Я сразу же пожалела, что подумала об этом.
— Ты озябла и вспотела, — сказал папа, потрогав мой лоб. — Уверена, что не заболела?
— Д... думаю, меня потрясло, убийство в школе, — соврала я. — Это не особенно взволновало меня, но потом, когда я вернулась домой, это наложилось на то, как я себя чувствовала...
Я пожала плечами и пожалела, что сделала это движение. Папа отставил кружку и обнял меня. Он сделал это из лучших побуждений, но учитывая, насколько избитой я себя чувствовала, это было худшее, что он мог сделать.
— Эй, эй, — без особого успеха произнес он. — Ладно тебе. Выпей молока, а потом спустишься и попробуешь поесть. Если тебе не захочется, то просто поговорим, хорошо? Все лучше, чем сидеть в своей комнате и переживать.
Я улыбнулась ему в ответ.
— Ага. Спасибо, пап, — сказала я, обхватив ладонями теплую кружку, и позволяя пронизывающему меня холоду улетучиваться.
С теплым молоком в животе я была почти в состоянии доковылять вниз, кутаясь в одеяло, как старушка. Свет на кухне был уютным — хотя одна из лампочек и гудела, слабо моргая — и я неловко плюхнулась за стол. Краска на стене облупилась как раз на уровне глаз, а пробковая доска для заметок была переполнена заметками и напоминаниями. Папа улыбнулся мне от микроволновки, но его улыбка стала несколько жестче, когда он увидел, насколько болезненно я, должно быть, выглядела.
Как ни взгляни, вся эта комната была невероятно банальной и скучной. И я в этом очень нуждалась. Наша кухня совершенно не походила — выберем пример наугад? — на темное подземное логово, набитое зеркалами-телепортами, жуткими манекенами и разнообразным старым барахлом. Я нахмурилась, глядя на гудящую микроволновку. Мне давно пора было найти способ, как подключить электричество на своей базе. Несколько розеток там до сих пор были подключены к сети, наверное потому, что находились в одной цепи с какой-то проводкой в зданиях наверху. Электрочайник, обогреватель и микроволновка действительно могли бы сделать то место менее похожим... ну, на заброшенный подвал.
— Может, тебе не стоило вставать с постели? — намекнул папа. — Знаю, я сказал, что тебе нужно поесть, но наверное, тебе все-таки лучше было бы отдохнуть.
— Я есть хочу, — возразила я. — Мне только голода еще не хватало вдобавок ко всему.
— Мм-м, — он заглянул в микроволновку и хотел спросить меня о чем-то, но потом передумал. Хотя я догадывалась, что он собирался сказать.
— Так что, да, — я потерла руки, пробегая пальцами по шрамам, полученным в шкафчике. — Я действительно не знаю, что случилось в школе. В смысле, я просто услышала сирены скорой, когда сидела на английском, прямо перед обедом. А потом территорию возле велосипедной стоянки оцепили, но я видела на земле что-то, похожее на кровь. Не волнуйся, — поспешила заверить я, — обычно я не подхожу к тому месту, потому что не езжу на велосипеде и не курю. Просто... я немного перепугалась от мысли, что кто-то в школе мог умереть.
— А-а, — протянул он.
— В смысле, ходили слухи о том, что мертвый парень был скинхедом, — сказала я. — Так что это что-то, связанное с бандами.
— Мм-м, — произнес он.
— Я вроде бы как ожидала больше вопросов, — с ехидцей заметила я.
Папа провел руками по своим темным редеющим волосам.
— Я просто не хочу тебя еще больше напрягать, — ответил он. — К тому же, ты сама сказала, что не так уж много и знаешь. Уверен, со временем все прояснится.
Ну, конечно, прояснится, если мои намерения что-нибудь значат.
— Ага, — согласилась я, поплотнее закутавшись в одеяло.
Папа подал разогретый чили с рисом быстрого приготовления и взял себе банку пива. Я сосредоточилась на еде. Чили был горячим и сытным, а я голодной — даже сильнее, чем обычно. Иногда после использования силы появлялся голод, а иногда нет. Наверное, Другому Месту не нравилось быть слишком предсказуемым в том, какие мучения оно будет причинять.
