Нужным быть кому-то

-А в пустом зале, в уголочке на стуле похрапывал "изменщик коварный" — дед Васька Аникеев, и стояла на столах выпивка и закуска, некому было угощаться, все плясали.

Потом, уже заполночь был салют... гроздья огненных цветов летели в сторону речки и похоже, Аксёновка тоже не спала. Салют длился минут двадцать, опять был визг и писк, восторг зашкаливал!

Отправили детей спать. Полусонные, разморенные, уставшие гости, наконец-то расселись за столы, теперь пошли неспешные разговоры. Много вспоминали детство всех Шишкиных, рыжий Васька Самсонов, первейший помощник в проказах сказал, почесывая руку:

-А ты, тёть Тань, ох и крута была на расправу, до сих пор непроизвольно руки чешу, глядя на тебя, уж больно едучая у тебя крапива росла!!-

И опять все гоготали, вспоминая, кому и как доставалось крапивой.

-Вы ж, анчутки, на проделки всякие мастера были, а справься с вами, с такой оравой, попробуй, вот и помогала крапива-то!

-Правильно, Танька, — проснувшийся Аникеев вставил свои 5 копеек, — опять же, ревматизьму не будет!

Валя сидела между двумя самыми дорогими мужчинами и тихо млела: Илья и Калина понравились друг другу, осталось только после выходных пойти в ЗАГС и сообщить радостную новость папе и прабабке Саре.

Козырев же, отправив детей спать, просто сидел и наслаждался. В такие вот моменты душа раскрывалась во всю ширь... такое благостное состояние он не помнил когда и было... он принял всей душой и Каменку, и всех, кто окружал — таких славных и, пожалуй, ставших ему дорогими, людей. Одна Макаровна, открытая, добрая, мудрая, в силу возраста, сова, вызывала такие добрые чувства и благодарность...

Он, знавший Фелю долгие годы, весь вечер удивлялся — куда делась его скупая, вечно бурчащая финдиректор? Весь вечер была шухарная тётка, плясавшая и певшая матерные(!!!) частушки.

Калина, всегда серьёзно-невозмутимый, сегодня открылся совсем с другой стороны... Валин отец, вначале бывший серьёзным и скованным, с удовольствием пляшущий и перепевший все старые песни, его строгая мама, закатывающаяся от смеха... А уж Шишкины... Вот и сидел Иван расслабленный и счастливый, понимая, из какой депрессии и ямы тоски вытащили его все эти деревенские жители, и его самый лучший в мире внук, Лёшка.

Расходились под утро, распевая во всё горло, кто во что горазд. Рано проснувшиеся и выгоняющие коров, хозяйки улыбались, и было так радостно от наступающего яркого дня и от переполнявших душу шикарных эмоций.

Естественно, проспали почти до обеда, даже дети с Лёхой проснулись поздно. Только Сара, Клара и баба Таня были на ногах в этом сонном царстве.

Первым вылез Мишук:

— Мамуля, полей мне, пожалуйста!

Мамуля пошла за полотенцем, сначала слышалось уханье и фырканье, а потом разгорелся скандал.

-Мам... это давно было... ничего же серьёзного... мам, мам, ну ты чего... мама, я же тебя расстраивать не хотел, ты ж у меня не молодка... ай... мам, ай...

Выскочившая на шум Сара и проснувшаяся Валюшка увидели такую картину: по Шишкинскому двору скачет, уворачиваясь, Мишук, а баба Таня молчком гоняет его с пучком крапивы в руке.

Тот наконец изловчился и схватил её в охапку, прижав её руки к бокам:

-Мамочка, прости мня дурака!! Я, правда, не хотел, чтобы ты расстраивалась!!

-Дурак ты, Мишка, первостатейный... я себе руку отрублю, не так больно будет, а у вас пальчик порезанный намного сильнее напрягает. То-то я и волновалась, что не приезжаешь...

Вышедший на шум, заспанный Колька боязливо поглядывал на мать.

-Знал, засранец? — Баба Таня утверждающе ткнула пальцем в него.

-Мамуль, — заюлил тот, — ну, мы тебя берегли!

-Поганцы, все знали?

— Не, Колька, Ванька и Еленка только, Еленка ко мне в госпиталь приезжала.

Баба Таня вывернулась из рук сына.

-Видеть вас не хочу! — и сгорбившись, пошла в дом.

