Анохен (цикл "Огонь и Лед")

К сожалению для некоторых, страстью к суициду на`аша даже в таком шоково-подавленном состоянии не страдала. Поэтому, она ограничилась лишь скромным, но глубокомысленном постукиванием коготком по лбу ("Есть там кто живой?... молчат, странно, не правда ли? Но, ожидаемо, э?") и снисходительной тенью глуповатой ухмылки.

Не можешь укусить — не скаль зубы. Иначе ведь всегда есть шанс, что тебе их мило выбьют.

Вздохнула и, скосив взгляд на Змея, толкнула лапкой дверь.

Аромат свежеприготовленной (а то и бессовестно разогретой) еды; тонкий оттенок перегара; нечто, не поддающееся определению и едва уловимая тень чего-то до безобразия сладковато-гнилого... Трактир, практически ничем не отличаемый от своих братьев-близнецов. Разве что, в таком трактире девушке не приходилось бывать.

Не слишком много народу, не слишком мало. Гул стоит, но свободные стоики еще есть. Где-то мелькают расторопные разносчицы, покладисто хихикая на пошлые заигрывания посетителей, за стойкой спрятался трактирщик, деловито надраивающий оную стойку тряпкой, наверняка раньше бывшей хорошей, но старой рубашкой. Под самым потолком плавает легкая тень — вероятно, кто-то курит... или что-то горит?

От запаха Таль чихнула. Да не один раз, а много-много, как маленький котенок попавший на солнце — они же так забавно и тихо чихают, особенно когда попадают любопытным носом в цветок, полный пыльцы. Недовольно потерла кончик длинного носа, без особого любопытства озираясь. Поправила спадающую рубашку, стараясь особо не натягивать её на теле — мало ли, кто что разглядит ("Ух-ты, а есть что разглядывать, да? Эй, я с тобой говорю!..")?

Сейчас ей хотелось лишь одного — побыть без посторонних...

Разобраться в себе... и снова взять себя в руки...

...ведь одним только стихиям известно, какая буря чувств бушевала внутри такой безразличной с виду девушки...

Вернее, капризного парня, верно?..

Пернатый Змей.

Змей мало кого жалел и, почти всегда, это чувство сопровождалось легкими уколами того, что люди называют виной. Иными словами, он сочувствовал лишь тем, кого сам же и загонял в угол. Итак, прекрасному, гениальному, неотразимому, восхитительному, скромному и талантливому мерзавцу ЖАЛКО самую глупую, упрямую и нахальную девицу из всех, которых он когда-либо встречал. А это самая девица готова возрыдать из-за того, что съездила извращенцу и вообще нехорошей личности по наглой морде. Ну и после этого вы все еще пытаетесь найти смысл жизни, а? Обидно студентики не знают — прослезились бы от умиления. Или умилились до прослезения?..

К слову, о даро... Пока странное дитя с его рабом загоняли в ящерятню своих питомцев, Змей рассмотрел то, что его так заинтересовало. Медведь и Лис. Любопытно, очень такой знакомый рисунок. Где бы он мог видеть эту метку? Отдельно от её носителя? Вот тебе и хорошая память! Медведи отличались силой, лисы — хитростью и почти полной магической бездарность. Не удивительно, что первых выбирали наводить ужас на горожан, а вторых — предпочитали исключительно торгаши и купцы. Ну, вот и где закопалась с тоски логика тех, кто ТАКОЕ смешал?! Некроманту тут же представилась толпа воображаемых Змеев, возмущенно ломившихся в обитую железом дверь маленького домика с немногословной вывеской: "ПАМЯТЬ". Было же что-то мельком услышанное в разговоре, увиденное, кажется, в череде других картинок из книги. Что-то важное такое... Но тут скрипнула дверь, открываемая Лунной, и почти явившееся знание (в облике древней старухи с бородавкой на носу) соорудило кукиш и захлопнуло дверь перед самым носом огорченно надувшихся Змеев. Ну вот! Оригинал резко тряхнул головой и потащился следом за "своим господином" внутрь заведения.

