Нужным быть кому-то

-Думай побыстрее, пожалуйста-препожалуйста!

Днем, сидя возле массажной в ожидании Саньки, услышала в разговоре двух медсестер знакомую фамилию... Ярославцев.

Прислушалась.

-...Ярославцев такая умница. Смотри, как легко стало отчетность делать, а класс какой они оформляют любо-дорого! Повезло Эллине Арвидовне, что в Испании с таким классным спонсором встре... — вышедший Санька не дал дослушать, но Марина и так всё поняла.

Испания, встреча с Сольевой, значит, спонсирует тоже Горшков этот компьютерный класс? Ярик! Он тут!Надо его найти!

Узнав, где можно найти Анатолия Петровича, пошли с Санькой к нему, он обнаружился как раз в этом компьютерном классе — уютный, почти готовый, скорее зал, чем класс — оборудование, компьютеры все стояло на местах. Несколько человек возились с наладкой. И здесь же мотался между столами, что-то проверяя, Ярик.

-Дядя Толик! — Санькин звонкий голосок услышали все.

-О, Санёк, привет! — Ярик поднял Саньку в воздух, — как дела? Я сегодня вечером к вам собрался, много работы, вот и не смог сразу вас навестить.

Немного пообщавшись, видя с каким нетерпением ждут его наладчики, договорились встретиться вечером.

-Дядя Толик, а давай пиццу поедим, дядя Саша тааакую вкусную привозил!

-Хорошо, Санёк, до вечера!

После двух их пригласили к Сольевой.

— Здрасьти! — поздоровался Санька.

-Здрасьти, Саша Вершков! — уютная, пухленькая, вся какая-то домашняя, она сразу понравилась Саньке, и вскоре он как со старой знакомой болтал обо всём.

Сольева же внимательно и тщательно осмотрела ребенка, заставила сделать какие-то ей одной ведомые упражнения, приседания, прыжки попеременно, на обеих ногах, и одобрительно качала головой.

Санька же рассказывал про спортную комнату, как он там занимается — ну, немножко, чтобы не устать, дядя Саша с ним тоже рядом долго по дорожке бегает, а ещё подтягивается, а Саньке пока нельзя, а хочется.

Сольева с хитринкой поглядывала на Марину, после осмотра вызвала медсестру, чтобы та отвела Саньку в игровую, а сама, построжев, сказала Марине:

-Ну что, Марина Николаевна, вы сделали невозможное, ваш ребенок практически здоров, но массажи продолжать обязательно! У вас ещё два дня, я распоряжусь, наши массажисты покажут вам новые наработки, я знаю, что вы на дому сама ему ножки массажировали?

-Да, не было возможности нанимать кого-то, поучилась у знакомого слепого массажиста азам. А потом потихоньку и ваши разработки начала осваивать, не все, но основное умею!

Сольева порекомендовала витамины, таблетки, дала распечатки по массажу и еде, сказала, что каждые полгода должны приезжать в клинику на профосмотр и реабилитацию.

Растроганная Марина долго благодарила Эллину Арвидовну, та, улыбнувшись, сказала:

-Александра Сергеевича благодарите! Если б он не поймал меня, когда я запнулась, то не было бы этой консультации и полного обследования! Да, и если будет возможность, надо бы мальчика на море свозить. Для семи лет он мелковат, но уверяю Вас, при условии, что начнет хорошо кушать, он пойдет в рост и догонит сверстников. Хороший у Вас мальчик, славный и добрый!

Выйдя из кабинета, Марина набрала номер Горшкова.

-Марина! Здравствуй!

-Саша, я... — у неё перехватило горло...

-Маришка, ты плачешь? Что? Что случилось? Санька?

-Нет, — она помотала головой, не осознавая, что он этого не видит. — Я просто очень благодарна тебе, Сольева сказала, что он практически здоров!

-Фухх! — выдохнул Горшков, — не пугай так больше!!

Вечером к ним пришел Ярик, ели вкуснющую пиццу, Санька и Толик дурачились, Марина же расслабилась.

