пропустим и перейдем к главному — с твоей стороны прибедняться не самая удачная идея. Ты ведь понимаешь, что именно из-за этого тебя держат здесь.

— О чём ты?

— Рассказывать о себе всегда нужно однобоко. Оставь многогранность и сложность персонажам театральным постановок. Ты либо бедная, как церковная мышь, сирота с "Либерталии", либо та, кто может позволить себе услуги "Германдата".

— Я просто рассказывала о себе правду.

— Правду или нет, но наверняка сейчас полицейские проверяют твою личность, так как эта часть истории по их мнению шита белыми нитками. "Германдат" не то место, где с тобой станут вести только из-за твоих очаровательных веснушек.

— Я вижу, что вы хотите донести какую мысль, но понять её мы не можем, — сказал Оливер, который заинтересовавшись рассказом Нуми тоже подошел к стеклу.

— Верно, — кивнула Нуми. — Что не так с этим банком?

— Ты правда не знаешь, что из себя представляет банк "Германдат"?

— Финансово-кредитную организацию? — огрызнулась Нуми, которой надоело играть в загадки.

— Хорошо-хорошо, — мужчина вздохнул, поняв что немного перегнул палку. — Этот банк от большинства других отличают две детали. Первая — минимальная сумма счёта, сейчас она, вроде, в районе двух миллионов марок. А вторая — банк принадлежит Исао Нагасаве.

— Основателю?

— Верно.

Нуми постаралась вспомнить всё, что знала о Нагасаве. Живёт в Мирае, богатейший человек в мире, не женат, как и все Основатели не имеет детей. Состояние в районе девяноста миллиардов марок. Сотни компаний во владении, но самая ключевая "Тяжелое машиностроение Нагасавы", или как её называют чаще всего — ТМН. Именно она производит половину двигателей и генераторов Единой Силы и является ведущим подрядчиком Министерства обороны по строительству военных кораблей. То, что в его собственности может быть и небольшой банк Нуми нисколько не удивило.

— Ладно, ты меня убедил, что этот банк не для простых смертных, вот только есть одна загвоздка — для того, чтобы описать мою мать, можно использовать много разных прилагательных, но вот слова "богатая" среди них не будет.

— Вот ты и высказал вслух то, о чём подумали полицейские. Они уже почуяли запах чего-то крупного и взяли след.

— Ну им ничего не светит, — с нескрываемой уверенностью в голосе хмыкнула Нуми. — Про деньги матери впервые я услышала только сегодня. А уж про то, что она совершила я до сих пор не в курсе. К тому же, держать они меня здесь могут максимум сутки, да и я уже потребовала адвоката, так что всю разрешиться в мою пользу.

— Надеюсь, адвокат не бесплатный?

— Эй, ну извини, что час назад я ещё не знала, что являюсь владелицей состояния!

Дверь в изолятор неожиданно открылась и в помещение вошёл высокий чернокожий мужчина в форме с нашивками капитана. Слишком высокий чин для того, кто бы сюда стал заходить. Несколько секунд он водил глазами по помещению и, наконец, остановил взгляд на Базарове широкой походкой подошёл к его камере.

— Что ты, мать твою, творишь, а?! — капитан старался говорить тихо, чтобы их никто не слышал, но его настолько переполняла злость, что это у него совсем не получалось, отчего Нуми и Оливер прекрасно его слышали.

— Свою... работу, — на последнем слове Базаров запнулся, так как похоже не был уверен в том, что к его деятельности можно было применить этот термин.

— А нельзя её делать не столь явно? Как ты мог так глупо попасться? Ты хоть понимаешь, что теперь всё не так как в другие разы? Три трупа — это три трупа. Даже на Ярданге.

— Не кипятись, я понимаю что ты в сложном положении, но другого выхода не было. Я должен был защитить интересы клиента любыми способами, ведь я, как ты знаешь, очень дорожу своей репутацией.

— Аха-ха, преступник говорит о репутации! Ещё немного поживу и чувствую что свиньи начнут летать!

— Вообще, генетический сплайсинг позволил их создать ещё лет сорок назад. Только на рынке не нашлось ценитель столь экстравагантного товара и разведение прикрыли.

— Не заговаривай мне зубы, — сказал мужчина уже более спокойным тоном. По всей видимости он уже немного успокоился, поняв что криками делу не поможешь.

— Так и быть, поскольку у меня с тобой неписаный договор, то что-нибудь придумаю. Считай, что я та паутинка, по которой ты выберешься из этого ада, — блеснул капитан знанием Акутагавы.

— Я тронут до глубины души тем фактом, что ты ассоциируешь меня с жестоким убийцей, — невесело усмехнулся Базаров. — Но, полагаю, что твоя помощь не понадобиться — мои адвокаты уже трудятся в поте лица, чтобы вытащить меня отсюда законными способами.

— Ты правда хочешь выпутываться из всего этого сам?

— Ага, я уверен, что мне ничего не смогут предъявить. Да, меня задержали на месте преступления, вот только стрелял не я, — немного приврал мужчина. — И никого из убитых не знал лично. Со стороны это выглядит как типичная история законопослушного гражданина, оказавшегося в неудачном месте в неудачное время.

— Как скажешь, — сказал полицейский с явным облегчением.

— Единственное, за что спасибо, так это то что твои люди не взяли у меня образец ДНК, — немного слукавил Базаров, так-как получить генетический код из его крови они бы всё-равно не смогли. Однако, об этом никому уже точно знать не следовало.

— Я дал им указание об этом, но ты сам понимаешь — эта услуга не из дешёвых.

Базаров кивнул.

— Не волнуйся, Катарина тебе заплатит.

Больше ни говоря ни слова капитан вышел. Базаров проводил его взглядом и посмотрел на Нуми, которая всё это время с равнодушным видом следила за беседой.

— Хороший город. И люди интересные. Даже не понимаю, почему я не хотела тут жить и учиться, — сказал она.

— Ох уж этот юношеский максимализм, — усмехнулся бородач и, повернувшись к девушке спиной, завалился на койку.

Глава 6

Нуми проснулась от того, что левый бок сильно болел. Кушетка по твёрдости могла соперничать с обшивкой космических кораблей, поэтому она отлежала себе всю половину тела. После того, как Базаров завалился дремать, она ещё прождала адвоката не менее полутора часов, но к ней так никто и не пришёл. После этого она всерьёз опасаться того, что про неё просто забыли. Чтобы хоть как-то убить время, она решила немного вздремнуть и используя свой пиджак как одеяло завалилась спать.

Сколько всего она провалялась понять было трудно, так-как часов в изоляторе не было, а её собственные забрали полицейские при оформлении. Однако, однако зная себя, решила что никак не меньше часа. Разомнув конечности и вдоволь похрустев костями как старая дева, Нуми принялась вытряхивать пыль из своего некогда белоснежного пиджака, но судя по количеству грязи и пятен на нём можно было с уверенностью сказать, что одежда безнадежно испорчена. Мысленно подсчитав, во сколько ей встанет новый гардероб в местном магазине и расстроившись от итоговой цифры, она встала с койки и подойдя к бронестеклу осмотрела изолятор. Прямоугольник света на полу от единственного окошка проделал длинный путь дойдя почти до входной двери и девушка поняла, что уже вечереет. Оливер по-прежнему сидел у себя в камере с пустым взглядом смотря в стену — из всех троих перспектива тюрьмы была ему ближе всего. А вот Базаров ходил взад-вперед по своей маленькой камере, словно его что-то сильно тревожило.

Суммарно, с момента как её посадили в камеру, прошло уже больше трёх часов. Дурное предчувствие всё больше терзало девушку, поскольку за такой срок найти адвоката уж точно не составило бы труда. Неужели следователь решил саботировать её освобождение из-за своих подозрений?

Звук который донёсся откуда-то со стороны города чем-то напоминал раскат грома. Только в отличии от него он не шел волнами, перекатываясь и усиливаясь, а равномерно увеличивал свою громкость. Он становился всё сильнее и сильнее и закончился громким ударом, после которого в окно от порыва ветра влетела немного песка.

Базаров остановился и приподнял голову, будто прислушиваясь.

— Что это? — Оливер оторвался от своих горьких мыслей. Как поняла Нуми такой звук в Ярданге отнюдь не рядовое явление.

— Военный спуск, — ответил Базаров и снова принялся расхаживать по камере.

— Эм... — протянула Нуми, поскольку ответ её не удовлетворил.

Военным спуском называли посадку корабля на планету, когда он не входит плавно в атмосферу подолгу тормозя, а на полной скорости летит к земле, тормозя только у самой поверхности. Такой манёвр могли позволить себе только военные корабли, чьи корпуса могли выдержать колоссальные физические и тепловые нагрузки. И даже при этом всегда оставался шанс, что корабль развалиться ещё в стратосфере. Однако военный спуск давал вероятность легко пройти силы ПВО вероятного противника и быстро развернуть десант. С учетом этого, скорее всего Базаров прав — военный спуск всегда приводил к ударной волне, которая могла вызвать такой грохот. Вот только кому понадобилось делать такое на Ярданге? Планета была лояльной правительству на Земле и никаких сепаратистских выходок за местными властями не числилось. Так зачем отправлять сюда военный корабль, да ещё и сажать его таким способом?

— И часто тут проводят учения? — спросила Нуми, поскольку это был единственный логичный вариант.

— Какие учения? У нас в системе даже военной базы нет! — ответил ей Оливер.

Ситуация Нуми теперь показалась ещё более странной, но строить гипотезы времени у неё не оказалось. Дверь в изолятор открылась и в него ввалился отряд полицейского спецназа в полной экипировке.

— Заключенные, на выход.

Спецназ распределился по помещению отодвигая небольшие задвижки на дверях.

— Руки, — негромко, но весьма угрожающе, скомандовал один из полицейских смотря на Нуми. Девушка просунула руки в щель и ей надели на руки наручники. Кажется, уже третий раз за день. После этого дверь в её камеру открыли и двое бойцов, удерживая её под руки, повели к выходу вслед за Базаровым и Оливером. Снова потянулись вырубленные в скале коридоры полицейского участка и Нуми вспомнила, что первый раз её так вели на допрос, а во второй потом в камеру. Так что не было ни одной причины считать, что в третий раз итог прогулки будет счастливый.

Проход закончился и отряд вышел в просторный ангар с припаркованными по углам полицейскими машинами и с двумя черными бронированными фургонами в центре: один для заключенных, второй для сопровождения. Нуми поняла, что негативное мышление опять её не подвело.

— Эй, эй! Вы не имеета права! Я потерпевшая! Где мой адвокат? Вы что-то напутали! Сверьтесь с бумагами — я не должна здесь быть! Отправлять в тюрьму без решения суда — это нарушение процессуальных норм и чиновничий произвол! Ааа!

Нуми принялась кричать и вырываться, так-как лезть в автозак ей не хотелось от слова "совсем". Однако, её крики и визги, разносившиеся по ангару, встречали только равнодушное молчание. Решив хоть как-то отсрочить надвигающуюся беду, она расслабила ноги, но опытных бойцов это никак не смутило и они подхватив девушку подмышки потащили её вперед. И даже быстрее чем шли до этого. Решив сменить тактику Нуми принялась цитировать законодательство хотя давно уже поняла, что знание законов на Ярданге было таким же "полезным" навыком, как умение шевелить ушами.

Базаров и Оливер равнодушно залезли в автозак, усевшись рядком напротив трех охранников и Нуми сдалась. Ею грубо закинули в кузов и она, периодически цепляясь за коленки прошла в самый зад салона, где и плюхнулась на решетчатую скамью.

Двери захлопнулись и набирая скорость машина монотонно трясясь на неровной дороге поехала вперед. Окон в ней не было и Нуми не представляла, куда они едут. Конечно, понятно, что в тюрьму, но где она находиться в этом городе? Вся надежда на то, что как можно дальше от города. Тогда был бы шанс, что за время поездки успели бы выяснить, что её забрали вместе с двумя уголовниками по ошибке и по приезду освободили. Если это действительно была ошибка. Была неприятная вероятность того, что это приказ Фархади, который решил её расколоть, заставив провести ночь в компании настоящих преступниц. Нуми была не робкого десятка, но тюремная борьба за авторитет в её списке интересов стояла на одном уровне с чемпионатом по чистке картошки на скорость. Единственный шанс выпутаться теперь — постараться, чтобы её выслушали при оформлении в тюрьме.

Движение, сделанное одним из охранников было очень быстрым и почти незаметным, но Нуми боковым зрением смогла его разглядеть: два выставленных пальца, как обычно показывают цифру "два". Вот только сделан этот жест был весьма странно, с каким-то выворачиванием кисти руки так, чтобы указательный и средний палец были похожи на латинскую букву "В". И сделал жест охранник смотря прямо в глаза Базарову.

"Чем дальше, тем всё страньше и страньше, чудесатее и чудесатее" — мысленно процитировала Нуми классику. Похоже, коррупция в городе цветёт ещё более пышным цветом, чем она предполагала. Ярданг был на периферии Единства и этим всё было сказано. На других планетах МИИС бы быстро вычистил всё полицейское управление от коррупционеров за пару недель, но здесь их офис был, наверное, одним из самых малочисленных из существующих. Да и занимались они лишь сбором информации.

Тем временем Базаров довольно хмыкнул и, как показалось девушке, даже немного расслабился, словно ответ его удовлетворил.

— Как спалось, Нуми? — неожиданно спросил он.

— Недостаточно крепко, чтобы забыть тот факт, что своего имени я не называла.

— Раз я его не спрашивал, то ты могла предположить, что я его знаю.

Автозак сделал резкий поворот и Нуми почувствовала, что теперь они едут вверх под сильным углом.

— Мне кажется, или всё происходящее немного подозрительно?

— О чём ты? — с совершенно невинным тоном поинтересовался бородач.

— Моё похищение, ваше дружелюбие, этапирование под охраной.

— Ммм... скажем так — это прелюдие к тому, что в ближайшее время тебя ждут две новости: одна хорошая, вторая нет. Заранее прошу — не злись на меня за плохую.

— Любите вы говорить загадками, господин Драматург, — сказала Нуми и обратилась к Оливеру. — А ты мне ответишь? Или ты с ним в сговоре?

Оливер потряс скованными руками.

— Я бы низачто не стал участвовать в спектакле с таким реквизитом.

Машина резко остановилась. Послышался стук по корпусу с внешней стороны, сигнализирующий о том, что они на месте. Вся поездка заняла не более пяти минут. Мелочь по меркам города. За это время можно, максимум, успеть выехать за пределы грота и немного углубиться в город, но уж точно не покинуть его. Или тюрьма располагается в районе Пяти Столпов?

Задние двери распахнулись и в их сторону уставились дула автоматов. Оливер вылез первым, за ним Базаров. Один из охранников, как раз тот, что сделал странный жест, кивнул Нуми на выход и та покорно вылезла из машины вслед за остальными. Красноватый каменный пол ударил по пяткам даже через подошву и девушка поняла, почему она так мало проехали — их везли не в тюрьму а на служебный вертодром, расположенный в полости внутри Четвертого Столпа. Эта опора грота была самой толстой и единственной, внутри которой, на высоте ста метров, располагалась обширная каверна. С учетом её размера, расположения и того, что она смотрела в сторону города, её переоборудовали в многоуровневый ангар, где базировались вертолеты и дроны городским служб. Сейчас Нуми стояла на самой нижней площадке, чей край далеко выдавался вперед, нависая над городом. Вокруг стояла несколько полицейских и спасательных вертолетов, валялись шланги подачи топлива, в углу примостился погрузчик в окружении каких-то коробок и ящиков. Однако, одна деталь сильно выделялась — кроме Нуми, Базарова и Оливера здесь были только полицейский спецназ. Ни одного пилота или техника.

Двигаясь в широком кольце из охраны, вся троица медленно пошла к краю посадочной площадки, над которой не нависали каменные своды каверны.

— Теперь то ты мне расскажешь во что я вляпалась? — Нуми было неспокойно на душе.

Базаров одарил её странным взглядом, словно никак не мог решить начать ли ей рассказывать всё начистоту или ещё немного подождать.

— Ты сильно влип, — раздался тихий голос и Нуми увидела, как к Базарову сзади пристроился давнишний капитан. — На тебя и этих двоих выдал ордер Секретариат Правительства Единства. Я ничего не смог поделать.

— И на него? — удивлённо кивнул Базаров в сторону Оливера.

— Да, а что?

— Да нет, ничего. Просто странно.

— То есть то, что тобой заинтересовались в Правительстве Единства тебя нисколько не удивляет?

— Я много влиятельных людей в своё время... разочаровал.

— Разочаровал? Да что у тебя за такая дурацкая манера выражаться!

— Хорошо, буду вести себя проще и соответственно ситуации: о боже-боже, мы все умрём!

И только тут Нуми, наконец, заметила что картина неба над городом с утра сильно поменялась. Поблескивая в лучах садящегося солнца, в воздухе, на высоте полукилометра, висел огромный космический корабль. Длинный заостренный корпус, идеально белая раскраска, слабое голубоватое свечение восьми кормовых сопел. Всем своим видом эта трехсотметровая громадина написала космический лайнер, вот только двадцать лет назад построена она была на основе военного фрегата и имела соответствующую конструкцию и вооружение. Второй по известности после "Ахерона" корабль в Единстве — "Византия". А принадлежал он Основательнице Лорелай Акерман. Выходит, пока она была в полиции в городе прилетела сама Императрица? Само по себе это событие можно было назвать уникальным. На памяти Нуми Ярданг лишь единожды посещал Основатель — лет десять назад на планету прилетела Зиммер.

— Мдя, вечер неуместного остроумия и семейных склок объявляется открытым, — непонятно выразился Базаров.

Нуми продолжала разглядывать корабль, когда заметила что от него к ним приближались три точки. Они становились всё больше и девушка смогла узнать обводы гравилётов, запитываемых от двигателя Единой Силы на корабле: два армейских "Дедала" и роскошный "Континенталь" между ними. И чем ближе они подлетали тем очевиднее становилось, что они собираются приземлиться именно на аэродроме в Столпе.

"Разве их из диспетчерской не проинформировали, что здесь этапируют заключенных?" — удивилась Нуми.

Все три машины почти одновременно коснулись каменной площадки и из "Делалов" стали резво выпрыгивать бойцы личной гвардии Лорелай. Выглядели они точь-в-точь как на сотнях картинок, что девушка видела ранее: только молодые девушки, одеты весьма экстравагантно — жёлто-зелёные сапоги и кители, короткие шорты, маленькие береты с плюмажами, вооружены легкими "Цикадами" и репликами винтажных "Люгеров", у каждой на левом предплечье идентификационная карточка, на которой есть только фото носительницы и её личный трехзначный номер, перед которым стоит буква "В" — сокращение от "Валькирия".

Одна из телохранительницы рванула к лакированному чёрному гравилету и услужливо открыла дверь. Остальные валькирии тем временем распределились по залу, взяв в полукольцо как полицейский спецназ, так заключенных. Но на эту деталь Нуми почти не обратила внимания, поскольку из "Континенталь" кто-то собирался выйти. Солнце садилась точно напротив Нуми и гравилёта, поэтому детали было трудно разобрать: вот показались туфли на высоком каблуке, затем стройные ноги а и их обладательница встала в полный рост. Нуми раскрыла рот опасаясь в любой момент вывихнуть челюсть от удивления — к ним медленно в шла сама Лорелай Акерман. Высокая, почти на полторы головы выше Нуми, с роскошной гривой черных волос, идеальными чертами лица и фигурой. На ней было пышное платье с глубоким декольте и высоким кружевным воротником, сзади платье почти касалось земли, но спереди было гораздо короче, чтобы демонстрировать длинные ноги. Медленно, словно демонстрируя себя окружающим, Лорелай приблизилась к их троице. Краем глаза скользнула по Оливеру, ненадолго задержала взгляд на Базарове, словно оценивая его странный вид — заросший бородой и длинными волосами мужчина в дорогом костюме — и только затем начала разглядывать замершую, как мышь перед кошкой, Нуми.

Основательница приблизилась к девушке почти вплотную. Нуми поняла, что не дышит и тихо втянула в себя воздух. Лорелай улыбнулась уголками рта и, продолжая водить глазами по лицу Нуми, приблизилась ещё ближе. А затем медленно, словно в нерешительности, подняла руку и коснулась лица девушки самыми кончиками пальцев. Та инстинктивно отпрянула и Лорелай испуганно выдохнула.

— Прости меня.

"Она извинилась? Передо мной?" — шокировано подумала Нуми. То, что ещё секунду назад посторонняя женщина трогало её лицо ушло на второй план.

— Просто это так... непривычно... твоё лицо.

— Ну да, есть недостатки, но некоторое... кхм... очарование в нём всё же есть, — Нуми сама не поняла, как она смогла выдать такую ахинею.

— Аха-ха, — Лорелай засмеялась. — Я не об этом. Просто ты так похожа на меня!

"Только если полом или формой зрачков" — подумала Нуми, но вслух этого не сказала, так-как острить в присутствии Основательницы и двух десятков её гвардейцев не самая удачная мысль.

— Даже не вериться, я надеялась что веснушки тебе не достанутся и не смогут тебя испортить.

"Эй! Огромное количество людей находят их очаровательными — не надо такой дешёвой дискриминации по внешности!"

— Жизнь распорядилась весьма жестоко — я их унаследовала от папы, — нейтрально, исключительно чтобы поддержать этот абсурдный диалог, сказала Нуми.

Основательница удивлённо приподняла брови.

— От... отца? Ты ведь Нуми Фоссум?

— С рождения... — медленно, почти по слогам, протянула Нуми всё больше убеждаясь, что она вляпалась по самые уши. И с чего она считала, что мешок на голове, недружелюбный следователь и тюремные застенки это самое неприятное из сегодняшних зол? Сейчас вплотную к ней стоит сама Императрица и ведёт с ней разговор весьма пространного содержания. Да и ещё в такой манере, словно мы на равных. Или у Основателей такая привычка — беседовать о том о сём со случайными встречными? Может тогда попробовать ей сказать о том, что она невинно обвинённая?

Нуми уже почти открыла рот, чтобы воспользоваться своим шансом, но её прервал Базаров.

— Как ты меня нашла?

Лорелай отошла от Нуми, к большому её облегчению, и приблизилась к мужчине.

— А ты ещё не понял? ДНК Нуми полицейские внесли в базу и её тут же вычислили. Я знала, что где будет она там будешь и ты, поэтому тут же отправилась сюда прямым прыжком. Конечно, такой перелёт был большим риском, но он того стоил. Тридцать световых лет и два часа времени и вот после пятнадцати лет пряток ты у меня в руках. Даже поразительно, что ты так легко попался. А теперь, раз я удовлетворила твое любопытство, то я забираю тебя, свою дочь и... этого, — пальчик брезгливо указал на Оливера. — На "Византию". Сможешь утолить свою ностальгию.

Дочь? Нуми вытаращила глаза. Что вообще Основательница несёт? Это точно не розыгрыш, но тогда остается единственный вариант со старческой деменцией. Лорелай уже за девяносто. Возможно медицина мозг от старения, в отличии от тела, спасти не может?

— Я пас. И Нуми с тобой не полетит. А вот долбоклюя можешь забрать, — сказал Базаров.

Оливер скривился от того, что за неполную минуту его смешали с грязью два раза. И ещё он стал подозревать что это только лишь начало.

— А твоего мнения никто и не спрашивал.

— Знаешь, у меня появилась другая идея: я остаюсь на Ярданге, ты летишь обратно на Саломею, Тиреши скорбно печалиться от того, что снова меня упустил. Как тебе такой вариант? Эй, ты, — обратился Базаров к капитану, имя которого Нуми так и не узнала. — Принеси служебный терминал с доступом к правительственным подписям.

— Что?! — ответил капитан голосом крайней степени недоумения от командного тона преступника.

— Даже не думай, Вершинин. Если считаешь, что присутствующие солдаты тебя спасут, то оцени ситуацию более профессиональным взглядом, — голос исходил откуда-то из рядов валькирий. — Если, конечно, он у тебя ещё остался.

Нуми только сейчас обратила внимание на невысокую, коротко стриженную азиатку с идеально белыми волосами. В отличии от окружающим её валькирий она была облачена в облегающий кинетический бронекостюм, состоящий из множества небольших шестиугольников.

— И тебя я тоже рад видеть, Йокой, — поприветствовал её Базаров... или всё-таки Вершинин? Стоп, а почему телохранительница назвала его именем одного из Основателей и по совместительству мужу Лорелай? Он же вроде уже десять лет как в длительной экспедиции по поиску новых, пригодных для жизни, планет. — Да, ситуацию я оценил, не стоит настолько меня принижать. Вот только стоит ли делать то, что ты задумала? Нуми-то не бессмертная.