-Я тебе, Мишка, сколько говорил, что маманя обидится? — Колька в расстройстве махнул рукой,— ну знала бы про твоё ранение, а так мы её как бы проигнорировали, конечно она сейчас в обиде... и не подлижешься как в детстве... эх, наворотили!!

Мишук расстроенно вздохнул:

-Да, теперь пока не отойдёт от обиды... ну, не мог я ей такое сказать, она б в госпиталь примчалась. А там я такой... полудохлый, с её ли сердцем такое видеть было? Как думаешь, сильно обиделась она, а, Валь?

-Сильно, Миш, она ведь, сам знаешь, не любит, когда обманывают, а тут такой шрам, она теперь вся изведется, ведь будет думать, что не доверяешь ты ей...

Мишка совсем приуныл:

-Думал, что мне, как самому мелкому, скидка будет... Гадство какое!!

Весь день младшие Шишкины ходили угрюмые и скучные, баба Таня упорно их не замечала, Еленка попыталась объясниться с ней. Та не стала слушать:

-Я вас всю жизнь учила не врать мне!

Ситуацию разрядила Марь Иванна — о чём она говорила с подружкою, никто не знал, но баба Таня слегка оттаяла, да и поспособствовала этому Настя, у которой начались схватки, охая, она выговорила:

-Ведь две недели ещё до срока!

Побледневший, с трясущимися руками, никогда ничего не боявшийся, Мишук тронул сердце мамани своей растерянностью, она мгновенно начала действовать. Калинин сел за руль, баба Таня, Мишка и Настя поехали в районную больницу... Шишкины все смиренно ждали, что и как.

Через пару часов у Вали зазвонил телефон, она выслушала, сказала:-Хорошо! — отключила телефон. Все Шишкины молча ждали, что она скажет.

-Ну что, Шишки, поздравляю вас с племяшом, едва успели до роддома довезти, он похоже вчерашнее веселье пропустил, сегодня вот поспешил родиться!! Мужик, весь в дядьев — четыре двести весом!

Шишкины загудели:

-...нам мужики всегда нужны! Шишкину роду — нет переводу! Вот и будем подряд рождения отмечать самой старшей и самого младшего, пока что, младшего.

Вскоре приехали баба Таня и новоявленный отец, все поздравляли Мишку, обнимали, хлопали по плечам. А он все никак не мог осознать, что у него теперь есть сын!

Калинин, приобняв Валю, вздохнул:

-Мы-то с тобой сумеем ли родить кого?

Та улыбнулась и сказала:

-Ну, вот в апреле и родим...

Тот не понял сначала...

-До апреля ещё далеко... постой, ты сказала..?

-Да, я сказала!! — засмеялась Валя.

— Правда? Это правда?! Я стану отцом?!

Он не видел, как все замолчали и с интересом смотрели на них.

-Валечка! — Он схватил её и закружил по двору. — Я... я... у меня нет слов!! Иван! Старлей!! — заорал он во всю мочь.

Козырев, подходивший к дому, прибавил шаг:

-Что, Калина? Что случилось?

-Иван!!! Я скоро отцом буду!! — Он аккуратно отпустил Валю и влетел в объятья Козырева. — Я ж и верить в такое боялся!!

Баба Таня подергала его за руку:

-Володя, я тебе, помнишь, сказала, что сын у тебя будет?

Тот подхватил её и тоже закружил:

-Баба Таня, ты самая лучшая!!

  Сара же обнимала Валю:

-Девочка, как я рада!!

Младшие анчутки — Шишкины не были бы Шишкиными, если бы не воспользовались такой ситуацией -переглянувшись, все втроем дружно упали на колени перед бабой Таней:

-Мамуль, прости непутёвых!

  Она вздохнула:

— И когда только повзрослеете?

-Пока ты у нас есть, мы — дети. А не будет тебя, и мы станем взрослыми, НО ты нам всем троим в детстве обещала, что до девяноста лет будешь жить, ещё пятнадцать лет мы дИтями и будем, а может и побольше, слово надо держать!!

Колька проникновенно смотрел на маманю.

-Ты у нас на самом деле самая лучшая, Миш, Вань, скажите? — Те дружно кивнули.

-Тогда слово моё такое — ежели будете врать, в Каменку ни ногой!

Обрадованные дитятки торжественно поклялись не обманывать.

