Анохен (цикл "Огонь и Лед")

Но ведь дело-то все не в этом, верно? Где-то по городу носится сотня вечно голодных отражений душ человеческих. Интересно, сколько двуногих существ не переживет этой ночи? И все ли из них окажутся людьми? Нет, уж, настала пора вправить мозги одной дуре и популярно объяснить, когда можно показывать клыки, а когда лучше оставить свой идиотизм под замком. Если уж слов она не понимает...

... значит, вдалбливать науку будем силой!

Стремительное движение. Вот уж не увернешься и не отпрянешь — даро даже с мутной головой остается противником опасным. Правая когтистая лапища охватывает тонкое девичье запястье, оставляет на память пару неглубоких царапин. А вот левая...

Левая отвешивает пощечину. Несильно, но еще более неприятно и унизительно оттого, что удар вышел неожиданным. Как же! Попробуй тут подгадать, когда такой непредсказуемый мерзавец вздумает заменить простую шутку расправой. Звонкий хлопок этак многозначительно повис в воздухе, но удерживать свою добычу и дальше Змей не собирался. Отпустил. И сам не посчитал нужным хотя бы после этого сесть — снова с самым невозмутимым видом растянулся на полу, поглядывая на оглушенную Летунью снизу вверх. Количество кое чьих физиономий с последнего сократилось аж да двух штук. Ну и то хлеб...

— Надеюсь, за что это ты понимаешь? — совершенно бесстрастная физиономия. Знать наказуемой о том, что никакого удовольствия и сам экзекутор от процедуры не получил вовсе не обязательно. Мы же личности нехорошие, нам это нравится должно. Вроде как особого развлечения...

Писец. Полный.

Летунья.

От неожиданности девушка все же хлопнулась на пятую точку, которая не упустила шанса напомнить, что, вообще-то, жутко ранена и подлежит лечению — кончилось обезболивающее, хей?

Н-да... вот и верь после этого байкам о том, что раненных и безвольно лежащих оставлять на "поле битвы" грешно и вообще...

Опять, опять за запястье. Неужели не за что более ухватиться?!.. такими темпами, скоро вообще ладони оторвут. А то и на что-то еще попробуют покусится...

Дернувшаяся голова, легкий и обидный звон, вспыхнувшая далеко не от смущения щека.

Вышло не больно — совсем. Ну, практически...

Но обидно. Правда, обидно.

И даже слишком. Вот так всегда... она ведь и не хотела за ним идти — ну ни капельки! Кто же знал? Девушка задумчиво потерла горящую щеку. Нет, если бы она пошла за ним с таранной убежденностью в том, что если кого-то этот "хвост" не устроит — то и плевать, вот тогда бы было заслуженно. Сказали же — сидеть, никаких поползновений не делать, рожи не строить и вовсю корчить из себя усталого и разбалованного мальчишку с легкой слабиной на темечко, а ты... Нет, ты упорно пошла следом, суя свой длинный нос туда, куда совершенно не следовало.

А потом еще говорят, что у женщин нет логики. Дать ей деньги на одежду (ну, или просто — деньги), а самому подстроить так, чтобы выйти было нельзя.

Насупившись, чем став похожей на что-то мелкое, нахохлившееся и обиженное, Летунья с трудом удержалась от того, чтобы состроить своему "обидчику" какую-нибудь рожицу. Поступок по-детски идиотский, но так греющий душу.

— Честно ответить или хорошо соврать? — не менее холодно, бесстрастно. Не в пример некоторым. — Честно — нет. Хотя в некоторой степени это можно назвать и расплатой "по заслугам", — "...а вообще, потому что ты сильнее, больше и вообще мерзавец". — Ты так и будешь лежать, украшая эту милую комнату еще одной оригинально деталью? — с некоторым оттенком ехидства даже получилось. "А что, делаешь успехи..." — Или все же предпочтем покинуть сие заведение? — девушка красноречиво перевела взгляд на другую тушку. Конечно, никто не собирался проверять — а жив ли собственно, мистер маг. Хотя, было бы до мракобесов обидно, если бы нет. О некромагии девушка имела весьма смутные понятия. Что поделать — не её профиль.