— Были проблемы с бандами в связи с этим случаем? — спросил папа. — Больше, чем обычно, я хочу сказать. Я в курсе, что в Уинслоу есть проблемы с бандами, но, как ты думаешь, не стали ли они хуже?
— Не знаю, — нахмурившись, честно ответила я. — Я держусь от банд подальше. В моей жизни и без того хватает дерьма...
— Тейлор, — пожурил он меня.
— Прости, хватает какашек — так лучше? хватает какуль? — и без того, чтобы впутываться в подобное во время учебы, — это было достаточно правдиво. Разумеется, я могла впутаться в бандитские разборки во внеурочное время, но сложно ведь быть героем, если не бороться с преступностью. — Так что я не в курсе, становится ли оно там хуже, или лучше, или как-то еще. В школе есть места, куда нельзя ходить, если ты не скинхед, или не японец, или еще кто-нибудь. Так что я туда и не хожу. Потому что это было бы просто глупо.
— Хмм... — За окном провыла сиреной пожарная машина. — Значит, ты не заметила никаких признаков ухудшения?
— Нет, не особо.
— А... места, куда нельзя ходить, если ты не в банде? Они там угрожали тебе?
Я набрала рис на вилку.
— Пап, я не попрусь как дура в туалет, который, типа, захватили японки. Они там курят, и я слышала, что у некоторых из них есть ножи. Там только на неприятности нарваться можно. Поэтому, нет, я туда не хожу.
Вообще-то, однажды я туда заходила под Изоляцией. Они курили, обменивались сообщениями по телефонам, и болтали между собой. Я понятия не имела, о чем они говорили, но по их поведению можно было догадаться, что они обсуждали скорее парней и макияж, чем грабежи и убийства.
Склонив голову, я посмотрела на папу.
— А что? Что-нибудь случилось?
Он лишь вздохнул.
— Дела становятся хуже, — наконец сказал он, постукивая вилкой по тарелке. — В городе есть районы, куда я бы сейчас не решился пойти, хотя еще год назад там все было в порядке. Даже полгода назад. Скинхеды становятся более организованными. И на кое-кого из моих старых друзей нападали банды Патриотов. Я просто хотел узнать, не просачивается ли это и в школу, и находишься ли ты там в безопасности...
— На каких еще старых друзей? — обеспокоенно спросила я. — Ты сам-то...
Папа нервно потер рукой об руку.
— Нет, не я. Они... видишь ли, они из Социалистической партии. — Он уловил выражение на моем лице. — Тейлор, социалисты — нормальная, законная политическая партия. Они не преступники. Скинхеды закидали их офисы бутылками с зажигательной смесью. Я беспокоюсь, что дальше они могут взяться за профсоюзы, но... ладно, это просто мое беспокойство.
Он, конечно, хотел бы оправдать социалистов, но я-то знала, что они стояли за бунтами в Чикаго несколько лет назад.
— Ну, как сказать? Я ничего такого не видела в школе. Ну, в смысле, у нас там бывают драки... Особенно между скинхедами и японцами, но некоторые банды из Нью-Йорка тоже участвуют в этом. Но в целом... не знаю, — пожала плечами я. — Я не особенно-то с ними общаюсь.
— И меня это радует, — сказал он, сделав большой глоток пива, — Господи, Тейлор, просто пообещай мне, что будешь усердно заниматься и поступишь в колледж. Тут нет никакого будущего. Этот город прогнил. Уезжай куда-нибудь, типа, в Детройт, туда, где сейчас есть нормальная работа.
— Ты меня пугаешь, пап, — сказала я, отложив вилку. — Что происходит? — Папа всегда усердно работал, все время беспокоился о чем-то, но обычно это выражалось в напряжении, даже в гневе. Но так он не говорил никогда.
Он вздохнул, опустив голову на ладони.
