У шаманов не бывает королей

— Будешь? — расслабившийся пижон протянул мне початую бутылку саке. Я помотал головой. — Ну и правильно, — согласился он. — Пить вредно...

Окончание фразы потонуло в бульканье. Забавный парень.

Посидели, посмотрели на луну, помолчали. Анна уже успела прикорнуть у меня на плече, и я старался особо не шевелиться, чтобы её не разбудить.

— И хорошо, что ты распугал всех этих п*расов, — наконец разродился Рю. А я уже было решил, что он уснул. — С ними вот так вот не посидишь, обязательно ужруться в хламину и начнут буянить. А ведь в такие ночи хочется, чтобы никто не мешал душевно отдохнуть, правда?

— Есть такое, — в этот момент я больше был занят завораживающим мерцанием звезд, но, в принципе, был согласен с соседом.

— Эх... — опять подал голос Рю. — Завидую я тебе, парень... И девушка у тебя красивая, и собака есть, большая и мягкая... а я ведь тоже когда-то хотел собаку... Большую и добрую... И девушку тоже... добрую...

И этот любитель больших и добрых собак погладил по носу свернувшуюся у наших ног Вьюгу. Не материализовавшуюся Вьюгу.

— Это волчица, — на всякий случай сообщил ему я, на что Рю только пожал плечами: "Большая и мягкая". — Голодная.

Но даже это заявление не поколебало невозмутимость подвыпившего соседа.

Теперь мы сидели и почесывали млеющую волчицу за ухом...

+++

— Рюноске-доно, — разбудил меня чей-то громкий шепот. — Покорнейше прошу простить, но вы держите меч, как какой-то голодранец палку!

— Хорошо я держу меч, — так же шепотом возмутился второй голос. — До чего допился — глюки учат меня кендо.

Я открыл глаза и увидел две яростно спорящие фигуры: вполне материальный Рю с деревянным мечом и явно призрачный самурай. Вот оно как, проспал появление третьего важного для канона персонажа.

— Таким ударом вы не разрубите противника в доспехе, Рюноске-доно, — отстаивал свою точку зрения

Амидамару. — Меч просто соскользнет по наплечнику.

— Да где ты сейчас найдешь бронированного противника, глюк?! — возмущался Рю, и я уже не сомневался в том, что для "становления шаманом" ему не нужно быть одержимым Токагеро — достаточно просто напиться. — К тому же, сильно калечить тоже никого нельзя — фараоны быстро заметут.

— Рюноске-доно, — кажется, до Амидамару не дошел смысл последней фразы его оппонента, поэтому он решил просто пропустить её мимо ушей. — А какой школой кендо вы пользуетесь?

— Уличной, — коварно усмехнулся весело размахивающий палкой мужчина. — Самая лучшая школа, на мой взгляд: удобно — бьешь мечом, неудобно — бьешь тем, чем удобно. Минимум пафосных стоек и громких криков.

— Это хорошее решение, Рюноске-доно, — согласился Амидамару. — Но сильно ли вам помогает эта школа в боях?

— Одного-двоих с оружием одолеть смогу, — почесал небольшую щетину Рю. — Ну или трех-четырех безоружных. Больше — задавят массой и будут пинать ногами. Не любят на улицах пафосных парней с мечами.

— Правда ваша, Рюноске-доно, — оба спорщика присели на край отвесного склона и начали созерцать небо.

— Слушай, глюк, — нарушил тишину Рю. — А звать-то тебя как?

— Амидамару имя мне, Рюноске-доно, — ответствовал призрак.

— Ха-ха, — пьяно хихикнул шаман. — Мой глюк — легендарный самрай, вырезавший несколько сотен солдат своего господина! Демон Амидамару!

— На самом деле, их было всего триннадцать, — печально поведал самурай. — И, если бы я убил их всех, то не лежал бы здесь...

— Твоя правда, — согласился Рю. — Так звучит гораздо реалистичнее. А чего ты, в таком случае делаешь тут до сих пор? Триста лет уже прошло!

