Единство и девять Основателей

Принесли пасту. На Нуми, прожившую всю жизнь на полуфабрикатах, макаронное блюдо не произвело впечатления — да вкусно, да ароматно. Но можно было просто жмакнуть на тарелку кусок сочной, хорошо прожаренной говядины — она бы обрадовалась ему больше. В конце концов, наматывать спагетти на вилку, находясь на перекрестии недобрых взглядов как-то уж больно утомительно.

— Да, я уже наслышана о твоих подчинённых. Вот ответь мне — как можно было достичь ещё большего дна, чем то, во время которого я с тобой познакомилась?

— Мне кажется ты утрируешь. Ни тогда, ни сейчас я не был на дне. Просто моё окружение производило весьма отталкивающее впечатление.

— Наёмники и преступники — в этом весь ты.

— Я всегда любил окружать себя людьми широких взглядов, не цепляющихся за абстрактные социальные нормы.

Оливер напротив Нуми поднял глаза от тарелки и с какой-то мольбой уставился на девушку. Вот только Нуми сама не знала, как она может спасти их двоих от участия в этой затянувшейся словесной пикировке.

— Вообще, я могу прервать погрузку, — неожиданно пришла на помощь Йокой, безразлично глядя куда-то в пустоту. — Тогда можем вылететь уже через час.

— Действуй, — кивнула Лорелай. — А то чувство юмора моего мужа за годы так и не улучшилось, поэтому ужин безнадёжно им испорчен.

Нуми была готова поклясться, что тут вина обоих, но сочла за лучшее промолчать, а вот Вершинин был иного мнения.

— Странно такое слышать от человека, чью чувство юмора такое же плоское, как и его грудь.

Ни Нуми ни Оливер даже не поняли что произошло. Просто со стороны Основательницы послышался неприятный звук, сочетающий одновременно хруст и хлюпанье. Затем перед их глазами промелькнуло что-то черное и длинное а затем грудь Вершинина разорвало на две половины. Длинная рубленая рана шла от основания его шеи наискось через торс и заканчивалась у края стола, на котором осталась глубокая зарубка. Из груди ударил фонтан, покрывая подростков, стол и еду брызгами крови.

Трясь от шока, Нуми повернулась к Лорелай и увидела как за её спиной скрылось покрытое зазубринами лезвие, по форме напоминающее гарпун. Сидевший напротив Оливер оказался явно выдержаннее девушку и просто смотрел на свою блюдо и вилку с едой, которая остановилась на полпути ко рту и теперь была покрыта, как и он сам, мелкими капельками крови.

Убитый Вершинин, обмякнув, завалился назад, отчего рана на его груди открылась ещё больше, обнажив ребра и легкие. Нуми почувствовала, что её стошнит, но время проведённое на складах для разделки рыбы дало о себе знать и она смогла побороть позыв. Там мерзких ошметков было куда больше. Однажды очередной улов принес в сетях какую-то тварь, не описанную ни в одном каталоге и раздельщик подошёл к ней вплотную, проигнорировав правило "увидел что-то незнакомое — выстрели в него из гарпуна: один раз по инструкции, второй раз для страховки, третий раз для самоуспокоения". Итог был весьма печален — тварь костяным гребнем распорола бедолаге живот, отчего его кишки резко рванули наружу. К счастью в команде оказались более опытные сослуживцы, которые убили тварь, оттащили раздельщика и залили его живот биопеной, чтобы тот успел протянуть до операционной. И за всем этим Нуми наблюдала из своей закрытой конторской кабинки.

— Этот ведь стол девятнадцатого века!

Весь вечер простоявшая с безучастным выражением лица Йокой теперь смотрела на бойню как мать обычно смотрит на ребёнка, который играясь с едой испортил дорогую скатерть.

— Извини, Рейко, извини! — принялась извиняться Лорелай смотря на свою телохранительницу. — Я не сдержалась, просто накипело.

Затем Основательница посмотрела на зарубку на столе и приставила пальчик к подбородку.