Воистину! В Городе Вечного Лета ничего не меняется! Нет, конечно, и девушки-подавальщицы и сам трактирщик, пузатый и круглолицый, как и все его племя, были другими, но вот огромные начисто выскобленные столы и лавки... Народу было немного: обедать еще вроде бы рано, для завтрака — поздно. В углу резалась в кости веселая, с вчерашней ночи не просыхавшая, компания, за другим столиком несколько аристократов презрительно кривили носы и вели светские беседы, но в основном, посетителями таверны оказались самые заурядные горожане, из всех которых только можно представить. Вкусно пахло свежим печевом и жаренным мясом. Симпатичные рабыни споро разносили среди публики подносы с мисками и кружками. Причем, непонятно было на что больше пялятся заказчики: на вожделенную (и весьма вкусную!) еду, или на выпирающие из полупрозрачной одежды девичьи прелести? Ко всему этому совершенно бесплатно прилагался бледный дымок тарики, в простонародье весьма справедливо именуемой дурман-травой, которому полагалось скрашивать одинокие будни уставших людей обществом зеленых человечков. У самого Змея на эту дрянь был врожденный иммунитет, а вот у Летуньи, похоже, аллергия. Прелестно! Ханский сынок, который чихает от запаха благовоний! Ну и что с ней (или все-таки с ним?) прикажете делать?

— Что угодно господину? — хлопая глазками, правда без особого старания (явно не привлеклась мужчиной типа "пугало") вопросила очередная прелестница. Причем, можно сказать, в ярко выраженном смысле последнего слова. Красавица окинула беглым взглядом странно одетого раба не менее странно одетого господина, верно оценила и мигом изобразила на симпатичной мордашке наиживейщий интерес к гостям. Ну и что, что диковинно одеты? Может это нынче у них мода такая, а? Главное — бедный такого раба держать не станет! — Комнату, обед или..., — огромный бюст многозначительно колыхнулся, едва не свалив с ног все еще прибывающего в прострации юного хана (Эй, да хватит уже убиваться из-за такой ерунды, нэ?!), — страстную красавицу?...

— Мой господин не интересуется красавицами! — вполне правдиво и с должной долей возмущения в голосе (только бы не заржать, а?) взревел некромант, споро состряпав колоритную харю "сколько я зарезал, сколько перерезал". Девица с перепугу попятилась назад и сдавленно икнула, но мужественно вспомнила о своих обязанностях (а точнее о розгах в руках своего господина) и заметно поскучневшим голосом предложила заменить "страстную красавицу" на "ласкового мальчика". А что? В этом что-то есть, а? Змей быстренько сварганил задумчиво-серьезную физиономию, украдкой отодвигаясь подальше от своего хозяина.

— Нет, только комнату и завтрак, — с видимым огорчением отказался даро, уже сообразивший что от самой Летуньи никаких внятных заказов ждать не придется. Но — увы — даже с таким выбором дела обстояли неважно. Красавица, набрав в грудь побольше воздуха, на одном дыхании выдала двадцатистраничное меню, от которого у любого нормального человека пропал бы аппетит. Нет, ну кто станет есть глаза ящеров в винном соусе? А ножки больших пауков? А.... кхм... неужели это тоже съедобно?!... Пришлось снова осаживать увлекшуюся рабыню. По итогам ожесточенного продовольственного консилиума (в ходе которого даро спешно пересчитывал припрятанное в его кармане состояние) было принято решение о поставке в комнату "великого и мудрого хана" две буханки свежеиспеченных хлебцев, целую миску мелкой жареной рыбки, в изобилии обитавшей в местных речушках, и огромное количество горячего травяного чая. Оставалось надеяться, что кое-кто ничего не имеет против водоплавающего завтрака.