— Вы хотите услышать мою историю, Рюноске-доно? — удивленно поинтересовался самурай.

— А то! — утвердительно дернул головой человек. — Услышать о событиях трехсотлетнего прошлого из уст современиика! Это же просто невероятно!

— В таком случае, слушайте, — Амидамару поерзал на траве, и принялся рассказывать. — Мой отец был самураем, служащим местному правителю, поэтому я с младых лет готовился к пути воина, но был, к тому же, ребенком. И моим детским товарищем по играм стал сын кузнеца из отцовского поместья, Мосуке.

— Мы с Мосуке были не разлей вода, совершили множество глупостей, за которые серьезно наказывали только Мосуке... я даже уговорил отца обучить сына кузнеца кендзюцу вместе со мной, но у Мосуке оказался талант к отцовскому ремеслу, поэтому у него почти не осталось времени на совместные тренировки, и я принял это. В птнадцать лет мы с Мосуке предстали перед правителем и принесли ему клятву верности. После этого были войны, мир, множество распитых бутылок саке и то, из-за чего случилась трагедия...

— Правитель приказал Мосуке выковать для него лучший меч, который только мог сковать такой талантливый кузнец, и мой друг пропал в кузне на месяц, а по истечении срока предоставил правителю самый прекрасный клинок, который я когда-либо видел. Этот чертов меч... Если бы я только знал, что последует за этим, я бы помешал, но все произошло так, как произошло. Правитель вызвал меня к себе, и, заявив, что не может позволить кому-то завладеть таким же чудесным клинком, приказал мне убить моего лучшего друга! Но я предупредил Мосуке, и мы договорились встретиться на этой самой горе — он хотел взять из кузни меч, который ковал специально для меня. Вот только вместо Мосуке на гору поднялись солдаты правителя, убившие меня. С тех пор я остаюсь верным своему обещанию и жду его. Я верю, что когда-нибудь он даст мне знак.

— Вот такая история, Рюноске-доно, — Амидамару оглянулся и увидел посапывающего Рю.

— Это хорошая история, — в наступившей тишине мой голос прозвучал слишком громко. — И твой поступок вполне в самурайском духе, хоть и являющийся глупым при дальнейшем рассмотрении. Ты ведь прекрасно понимаешь, что твой друг мертв, что он мог уйти в свет или не может уйти далеко от места смерти. Но ты все-равно ждешь его здесь. Рю может не понимать, что разговаривал с призраком — утром у него будут смутные воспоминания об обгоревшем мальчике, большой и мягкой волчице и учащем его кендо самурае. Не стоит пока его в этом разубеждать. Амидамару, я постараюсь помочь тебе. Ничего не гарантирую, но до начала турнира шаманов мне тоже нужно себя чем-то занять — так почему бы не помочь одному духу уйти в свет?

+++

После разговора с самураем, на горе меня уже ничего не держало, поэтому я предельно аккуратно доставил Анну домой, после чего занялся переносом вещей, оставленных работниками тарнспортной службы сразу за калиткой.

Коробка со столовыми принадлежностями, коробка с бабушкиным чайным сервизом — ручная работа, между прочим, — подаренным Анне к окончанию тренировок, мое любимое кресло-качалка с полусферой в основании, доски для шоги и го — сам не знаю, откуда они тут, — , традиционные подушечки для сидения, обстановка зала чайной церемонии — нафига? — целая коробка с каллиграфией и живописью, одежда, конечно же...

В итоге у меня сложилось впечатление, что когда мы с Анной отвернулись (ну или, когда отвернулся я), пенсионеры споро загрузили в грузовик еще кучу разного ненужного в особняке красивого хлама: ну зачем нам в доме сорок штук бархатных занавесок? Пол ими застилать? Хорошо еще не приперли полученную в дар лет сто пятьдесят назад кровать с балдахином — это неразборное чудо антиквариата из черного дерева весило почти полтонны и пылилось в одной из кладовок.

