Лейтенант Магу

Батальон располагался на южной окраине большого села Катериновки. Расположение представляло собой неправильный четырехугольник, обнесенный каменной стеной саженной высоты. В свое время, стену возвели для защиты от набегов горцев, для чего в ней имелись бойницы для ведения ружейного огня. Но за последние годы защитное значение стены было утрачено, и она успела изрядно обветшать, а местами даже обвалиться, подходы к ней заросли кустарником. За стеной было выстроено около десятка зданий различного назначения: казармы, склады, батальонный штаб и кордегардия, ныне именуемая караульным домом.

После ознакомления с расположением, Алекс поинтересовался у капитана.

— А где в селе остановиться можно?

— Право не знаю, — развел руками Заматаев, — я же не местный. Мне ротный фельдфебель место для постоя подыскал, он всех здесь знает. Советую обратиться к нему.

Для себя Магу уже принял решение — ротного фельдфебеля он сменит в любом случае. Вряд ли Заматаев за месяц успел так замордовать солдат, да и пообносились они явно раньше. Конечно, не только фельдфебель в этом виноват, все деньги находятся в распоряжении у ротного командира, но Гримасова в роте нет больше месяца, а положение, похоже, не меняется. Артельщика и каптерщика тоже надо тряхнуть, но фельдфебеля гнать в шею — непременно. Поэтому Алекс и не хотел быть ничем обязанным ему, даже в малости.

— Вы не возражаете, если я прямо в ротной канцелярии расположусь? Заодно и дела принимать сегодня начнем.

— Располагайтесь, — согласился Заматаев, — только в селе вам удобнее будет.

Начали с ротной кассы. Капитан достал из денежного ящика кассовую книгу, тонкую пачку ассигнаций и мешочек с мелочью. По его виду было понятно, что он испытывает немалое смущение.

— От Гримасова большая недостача осталась? — догадался Алекс.

— Почти полтысячи.

Для провинциального офицера, живущего на одно только жалованье, сумма огромная. Как только Гримасов ухитрился проделать такую дырищу в ротной кассе?

— Я конечно все заактировал, — продолжил капитан, — но...

Но с виновника, хоть он всем известен, ничего уже не взыщешь, и долг этот повиснет на новом ротном командире. Остается покрыть его из собственного кармана или, понемногу экономя, а по сути, обворовывая своих же солдат, за несколько лет возместить недостачу. Интересно, знал ли Новославский о таком положении дел? Вряд ли. Но все равно спасибо господин полковник.

— Хорошо, давайте пока сверим записи в кассовой книге.

Со сверкой просидели до вечера. С момента, где каракули Гримасова сменились каллиграфическим почерком Заматаева, все сошлось до последней копейки, а до этого... Тем не менее, записи о сверке сделали и ротной печатью сверху пришлепнули. После чего, Алекс поинтересовался.

— А с ротным имуществом такая же ситуация?

— Там, за исключением некоторых мелочей, полный порядок.

— Хотите сказать, что артельщик с фельдфебелем не проворовались? — удивился лейтенант.

— Действительно странно это, особенно учитывая рожу фельдфебеля, но к нему претензий почти нет. Все, что в книге учета ротного имущества записано, все в наличии. Я это дотошно проверял.

Слова Заматаева несколько смутили лейтенанта, но он рассчитывал на информацию о фельдфебеле из еще одного источника, который должен быть более информирован.

— Хорошо, коли так, господин капитан. Давайте на этом прервемся, а завтра после утреннего развода продолжим.

Передав Алексу ключ, Заматаев отправился к себе на квартиру. Магу запер канцелярию, прошел по казарме, отыскивая нужного человека.

— Эй, ты, как там тебя...

— Рядовой Коновал, господин лейтенант!

— Поступаешь в мое распоряжение, багаж поможешь из штаба принести.

— Слушаюсь, господин лейтенант!

Со стороны могло показаться, что солдатик почтительно следует за офицером, на самом деле между ними на ходу шел весьма напряженный разговор.