Девушка опешила, так-как не поняла о чём они говорят и как она с этим связано. Она принялась крутить головой, пытаясь, как выразилась Йокой, "оценить ситуацию" и только тут заметила, что валькирии распределились за время их беседы как-то очень странно. Часть из них встали за спиной у спецназа, другие взяли оружие наизготовку, словно готовые в любую минуту открыть стрельбу, а некоторые, приблизившись почти вплотную, к нескольким бойцам вытащили свои "Люгеры" приставив их к низу челюсти так, словно собирались покончить жизнь самоубийство вогнав себе в голову по пуле. Что вообще происходит?

Йокой отвернулась и злобно цыкнула куда-то в сторону с таким разочарованием, словно она собиралась казнить на дворцовой площади пару-тройку еретиков, но потом прибежал гонец, сообщивший, что по случаю королевских именин всех помиловали.

— Ладно, ты меня раскусил. Перед вылетом я отдала им приказ сделать вид, что они собираются самодетонировать. Однако никто из них этого не сделает само-собой. Мы ведь оба гуманны по отношению к тем, кто просто выполняет свой долг по роду службы, — Йокой обвела полицейских рукой с таким пресным лицом, словно демонстрировала гостям своего дома ровно подстриженную лужайку. — Так что ты, ведь, не допустишь ненужного кровопролития, отдавая им приказ, который они не смогут исполнить?

Бородач смерил азиатку тяжелым взглядом и пожал плечами.

— Видит бог, ты права. Я не стану впутывать посторонних из-за своей ошибки. Но на "Византию" я не полечу.

— Это не тебе решать, — холодно бросила Лорелай.

— Не перебарщивай, — ответил Александр.

— Ты в патовой ситуации. Нас много и мы сможем тебя зациклить. Дочерью ты прикрываться тоже не станешь, если, конечно, ты окончательно не пал как личность.

— Не тебе здесь рассуждать о морали и нравственности.

— Правда? Как только я прилетела в систему, я тут же подняла архивы полиции и что же узнала? Мой дорогой супруг прятался тут под личиной преступного босса. И это всё, чего ты добился? Тиреши столько лет сходил с ума от мысли, что ты все эти пятнадцать лет плел сложную сеть заговора против нас, а на деле просто барыжил алкоголем и нечипованными молекулярными принтерами!

— Я же мужчина — алкоголь и электроника наша слабость.

Лорелай разочарованно покачала головой и её густые локоны закачались из стороны в сторону в такт движениям.

— Не так я себе представляла нашу встречу, — сокрушенно сказала она.

— Нужно было её заранее отрепетировать. Посмотри, что в итоге вышло. Нуми, например, до сих пор в ступоре от твоих закидонов — знаешь ли, но трогать лица посторонних людей весьма пугающее поведение.

— Как ты смеешь так говорить! — крикнула Лорелай, за спиной которой разве что вьюга не взвилась. — Я ей не посторонний! То, что ты сделал... как поступил... ты должен благодарить меня за то, что не прикончила тебя с десяток раз прямо здесь!

— А сколько раз я должен был тогда убить тебя за то, что сделал ты?

Над аэродромом повисла неприятная тишина. Нуми и Оливер чувствовали, что между этими двумя очень сложные и напряженные отношения и каждый из них подсознательно ищет повод для ссоры. А вот Йокой лишь закатила глаза, словно уже не раз видела подобные сцены.

— Прошу прощения, но хотелось бы получить дальнейшие указания относительно заключенных, — выкрикнул из-за рядов валькирий капитан.

— Я забираю их согласно своему личному приказу. Вы можете быть свободны, капитан, как и ваши подчинённые, — ответила Лорелай, недвусмысленно давая понять, что всем полицейским следует проваливать и как можно быстрее.

Капитан понял намек правильно и махнул рукой отдавая приказ уходить. Через несколько минут Нуми, Оливер и Александр остались лишь в окружении личной гвардии Основательницы.

— Ты правильно поступил, — без какой либо насмешки или надменности в голосе сказала Лорелай и взяв Нуми под руку повела к своему гравилёту.

— Садись, — Основательница слегка подтолкнула замешкавшуюся от нерешительности девушку.

Внутри оказались четыре кресла с обивкой из светло кремовой кожи напротив друг друга. Выбрав самое дальнее Нуми разместилась в нем, стараясь не встречаться взглядом с Лорелай усевшейся перед ней.

— Ты не летишь? — с удивлением спросила Лорелай Йокой, которая собиралась закрыть дверь.

— Нет, я полечу с Вершининым и этим "приблудным". Не хочу, чтобы произошли эксцессы.

Лорелай кивнула.

— Пожалуй, ты права — так будет лучше. Рассчитываю на тебя.

Йокой кивнула и закрыв дверь побежала к "Дедалу", в который усаживали Вершинина и Оливера.

Нуми осталась с Лорелай наедине. Она полагала, что женщина тут же начнет её о чем-нибудь расспрашивать, но Основательница молчала. Гравилёт стал покачиваться и в окне Нуми увидела, как посадочная площадка начала отдаляться. Затем все три машины синхронно развернулись в воздухе и, набирая скорость, полетели к висящей в небе "Византии". Нуми невольно затаила дыхание — в её жизни, если не считать сутки, проведенные в закрытой каюте транспортника до Ярданга, это был первый настоящий полёт. Внизу мелькали дома и девушка зацепилась взглядом за высокую многоэтажку, где снимала квартиру и тут же вспомнила, что все её вещи остались там. Неожиданно в салоне потемнело и повернувшись вперед Нуми увидела, что гравилёт уже почти подлетел к кораблю, который закрыл своим корпусом заходящее солнце.

В районе кормы на идеально ровном корпусе "Византию" появилась тонкая щель. Все больше расширяясь она образовала причальный шлюз, куда все три гравилета медленно и влетели. Лёгкий толчок рессоров при посадке и вот Нуми находиться на борту самого роскошного космического корабля в Единстве.

Глава 7

Одна из валькирий открыла дверь и Нуми вылезла из гравилета вслед за Лорелай. В отличии от гладкого непрозрачного корпуса, стены внутри корабля были покрыты смарт-краской, которая транслировала изображения снаружи, отчего казалось, что потолок и палуба просто висят в воздухе. К тому же умное покрытие прекрасно воссоздавало солнечный свет, отчего девушка невольно шурилась от закатных лучей. Основательница подозвала к себе одну из валькирий с нашивками офицера и принялась отдавать ей какие-то приказы. Остальные гвардейцы, которых набилось в ангарах не меньше чем с дюжину, окружили "Дедал", в котором везли Вершинина и теперь выставив вперед оружие, следили за тем, как он медленно вылезал из транспорта. Мужчина неуверенно встал на пол, покрытый паркетом из сандалового дерева — всё-таки слухи о том, что "Византии" обошлась налогоплательщикам в четыре миллиарда марок оказались правдой — и с равнодушным видом принялся озираться, периодически разминая шею. Откуда-то изнутри гравилета послышался глухой удар и, чуть не сбив Вершинина с ног, в ангар как ошпаренный вывалился Оливер. Следом за ним с какой-то злорадной ухмылкой на губах появилась Йокой.

— За пятнадцать лет здесь ничего и не поменялось. Я ожидал, что хоть интерьер немного обновят, — сказал Вершинин.

— Ещё чего, ты и так дорого обошелся: новый клипер, замена охрана, пепрошивка бортового компьютера, — как занудный казначей принялась перечислять Йокой. — Кстати, насчет последнего — ты больше не главный администратор корабля, так что если захочешь его о чём-то попросить, то знай, что сначала твоя просьба пройдет через меня.

— Спасибо за напоминание.

Нуми приблизилась в мужчине.

— Ты и правда Александр Вершинин?

— А не похож?

— Трудно сказать. Твоей нормальной фотографии в Сети нет.

В своё время этот факт Нуми немало удивил. В сетевой энциклопедии страница с Основателями была оформлена в виде перевернутой пирамиды: верхний ряд занимали фотографии Тиреши, Раевской, Нагасавы, Акерман и Дворака, а во втором ряду были лишь карточки с именами Вершинина, Зиммер и братьев Обернов. На самой же странице, посвящённой Вершинину, он на фотографии стоял в пол-оборота к оператору и пожимал руку одному из ветеранов Войны за Основание. Причём, даже не смотря на то, что лицо в камеру попало, разобрать его толком отчего-то было трудно. Личный герб в виде двух скрещенных тросов-кошек занимал там и то больше места, чем его обладатель.

— Вопрос: а почему у тебя на гербы тросы-кошки?

— Ты только что лично познакомилась с двумя Основателями, а тебя волнует только друцкий герб?

Нуми не успела ответить, так-как к ней подошла Лорелай, и взяв под руку повела за собой. Они поднялись по широкой стеклянной лестницы ведущий из ангара в основные помещения и именно тут Нуми, по настоящему поразилась кораблю. Всё вокруг буквально кричало о богатстве и роскоши. Каждый зал, через который они проходили был оформлен в собственном стиле: кричащая роскошь барокко, пышные восточные ковры усыпанные горами подушек, покрытые лаком и резьбой китайская мебель, бумажные двери со стоящими по бокам самурайскими доспехами, мрачные трапезные русских царей с рисунками диковинных птиц. Комната менялись одна за другой а у девушки по-прежнему разбегались глаза, так-как каждое следующее помещение поражало чем-то новым. В одной из комнат её внимание привлекла небольшая картина, на которой одетые по моде девятнадцатого века мужчины и женщины обедали в открытом кафе на берегу реки. Это ведь Ренуар! Казалось, что в корабль было вложено больше денег, что стоила вся "Либерталии" со всеми её обитателями.

Растянувшаяся процессия из ведомой под руку Нуми и окруженного охраной Вершинина остановилась, когда все вошли в длинный коридор, по бокам которого шли высокие двери, украшенные тонкой отделкой из серебра и золота. Йокой подвела Оливера к ближайшей и затем приблизилась к нему почти вплотную, отчего тот инстинктивно отпрянул.

— Я не кусаюсь, — сказала Йокой, прищурив миндалевидные глаза.

— Вот только не верь ей, ладно? — бросил Вершинин.

Телохранительница одарила мужчину прохладной улыбкой и, расстегнув наручники, на парне втолкнула его в каюту.

— Ты следующий, — повернулась Йокой к Вершинину.

Дверь напротив открылась и Вершинин ни говоря ни слова подчинился. Наручники с него так и не сняли. К тому же, когда дверь за его спиной закрылась, Нуми заметила, что она толщиной была почти в руку и поблескивала металлом. Похоже, из одной камеры Основатель тут же попал в другую.

Лорелай даже не бросив взгляд на камеру мужу повела Нуми дальше. После коридора с каютам-камерами они прошли ещё несколько залов, а затем по широкой лестнице поднялись ещё на одну палубу вверх, оказавшись ещё в одном коридоре, только в этот раз он шёл вдоль правого борта корабля, а не по центру как прежде. Лорелай прикоснулась ладонью к ровной поверхности стены и смарт-краска изменила цвет и структуру, обозначив силуэт широких двустворчатых дверей, до этого совсем не видимых. Послышалось тихое шипение и створки разъехались в стороны и женщина ввела её в просторную каюту. По площади она, навскидки, была раз в пять больше каюты девушки на "Либерталии". А её старый дом считался по мерам корабля-города просто шикарным.

— Это твоя комната, — сказала Лорелай. — Здесь есть всё необходимое, но если будет чего-то нехватать, то не стесняйся и спрашивай у охраны или корабля. К слову, в шкафе есть одежда под твой размер. Наверно, ты голодна, поэтому я распорядилась подать ужин в гостевой зал. И не волнуйся, Йокой тебя проводит.

— Спасибо, — выдавила Нуми, встав в центре каюты.

Лорелай приоткрыла рот, чтобы что-то сказать, но тут же передумала. Нуми тоже молчала. Лишний раз говорить с Основательницей, у которой проблемы с психикой ей не хотелось.

— Хорошо, — решилась Лорелай разорвать неловкую паузу. — Увидимся... Нуми.

Двери за спиной Лорелай закрылись и Нуми осталась одна. Тяжело вздохнув она подошла к огромной кровати и раскинув руки в стороны упала на неё спиной.

— Уф... — выдохнула девушка и с горечью обхватила себе лицо руками.

Ситуация на её взгляд была хуже некуда: она на одном корабле с Александром Вершининым, который, судя по отношению к нему, считается государственным преступником; и с Лорелай Акерман, которая, отчего-то, на полном серьёзе считает её своей дочерью. Второе вызывало особое опасение. Если Вершинин по тому как говорил и действовал был, определённо, вменяем, Лорелай явно демонстрировала признаки психического расстройства. У этой пары точно не было детей. Никогда. А в браке они уже более шести десятилетий. Не удивительно, что за такой срок у женщины могла развиться какая-то патология на почве нереализованного материнского инстинкта. Вот толкьо почему нельзя была взять парочку сирот из рядового детского дома вместо взрослой, саркастичной и не шибко красивой Нуми?

— Ладно, будем действовать по обстоятельствам, — подумала вслух Нуми и тут же себя одернула. Была вероятность того, что камера прослушивалась.

Нуми встала с кровати и пошла в ванную. Промелькнула мысль по-быстро принять душ, но врожденная паранойя тут же создала у неё в голове образ десятков скрытых камер, поэтому она ограничилась только тем, что умыла лицо. Вернувшись в апартаменты, она подошла к стенному шкафу, который, как и сказала, Лорелай был до отказа забит одеждой. Причём судя по температуре и характерному легкому запаху, отпечатанной менее часа назад. Поскольку речь шла об ужине Нуми выбрала простое облегающее платье до колен с высоким воротником. Обуви в шкафу было не меньше двадцати пар, всевозможных цветов и фасонов, но девушка остановилась на открытых босоножках на высоком каблуке. Правда, сначала она решила одеть простые туфли-лодочки, мотивируя это тем, что они в самый раз, если получиться очень быстро убегать. Но потом как следует подумать поняла, что некуда ей с висящего на высоте полукилометра над городом корабля не сбежать. Да и одних гвардейцев тут, наверное, не менее роты — шансы на побег были практически нулевыми.

Йокой без стука вошла в каюту, когда Нуми уже закончила одеваться и корить себя за то, что поддалась свойственной её полу тяге к тряпкам.

— Нам пора, — с кислым миной на лице сказала телохранительница. То ли от вида Нуми, то ли от чего-то ещё.

— Наконец-то, а то уже начала искать ржавый гвоздь, чтобы начать делать на стене зарубки, отсчитывающие дни моего заточения, — не удержалась Нуми от сарказма.

— Это хорошо, что ты пытаешься сохранять бодрость духа.

— Почему? — осторожно спросила девушка. С учетом подозрений относительно психических проблем Лорелай ответ был ей не безразличен.

— Не хочу тебе врать, поскольку уже устала заниматься этой грязью, поэтому скажу напрямую, — с тоской в голосе сказала Йокой и опустила голову, словно боясь смотря девушке в глаза. — Лорелай имеет привычку во время путешествий по Единству забирать себе на борт молодых девушек из бедных семей; баловать их красивой одеждой и вкусной едой; а после того, как вдоволь с ними наигрался, убивать их в своей пыточной а замороженные отрезанные головы хранить в своей библиотеке, как трофеи. Ты у неё будешь уже сто семьдесят четвёртой, если тебе так интересно. Но не волнуйся, во время её садиских развлечений я всегда ей ассестирую, поэтому если боль будет для тебя слишком невыносимой, я постараюсь ввести тебе препарат, вызывающий остановку сердца. Лорелай не разбирается в реанимации, поэтому ты умрешь быстро и безболезненно. Я обещаю, что о твоих родных позаботяться — анонимные денежные пожертвования от Основательницы очень щедрые.

Ик. Это был единственный звук, который смогла издать Нуми прежде чем начала пятиться назад на подкашивающихся ногах. Йокой подняла голову и пристально принялась изучать лицо девушки. На её лице опять появилось, та кислая мина, с которой она зашла в каюту пару минут назад.

— Я ожидала большего, — азиатка разочарованно цыкнула. А затем, обойдя по кругу застывшую как столб Нуми, принялась обеими руками толкать её в спину в сторону дверей.

Нуми не сопротивлялась, поэтому Йокой быстро вывела её в коридор, где уже в конвое из шести валькирий их ждал Оливер.

— Вот с ним было веселее: что в гравилете, что пять минут назад, — кивнула на юношу Йокой.

Ещё не оправившись от злой шутки Йокой Нуми поплелась за ней следом и даже не заметила как очутилась в огромном зале во всю ширину корабля. В отличии от других помещений "Византии" обстановка была весьма аскетичной. Ни картин, антиквариата или дорогого декора. Только длинный старинный стол, да четыре кресла с высокими спинками, украшенными резьбой. Солнце уже почти достигло края горизонта поэтому вся столовая была почти красной от слепящих закатный лучей.

Во главе стола в пол-оборота сидела в Лорелай и недовольно кривя губы смотрела на Вершинина, расположившегося на другом конце. Наручники с мужчины уже сняли, но наверное исключительно потому, что в каждом углу столовой стояла пара вооруженных валькирий. Вдоль окна выстроились в ряд четыре девушки, одетых горничными, но наверняка они тоже были сотрудницами гвардии. И того тринадцать натренированных бойцов с учётом Йокой. Как-то много на одного Вершинина.

Оливер и Фоссум сели по краям стола напротив друг друга, но непроизвольно сдвинулось в сторону мужчины. От Лорелай не укрылась эта деталь и она недовольно сжала губы ещё сильнее чем прежде. Йокой расположилась за спиной начальницу прислонившись к стене.

— Сегодня кок решила приготовить блюда из итальянской кухни: суп минестроне, паста с соусом аматричана и тирамису на десерт. Надеюсь никто не против?

Приняв повисшую тишину за согласие Лорелай удовлетворенно кивнула и посмотрела на Вершинина, который с тех пор как Нуми вошла ещё ни разу не посмотрел на жену, предпочитая любоваться закатом.

— Ты можешь и дальше молчать, демонстрируя мне свою неприязнь, однако от этого ситуация не измениться. Твой заговор и последующий побег нивелировали возможность снисхождения к тебе. Однако это не значит, что мы непременно посадим тебя в тюрьму, — продолжила Лорелай речь, которую по всей видимости, прервало появление Нуми и остальных. — У некоторых из нас по прежнему есть сомнения в том, что мы... правильно интерпретировали твой замысел...

К Нуми и Оливеру тут же неслышно подлетели две горничные и поставили перед ними исходящие паром тарелки с супом. А вот стол перед Вершинины был девственно чист. Похоже, ужином его кормить никто не собирался.

— ...Так что для начале давай уладим противоречия между нами. Я думаю, спустя столько лет, мы оба хотим одного и того же.

Лорелай сделала театральную паузу, давая понять, что это конец её речи и теперь ответ за Александром. Но тот, отчего, не хотел продолжать беседу а просто медленно моргая смотрел на окрашенный багрянцем город. Пауза стала затягиваться и Нуми, на пару с Оливером, принялась монотонно стучали ложкой по дну тарелок, одновременно стараясь развить у себя способность к невидимости.

— Я не стану оправдываться или изворачиваться. Ты, как и все остальные, поняли меня абсолютно правильно. Я действительно собирался избавиться от всех Основателей, так-как считаю, что мы уже засиделись на наших местах. Да, не спорю, мой план кроме как предательством никак не назвать, вот только в девятом круге ада, уготованном предателям, я буду находиться вместе с тобой, Лора. Подумай об этом, прежде чем со свойственным тебе аристократизмом, изображать человека, готового милостиво прощать людей.

Нуми разделалась с супом и положила руки себе на колени. Одна из служанок тут же взяла пустую посуду и вышла из зала. Оливер водил глазами по сторонам, изучая убранство столовой. Вершинин продолжал любоваться закатом. Лорелай смотрела на мужа, словно не могла принять решение о том, как дальше строить беседу. Йокой заметила на рукаве своей брони только ей видимое пятнышко и теперь старательно пыталась его оттереть. Вся обстановка указывала на то, что никто из присутствующих сейчас не хотел находиться здесь, но старательно делал вид, что ничего из ряда вон выходящего не происходит.

— Значит, ты всё решил, — наконец разорвала тишину Лорелай и обернулась к Йокой. — Когда мы сможем вылететь в Столицу?

Йокой закрыла глаза и спустя несколько секунд ответила.

— Суперкарго говорит, что погрузка припасов завершиться через три часа.

— Могли бы заняться этим уже в Столице, — недовольно бросила Лорелай.

— Я полагала, что мы тут надолго задержимся, — равнодушно проигнорировав тон начальницы, ответила Йокой и как-то подозрительно посмотрела на Вершинина.

Нуми непроизвольно громко вздохнула. На её взгляд ужин превращался в пытку. А ведь ещё утром она полагала, что день ограничиться только мелкими делами, лекциями и вечерней учёбой. Только всё вылилась в похищение, тюремное заключение и, якобы, родство с одной из Основательниц.

— Второе подавать? — поинтересовалась Йокой.

"И продолжить трапезу, в которой неловкость можно резать ножом и раздавать оставшимся наедине влюбленным подросткам?" — съязвила про себя Нуми.

— Конечно, не обижать же кока, — желая сохранить лицо сказала Лорелай.

— Госпожа Акерман... — сбивчивый голос шёл со стороны Оливера. — Можно узнать почему я был взят на борт корабля... я просто соуч... невольный участник мелкого инцидента. То есть, как я полагаю... эм... могу вернуться на Ярданг, так сказать...

Пока парень говорил, Лорелай внимательно его слушала периодически кивая с таким видом, словно весьма заинтересована в его рассказе. Вот только Нуми была уверена, что если бы существовал градусник, измеряющий эмоции, то он бы показал абсолютный минус на стороне стола Основательницы.

— Юноша, позвольте мне задать вам встречный вопрос: мне показалось или вы только что сказали, что вам не нравиться ужин на роскошном корабле в компании двух Основателей и вы желаете вернуться в грязную вонючую тюрьму клоповника под названием Ярданг?

— Ум... — единственное, что смог выдавить Оливер после устроенного ему отлупа.

— Ты ошибаешься, Лорелай. Он действительно попал во всё это по ошибке. Сегодня я увидел этого парня первый раз в жизни, так что ты зря решила что он мне дорог. Или ты думала, что он новая версия Калеба? — не поворачивая головы сказал мужчина.

Нуми никак не могла понять, то ли он до одури обожает закаты или просто не хочет встречаться взглядом со своей женой. И что между ними, вообще, произошло? Прежде она не слышала о том, чтобы эти двое находились в столь натянутых отношениях. Вершинин и Акерман служили эталоном института брака Единства, доказывая, что любовь может быть сильной, красивой и, главное, долговечной. С другой стороны, то что Вершинин для остальных восьми Основателей является преступником она тоже не слышала.

— Тогда не имеет значения в тюрьме Ярданга или Столицы ему сидеть, — сказала Лорелай мужу, при этом улыбаясь Оливеру.

— Отчего же — здесь ему сидеть гораздо меньше, чем в вотчине Первого. Тюрьма здесь и так переполнена.

— В вотчине кого? — удивлённо спросил Оливер.

— Руама Тиреши — Первого среди равных, — пояснила парню Нуми, процитировав учебник.

— Чего-чего? — Йокой включилась в беседу. — Первый среди равных? Я не ослышалась? Кажется прежде он именовался просто "Старик".

Лорелай нахмурилась от слов Нуми.

— Нуми, если бы хамила, материлась и сплевывала на стол непрожеванную еду, то ты не произвела бы и десятой части того негативного впечатления, как после слов о Тиреши, — Вершинин, наконец, впервые за ужин оторвался от созерцания заката. — Однако, во всём нужно искать положительные стороны, ведь так? В данном случае она заключается в том, что ты училась по самым новым учебникам истории. Вообще, тема с сортировкой для некоторых из нас была болезненной темой, но мы всегда обходились самым простым способом — по первой букве фамилии. Однако, лет двадцать назад, когда Руам решил отпраздновать своё стотридцатилетие, мы решили сделать ему подарок. А что можно подарить человеку, у которого всё есть? Конечно же немного повода для тщеславия. Мы решили расположить себя способом, принятым в научном сообществе — по возрасту, в порядке убывания. Так он и стал во главе списка. Особого значения этой шалости никто не предал, ну кроме Зиммер, но устроенную ею истерику можно понять — она во второй раз оказалась в конце списка. И вот не прошло и двух десятков лет, как он к своему место в списке учебника прибавил приставку "Первый". Даже удивительно, что из вас никто этого не знает.

