Анохен (цикл "Огонь и Лед")

Раньше они могли лишь слегка касаться странного света. И люди просыпались в поту от пришедших во сне кошмаров. Неожиданно для себя пугались знакомых и вечных стен. Заливались горькими слезами маленькие дети и, фыркая, поднимали головы от подушек всевидящие домашние кошки. Но огоньки жгли так сильно! И тени убирались к себе, в свою реальность.

До тех пор, пока кто-то не позвал их сюда на славную, долгожданную трапезу! Туда где сотни этих ярких, вкусных огонечков! Он так много обещал, этот незримый навязчивый шепот! Он дал им вдоволь наесться, что бы получить право находится в мире материальном. Как могли они не подчинится такому приказу?!...

Как могли они не заметить яркий свет вожделенной человеческой души?!...

Десятки рук и ртов протянулись к яркому огонечку. Каждый хотел схватить его раньше товарищей, первым испить то, чего он так долго был лишен. А он испуганно метался в темноте, этот маленький светлячок, почувствовав их жажду и нетерпение. Даже пытался спастись. Как глупо! Сразу несколько бестелесных пальцев вцепились в человеческую душу. Они раздирали её на мелкие кусочка, как свора собак могла бы раздирать шмат сырого мяса.

... если маг и кричал, некромант, сотворивший страшную расправу, не услышал этого...

... Тени получили и свою плату и обещанную добычу.

... Тени должны были убраться туда, откуда пришли.

Единственное, о чем Змей и догадываться не мог — под крышей дома была еще одна душа. Душа, которой, в общем-то, делать тут было совершенно нечего!

Разве мог один огонечек насытить бездонные утробы воспоминаний? Зов дозволял, приказывал, охотится всюду, куда достигали его лучи. Тени не знали, много это или мало, далеко или близко, они лишь видели и чувствовали дрожащее тепло чужих жизней так же, как кошка всегда ощущает на кухне всякую снедь, вне зависимости от того, насколько велика квартира и где она находится сама. Тени добрались и до этого огонька, вцепились руками, разрывая его на сотни кусков и заглатывая прямо так, не жуя. Они даже не заметили, что новая добыча была лишь отражением, такой же тенью, как и они сами.

Зато некто иной, прекрасно это заметил. Это было странно. Какой-то отголосок памяти упрямо твердил, что никого живого тут больше и быть не должно. А еще — что, раскусив обман, признанные им создания с такой же легкостью поглотят и настоящий, спрятавшийся весьма ловко, огонек. И вот это-то по какой-то странной причине его не устраивало. Почему? Человек бы нашел причину, но тени она была неведома. Пусть даже не совсем обычной.

... Как остановить отражения? Как заставить их вернутся назад раньше, чем кончится охота? Можно выплеснуть в пустоту все силы, и их все равно не хватит, что бы насытить голод...

... Или разорвать сетку Зова, предложив им на расправу целый город....

Было ужасно неудобно. Жестко и в бок правый что-то еще гаденько так впивается. Но открывать глазам не хотелось — и так ясно, что все перед ними будет скакать и прыгать, лишь еще больше усугубляя головокружение. Тело, несправедливо своим хозяином обиженное, медленно приходило в норму. Такие штучки — с замедлением сердечного ритма -были некроманту не впервой (профессия такая!). Но что б так сходу после прыганья по комнате — это, конечно, перебор даже для такого гениального и сильного мерзавца, как он. Хотя... сознанию приходилось еще хуже, так что проблемы телесные отступали на второй план.

Прежде всего, есть хотелось зверски. Причем далеко не по-человечески и даже не по-драконьи. Нечто похожее испытывают дурные маги, полностью ухнувшие все свои силы в одно заклинание. Пустота, которую почти невозможно насытить. Пустота, в которой ко всему прочему мелькают отблески старых воспоминаний. Очень хотелось сжаться в комок и позорно поскулить.