После такого прелестнице не оставалось ничего другого, как получить в свои загребущие ручонки положенную плату и, колыхнув бюстом (А мало ли? Вдруг господин передумает?), проводить гостей в оплаченную комнату. Змей, стараясь как можно незаметнее подталкивать в спину своего пребывающего в полной прострации хозяина, спустился по знакомой лестнице в длинный коридор со множеством одинаковых дверей. В Городе Вечного Лета, в отличие от наземных людских обиталищ, жилые комнаты располагались ниже хозяйственных и гостевых помещений. Так, не без основания, считалось, надежнее и безопаснее. Что же до самого помещения, в котором им предстояло провести ночь, то оно оказалось маленьким, но чистым. В углу комнаты пристроился камин. В одном экземпляре красовались так же роскошная кровать, шкаф и рабочий стол. Окна не было, зато четыре развешанных по углам магических шарика успешно выгоняли прочь темноту. Змей скосил глаза на свою спутницу, как раз вольготно раскидывающуюся на кровати и безучастно уставившуюся в потолок.

Придется и ночью оставлять их зажженными...

— О мой хозяин, — рьяно бухнулся на колени даро, стоило только двери закрыться а каблучкам провожатой процокать обратно по лестнице, — чей свет мудрости подобен звездочке в ночи (гхыр разглядишь), поведай презренному рабу твоему что гложет твое жестокое сердце? — Змей пару раз трагично шмыгнул носом и постучался головой о деревянный пол. Звук вышел на редкость глухой и обнадеживающий. В смысле, прибавить еще гениальности к уже имеющейся в наличии пока не святило.

Скосив глаза и задумчиво почесывая кончик красного носа, Летунья с легким любопытством наблюдала за активным изображением раскаяния. Длинный хвост, быстренько разматываясь, свесился рядом, напоминая эффектный черный хлыстик с чем-то белым на конце. Громкий чих огласил комнату...

Ух, а у нее и правда аллергия на те благовония...

— Прекрати терроризировать пол! Ему же больно!.. — насмешливо фыркнула девушка, шмыгая носом и протянув руку в сторону, не прицельно кидая подушку на звук голоса. Через коротенькую паузу в полет отправилось еще три подушки...

Спальня. Роскошная кровать. Приглушенный свет. И... подушки! Кто вообще эту гадость выдумал?

Одна из прелестей цивилизации, миновав коленопреклоненного некроманта, едва не угодила в камин. Другая оказалась намного точней. В смысле, в камин она как раз и попала. Хорошо хоть, что огня не было, а то пришлось бы потом еще и выплачивать за подушечный ущерб и отравление посетителей угарным газом

Даро же... возмутился.

Не, ну и где пылкие извинения, а? Где заверения, что кое-кто никогда не поднимет на потрясающего, великолепного и сиятельного мерзавца свою когтистую лапку? Где ползанье на коленях и слезное вымаливание прощения?! Безобразие! Стоило только огорчится по поводу издевательства над одной особой, как она мигом утратила совесть! Змей от такой несправедливости надулся, скрестил руки на груди и демонстративно уставился в потолок. Еще одна спальная принадлежность оприходовала некроманта по спине и мигом исцелила от излишней созерцательности. Следующее метательное орудие было перехвачено прямо над головой длинными ухоженными пальцами. Эй! Сколько у неё их там?!

Как оказалось, больше не одной! Даро гаденько улыбнулся, примерился запустить подушкой в отправителя, но... передумал. Мыслить всегда надо творчески, нэ? Потянувшись как кот, рыжеволосый парень грациозно поднялся на ноги. Невозмутимо складировал все спальные принадлежности в одну аккуратную стопочку и, насвистывая что-то веселое, уселся на получившуюся кучу сверху. Ну вот! Теперь всяко не хуже, чем на кровати, а? Кстати, где у них тут огненный камень?...