— Так откуда тогда ты в курсе? — спросила Лорелай.

— У меня есть один подчинённый, специализирующийся на... кхм... управлении активами и персоналом. Как то раз он привел сына на... кхм... работу. Вот у него и заметил учебник и захотелось, из любопытства, почитать о самом себе. Паршивое тогда чтиво вышло.

Принесли пасту. На Нуми, прожившую всю жизнь на полуфабрикатах, макаронное блюдо не произвело впечатления — да вкусно, да ароматно. Но можно было просто жмакнуть на тарелку кусок сочной, хорошо прожаренной говядины — она бы обрадовалась ему больше. В конце концов, наматывать спагетти на вилку, находясь на перекрестии недобрых взглядов как-то уж больно утомительно.

— Да, я уже наслышана о твоих подчинённых. Вот ответь мне — как можно было достичь ещё большего дна, чем то, во время которого я с тобой познакомилась?

— Мне кажется ты утрируешь. Ни тогда, ни сейчас я не был на дне. Просто моё окружение производило весьма отталкивающее впечатление.

— Наёмники и преступники — в этом весь ты.

— Я всегда любил окружать себя людьми широких взглядов, не цепляющихся за абстрактные социальные нормы.

Оливер напротив Нуми поднял глаза от тарелки и с какой-то мольбой уставился на девушку. Вот только Нуми сама не знала, как она может спасти их двоих от участия в этой затянувшейся словесной пикировке.

— Вообще, я могу прервать погрузку, — неожиданно пришла на помощь Йокой, безразлично глядя куда-то в пустоту. — Тогда можем вылететь уже через час.

— Действуй, — кивнула Лорелай. — А то чувство юмора моего мужа за годы так и не улучшилось, поэтому ужин безнадёжно им испорчен.

Нуми была готова поклясться, что тут вина обоих, но сочла за лучшее промолчать, а вот Вершинин был иного мнения.

— Странно такое слышать от человека, чью чувство юмора такое же плоское, как и его грудь.

Ни Нуми ни Оливер даже не поняли что произошло. Просто со стороны Основательницы послышался неприятный звук, сочетающий одновременно хруст и хлюпанье. Затем перед их глазами промелькнуло что-то черное и длинное а затем грудь Вершинина разорвало на две половины. Длинная рубленая рана шла от основания его шеи наискось через торс и заканчивалась у края стола, на котором осталась глубокая зарубка. Из груди ударил фонтан, покрывая подростков, стол и еду брызгами крови.

Трясь от шока, Нуми повернулась к Лорелай и увидела как за её спиной скрылось покрытое зазубринами лезвие, по форме напоминающее гарпун. Сидевший напротив Оливер оказался явно выдержаннее девушку и просто смотрел на свою блюдо и вилку с едой, которая остановилась на полпути ко рту и теперь была покрыта, как и он сам, мелкими капельками крови.

Убитый Вершинин, обмякнув, завалился назад, отчего рана на его груди открылась ещё больше, обнажив ребра и легкие. Нуми почувствовала, что её стошнит, но время проведённое на складах для разделки рыбы дало о себе знать и она смогла побороть позыв. Там мерзких ошметков было куда больше. Однажды очередной улов принес в сетях какую-то тварь, не описанную ни в одном каталоге и раздельщик подошёл к ней вплотную, проигнорировав правило "увидел что-то незнакомое — выстрели в него из гарпуна: один раз по инструкции, второй раз для страховки, третий раз для самоуспокоения". Итог был весьма печален — тварь костяным гребнем распорола бедолаге живот, отчего его кишки резко рванули наружу. К счастью в команде оказались более опытные сослуживцы, которые убили тварь, оттащили раздельщика и залили его живот биопеной, чтобы тот успел протянуть до операционной. И за всем этим Нуми наблюдала из своей закрытой конторской кабинки.

— Этот ведь стол девятнадцатого века!

Весь вечер простоявшая с безучастным выражением лица Йокой теперь смотрела на бойню как мать обычно смотрит на ребёнка, который играясь с едой испортил дорогую скатерть.

— Извини, Рейко, извини! — принялась извиняться Лорелай смотря на свою телохранительницу. — Я не сдержалась, просто накипело.

Затем Основательница посмотрела на зарубку на столе и приставила пальчик к подбородку.

— Ну, вроде, повреждения небольшие. Как прилетим в Столицу отдашь на реставрацию.

Нуми, по-прежнему находившаяся в шоке от произошедшего, разлепила губы из которых вырвался какой-то скулеж. От Лорелай не укрылось это и она, как ни в чём не бывало, улыбнулась девушке.

— Извини, Нуми, больше в твоем присутствии я Александра убивать не буду. Обещаю!

— А мне кажется, у вас это сделать больше и не получиться, — врождённая язвительность Нуми пробила брешь в накатившем на неё шоке и вырвалась наружу.

Лорелай удивлённо приподняла бровь.

— О чём ты? Или он тебе не рассказал?

Кожу, куда попала кровь Вершинина, начало странно щипать и жечь. Нуми уставилась на свою руку и от удивления раскрыла глаза — капельки крови на ней двигались. Дрожа и вибрируя с огромной частотой, из них росли маленькие сосульки, которые указывали в сторону тела Основателя, будто пытаясь дотянуться до него. Наконец одна, самая маленькая из них, наконец оторвалась от пятна и, приняв форму вытянутой капли, рванула по воздуху вперед, изнезнув где-то в груди мужчины. Затем её судьбу повторила ещё одна сосулька и ещё одна. Спустя секунду на столом уже стояла красная взвесь — вся кровь, разбрызганная по столу, вопреки всем законам природы и физики, оставляя длинные красные прочерки, возвращалась в тело мужчины. Сначала кожа, затем и одежда становились чистыми от крови. Тоже самое происходило с едой и поверхностью стола. Длинные волосы, прежде закрывающие лоб, стали становиться короче, а борода словно таять прямо в воздухе, обнажая щеки, подбородок и шею. Теперь Нуми отчетливо видело его лицо, хоть и с трудом узнавая в нем Основателя. В это время края рана на груди Вершинина с противным хлюпаньем начала сходиться вместе и спустя всего минуту после того, как что-то из тела Лорелай убило Вершинина, он снова сидел в кресле абсолютно целый и невредимый.

Глубокий вздох и Вершинин открыл глаза. С брезгливостью потрогал края одежды, которые, в отличии от плоти, не срослись и с осуждением посмотрел на жену.

— Надеюсь, у тебя есть хорошее оправдание того, что ты сейчас сделала? — впервые в его словах чувствовался холод.

— Да, даже три, — Лорелай если и стушевалась под его злобным взглядом, то не подала виду. — Первое: я продемонстрировала нашей дочери некоторую особенность, которую она непременно должна знать. Второе: я проверила смертен ли ты ещё — не то, чтобы я сомневалась в обратном, но просто захотелось удостовериться. Третье: я утолила, пусть и чуть-чуть, свою жажду мести тебе. Но сразу предупреждаю — одной смерти будет недостаточно.

— Как-то последнее замечание меня подрасстроило. Вот, надеюсь, вместо библиотеки ты не устроила пыточную?

— Я не столь низменна и примитивна.

— Кхе-кхе... а зря. Как и твои предки, ты могла обзавестись собственной пыточной. Так-сказать "вернуться к корням".

— Почему вы сказали "нашей дочери", — Нуми никак не могла отделаться от желания обращаться к Основательницы на "вы". С тем, что Лорелай последний час несла околесицу о их родстве, Нуми смирилась, но то, что Вершинин никак не хотел вправить жене мозги из-за её шизофренического бреда, её злило.

Лорелай, как-то совсем по-детски растерянно, уставилась на Вершинина, который в это время пытался хоть как-то прикрыть остатками одежды оголенную плоть.

— Я, смотрю, ты Нуми особо ничего о нас не рассказывал.

— Не было возможности. Мы жили раздельно.

— То есть?

— Она всю жизнь провела на "Либерталии" живя как обычный человек.

— Ты отправил нашу дочь жить на смердящий рыбой человеческий отстойник?!

— Я, вообще-то, всё ещё здесь, — напомнила о себе Нуми. — Хотя признаю, что место было описано весьма точно.

В зале опять повисла тишина.

— Десерт? — спросила Йокой каким-то кислым голосом. Похоже, она поняла, что блюда для ужина уже закончились и в третий раз фокус с разрядкой атмосферы не пройдёт.

— Было бы неплохо, — через силу выдавил Оливер, который не хотел доедать остатки пасты, некогда покрытой слоем крови.

— Из людей кто-нибудь будет десерт? — сделав ударение на слове "людей" повторила Йокой, которая, по всей видимости, с первых минут знакомства с парнем прониклась к нему антипатией.

— Пожалуй, раз Нуми, не в курсе, мне стоит поведать ей о событиях, случившихся пятнадцать лет назад. Для начала, Нуми, ты должна поверить в то, что я и Александр действительно твои родители, — Лорелай разорвала тишину, многозначительно посмотрев на девушку. — Но твоё рождение держали в тайне по ряду причин. Самая главная в том, что я с твоим отцом никак не могла договориться о том, какое будущее для тебя выбрать: то ли ты станешь нашей наследницей и твое лицо будет известно каждому человеку в Единстве, то ли будешь жить как простая обывательницы: школа, университет, брак, дети. Твой отец ратовал за второй вариант, я за первый. Однако, наши споры на протяжении целого года всегда заходили в тупик и он решил поступить по своему — просто украсть тебя у меня и под фальшивым именем вынудить тебя жить там, где бы я тебя не отыскала. К тому же твой отец именно в это время попал под влияние ряда радикальных идей, одной из которых была передача всей полноты власти в государстве избранному народом правительству. То есть мы, Основатели, лишились бы права оказывать влияние на дальнейшую политику Единства. Я поделилась взглядами Вершинина с другими Основателями и они восприняли данную новость весьма неоднозначно, поскольку её вполне можно было рассматривать как измену и попытку переворота. Александр узнав о том, что его планы стали известны другим семи Основателям тут же принял решение сбежать, дабы избежать ареста. Это случилось ровно пятнадцать лет и семь месяцев назад. И все это время твоему отцу успешно удавалось скрываться. Отчасти из-за того, что мы опасались, что его открытые поиски станут достоянием общественности и смогут внести раскол в правительстве, поскольку там нашлось бы немало людей, готовых последовать за ним. Так что мы скрыли факт того, что Александр предал Основателей и находиться в бегах, а чтобы его отсутствие не вызывало подозрений, сочинили историю о том, что он участвует в многолетней исследовательской экспедиции в дальнем космосе. Но сегодня, по причине того, что твоя ДНК, Нуми, попала в систему, мне удалось узнать, где он прячется и успешно задержать своего отца.

Нуми с немым вопросов в глазах посмоторела на Вершинина и тот коротко кивнул, давая понять, что всё сказанное Лорелай — правда. С одной стороны её ответ успокоил, поскольку выходила, что Основательница на самом деле не сошла с ума, считая её своей дочерью. С другой стороны вся история о том, что Александр отправил её на "Либерталию" ради того, чтобы она жила обычной жизнью звучала весьма подозрительно. Огромный рыболовный корабль не самое подходящее место, для будущего ребёнка.

— Можно вопрос? — спросила Нуми.

— Конечно.

— А как меня назвали при рождении?

— Глориана Вершинина-Акерман.

"Семьдесят два демона Гоэтии, как же я рада, что отец поступил по-своему" — подумала Нуми и бросила взгляд на Вершинина, который как раз приставил ладонь ко рту, чтобы сидящая напротив Лорелай не видела, как он давится смехом.

— Право выбрать имя мы разыграли в "камень, ножницы, бумага", — наконец успокоившись, пояснил мужчина. — Кто выиграл ты, допускаю, уже поняла.

— Глориана, — стараясь изобразить в голосе нежность и страсть, тихо сказал Оливер, глядя в глаза Нуми, отчего у той тут же возникла непреодолимое желание чем-нибудь в него кинуть. Похоже, из всех присутствующих, только Лорелай восприняла это вычурное имя всерьёз. Остальные считали своим долгом как следует поиздеваться над ним.

— А кем тогда была моя... мать?

Губы Лорелай растянулись в ухмылке и она, с каким-то торжеством в голосе, обратилась к Вершинину.

— Преизрядно интригующий вопрос. Не так ли?

— Рейко, — Вершинин обратился к телохранительнице. — Пожалуй, пришло время десерта, поскольку я решил рассказать своё видение событий пятнадцатилетней давности. А так же закрыть пробелы в истории, о которых умолчала моя дражайшая супруга. Начну с того, что ещё за десять лет до твоего рождения, Нуми, у меня стало появляться всё больше претензий к тому, как развивается Единство. Мы, Основатели, оказываем огромное влияние на все сферы жизни общества: науку, культуру, экономику. Каждое наше решение может затормозить развитие какой-то технологии, как мы, например, сделали с нейроинтерфейсами или наоборот ускорить, как в случае с межзвездными перелётами. С одной стороны это хорошо, с другой — плохо. У каждой монеты ведь две стороны, а её ребро в том, что мы бессмертные. Мы можем жить очень-очень долго... и править Единством столетия. Только вот старую собаку не обучишь новым трюкам, так что по факту — развития не будет. Мы все будет руководствоваться сформировавшимися за долгие годы принципами и моральными императивами и никогда от них не станем отходить. Но вот люди смертны, они непрерывно сменяют друг-друга и каждый из них, рождённый в своей среде, привносит что-то новое, когда приходит к власти. Вот только это движение за счет ротации кадров в последние тридцать лет почти приостановилось. Если прикинуть, за эти годы наука Единства далеко не продвинулась. Да, те области, которые уже были открыты при нашем содействии сразу после Основания сильно развились, но ничего принципиально нового так и не появилось. Отчасти из-за того, о чем я тебе рассказал, отчасти из-за страха перед...

Лорелай издала деликатное покашливание и Вершинин прервался не договорив. Эти двое несколько мгновений смотрели друг на друга, а затем мужчина кивнул, словно соглашаясь с чем-то.

— Ничего нового так и не появилось... — повторил Вершинин и задумался, словно думая, что говорить дальше. Немая сцена между этими двумя показал Нуми, что они по-прежнему не считаю её одной из их круга, и что-то продолжают скрывать. — Поэтому я и решил, что Основателям нужно отойти от власти. Твёрдый фундамент государства мы построить сумели. Попыток сепаратизма не наблюдается. Общая культура в виде образования и языка сложилась. Одним словом — пора уходить на покой, поэтому я и загорелся идеей провести небольшую реформу... И своими идеями я поделился с... женой.

Вершинин вздохнул и снова повернул голову в сторону заката. Служебная дверь в столовую открылась и в зал вошли горничные, принесшие фарфоровые тарелки с тирамису. Оливер, как ни в чём не бывало, тут же принялся уминать десерт, но остальные даже не прикоснулись к ложкам.

— Я не буду описывать причины, того, что тебя сподвигло на дальнейшие действия, но факт был в том, что ты поделилась с Раевской моими планами, — теперь Вершинин обращался прямо к жене, пусть и не смотря ей в глаза. — Странное решение, с учётом того, что она всегда была дружна с Тиреши. Отчего-то вспомнилась старая пословица: знает один — знает один, знают два — знает и свинья, свинья скажет борову, а боров — всему городу. На следующий день все Основатели знали о том, какие чудные мысли роятся в голове Александра Вершинина. В принципе, это была не проблема. Я в любой момент смог бы отмазаться, запудрив их мозги. Только шанса мне не дали... Ты, дорогая, предложила полюбоваться джунглями нашей собственной планеты Саломея. Я почувствовал неладное, когда ты отправила всю нашу гвардию в увольнительную, но решил не заострять на этом внимание. Но после того, как узнал, что в систему тайно переместились корабли братьев Обернов, я понял, что дело пахнет керосином.

Взгляд Вершинина уперся прямо в Нуми и той стало неуютно.

— Нуми, я передал тебя одному из членов экипажа, которого ты знаешь как свою мать — Малин Фоссум. Дал ей четкие указания спрятать тебя, заодно снабдив деньгами в "Германдате", посадил на клипер, имевшийся на борту "Византии" и отправил прочь с планеты. А сам принял единственное верное решение — сел в спасательную капсулу и запустил себя в глубь джунглей. Когда Лорелай сообщила братьям, что я сбежал в дебри Саломеи, те, не мудрствуя лукаво, принялись меня выкурить. Старший, Трент, завис на орбите и стал монотонно бомбить лес вольфрамовыми стержнями. А младший жечь поваленный лет термоплазмой. Работали они слаженно и с энтузиазмом, отчего тысячи гектаров джунглей превратились в пепел. Как мне тогда удалось выбраться из зоны поражения — ума не приложу. Не иначе как чудом, это назвать было нельзя. Пару раз я, конечно, умер, но моя регенерация, свидетелем которой ты стала, меня выручила. Бомбили лес они почти неделю. И только когда стало очевидным, что я ушёл, свернули деятельность. Вот только мои проблемы только начинались. Во-первых, Основатели ввели блокаду Саломеи. Ни прилететь, ни улететь было нельзя. Состряпали какую-то мутную историю об опасном вирусе и стали ждать когда я попадусь. В крупных городах меня бы быстро вычислили, поэтому вариант был только один — отсиживаться в джунглях. И тут появилась вторая проблема — на Саломее ну очень недружелюбная к людям флора и фауна. Все её континенты покрывают леса, в которых растут деревьями средней высотой около пятидесяти-семидесяти метров. А это идеальное место для формирования весьма оригинальной экосистемы, в которой встречаются такие прелести как плотоядные цветы, плотоядные насекомые, плотоядная трава, плотоядные фрукты и прочие формы жизни с приставкой "плотоядные". Суммарно, за два года, что я мотался по тамошним джунглям, я умер пятьдесят два раза, из которых был разорван на части двадцать шесть раз, отравлен восемь раз, переварен во время сна шесть раз, послужил инкубатором для личинок два раза. И это не считая многочисленных смертей от заражения крови, падений и отравления пищей. Не самый лучший мой период жизни. Хуже, наверное только старшая школа, когда я осознал, что мне нравятся красивые девушки, а я им — нет.

— Обойдемся без самоуничижительных отступлений, — прервала его Лорелай. — Я бы хотела дослушать историю до конца.

— Так и быть, — кивнул Вершинин. — Спустя два года, я, наконец, решил сбежать с планеты. Как сейчас помню тот день — меня парализовала какое-то растение и ввело через заостренную ветку саженец прямо в легкое. Паралич был тогда неполным, да и стать живым удобрений для рассады мне не улыбалось, так что я из последних сил извернулся и смог упасть с ветки, на которой меня поймали. При ударе о корни с высоты тридцати метров я проломил себе голову, а когда вновь восстановился, то решил, что пора завязывать с экстремальным туризмом. Блокаду с планеты сняли ещё полгода назад, так-как в то время там жило уже почти полмиллиона человек и держать взаперти такое количество людей была небезопасно для репутации Правительства и Основателей. Я потратил почти четыре месяц, чтобы проникнуть в город, изучить расписание грузовых рейсов и отправить себя как посылку в трюме одного из кораблей.

Вершинин криво засмеялся, словно эти воспоминания вызывали у него смешанные чувства.

— Не буду описывать перелет, так как он стоял исключительно из четырех суток гипоксии. Корабль пришёл, как я и планировал, на Ярданг — уже тогда самую грязную и захолостную планету Единства. Именно на ней я и начал осваиваться на поприще... кхм... ну, все присутствующие уже знают чем я занимался. На этом историю можно считать оконченной. Надеюсь, Нуми, ты теперь понимаешь, какая кошка пробежала между нами?

— Ты так и не ответил кем была моя мать, — сказала Нуми.

— Одним из членов экипажа. Она была тем человеком, который был готов беспрекословно следовать моим приказам на протяжении многих лет. А мой приказ был стать тебе полноценной матерью и воспитать из тебя достойного человека. Что, согласись, она смогла сделать. Или ты иного мнения?

Лесть Вершинина прошла мимо Нуми. Для девушки, которая всю жизнь провела с человеком, который, по факту, для неё был никем, вопросы качества её воспитания и образования были второстепенны. К тому же все негативные воспоминания о корабле-городе стали возникать перед глазами.

— Допустим, — выдавила девушка, — Я приму тот факт, что моя мать, это просто няня, которая прекрасно вошла в образ. Но зачем меня было вообще отнимать у... Лорелай? Пожалуйста, не надо всего этого бреда о том, что ты хотел, чтобы я росла как обычный человек.

— Это и есть ответ, — сказал Вершинин и обратился к Лорелай. — Ведь так?

— Почти, — ответила Основательница, вызвав на лице мужчины недовольство, словно он ожидал совсем иного ответа.

— Почти? — переспросила Нуми.

— Давай отложим этот вопрос на потом? — в ответ улыбнулась Лорелай и Нуми снова почувствовала, что эти двое Основателей что-то недоговаривают. Словно между ними была какая-то тайна, о которой они категорически не хотели говорить и всячески обходил её в беседах стороной.

По залу пронесся резкий звук стукнувшейся о тарелку ложки.

— Очень вкусно, — отвлек всех Оливер, то ли случайно, то ли намеренно.

— С тебя сто пятьдесят марок, — Йокой была безжалостна, как мытарь при общении с крестьянами.

— Что? — Оливер опешил, ошалело открыв рот.

— Уже ничего. Спасибо за реакцию.

— Лора, поговорим наедине? — сказал Вершинин и Нуми была уверена, что впервые за то недолгое время, что она знает Основателя он говорил совершенно серьезно, без так любимого им сарказма и ёрничества.

Лорелай долго и пристально смотрела на своего мужа, а затем кивнула.

— Рейко, отведи молодых людей обратно в их апартаменты. И забери с собой охрану.

— Госпожа...

— Не спорь, просто выполни приказ.

Йокой покорно кивнула и приблизившись к столу, посмотрела на Нуми и Оливера. Оба синхронно встали и, как час назад, в сопровождении из валькирий и Йокой, двинулись к выходу. В последний момент Нуми увидела, как Вершинин сдвинулся на кресле вперед и начал что-то говорить, но было уже далеко и она не расслышала слов. А дальше двери за её спиной закрылись.

Глава 8

Когда Вершинин сказал, что Основатели запретили использовать нейроинтерфейсы он немного слукавил.

Запретили их использовать простым людям, но не военным. Любая система связи, за исключением двух бумажных стаканчиков, связанных ниткой, была подвержена взлому: ошибки некомпетентных программистов, предпочитающих тратить рабочие часы на кофе и разговоры с коллегами; МИИС с их желанием внедрять бэкдоры бездумно и повсеместно; просто человеческий фактор из-за низкой технической грамотности. Это было неприятной истиной, но если со взломом камер и микрофонов ещё можно было смириться, так-как секреты простых людей были никому не интересны, то нейроинтерфейсы были устройствами, которые работали в обе стороны — пользователь мог как отправлять информацию, так её и получать. И даже многочисленные встроенные средства защиты не могли гарантировать того, что злоумышленник не станет вытворять с разумом жертвы всё, что ему вздумается.

Поэтому эта технология была доступна только военным, прикомандированным к какому-либо военному космическому кораблю. Закрытая сеть судна использовала протоколы, недоступные гражданским и, к тому же, была изолирована от внешних подключений. Всё взаимодействие велось исключительно через корабельный компьютер и подключенных к нему членов экипажа.

Йокой служила на "Византии" уже больше двадцати лет и у неё нейроинтерфейс был. Как только Лорелай попросила её оставить, она, пристроившись в хвосте процессии, тут же попыталась подключиться к камерам в зале, где остались оба основателя, но её ждал неприятный сюрприз. Дождавшись того, как Йокой выйдет, Лорелай отдала приказ кораблю отключить все системы слежения в помещении. Так что узнать о чём они станут вести беседу телохранительница не могла. Она по-прежнему получала данные о высоте корабля над уровнем земли, температуру за бортом, кровяное давление и уровень адреналина в крови у валькирий и ещё море другой вспомогательной информации. Даже могла развернуть корабль вокруг своей оси, но вот узнать, что сейчас происходило в обеденном зале не могла.