— Просто... я просто услышал, что в Уинслоу кто-то умер. Это повторяли по новостям, снова и снова, и я мог думать только о том звонке из больницы, когда с тобой случилось...
— Пап! Пап! Со мной все в порядке, окей?! — Я поняла, что мы так и не поговорили о том, как он почувствовал себя тогда, в начале года. Моя терапия была не особенно приятной, но без нее ему должно было быть еще хуже.
— Знаю, знаю, но потом я не мог перестать волноваться, а тебя все не было дома, и... — он глубоко вздохнул. — Да, ты в порядке. Но я всерьез говорил об усердной работе. Без диплома колледжа, у тебя в этой стране нет будущего. Слишком многие люди сейчас ищут работу. Предприниматели слишком избалованы выбором — понимаешь, что это значит, Тейлор? Это значит, что они могут обращаться с тобой, как с мусором, а потом просто нанять кого-нибудь еще. И... ладно, слушай: кое-какие знакомые поговаривают, что тут, в штате Мэн, собираются принять закон о праве на труд.
— Право на труд? — переспросила я. — Это звучит... неплохо?
— Вот поэтому они его так и назвали. — фыркнул он. — Нет, это, наоборот, очень плохо. Это способ уничтожить профсоюзы, — когда он уставился в тарелку, за окном прогрохотали какие-то машины. — Слушай, я не хотел грузить тебя этим. Раньше следующего года, как минимум, ничего не случится. Он вступит в силу после выборов губернатора. В краткосрочной перспективе все будет нормально, но в среднесрочной... рискованно. Да, очень рискованно. Просто... просто подумай о своем будущем, ладно? Как можно лучше старайся в школе.
— Х-хорошо, пап, — сглотнув, пообещала я вполголоса.
Он хрустнул костяшками пальцев:
— А! К черту все это. Я порушил все шансы на приятный домашний ужин. Как насчет перебраться с тарелками к телеку и посмотреть фильм, или что-нибудь там еще? У меня был не лучший день, у тебя день тоже был не лучшим, так что давай просто посмотрим 'Сверкающие Седла' или что-нибудь типа того?
Я потерла глаза. На сегодня использование моих сил явно следовало отложить.
— Ага, давай, — сказала я, осторожно вставая со стула. — И давай-ка запретим говорить о работе, убийствах, о школе, и о чем-либо еще подобном.
— Если ты не начнешь, то и я не буду, — с улыбкой согласился он.
— Идет.
В результате вечер завершился просмотром 'Молодого Франкенштейна'. И на мгновение дела наши показались лучше.
Глава 4.05
Субботним утром, в десять часов, я стояла в туалете магазинчика на окраине Маленького Токио. Он предназначался только для покупателей, но я позаботилась о том, чтобы никто не заметил, как я вошла. Мне нужно было место, чтобы переодеться, и сейчас я была почти готова к этому.
Зеркало, находящееся в Другом Месте, было не слишком-то полезно для переодевания. Его стекло было потрескавшимся и грязным, а по раме стекала темная вода. Кто-то вывел на нем сообщение губной помадой:
тЫ уверина Што СИЧАС паступаишь Праильна?
Ты ПОДумала о цЫне котоРУЮ мож Заплатить?
Я так и не узнала, откуда появлялись эти послания, и предназначались ли они мне лично, но... да. Я была уверена.
Глубоко вздохнув, и не обращая внимания на стоны Фобии, приколоченной к полу у меня за спиной, я разгладила свой костюм. На мне была униформа, одолженная у копов, а волосы были собраны в хвост. Форма сидела на мне не слишком-то хорошо, но это было и неудивительно. Наверное, понадобился бы какой-нибудь дурацкий парачеловек, повернутый на работе с тканями, чтобы сделать такую одежду, в которой я буду хорошо выглядеть. Главное — она мне, в принципе, подходила по размеру, хотя и пришлось надеть мужскую рубашку, чтобы рукава были достаточной длины.