— Не угадала, — даро уперся руками в пол, приподнимаясь и не отрывая странного насмешливо-оценивающего взгляда от лица рассевшейся на полу Летуньи. Кажется, или во взгляде сквозит неодобрение? Насмешка? — Это, — отдающее истерикой веселье в голосе, блестящие безумным зеленые глаза, — безрезультативная (по причине отсутствия у кое-того хоть капли ума) попытка напомнить, что надо хоть иногда прислушиваться к умным мыслям умных существ (даже мерзавцев). Надеюсь, ты понимаешь, что где-то по городу носится пара сотня тех милых тварюшек, что едва не слопали двою душу, драгоценная моя? Совесть, надеюсь, насмерть не заест? — ехидства в его голосе с лихвой бы хватило на десять Летуний, — И вставать я не хочу! Вообще, мне тут нравится. Нужно же нам, дорогая Летунья, и свое супружеское гнездышко, а?... — внимательный насмешливый взгляд. Не менее безумный, чем мгновения назад. Не менее пронзительно зеленый.

Можно было бы вцепиться в эту породистую физиономию всеми когтями, разыгрывая из себя по-боевому настроенную стервозную "мамзель".

Можно было демонстративно отвернуться, сильно-сильно обидевшись и применить исконно-женское оружие — по-банальному разреветься.

Можно было бы... конечно можно... но...

Поразмыслили.

Сделали выводы.

Будем смотреть на мир проще, ннэ? Это, говорят, иногда жить помогает...

Таль стойко выдержала взгляд этого великовозрастного мальчишки. И даже вернула его.

Задорный такой, с легким вызовом в голубых глазах. С какими-то безумными искорками внутри.

Что толку держать обиду на того, кто даже сам себе мерзавцем прозывает? На обиженных, как известно, воду возят. А некоторые личности еще и катаются, тем более, если обидится упрямая гордая девица.

Черные брови загадочно изогнулись, уголки тонких губ едва заметно приподнялись, словно девушка замыслила очередную пакость.

"Ой-ой-ой... рыжий парик, перья в волосы — и дешевая пародия готова, не находишь?.. Все-все, умолкаю..."

Пообижаться можно и после — под одеялом, насупившись и демонстративно что-то бурча под нос на тему общей несправедливости жизни, тяжелых рук ("Ахха, поприбедняться, безусловно — дело святое...") и мужчин в целом. А пока же...

Улыбаемся и строим глазки. Строим глазки и улыбаемся.

Пускай уверится уже до конца, что имеет дело с непроходимо глупой идиоткой (а умные бывают?). Изображаем из себя послушную, но слегка недалекую девицу — и пускай думает, что хочет.

Пернатый Змей.

Ах, какие мы, значит, невозмутимые и беспристрастные! И даже несколько не обиделись, да? Тому призрачному чувству раскаянья, которое тихонечко сплело уютное гнездышко в сердце, тут же безапелляционно показали на дверь. Восемь баллов из десяти, за притворство, дорогая суженная! Причем, на этот раз, кажется, нам обоим! Жуть-то какая... Говорят же, будто бы со временем супруги становятся все больше и больше похожи друг на друга...

Искренне ужаснувшись перспективе поглупеть в скором времени, рыжеволосый сдавленно хрюкнул, но так и не смог сдержать рвущегося наружу гогота. Искренний, звонкий смех странно прозвучал в мертвом старом доме. Седые стены уже и забыли это звук, пусть и порожденный усталостью, нервным напряжением и стойким ощущением собственного сумасшествия. Ну и не псих ли?!

Еще какой!