Разочарованно цыкнув в сторону, как всегда делала при раздражении, Йокой уставилась на идущих впереди подростков. Если с Нуми было всё нормально — в том, что она дочь Вершинина и Лорелай она не сомневалась — то к парню было много вопросов. Очевидно, что Вершинин взял его под своё крыло, как когда-то поступил с бывшим начальником Йокой — Калебом Хегеманом. Но вот как давно Оливер связан с Вершининым и насколько вовлечен в его планы она узнать из полицейских архивов не смогла. С одной стороны, такой как он точно не сможет сильно повлиять на происходящее, но с другой она и не знала какой у Основателя вообще план. А то, что он имелся было очевидно. Только Лорелай, похоже, всячески игнорировала столь очевидный факт, действую в свойственной ей манере — высокомерно и самоуверенно. Она приказала забрать его на корабль, хотя он знал его как свои пять пальцев, не нужно было помещать его в каюту, которая хоть и выглядела как тюремная камера, но на деле была просто безопасной комнатой для высокопоставленных гостей и уж точно нельзя было разрешать ему говорить больше пары слов за раз. Многие считали, что Вершинин в кругу Основателей был простыми мускулами, отвечающими за силовые операции, но Йокой знала, что слова этого мужчины яд, не уступающий по силам самой Раевской. А та могла вертеть людьми, изображая из себя добрую бабушку, как хотела. Даже Тиреши, ходили слухи, нередко шел у неё на поводу.

С тех пор, как Йокой окончила Мирайский университет и выбрала свою дальнейшую судьбу, сказав Нагасаве, что не хочет разделять путь других детей из программы Содействия, она всегда была рядом с Лорелай. За долгие восемь лет, что она провела на "Византии", ей удалось подняться от простой рядовой до начальника личной гвардии. Хотя, и не без невольной помощи Вершинина — после его заговора старую пришлось распустить и набрать заново. И за все эти годы, что она тенью следовала за этой парой Основателей, Йокой очень много узнала об их взаимоотношениях и теперь догадывалась, какую карту будет разыгрывать Вершинин и как поведёт себя Лорелай.

— Эм... госпожа Йокой, позволите задать вопрос? — вежливо поинтересовалась Нуми.

Её голос оторвал телохранительницу от размышлений.

— Разумеется.

— Мы заключенные?

— По крайней мере ты — нет. Но это не значит, что ты можешь свободно перемещаться по кораблю. Тебя ведь именно это интересовало?

С другой стороны, даже если бы она и могла ходить по кораблю, то вряд ли смогла сбежать или устроить саботаж. "Византия" задумывалась как военный корабль, строилась как военный корабль и функционировала как военный корабль. Пусть крикливая роскошь и могла ввести пассажиров в заблуждение.

— Нет, мне просто хочется кое-что узнать. Про Основателей.

— Не про мать с отцом, а именно про Основателей?

— Ммм... мне кажется вопрос общий.

Йокой пожала плечами. Каких-то конкретных указаний, относительно информирования дочери, Лорелай ей не оставила, так что та решила действовать по обстоятельствам.

— Задавай, но учти, что ответ я могу и не дать.

— Как Лоре... мать убила Вершинина? И почему он не умер?

"Ох, ну почему ты не спросила о диаметре Сатурна, или об атомной массе висмута! К чему задавать такие вопросы так быстро, что за нетерпение?" — Йокой была расстроена от вопроса. Ответ на него располагался на той тоненькой полоске, что разделяла темы, на которые можно было говорить и те, о которых не принято касаться в их кругу. Хотя, рано или поздно она всё-равно узнает. Пусть и не лично от Основателей.

— Все Основатели бессмертны. Их не убить. Никак. Вообще, — ответила Йокой только на второй вопрос.

— Разве такое возможно?

— Они тому доказательство, — Йокой решила, что лучше всего при столь скользкой теме отвечать коротко и односложно.

— У меня с точными науками всегда было хуже чем с гуманитарными, но мне кажется, если растворить человека в кислоте, то он точно умрёт. Нет?

— Не мне такое говорить, — Йокой вспомнила своих родителей, о которых у неё остались только плохие воспоминания. — Но ты должна хотя бы попытаться простить отца, а не придумывать ему кары, вроде ванн с кислотой.

— Да нет же! — ошарашенно воскликнула Нуми. — Я это как пример привела. Вы сказали, что никак не убить, но разве полное разрушение тела — это не смерть?

— Приведённый тобой способ, это просто разрушение текущего набора материи. Если её будет не хватать, то он просто пришлет недостающее.

— Кто пришлет?

Йокой поняла, что сболтнула лишнего.

— Центр передачи материи, — уклончиво ответила она, а затем попыталась объяснить процесс, используя как можно меньше деталей. — Каждый атом тела Основателя связан с аналогичным атомом в другой точке и может быть замещен в любой момент.

— А как происходит передача? Квантовая запутанность как в анзиблях или сюрристическая точка, через которую корабли перемещаются между звездными системами? — продолжала допытываться Нуми.

— Что-то среднее. Не спрашивай у меня деталей. Я специалист немного иного профиля.

Она похлопала себя по груди, на которой в кобуре висел "Шёпот". В отличии от валькирий, которые пользовались винтажными "Люгерами", телохранительница предпочитала современное оружие.

— Вроде понятно, хотя это и звучит невероятным. И бессмертие, значит, тоже достигнуто не благодаря лекарствам?

"Как же ты надоела! Не хочешь угомониться? А, хотя, до твоей каюты уже рукой подать — скоро можно будет закончить беседу" — Йокой ускорила шаг, чтобы преодолеть коридор как можно быстрее.

— Верно. Так что я ответила на твой вопрос. Удовлетворена?

— Только на один из двух.

"Ты очень сильно раздражаешь. В курсе?" — Йокой скрипнула зубами.

— Каждый Основатель обладает так называемым Даром. Приятным бонусом к бессмертию, который способен спасти от зацикливания.

— Зацикливания? — как попугай повторила слово Нуми и в её глазах появилось узнавание. — Им угрожали Вершинину на аэродроме.

— Да, окончательно убить Основателя нельзя, а вот на короткое время, как это сделала Лорелай, можно. Так что если непрерывно убивать их сразу после воскрешения, то получиться схватить их и удерживать сколько вздумается. А Дар позволяет этого избежать силами самого Основателя, если его охрана оказалась неэффективна.

— А кто-нибудь пытался такое сделать?

Основателей зацикливали много раз. Вот только делали это во время Войны за Основание их противники. Особенно много об это могла рассказать Зиммер, чей отец, в своё время, больше всего пострадал от этого. Вот только сказать этого Йокой как раз и не могла. Научное объяснение, которое Нуми дала бессмертию Основателей, было основано на технологиях, которые были созданы учеными Единства только через двадцать лет после окончания войны. Нуми, как девушка начитанная, тут же бы ухватилась за эту нестыковку. Следовало соврать, пусть и не прямо.

— В Единстве таких так и не нашлось.

Она даже мысленно зааплодировала от того, как ловко вывернулась. Только бы рыжая проныра не спросила что-то вроде "А не из Единства?". Но Нуми так этого и несделала. Они, наконец, подошли к её каюте.

— Так какой у неё Дар?

— Клеточная пластичность.

— Ммм...

— Мне пора, меня вызывают, — соврала Йокой и подтолкнула Нуми в двери каюты прежде, чем та вновь пустилась в расспросы.

Оставив её одну, Йокой затем проводила молчавшего весь путь Оливера до камеры, и оставив у её дверей двух валькирий, пошла обратно в столовую, где по-прежнему за закрытыми дверями беседовали Лорелай и Вершинин. Прошло двадцать минут, прежде чем бортовой компьютер открыл двери и их них вышел Вершинин, покорно протянувший руки вперед, разрешая надеть на себя наручники. Телохранительница бросила взгляд на хозяйку, но Лорелай, чьи черные волосы и аристократические черты лица окрашивались закатным пламенем, смотрела куда-то в сторону и явно не была расположена к беседе.

Йокой повела Вершинина к его камере тем же маршрутом, что ранее вела подростков, правда в этот раз все шли молча. Валькирии у дверей Оливера по-прежнему стояли вытянувшись во фрунт, но теперь к ним присоединились ещё четверо у дверей в каюту Основателя. С учетом бессмертия и Дара Вершинина — не так уж и много. Но с другой стороны сбежать как и пятнадцать лет назад у него не получиться. "Византия" была напичкана гвардейцами, а воспользоваться клипером или спасательной капсулой он не сможет, так как Йокой отдала приказ компьютеру корабля заблокировать для него доступ ко всем устройствам. Всё, что имело электронную начинку, начиная от терминалов управления навигацией и заканчивая простым термостатом, теперь Вершинину было недоступно. Максимум сенсорный кран в ванной, да смыв унитаза.

Оставив его под надзором, Йокой сломя голову побежала обратно, хотя почти никогда так не делала. В среде бессмертных и долгоживущих спешка особо не в чести. Лорелай по-прежнему была в столовой, но теперь уже встала из-за стола и намеревалась идти к себе в личный кабинет, где проводила большую часть времени.

— Вершинину тут не место, — напрямую сказала Йокой, подходя к женщине.

— Не начинай. Все твои аргументы я слышала ещё до того, как мы вылетели за ним на Ярданг.

— От этого они меньшего веса не приобрели, Лора. Вершинин тут не просто так. Неужели ты думаешь, что он так легко бы попался нам? Он пятнадцать лет успешно прятался, а это не мало.

— Он совершил ошибку, все их совершают, чтоб ты знала. И Александр не исключение.

— Перестань, вся эта история с неожиданным сканированием ДНК Нуми выглядит настолько посредственно срежиссированной, что мне даже противно. Я уверена, что он просто хотел попасть на корабль. А конкретно — к тебе!

— А я должна была проигнорировать тот факт, что моя дочь нашлась? — удивилась Лорелай.

— Нет, но нам нужно было бы заручиться помощью братьев, или ещё лучше — Зиммер. Она бы взяла Вершинина на "Ахерон", а мы бы взяли Нуми на "Византию". Это был бы идеальный расклад.

— Ты думаешь, что не справишься с его этапированием? Как-то ты о себе, Рейко, не лучшего мнения. Прежде самомнения у тебя было больше.

— Не самомнения, а здравой оценки. Вершинин что-то задумал и я не могу понять, что именно. Не поделишься тем, о чём вы разговаривали? Если это, конечно, не секрет.

Лорелай театрально вздохнула.

— Не секрет. Он предлагал объединиться. Утверждал, что Тиреши уже окончательно помешался на власти и теперь единолично правит Единством, а мы лишь служим приятным довеском.

— Как интересно, — протянула Йокой. — И до чего же вы договорились?

— Не до чего, я по-прежнему считаю, что он готовил переворот и теперь его судьбу мы все должны решать коллегиально.

На лице Основательницы мелькнуло хорошо знакомое её телохранительнице выражение и та быстро спросила, предчувствуя нехорошее.

— Мы всё ещё собираемся лететь в Столицу?

— А? — спросила Лорелай, которая ушла в свои мысли.

— Мы. Летим. На. Землю? — по словам повторила свой вопрос Йокой, уже окончательно поняв, что дела начинают портиться.

— Нет, отвезем его на Саломею. Оттуда свяжемся с остальными Основателями. Кстати, удали с сервера полиции все документы, связанные с похищением Нуми. Нам не нужна лишняя огласка, не хватало ещё, чтобы журналисты узнали в Александре Основателя — замучаемся оправдываться.

Йокой открыла рот, намереваясь снова начать протестовать, но Лорелай её оборвала.

— Не спорь, я всё решила. Буду у себя кабинете, мне нужно подумать.

И, развернувшись на каблуках, Лорелай пошла в сторону своей каюты. Проводив её взглядом, Йокой постояла в одиночестве посреди зала, думая как поступить дальше а затем пошла на капитанский мостик. Решение Основательницы отдавало эмоциями а не логикой, поэтому пытаться её переубедить было бессмысленно. В такой ситуации лучше всего ждать момента, когда можно будет выставить Вершинина в негативном свете, чтобы сама Лорелай захотела от него избавиться. Только тогда она начнет прислушиваться к советам, но никак не ранее. Главное только, чтобы этот момент настал как можно скорее, ведь весть о том, что Вершинин нашелся уже пролетела по Единству.

Когда она вошла на капитанский мостик никто из четырех-пилотов валькирий даже не повернул головы в сторону вошедшей — всё их внимание было сосредоточено на показаниях приборов и картинке вокруг них. Все стены, пол и потолок покрывала смарт-краска, транслирующая изображение за бортом, отчего казалось, что комната просто висит в воздухе над кораблём. Благодаря этому, "Византию" можно было рассмотреть почти с любого угла лишь двигая небольшим джойстиком.

— Меняем пункт назначения — теперь летим на Саломею, — Йокой плюхнулась в пустое кресло, предназначенное специально для неё. Под ногами лежал пыльный жёлто-коричневый город, сейчас разрезанный надвое острым силуэтом корабля. — Сколько до вылета?

— Семь минут.

Йокой кивнула и откинулась на спинку. Её хозяйка пустилась во все тяжкие и, вместо того, чтобы отвести Вершинина в Столицу, решила с ним поиграться напоследок. Зачем? Для чего? Если уж она хотела, чтобы его не убили сразу, то логичнее всего было бы отвести его на Мирай. Нагасава бы послужил лучшим гарантом справедливого суда и безопасности в целом. Но Лорелай решила проявить характер и посчитала, что справиться ничуть не хуже. Только если Мирай был городом, где абсолютно всё делалось лишь по лёгкому мановению руки Нагасавы, то Саломея просто была миром, где в горах была построена резиденция Лорелай. Не более.

Решив не отвлекаться на тревожные мысли, Йокой авторизовалась в полицейское сети города и, используя личную цифровую подпись Лорелай, дающую практически абсолютный контроль над любыми государственными электронными системами, принялась планомерно очищать сервер от всех записей, связанных с инцидентом, куда были вовлечены Нуми и Вершинин: анонимный звонок в полицию, переговоры патрульных с диспетчером, запись с камер видеонаблюдения, протоколы задержания и прочие документы, которые могли связать этих двоих с трупами на одной из улиц города.

— Диспетчер отозвал наше разрешение на взлёт, — меланхолично, словно покупая с утра кофе, сказала одна из пилотов.

— И как они это мотивируют? — спросила Йокой оторвавшись от работы.

Пилот молчала несколько минут, пока через свой нейроинтерфейс беззвучно переговаривалась с видневшейся вдалеке диспетчерской, врезанной в один из Столпов, а затем ответила.

— Пришёл запретительный приказ от Трента Оберна.

— Корабль, свяжи меня с Лорелай Акерман, — обратилась Йокой к бортовому компьютеру.

Несколько секунд на участке стены виднелся лишь черный прямоугольник, но затем там появилась картинка с камеры из кабинета Основательницы.

— Что-то случилось?

— Трент Оберн запретил вылет. Скорее всего он с братом уже в системе и они вот-вот начнут садиться на планету.

Для "Византии" запрет диспетчерской на вылет ничего не значил. В первую очередь он был направлен на то, чтобы закрыть доступ к Вратам на орбите, через которые он бы совершил перелёт в другую звездную систему. Но корабль Лорелай мог это сделать и самостоятельно, благодаря своему двигателю Единой Силы.

— Как быстро мы сможем переместиться?

— Именно переместиться? Не улететь с планеты, а потом прыгнуть на Саломею?

— Первое.

— Прыгнуть прямо отсюда? Это не очень хорошо... всегда есть шанс перегрузки. Тем более последний прыжок был меньше шести часов назад.

— Ничего не случиться.

Йокой была иного мнения. Двигатели Единой Силы были совершенно безопасно... за исключением двух случаев: физического повреждения корпуса, после которого взрыв перемалывал в радиусе километра всё, начиная от материи и заканчивая гравитационными волнами; и самодетонация от перегрузки — для создания сюрристической точки требовалось колоссальное количество энергии и для её получения двигатель приходилось разгонять больше чем в десять раз, однако это могло привести к тому что корпус мог не выдержать и радиус взрыва от вырвавшейся энергии был равен десятку километров. А последнее случалось очень-часто. Оттого для перехода между звездными системами использовались орбитальные Врата. Выглядели они как модуль с генератором Единой Силы, который соединялся двадцатикилометровый мачтой с центром управления и аркой, в центре которой создавалась сюрристическая точка, через которую и проходили корабли.

— А если случиться? Ты хочешь оставить воронку на месте города? Да, он весьма паршивый, но всё-равно такого не заслу...

Договорить она не успела. Картина за бортом корабля кардинально поменялась: с чудовищным грохотом, подняв тучи пыли, легко закрывшие немаленький город сплошным покрывалов, личные корабли Трента и Рене Оберна зависли в воздухе вокруг "Византии", взяв ещё в клещи. Йокой даже восхитилась мастерством пилотов, которые смогли совершить настолько точный военный спуск. Только теперь о вылете не могло идти и речи — такой поступок браться могут истолковать по разному, но не как не в пользу Лорелай. Теперь ей придётся меряться... наверное авторитетом, чтобы решать как поступить с Вершининым. Братья имели среди Основателей самую скверную репутацию, так что разговор точно предстоит не из приятных.

— По-прежнему готовиться к прыжку? — деликатно поинтересовалась Йокой на всякий случай.

— Нет, уже поздно, — сказала Лорелай и разорвала связь.

— Корабль, пилоты, — Йокой не могла знать навернякак, как заончиться общение Лорелай с братьями, но решила подготовиться к любому исходу. — Слушайте мой приказ: перевести корабль в боевой режим, двигатель разогнать до тридцати процентов и разбудите ещё сорок валькирий.

Всего на корабле их было сто шестьдесят, но штатно бодрствовали только двадцать. Перед вылетом на Ярданг, она разбудила ещё двадцать. К тому времени, как прилетит Трент в строю у неё будет девяносто бойцов — вполне достаточно, чтобы остудить пыл Основателя, если тот станет вести себя неподобающе.

Бортовой компьютер предугадав желание командира вывел на один из экранов картинку с расположенной в трюме камеры. На ней, выпуская облачка пара, одна за другой раскрывались вертикально стоящие стазисные камеры и из них вываливались на пол валькирии, до этого удерживаемые страховочными ремнями. Вокруг них суетились валькирии-медики с кислородными баллончика, чтобы быстрее привести их в норму.

"Выведено из стазиса боевых единиц — сорок. Ожидаемое время до перехода к полной боевой готовности — десять минут" — мысленно сообщил бортовой компьютер.

Йокой оторвалась от экрана и перевела взгляд на корабли братьев. За это время они ещё больше сблизились с "Византией" зажимая её с обеих сторон. Когда-то Оберны уже упустили Вершинина, из-за чего на них долгое время смотрели косо. Теперь они, по всей видимости, решили, во чтобы то ни стало, исправить свой провал. Похвальное рвение, только лишь бы оно не вылилось в то, что они не станут выбирать методы и средства. Пятнадцать лет назад Вершинин просто скрылся в лесу, бомбить который было не жалко. Но теперь они в небе над густонаселенным городом, а за прошедшее время ни Трент ни Рене жалости и сострадания к простым людям не приобрели. С них могло статься, что они решат сравнять город ради того, чтобы схватить Вершинина.

Корабль Трента сделал ещё один маневр и приблизился к "Византии" чуть ближе, и теперь можно было отчетливо разглядеть надпись на его борту — "Фульмината". Трент пользовался военным фрегатом, только, в отличии от принятой на флоте белой раскраски, его корабль выглядел так, будто его расписывали фрики из постапокалиптического мира: смесь черного, красного и жёлтого; какие-то абстрактные фигуры; паре панелей придали вид ржавых листов, будто приделанных заклёпками. А вот корабль Рене был больше похож на "Византию" — те же плавные обводы, сверкающий белизной корпус. Только в длине он уступал почти на сотню метров. Корабль Лорелай был военным, который просто сделали похожим на космический лайнер, а вот "Гаргантюа" Рене был им изначально. Его лишь впоследствии укомплектовали вооружением под нужды Основателя. Случись бой, основным противников "Византии" стала бы именно "Фульмината".

— Оба корабля активировали систему инфоподавления, — сообщила одна из пилотов.

— Какие именно средства связи они заблокировали.

— Все, за исключением анзиблей.

Да, межзвездную связь нельзя заблокировать, поскольку она не использует радиочастоты, а вот спутниковая и сотовая теперь жителям города недоступна. Какой глупый поступок. Чего они хотят этим добиться, кроме паники? Бояться, что на помощь Вершинину кто-то придет или он сам попросит о ней? Наверное второе, посколько, что де-факто, что де-юре, он по-прежнему был Основателем, обладающим всей полнотой власти. По его приказу любое силовое подразделение немедленно обязано было встать на его защиту. Только Вершинин не воспользовался этой возможностью ни когда его арестовывали, ни когда везли на аэродром в руки Лорелай. Значит, не станет этого делать и сейчас. Братья об этом не в курсе и просто перестраховываются.

Йокой посмотрела вниз на город. Жизнь там шла своим чередом. Люди не сразу заметят, что у них нет доступа к Сети, но вот когда слишком многие обратят внимание на её отсутствие, свяжут это с тремя кораблями Основателей в небе, то тогда-то и начнет расползаться паника. Такое уже было на Саломее, но тогда всё удалось удержать под контролем. Но в то время там жило в три раза меньше людей чем сейчас на Ярданге, а как удержать под контролем такой населённый мир было неясно. Вся надежда была на то, что Лорелай как можно быстрее поговорит с братьями и они улетят с планеты ещё до утра.

Глава 9

Стена в кабинете Лорелай была разделена на две половины: на одной в аскетичной обстановке военного корабля был высокий, поджарый мужчина с резкими чертами лица; на другой в глубоком кресле полулежал тучный лысоватый мужчина с мясистым подбородком. Со стороны даже представить было нельзя, что это двое — родные братья. Кроме фамилии и возраста, в районе сорока, между ними не было совершенно ничего общего.

Тощий и Жирдяй.

Не самые лучшие прозвища среди Основателей. Хуже, чем Первый, Императрица или Лоли, но, тем не менее, лучше, чем Мясник или Карга. Правда, ни Вершинин ни Раевская, которым последние два и принадлежали, никогда не стыдились своих прозвищей и даже гордились ими. Кстати, был ещё Дворак, но его всегда называли по имени, чтобы не портить тому реноме.

— Рад тебя видеть, Лорелай, — начал беседу тучный Рене, которой в их паре всегда отвечал за дипломатию.

— Рене, Трент, рада видеть вас обоих, — она вежливо поздоровалась Лорелай в ответ.

Трент на приветствие ничего не ответил.

— Что вас привело на Ярданг? — ответ она знала, но решила задать такой нейтральный вопрос, чтобы узнать как много уже известно братьям.

— Мы узнали, что ты, наконец, смогла схватить Вершинина, поэтому прилетели, чтобы помочь тебе отвезти его в Столицу, — не стал ходить вокруг да около Рене.

— Помочь? Рене, я не беспомощная леди — у меня военный корабль и полторы сотни бойцов на борту. Уж с одним, пусть и натренированные и бессмертным, человеком я смогу совладать, — мягко улыбнулась Основательница.

— Ну тогда мы просто сопроводим твой корабль. Если ты хочешь сделать всё сама, мы не станем мешать.

— Хорошо, я сообщу вам когда соберусь лететь.

— Вообще, мы рассчитываем, что вылетим прямо сейчас, — мягко сказал Рене.

— У меня другие планы. Столица и Тиреши могут потерпеть. Как никак, мы пятнадцать лет ждали, можно подождать ещё немного.

— Немного, это сколько? По меркам вселенной или человеческой жизни? — пошутил Рене.

Беседа начала заходить в тупик и у Лорелай появилось желание свернуть её, хоть и ненадолго.

— Рене, извини, но я сильно вымоталась за сегодня и очень устала. Я должна спокойно обдумать всю сложившуюся ситуацию. Дай мне пару часов и я решу как будет лучше поступить дальше.

— Прости, что? Как поступить дальше? Тут не о чем думать — Вершинин за его преступление должен быть этапирован в Столицу, где мы решим его судьбу.

— Именно о том, как будет решаться его судьба, я и буду думать.

— Мне кажется, мы уже всё решил.

— Мы? Ты имеешь ввиду всех Основателей или только вас двоих и Тиреши? Это дело касается всех нас в равной степени и я бы хотела, чтобы судьбу Вершинина мы решали коллегиально. И, первую очередь, при участии Нагасавы, раз он считается "непредвзятым и беспристрастным".

Рене замолчал, обдумывая ответ и наконец заговорил. Очень медленно и аккуратно подбирая слова.

— Ты говоришь, что хочешь всё обдумать и просишь у нас пару часов, вот только судя по данным из диспетчерской, ты хотела куда-то улетать всего полчаса назад. Позволишь узнать — куда? Уж точно не в Столицу, раз ты теперь всячески отказываешься туда лететь. Но, прежде чем ты ответить, позволь задать тебе еще два вопроса, ответы на которые мне бы очень хотелось узнать: первый — почему ты не сообщила о том, что поняла где скрывается твой муж; второй — почему, после того, как ты забрала его к себе, ты приказала очистить сервер полицейского управления города обо всех упоминаниях о нём и вашей дочери. Понимаю, что сходу на все три вопроса ответить трудно, но излагай как тебе будет удобно.

