Единство и девять Основателей

Единственное, что выделялась в банке — это солидная деревянная дверь, украшенная замысловатой резьбой. Нуми потянула за ручку и вошла в просторный полутемный зал. Перед ней вглубь зала протянулись два длинных массивных стола из дерева, за которыми сидели одетые в одинаковую форму клерки, что-то старательно записывающих в свои планшеты. Пара человек стояли в проходе изучая пачки бумаг и ещё несколько беседовали в углу.

Нуми замешкалась, не зная как поступить и к кому обратиться за советом — то ли к клеркам, то ли к высокой кафедре в конце помещения, за которой сидел пожилой человек и изучал какой-то документ.

— Госпоже нужна помощь? — учтиво задал вопрос один из охранников, на которых Нуми по началу не обратила внимание.

— Да, пожалуй.

Она полезла в сумку и, стараясь не обращать внимание на короткий автомат "Цикада", висящий на груди охранника, вытащила доставшийся ей от матери договор. Секунду спустя она поняла, что мужчина, вообще не тот человек, которому он может что-то сказать, но ошиблась. Лишь мельком взглянув на листки, он указал рукой в сторону кафедры.

— Госпоже нужен старший распорядитель по личным вкладам.

Нуми выпучила глаза от удивления, поскольку те немногочисленные сотрудники безопасности, которых она видела раньше считались очень одаренными, если могли читать на лингва франка не по слогам, но тут же поблагодарила за совет и обогнув столы подошла к кафедре.

— Мне нужен старший распорядитель по личным вкладам, — в точности повторила она слова охранника, но всё же не удержалась и добавила. — Наверное...

— Ваше имя, госпожа? — не смотря на то, что мужчина за кафедрой смотрел на девушку сверху вниз, из-за учтивости в голосе она не почувствовала никакого дискомфорта.

— Нуми Фоссум, дочь Малин Фоссум.

Мужчина кивнул и ввел имя на своем планшете. Несколько секунд он изучал полученную информацию а затем нажал на стоящий справа от него колокольчик. Раздалось дзиньканье и один из клерков, сидящих за столом, тут же подлетел к девушке.

— Отведи госпожу в гостевую комнату номер пять и сообщи мэтру Харкеру, что его ожидают.

Двигаясь за клерком девушка прошла вглубь здания. здесь обстановка почти не отличалась от приёмной: толстые ковры на полу, отделка из темного дерева, кадки с пальмами, и всё тот же приглушенный свет, словно работать при нормальном освещении здесь было не принято. Открыв одну из боковых дверей клерк жестом пригласил Нуми войти.

— Подождите здесь, пожалуйста. Мэтр Харкер подойдет с минуты на минуту. Желаете чай или кофе?

— Нет, пожалуй, откажусь, — сказала Нуми, решив не изображать из себя особу, для которой такое отношение было не в новинку.

Сев на вычурный кожаный диван она отложила сумочку в сторону и сведя коленки как стеснительная гимназистка принялась ждать. Минутная стрелка на старинных напольных часах сдвинулась лишь на одно деление, когда открыв дверь в комнату зашёл низкий, но очень толстый мужчина, одетый в деловой костюм.

— Прошу прощения за ожидание, но знаете дела-дела, — быстро затараторил он садясь в глубокое кресло напротив девушки. — Дела никогда не терпят отлагательств. Однако о чём это я? Ах, да, позвольте представиться — старший распорядитель Виктор Харкер.

— Нуми Фоссум, — представилась она в ответ.

— Госпожа Фоссум, в первую очередь примите мои глубочайшие соболезнования по случаю кончины вашей матери. Для нас, сотрудников банка "Германдат" все клиенты являются одной большой семьей и потеря каждого из них является болезненным ударом. Если я могу чем-то скрасить ваш траур, вы только скажите — я с удовольствием окажу всю посильную помощь.

— Не стоит, господин Харкер, однако благодарю за помощь.

— Тогда, полагаю, мы может перейти к обсуждения деловых вопрсов. Однако, я должен предупредить вас, что прежде чем мы начнем беседу, мне нужно будет провести небольшую процедуру, которую я обязательно должен выполнять по условиям договора, — мужчина взял со столика служебный планшет, который лежал тут уже когда Нуми пришла, и включив его стал что-то набирать на клавиатуре. Затем он приподнял его повыше, держа его так, словно сравнивал лицо девушки с каким-то изображением на экране. Несколько секунд он переводил глаза с экран на Нуми и обратно и, наконец, удовлетворенно хмыкнув, отложил планшет в сторону.

— Прошу прощения за задержку, вы соответствуете требованиям предъявляемым к наследнику счета вашей матери.

Нуми удивилась такой странной формулировке. А какие там требования вообще были и почему нельзя было просто проверить её документы, раз они сомневались? Судя по действиям Харкера он сверял лицо Нуми с какой-то фотографией, но откуда она у них была она не знала. К тому же она помнила, что мать за всю её жизнь ни разу не фотографировала. Так откуда тогда у них её фото, если это и вправду было оно?