— Ты опять подвергаешь себя опасности, — когда я заканчивал разбирать последнюю коробку — домашние соленья, — со второго этажа спустилась проснувшаяся девушка. — Совершенно зря рискуешь собой ни за что!

— Я вполне осознаю, за что рискую, Анна. Будет глупо сказать, что это только из-за Цели или по причине тренировки, и ты это прекрасно понимаешь — сейчас, когда я собрал столько духов, что вся моя фурьоку тратится на их кормежку, я являюсь более приоритетной целью, чем ты. И это важнее Цели или личного роста: Цель будет выполнена, рост упрется в естественную границу, а с тобой мне жить до конца, и твоя безопасность для меня важнее всего.

— Именно поэтому ты таскаешь меня по всяким опасным местам? — легкая улыбка тронула губы моей невесты.

— Не совсем так. Просто я не могу соваться во всякие опасные места, оставляя тебя без защиты.

— Глупый, — теплая ладошка прошлась по моей щеке. — Ты же понимаешь, что я волнуюсь. Иногда мне кажется, что лучше самой попасть под очередного жаждущего вселения духа, чем смотреть, как тебя разрывают изнутри твои же духи!

— И сойти с ума? — молчание в ответ. — К тому же, духи не мои, и их реакция на мою одержимость, помимо боли и осознания успеха , закаляют мой организм. Скажу больше — если бы вчера случилась моя первая одержимость, то я бы развеялся пеплом прямо в твоих руках, а так — куча мелких и средних ран, которые уже затянулись.

— Ты несерьезен, — обиженное бурчание.

— А ты чересчур пессимистично настроена. Ищи плюсы! Я пережил попытку шести тысяч духов перераспределить меж собой мое ферьоку! Теперь можно не беспокоиться, пока их не станет тысяч восемь-десять.

— Сколько вообще этих мелких паразитов ты собираешься носить с собой?

— Сколько успею собрать, — пожимаю плечами. Охватившие меня со спины руки судорожно сжимаются. — Все решится в деревеньке Пачей, у Источника силы, который почему-то зовут Королем Духов. До этого события у нас осталось не больше четырех месяцев, так что волноваться бессмысленно.

— Твоя самоуверенность когда-нибудь выйдет тебе боком...

— Именно поэтому рядом со мной всегда ты, способная вразумить своего глупого жениха.

+++

Меня сильно волновала причина, по которой взрослые так легко воспринимают то, что время от времени рядом с Анной появляются демоны. Нет, ну действительно — подумаешь, раз в пару месяцев происходит прорыв в преисподнюю. Эка невидаль!

На столь серьезные темы тогда поговорить не получалось — сказывался эффект от моего представления родственникам: мой статус в особняке резко сменился на гостевой со всеми вытекающими обстоятельствами, А Анна, которая, как выяснилось, прибыла для обучения у бабушки (в первую очередь), ответа на подобный вопрос еще не знала.

Доступные девочке свитки из библиотеки на эту тему тоже не распространялись.

Ответ же лежал, как оказалось, на самой поверхности, и не являлся чем-то секретным, просто столь очевидная, по мнению взрослых, вещь не нуждалась в объяснении.

Все дело в фурьоку, а точнее — в особенностях энергии медимумов, которую я заметил еще в первое утро, проснувшись с Анной: фурьоку, поглощаемая медиумом естественным путем, исчезала неизвестно куда, и в энергетическом плане обладатели столь особенного дара выглядели пустотой, в то время, как даже самые обычные люди прогоняли сквозь свое духовное тело фурьоку, просто в большинстве своем, они не могли энергию накапливать. Ну а те, кто мог, были шаманами, магами и прочими мистиками.

Проблема же кроется в том, что постоянный поток фурьоку сквозь духовное тело дает какую-никакую, но защиту от одержимости, а мистики, этой защиты лишенные, еще и фонят силой (хотя лично я ничего подобного не ощущал). Именно из-за этого духи, даже не злые, иногда пытаются вселиться в столь удачно попавшееся вместилище.

И вот, основываясь на этой теории, пенсионеры решили, что 'запах силы' у Анны столь силен, что на него сбегаются даже демоны преисподней, а значит, девочку надо защитить и обучить. Ну и, как и прочих медиумов, ввести в семью тех, кто способен её защитить. И ведь во время принятия решения эту нелегкую ношу хотели возложить на Микихису, ведь Йо Асакура в этом плане был даже слабее самой Анны.

С моей стороны решение было весьма простым, ведь оно предусматривалось Планом — поселившиеся в тотеме духи постоянно откачивают фурьоку, а значит, мне нужно было больше духов! И в от время, как Анна на своих тренировках обзаводилась собственной защитой от 'потустороннего', я свою защиту сознательно подтачивал, да еще и славу 'полного нуля Асакура' поддерживал поначалу.

И теперь из нас двоих любой дух выберет меня, а не Анну.

+++

— Итак, класс, — заявил притихшим старшекласникам преподаватель математики Ишикава-сенсей. — Сегодня к нам перевелись два ученика по обмену, — за дверью поднялся предвкушающий гул. — Прошу, заходите.

И мы предстали перед двумя десятками пар глаз, наблюдающих за новичками с интересом. А, нет, Монта, бросив в нашу сторону единственный взгляд, продолжил что-то писать.

— Представьтесь, пожалуйста, — попросил сенсей.

— Кеяма Анна, — поклонилась девушка.

— Асакура Йо, — присоединился к ней я.

— Ваши места на заднем ряду, — сам задний ряд был абсолютно пуст, так что можно было выбирать спокойно. Анну разместил у окна (как гланого героя какой-нибудь сенен-манги) из-за освещения, а сам пристроился рядом, придвинув свой стол к её.

Точно так же поступили соседи спереди, пожертвовашие один учебник нам — социальная структура школы почему-то напомнила мне армию — все эти "встать-поклон-сесть", учителя-командиры, не только индивидуальные, но и общие по классу результаты, заставляющие, при всей индивидуальности учеников, работать в команде... теоретически, конечно.

Математика не была такой уж сложной — не то, чтобы я был гением или помнил весь школьно-университетский курс, но теперь знания ложились по уже проторенной когда-то колее, что улучшало усвоение.

Моими личными врагами в плане школьных предметов были классическая литература и письмо (и счастье, что в старшей школе отсутствует последнее): почерк у меня в этом теле оказался настолько ужасным, что я веду записи латиницей, а все аллегории, описывающие в классике войну (вроде "разлетающихся из раны лепестков сакуры"), меня просто жутко раздражают — война это только кровь и грязь, смерть и крики раненых, а всякие поэмы пишутся в тиши кабинетов людьми, которые, возможно, даже никогда не видели самой битвы...

Так вот, после урока и объяснений учителя о синусах, воспринятых с явным скрипом (на мой взгляд, объяснения были слишком... взрослыми. Синусы, конечно, через задачки с яблоками не решить, но должно быть что-то кроме сухих примеров — демонстрация нужности подобных знаний), уставшие мозги старшеклассников востребовали развлечений. А именно — распросов новеньких.

— Вот расписание, — староста (парень, между прочим) положил перед нами листы. — На больлшой перемене могу показать вам школу, если хотите. Еще бы я посоветовал вам прочесть Устав школы, — взгляд старосты пробежался по моему распахнутому пиджаку, ослабленному галстуку, расстегнутой верхней пуговице рубахи и одинокой голубой жемчужине, висящей на шее. — Дисциплинарный комитет строго следит за соблюдением нормы одежды. Меня зовут Джиро Сасаваки, и я, как вы могли догадаться, староста класса 1-4.

Да, этот Сасаваки вел себя отнюдь не дружелюбно, но мне очень хотелось задержать его каким-нибудь пустым трепом, потому что у него за спиной уже маячили первые желающие познакомиться с новичками, вот только повод придумать так и не удалось. И началось.

— Привет, я Чоно Масаки, — прозвучал первый пробный выстрел. — А откуда вы?