Лорелай скрипнула зубами, поскольку исполнительность Йокой впервые сыграла с ней злую шутку.

— Ты как-то слишком быстро навострился на то, что я тебе ответ буду давать. Представь себя со стороны — допрашиваешь меня как полицейский преступника. Ты не забыл, что мы оба равны? Да-да, Рене, равны. То, что ты на короткой ноге с Тиреши не делает тебя выше меня по статусу.

— Не уходи от темы. Просто ответь на мои вопросы, чтобы мы могли закрыть тему.

— Ммм... мне не очень хочется долго стоять перед тобой, как провинившейся школьнице, поэтому я ограничусь одним общим ответом — я действовала руководствуясь своими соображениями, которые, однако, не идут вразрез с интересами Единства. Иными словами — если ты ещё раз позволишь, чтобы в твоей речи проскальзывали намеки на мое предательство, то ты пожалеешь.

— Держи язык за зубами и кончай ломать комедию, — Трент, до этого не проронивший ни слова, заговорил и весьма агрессивно. — Ты думаешь, что мы не понимаем, что ты ведешь свою игру? Думаешь мы тупые? Да?

— Нет, только ты, — слова вырвались у Лорелай против её воли, но оказались сильно не к месту.

— Что ты сказала, повтори!

— Успокойся, Трент, — замахал руками Рене, стараясь сдерживать неуравновешенную натуру брата.

Лорелай поняла, что сказала лишнего, поскольку как и любой глупый человек, он подсознательно чувствовал свою ущербность перед образованными людьми. А поскольку вести пикировку с ними на равных он не мог, то единственный способ победить оставался в проявлении агрессии. А последней, у старшего из братьев, было слишком много даже для простого человека.

— Прощу прощения. Я наговорила лишнего из-за усталости. Может мы вернемся к первоначальной теме беседы, — как ни в чем не бывало улыбнулась Лорелай, стараясь как можно быстрее исчерпать инцидент.

— Это хорошо, очень хорошо, — благосклонно закивал Рене. — Думаю, мы все немного возбудились сверх меры... из-за нестандартности ситуации и повели себя... необдуманно.

— Полностью с тобой согласна, Рене.

— Тогда нам стоит забыть неудачное начало беседы и начать всё заново. Понимаешь, Лора, мы, как никто другие, хотим, чтобы ситуация с Вершининым разрешилась как можно скорее и главное так, чтобы удовлетворить всех участников. А для нужно действовать поэтапно. Давай пока сосредоточиться на вопросе первейшей важности — насколько надёжно охраняется Александр?

— Он камере, которая полностью бронирована, у него нет доступа к системам корабля или средствам связи, а у двери постоянно дежурят шестеро валькирий. Думаю, такая охрана вполне может именоваться "надежной".

— Только шестеро? — Трент вмешался в беседу. — Ты думаешь это его остановит? Серьёзно?

— Не смогут эти шесть, смогут остальные сто пятьдесят четыре. С корабля сбежать не так-то и просто. Да и из камеры ему не выбраться.

— Ты слишком самоуверенна.

— Если ты так считаешь, то могу увеличить охрану вдвое.

— Не нужно. Я сам это сделаю, — сказал Трент и, отвернувшись от экрана, махнул рукой, будто отдавая приказ кому-то за пределами обзора камеры.

— Прости, что?

— Я усилю охрану его камеры своими людьми. — снова посмотрел Трент прямо в объектив.

Лорелай почувствовала, что начинает закипать.

— Извини, но я не дам твоим людям хозяйничать на своём корабле, — она сделала сильное ударение на слове "твоим", а затем на "своём", чтобы показать Тренту, что не станет подчиняться.

— Лора, почему ты против? — вмешался Рене, почувствовав, что эти двое вот-вот вновь поссорятся. — Мой брат прекрасно разбирается в безопасности и его помощь будет не лишней. К тому же, присутствие небольшой группы его людей создаст дополнительный барьер охраны... на случай непредвиденной ситуации. Это, согласись, весьма здравомыслящее предложение.

— Если только "небольшой группы", — ухватилась Лорелай за единственный возможный шанс хоть как-то остаться в выигрыше.

Продолжи она отпираться, это точно бы вызвала у братьев беспричинные подозрения. Желая реабилитироваться перед другими Основателями, они могли использовать её откровенную неуступчивость против неё же самой. В грубой силе "Фульмината" и "Гаргантюа" превосходили, хоть и не столь ощутимо, мощь "Византии". Сложив один и один, они могли прийти к выводу, что, вместо того, чтобы участвовать в беспрерывных дебатах с Лорелай, проще забрать Вершинина силой и самим отвезти его в Столицу. Желание Лорелай о справедливом суде на нейтральной территорией, для них было не более чем блажью супруги.

— Думаю, четыре звезды будет достаточно, — сказал Трент.

Звездой называлась отряд аэропехоты, состоящая из пяти человек. Хотя на кораблях братьев её не было — оба пользовались услугами обычных бойцов или дронов — Трент предпочел именно этот термин.

— Две.

— Три.

— Две, Трент. Я согласна на барьер из твоих людей, а не на полноценный фронт.

— Пусть будут две, — ответила за брата Рене, опять выступив в качестве медиатора.

— Будь по-твоему, — непонятно кого имея в виду, Лорелай или брата, недовольно согласился Трент. И, прежде чем разорвать связь, бросил, — Буду через десять минут.

Изображение Основателя исчезло и стена снова приняла текстуру расшитых вычурными цветочными узорами обоев.

— Извини за Трента, он весь день сам не свой, — стал оправдываться Рене. Хотя вышло у него это весьма фальшиво. С нелюбимыми коллегами утром и то здороваются более душевно.

— А ты, я вижу, весьма спокоен.

— Мне судьба Александра не очень интересна. Трент у нас обладает ранимым самолюбием, а я нет.

— За столько лет, мог уже и простить.

— Мой брат... кхм... не столь мягкосердечен.

— Это слово теперь антоним "злопамятный"? — не удержалась и подколола толстяка Лорелай.

— Ах, Лора, ну почему ты так жестока?! Не стоит ли быть более снисходительней к людям? — улыбнулся Рене и поудобнее разместил своё жирное тело в мягком кресле. Лорелай подумала, что для полноты картины не хватало только хитона, чащи с виноградом и чернокожего раба с опахалом.

— Я отношусь к людям на основании их личным качеств, не более. Твой брат жесток, импульсивен и самоуверен. Я бы больше предпочла твое присутствия на корабле, а не его.

— Пожалуй, я откажусь.

— Я и не надеялась на согласие, — невольно улыбнулась Лорелай.

— Но так и быть, перед тем как к тебе вылетит Трент, я попрошу его, очень настойчиво, вести себя подобающе.

Лорелай с благодарностью кивнула.

— Я бы очень на это рассчитывала, Рене.

Основатель так же вежливо, насколько это позволял его обвисший двойной подбородок, кивнул и разорвал связь. Лорелай не стала терять время и приказала кораблю вызвать Йокой. Та по-прежнему была на капитанском мостике, только теперь она сидела в кресле поджав под себя ноги и с безмятежным видом поедала ложечкой пудинг из пластикового стаканчика. Всем своим видом она демонстрировала полное равнодушие к сложившейся ситуации.

— Рейко, у меня новости для тебя.

Телохранительница с сожалением посмотрела на остатки еды, а затем мысленно вызвала контейнер пневмопочты и бросила туда остатки.

— Слушаю.

— Через пятнадцать минут к нам прилетит Трент Оберн.

Если Йокой и удивилась, то не подала виду.

— А есть повод?

— Я договорилась с братьями, что он проверит надежность охраны Вершинина.

— И как он собираеться это сделать? Подёргает прутья решётки? Проверит насколько ревностно охран следит за камерой? Убедиться, что на стене не висит плакат Ракель Уэлч?

Голос Йокой сочился пренебрежением, поскольку желание Основателя ударило по её профессиональной гордости. А ещё ей не хотелось, чтобы такой человек как Трент вообще посещал их корабля. Слишком дурная репутация, слишком велик ворох отрицательных черт характера.

— Сама увидишь, — пожала плечами Лорелай. — Но будь готова к тому, что он прибудет в сопровождении охраны.

— Плохо. По другому никак?

— Трент один не ходит — слишком уж у него много недоброжелателей.

— Откуда им тут взяться? Кроме тебя и меня тут полноценных людей нет, — сказал Йокой и бросила взгляд на пилотов, но тем, как и ожидалось, было всё-равно.

— В текущей ситуации наши измышления никакой силы не имеют. Он может ходить с кем угодно, а попытки помешать ему в этом, он может воспринять весьма... превратно. Так что, если ты не хочешь завести в его лице врага, отнесись к его желанию с пониманием.

Йокой меланхолично кивнула, словно предострежение её не сильно испугало, и встав с кресла направилась к выходу. Лорелай отключила связь и отправилась вслед за ней в ангар. Как хозяйка она должна была лично встретить гостя, а, заодно, и сопровождать его всё то время, что он будет находиться на борту. Выпускать Трента из глаз или перепоручать это Йокой она не могла. С ним были весьма натянутые отношения, поэтому, чтобы не случилось, она должна быть рядом с ним, дабы он что-нибудь не устроил. А учитывая неприязнь старшего Оберна, как к ней, так и к Вершинину, он наверняка будет вести себя грубо и вызывающего. Тем более и видеоконференция прошла из рук вон плохо. Если Рене к словам Лорелай отнесся спокойно, то Трент наверняка затаил злобу и теперь ищет способ поквитаться.

Когда Основательница вошла в ангар, Йокой уже была там, стоя в окружение валькирий.

— Александр? — коротко спросила Лорелай.

— Когда шла сюда, то проверила камеру — меланхолично смотрит на город. Там как раз начинается самое интересное.

— Что начинается? Какой-то фестиваль или праздник? Я не в курсе.

— К развлекательным мероприятиям царящее на улицах оживление точно не отнесешь, — хмыкнула Йокой. — Братья заблокировали все средства связи в городе. Приплюсуй к этому единовременный визит сразу трёх Основателей, двое из которых имеет скверную репутацию и мы получим ситуацию, когда народ рванул прочь из города. Сейчас на улицам толчея как при новогодних распродажах, а пробки из машин растянулись на пару километров.

— Жители решили, что мы заподозрили местное правительство в сепаратизме?

— Вряд-ли... ярдангцы знают, что местные чиновники лояльны Единству как никто другие. А вот иллюзий на счёт местного уровня преступности не питают.

Лорелай фыркнула.

— Делать нам больше нечего, как криминальных боссов отлавливать.

— Но местные этого не знаю, а у страха глаза велики.

По ангару пронесся звук сирены, предупреждающей об открытии ворот. Тяжелые створки начали раздвигаться и в помещение ворвался горячий и пыльный воздух. Ревя двумя соплами, почти царапая потолок, в ангар влетел огромный десантный транспортник. Не гравилёт, питаемый от "Фульминаты", а самый настоящий военный конвертоплан с реактивными турбинами, вместо винтов. Такой мог вмещать не меньше полусотни бойцов. Опалив паркет жаром, транспортник тяжело спружинил на выпущенных шасси и замер. Люк грузового отсека опустился и по нему, вальяжно вышагивая, спустился Трент Оберн.

За его спиной маячили спускающиеся следом пехотинцы. Экипированы они были весьма просто по современным меркам: камуфлированная форма, легкие бронежилеты, защита локтей и коленей, никаких шлемов или разгрузок с грантами. Лишь пара бойцов несли за спинами глухие штурмовые щиты. А вот вооружены серьёзно — все с армейскими "Гренделями". Нехороший выбор оружия. Пули из них, конечно, обшивку не пробьют, но в случае перестрелки натворят немало дурных дел. Именно поэтому валькирии носили с собой только легкие "Цикады".

Два... четыре... шесть...восемь... По началу Лорелай, на вскидку пересчитав прибывших с Трентом пехотинцев, решила, что он взял с собой меньше людей чем обещал, но только затем она заметила за спинами, вставших полукругом вокруг Основателя бойцов, ещё четверых. Они держали в руках какой-то серебристый контейнер.

Сам Трент щеголял полевой офицерской формой без каких-то знаком отличия. Из оружия у него был только висящий в кобуре на бедре "Кольт". Если Рене предпочитал роскошь и гедонизм, то его брат был без ума от аскетизма и милитари. Вместе с Вершинин именно он всегда был тем, кто подавлял очаги сепаратизма, которые росли как грибы после дождя на территории новообразованного государства. Только методы у них были разные: Вершинин предпочитал проработанные молниеносные удары по военной и политической верхушке восставших, а Трент любил дейстовать с размахам и с так излюбленными на его бывшей родине ковровыми бомбардировками, лагерями для интернированных и прочими радостями войны на чужой территории. Именно поэтому отношения между этими двумя были самыми красивыми среди всех Основателей.

— Дорого, — наконец резюмировал он, после того как пару минут изучал интерьер ангара, который, в плане отделки, ничуть не уступал рядовым комнатам корабля. — Любите вы роскошь.

Лорелай проигнорировала то, что он сказал "вы" а не "ты", словно считал её и Вершинина по-прежнему парой. Сейчас было не самое подходящее время и место, чтобы цепляться к словам.

— Трент, мы договорились, что с тобой будут только две звезды, а сейчас я вижу двенадцать человек.

— Я использую Звезду Давида, — ни на секунду не изменившись в лице ответил Трент.

Со стороны Йокой донеслось похрустывание разминаемых шейных позвонков и Лорелай мягко положила руку ей на плечо. Чувство юмора азиатки было весьма перекрученным, а Трент только что подал ей столько пищи для него, что та теперь могла отпускать едкие и злобные комментарии не один день. Йокой громко втянула воздух, но знак поняла правильно и осталась стоять с безучастным лицом.

— Ты не против, если нас будет сопровождать и моя охрана? — спросила Лорелай бросив быстрый взгляд на заранее собранную дюжину валькирий.

— Представляю какой толпой мы сейчас попремся, — хмуро бросил Трент.

— У меня тут просторно, неудобство не будет, — одарила его улыбкой Лорелай и уже собиралась сделать приглашающий жест рукой, аки радушная хозяйка, но именно тут она, наконец смогла разглядеть контейнер, который Трент привез с собой. — Ты привез... это?

Пальчик Лорелай указывал на контейнер. Два метра в длину метр в ширину, полметра в высоту. Идеально ровная поверхность, лишь четыре углубления по бокам с рукоятками для переноски, никаких надписей или украшений, металл корпуса был так отполирован, что в нем отражались софиты под потолком. Хорошо знакомая всем Основателям вещь — "йоахимов гроб", как они его называли по имени того, для кого он когда-то был сделан.

— Исключительно на всякий случай, — нисколько не смутился Трент.

Лорелай смерила мужчину недобрым взглядом.

— У вас очень обширный склад, как я посмотрю, — недвусмысленно намекнула она на то, что братья после побега Вершинина обзавелись собственным "йоахимовым гробом", в надежде рано или поздно им воспользоваться. Оригинальный был уничтожен после того, как проблема Йоахима Зиммера была решена, но вот чертежи остались. Интересно, сколько их всего было произведено?

Не говоря ни слова Лорелай пошла к выходу. За ней следом потянулся Трент со своими людьми и замыкающие их процессию валькирии. Йокой почему-то осталась, словно у неё ещё были какие-то дела.

— Как мы и договорились, ты просто убедишься, что Вершинин не сбежит. Постарайся с ним не говорить — я уже изрядно с ним пообщалась сегодня и больше не хочу слышать его голос.

— О чем говорили?

— Делились воспоминаниями, обсуждали школьное образовании, строили планы на будущее дочери, — ответила Лорелай честно, но со стороны ответ прозвучал как сарказм.

— Глориана ведь тоже на борту? — спросил Трент равнодушно, но что-то в интонации заставило Лорелай подумать, что вопрос задан не праздно.

— Нуми, теперь её зовут Нуми.

— Так она на борту?

— Я не стану вас знакомить.

— Я не Дворак, с чего такое отношение? — спросил Трент.

— Она спит, ей сегодня много пришлось вынести и мне бы не хотелось её тревожить, — соврала Лорелай.

— Ну спит, так спит.

Они, наконец, дошли до отсека корабля, где размещались гостевые... и тюремные каюты. Впереди уже был виден коридор, по обе стороны которого были камеры, в которых содержались Вершинин и приблудившейся к нему паренек, однако что-то было не так — возле дверей никого не было. Йокой к этому времени уже нагнала их процессию и шла за спинами Основателей, бок обок с офицером, командующим пехотинцами Трента.

— Рейко, что с охраной? — Лорелай постаралась задать вопрос самым нейтральным тоном, на который только была способна. К тому же озвучила его весьма двусмысленно, чтобы интерпретировать его не как "почему никого нет", а как "каков статус валькирий-охранниц... и да, то что их тут нет совершенно нормально, ха-ха!".

— Их нет, — ответила Йокой копируя манеру, с которой говорили сами валькирии — без интонаций и монотонно.

"Ты у меня сейчас дошутишься!" — мысленно огрызнулась Лорелай, тем временем стараясь всем своим видом не выдать тревогу.

— Что-то не так? — Трент был холоден как никогда.

— Не больше чем всегда, — ответила Лорелай.

Она поднесла руку к сенсорной панели сбоку от двери. За спиной встал Трент, чуть подальше и сбоку — Йокой. Та была весьма низкорослой и в противном случае из-за спин Основателей ничего бы не увидела.

Дверь камеры Вершинина с шипением отъехала в сторону и перед глазами всех троих предстала скромно декорированная комната, внутри которой никого не было.

Глава 10

Трент пристроился за Лорелай, почти наступая на подол её пышного платья. За них хвостиком пошли и его пехотинцы, которых замыкала четверка с "йоахимом гробом". Как только последний человек Трента скрылся из виду, Йокой подошла к транспортнику и заглянула в грузовой отсек: ряды сидений с ремнями, ребристый пол, крепления для оружия, пара каких-то баллонов. Зачем было лететь на такой махине? Эта модель могла перевозить до полсотни солдат в полной экипировке, а для тринадцати человек вполне подошли бы легкие и прыткие "Дедалы". Возможно Трент, таких странным способом, решил подчеркнуть свой профессионализм и серьезность намерений? На памяти Йокой он так никогда прежде не делал — ей уже приходилось, пусть и косвенно, во время одной операции против сепаратистов, работать с ним сообща и там он предпочитал пользоваться надежными и комфортными гравилётами, а не этими металлическими гробами, пахнущими топливом и смазкой.

В ангаре остались только валькирии-техники и Йокой пошла догонять растянувшуюся процессию. Маневрируя между валькирий и пехотинцев, она дошла до идущих впереди основателей и выровняв шаг стала держаться позади них.

Она прошла почти весь путь до камеры Вершинина, когда почувствовала, что что-то не так. Её нейроинтерфейс в фоновом режиме непрерывно держал связь со всеми активными валькириями на борту, фоном посылая в мозг информацию об их статусе. Йокой могла читать, есть, заниматься спортом но всегда бессознательно знать о том, сколько валькирий в строю. Только сейчас в той части сознания, где висела эта информация была непривычно пусто.

"Корабль, что с сервисом телеметрии валькирий?" — мысленно спросила она бортовой компьютер.

"Сервис отключен".

"Кем?".

"Администратором корабля".

"Когда Лорелай отключила его и зачем?" — на вторую часть вопроса компьютер вряд ли бы ответил, поскольку перед псевдоинтеллектом Основательница точно бы не стала отчитываться, но возможно она оставила послание для Йокой, как делал прежде, когда ей лень было информировать ее напрямую.

"Сервис отключен Александром Вершининым".

Йокой замерла, и на нее чуть было не налетел единственный в отряде Трента пехотинец с нашивками офицера. Телохранительница обворожительно улыбнулась, изобразив самые сильные извинения, на которые была способна, но получила в ответ только раздражительный взгляд и сжатые уголки губ.

— Рейко, что с охраной? — вопрос Лорелай звучал весьма буднично, но за ним скрывалось много смыслов — и ни один из них не сулил ничего хорошего. Они, наконец, дошли до коридора с дверями камер по обеим сторонам, вот только шестерых охранниц, что ещё десять минут назад дежурили здесь, тут уже не было.

— Их нет, — максимально нейтральным тоном ответила Йокой и как-то невольно скопировала манеру, с которой говорили валькирии — монотонно и без эмоций.

Лорелай одарила её взглядом, в котором, даже без большого опыта, можно было прочитать "Ты у меня сейчас дошутишься!". Хоть Лорелай и Йокой были подругами уже двадцать лет, в критические минуты Основательница не допускала панибратства.

— Что-то не так? — Трент был как никогда холоден.

— Не больше чем всегда, — невразумительно ответила Лорелай.

Двери камеры Вершинина разъехались и всем троим предстала скромно декорированная комната, внутри которой никого не было. Лорелай зашла в камеру и, встав прямо в её центре, принялась вертеть головой, словно считая, что с этой позиции она сможет отыскать мужа. Будто Вершинин был трехлетним ребенком, спрятавшимся за мебелью.

— У меня чувство дежа вю, Лора, — Трент стоял, сложив руки груди и широко расставив ноги. Он быстро понял, что произошло и теперь намеревался себя вести как человек в главенствующем положении. Если до этого он был лишь гостем на корабле, которому разрешалось только смотреть и согласно кивать, то теперь он мог начать действовать, не считаясь с мнением хозяйки. — И хотя здесь не Соломея, но Александра мы снова не получили. Кстати, будь он на моем месте, то непременно отпустил бы какую-нибудь остроту... Есть идеи какую?

— Я могу ответить, — сказал Йокой, уверенная в том, что в точности смогла бы воспроизвести чувство юмора Вершинина. Но Трент пропустил её слова мимо ушей.

— Он по-прежнему на корабле, Трент, и никуда с него сбежать не сможет, — стараясь сделать вид, что ничего экстраординарного не случилось, сказал Лорелай.

— Ты с такой же уверенностью ты говорила про его камеру... и вот мы тут, а Александра нет.

— Он не сбежит с корабля, — сказала Лорелай и подняв голову, обратилась к кораблю. — Компьютер, заблокируй все шлюзы и доки корабля, а также работу спасательных капсул.

— Для всех будет лучше, если этот шаг поможет, — улыбнулся Трент, недвусмысленно давая понять, что если Вершинин попадет в город, то он начнёт уничтожать его квартал за кварталом, покуда не выкурит ренегата.

— Рейко, ты долго будешь молчать?! — рявкнула Лорелай, стараясь выместить накапливающееся раздражение на подчинённой.

Со стороны казалось, что Йокой взирала на пустую камеру, но в действительно сейчас через нейроинтерфейс она пыталась узнать местоположение Вершинина и шести охранниц, что дежурили в коридоре — но безрезультатно. Телеметрия самого корабля функционировала в прежнем режиме, но вот данных по пассажирам у неё не было. Изменил права доступа, Вершинин фактически её ослепил. Оставалась действовать по старинке — она подняла по тревоге всех свободных валькирий и приказал им начать прочесывать корабль.

— Права доступа бортового компьютера были переписаны восемь минут назад, из-за этого я не могу выяснить где сейчас Основатель Вершинин, — сказала Йокой.

— Тогда выясни где охрана, о которой я был столько наслышан, — приказал ей Трент.

— Эти данные мне тоже недоступны.

— Где балласт? — спросила Лорелай.

— Эм... в трюме? — Йокой не поняла о каком балласте идёт речь, поскольку космический корабль был не подводной лодкой, но привела самый очевидный ответ.

— Зачем ты перевела его в трюм?

Йокой, наконец, поняла о ком шла речь.

— Вы об "ярдангском Оливере Твисте"?

— Твою мать, Рейко, тебе не кажеться, что ты перегибаешь палку в плане остроумия? Сейчас здесь нет никого, кто бы мог оценить его по достоинству.

Йокой разочарованно цыкнула в сторону и подошла к двери напротив. Мысленно направив команду кораблю, она открыла дверь и решительным шагом вошла в камеру, где содержался Оливер Винчи. Как и Вершинина, парня в ней не оказалось. Зато в центре комнаты, бесформенной кучей были свалены друг на друга тела шести валькирий. Вокруг них уже растеклась лужа крови в которой лежала... свежезамороженная рыбина. Йокой осторожно, опасаясь оставленного подвоха, приблизилась к телам: у одной была свернута шея, у другой, чем-то очень твердым и тонким, было перерезано горло, остальных покрывали пулевые отверстия.