-Миш, Вань, Коль, ешьте землю или зуб давайте! — ехидно добавила Валюха, на что получила дружное:

— Ехидна!! Не меняешься!!

Тут же развили бурную деятельность, вскоре потянуло шашлыками, Феля явилась с полной корзиной грибов, их тоже пустили в дело, за огородами на бугре накрывали "поляну", подтянулись старшие Шишкины...

— Опять колхоз получается — 'Сорок лет без урожая', — съехидничал Ванюшка, за что тут же огрёб

-С урожаем, да ещё каким, внуков уже девятнадцать с сегодняшним. Миш, как сыночка назовем?

-Да вот ща и подумаем всем колхозом.

Имён перебрали много, общим голосованием постановили назвать Егорием, Егорушкой, Жориком!

Ребятишки неподалёку затеяли футбол, азартно гоняя мяч, ну, и как же Шишкины в стороне останутся?

Баба Таня только головой качала:

-Неугомонные, всё детство у них играет!

А на поле развернулась нешуточная баталия, две команды взрослых мужиков играли азартнее ребятишек, подтянулись болельщики, как всегда — дым коромыслом.

Сыграли, как ни странно, вничью. Чумазые, вспотевшие дружно повалили на речку, там опять было шумно и весело.

Валя с бабулями Сарой и Кларой, Феля, баба Таня, Тома, жены Ванюшки и Кольки, Марь Иванна, Людмилка и Еленка сидели под яблоней, неспешно попивая чай.

-Ну их, пусть носются, мы пока вот, спокойненько посидим, а то колготы не обберешься. Это ещё баню не затеяли, а и до ночи бы парилися! А и завтра с утра точно начнут баню готовить, вон, Ленин веников приволок сёдня,.. охо-хонюшки... Не, девки, пять мужиков в семье — это перебор! Зато вона, как весело, скучать совсем не дают. Сейчас Петька поспокойнее стал, в годы вошёл, а то ухарь тот ещё был, попадало больше всех ему, малые-то не помнят, а вот Людмилка помнит.

Та смеясь, кивнула:

-А и мне отец подсыпал, я ж тоже Шишкина!

-Лёш, вы, поди, голодные?

-Не! Мы занятые, ща вон до Аксёновки надо сгонять, мы недолго!

-Вот, малец чисто деревенский стал, а и хорошо, в школе-то освоится зараз!

Марь Иванна вытерла глаза:

-Девки, как же я вам благодарна, особенно за Ивана! Он ведь как робот был, а в деревне-то оживел, детишки, смотри, какие стали шустрые, а уж Лёха... Ты, Валюшка, правильно тогда его ёжиком звала-колючий был! Да и я-то годков с десяток скинула, в Каменке воздух что ли волшебный? Смотри, как люди здеся отмякают!

-Это точно, — подтвердила Феля, — меня же за глаза на работе "Стервозный сухарь" зовут, привыкла быть такой, а здесь вот плясала и частушки вспомнила, лет тридцать пять так себя не вела!!

-А и славно, душа должна очищаться! — баба Таня очень серьёзно договорила, — в такой-то природе она сама по себе раскрывается!!

Мужики как-то быстро умотали спать, всё-таки уморились.

Правда дед и Лёшка посидели на лавочке перед уже своим домом, разговор такой ленивый получился.

-Лёх, ты просмотрел что Никитин спланировал?

-Да, дед, мы с детьми уже комнаты выбрали для себя. Им на втором этаже, а мне эту, как её... ну, верхотуру, отдашь?

-Мансарду?

-Во, её! Это ж как третий этаж, и всю деревню видно будет, особенно утром. Я когда Зорьку гоню, так клёво, туманчик такой бывает, тихо. Дед, правда, тут хорошо?

Дед обнял своего невозможного внука:

-Согласен, здесь даже дышится по-другому. Пошли спать, а?-

А баба Таня разогнав всех своих, пытала Мишука:

-Рассказывай, голубь сизый!