...А и чем все это не повод для веселья?! Таким замечательным психам и не такое еще простят! Некромант, сдавленно прыснув, неожиданно подался вперед. А ну-ка! Резким птичьим движением, то ли вскочил, то ли даже вспрыгнул на ноги, стремительно крутанулся на месте. Тело, жалуясь и скуля всеми своими ушибами (Поганец-маг! Чем же он успел задеть его напоследок?!) крайне неохотно вспоминало давно знакомые движения. Вот вам и еще один недостаток от столь сомнительных "чудес": становясь лишь отражением, воспоминанием чужой жизни, на какое-то время ты перестаешь быть хозяином себе самому. Будь добр, не ленись и сразу вспоминай по все по новой, а то потом поздно будет. Прыжки, выпады, перемещения. С каждым разом все увереннее и быстрее, с каждым разом все более неуловимо и опасно. И узнаваемо. Так без всякого порядка движется огонь, то замирая на несколько секунд, то вновь немыслимым образом бросаясь вперед. Для него сейчас не существовало ни Летуньи, ни старого врага, ни всего этого проклятого дома. Только бесконечное движение, рождающее жизнь. Даро не просто подражали стихии. Они БЫЛИ ею.

В одночасье все прекратилось. Он замер, так и не окончив движения. Руки скрещены на груди, глаза закрыты. Если бы у Летуньи хватило ума притронутся в эти мгновения к золотистой коже, она не осталась бы без ожога.

— Я передумал. Такая дыра в полу меня не устраивает, — весело сообщил Змей молчаливой спутнице, приоткрывая один глаз. Нормальному человеку после таких прыжков полагалось задыхаться. Но когда это даро были нормальными?! — А что там, к слову, наш знакомый поделывает? Навестим? — Парень безжалостно подергал стоящие дыбом волосы, на ходу выдирая попавшие в них щепки и, не удержавшись, заодно цапнул кое чей хвост за соблазнительно оттопыренную кисточку. Возмущенное вяканье бальзамом прозвучало для ушей.

Маг так и лежал там, забившись в самый угол в страной, скрюченной позе. Он словно хотел прорыть путь на свободу, да так и не сумел. Страшно заломанные руки, неестественно согнутые ноги. Скотина! Так тебе и надо! Даро пинком перевернул то, что осталось от человека на спину и встретился с пустым, безразличным взглядом. Если бы грудь не поднималась в такт ровному дыханию, можно было бы решить что он мертв. Да так оно, пожалуй, и было. Как может быть живым существо, лишенное собственной души? Это даже не нежить, так, растение.

Сохранившее, к счастью, память погибшего.

— Пациент скорее мертв, чем жив, — даро опустился на корточки рядом с недовведенным до кондиции трупом. Он умел говорить с такими вот пустыми оболочками. Да и чего в этом сложного, для одного из лучших некромантов Долины?! Достаточно было лишь задавать прямые вопросы и слегка "подталкивать" в нужное русло, — Где девица, о которой я тебя уже спрашивал?

— Южное крыло. Третий этаж, — голос был все тот же, люто ненавистный и призираемый, хотя и лишенный своих привычных интонаций. Бесстрастный, не быстрый и немедленный, не тихий и не громкий. Так вообще не может говорить мыслящее создание, — Одна из комнат гарема для непослушных рабынь.

— Зачем она вам понадобилась? — спрашивать спокойно было чертовски трудно. "Подталкивать" — тоже. Знакомые и не знакомые глаза пялились куда-то в воздух, на нечто, невидимое и неосязаемое.

— Её присутствие многократно увеличивает силу любого мага в радиусе ста метров.

— Вот негхыра себе! — изумление даро было до того сильным, что подавило старую ненависть, — А зачем же тогда пытаться её убить?! Это что, по принципу "а что б ты, пакость, никому не досталась"?

Вопрос был чисто риторическим и совершенно случайным — меньше всего некромант ожидал, что господин коронный маг ответит на это.

— Она — привратница. После вступления в полную силу, все пришлые из других миров твари отправятся восвояси, а призывающие чародеи лишаться своего мастерства, — теперь память срабатывала охотнее и проще, сама отвечая на то, о чем не каждый догадался бы выспросить напрямую, — Но если держать её в беспамятстве, она не сможет пройти все инициации и окажется безопасной для всех.