Она сделала шаг в сторону и заметила в руке одной из убитых еще одну рыбью тушку. Подойдя к углу каюты она нажала на настенную панель вызова пневмопочты. Крышка съехала в сторону, открыв пустой контейнер, на дне которого, измазанная рыбьей слизью, лежала записка.

— Что там? — хмуро спросил Трент, который все время, что Йокой изучала следы побоища, равнодушно наблюдал за ней.

— Пистолет положи на пол слева от косяка. Возьми в каждую руку по рыбине и позови охрану. Как только дверь откроется, то со словами "О женщины, вам имя — вероломство!" начни хлестать валькирий рыбой. Постскриптум: нет, они тебя не убьют, а вот я, если облажаешся, точно это сделаю! Подпись — Драматург, — зачитала текст Йокой .

Все присутствующими перевели взгляд на Лорелай, словно она могла как-то объяснить весь фарс происходящего.

— Достаточной простой способ отвлечь охрану, ничего нового, — спокойно сказала та. Когда ты облажался, у тебя всегда есть два варианта: первый — максимально деятельно и показушно стараться исправить ошибку, второй — делать вид, что ничего катастрофического не произошло и нет смысла суетиться и паниковать. У каждого из них есть свои плюсы и минусы, но Лорелай предпочла выбрать второй, поскольку другой автоматически бы поставил её в невыгодное положение в конфликте с Трентом, а допустить этого она могла.

— Я правильно понял, что сообщник Вершинина просто заказал к себе в комнату всё необходимое для побега? — спросил Трент, немного ошарашенный от картины побега. — И это вы называете тюремными камерами?!

Лорелай едва заметно приподняла одну бровь, намекая Йокой на то, что ей держать ответ. И лучше, чтобы он был достаточно подробным и убедительным.

— На "Византии" нет специализированных тюремных камер. Помещение в которой содержался Вершинин была типовой "безопасной комнатой" для укрытия гостей на случай чрезвычайной ситуации, оттого в ней не было многих рядовых функций корабля, в том числе пневмопочты. Однако, такая комната на судне лишь одна и Оливера Винчи пришлось поместить в обычную каюту, в которой, предварительно, был отключен доступ ко всем электронным устройствам.

— Ага-ага, я вижу как он был "отключен"...

Йокой с каменным лицом отреагировала на высказывание Трента. Что бы она сейчас не говорила, это никак не изменит ситуации, что Вершинину удалось скрыться. Каким-то неведомым способом он смог обойти ограничения бортового компьютера, который лишал его доступа к системам корабля и снова назначить себя администратором. После этого он направил на склад приказ написать записку и снабдив её пистолетом и двумя рыбинами отправить Оливеру. Тот, следуя указаниям, вызвал охрану и отвлекая их сценой, где используется дары моря как нунчаки, позволил Вершинину напасть на валькирий со спины. Оружия у него изначально не было, так что ему пришлось обойти лишь Даром, хотя и был риск того, что его смогут почти сразу зациклить. Но он смог продемонстрировать свои превосходные боевые навыки и убить всех шестерых охранниц. Затем, затащив все тела в каюту Оливера, он прихватив его с собой и куда-то исчез.

Однако ответа на главный вопрос — как он смог подчинить себе корабль — по-прежнему не было. В голове у Йокой вертелась одна теория, но она была слишком дикой, чтобы озвучивать её здесь и сейчас.

— Брешь в безопасности ничего не меняет, Трент. Я сейчас же организую поиск по всему кораблю — чтобы снова его поймать хватит и пяти минут. Йокой, собери всех активных валькирий и прочешите корабль.

— Это не к чему, — прервал её Трент. — Я знаю где он. Отведи нас к вашей дочери, я должен её забрать.

— Повтори.

— Я забираю... Нуми. Он не допустит того, чтобы она осталась у тебя и захочет забрать её с собой.

— Когда я сказала "повтори" я надеялась, что ты одумаешся и скажешь что-то другое. Не считаешь же ты, что я отдам тебе дочь лишь потому, что ты попросил?

— Ты упорно отрицаешь тот факт, что она станет новой Основательницей! Пойми уже, твой муж отработанный материал. Никто ему не даст возможности жить как прежде. Мы поступит так же как поступили с Зиммер и её отцом.

— Решение с Йоахимом было принято на всеобщем собрании и, хочу тебе напомнить, единодушно. Здесь не тот случай. И вообще — мне решать судьбу Нуми, а не тебе с Тиреши и Раевской.

Йокой с нескрываемой тревогой наблюдала, как, распалялись всё сильнее, Основатели спорят друг с другом. Люди Трента тоже почувствовали изменившийся настрой их командира и теперь всё чаще поправляли оружие и напряжённо зыркали по сторонам, словно к чему-то готовясь.

— Госпожа Акерман, — Йокой, наконец, решила действовать. Ей казалась, что она единственная, кто ещё думает о том, как поймать Вершинина, поскольку эти двое уже просто ругались, выясняя отношения и вспоминая былые обиды. Не удивительно, что многие Основатели предпочитали держаться друг от друга подальше. Они так долго работали сообща, что за десятилетия опостылели друг другу. И сегодняшняя встреча были доказательством благоразумности такого поведения. — Полагаю, что в сложившейся ситуации будет лучше отогнать корабль подальше от города, куда-нибудь в пустыню. Если Основатель Вершинин ещё на борту, в чем я не сомневаюсь, нужно создать все условия, чтобы ему было негде спрятаться.

— Раз он администратор, как и я, то он просто отменит его, — скептически отреагировала Лорелай.

— Нет, не сможет — протоколы безопасности устроены таким образом, что приказ можно отменить не ранее чем через пятнадцать минут.

Лорелай задумалась.

— Тогда так и поступим. Надеюсь, Трент, ты не против?

— Против.

— Почему? — искренне удивилась Лорелай.

— Как Александр смог стать администратором корабля? Если не ошибаюсь, то после его побега, программа бортового компьютера "Византии" были переписана, дабы лишить его доступа, — вопросом на вопрос ответил Трент.

— Полагаю, что всё дело в архитектуре бортовом компьютере, — Лорелай во второй раз не потребовалась вопросительно смотреть на Йокой, поскольку та сама решила ответить. — Он состоит из восемнадцати независимых компонентов в разных частях судна. Каждый из них автономен, но постоянно дублирует и перепрофилируют свои функции другим. Тем самым создается эффективная распределенная сеть, которая может работать, даже если все кроме одного будут уничтожены. После побега Основателя Вершинина, каждый их этих компьютеров-узлов был перепрошит с целью лишения его прав администратора корабля, однако я полагаю, что ещё на этапе проектирования "Византии" где-то был внедрен ещё один — девятнадцатый узел, о существовании которого был в курсе только он сам. И как только он поднялся на борт, то смог отдать данному узлу команду на перезапись остальных восемнадцати. После этого он восстановил свои права доступа, которые были у него пятнадцать лет назад.

Выдвинутая теория была наиболее логичной и закономерной, если конечно не брать в расчёт, что Лорелай сама помогла мужу сбежать, однако у неё было одно очень слабое место и Трент тут же вцепился в него зубами.

— Со стороны твоя версия звучит весьма правдоподобно... но только если поверить, что Александр ещё четверть века назад, когда закладывали корабль, готовился к предательству. Не находишь такое поведение странным?

— Основатель Вершинин всегда был склонен к перестраховкам и чрезмерной подозрительности. Не думаю, что его поступок можно трактовать... превратно.

— Как мне помниться, Александр всегда ладил с Лорой, — Трент приблизился к Йокой, но она не отстранилась, как тому бы хотелось, а осталась неподвижно стоять на месте, не высказывая какого-либо неудобство от вторжения в её личное пространство. — И секретов от неё не держал... но вот об этой маленькой детали умолчал. Верно я тебя понял, моя юная Недонагасава?

Трент не знал фамилии Йокой, однако был в курсе, что первая помощница Лорелай была одна из множества детей программы Содействия — благотворительного фонда Исао Нагасавы. Тот вкладывал миллионы из своего состояния на помощь одарённым сиротам, которых затем пристраивал на ведущие руководящие должности Мирая. Если другие Основатели предпочитали опираться на свой авторитет и законы, то Исао шёл своим путём, формируя окружение исключительно из лояльных людей, обязанных ему своим положением. И такая политика большинство Основателей раздражала. Они считали, что выходцы из Содействия — это бомбы замедленного действия, которые в любой момент могут быть направлены против них. Оттого их недолюбливали и откровенно третировали. И сейчас Трент своими словами и поведением это продемонстрировал.

Лорелай не понравилась разыгравшаяся сцена и она встала на защиту своей подчинённой и единственной, кого она могла назвать подругой.

— Это вполне логическое объяснение, Трент.

— Лора, вот встань на моё место: ты находишь Александра, пытаешься скрыть факт его поимки, везешь его к себе на корабль, содержишь без должной охраны, пытаешься улететь с планеты, противишься моей помощи в его этапировании... — Трент повернулся к Лорелай и выдал последний, ключевой, аргумент, — ...и даешь ему возможность сбежать, для вида пожертвовав шестью кусками мяса с сиськами. Встань на мое место и теперь скажи — что я должен подумать?

Окончание фразы недвусмысленно дало ответ на вопрос и одновременно, показало намерения Трента. Четверка, что тащила "йоахимов гроб", плавно поставили его на пол и распрямившись положила руки на оружие. Валькирии по-прежнему безучастно смотрели перед собой — при посторонних они предпочитали общаться по нейроинтерфейсу и лишь наедине друг с другом пользовались устной речью.

— Риторический вопрос, тем не менее, требующий от меня оправдываться. Трент, я не лучше тебя разбираюсь в демагогии и таким простым способом меня в неловкое положение не поставишь.

— Не ответишь, я тебя поставлю в другое положение.

Йокой приготовилась к худшему — чего-чего, а сальных двусмысленностей в свой адрес Лорелай не любила. Следовало разрядить обстановку между этими двумя, но был шанс, что её попытка вмешаться лишь всё усугубит. Она перевела взгляд на солдата с нашивками офицера и поймала его взгляд. В другой ситуации она бы мимикой дала бы ему понять, что тому следует проявить инициативу, но в этот раз она лишь скользнула глазами по его лицу и опять уставилась на Основателей — на лице офицера читалась чистое и незамутненное желание устроить в роскошных интерьерах "Византии" знатное побоище. Не известно, по каким критериям Трент отбирал себе подчинённых, но миролюбия и здравомыслия среди них точно не было.

— Я сделаю вид, что не слышала последней фразы, Трент, однако тебе и твоим людям лучше вернуться на "Фульминату", — Лорелай повернулась к Йокой. — Разбуди всех оставшихся валькирий. Две дюжины из них отправь к каюте Нуми, а остальные пусть прочешут корабль. Как отдашь приказ, проводи Основателя Трента Обрена и его людей обратно в ангар.

— Ты же это не серьезно, Лора? — сквозь зубы прошипел Трент.

— Серьезно, Трент. По моей вине Вершинин сбежал, признаю, но это не дает тебе право оскорблять меня. Так что проваливай с моего корабля и расскажи своему брату, что ты опять облажа...

Прозвучал выстрел и Лорелай стала заваливаться назад. Из её головы, сверкая в лучах потолочных ламп сотнями красных бусинок, разлетелись капли крови. В следующую секунду в коридоре начался хаос.

Так и стоявшая в дверях каюты Оливера Йокой шмыгнула обратно и, прячась за косяком, открыла огонь из пистолета по ближайшему солдату Трента. Тот, от бедра, не целясь, разрядил очередь в грудь стоявший напротив валькирии, но получив в спину пару зарядов из "Шепота" осел на пол. Остальные валькирии и пехотинцы уже стреляя друг в друга почти в упор. Стены и пол окрасились кровью, в воздухе повис запах пороха, грохот оружия ударил по ушам, но наушники и нейроинтерфейсы его подавили.

Пара пуль попала и в Трента, но они зацепили его лишь вскользь. Труп Лорелай ещё не успел коснуться пола, когда он применил свой Дар. Силуэт мужчины расплылся и ближайшая валькирия со сломанной шеей, пролетев пару метров, впечаталась в стену. Раздался мерзкий хруст и стоявшая рядом валькирия повторила судьбу первой, будучи отброшенной в сторону. Дар Трента позволял ему на короткое время ускоряться до сотен километров час, чем он и пользовался, просто врезаясь влечем в оказавшихся на пути противников. Однако, как и у любого Дара основателей у него была куча недостатков и самый главный заключался в том, что он мог двигаться только по прямой. Изменить вектор движения он не мог... как, впрочем, и что-то успеть рассмотреть по сторонам. В моменты ускорения мир для него не становился замедленным кино — быстро двигалось только тело Трента. Перед каждой следующей атакой ему приходилось останавливаться, выбирать новую цель, поворачиваться к ней и только затем применять Дар. Именно этой невольной заминкой Йокой и воспользовалась.

Трент, не выпуская пистолет, замедлился, оценивая обстановку и Йокой перевела нейроинтерфейс в боевой режим. Картина перед глазами стала чёрно-белой, мозг перестал ощущать запахи, а звуки стали походить на треск старой рации. Сейчас микрокомпьютер, соединенный с мозгом в её голове, принялся отключать ненужные ей органы чувств, чтобы сконцентрировать всё вычислительную мощь мозга только на зрении. Картина боя стала замедляться и в этой вязкой жижей, которой стала для Йокой реальность, они безупречно точно навела мушку "Шёпота" на висок Трента и отработанным движение выстрелила три раза. На стене, вокруг головы Основателя, появилась красная клякса и тот упал.

Одна из валькирий была отброшена пехотинцем ударом ноги в грудь и, завалившись назад, оказалась у ног кучки пехотинцев, окопавшихся в круглом зале, ведущем в коридор. Лучшего момента представить было и нельзя — компьютер услужливо направил в голову Йокой личный номер упавшей и та отдала короткий и четкий приказ. Увернувшись от короткой очереди, валькирии перекатилась на спину и выхватив "Люгер" из кобуры приставила его к виску. Хлопнул выстрел и ближайший солдат посекло шрапнелью от взорвавшейся валькирии-смертницы.

"Это ангар — запрашиваем подкрепление. Повторяем, это ангар — запрашиваем подкрепление" — раздался в голове голос.

"Что у вас получилось?" — спросила Йокой и нырнула за косяк.

"Командир, ведем бой с пехотными дронами, несем потери"

"Какими ещё пехотными дронами?"

"Дюжина тяжёлых пехотных дронов с дистанционным управлением была тайно ввезена на транспортнике Основателя Трента Оберна"

"Что за бред, я лично заглянула в десантный отсек — там было пусто"

"Их провезли в топливных баках"

Йокой скрипнула зубами — её второй раз за день обвели вокруг пальца. Теперь было понятно, почему Трент прилетел на на быстром и комфортном гравилете, а на тяжелой стальной махине. На гравилете был нельзя скрыть болванки по полтора центнера весом каждая, а вот на десантном корабле — запросто. Переделали баки так, чтобы топлива хватило лишь на маршрут между висящими рядом кораблями. Основные функции "Византии" было по прежнему доступны и Йокой отдала приказ кораблю будить всех валькирий, что есть на корабле и отправить их в ангару. Трент понимал, что в случае боя его людей сомнут числом и рассчитывал на то, что его смогут отбить дроны, которыми сейчас управляли, сидя в уютных креслах, операторы на "Фульминате".

Пол уже был завален трупами, лежащими в лужах крови и россыпи гильз. Но ещё оставалось немало живых и, начавшийся свирепо, бой стал затягиваться. Каждая из сторон заняла удобную позицию — оставшиеся в живых люди Трента укрылись за парой принесенных бронещитов, а валькирии, забежав в каюты, вели стрельбу короткими очередями, периодически высовываясь из-за углов. Обоих мёртвых Основателей уже оттащили подальше, не давая из зациклить.

Быстрым движение Йокой выглянула в коридор и деревянная отделка вокруг двери взорвалась тысячами щепок, заставив её убраться назад. Пули забарабанили по стене, за которой она скрывалась, но металл здесь был очень толстым и пули вязли в нем, не успевая пробить. Подсознательно она заранее готовилась к тому, что Трент и Лорелай поцапаются, но того, что в припадке злобы он всадит пулю прямо в голову женщины, даже и помыслить не могла. Знай она чем обернётся "проверки безопасности", то заранее бы заняла более удобную позицию, но когда началась перестрелка пришлось прятаться в ближайшем безопасном укрытии — камере малолетнего преступника. Всё осложнялось тем, что вход, как и выход из неё, был только один и там сейчас периодически свистели пули, каждая из которых могла стать смертельной. Долго так прятаться она не сможет — до того, как прибудет подкрепление, к ней в любой момент кто-нибудь мог закинуть гранату.

В дверном проеме показался укороченный ствол "Гренделя" — какой-то из пехотинцев Трента, увидев, как Йокой ведет стрельбу из своего укрытия, решил зачистить помещение, предполагая, что легко справиться с одной из валькирий, за которую, наверное, её и принял. Очевидно, перед вылетом инструктаж им провели весьма поверхностный, иначе он бы знал, что среди личных телохранителей Основателей, Йокой занимала третье место, уступая только Рагнару Торвальдсону и Светлане Хохриной. И, как она сама считала, это место было несправедливо заниженным: Рагнар был вторым, только потому, что возглавлял аэровоздушный дивизион "Ахерона" и был ставленником Тиреши; а первое место Хохнир получила исключительно авансом, ибо, что оно умело в бою никто не знал.

Йокой, ни секунды не раздумывая, схватила автомат за пластиковое цевье и со всей силы дернула. Увлекаемый вслед за своим оружием, солдат кувыркнулся вперед и, потеряв равновесие, упал на пол. Указательный палец идиота — Йокой не могла подобрать ему другой эпитет — противно хрустнул и оружие перешло в руки телохранительницы. Пехотинец проскользил с метр по полированному паркету, перекатился на спину и застывшими от ужаса глазами посмотрел прямо ей в лицо. Йокой с полсекунды наслаждалась страхом неотвратимой смерти на лице мужчины, а затем высадила в него длинную очередь — наискось через грудь. Тяжелые пули из "Гренделя" легко пробили бронежилет и пехотинец распластался на полу.

За спиной мелькнул силуэт и Йокой не раздумывая растреляла в него остаток магазина. Пули высекли искры на стене коридора никого не зацепив.

Из-за косяка высунулась рука с пистолетом и невидимый стрелок начал стрелять как-раз точно в то место, где стояла Йокой. Та прыжком ушла в сторону, пронеслась вдоль стены и ударом ноги выбила оружие. Не давай противнику опомниться, она выпрыгнула в коридор и получила настолько сильный удар кулаком в лицо, что тут же повторила судьбу убитого пару секунд назад солдата — завалилась назад в помещение. Йокой узнала нападавшего — это был единственный в отряде Трента офицер. Сейчас он был без оружия, видимом расстрелял весь боезапас, однако демонстративно хрустя пальцами, он явно собирался покончить с приспешницей Лорелай голыми руками.

Йокой вскочила на ноги и лишь благодаря нейроинтерфейсу смогла увернуться от несущегося ей прямо в лицо кулака. Офицера прыть противника не смутила и тот продолжил напирать, осыпая телохранительницу градом ударов.

Выпад, уклонение, кувырок — Йокой заставляла мужчину кружить по комнате, поскольку никак не могла подгадать нужный момент для контратаки. Но офицер представил его сам. Ему тоже надоел затянувшийся бой с верткой женщиной и, сделав пару обманный маневр, заставляющих Йокой сдвинуться в угол комнаты, резко перешёл в наступление, намереваясь разделаться с ней резким напором. Грамотный бой с защитой отошёл на второй план и офицер атаковал рванув к ней как локомотив.

Этого она и дожидалась: уйдя от удара, но не став отпрыгивать, она шагнула вперед, провела захват руки, зажимая её между сгибом локтя и подмышкой и притянула офицера к себе. Мужчина инстинктивно попытался освободиться и замер в недоумении.

Рейко Йокой — сорок два года, глаза карие, брюнетка при рождении, сто шестьдесят один сантиметр роста, сто семнадцать килограмм живого и неживого веса — злорадно улыбнулась, показав зубы и ударила апперкотом офицера. Сверхплотные синтетические мышцы, прикрепленные с эндоскелету впечатали кулак с такой силой, что нижняя челюсть треснула и разлетелась на куски, заполняя рот офицера осколками кости и выбитыми зубами. Следующим движением она сломала его зажатую руку, а затем, ударив ровно в середину груди, отправила его в противоположную стену.

Оставив вмятину в стене, офицер осел на пол и из последних сил пару раз харкнул кровью. Желая добить беднягу, Йокой начала озираться в поисках пистолета, который выронила, отнимая автомат у первого нападавшего, когда её с силой отбросило в бок. По кораблю прошла едва ощущения вибрация и она поняла, что корабль начал движение. Набирая скорость, он понесся прочь из города в сторону пустыни.

Едва устояв на ногах от резкого старта, она рвануло ко входу, когда за спиной что-то противно просвистело, обдав её струёй воздуха. Послышался глухой звук, словно в пустую металлическую банку кинули камушек, а потом посреди окна образовалось ровненькое отверстие в пару дюймов шириной. Тонкий луч почти севшего солнца, толстым пучком прошел через комнату, подсвечивая частички пыли, плавающие в ней и уперся белым зайчиком в стену. Нейроинтерфейс молчал пару мгновений, а потом взорвался поток информации, большую часть которой была о работа системы вооружений корабля. За окном замелькали белые росчерки снарядов рельсотронов, а по кораблю ещё раз прошла тревожная вибрация.

С коридора ещё доносилась стрельба, но она все отчетливее смешивалась с топотом ног. Подхватив пистолет, Йокой, рванула к выходу из комнаты, когда перед ней, появилось несколько валькирий, скрывающихся за щитами из бронестекла. На их прозрачной поверхности то и дело появлялись белые кляксы от пуль, но они ещё держались.

— Командир, прошу укрыться за нами, — выкрикнула одна из девушек, стараясь перекричать шум.

Йокой скользнула за их спины и постучала по плечам, давая знак отступать. Огонь пехотинцев Трента усилился, но она успела преодолеть недлинный коридор и очутиться в просторном зале, которым он заканчивался. Занимал он всё ширину палубы, поэтому здесь уже скопилось десяток валькирий, обступивших опирающуюся о стену Лорелай.

— Сила дипломатии — дермище! Сила оружия и насилия — вот где собака зарыта... — слова женщины отдавали горечью, даже не смотря на то, с каким весельем она их произнесла. Йокой считала, что в плане дипломатии, поведения её начальницы сегодня было полным провалом, но решила смолчать. Не смотря на то, что Лорелай догадалась увести корабль из города, теперь он находился под обстрелом судов братьев, которые намеревались повредить его антигравитаторы на нижних палубах, чтобы "Византия" остановилась. Однако на таких скоростях, снаряды попадали и в жилые отсеки и неровен час, что скоро от корабля не останется ничего, кроме остова и целехонького отсека с двигателем, куда огонь точно вести никто не станет.

— Лора, не пора ли предложить Тренту помириться?

— Ты серьёзно?

— Я понимаю, что нам, женщинам, импонирует, когда мужчина просить прощение первым, но в силу... кхм... обстоятельств лучше сейчас попрать свою гордость.

Раздался едва слышный звон и Йокой была готова поставить на кон годичное жалование, что в стене соседней комнаты появилось лишнее отверстие от снаряда.

— Тут дело не в гордости, а в том...

Второй раз за десять минут, Лорелай не смогла договорить свою фразу, поскольку в этот момент, оставляя дымный след, к ним в комнату влетел снаряд из подствольного гранатомета. Йокой мгновенно отреагировала, развернувшись спиной к нему и закрыв затылок руками. Ближайшая к гранате валькирия самозабвенно кинулась к ней, намереваясь закрыть её телом, когда вслед за первой гранатой, рикошетя от пола и стен, к ним залетело ещё несколько штук. У пришедших с Трентом пехотинцев не было столько подствольников, чтобы выстрелить таким количеством и это значило только одно — им на помощь подоспели пехотные дроны.

Комнату озарила серия вспышек и контуженную Йокой ударной волной отбросило к стене. Не смотря на попытку защитить голову, она больно ударилась ею о стекло. Контузия была такой сильной, что перед глазами всё поплыло, а уши наполнились звоном. Она попыталась встать, но тело, ставшее ватным, едва слушалось. Щёку покрыло что-то мокрое и липкое. Скосив глаза она увидела, что её посеченный осколками бронекостюм, покрывали брызги крови убитых и раненых валькирий. Она снова постаралась встать, но ещё только хуже — тело отказало и она кулюм завались на пол.

Сквозь заполняемый головой звон, она расслышала характерной скрип сочленений и свист сервоприводов и в коридор, водя стволами в поисках цели, вошли четверо пехотных дронов. Раздались короткие очередь и одна из валькирий, несмотря на ранения потянувшаяся к пистолету, откинулась назад уставившись в потолок невидящим взглядом. В воздухе мелькнуло черный щупальце, заканчивающееся острым когтем и один их дронов был сбит с пола. Однако оставшиеся три отреагировала мгновенно — треск пулеметов в их человекоподобных руках слился воедино. Йокой, которую приняли за убитую и оставили у себя за спиной, развернулась и увидела у противоположной стены Лорелай. От её некогда эффектного красного платья остались лишь ошметки и теперь её почти неприкрытое тело рвал на части рой пуль. Во все стороны летели брызги крови и куски плоти, покрытая смарт-краской стена за её спиной уже напоминала сетку от комаров, старинная картина в роскошной раме превратилась в кучу трухлявого полотна. Стволы пулеметом раскраснелось от непрекращающейся стрельбы, но операторы дронов не собиралась останавливаться. Лорелай упала на пол и с противных хрустом от неё отвалилась срезанная пулями левая рука. Спустя секунду за ней последовала и правая. От её стройных ног тоже уже почти ничего не осталось.

— Быстрее, быстрее! — закричал кто-то из коридора и в комнату ввалились давнишние четыре пехотинца с "йоахимовым гробом" в руках. Тяжелый контейнер с грохотом упал на паркет, послышалось шипение и крышка его отъехала в сторону. — У нас минут десять, максимум!

Все три пулемета разом стихли. Четвертый дрон, неуклюже встал с пола и шум его царапающих дерево когтей на ступнях смешался с противным хрустом, с которым голова Лорелай, оторвавшись от шеи, покатилась к его ногам.

Солдаты Трента не теряя ни секунды принялись хватать её конечности и, словно загружая мешки с цементом, закидывать их в "гроб". Покончив с кусками тела, они подхватили торс Лорелай, вокруг которого уже снова началась крутиться взвесь крови, и с гаканьем закинули его следом в контейнер. Послышалось шипение закрывающейся крышки и озираясь по сторонам, пехотинцы и дроны стали отступать обратно в коридор.

Преодолевая тошноту и головокружение, Йокой активировала общий для всех валькирий канал и отдала приказ.

"Всему экипажу — приложить все усилия к тому, чтобы отрезать боевой группе Трента Оберна путь к ангару. Повторяю — не дайте противнику достигнуть ангара!"

Глава 11

Клеточная пластичность... Звучит как-то совсем неправдоподобно. Лорелай по своему желанию может менять тело? Выходит, во время ужина, она отрастила зазубренный хвост и убила им Вершинина? А что она ещё умеет делать?

Нуми поняла, что у неё после беседы с Йокой вопросов только прибавилось. Подойдя к окну она прижалась к нему лбом и принялась изучать раскинувшийся внизу город. Информации, которой она сегодня получило было так много, что в голове у неё всё спуталось. Когда она пыталась сосредоточиться на чем-то одном, то не проходило и пары секунд, как её мозг против воли переключался на что-то иное. Ему требовалось как-то систематизировать все полученные сведения, а то что из-за этого Нуми не могла себе найти место его нисколько не волновало. Огромное наследство, похищение, тюрьма, родство с Основателями, бессмертие, сверхспособности, сокрытая попытка государственного переворота — слишком много всего за столь малый срок. В таких случаях идеально помогает сон, но спать сейчас точно было нельзя — девушка нутром чувствовала, что за пределами её каюты происходит бурная деятельность и расслабляться нельзя.

Солнце уже до половины погрузилось за край горизонта и длинные тени от облаков пронизывали небо. Город же казался какой-то черно-оранжевой мозаикой, в которой крыши и стены обращенные на запад окрашивались багрянцем, а другие тонули в сгущающейся темноте.

Ярко-расписанный корпус военного фрегата возник прямо перед глазами Нуми, закрыв ей вид на закат и погрузив каюту во мрак. Расталкиваемый воздух заставил "Византию" качнуться даже не смотря на все системы стабилизации, а в городе поднять высокие стены из пыли, которые концентрическими кругами принялись расползаться по городу. Демпферы корабля подавили чудовищный грохот, который произвел военный спуск и из динамиков донесся лишь легкий гул.

"Фульмината".

На боку корабля стало проявляться название корабля, стертое во время входа в атмосферу. Все крупные военные корабли Единства, за исключением, разве что "Ахерона", именовались в честь легионов Римской империи. Но это название было особенно известным, поскольку именно на "Фульминате" летал Основатель Трент Оберн.

Палуба вновь качнулась и опять по каюте разнесся передававшийся снаружи гул. Но в этот корабля она не увидела. Очевидно, он приземлился с другой стороны судна, которая отсюда была не видна. Но раз сюда прилетел Трент, но наверняка второй корабль принадлежит его брату Рене. За ужином Вершинин обмолвился, что в прошлый раз за ним были посланы именно братья, выходит, спустя пятнадцать лет, они вновь решили схватить его. Весьма предсказуемый поступок.

Отойдя от окна, Нуми принялась прохаживаться по каюте изучая обстановку. После того, как Йокой объяснила ей, что она относиться к тому типу людей, которых называют гостями только на словах, она потеряла желание прогуляться по кораблю. Оставалось только рассматривать многочисленные безделушки на полках и мазню импрессионистов на стенах. Книг в комнате не было, телевизора или компьютера — подавно. Если закрыть глаза на богатую обстановку — каюты напоминала камеру. Достаточно хорошую, чтобы живущий в ней человек не чувствовал давления ограничения свободы, но достаточно аскетичную, чтобы он не мог делать всё, что заблагорассудится.

Единственным предметом, который хоть как-то мог развлечь Нуми, оказалась старинная аудиосистема возле одной из стен. Никаких экранов для доступа к памяти или носителей информации не было — только простые механические кнопки на передней панели корпуса. Девушка нажала на кнопку воспроизведения.

— Иоганн Себастьян Бах, токката и фуга ре минор, — произнес томный женский голос и по комнате стал распространяться тягучий и зловещий звук органа.

— Ни в коем случае! — Нуми нажала на кнопку перехода к следующей композиции.

— Иоганн Себастьян Бах, сюита для оркестра номер три, ре мажор, воздух.

— Нет-нет-нет! — Нуми заколотила по кнопке остановки, чтобы прервать тоскливую мелодию, начавшую вгонять её в пучины депрессии. — Сейчас не самый подходящий случай для подобного репертуара.

Оставив аудиосистему в покое, Нуми сделала пару кругов по комнате а затем просто плюхнулась спиной на кровать, начав изучать девственно белый потолок над головой. Как и в камере полицейского управления, ей стало казаться, что про неё опять забыли. Время медленно ползло вперед. "Фульмината", немного повисев бок о бок с "Византией", сместилась выше и немного назад, отчего теперь был виден только краешек её носа. Больше никаких изменений.

Минутная стрелка преодолела половину своего пути, когда Нуми почувствовала резкий толчок. Такой на её памяти бывал, когда старый корабельный лифт начинал подъем. Сдвинув голову в сторону окна она заметила, что облака стали двигаться гораздо быстрее чем раньше. Ветер усилился? Так резко и сильно?

Стуча каблуками по дорогой древесине, Нуми вновь подошла к окну. Города за ним уже не было: вдаль уносились склады и фабрики, многочисленные поля посреди каменистой почвы и небольшие фермерские поселения с теплицами и коралями. Но они почти сразу же исчезли, сменившись девственной природой Ярданга. "Византия", набирая скорость, летела прочь из города.

Перед глазами промелькнул белый росчерк, а затем ещё один и ещё. Трассирующие выстрелы из корабельных рельсотронов — поняла Нуми.

"Почему я не потратила свою юность на чтение дамских журналов с советами для похудении? Может тогда бы я просто считала, что это нормальное явление при полёте космического корабля? Горе от ума, не иначе!" — Нуми обхватила голову руками. Корабль ощутимо качнулся и она чудом устояла на ногах. Один из росчерков мелькнул совсем рядом с окном и она отпрянула. ПВО корабля справлялась с обстрелом хорошо — многочисленные радары и лидары за миллисекунды вычисляли направление выстрела орудия противника и выстреливали ему навстречу противомерами: либо таким же снарядом, либо роем металлической крошки. Но иногда компьютеры и автоматика ошибались и покрытая алюминием болванка из сплава титана и вольфрама проделывали в корпусе аккуратные дырочки с обоих сторон.

Дверь за спиной с шипением открылась и, волоча за шиворот двух обмякших валькирий, в каюту зашел Вершинин. За его спиной тенью маячил Оливер, лицо которого было одновременно и бледным и раскрасневшимся, словно от удара. Мужчина разжал руки и обе девушки с глухим стуком упали на пол. Возле головы одной тут же стала расползаться лужица крови. Не смотря на перспективу лишиться конечности от выстрела рельсотрона, Нуми снова отошла к окну — находиться рядом с Основателем ей не хотелось ни во время их знакомства, ни во время ужина, ни, тем более, сейчас.

— Извини, что заставил ждать. Но в силу моего статуса быстро добраться до тебя было нелегко.

— Я ценю эти усилия, но стоили ли они того?

— Конечно, — кивнул Вершинин.

Тоненькая струйка крови достигла второй валькирии и Нуми обратила внимание на то, что её голова вывернута под неестественным углом.

— Они без сознания? — ответ был очевиден, но Нуми не решилась задать свой невысказанный вопрос в лоб.

— Да.

Повисла пауза. Нуми не ожидала, что Вершинин так откровенно соврёт. Сам же он, нисколько не обращая внимание на возникший между ними конфликт, достал из-за пазухи неизвестно где добытый "Рокот" и принялся проверять боезапас и заряда батареи.

— Может нам тогда привести их в чувства? — Нуми решила не сдаваться так легко.

— Зачем?

— Они лежат лицом вниз — могут задохнуться.

— Человек не может задохнуться, лёжа на ровной поверхности.

— Ты убил их! — выкрикнула Нуми не выдержав равнодушного тона Основателя и его невразумительных оправданий. Даже когда Лорелай почти надвое разрубила его, Нуми не была в таком шоке. Две молодые девушки в её системе ценностей занимали более высокое положение, чем отец, который заставил провести всё её детство и юность с чужим человеком в богом забытом месте.

— Да, убил, и что такого? — совершенно равнодушно ответил мужчина.

Стоявший позади Вершинина Оливер уставился в потолок, словно на его ровной поверхности сейчас демонстрировали интересный кинофильм. Как человек, выросший на Ярданге и немного покрутившийся в его преступной среде, он как никто другой знал, что если увидел кого-то рядом с трупом, то в самую последнюю очередь следует акцентировать внимание на факте убийства. Лучше поинтересоваться прогнозом погоды или предложить посильную помощь. Главное, как можно равнодушнее реагировать на случившиеся, иначе шанс пополнить ряды покойников начнет расти в арифметической прогрессии. Только Нуми, что юношеское чувство справедливости ещё не выветрилось с годами, решила поступить иначе.

— Что такого?! — выдохнула она. — Ты убил двух ни в чём не повинных девушек и даже не делаешь вид, что раскаиваешься в содеянном. Для тебя человеческая жизнь вообще ничего не стоит?

— Стоит. И очень много... но только человеческая. Жалеть охрану Лорелай смысла нет.

— Раз они служат ей, то они уже и не люди?!

— Вообще-то, дорогая Нуми, они и вправду не люди, — Вершинин вздохнул и, потирая рукоятью пистолета себе голову, указал свободной рукой на ближайший труп. — Это же обычная валькирия: серийное производство, сто тридцать тысяч марок за штуку, псевдопамять третьей версии... Ты же не волнуешься, когда посуду на кухне бьёшь?

— Эээ... не поняла метафоры... да и всего остального.

— Все до единой валькирии — клоны. Выращиваются на фабрике где-то в Шэньчжэньском мегалополисе, причём уже взрослыми. Этой где-то год-полтора. Хотя, какая разница — личность у них почти не формируется благодаря защитным механизмам. Так что если не смотреть на внешность, то они все одинаковые. Даже их псевдопамять хоть и вариативна, но в целом весьма однообразна — что-то про маленький рыбацкий поселок на берегу моря, любовь к этому тихому месту и желание защищать её несуществующих родных посредством службы у Основательницы. И не спрашивай зачем им воспоминания — псевдопамять изобретение Раевской, а я с ней о нейробиологии за полвека ни разу не обмолвился и словом.

— Клоны... псевдопамять... Не морочь мне голову! Создание клонов, наделенных самосознанием и личностью запрещено, — как по учебнику процитировала она.

— Запрещено для простых людей, — многозначительно сказал Вершинин и сменил тему. — Давай мы поговорим об этом в другой раз. Сейчас нам надо бежать с корабля, а то его того и гляди разберут по винтикам. Два против одного — заведомо проигрышная ставка.

— Два против одного? Ты знаешь, что происходит? — насторожилась Нуми, для которой вопросы защиты жизни клонов резко ушли на задний план.

— За мной прилетели Оберны, но что-то у них с моей супругой не заладилось. В итоге "Византия" вынуждена бежать от их кораблей.

— Не заладилось? — с сарказмом спросила Нуми, ожидая, что Вершинин пояснит, что подразумевал под этим.

— Насколько мне известно, в сотне метров от этой милой каюты сейчас пачками мрут люди и клоны.

— Как-то не верится...

— Переборки тут толстые, так что ты просто не слышишь.

— Я не верю, что у Лорелай и Обернов есть причина воевать.

— Ну как бы сейчас не была зла Лора, позволить братьям убить нас она точно не хотела.

— Что? Нас хотят убить братья?!

— Ну... хотят ли убить именно обоих — вопрос спорный. Но факт в другом — мы сейчас в очень плохом положении, поскольку наш корабль хоть и военный, но есть немалый шанс того, что он будет уничтожен, поскольку у штурвала... дура.

— Речь же сейчас шла не о белобрысой психопатке, а об Основательнице? — влез в разговор Оливер, который парой минут ранее вышел в коридор, став на страже, чтобы предупредить если кто-нибудь появится.

— В точку.

— Мне кажется, но эпитет в отношении Основательницы... кхм... немного...

— Ладно-ладно, возможно, я не так выразился. Лорелай, действуя согласно своей извращённой логике, всегда умела выбирать из двух вариантов тот, который в итоге оказывался худшим. Самое поразительно, что нить суждения, которая приводила её к выбору не имела изъянов или ошибок. Просто ей всегда фатально не везло. Какое-то проклятие свыше — делать всё не так.

— Ты очень... тактичен, — выдавила Нуми. — Однако, есть одна загвоздка: я понимаю зачем тебе бежать с корабля, я понимаю зачем Оливеру это делать, но я не понимаю зачем мне это нужно.

— Ты невнимательно слушала? "Византию" могут сбить, а даже не смотря на все системы безопасности, что в ней есть, существует вероятность твоей гибели при падении.

— Тебе пятнадцать лет было насрать на меня, — сказала Нуми. — И я не поверю, что увидев меня сегодня первый раз в жизни, ты раскаялся и решил оберегать меня до конца своих дней.

— Нуми, ты совершенно...

— Не зли меня... — процедила сквозь зубы Нуми.

Вершинин сжал губы в тонкую полосочку. По лицу было видно, что он рассчитывал на то, что Нуми беспрекословно увяжется за ним хвостиком, но он просчитался. Они были знакомы слишком мало, чтобы между ними возникли доверительные отношения. Фактически между ним и Лорелай не было сейчас никакой разницы, но у последней было преимущество — она богата и не в бегах.

— Прости, меня немного занесло, — наконец выдавил Вершинин и потер переносицу кончиками пальцев. — Я могу дать тебе две причины следовать за мной. Первую ты уже слышала: я уверен, что в случае затяжного боя Лорелай угробит корабль. Она не военный пилот, как и Йокой, а вот братья в этом профи. И, к тому же, у них есть одна черта характера, про которую тебе следует знать — они не любят останавливаться на полпути. Так что, если они уж решили повоевать, то не остановятся, пока от "Византии" не останется ничего, кроме дырявого корпуса. Вторая причина тебе покажется немного странной, но я не могу допустить того, чтобы ты досталась Тиреши, поскольку есть шанс, что после этого мне останется жить недолго.

— Верно, второй пункт я не поняла.

— Скажем так, мое бессмертие можно отключить. А мои противники знают способ, как это сделать благодаря тебе.

Нуми с сомнением приподняла одну бровь.

— Серьёзно?

— Да. Держать тебя при себе, это моя гарантия того, что мне ничего не угрожает.

— Но как я связана с твои бессмертием? То, что ты говоришь, попахивает безумием.

— Я безумен не более, чем ты. Скажу даже больше — я настолько рационален и прагматичен, что вообще ничего не делаю просто так.

— Даже так? А его ты с каким умыслом спасаешь? — кисло кивнула в сторону Оливера девушка.

Палуба под ногами вновь задрожала и по кораблю пронесся, хоть и не громкий, но пугающий звук скрипящих переборок. Пейзажи за окном проносились ещё быстрее, чем прежде, а это значило, что "Византия" разогналась ещё сильнее. Похоже, теперь она выдавала не менее тысячи километров в час.

— Может понадобиться помощь, а мне не из кого выбирать подручных.

— Звучит так, словно если бы было из кого, то меня бы не выбрали! — обиделся Оливер.

— Не надо давить на жалость, тебе здесь сочувствовать никто не станет: я за сто лет жизни сильно зачерствел, а Нуми, если унаследовала хоть десятую долю характера Лорелай, над тобой ещё и поглумится.

Вершинин перевёл взгляд опять на дочь.

— Решай скорее. Сейчас не время и не место для долгих раздумий.

Нуми колебалась несколько секунд, но в итоге кивнула. Судьба отца её волновала не сильно, но то, что её станут использовать Основатели совершенно неведомым способом её испугало. Ни Вершинин, ни Лорелай не произвели на неё хорошего впечатления, так что не следовало ждать обратного и от Обернов.

— Хорошо, я с тобой. Каков план?

— Мы сейчас где-то в середине судна. Нам нужно дойти до расположенного в носовой части ангара, где стоит орбитальный клипер. На нём мы сбежим с корабля и покинем систему.

Орбитальные клиперы были самыми маленькими кораблями для межзвездных перелетов. Двигателей Единой Силы на них не было, поэтому запаса их топливных баков хватало только на то, чтобы взлететь с планеты, долететь до орбитальных Врат и, пройдя через них, приземлиться на планете назначения. Никаких долгих и сложных маршрутов. Однако, такие ограничения компенсировались маленькими размерами, в сравнении с полноценными космическими кораблями. Некоторые клиперы были настолько маленькими, чтобы даже транспортировались внутри таких громадин, как "Византия".

— Ты же один раз уже сбежал подобным образом. Неужели веришь что это получиться во второй раз.

— Других вариантов у меня нет. Ты, в любом случае, ничего не теряешь. Просто вернешься обратно к себе в каюту и станешь дожидаться своей судьбы. Так ты со мной?

Корабль опять сильно завибрировал и Нуми решилась. Когда она вышла из каюты вслед за Вершининым, её взгляд зацепился за пятна крови на стенах и полу, и её передернуло. Хоть отец и говорил, что валькирии не полноценные люди, она не могла спокойно воспринимать факт их убийства. То что они выражены на фабрике и наделены штампованной памятью не отменяло того, что они выглядели и вели себя как люди, отчего их смерть воспринималась близко к сердцу.

Вершинин вёл их к клиперу тем же маршрутом, которым Йокой вела их на ужин. Но не доходя до столовой, он свернул в сторону и спустился по лестнице на палубу ниже, потом, пройдя ещё метров двадцать снова поднялся вверх, словно стараясь обойти тот зал стороной. Отчего он так поступил, Нуми не поняла, но решила не спрашивать. А вот Оливера небольшой крюк расстроил.

— Для тех, кто пытается сбежать, мы идем слишком медленно и путанно.

— Если столкнемся с валькириями, то придётся вступать в бой. Нужно быть осторожным.

— А они не все отправились на подмогу к Лорелай?

— Не знаю. Но лучше перестраховаться.

— Ты сказал, что на корабле идет бой, — подала голос Нуми. — Но с кем валькирии могут биться на своём корабле?

— Трент Оберн прилетел на "Византию" проведать меня и тут же сцепился с моей дражайшей супругой.

— Именно он сцепился? Не Лорелай?

— Ты удивлена?

— Он на чужом корабле полном солдат. Он же не... — Нуми хотела сказать "самоубийца", но вряд ли такой термин можно применять к бессмертному.

— Трент заранее подготовился. Он прилетел с охраной из людей для отвлечения внимания, а сам тайно погрузил на борт своего транспортника пехотных дронов. А против них у валькирий нет шансов. Не та весовая категория.

— А почему они вообще начала сражаться друг с другом?

— А как ты думаешь? — улыбнулся Вершинин.

— Я не так умна, как ты думаешь.

— Как только я узнал, что Трент прибыл на "Византию", я сбежал из своей камеры. Трент узнав об этом, как мне думается, решил самостоятельно меня поймать, вот только с Лорой они никогда не ладили и она не дала ему своевольничать на её корабле. Слово за слово... — Вершинин многозначительно замолчал, давая Нуми самой домыслить дальнейшее развитие событий.

— Если ты сбежал до начала боя, то откуда знаешь о дронах?

Основатель повернулся к ней боком и постучал пальцем по уху. Внутри него светился голубым огоньком маленький наушник.

— Я слышу переговоры, которые валькирии ведут через свои нейроинтерфейсы. И судя по ним, их сильно прижали. К слову — если нарвемся на них, то убегайте назад. В меткости им не откажешь, но мне бы не хотелось, чтобы вы словили рикошет.

Пройдя ещё пару с десяток метров, они вошли в просторный зал, занимавший всю палубу, отчего можно было разглядеть картину за обоими бортами корабля. Если по правую сторону до самого горизонта волнами расходились барханы, то с другой стороны они упирались в потрескавшуюся от жары каменистую почву, из которой торчали высокие скалы, образующие длинный кряж. Они летели параллельно нему строго на запад, отчего казалось, что солнце уже не садиться а восходит. Ещё час-другой и они будут лететь в дневное время... если только корабль не остановят.

До середины зала, декорированного под сад камней, они дошли по узкой вьющейся дорожке, выложенной из гравия. Вершинин как раз сказал, что они уже на середине пути, когда Нуми краем глаза увидела, что к ним слева, с той стороны где была "Гаргантюа" к ним несется что-то черное и длинное. Очень толстый трос, который она едва бы смогла обхватить обеими руками, с закрепленным на конце гарпуном, используя маневровые двигатели быстро нёсса прямо к той части корабля, где они сейчас были. Вокруг гарпуна проносились длинные росчерки снарядов рельсотронов, но они никак не могли его повредить. Со скрежетом и грохотом гарпун пробил борт "Византии" войдя прямо через центр окна. Смарт-краска отключилась и через белую поверхность стены протянулся отливающий металлом канат. Венчающее его остриё ударилось о противоположную стену, но, не пробив, отлетело назад и упало в покрытый концентрическими разводами песок. Конец гарпуна щелкнул и, раскрывшись, выпустив четыре крюка. Обмякший после удара трос снова натянулся и гарпун, загребая своими крюками песок и декоративные камни, рванул обратно к пробоине, где прогнув стену и остался.

Смарт-краска снова начала транслировать картинку за бортом и теперь, на фоне немногочисленных облачков и светлейшего неба, было видно, как от "Византии" к кораблю Рене Оберна протянулся натянутый как струна трос.

— Протянули время, — непонятно кого имея в виду, себя или братьев, сказал Вершинин и рванул вперед. — "Гаргантюа" взял нас на абордаж, а это значит, что отпущенное нам время сильно подсократилось.

— Взяли на абордаж? Сейчас восемнадцатый век? — удивилась Нуми.

— Рене испугался, что Лорелай захочет совершить прыжок из системы прямо отсюда. Но в таком положении теперь это невозможно.

— Совершить прыжок во время движения всё равно нельзя. Корабль должен оставаться на месте, пока сюрристическая точка точка, проходя через него перетягивает его в другое место, — блеснул знанием астропутешествий Оливер.