— Предполагаю, вы хотите подробнее узнать о банковском счёте, принадлежавшем вашей матери? — оторвал Нуми от размышлений мужчина. — Однако я сразу должен провести для вас краткую юридическую консультацию. Дело в том, что законодательство Единства очень чтит банковскую тайну, поэтому получение посторонними сведений о банковском счете невозможно. Тем не менее, вы, как прямая и законная наследница, автоматически вступаете в права собственности над данным счетом...

После такого пространного вступления, пессимизм Нуми стал ей недвусмысленно намекать, что развязка монолога ввергнет её в пучины депрессии.

— ...Однако, как нам известно, вы также не являетесь совершеннолетним лицом, и потому не можете вступить в права наследования, поскольку до того, как вам не исполниться восемнадцать лет вы должны находиться под опекой. Следовательно, я не могу раскрыть вам никакой информации о банковском счёте. Скажите пожалуйста, верна ли наша информация о том, что в текущий момент опекуна у вас нет?

"И почему я всегда оказываюсь права, когда речь заходит о плохом?" — с отчаянием подумала Нуми уже понимая к чему всё идёт.

— Да, верна. Однако до моего совершеннолетия остается всего несколько месяцев. Так что не думаю, это не такая большая проблема.

— Нет, нет, нет и ещё раз нет, — Харкер категорически замахал руками. — Наш банк в точности следует букве законов Единства и выборочное их исполнение может отрицательно сказаться на репутации. Но я должен довести до вашего сведения факт, который, полагаю, вас обрадует. Наш банк выполняет функции душеприказчика, поэтому, по условиям двустороннего договора между вашей матерью и нами, мы обязуемся выплачивать вам ежемесячное пособие в размере полутора тысяч марок каждые тридцать земных суток.

Полторы тысячи! Нуми аж подскочила от шока. По её расчётам денег, оставленных матерью едва бы хватило на ближайший год лишь на триста-четыреста марок в месяц, никак не больше.

— Но это только до наступления моего совершеннолетия?

— Совершенно верно. После право распоряжения счетом перейдёт к вам. И мне бы хотелось, чтобы после этого момента мы продолжили наше сотрудничество, поскольку мы очень дорожим вкладчиками!

— А у банка есть представительства за пределами Ярданга? — спросила Нуми.

Распорядитель приложил большие усилия, чтобы не выпучить глаза от удивления.

— Разумеется есть. А вы намереваетесь покинуть планету?

— Да, у меня есть планы по поступлению в университет за пределами системы.

— Ну раз вы не рассматриваете местный университет как место своего дальнейшего обучения, то я с уверенностью могу вам сказать, что на всех планетах Единства и почти в ста двадцати городах Земли есть представительства нашего банка. Поэтому затруднений при обслуживании у вас возникнуть не должно.

"Неужели со стороны я выгляжу настолько жалко, что местный университет кажется моим пределом?" — горестно подумала Нуми, одновременно чувствуя, что её самооценка, которую она так старательно повышала посредством образования и саркастического отношения к людям, стремительно ползет вниз.

— Кстати, ещё один вопрос: а я могу хотя бы узнать сколько всего у мамы было денег на счёте?

— К сожалению, я не могу раскрыть вам подобные сведения. Как я уже говорил ранее, вы, будучи несовершеннолетней ещё не можете распоряжаться счетом, а получение подобной информации о нём является частью права владения.

Нуми задумалась. С точки зрения закона он был прав — не смотря на то, что права на деньги матери перешли к ней, она, как не достигшая возраста восемнадцати лет, права ими распоряжаться не имеет.

— Эмансипация... — протянула она. Козырять перед Харкером знанием законов ей, конечно, не хотелось, но если есть хоть один шанс ускорить получение наследства, то нужно им воспользоваться.

— С учетом времени подачи заявления в семейный суд Ярданга, времени назначения заседания и общих процессуальных вопросов срок будет в районе двух месяцев. Однако, учитывая что вам уже через четыре месяца исполнится восемнадцать, я бы не стал тратить время и силы на признание себя дееспособной. Но это лишь моя позиция. если вы хотите инициировать процедуру эмансипации, то наш банк предоставит вам квалифицированного юриста.

Нуми скрипнула зубами, почувствовав досаду и стыд от того, как тактично и профессионально Харкер поставил её на место.

— Тогда я могу получить первый перевод на свой счёт уже сегодня?

— Разумеется, госпожа Фоссум. Я лично займусь этим вопросом.

Спустя пятнадцать минут после того, как личный счёт Нуми потяжелел на полторы тысячи марок, она почти вылетела из дверей банка из-за переполняющей её эйфории. Будучи реалисткой, такого удачного визита она и в самых приятных фантазиях не могла себе представить. То, что теперь у неё есть высокий, хотя и неизвестно насколько долговременный, источник дохода кардинально менял дело. С такими финансами она уже могла не думать о совмещении работы и учебы. Да и мечта об обучения в Столице уже не казалась такой несбыточной.

Строя планы на будущее Нуми шла вперёд ничего не видя вокруг, поэтому, когда ей на голову накинули черный мешок и бросили в кузов микроавтобуса, она ничего не успела сделать.