Пока руки проворно делали с детства привычную работу, пробуждая к жизни жаркий огненный цветок, сам даро самым непристойным образом был далек от мыслей о прихотливой стихии. Все выходило не так уж удачно, как хотелось бы. Прежде всего у них слишком мало денег — того, что имеется не хватит и на три дня! А еще надо купить одежду и завести нужные знакомства. Интересно, как отреагирует Летунья, если отправить её на совращение каких-нибудь юных аристократок. Фантазия радостно подсунула видение, в котором некая мадам в уже знакомом минимальном костюмчике со всех ног неслась за толпой позорно удирающих Змеев. Замыкали процессию разъяренные девицы, узнавшие с кем они вчера пили на брудершафт, а памятные русалы с мстительным удовольствием продавали всем желающим камни и гнилые помидоры "по очень выгодной цене". Так точно не пойдет! Значит, придется готовить деньги на выпивку стражникам и прочему работающему во дворце люду. Аристократы порой даже и не подозревают насколько много может знать обычная прислуга. Кто-нибудь должен был видеть Ваэри. Если, конечно, её повезли именно туда.

— Эй, девица красная, — некромант таки выделил для образовательных целей одну из подушек. Набитая пером и пухом, она, не долетев до стены, шлепнулась аккурат на чью-то вредную физиономию. Змей довольно ощерился и радостно похлопал в ладоши, — хватит портить аппетит клопам и блохам своим страшным видом! Они же не смогут нами ночью поужинать! Неужели тебе, бессердечной, не жаль обрекать их на голодную смерть?!...

Летунья.

Девица же меланхолично лежала на кровати, сложив лапки на пузе и глядя вверх. Вероятно, там, на потолке, было что-то очень и очень занимательное. Не прислушиваясь к бурчанию двух голосов (один внутри, другой снаружи) она думала. И думы эти были невеселые.

Что же дальше? Комната есть, впереди — остаток дня, наверняка такой же насыщенный, как и его предшественник. И ночь — вряд ли менее пугающая, чем обычно.

Было смешно, но студентка уже с легкой ностальгией вспоминала о тех временах, когда все-все было понятно. Учеба-комната-учеба-комната-Танахи-учеба... привычный цикл, по которому следует жизнь многих и многих. А потом...

Эйвенталь так же знала, что никогда и не за что не променяет эту жизнь на прошлую. Прошлая была обыденной... эта — нормальной.

К тому же, в прошлой у неё не было хоть кого-то, кто мог спокойно дернуть за хвост и практически не огрести за это по шее.

Теперешний итог не приносил надежды. Внутренний голос, больше похожий на первые признаки сумасшествия ("Я бы попросил!"). Явившаяся клаустрофобия, кокетливо махающая костлявым пальчиком. Этот ненормальный маскарад. Аллергия, в конце-концов!

Еще Змей сидит и хихикает... Ну-да, ну-да, небось опять о чем-то фантазирует. Девушка, уже успевшая познакомится с некоторыми из сцен этой фантазии, была уверена на все сто процентов, что и сейчас фантазия не оплошала и работала на всю катушку.

Подушка, по закону всемирной подлости, шлепнулась прямо на лицо на`аши. Из-под неё раздалось удивленное "Апчхи!?" и несчастный предмет домашнего уюта был послан обратно в полет, по такой же траектории. Перьевая, нехорошая... Трагично шмыгнув носом и утерев выступившие слезы, Летунья села на кровати, с трудом удерживаясь от чихания, с сожалением констатировала, что подушка не долетела каких-то пары сантиметров до камина.

"Аллергия на пух? Ути, какие мы тут аллергенные..." — Недовольно фыркнув, девушка хмуро посмотрела на даро, который вольготно развалился на своем импровизированном ложе. Вот ему хорошо... нет, конечно, Летунья могла спокойно спать на подушках/перинах (нужное подчеркнуть) — аллергия не особо беспокоила, но не тогда, когда уже чихаешь от какой-то вонючей гадости, которую в изобилии разлили там, в зале.

— Не волнуйся, при виде тебя аппетит к ним вернется, — с ноткой язвительности произнесла она, с остервенением теребя кончик покрасневшего носа.

И вот надо ж было этой проклятой служанке заявиться именно сейчас?!

В комнату давешняя прелестница буквально просочилась в сопровождении мальчишки-раба. И от взгляда, коим одарила девица "сынулю ханского", последнему дико захотелось взвыть и спрятаться под кровать, подальше от греха и открыто демонстрируемых прелестей. Ужас-то какой, спасите-помогите невинной душеньке...