Фантазия тоже тихонечко помалкивала в тряпочку. Даже отказалась выдать список того, ЧТО он сделает с одной мадам, как только до неё доберется. Подождет, значит? Подождет!? Паршивка! Дура! Зараза такая! Змей утишался лишь тем, что у Летуньи с воображением дела тоже обстоят неплохо, и она сама вполне сможет представить все и в подробностях.

Правда расправа откладывалось на некоторое время — шевелится только для того, что бы придушить одну знакомую особу казалось подвигом из серии невыполнимых. Для этого ведь сначала встать, потом дотащится до коридора, потом...

Летунья.

Тоска. Грусть. Боль. Ненависть.

Чувства, которые не захочешь испытывать и в жизни, а что уж говорить и о смерти?

Дом собрал большую коллекцию, ничего не скажешь. Коллекцию, достойную многих подземелий, замков и особняков.

Вжавшись в стену, сосредоточившись, Таль кидала все силы, чтобы ничего мне выдать себя — было тяжело, намного тяжелей, чем когда либо. Как ни крути, а свою душу отдавать никому не хотелось — тем более против воли обладательницы этой вредной, но все же души.

Звуки исчезли абсолютно — они лишь отвлекали; не было слышно даже стука собственного сердца, даже тихого дыхания — девушка как будто мгновенно оглохла. Она знала, что так надо; легче не становилось — что значит внезапно оглохнуть? ослепнуть? потерять ориентацию в пространстве?

Было бы гораздо хуже, если бы на`аша не прислонилась к стене — иначе бы второй приступ панического страха был обеспечен.

А потом все так же кончилось, как и началось...

Тишина неприятно давила на нервы. Хотелось взвыть, что-то сломать, топнуть — что угодно, лишь бы не эта давящая тишина — вернувшееся сердцебиение и дыхание нисколько не сопутствовали успокоению, воспринимаясь, как должное. Судорожно глотая воздух, утирая тыльной стороной руки мокрый лоб, убирая лезущие в глаза волосы, Таль бездумно смотрела в одну точку, не смея снять защиту — может они играют? Таятся? Маскируются? Прячутся? Заманивают?.. предположений было более, чем предостаточно.

Хотелось верить, что её обман удался — она много сил ухнула в это заклинание, в эту подделку. Одинокая рыбка, переговариваясь с не менее одиноким хлебцем, деликатно напомнили, что вообще-то столь скромную компанию за завтрак и обед считать нельзя. Волшебное слово, советующее прекращение звуковых функций в нелестной форме, безотказно действующее на маразматическое бормотание в голове, в этот раз сплоховало. А что делать? Не замечать, стойко доказывая себе, что ты девушка, а голодать крайне полезно и важно.

"— Вот тебе и урок, почему иногда надо прислушиваться к чужим словам! Не в первый раз, к твоему сведению!

— Что ты хочешь этим сказать?

— Много чего... мне начать перечислять все глупости, которые ты умудрилась натворить за все время своего существования?

— За шестьдесят пять лет? Не много...

— О, за гораздо больший период...

— ???

— Узнаешь все в свое время... будь уверена...

— Эй!!!"

Судя по всему, тени скрылись. Иначе грех было не заметить их перебранку — как всегда на самом интересном голос заткнулся и хранил молчание. В другое время это порадовало бы, но сейчас...

Тишина не радовала.

За дверью не было ничего. Пробивались лишь звуки улиц — и это было ненормально. Это было неправильно... нехорошо... немыслимо...

И, что самое неприятное, жгучий подозрительный страх... и любопытство, искусно маскирующееся где-то в глубине души. Осторожно отлепившись от стены, на всякий случай продолжая держать наготове защитный контур, девушка осторожно толкнула лапкой дверь. Последняя, с легкой неохотой, отворилась, пнув по пути какой-то обломок.