-Что ты, девица, невесела? Что ты голову повесила? — спросил Толик.

-Никак не переварю сегодняшний день, семь лет жить в страхе за ребенка...

Санька, вымазавшись в кетчупе, уплетал второй кусок пиццы:

-Дядя Саша всегда говорит, что мужик должен хорошо кушать!

Толик улыбнулся:

-Смотри, какой авторитет Лихо для него! Санёк поправился малость, или мне кажется?

-На два с половиной килограмма за месяц !

-Ещё и богатырем вырастет, прости, Марина, что на мозоль наступаю, а папашка его габаритный или мелкий был?

-Метр семьдесят восемь, плотной комплекции, у сына только его нос, а так, сам видишь, моя копия.

-Значит, вырастет за метр восемьдесят, они сейчас акселераты, и будет дядя Толик, задрав голову, разговаривать с Саньком, опять же, если кушать хорошо будет, — добавил Толик, видя что Санька навострил уши.

-Буду, буду. Я обещал!

Два дня проскочили быстро, Санька в поезде восторгался быстро пролетающими станциями, не успевая их рассмотреть, и вскоре уже подкатывали к Ленинградскому вокзалу.

Пока собрались с Санькой, народ уже подтянулся к выходу. Две стоящие впереди, ухоженные дамы заговорили меж собой:

-Инка, какой мужик! Вот это мачо!

-Да, ответила вторая, я бы не отказалась провести с таким недельку, а то и больше!

Марина, занятая вещами и Санькой, не видела, что там за мачо, а выйдя из вагона замерла, в отличии от Саньки, который с визгом влетел в объятья Горшкова.

-Надо же, обычная бабёнка и та-а-акой мачо! — фыркнула одна из дам.

Мачо же обняв одной рукой Саньку с роскошным букетом во второй, шагнул к Марине:

-Наконец-то, я заждался вас!

Сунув цветы ей в руки, он порывисто обнял её. Санька тут же повторил маневр, обняв маму тоже. Уткнувшись от неожиданности в грудь Горшкову, Марина судорожно вздохнула и замерла, Санька захлебывался от радости, а дядя Саша и мамочка стояли, напряженно замерев.

Горшков вздохнул и нехотя отпустил Марину:

-Поехали скорее, там баба Лена соскучилась!

Конечно же, поехали к Горшкову, Марина всю дорогу несмело улыбалась, глядя то на Саньку, то на цветы, а Горшков, бросая короткие взгляды в зеркало, чувствовал, как в душе становится тепло.

Потом были объятья с бабой Леной, бесконечные рассказы Саньки — уютный семейный вечер получился на славу. Баба Лена повела уставшего Саньку спать.

Посидели с Мариной в молчании, потом Горшков, кашлянув сказал:

-Давно хотел тебе сказать... все не решался... Тогда, когда в беседке ты меня увидела...

-Саша, не надо, всё давно прошло, — вскинулась Марина.

-Нет, надо, выслушай меня, прошу! — Он встал, подошел к окну и, отвернувшись, бездумно смотрел на ночной город.

— Я знал, что меня закроют не сегодня-завтра, добрые люди предупредили. Убегать, скрываться не было смысла. Да и нашли бы рано или поздно. А вот ты — это была большая проблема... скажи я тебе, что так будет, ты бы наверняка, как декабристка, ждала. Возила передачки... нет, послушай. А был ещё Рычаг, в то время имевший мохнатую лапу, и истово ненавидящий меня. Как думаешь, что бы с тобой, юной наивной девочкой было, знай он наверняка, что ты мне дорога?

-Ничего хорошего, — тихо сказала Марина.

-Вот, и я о том же. Думал я, думал, что уж тебе жизнь ломать, защитить тебя не смогу, так пусть лучше ты меня презирать будешь, чем быть для этих... сломали бы они тебя. Вот я и позвал Жанку, вроде как, по-старой памяти, воспылал к ней... Знал ведь, что ты придешь, вот и подгадал... И гложет это меня все двадцать лет, что не смог уберечь, но пусть хоть так вышло, не видела и не узнала ты всей этой грязи.

Он засунул руки в карманы брюк и стоял не поворачиваясь к ней.

-Поздно, как говорится, пить "Боржоми", но надо, чтобы ты знала... как я в тот момент удержался не рванул за тобой?.. А утром меня приняли, и завертелось. Сейчас, когда вас встретил, не могу я вас отпустить, мне же солнышко по другому светить стало... — он замолчал.

Стало тихо-тихо.

-Ты прости меня за тот вырвавшийся вопрос о том, что Саньку так назвала, мне Сергеевна рассказала, что это она имя выбрала ребенку, что ты была... — он выдохнул, — жаль, что Санькин биологический отец мне не встретился. А с другой стороны — хорошо, что его нет, я кощунствую, но это правда!

Горшков опять замолчал. Потом как-то тоскливо вздохнул:

-Ладно, пошли спать!

Марина встала, неслышно подошла к нему и робко обняла его со спины.

Горшков перестал дышать...

-Маришка, — хрипло выговорил он, — Маришка? Ты уверена, не пожалеешь? Я ведь не остановлюсь, слишком долго ждал тебя?

— Нет! — уткнувшись носом ему в спину, пискнула Марина.

Рывком обернувшись, он взял в ладони её лицо, долго вглядывался, а потом неверяще спросил:

-Неужели я дождался?

Она сморгнула, и по щеке покатились слезы. С невыразимой нежностью Саша собрал губами их и тихонько сказал:

-Я сделаю всё, чтобы ты больше не плакала, поверь!

А в коридоре, потихоньку пятясь, на цыпочках уходила баба Лена, плача и крестясь.

Горшков, сам себе удивляясь,— забыл когда был таким — бережно обнимая свою(НАКОНЕЦ-ТО!!!)Маришку тихонько, боясь насторожить, расцеловывал такое любимое лицо.

-Как я тебя ждал! Мне эти два месяца как два века оказались!

— Саша, мам Лена может войти, — смущенно выговорила Марина.

Саша улыбнулся, нежно целуя её в носик:

-Мама Лена наша всеми конечностями была за нас, уверен, сейчас крестится от радости!

Он осторожно отодвинул её от себя, вгляделся внимательно и подхватил на руки:

-Какая же ты худенькая, все косточки можно пересчитать, чем я и займусь в ближайшие часы и минутки, — не давая Марине что-то возразить, пронес по коридору в свою спальню. — Вот, прекрасная моя девочка, отныне и все время это твое место, иначе быть не может, моя жена, женщина, как кто-то говорит из ребятишек — сокровище сокровищное!! Боюсь только, что не хватит мне времени доказывать мою любовь! Маришка, — он закружил её по комнате, благо комнатка была немаленькая, — я вас люблю, сам не ожидал, что на такое способен! Мне Козырев когда ещё говорил, что без своей половинки не дышится, я всё не верил, идиот!

-Поставь меня на ноги, пожалуйста! — Марина все равно немного стеснялась.

Он поставил её на пол и тут же прижал к себе: -Давай просто пообнимаемся!

И славно было вот так стоять в его объятьях, слушая неровный перестук сердца, Марина успокоилась. Спустя какое-то время она шевельнулась, подняла глаза на него и осторожно дотронулась до щеки, провела ладошкой по ней, он скосил глаза на ладонь... она же, осмелев, взяла его лицо в ладони и очень осторожно поцеловала в уголок губ... и всё... — у Горшкова сорвало крышу...

-Не могу! — И он припал к её губам, было такое ощущение, что он после раскаленной пустыни попал в оазис и никак не мог напиться.