— Свершено согласен. Та еще паршивка, — удивление Змея росло с каждым мигом. Привратница? Да это всего лишь сказки, старые такие и на редкость глупые. Дескать, когда приходит время и Долина слишком устает от населяющих её существ, становится слишком слабой, рождается человеческий ребенок, девочка, способная своим появлением вернуть растраченную в пустое силу обратно этому миру. Ей предстоит пройти пять испытаний, прежде чем она сможет обрести свое истинное могущество и, словно ножом, срезать все мирки-паразиты и тварей чуждых. И вот тогда-то все будет беленько, пушистенько и хорошо.

Только все почему-то забывают, что помимо самих незваных гостей и призывающих, своих сил лишатся и дерзнувшие приступить грани между смертью и жизнью. Некроманты.

Ну и что прикажете делать?!

— Куда посох-то мой припрятал? — спрашивать и дальше о Ваэри было глупо. Господин коронный маг больше никого не мог обмануть, но знает ли он сам всю правду? Станет ли кто-то объяснять этому человечишке истину, если есть возможность скормить старую?

— Кухня. Шкаф, — бледная и слегка дрожащая рука указала на дверь. Прежде чем уйти, даро в последний раз внимательно с верху вниз посмотрел на мага, ставшего для него живым воплощением всей людской мерзости. Жалкое и бессмысленное существо. Вот и все. Конец истории.

Змей молча отвернулся от старого врага с тем, что бы больше никогда его не видеть, и вышел в соседнюю комнату.

Летунья.

Смех (точнее, истинно лошадиное ржание) Змея заставил лишь едва заметно вздрогнуть от неожиданности. Н-да... диагноз — не поддается описанию.

В принципе, можно уже было бы и привыкнуть к такой оригинальной реакции даро практически на все. Но, впервые в жизни, девушка начала сомневаться в том, что громкое название "ненормальная" — это исконно её прерогатива. Пернатый нахал мастерски доказывал, что всяким хвостатым там не место. Впрочем, он так же успешно доказывал свои права и на другие ранги, правда, менее лестные и благозвучные.

...Все же даро непредсказуемы.

И очень странные...

А она скоро невротиком станет, если будет так часто дергаться от таких "неожиданностей".

Даро...

Повергал в трепет и привлекал...

На`аша даже рот открыла, наблюдая за ним с каким-то пугливым детским восторгом.

Огонь она недолюбливала. Но никогда не могла оторвать от него глаз, даже если случайно задевала взглядом. Он манил её, как манит яркий свет мотылька. Гипнотизировал, увлекал... очаровывал.

Даро... огонь... а есть ли такая уж существенная разница? Мелькающие рыжие волосы, завораживающая резкая плавность движений...

Не похоже, что найдешь эту разницу... Вот только почему понимание этого отдает легкой пряной горчинкой?

Символично как-то. Лед, огонь...

"Еще займись базарным гаданием прожженной крашенной "цыганки". Как там, либо "они жили долго и счастливо", либо "ой, погубит он тебя, сердешная...""

...Но кто сказал, что для психов есть преграды? И кто сказал, что психи умеют боятся?...

Со стороны девушка выглядела немного глупо. Зачарованный взгляд, в котором светится детский восторг. Приоткрытый рот, показавшиеся кончики клыков, приподнятые брови, вставший в боевую стойку хвост... ребенок, который перестал верить в Батько Мороза, а тут вдруг увидал его живьем, да и только.

Эйвенталь снова вздрогнула, когда движение так же резко прекратилось, как и началось. Взметнулись и опали огненно-рыжие волосы, тихо прошелестели перья (если это еще можно было так назвать)... У-у-у-у-у... Девушка поспешно отвела взгляд и резко закрыла рот, клацнув клыками.

Пропадаешь, безнадежно пропадаешь...

Пострадавшая кисточка любопытного хвоста пугливо припала к полу, благоразумно его не касаясь.

Нет, надо встряхнуться — срочно-срочно встряхнуться! Иначе и правда... совсем... не только за хвост боятся дергать перестанет, а еще и "кататься" начнет, оным же хвостом погоняя.