Погром восхищал — иначе и не скажешь. Пугливо покосившись на дыру рядом с дверью, в которую невнимательное существо могло запросто угодить и что-то себе сломать, девушка в немом удивлении разглядывала многочисленные последствия крупномасштабных боевых действий. Складывалось такое ощущение, что тут говорили не два "старых друга", а как минимум пытались утихомирить парочку-другую созданий из потустороннего мира. Причем, с активной сопротивляемостью со стороны оных созданий. В одном из креативных окон на задний двор виднелись печально знакомые ящеры. Конечно, они отличались от того, который по неосторожности покусился на самое ценное одной студентки — "несчастный" был менее ухожен, зато более тощ и ловок, но особого вдохновения не вызывали.

Два тела на полу. Оба знакомых...

И если по магу синие глаза скользнули с должным хладнокровием и бесстрастием — этот тип не нравился ей с самого начала. Даже если он еще жив, что сомнительно — ни за что не сунется проверять.

То... Рыжие волосы, золотистая кожа... общепотрепанный вид... закрытые глаза...

Тихонечко охнув — стихии, нет— Таль кинулась к даро, ловко обходя многочисленные ловушки в виде обломков, осколков, едких лужиц и прочих милых особенностей, которыми так любят защищаться маги. Как правило, именно те маги, которые и так знают, что, в крайнем случае, это их не спасет, но продолжают до последнего верить.

Бесшумно опустившись на корточки рядом со Змеем, Летунья с сомнениями коснулась холодными пальцами его шеи.

"Пульс нормальный, дыхание в норме, "нить" на месте... а ты хотела, чтобы он сразу вскочил?! Так вот — лучше не надо... ты только подумай, что он с тобой сделает, нет, ты только подумай!!!.."

Лунна послушно подумала, автоматически убирая с лица даро прядку волос. И пришла к выводу, что чтобы рыжий с ней не сделал... в любом случае, ему от неё не избавится. Даже если дело дойдет вплоть до рукоприкладства и отрывания различных частей тела — не дождется! Ей-ей!.. ох, только вот почему не покидает ощущение, что это "рукоприкладство и хвостоотрывание" грозит в самом ближайшем будущем?..

— Змей?.. — неуверенно протянула она, решительно постукивая подушечкой указательного пальчика по его лбу, другой рукой продолжая касаться его шеи — шея была горячая, уверяющая в том, что подопытный жив.

На всякий случай девушка наклонилась над рыжим, прислушиваясь — вдруг что-то да скажет? Хорошо бы в цензурной форме...

Да и потом — в таком положении легче отпрыгнуть (по инерции хочешь, не хочешь, а свалишься), если даро все же решит напоследок доказать Лунне, что врать нехорошо. Хотя вряд ли кто способен на что-то в таком состоянии.

Да и кто лгал?!.. Кто же знал, что магазин окажется ЭТИМ магазином...

...Только рискни, только рискни промолчать и прикинуться бессознательным. Я, чтоль, тебя в трактир обратно попру?...

...ты же знаешь, что да...

И тогда всей маскировке хамбец, учти!

Пернатый Змей.

... Ну, точно! Гхыр! Отголоски чуждых ощущений все еще гадостно отзывались в медленно оживающем теле, но раскатившаяся слабость и так давала понять, что он нисколько не ошибся. Голод оказался не воображаемым. На разрывание Зова ушло больше, чем можно отдавать. А как восстановить за час то, на что требуется без малого неделя крепкого сна и тихой жизни?! Проклятье!

Хлопнула дверь. Что-то многообещающе хрустнуло. Кто-то охнул.

Жива значит. Воооот дуууууура! Причем из таких, не исправимых. И как она нашла его на этот раз, в бурлящем вареве Анохена? Наблюдать с воздуха — невозможно, а в такой толпе и все гончие мира не сыщут след. Значит, остается магия. Какую-нибудь поисковую дрянь, из тех, что могут планомерно обшаривать большие территории, он бы почувствовал сразу. Навешать маячок — заклятье-метку, позволяющую следить за зачарованным с большого расстояния — тоже не выгорело бы. У даро на эту дрянь врожденный иммунитет. Остается телепатия. Мысли его она, допустим, сама считывать не сможет (а пусть даже и попробует! Жалко что ли?! Может хоть порядок наведет....), но вот место положения определит. Насколько точно это уже вопрос другой. Миленько. Грядет первое выяснение супружеских отношений.