-Мам, ну прошло всё уже... Был в командировке... попал вот под раздачу, с солдатиками, они-то совсем салаги, вот я и... Потом долго валялся в госпитале, а как тебе такое сказать? Я же помню, какая ты была, когда батя ушел... Мамуль, прости, не смог... Там вот зато и Настю свою встретил, она свой мед заканчивала. Но теперь можешь не волноваться... в Рязани буду, в училище ВДВ, никуда не полезу, у меня же ты и сын теперь есть, как говорится — старый да малый... Мам, ты даже не представляешь, как мне сейчас спокойно, все такое родное, любимое, и ты рядом. Мы все тебя очень любим, просто взрослые уже, и ты мелковата стала, а так бы и посидел у тебя на коленях... — он обнял её. — Мамка моя, ты даже не представляешь, как мы тобой гордимся! При разговоре с Федякой или Ванькой первое, что спрашиваем — как мамка? А потом, обрадовавшись, что ты бегаешь по-прежнему шустро, про свои дела говорим.

Баба Таня вздохнула:

-Да как не бегать, когда вы, вон, то в дерьмо, то в партию вступаете? Слово моё, сын, твердое, обманешь — не появляйся!

-Не, мам, не буду!

Он поцеловал её в щёку:

-Пошли спать, ты ж с Зорькой ни свет ни заря встаешь, нужна она тебе, корова эта?

-Цыц, Зорька со мной сколь лет? Да и без дела-то я совсем состарюся, пока в силе, буду корову держать.

Калинин же обстоятельно и долго беседовал с Сарой, эта строгая с виду женщина как-то сразу располагала к себе, с ней было уютно, по-домашнему.

-Что ж, Володя, я рада, Валюшку ты не обидишь, уверена.

-Сара Львовна, я её всю жизнь ждал! Какое обидеть, мне без неё дышать трудно! И ребёнок...это же как подарок, мне все равно кто будет, пусть бы и парочку родила. Два месяца назад я и помыслить не мог о таком, теперь понимаю, что значит — счастье!!

Довольные друг другом пошли по комнатам, Калинин подлез к спящей жене, обнял, внутри разливалось тепло, через пару минут заснул и снились ему какие-то добрые сны, запомнился только маленький кареглазый мальчуган... бегущий с криком ему навстречу... Совсем недавно отпустили его кошмары о прошлом, спал израненный Палыч, крепко обнимая свою суженую.

Спалось всем в Каменке славно, а в Москве никак не мог уснуть Горшков, вертелся, вздыхал, вставал, курил, и всё никак не мог придумать, как же сделать, чтобы и Марине он стал нужен.

Санька и баба Лена уже и в гостях у него побывали. Санька носился по огромной квартире, особое восхищение у него вызвала комната с тренажерами:

— Дядя Саша, а можно я к тебе буду приходить на всех этих... как это... а, тренажерах заниматься? Так хочется, а?

-Не проблема, Сань!

Баба Лена впала в ступор на кухне от обилия всякой техники.

-Саша, все у тебя очень здорово, но как-то неуютно, вот здесь бы цветов надо, скатерть веселенькую, нежило как-то, уж извини старую за критику.

-Честно? Я тут только ночую. Вот если б вы все ко мне переехали... Я, Елена Сергеевна, очень на вас с Санькой надеюсь, что вы поможете мне... Понимаю, что тороплюсь, но как-то я без вас и не мыслю своей жизни теперь, вы мне все нужны, а уж Санька... может, это и кощунство с моей стороны, но лучшего сына и желать не надо.

Баба Лена помолчала...

-Саша, я вижу твое искреннее, душевное отношение ко всем нам, ты для Саньки на самом деле будешь хорошим отцом, мы с ним за тебя горой... А Марина? Ей нужно время. Слишком много негатива было, ты только не торопи её... капля камень точит... боится она ошибиться.

Марина же все больше убеждалась, что Горшков планомерно и конкретно вёдет осаду. Привез из Испании великолепную обувь для сына (Санька каждый день мерил её и восторженно восклицал: — Мамочка, какие сапожки мягкие! Зимой ножкам будет тепло и удобно!), гору всяких трансформеров, какие-то игры. Бабе Лене и ей, Марине, духи, сладости...

Санька и баба Лена побывали у него в квартире.

-Безлико и неуютно, — выразилась мам Лена. Санька же рвался туда спортом заниматься. Хитрый Горшков каждый вечер заезжал за ней на работу вместе с Санькой. Тот важно восседал в детском креслице и докладывал обо всём, что случилось за день. Мужики слесаря отнеслись сначала неодобрительно, а потом, видя как Горшков таскает на руках счастливого Саньку, одобрили, и вечерами кто-то из них шумел, если Марина была на яме: