| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
В субботу дед с утра чегой-то закопался:
-Матвеич просил самогоновки налить всяко разной, на пробу, для москвичей.
-Дед! — с порога заорал Ванюшка,— айда со мной к Федяке, там твоя помощь требуется, ты ж спец по советам!
-Да, Ваня, щас, доливаю от последнюю и айда.
Деда пуще всего грело, что к его советам прислушиваются. Вот и сейчас, как был в старой рубахе и домашних портах, собрался.
-Дед, ты портки-те поменяй, ведь светятся. Не ровен час, пукнешь, мотня и вывалится, — серьезно сказал Ванюшка.
-Хулюганы вы все, Шишкины. Так и норовите... ладно, я мигом, — дед шустро сменил порты на парадные — пятнистые, с карманами на коленях, подаренные Мишуком, надел сандалии.
И погнали оне к Федяке. А у входа в банкетный зал, стояла толпа.
Дед обомлел:
-Чёй-та, Ваня, народ-от собрался?
Потом в глаза бросилась растяжка про восемнадцать лет...
-Э-э-э, комуй та ещё окромя меня восемьдесят пять у нас? Не припомню... — потом споткнулся, — Ай, итическая сила, у меня же, вроде как, вчера, нет, позавчера день рожденье, а я и не вспомнил? Правда што ли, моё?
Ванюшка кивнул:
-Совсем ты, дед, ку-ку, и про рожденье не помнишь.
-И то, и то!
Деда окружили детишки, громко хором прокричав: "Поздравляем!!", и тут же потащили его в зал, на почетное место.
И началось: сначала его поздравлял глава, потом деушки, потом Шишкины, Козыревы, Калинины, Горшковы, дед не скрывал слез, сморкаясь от души в большой платок. Лёшка с детворой прочитали прикольные стихи, Макс и Колька внесли большой торт с с фигуркой деда, сидевшего в обнимку на лавочке, явно с бабой Таней. Посмеялись, Макс тут же заставил деда пройти в другую комнату на минутку, и вышел оттуда дед в футболке с яркой надписью: "Самый клёвый в мире дед!!"
А когда повернулся ко всем спиной, народ засмеялся — сзади был портрет деда, лежащего на печке с пультом в руках.
Дед поклонился всем:
-Я и позабыл про рождение-от, благодарствую от всего сердца!
Зазвонил в кармане телефон, дед долго искал, в каком, телефон умолк. Макс, посмотрев, кто звонил, перенабрал и включил громкую связь:
-Батя! Я тебя поздравляю с днем рождения! Будь здоров, батя! Я... это... хочу сказать... Прости меня и... — Антон замялся,— я хоть и непутевый сын, но честно, я тебя люблю! Еще раз с днем рождения, живи подольше!
-Максимушко, это не ты ли ему сообчил?
-Не, дед, я и сам офигел!
-Значит, Васька, совесть у ево все же проснулася, — подвела итог бабка Анна. — И чево сидим, все киснет, вона, мужики, наливай!
— Вот и гуляла вся Каменка на юбилее деда, подарков надарили много, дед неделю хвалился ими и менял обновки: было много рубах, трое наручных часов с большими циферблатами, две вязанные жилетки, вязанные же носки, "щиблеты", новая шапка.
— Короче, девки, хоть щас женися, я теперь жених с прИданым! А и славное у меня рожденье вышло, от как гуляли, пыль столбом вилася!!
Лето в этом году летело на всех парах, прошел Петров день 'Пётр и Павел-час убавил', ребятня, загоревшая дочерна, не вылазила с речки, дружно ходили по грибы и по землянику, играли до темноты в футбол, баскетбол, волейбол.
Площадку привели в приличный вид, натянули сетку для волейбола. Вместо кирпичей, отмечающих футбольные ворота, поставили настоящие, отдельно вкопали баскетбольные столбы с корзинами. "Наши", как их звали в Каменке, бизнесмены, без долгих обещаний, скинулись и сделали на всю поляну покрытие, и теперь на спортплощадке постоянно толпились и дети, и взрослые. Проявились и свои, доморощенные чемпионы. Мишук тренировал не только ребятишек, более взрослые ребята тоже напросились на обучение, жизнь кипела и бурлила. Деду Аникееву хотелось побывать везде, но не успевал, выпросил у Максимушки стулец складной, высокий и часами зависал на спорту.
Скромно отметили день рождения баб Тани — она до скандала ругалась со всеми:
-Надоело 'маланьину свадьбу' собирать, своим кругом посидим и будя! День рождения пришелся на понедельник и народу случилось не шибко много, сибиряк умудрился поутру смотаться на велике в район и привезти роскошный букет роз:
-Ты моя самая любюимая баушка! — опять облапив сухонькую старушку, гудел он.
-Тимошка, я не выдержу, дождешься крапивы-от!
-Ты чё, баушка старенькая, я тебя слегонца обнимаю, изо всей силы только папку, остальные пищат,-гудел детинушка. Его в Каменке зауважали и побаивались даже пьянчужки, когда он отшвырнул с дороги местного пьянчугу, попытавшегося помешать ехавшим на великах девчонкам.
— О, Макаровна, это точно Иван Поддубный вырастет, не, бери выше — Илья Муромец!
-А не лезьте под руку, а и не так прилетит, ежли чего, — отвечала баб Таня.
Тимошка очень ответственно следил за мелкотой, с видимым удовольствием возился с Лешиком-маленьким и Сенькой, бурча при этом и косясь на родителей:
— У баушки не оставляете, никого не рожаете, как с вами бороться? Баушка, ты хоть свою внучку на ум наставь, чего они всё жмут?
Родители, глядя как их детинушка возится с малышами, только посмеивались.
Зоркая баб Таня, первая усекла чего-то:
-Наташка, ай уже?
-Бабуль, в твоей Каменке опять всё получилось, мы и Тимку так же, в Каменке нашли, — смеялась внучка.
-Тимошка, подслушав, заревел медведем и, схватив свою мамку, закружил по двору.
-Тимка, поставь мать, где взял! — смеялся папка. Тот послушно поставил и перекувыркнулся от избытка чувств.
-От, лешак, не пойдет Варюшка за тебя, она меленькая, а ты вона какой здоровущщий, — подсуетился дед Вася.
-Молчи, старый модник, она подрастет, а я дождуся!
Деда после дня рождения окрестили 'старым модником' — он через день 'менял прикид,' отговариваясь тем, 'что время мало остается, надоть успеть подарочные рубахи поносить, и щиблеты тожа'.
Макс привез свои вышедшие из моды кофты-свитера, а дед, недолго думая, по вечерам натягивал их. Вот и улыбались все, завидя важно вышагивающего вечером деда в немыслимых расцветок, вытянутых до коленок кофтах.
Макс, узнав про такое, долго угорал:
-Жаль, ты мелковат ростом, а то я тебе и штаны бы подогнал.
-Это которые семеро наклали в штаны, а несет один, али рватые коленки?
-Ну, типа того, может, их обрезать и сделать тебе шорты?
-Не, я мерзлявый становлюся, сам знаешь: крови нет — моча не греет.
— Дед, смотрю я, ты совсем борзой стал?
-А и с кем поведешься, а вожуся-от я с тобой более всего! — хитро подмигивал дед.
Прилетел наконец-то дед Веккер, вот уж у кого зашкаливало обожание внука. Он прозрачно намекал Палычу на второго ребенка, говоря:
-Один ребенок — это не ребенок, надо два сыночка и лапочку дочку.
Лапочка дочка смеялась, а бабуля Сара горячо поддерживала Илью.
-Валечка, ты посмотри на нас с сыном, мы ж вторую молодость переживаем, благодаря Лешеньке!
Лешенька улыбался и не выпускал кулачок изо рта. Калинин постоянно говорил Вале, что у него замирает и плавится сердце от сына.
Помня наказ Афанасии, собрался свозить тестя в Выселки, ну, а как же без Валюшки и Сары? Поехали всей семьей. В деревне, сидевший на лавочке напротив, старикан сказал, что "Фенька на лисапете кудысь подалася, скоро будет, почитай часа три как ездить!"
И на самом деле, вскоре баба Феня подъехала с корзиной, полной всяких трав. Расцеловалась с Валей, потетешкала Лешика, пригласила всех в горницу, шустро накрыла стол, Валя выложила гостинцы, передали их все, Афанасия разулыбалась:
-Славно как, помнят люди добро, не оскудели ещё сердцами-те.
После чая присоветовала Вале кой какие травы "для малышка-те, зубы скоро полезуть, вона как кольцо грызет!"
Затем занялась с Сарой. Попеняла ей на то, что не бережет свое сердце, но сказала, что рядом с правнуком она ещё поскрипит.
-А с тобой, милок, давай-ка одне поговорим, — обратилась к Илье. — У тебя, друг ситный, обострилася старая болячка, что при аварии получил, надо срочно полечить, а то и не доживешь до внучки-те.
-А что, будет внучка? — не обращая внимания на остальное, загорелся Илья.
— А это от тебя зависит напрямую. Вылечим тебя, Валюха нервничать не будет, и тут же внучка получится. Одними отварами трав не обойдесся с тобой, поездить придется ко мне, я тебе припарки поделаю и мазь сготовлю, но, чур, не бросать, пока не скажу, что хватить.
-Согласен! У меня сейчас такая большая семья, что только жить да радоваться: мама, доченька, внучек, зять, это ж целое богатство!
— От, правильно, богатство — оно в людях хороших, а не в злате-деньгах. Я тебе ищё скажу, милок, от я всю свою жизнь травками занимаюся, а ведь они не всем помогають, у кого сердце доброе, тому и легшаеть, а черной душеньке не помогают они. Травки-те растут на светлых, солнечных местах, вот таким людям они и на пользу. Так што будешь через день до меня приезжать, вона как я, на лисапете.
-Буду, буду, спасибо, Афанасия Петровна!
И начал ездить Илья к Афанаське, сначала приезжал уставшим, а потом, втянувшись, начал получать удовольствие от поездок. Частенько с ним увязывались Лёшка с пацанами, которые пока Феня занималась с Ильей, что-то делали по хозяйству, то складывали дрова, то пригоняли пасущуюся на лугу, привязанную к колышку козу. И все вместе с Ильей с удовольствием бултыхались в недальнем озере.
Ещё дед с бабушкой Сарой постоянно делили внука, каждому хотелось побольше быть с ним, Валя ругалась на них, боясь, что малышка избалуют.
А третьего августа настал день испытания для Горшкова — начались схватки у Марины, она тянула до последнего, терпела все утро, а Горшков, проснувшись от её ворочания, сразу же развел бурную деятельность, не слушая её, вызвал скорую и поехали мама и папа за братиком. В больнице, едва осмотрев Марину, повезли в родовую, Горшков трясущими руками надевал стерильный комплект, Марина слабо улыбалась, глядя на него:
-Сашенька, может передумаешь?
-Нет, милая, я буду рядом!
И были стоны и оханье Марины, она судорожно сжимала его руку, а Горшков, глядя на свою девочку, сто раз умирал и возрождался... И таким облегчением стал для него желанный писк долгожданного сыночка. Выдохнув, сильно побледневший Саша осторожно отпустил руку жены и рукавом халата вытер мокрый лоб, а затем дрожащими руками принял сверток с попискивающим малышом. С огромной нежностью, затопившей его сердце, он смотрел на сморщенное личико и хриплым голосом сказал:
-Димочка, солнышко, здравствуй!
Потом аккуратно положил сыночка на живот Маришке.
-Спасибо, милая, я так вас люблю!!
Мама и сыночек, утомленные, отдыхали, а Горшков, расцеловав жену, пошел на выход.
Выйдя, начал звонить своим:
-Мам Лена, мы родили Димульку! Поздравляю вас с Санькой! Я, еле выдержал, столько боли! Думал, сердце мое не выдержит! Да-да, малыш здоровенький, да, Маришка чувствует себя нормально, да, я счастлив!! Санька? Да, да, сынок, у тебя теперь братик есть! Да, красивый. Самый самый, да пищит, да, завтра приедете с бабой Леной и увидишь братика. Да, да Димка, как ты решил! -И отнял от уха телефон, в котором слышались восторженные вопли Саньки.
Потом позвонил Козыреву
-Игнатьич, я родил сына!! Да, все хорошо, да, малыш здоровенький, я думал, помру. Ужас, как же женщины мучаются, рожая! Я килограммов десять потерял, мокрый весь был, это ещё мы быстро родили... Но я тебе скажу, тяжкий труд, столько боли... Малыш? Для меня самый красивый, маленький — три пятьсот пятьдесят, ростом зато в папу — пятьдесят три сантиметра, сказали, большой. Да двойственное: рад до жути, что сынок родился, и все трясется внутри, никак не переварю сам процесс. Маришка? Сильная, нет не кричала. Только руку мою сжимала, как клещами. Синяки даже есть, которыми горжусь. Спасибо, спасибо! Ща Ярику сообщу ещё. Да. Отдышусь и в Каменку!
-Ярик, все!! У нас Димулька родился!! Счастлив до безумия, и трясет всего от родов! Я в себя приду, заеду за тобой, поедем в Каменку.
Санька приплясывал, прыгал, целовал бабу Лену, вопя от восторга:
-У меня братик, братик Димка теперь есть!!! Я побёг к Шишкиным, — выскочил и понесся к бабе Тане.
-Баб Таня, братик Димка родился у меня!! — Голубые огромные глазищи сияли, он прыгал от радости, Ванюшка поднял его над головой:
-Все, Санька, ты теперь старший брат, будешь защищать и заботиться о малышке!!
-Дядя Ваня, я его так ждал, так ждал! — восторгался Санька.
А баба Лена плакала — и от радости за Горшковых и от печали за непутевого своего сыночка, Вершкова, рано ушедшего и не оценившего своих таких славных жену и сына.
Приехавшие вскоре Саша и Толик застали "накрытую поляну" — все уже поджидали счастливого папу. -Санька первым повис на папочке, никак не отцепляясь, вот и обнимали все обоих Горшковых. Наконец баб Таня, ворча, пригласила всех за стол. Толик же с изумлением крутил головой: столько народу, все такие шумные, искренне радующиеся за Сашку... У них столько друзей разных возрастов никогда и не было!
— Толика теребили со всех сторон, что-то спрашивали, он что-то отвечал, не вникая толком. А сам все удивлялся. К нему подлез Санька:
-Толик, а ты братика видел?
-Нет пока. Завтра поедем навещать.
-Толик, а я теперь его защищу всегда, он же маленький и пищит наверное, вон, как Лёшик у тети Вали.
-Лешик, сидя на коленях у деда, деловито и сосредоточенно грыз сушку.
-Я, Сань, смотрю, у вас тут много народу?
-Ты чё, это еще совсем мало, а когда праздники бывают, мы к Федяке всем... как это?..а, гуртом собираемся, тогда да! А ты у нас дома был?
-Не, Сань, пока не был!
-Знаешь, как там клёво, мне тут больше, чем в Москве нравится. Только вот, — он вздохнул, — в школу пойдем с девочками там. Толик, а пойдем купаться, наперегонки, а?
— Ну, пойдем, пойдем.
-Папа, мы купаться с Толиком!
Папа кивнул, и Толик с удивлением опять наблюдал, как в местной речке плещется детвора.
Особенно привлекла его внимание шустрая, растрепанная девчонка, у которой были изумительного цвета волосы, "серебристая блондинка, — подумал Толик, — явно, атаман", которая, забравшись на ветки ивы, с визгом и уханьем прыгала в речку, шумела, брызгалась — чистый пацан, а за ней и девчушки Козыревы, подражая ей, шумели и брызгались. А за всеми следил крупный, похожий на медвежонка, подросток.
С пригорка с шумом и свистом скатился Макс и с разбегу прыгнул в речку. А за ним, как-то манерно спускаясь, появилась девица... длинноногая едва прикрывающих попу джинсовых шортиках, она поморщилась, увидев орущую, визжащую детвору, и села в отдалении.
Толик заметил, как враз сникла девочка-атаман, она приуныла и как-то недобро смотрела на красотку. Макс же дурачился и плавал наперегонки с ребятней, ничего не замечая. Девчушка быстро собралась и куда-то убежала.
А к вечеру случился конфуз. Навязавшаяся с Максом 'герла', которая просто нахально влезла к нему в машину, захотела переодеться, полезла в свою сумку и истошно завопила.
Прибежавший на вопль дед Вася, бестолково суетясь возле неё, никак не мог понять, в чем дело. Макс, тоже бывший на улице, влетев, сразу понял в чем дело — из сумки, квакая, выскакивали лягушки. Неприлично заржав, Макс вытряхнул всю сумку, собрал аж пять лягушек и отнес их на улицу. Девица, перестав визжать, завопила:
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