Кто-то быстро прошлепал по полу и остановился совсем рядом. Змей ждал чужого прикосновения и потому даже не дернулся, когда когтистый холодный палец дотронулся до шеи. Другая ледяная конечность между тем тихонечко подкралась ко лбу и самым возмутительным образом сперва убрала упрямо щекочущую нос прядь (ну ладно, ладно, это было не так уж и не приятно!) а затем принялась азартно выстукивать замысловатый мотивчик, в котором некромант, к вящему своему удивлению, узнал весьма фривольную трактирную песенку собственного сочинения. Интересно, а Волк действительно настолько наивен, что и не подозревает, где по ночам его воспитанники шляются?!

Аха, нас уже по имени позвали! Соблазн и дальше изображать из себя хладный труп был чертовски велик. Благо притворяться не пришлось — мертвые и те себя лучше чувствуют. Даро бы с огромным удовольствием понаблюдал за тем, что станет в таком случае делать девушка. (Потащит? Плюнет, фыркнет и уберется восвояси?). Почему-то казалось, что даже на смертном одре перед глазами будет маячить чья-то знакомая белобрысая физиономия. Едва пришедшая в себя фантазия, подсунула живописную картинку: распластавшийся на смертном ложе рыжеловолый парень в окружении всех своих жен и дюжин этак восьми детишек, вдохновенно зачитывающий завещание. Летунье N 1 — эльфийскую кобылу Вешалку в вечное пользование, Летунье N 2 — набор из бус и зеленых перьев, Летунье N3 — прядь волос несравненного меня... Когда дело дошло до раздачи нижнего белья и прочих сомнительных прелестей (как то — носок старый, дырявый — одна штука) Змей поспешно прервал просмотр, хотя отсутствие хвостов у всех представительниц гарема радовало несказанно.

— Я у-у-уми-и-и-и-ира-а-а-а-а-ю, — полузадушено просипел даро в подставленное ухо, пытаясь на вскидку определить сколько в его нытье от правды, а сколько — от воспитательной шутки. По всему выходило, что первого значительно больше. А уж когда слегка приоткрытый правый глаз обнаружил нависших над ним Летуний в количестве трех штук, стало как-то совсем невесело. Змею-то и в прошлые дни за глаза хватало одного экземпляра... — Не-е-е-е-е-е-е-е-т! Я уже уме-е-е-ер и очнулся в а-а-а-аду-у-у! Огонь Истинный, за-а-а что-о-оо?!

Заверениям "умирающего" она явно не поверила. Впрочем, логика у нее присутствовала — умирающие так не стонут. Да и потом — такими словами они тем более стонать не будут. Раздраженный фырк достиг барабанной перепонки и по телу запорхали холодные пальцы — его явно осматривали на момент повреждений, дотошно так, настойчиво...

Окончательно передумав пробуждаться в такой нервирующей обстановке, парень трагически всхлипнул (жалко, как ни крути, такого несравненного, гениального, красивого, умного мерзавца) и в порыве вдохновения пару раз дернул лапками. Острые коготки на правой с препротивным скрежетом полоснули по каменному полу, вызвав лишь удивленный хмык — надо же, не испугалась?.. Такого...

Только лень переборола брезгливость и желание лично удостоверится, что проклятая рука так и не удосужилась принять нормальный вид.

Но чем быстрее покидали его образы и мысли отпущенных на волю теней, тем быстрее возвращались собственные ощущения. И ничего особо хорошего в этом не наблюдалось. Некромантией в комнате разило так, что оставалось только транспарант с лозунгом: "Ловите нас! Мы тута!" вывесить. В доме еще лет сорок нельзя будет жить, без кошмаров, постоянной головной боли и прочих сомнительных радостей.