— Давно здесь?

— Давно, господин лейтенант. Сразу, как нас освободили, так сюда и перевели.

— И как тебе здесь живется?

— Как и везде,

Алекс резко остановился и развернулся. Не ожидавший такого солдат, чуть не налетел на него.

— С понедельника я — полноправный командир роты, и я буду решать, кого казнить, а кого миловать, но информация мне нужна сейчас. Понял?

— Так точно, господин лейтенант!

— Тогда повторяю вопрос, как тебе здесь живется?

— Плохо, господин лейтенант, — понурился солдат.

— Иди за мной, — приказал Алекс, — и рассказывай.

Плотина молчания рухнула, известия о местных делах потекли потоком.

— При прежнем ротном мы положенных денег совсем не видели. При нынешнем стали давать, так унтера отбирают.

— Как отбирают? — опешил Магу.

— Если им денег не дать, они на грязную и тяжелую работу ставят, а потом сами же за неопрятный вид и наказывают. А если дать, то могут совсем от работы освободить.

— Все этим промышляют?

— Нет, не все. Наш промышляет.

— Фамилии, — потребовал лейтенант.

Коновал назвал.

— Фельдфебель с каптерщиком воруют?

— Воруют. Все обмундирование по два срока носим. А то и по три. Вся каптерка гнильем завалена, а заплачено, как за генеральское сукно.

— Откуда знаешь?

— Так все это знают, они особо и не таятся.

— Тогда почему Заматаев при проверке ничего не обнаружил?

— Они его вокруг пальца обвели. В штуках сверху хорошее сукно, а под ним — гнилое. Сегодня, пока вы в канцелярии сидели, из другой роты ранцы и ремни принесли. А как проверка пройдет, обратно отнесут...

— Понятно, — прервал солдата Алекс. — Артельщик тоже ворует?

— Тоже. Мясо в котле только при нынешнем ротном и увидели, а то все требуха какая-то.

— Вы же сами его выбираете.

— Выбираем, — подтвердил Коновал, — на кого господин фельдфебель укажет, того и выбираем. Я слышал, он к завтрашней проверке в мешки с крупой камней для весу подложил.

— Вот мы и пришли. Берешь у дежурного мой багаж и несешь сюда, по дороге еще поговорим.

— Слушаюсь, господин лейтенант! — вытянулся солдат.

— В книге значится двадцать две штуки сукна, в наличии— двадцать две. Извольте убедиться, господин лейтенант.

Алекс пересчитал сукно и убедился, что его, действительно, двадцать две штуки.

— А подайте-ка мне во-он ту штуку. Нет, не эту, а которая под ней.

Каптерщик малость побледнел, но требование лейтенанта выполнил. Алекс начал разматывать сукно. Под несколькими слоями хорошего нашлось гнилое.

— Надо же, сгнило, — удивился каптерщик.

— Когда же это оно успело сгнить, если лежит здесь меньше двух лет?

— Так ведь всякое бывает, господин лейтенант.

— Бывает, — начал заводится Алекс. — А давайте-ка и остальное проверим.

На этот раз черед бледнеть пришел капитану Заматаеву, из двадцати двух штук, более или менее пригодными были только шесть, остальные никуда не годились.

— Это что, тоже случайно сгнило?! — накинулся на каптерщика Магу. — У кого воруешь?! У своих воруешь! На каторге сгною, скотина!

Осознав всю серьезность своего положения и решительный настрой офицера, каптерщик бухнулся на колени.

— Не губите, господин лейтенант, я не хотел!

— Не хотел?!

Алекс метнулся к полкам с солдатскими ранцами, с четвертой попытки нашел нужный.

— Почему здесь стоит клеймо третьей роты? Он сюда тоже случайно попал?

Синий чернильный штамп на коже был весьма расплывчатым, но тройку в номере роты различить можно было. Ранец полетел в каптерщика, но тот успел увернуться. Алекс, тем временем, нашел еще один чужой ранец, и еще один... Когда перебрав едва ли четверть ранцев, лейтенант нашел восемь с чужим клеймом, капитан, похоже, сам был готов упасть в обморок.

— Думаю достаточно, господин капитан, мне все ясно. Я требую опечатать каптерку и вещевой склад роты, изъять у каптерщика ключи, а его и фельдфебеля взять под стражу. Дальнейшую ревизию должна проводить комиссия, назначенная командиром полка.

Поборов минутную слабость, Заматаев решительно шагнул к каптерщику и протянул руку.

— Ключи!

Получив требуемое, капитан запер каптерку, опечатал ее и склад. После этого оба офицера отправились в штаб батальона. За ними два солдата-конвоира вели до смерти перепуганного ворюгу. Едва успели сделать несколько шагов, как Алекс остановился.

— А давайте-ка заглянем на продовольственный склад.

— Зачем? — буквально простонал Заматаев.

— Боюсь, что у меня есть для вас еще один сюрприз. И опять неприятный.

Здоровенный серый булыжник отыскался в первом же мешке с крупой, куда лейтенант запустил руку. На этот раз капитан начал действовать сам. Указав на артельщика, он приказал солдатам.

— Взять его!

На двери склада появилась печать, а идущая к штабу процессия пополнилась еще одним участником против его собственной воли.

Выслушав обоих офицеров, подполковник Толстокряков мысленно порадовался, что не сунул своего протеже в этот гадюшник. О том, что в хозяйстве Гримасова не все ладно, он, естественно, знал, но представить себе не мог, насколько все обстоит плохо. После этого комбат впал в раздумья. С одной стороны, не хотелось поднимать шума. С другой, вскрывать этот нарыв все равно надо. С третьей, хоть сам он к этому воровству был непричастен, его комиссия тоже может тряхнуть. Взвесив все обстоятельства, комбат махнул рукой, полковником ему все равно уже не стать, а известия о происшедшем в Текуле получат, самое позднее, к вечеру. Тогда вопросов к нему станет еще больше.

— Пишите рапорты, они будут немедленно отправлены в штаб полка. Этих — на гауптвахту до выяснения.

А фельдфебеля так и не нашли. Сбежал, сволочь, едва почуял, чем все может закончиться для него.

Глава 10

Алекс раздраженно захлопнул книгу учета ротного имущества. За последнюю неделю он досконально изучил ее от первой и до последней заполненной страницы. Она ему уже по ночам снилась! Комиссия насчитала суммарную недостачу на три с лишним тысячи. Из них на долю Гримасова пришлось меньше шестой части, он только деньги на водку брал из ротной кассы. Остальное натворили беглый фельдфебель со товарищи. От бывшего фельдфебеля в Катериновке остался богатый дом с крепким хозяйством, а в нем жена, теща и еще пятеро ребятишек.

Проклятие! Нет, не так он представлял свою деятельность на новой должности. Вместо боевой подготовки приходилось по нескольку раз пересчитывать солдатские подштаники и нательные рубахи, перемерять расползающееся в руках гнилое сукно. К тому же под шумок Алекс сдал комиссии унтер-офицеров, вымогавших деньги у солдат. В этот раз рядовые молчать не стали, и все замазанные в этом деле унтера отправились в хозяйство, которым до перехода в охотничью команду руководил фельдфебель Грушило, где и ожидала решения своей дальнейшей участи. А как можно управлять ротой, где половина младших командиров отсутствует?

Дальше терпеть такое положение было нельзя, надо было что-то делать, причем быстро и решительно. Алекс вышел из ротной канцелярии и отправился к комбату. Подполковник Толстокряков пил водку. Не один, конечно, а с штаб-капитаном из Текуля — председателем ревизионной комиссии. Оба уже успели изрядно набраться. В момент, когда Алекс появился в кабинете Толстокрякова, председатель жаловался подполковнику на тяготы штабной службы и вечные придирки полкового начальства. Первым заметил Магу комбат.

— А вот и он пожаловал! Что ты там про него говорил?

Председатель обернулся, сфокусировал взгляд на Алексе и ткнул в него пальцем.

— О-он кашу заварил. Три тыщи! Где взять? Никто не знает. И что делать никто не знает. А расхлебывать мне-е...

— У меня есть предложение по выходу из сложившейся ситуации, — вклинился в пьяную болтовню Алекс.

Менее пьяный комбат, заинтересованно уставился на своего офицера.

— Излагай.

— Я могу полностью покрыть недостачу, как наличными, так и закупив недостающую амуницию.

От такого заявления оба собутыльника даже немного протрезвели.

— У тебя есть три тысячи? — поинтересовался Толстокряков.

— Нет. Но я могу попросить у папы.

— Хотел бы и я иметь такого папу, — пробурчал под нос штаб-капитан, но вслух поддержал предложение лейтенанта. — А что, это был бы самый лучший выход для всех.

— То есть ты не против?

Председатель утвердительно кивнул.

— И я не против, но нужно еще Новославского уговорить.

— В таком случае, — влез в разговор старших офицеров Алекс, — я прошу вашего дозволения на поездку в Текуль.

— Ты мне лучше скажи, — прицельно-подозрительно уставился на лейтенанта Толстокряков, — зачем тебе это нужно? Это же твое жалованье почти за пять лет!

— Я, господин подполковник, в жаловании особо не нуждаюсь, мне нужно роту в боеспособное состояние привести, как можно скорее.

— Понимаю, — расплылся подполковник, — карьера — дело святое. Езжай.

Ни хрена Толстокряков не понял, решил, что имеет дело с очередным столичным карьеристом-чинодралом, готовым вложить в роту собственные деньги ради ускорения своей карьеры. Дальнейший разговор с пьяным начальством ни пользы, ни удовольствия принести уже не мог, поэтому Алекс поспешил откланяться.

Заматаев идею Магу поддержал всецело и горячо, так как уже отчаялся выбраться из Катериновки обратно в Текуль. Алекса же заботили не только хозяйственные дела, кроме них у него были еще и свои задумки.

В Текуле Алекс начал с похода на телеграф, в том, что Новославский с его предложением согласиться, он ничуть не сомневался. В столицу ушли сразу две телеграммы. Одна — отцу с просьбой о переводе денег, вторая — Августу Тизелю, внучек просил у дедушки еще полторы сотни штыков и четырехкратного увеличения поставок патронов к "шапсо". Дед, конечно, будет ворчать, хотя и понимает, что все эти железки Алексу не для баловства нужны. Ну да ничего, поворчит, поворчит, да и взыщет убытки с интенданства. Главное, чтобы все запрошенное быстрее прислал.

С телеграфа дорога лейтенанта Магу вела в штаб полка. Побрякивая саблей, он поднялся по ступенькам штабного крыльца, козырнул полковому знамени и направился в приемную Новославского.

— У себя?

— Занят, — отрезал сидевший в приемной адъютант.

Как и всякий строевой офицер, Алекс испытывал презрение ко всевозможной штабной братии, но этот конкретный адъютантик его почему-то бесил.

— Доложите, лейтенант Магу по хозяйственным делам роты.

Адъютант даже не двинулся.

— Непременно доложу, как только господин полковник освободится.

Подавив сильнейшее, аж рука зачесалась, желание двинуть кулаком по наглой адьютантской морде, Алекс смиренно пристроился на стульчике в приемной и приготовился к длительному ожиданию. Может, Новославский и вправду занят чем-то серьезным.

Минутная стрелка на лейтенантских часах успела обежать почти полный круг, когда дверь полковничьего кабинета, наконец-то, открылась, и из него начали выходить штабные офицеры. Похоже, адъютант не соврал, у полковника, действительно, прошло какое-то совещание. Алекс поднялся, приветствуя проходивших мимо него офицеров, которые бросали на него заинтересованные взгляды. История с выявленной в роте недостачей наделала в полку немало шума.