— Ну, вроде, повреждения небольшие. Как прилетим в Столицу отдашь на реставрацию.

Нуми, по-прежнему находившаяся в шоке от произошедшего, разлепила губы из которых вырвался какой-то скулеж. От Лорелай не укрылось это и она, как ни в чём не бывало, улыбнулась девушке.

— Извини, Нуми, больше в твоем присутствии я Александра убивать не буду. Обещаю!

— А мне кажется, у вас это сделать больше и не получиться, — врождённая язвительность Нуми пробила брешь в накатившем на неё шоке и вырвалась наружу.

Лорелай удивлённо приподняла бровь.

— О чём ты? Или он тебе не рассказал?

Кожу, куда попала кровь Вершинина, начало странно щипать и жечь. Нуми уставилась на свою руку и от удивления раскрыла глаза — капельки крови на ней двигались. Дрожа и вибрируя с огромной частотой, из них росли маленькие сосульки, которые указывали в сторону тела Основателя, будто пытаясь дотянуться до него. Наконец одна, самая маленькая из них, наконец оторвалась от пятна и, приняв форму вытянутой капли, рванула по воздуху вперед, изнезнув где-то в груди мужчины. Затем её судьбу повторила ещё одна сосулька и ещё одна. Спустя секунду на столом уже стояла красная взвесь — вся кровь, разбрызганная по столу, вопреки всем законам природы и физики, оставляя длинные красные прочерки, возвращалась в тело мужчины. Сначала кожа, затем и одежда становились чистыми от крови. Тоже самое происходило с едой и поверхностью стола. Длинные волосы, прежде закрывающие лоб, стали становиться короче, а борода словно таять прямо в воздухе, обнажая щеки, подбородок и шею. Теперь Нуми отчетливо видело его лицо, хоть и с трудом узнавая в нем Основателя. В это время края рана на груди Вершинина с противным хлюпаньем начала сходиться вместе и спустя всего минуту после того, как что-то из тела Лорелай убило Вершинина, он снова сидел в кресле абсолютно целый и невредимый.

Глубокий вздох и Вершинин открыл глаза. С брезгливостью потрогал края одежды, которые, в отличии от плоти, не срослись и с осуждением посмотрел на жену.

— Надеюсь, у тебя есть хорошее оправдание того, что ты сейчас сделала? — впервые в его словах чувствовался холод.

— Да, даже три, — Лорелай если и стушевалась под его злобным взглядом, то не подала виду. — Первое: я продемонстрировала нашей дочери некоторую особенность, которую она непременно должна знать. Второе: я проверила смертен ли ты ещё — не то, чтобы я сомневалась в обратном, но просто захотелось удостовериться. Третье: я утолила, пусть и чуть-чуть, свою жажду мести тебе. Но сразу предупреждаю — одной смерти будет недостаточно.

— Как-то последнее замечание меня подрасстроило. Вот, надеюсь, вместо библиотеки ты не устроила пыточную?

— Я не столь низменна и примитивна.

— Кхе-кхе... а зря. Как и твои предки, ты могла обзавестись собственной пыточной. Так-сказать "вернуться к корням".

— Почему вы сказали "нашей дочери", — Нуми никак не могла отделаться от желания обращаться к Основательницы на "вы". С тем, что Лорелай последний час несла околесицу о их родстве, Нуми смирилась, но то, что Вершинин никак не хотел вправить жене мозги из-за её шизофренического бреда, её злило.

Лорелай, как-то совсем по-детски растерянно, уставилась на Вершинина, который в это время пытался хоть как-то прикрыть остатками одежды оголенную плоть.

— Я, смотрю, ты Нуми особо ничего о нас не рассказывал.

— Не было возможности. Мы жили раздельно.

— То есть?

— Она всю жизнь провела на "Либерталии" живя как обычный человек.

— Ты отправил нашу дочь жить на смердящий рыбой человеческий отстойник?!

— Я, вообще-то, всё ещё здесь, — напомнила о себе Нуми. — Хотя признаю, что место было описано весьма точно.

В зале опять повисла тишина.

— Десерт? — спросила Йокой каким-то кислым голосом. Похоже, она поняла, что блюда для ужина уже закончились и в третий раз фокус с разрядкой атмосферы не пройдёт.

— Было бы неплохо, — через силу выдавил Оливер, который не хотел доедать остатки пасты, некогда покрытой слоем крови.

— Из людей кто-нибудь будет десерт? — сделав ударение на слове "людей" повторила Йокой, которая, по всей видимости, с первых минут знакомства с парнем прониклась к нему антипатией.

— Пожалуй, раз Нуми, не в курсе, мне стоит поведать ей о событиях, случившихся пятнадцать лет назад. Для начала, Нуми, ты должна поверить в то, что я и Александр действительно твои родители, — Лорелай разорвала тишину, многозначительно посмотрев на девушку. — Но твоё рождение держали в тайне по ряду причин. Самая главная в том, что я с твоим отцом никак не могла договориться о том, какое будущее для тебя выбрать: то ли ты станешь нашей наследницей и твое лицо будет известно каждому человеку в Единстве, то ли будешь жить как простая обывательницы: школа, университет, брак, дети. Твой отец ратовал за второй вариант, я за первый. Однако, наши споры на протяжении целого года всегда заходили в тупик и он решил поступить по своему — просто украсть тебя у меня и под фальшивым именем вынудить тебя жить там, где бы я тебя не отыскала. К тому же твой отец именно в это время попал под влияние ряда радикальных идей, одной из которых была передача всей полноты власти в государстве избранному народом правительству. То есть мы, Основатели, лишились бы права оказывать влияние на дальнейшую политику Единства. Я поделилась взглядами Вершинина с другими Основателями и они восприняли данную новость весьма неоднозначно, поскольку её вполне можно было рассматривать как измену и попытку переворота. Александр узнав о том, что его планы стали известны другим семи Основателям тут же принял решение сбежать, дабы избежать ареста. Это случилось ровно пятнадцать лет и семь месяцев назад. И все это время твоему отцу успешно удавалось скрываться. Отчасти из-за того, что мы опасались, что его открытые поиски станут достоянием общественности и смогут внести раскол в правительстве, поскольку там нашлось бы немало людей, готовых последовать за ним. Так что мы скрыли факт того, что Александр предал Основателей и находиться в бегах, а чтобы его отсутствие не вызывало подозрений, сочинили историю о том, что он участвует в многолетней исследовательской экспедиции в дальнем космосе. Но сегодня, по причине того, что твоя ДНК, Нуми, попала в систему, мне удалось узнать, где он прячется и успешно задержать своего отца.

Нуми с немым вопросов в глазах посмоторела на Вершинина и тот коротко кивнул, давая понять, что всё сказанное Лорелай — правда. С одной стороны её ответ успокоил, поскольку выходила, что Основательница на самом деле не сошла с ума, считая её своей дочерью. С другой стороны вся история о том, что Александр отправил её на "Либерталию" ради того, чтобы она жила обычной жизнью звучала весьма подозрительно. Огромный рыболовный корабль не самое подходящее место, для будущего ребёнка.

— Можно вопрос? — спросила Нуми.

— Конечно.

— А как меня назвали при рождении?

— Глориана Вершинина-Акерман.

"Семьдесят два демона Гоэтии, как же я рада, что отец поступил по-своему" — подумала Нуми и бросила взгляд на Вершинина, который как раз приставил ладонь ко рту, чтобы сидящая напротив Лорелай не видела, как он давится смехом.

— Право выбрать имя мы разыграли в "камень, ножницы, бумага", — наконец успокоившись, пояснил мужчина. — Кто выиграл ты, допускаю, уже поняла.

— Глориана, — стараясь изобразить в голосе нежность и страсть, тихо сказал Оливер, глядя в глаза Нуми, отчего у той тут же возникла непреодолимое желание чем-нибудь в него кинуть. Похоже, из всех присутствующих, только Лорелай восприняла это вычурное имя всерьёз. Остальные считали своим долгом как следует поиздеваться над ним.

— А кем тогда была моя... мать?

Губы Лорелай растянулись в ухмылке и она, с каким-то торжеством в голосе, обратилась к Вершинину.

— Преизрядно интригующий вопрос. Не так ли?

— Рейко, — Вершинин обратился к телохранительнице. — Пожалуй, пришло время десерта, поскольку я решил рассказать своё видение событий пятнадцатилетней давности. А так же закрыть пробелы в истории, о которых умолчала моя дражайшая супруга. Начну с того, что ещё за десять лет до твоего рождения, Нуми, у меня стало появляться всё больше претензий к тому, как развивается Единство. Мы, Основатели, оказываем огромное влияние на все сферы жизни общества: науку, культуру, экономику. Каждое наше решение может затормозить развитие какой-то технологии, как мы, например, сделали с нейроинтерфейсами или наоборот ускорить, как в случае с межзвездными перелётами. С одной стороны это хорошо, с другой — плохо. У каждой монеты ведь две стороны, а её ребро в том, что мы бессмертные. Мы можем жить очень-очень долго... и править Единством столетия. Только вот старую собаку не обучишь новым трюкам, так что по факту — развития не будет. Мы все будет руководствоваться сформировавшимися за долгие годы принципами и моральными императивами и никогда от них не станем отходить. Но вот люди смертны, они непрерывно сменяют друг-друга и каждый из них, рождённый в своей среде, привносит что-то новое, когда приходит к власти. Вот только это движение за счет ротации кадров в последние тридцать лет почти приостановилось. Если прикинуть, за эти годы наука Единства далеко не продвинулась. Да, те области, которые уже были открыты при нашем содействии сразу после Основания сильно развились, но ничего принципиально нового так и не появилось. Отчасти из-за того, о чем я тебе рассказал, отчасти из-за страха перед...

Лорелай издала деликатное покашливание и Вершинин прервался не договорив. Эти двое несколько мгновений смотрели друг на друга, а затем мужчина кивнул, словно соглашаясь с чем-то.

— Ничего нового так и не появилось... — повторил Вершинин и задумался, словно думая, что говорить дальше. Немая сцена между этими двумя показал Нуми, что они по-прежнему не считаю её одной из их круга, и что-то продолжают скрывать. — Поэтому я и решил, что Основателям нужно отойти от власти. Твёрдый фундамент государства мы построить сумели. Попыток сепаратизма не наблюдается. Общая культура в виде образования и языка сложилась. Одним словом — пора уходить на покой, поэтому я и загорелся идеей провести небольшую реформу... И своими идеями я поделился с... женой.

Вершинин вздохнул и снова повернул голову в сторону заката. Служебная дверь в столовую открылась и в зал вошли горничные, принесшие фарфоровые тарелки с тирамису. Оливер, как ни в чём не бывало, тут же принялся уминать десерт, но остальные даже не прикоснулись к ложкам.

— Я не буду описывать причины, того, что тебя сподвигло на дальнейшие действия, но факт был в том, что ты поделилась с Раевской моими планами, — теперь Вершинин обращался прямо к жене, пусть и не смотря ей в глаза. — Странное решение, с учётом того, что она всегда была дружна с Тиреши. Отчего-то вспомнилась старая пословица: знает один — знает один, знают два — знает и свинья, свинья скажет борову, а боров — всему городу. На следующий день все Основатели знали о том, какие чудные мысли роятся в голове Александра Вершинина. В принципе, это была не проблема. Я в любой момент смог бы отмазаться, запудрив их мозги. Только шанса мне не дали... Ты, дорогая, предложила полюбоваться джунглями нашей собственной планеты Саломея. Я почувствовал неладное, когда ты отправила всю нашу гвардию в увольнительную, но решил не заострять на этом внимание. Но после того, как узнал, что в систему тайно переместились корабли братьев Обернов, я понял, что дело пахнет керосином.