Маскировка не была идеальной. Даже при своем росте, я была слишком похожа на ту, кем и являлась, — на девочку-подростка, переодетую в полицейского. Но это лишь потому, что я еще не закончила. Я глубоко вдохнула, закрыла глаза и мой живот завязался узлом. Я уже тренировалась в этом, и это было совсем не весело.
Спустя миг после того, как я выдохнула, красные бабочки устремились ко мне, их влажные кроваво-красные крылышки прилипли к коже и застыли на одежде. Я была плотно объята цепким слоем грязи, укутана в саму ткань Другого Места. Я не открывала глаза, но эти ощущения не уходили.
Открыв глаза, я увидела чудище. Я постаралась приготовиться заранее, но увидеть вместо себя кого-то другого, поглядев в зеркало, по-прежнему сопровождалось шоком. То, что из зеркала на меня смотрел монстр в растресканной голубой фарфоровой маске, лишь делало ситуацию хуже.
В Другом Месте я создала маскировку. Маску копа. Я подняла руку, наблюдая за движением моего монстра. Отставшие бабочки потянулись вслед за моим жестом, как огоньки. Это были такие же насекомые с человеческими головами, как и в Изоляции, но каждое из них носило вдобавок маленькую маску.
Хотя в реальном мире я не могла увидеть своей маскировки, созданной в Другом Месте, но могла почувствовать ее. Роящиеся бабочки ползали и елозили по всему телу, покалывая кожу своими проволочными ножками. И они влияли на других людей. Я решила назвать это создание Импрессионистом. Если Изоляция подразумевала, что меня никто не видел, то смысл Импрессиониста был в том, что люди увидят лишь то, что я захочу им показать. Они будут уверены, что я такая, какой Импрессионист меня изобразил — настолько уверены, что не обратят внимания на все те мелкие детали, которые не будут соответствовать образу.
Чтобы завершить маскировку, я вытащила из кармана и надела зеркальные очки. В них я увидела отражение моего отражения. Пока я не получила свои силы, мне не слишком-то нравились зеркала. Они напоминали мне, насколько я отличалась от Эммы, а в моем случае не было особого смысла проверять, как я выгляжу по сравнению с ней. Но теперь зеркала приносили пользу. Даже моим творениям они нравились. Купив эти очки, я обнаружила несколько трюков, которые могла проделать с зеркалами, скрывающими глаза. И я не раз потом отрабатывала их в моем зеркальном зале.
Покончив с маскировкой, я направилась к выходу. У меня был список имен и адресов, взятый из школьных документов, которые надо было проверить. Я собиралась навестить сегодня как можно больше из них в этом районе, поскольку они были сосредоточены на относительно небольшой площади.
Было странно ходить в таком виде по улицам. Я не пряталась под Изоляцией, поэтому люди меня не игнорировали. На самом деле, меня провожали взглядами. Я не знала, было ли это каким-то эффектом Импрессиониста или же люди тут просто пристально следили за всеми полицейскими. Трудно сказать, от чего было неуютнее: от их внимания, или же от копошения лапок насекомых по коже.
Адрес 'Меган Сато', первый в моем списке, находился не в самом Маленьком Токио, но достаточно близко, чтобы под табличкой с названием улицы была надпись на японском. У главного входа в здание была приклеена бумажка, на двух языках сообщавшая, что надо позвонить в домофон, чтобы войти. Снаружи этот дом не выглядел особенной мусоркой. Я проверила отражение в Другом Месте на скрытую мерзость, но обнаружила лишь крошащийся бетон и сырость. Впрочем, в Другом Месте это было нормой. Если подумать, это было нормой для большинства мест.
— Добрый день, гм, это сержант Беверли Марш из полицейского управления Броктон Бей, — сказала я, позвонив в квартиру 201 и стараясь звучать как спокойный, авторитетный и ответственный взрослый. Очень помогало то, что Фобия была пришпилена к полу в туалете. — Я бы хотела с вами поговорить.
Повисла пауза. А потом:
— Опять? — прозвучал женский голос в динамике домофона и дверь со щелчком открылась. — Проходите.