Глава 4

Александр лежал на спине, подложив руки под голову и смотрел на край Пяти Столпов. Дом, на крыше которого он находился располагался ровно под краем скалы, поэтому небо над ним сейчас было разделено на две равные половинки: на одной по голубой глади медленно плыли немногочисленные облачка, а вторая состояла из красно-коричневой скальной породы. Мужчина принялся по очереди закрывать глаза, надеясь что край скалы будет двигаться влево и вправо, но расстояние было слишком большим и эффекта не было.

Сбоку раздался скрип ступенек и над краем крыши показалась голова помощника, поднявшегося по внутренней лестнице.

— Они пришли.

Встав с циновки, Александр потянулся и почесав зудящую под бородой кожу — за пятнадцать лет он так и не привык к этому мужскому аксессуару, так популярному у многих местных жителей — лениво побрел вниз на второй этаж.

Дом, в котором он жил и работал, при первом посещении мог произвести впечатление нежилого: мусор и паутина на мебели, тоненький слой песка на полу, облезлая краска на стенах и потолке. Единственное, что здесь было чистым — это поверхность барной стойки, занимавшей почти половину этажа. Однако, стоявшие на полках вдоль стены ряды бутылок также покрывал слой пыли. Свет лился только через несколько окон, поскольку остальные были закрыты деревянными резными ставнями.

Александр зашел за барную стойку и укоризненно посмотрел на сидящую перед ним женщину лет тридцати. Сейчас перед ней стояла наполненная рюмка и початая бутылка хереса. Внизу этикетки виднелся небольшой символ в виде закрытого тучами солнца — герб Основателя Дворака. Значит херес был произведён на Новой Сокотре, редкость на Ярданге из-за высокой цены.

— Не рано? Ещё и обеда нет, — осуждения в голосе мужчины было достаточно, чтобы самые богатейшие люди Единства сразу же отдали все свои сбережения на благотворительность и надев хламиды и вериги ушли в горы замаливать грехи сребролюбия.

— Мне можно, Александр! У меня горе.

— Сочувствую, — сказал мужчина и отвернулся, подозревая какого рода горе её постигло. Однако на женщину такой приём не подействовал и она ринулась в атаку.

— И ты даже не спросишь какое? Боже, как можно быть таким черствым?!

— Алкоголь, который ты пьешь очень дорогой, завязывай, — продолжил уходить от темы Александр, проявив несвойственную себе мелочность.

— Я думала, что свидание пройдёт великолепно, но это была просто катастрофа!

"Ха, я и вправду угадал причину" — подумал Александр и повернулся ко второму человеку, сидящему за стойкой. Ему было уже за пятьдесят и на его, не по возрасту изможденном и морщинистом, лице практически невозможно было различить эмоции.

— Каждый раз, когда я оказываюсь здесь у меня возникает чувство дежа-вю, — сказал тот.

— И ты туда же? Если от Александра такое пренебрежительное отношение я ещё могу вытерпеть, то от тебя оно выглядит гораздо болезненнее — ты то уже долгие годы живешь в счастливом браке и у тебя куча детей. А я всё одна!

Последнее слово она провыла на одной ноте и выдохнув опрокинула в себя рюмку.

— Не было никакого пренебрежительного отношения. Ты придумываешь. Просто здесь нет настолько больших запасов алкоголя, чтобы их хватило до того, как ты найдешь себе мужа.

После этих слов взгляд женщины стал таким побитым, что сидевший рядом с ней морщинистый сказал Александру с осуждением.

— Мне кажется, вот это оно сейчас и было.

Беда Катарины Даванзати была в том, что ей фатально не везло с мужчинами. Александр видел причину этого в её завышенных критериях к представителям противоположного пола, которым даже самые достойные из них не могли соответствовать. Он много раз советовал ей понизить планку качества, чтобы расширить радиус поиска, но Катарина была категорически не согласна с этим. А научное обоснование того, что любовь, как химико-психологический процесс, сглаживает недостатки партнёра она напрочь игнорировала. Причём сам Александр полагал, что мог бы даже жениться на ней, чтобы этот регулярный повод для страданий наконец исчез, но он уже состоял в браке. Правда, его жена сейчас путешествовала по просторам Единства и он не видел её уже пятнадцать лет, чему был несказанно рад из-за того, что их расставание случилось на плохой ноте. И факт последнего Александра расстраивал, поскольку он понимал, что рано или поздно ему с ней придется встретиться.

— Может хватит потакай ей, Исайя? — это сказал мужчина, который ранее позвал Александра на встречу, а теперь сидел поодаль от остальных на стуле у окна. До этого он с меланхоличным видом изучал царящую на улице толчею, но беседа привлекла его внимание. — Её хроническое невезение действительно пагубно сказывается на ассортименте бара.

Катарина развернулась на стуле и метнула в мужчину злобный взгляд. Как правило, такие ситуации прежде всегда заканчивались тем, что она принималась кидать в него стаканы и бокалы, а тот, ловя их в воздухе, ставил на стол возле себя. В один из вечеров их перепалка дошла до того, что два стоящих рядом столика были плотно заставлены пойманной посудой.