— Такой корабль, как "Византия" это ограничение сможет обойти, но есть одна загвоздка — двигатель Единой Силы нужно разогнать почти до ста процентов, дабы разрыв пространства был достаточно большим, чтобы через него можно было пройти в движении. А в этом случае есть вероятность детонации двигателя... и она не в районе пары процентов, а гораздо-гораздо больше. На таких оборотах, радиус аннигиляции будет в районе десяти километров. Этого достаточно, чтобы зацепить и корабли братьев.

Они дошли до конца зала, Нуми бросила последний взгляд на стену с гарпуном и вошла в следующее помещение и замерла с открытым от восхищения ртом — они вошли в библиотеку! Предварял её небольшой читальный зал с глубокими кожаными креслами и нависающими над них светильниками. А за ним, отделенные толстой переборкой из бронестекла, вдаль уходили книжные шкафы. Массивные и высокие, украшенные искусной резьбой. Из было так много, что конец зала из читальной был едва различим. За то время, что Нуми провела на "Византии", зала больше этого ей видеть ещё не доводилось.

Пол в библиотеке был сделан, как и переборка, из стекла и Нуми могла разглядеть что палубой ниже тоже рядами стоят шкафы. Двухэтажная библиотека — ещё пару месяцев назад она была готова отдать пару лет своей жизни, только чтобы побывать в таком месте. Планшеты и электронные книги, на её вкус, всё равно не шли ни в какое сравнение с настоящими книгами из бумаги. Совсем не те ощущения от чтения.

Под ногами что-то пронеслось и девушка обратила внимание, что пространство внутри пола занято тоннелями корабельной пневмопочты и пучками разноцветных проводов и труб.

— Валькирии для боя запрашивают боеприпасы, — пояснил Вершинин.

Они прошли пару первых рядов со шкафами, когда он предостерегающе поднял вверх сжатый кулак, заставивший Нуми и Оливера замереть. Приставив палец к губам, мужчина кивнул в сторону ближайшего закутка между шкафами, жестом говоря, что им следует затаиться. Сам он, выставив перед собой пистолет, медленно пошёл дальше.

Последовав его приказу, подростки присев прислонились к одному из шкафов. Тут же их окутал запах бумаги и пыль, с которой, от такого количества книг, не могла справиться даже вентиляция и регулярная уборка. Нуми втянула воздух, вбирая так любимый ею аромат и почувствовала, что к нему примешивается ещё один, которого здесь точно не должно было быть.

— Почему от тебя пахнет рыбой? — шёпотом спросила она Оливера, который оказался почти вплотную к ней.

— Это нормально, когда тебя ею избивают, — так же тихо, стараясь невольно их не выдать, ответил он.

— Избивают... рыбой? Что ты сделал такого, что с тобой так поступили?

— Продекламировал Шекспира.

— Неужели настолько бездарно?

— У меня, знаешь ли, не было времени на репетицию.

Высунув голову из-за края шкафа, Вершинин заглянул к ним в закуток.

— Хватит шушукаться, пошли. Впереди никого... вроде.

Нуми не знала, каким богам молился Вершинин, но то, что в эту минуту он находился под их прямым покровительством было очевидно. Пуль было три: первая пробила ему лицо в том месте, где нижняя челюсть крепилась к черепу, вторая попала в горло, а третья, оставляя длинный кровавый след, прошла через оба лёгких. Все ранения были тяжелыми, но ни одно не смертельное. Истекая кровью, Вершинин развернулся и открыл стрельбу куда-то вглубь зала. Совсем рядом с головой Нуми послышалось приглушенное постукивание и на неё сверху посыпались мелкие клочки бумаги.

— Ад! — выкрикнул Вершинин, но пробитое горло и челюсть не дали нормально произнесли слово. Да и легкие уже заполнялись кровью, отчего звук вышел сиплым и булькающим.

Но Оливер понял, что он сказал "назад" и, схватив Нуми за руку, потянул её обратно к выходу. Всё ещё раненый, восстановление организма всегда работало с задержкой, Вершинин встал перед дверью в читальный зал, служа для подростков щитом от пуль, и продолжил стрелять.

Нуми и Оливер влетели в дверь, которая с шипением закрылась за их спинами, и прильнули к толстому бронестеклу. Теперь им не угрожали шальные пули — подобную переборку не смогла бы пробить даже пущенная в упор очередь из используемого аэропехотой рельсотрона "Стрекоза". А она была самым мощным ручным оружием в армии Единства.

Убедившись, что дочери ничего не угрожает, Вершинин, всё ещё измазанный кровью, короткими перебежками стал перемещаться между шкафами, то и дело стреляя в только ему видимому противника. Оставляя яркие прочерки, рядом с ним пролетело несколько пуль, но ему, каким-то чудом, удалось от них увернуться. Он преодолел пятый ряд шкафов, когда из-за одного из них выскользнула тоненькая фигурка валькирии и держа "Люгер" на сильно согнутой руке, отчего он почти упирался ей в скулу, принялась стрелять почти в упор.

Вершинин присел, отчего первые две пули пролетели мимо и застряли в книгах. Валькирия чуть-чуть сдвинула ствол, желая со второго раза добить Основателя, но не успела. Тот свободной левой рукой махнул в сторону, будто отгоняя назойливое насекомое, и девушку мотнуло в сторону. Пистолет вылетел из её рук и, стуча по паркету, улетел куда-то под шкаф. Наискось, через всё лицо валькирии, прошла красная полоса, набухая капельками крови, но та, не замечая ран, бросилась на Вершинина, намереваясь сойтись с ним в рукопашную. Тот отпрянул назад и снова взмахнул рукой. Нуми показалось, что в воздухе блеснуло что-то похожее на толстую леску или гитарную струну, и гвардейская форма лопнула, обнажив белую плоть. Это на секунду затормозило валькирию, что дало Вершинину время прицелиться и хладнокровно три раза выстрелить той прямо в сердце, отчего та взмахнула руками и завалилась вперед.

Вокруг Вершинина стала появляться уже знакомая красная взвесь и кровь, что текла из ран, стала возвращаться обратно в тело. Ещё пара секунд и он бы полностью восстановился. Но в этот раз ему не повезло.

Из коридора выскользнули сразу три валькирии: одна впереди, две позади. Опять сверкнула вылетевшая из руки нить и обвив первую валькирию, тут же стала втягиваться обратно. Вершинин был тяжелее и сильнее девушки, поэтому та, потеряв равновесие, стала падать вперед. Основатель рванув вперед, подхватывая её. Со стороны это можно было принять за благородный мужской поступок, если бы он свободной рукой не обвил её руку с пистолетом и с силой не вывернул. Послышался хруст сустава и три мерзких свиста от пистолета, который Вершинин разрядил в упор.

Оставшиеся две валькирии быстро оценили ситуацию и, не жалея пуль, принялись стрелять в мужчину, который, используя труп убитой как щит, стал отступать назад, одновременно стреляя в ответ.

"Люгер" уже двести лет считается образцом надёжного, лёгкого и скорострельного пистолета, но вот чем он точно не мог похвастаться, так это боезапасом — восемь патронов были расстреляны почти сразу. Нуми ожидала, что валькирии сейчас просто перезарядятся и продолжат превращять спину своей, недавно ещё живой, сослуживицы в кровавое месиво, надеясь зацепить Основателя, но они поступили совсем иначе. Первая отбросила пистолет и ринулась в рукопашную, а вот вторая, тоже избавившись от "Люгера", потянулась назад и вытащила "Цикаду", которая висела на ремне у неё за спиной. Почему она не воспользовалась ей сразу осталась загадкой, но теперь валькирия решила, что пришёл её час.

Вершинин встал так, чтобы рванувшая к нему валькирия оказалась на одной линии с автоматчицей и напрягшись, бросил труп вперед. Уворачиваясь, плавным движением девушка ушла в сторону и оказалась почти рядом с мужчиной. Уперев ногу в пол она отточенным ударом выбросила другую вперед. Вершини поставил блок и тут валькирия, сделав совершенно невероятный кульбит, оттолкнулась второй ногой. Первая нога просвистела вблизи с поднятой в защитном приёме руки, а вот вторая ударила точно по пистолету. Вершинин согнулся от боли, которую, не смотря на своё бессмертие, чувствовал так же, как и любой другой человек, и выронил оружие. Валькирия, чей пирует не предусматривал мягкой посадки, плюхнулась на пол, но тут же сгруппировалась и ловкой подсечкой сбила Основателя на пол.

— Суки! — пронесся по библиотеке полный злобы и отчаяния голос Вершинина, кторый осознал, что его вот-вот зациклят.

Вторая валькирия, приняла стойку профессионального стрелка, прицелилась через стёклышко коллиматорного прицела и плавно потянула спусковой ключок.

Шансов спрятаться в тупике между бортом корабля и двумя огромными книжными шкафами не было. Вся надежда на спасение была только в том, что повреждения от "Цикады" будут достаточными, чтобы быстро восстановиться. Её лёгкие заостренные пули были рассчитаны на то, чтобы дырявить броню, а не калечить плоть. Лежа на спине, Вершинин подтянул к себе ноги, став похожим на младенца в утробе и в эту секунду рой пуль его настиг. Обе ноги превратились в ошмётки. В стороны полетели брызги крови и клочки одежды. Мерзкий звук раскалываемых костей смешался с хлюпаньем крови. Теряя сознание от боли и из последних сил стараясь спасти голову от пуль — только попадание туда убило бы его сразу — он взмахнул обеими руками, их которых снова вылетели нити и не глядя ударил ими автоматчицу. Те хлестнули её по рукам и ногам, но оружие она не выпустила.

"Цикада" выплюнула последнюю пулю и пару раз пикнула, сигналя, что стрелять больше нечем.

Валькирия нажала кнопку сбоку от рукояти. Верх автомата откинулся и пружина выкинула, расположенный параллельно стволу, магазин. Первая валькирия, что сбила Вершинина с ног, поднялась с пола и подошла к нему вплотную.

— Он ещё жив. Следует вести огонь в части тела, связанные с ЦНС. Предлагаю свою самодетонацию для максимального результата, — сказала она.

Нуми впервые услышала, как валькирии говорят, но это зрелище её поразило. В их голосе не было ни капли эмоций. Компьютерные ассистенты, что общались с помощью искусственных синтезаторов речи и то выдавали больше эмоций.

— Принято, — также монотонно ответила автоматчица. — Моего боезапаса хватит на то, чтобы продержать его в недееспособном состоянии до прихода подкрепления.

— Начинаю, — кивнула безоружная и, перешагнув через Вершинина, встала над ним, широко расставив ноги. Оливер, словно барышня, залился краской при мысли от того, какая картина сейчас предстала перед глазами мужчины. Следующей покраснела нуми, когда валькирия села на мужчину сверху, прижав ноги к его бокам. Автоматчица, уже заменив магазин, прицелилась в затылок "наездницы".

— Хрен вам! — фонтан крови из лёгких мужчины ударил в лицо склонившийся над ним девушки. А затем раздались три быстрых выстрела. Валькирия завалилась в сторону. Её сослуживица дала длинную очередь в голову девушки, но пули из "Цикады", пробив в ней несколько отверстий, лишь забрызгали книги каплями крови.

Вершинин вытянул вперед руку, с непонятно как оказавшимся в ней "Люгером", и выстрелил. Первые пуля лишь оцарапала бедро, пройдя навылет, вторая попала аккурат в плечо, и только третья, последняя судя, по глухому щелчку, попала точно в центр лба. А затем валькирия взорвалась. Она не скрылось в дыме и пламени, её не разорвало на множество кусков, просто из всего тела, разрывая плоть во все стороны вылетили сотни маленьких шариков. Валькирия упала на пол, бесформенным куском, словно в раз лишилась всех костей, а шрапнель продолжая полёт начала превращать шкафы, книги, пол и стены в решето. В воздухе взвились ошметки бумаги, выбитые щепки и клочки одежды валькирии, попавшие в стены шарики не смогли пробить её и отлетели назад продолжая рикошетить по библиотеке нанося повреждения обстановке. Все корешки книг покрылись пятнышками крови и аккуратными дырочками. Вершинин хоть и был прикрыт телом, но его это не спасло — голову ему пробило в паре мест и он, обякнув, наконец умер, раскинув руки в стороны.

В библиотеке повисла тишина.

— Как думаешь... — произнесла Нуми.

— Сам очухается, — сухо прервал её Оливер, который легко и быстро свыкся с фактом бессмертия Основателей. — Раньше выходить опасно. Вдруг сюда бегут ещё валькирии? Не хочу попасть под перекрёстный огонь.

— Пожалуй, ты прав, — согласилась Нуми, продолжая всматриваться в зал.

В воздухе стали мелькать белые росчерки. Чем бы ни был этот "Центр передачи материи", о котором говорила Йокой, он был весьма экономичен и вместо того, чтобы через десятки световых лет слать недостающую плоть, предпочитал использовать то, что есть под рукой. Пятна от крови Вершинина уже исчезли с пола, шкафов и книг и пару раз дёрнувшись, словно от дефибриллятора, Вершинин начал медленно подниматься. Спихнул с себя труп, встал на четвереньки, затем, держась за одну из полок, встал таки в полный рост и медленно побрел к подросткам. Однако, не пройдя и пары метров, оперся спиной о шкаф.

Открыв переборку, подростки осторожно, стараясь не запачкаться о потеки крови, подошли к нему.

— Как-то я сдал в последнее время, — с иронией в голосе сказал Вершинин и глубоко вздохнул. — Только что смог шестерых в рукопашную положить, а тут чуть было двое не зациклились.

— Твой дар...

— Тонкое моноволокно, — просто ответил мужчина. — Могу выпускать его из своего тела и хватать предметы. Ничего интересного.

— И всё?!

— А ты ожидала большего?

— Можешь плести из него что-то, укреплять им своё тело, обездвиживать врагов.

— Последнее умею.

— Ага... я с Оливеров видела, как хорошо это у тебя получается.

— Ну извини, что стал для тебя во второй раз разочарованием, — обиделся Вершинин.

— А почему у тебя следы остались? — спросил Оливер и указал на руку мужчины. Ткань там была изорвана в клочья и был виден длинный красный шрам, что шёл от запястья к сгибу локтя. — Разве твое бессмертие не идеально восстанавливает тело?

— Такая у Дара неприятная особенность. На коже остается след от последнего использования. Вроде как сохранение информации о теле. Как с памятью.

— А что с памятью? — полюбопытствовала Нуми.

— Не важно, долго объяснять как это всё работает. Лучше пошли быстрее к клиперу. Я не хочу снова нарваться на этих "девушек с огоньком".

— Не расскажешь, что случилось в конце? — Нуми мотнула головой в сторону учиненного шрапнелью разгрома. Ей хотелось получить разъяснения относительно валькирий и более полные, чем до этого.

— А ты не поняла? — удивися Вершинин. — Валькирии были так сосредоточены на членовредительсве, что не заметили, как я с помощью Дара смог подтянуть себе пистолет одной из убитых.

— Кхм... наездница, — как бы невзначай, бросил Оливер.

— Она хотела взорваться прямо на мне. При таких повреждениях, мне потребовалось бы на восстановление гораздо больше времени чем обычно. Не пару минут, а минимум четверть часа.

— Но почему они... взрываются? — наконец перешёл Оливер к главному вопросу, который мучал его и Нуми.

— Знаешь, когда ты можешь вырастить уже взрослого человека и имплантировать ему воспоминания, которых у него никогда не было, всегда есть соблазн изменить что-то ещё. Конкретно у этих моделей скелет весьма специфичен — тонкий каркас из углеволокна, окруженный слоем взрывчатки, покрытой сверху шрапнелью. Когда такая девушка решает, что настал момент умереть смертью храбрых, она стреляет себе в голову из этого, — Вершинин продемонстрировал "Люгер", который держал в руке. — Оз заряжен очень необычными патронами. Пули в них, при попадании в голову, подают очень мощный электрический разряд, который принимает нейроинтерфейс, в свою очередь подрывающий взрывчатку в их теле.

Нуми выдавила.

— Это же просто бесчеловечно.

— Верно, — кивнул мужчина.

— Верно? Ты же их с Лорелай сам использовал — с чего поменял мнение?

— Я своего мнения не менял, ты ошибаешься. Когда мы с Лорой были ещё вместе, на корабле служили обычные люди и лишь десяток клонов без таких апгрейдов. И с нормальной псевдопамятью, не то что у этих безэмоциональных автоматов. После того, как я сбежал, Лора не знала, с кем я точно мог быть ещё в сговоре, поэтому распустила всю старую гвардию. А вместо них свой личный отряд набрала из клонов. Фактически, на корабле есть только двое настоящих людей: Лорелай Акерман и Рейко Йокой.

— А какой смысл иметь на борту таких как они, — стараясь не смотреть на тела валькирий спросила Нуми. — Как я поняла, они беспрекословно подчиняются приказам, но от людей можно добиться того же. Но хоть говорить они будут... не столь жутко.

— Боялась, что я простых людей я смогу подкупить. А что до манеры говорить... кхм, — Вершинин странно замялся, но затем продолжил. — Всё зависит от версии псевдопамяти, которую им установили при создании. Валькирии на этом корабле имеют её третью версию — с ней такое поведение норма. С четвертой версии они уже могут изображать эмоции, а с пятой их уже и от людей не отличишь. Есть, кстати, ещё и шестая версия псевдопамяти, но там отдельная история — её используют только в личной охране Раевской.

— Раевскую тоже охраняют клоны? — удивилась Нуми.

— Нет, у неё свой зоопарк. Оригинальнее чем у Лоры.

Что он имел ввиду, он уточнять не стал, поскольку достаточно отошёл от боя и смерти. Память всё ещё помнила всю боль, что он испытал, будучи расстрелянным почти в упор. Размяв, по ощущениям деревянное, тело, как всегда бывало после воскрешения, он пошёл к выходу из библиотеки. На звук стрельбы так никто и не прибежал. Было похоже на то, что все валькирии ушли к корме корабля, где шёл бой с солдатами Оберна, а им повстречались те, кто должен был охранять ангар с клипером.

— Герб с тросами кошками? — сказала Нуми, пристроившись у Вершина в хвосте. Идти рядом с ним они считала небезопасным. — Не совсем точно описывает, что я увидела, но метафора понятна. А гербы других Основателей тоже связаны с Даром?

— Как правило, да. Но, иногда, весьма завуалированно.

— А разве существование Дара не секрет?

— Не зная о самом Даре, связать их с гербом невозможно. Ты вот, например, не смогла.

— И как ты используешь свой Дар?

— Чаще всего, для того взбираться на высокие препятствия — моноволокно, из которого состоят нити очень крепкое и легко держит мой вес. Реже, используя для ошеломления противника. И совсем мало применяю Дар, когда нужно что-то подтащить к себе. С точностью у него очень плохо... сам удивляюсь, как пистолет смог подтянуть.

— И всё? Лорелай умеет своё тело менять как вздумается, а ты захотел стрелять из рук веревками? — Нуми не могла поверить в услышанное, так-как оно не укладывалось у неё в голове из-за нелепости.

— Дареному коню в зубы не смотрят.

— Дареному? Ты разве не сам выбрал себе Дар?

Ответить Вершинин не успел, так как их прервал голос Оливера, замыкающего их процессию. Тематика беседы его волновала не так сильно, как вероятность встретиться с ещё одним отрядом валькирий, поэтому он периодически оглядывался назад. Они почти дошли до выхода из библиотеки, как его осторожность сыграла ему на руку.

— Мне кажется, нам нужно ускориться.

— Ты верно подметил, — ловко уходя от вопроса дочери.

— Нет, серьёзно, к нам кто-то бежит.

Вершинин резко развернулся и сам увидел, что из дверь в читальный зал открыта и к ним стремительно несётся одинокая фигура. Он прищурился, чтобы лучше разглядеть бегущего, так-как расстояние было весьма приличным, а когда, наконец сообразил кто это был, закричал.

— Ходу, ходу.

Оливер тоже разглядел бесцветные волосы их преследователя.

— Только не эта психованная!

"Интересно, что произошло на гравилете между ним и Йокой?" — подумала Нуми, увлекаемой вперед Оливером и отцом. Выход из библиотеки был сделан из такого же толстого бронестекла, как и вход, а за ним можно было разглядеть короткий коридор, заканчивающийся уходящей вниз лестницей, над которой висела табличка с гравировкой "Ангар. Вход только членам экипажа". Все трое пулей влетели за дверь. Вершинин, пропустив подростков вперед, захлопнул дверь и, откинув прозрачный колпачок, дернув на рычажок ручной блокировки переборки при разгерметизации.

Запоры двери щелкнули за секунду до того, как Йокой со всей силы ударила в неё плечом. Крепления и петли жалобно заскрипели, но выдержали. Хотя, по идее, не должны были даже шелохнуться. Телохранительница обеими руками дернула ручку, но бесполезно.

— Дверь заблокирована в ручном режиме администратором корабля. Для снятие блокировки обратитесь к любому из двух администраторов корабля, — раздался приятный женский голос бортового компьютера.

Йокой поняла, что через переборку ей не пройти и нажала на кнопку интеркома справа от неё.

— Вершинин, пожалуйста, стой!

Мужчина уже развернулся и двинулся к лестнице, но голос Йокой заставил его замереть.

— А? Пожалуйста?

— Да, чёрт возьми, пожалуйста постой и выслушай меня.

— Прости, но нет. Я тороплюсь.

Йокой вздохнула и оперлась руками о прозрачную переборку разделяющую их. Её грудь часто вздымалась, а костюм был покрыт засохшей кровью и царапинами. Было видно, что ей сильно досталось.

— Лорелай в опасности — её смогли зациклить и засунуть в Йоахимов гроб. Я хочу, чтобы ты помог мне её спасти.

— И? — на лице как и прежде читалось недоумение. Он реально не мог взять в толк, как проблема его жены связана с ним.

— Она сделала глупость, сразу не выдав тебя братьям и Трент решил, после твоего побега, что вы в сговоре. Ты ведь в курсе, что Тиреши подозревал об этом все эти годы. А братья перенимали любой бред, что он нёс. Так, что ты причастен к случившемуся, хоть и не прямо.

— Я имел ввиду: зачем мне её спасать?

Йокой отвела взгляд.

— Тут ты прав, у тебя сейчас нет причин рисковать из-за неё. Но я могу дать тебе две. Первая — Лорелай попала в такое положение из-за тебя, поскольку не хотела отдавать тебя Тиреши, а настаивала на честном и беспристрастном суде. А последнее сильно расходиться с позицией Тиреши, который считает, что с тобой нужно поступить как Зиммером. Теперь же, когда Лорелай пошла против него и братьев, её уже точно не освободят.

— Немного заключения пойдет Лоре на пользу. Может хоть так мы поквитаемся.

— Ты несправедливо жесток к ней — она тоже раскаивается в содеянном. Та сцена, что она сегодня устроила за ужином, не показывает её настоящие чувства. Поверь мне, как её близкой, и единственной, подруге.

— Ой, да ладно! — Вершинин махнул рукой и развернувшись пошёл к выходу. — Ты сейчас мне что угодно навыдумываешь, только бы я открыл дверь.

— Сказанное мной — правдой. И от твоих подозрений, быть ею не перестанет. Но если для тебя это не повод спасти Лорелай, то вот тебе вторая причина: ты не сможешь без моей помощи сбежать с корабля.

Вершинин уже готов был спуститься по лестнице и лишь бросил через плечо.

— Не льсти себе.

— Лорелай после твоего побега заменила "Солвогнен" на "Титанию".

Основатель замер.

— Ты... говоришь... правду? — сказал он после паузы.

— Сходи и убедись сам. Или спроси у корабля.

— В чём дело? — насторожилась Нуми, которая не поняла причину, по какой слова Йокой произвели такое сильное впечатление. Вершинин опять погрузился в размышления и за него ответил Оливер.

— "Солвогнен" боевой клипер с защитой и вооружением, а "Титания" это просто очень дорогой прогулочный корабль. Если мы вылетим на нем, то нас тут же собьют.

— Это правда? — обратилась Нуми к отцу.

— Да, — как бы нехотя, согласился он.

— Теперь то ты понимаешь, что я имела ввиду, когда говорила, что без меня тебе корабль не покинуть? — с легким злорадством в голосе сказала азиатка. — Пока мы не устраним братьев, мы все здесь заперты. Конечно, ты можешь просто выпрыгнуть через шлюз или воспользоваться спасательной капсулой. Падение с такой высоты тебя не убьёт... да и пара отверстий с руку шириной в капсуле не сильно покалечит. Но вот Нуми и "ихтиолог" таким способом воспользоваться не смогут. Так что, пока к нам прицепились корабли братьев, ты с "Византии" не сбежишь. Прости.