Дальнейшее Горшков помнил как бы вспышками-урывками... вот он бережно целует её... Потом ощутив, что она отвечает, становится более отзывчивой, он уже с жадностью целует её... потом вспышка — уже полуобнаженные они, лихорадочно целуясь, помогают друг другу избавиться от так ненужной сейчас остальной одежды... вспышка... он с восторгом рассматривает свою худенькую девочку, млея от возможности трогать, ощущать, целовать... и тут же замирать от её сначала робких а потом все более уверенных прикосновений... потом все перекрывает ощущение восторга! Горшков отдавал себя до капельки, полностью растворившись в своей такой желанной и так долгожданной, единственно нужной ему женщине. Не было этих долгих двадцати лет, был только бесконечно влюбленный Сашка Горшков и его Маришка...

Оба долго приходили в себя... за окном серел рассвет. Горшков с удивлением осознал, что на самом деле летал где-то в космическом пространстве.

-Господи! Спасибо тебе! — воскликнул он про себя.

Маришка, уснувшая прямо на нем, тихонько дышала ему в шею, а он, растекаясь лужицей, боялся пошевелиться, вдыхая самый нужный ему запах — запах его женщины. Сколько он так лежал, ликуя, не понял. Маришка, бормотнув, сползла с него, повозилась, устраиваясь поудобнее. Он обнял её, прижал к себе, прикрыл легким покрывалом и провалился в сон.

И не слышали они, утомленные, как проснувшаяся баба Лена, стараясь не шуметь, радостно возилась на кухне, готовя праздничный обед, как проснулся Санька... Узнав, что мамочка с дядей Сашей спят, и шуметь не надо, пошел помогать бабе Лене. Вот таких суетящихся, их и застал заспанно-счастливый Горшков, проснувшийся на запах выпечки. Осторожно, стараясь не разбудить Марину, встал, и натянув домашние штаны, пошел на кухню. Его встретили два вопросительных взгляда, первым не выдержал Санька:

-Дядя Саша, вы с мамочкой жениться будете, правда-правда?

-Да, Санька!

Тот как-то тревожно спросил: -И ты станешь моим настоящим папой?

-Да!

-Насовсем?

-Да!

-И я буду твой любимый сыночек?

Горшков, не выдержав допроса, сгрёб его в объятья:

-Ты уже давно любимый сыночек! Только, Сань, мы немножко поменяем тебе фамилию, и будешь ты — Горшков Александр Александрович!

Тот немного подумал:

-Александр Александрович, почему? А... понял, ты же Александр, баб Лена, я буду Горшков! А мама?

-И мама — Горшкова!

-А когда?

-В понедельник поедем, узнаем, как можно скорее всё и сделаем, а завтра переезжаете ко мне все.

-И будем у тебя всегда-всегда жить?

-Теперь надо говорить — "у нас", — чмокнул почемучку в носик Горшков.

— Ох, — Санька изо всей силы обнял Горшкова, — я так рад, что ты мой папа!

Баба Лена не скрывала слез:

— Я очень-очень рада! — она как-то замялась... — Теперь вы семья, я наверное...

-Лен Сергевна, у нас с Маришкой и Санькой одна мама и бабушка на всех — Вы. Не надо ничего придумывать. Места у нас, — он выделил слово "нас", — хватает, давно мечтал завести тещу. Вы ж Марине как мать, значит, и мне тещёю приходитесь. Не парьтесь, а надоест с нами жить, прикупим в нашем подъезде вам квартирку, прикиньте, как вам удобнее. А хрущобу вашу... — он скривился, -однозначно продавайте, ни на один день туда никого не отпущу!

У Мишука неожиданно появилась команда. Ванька с Колькой по старой памяти решили побороться с ним -'типа мы крупнее, сильнее, теперь-то уж точно мы тебя заломаем.' Пошли на поле за огородами, пыхтели, кричали, извозюкались все, но как не пытались, Мишук умудрялся выскользнуть из казалось бы стального захвата.

Наконец, побросав обеих братьёв каким-то мудреным захватом через бедро, он утомленно сказал: -Бугаины! Уморили!

И удивленно оглянулся, вокруг сидели пожалуй все пацаны деревни, а то и Аксёновки. Велики, брошенные как попало, валялись в сторонке, а они, обычно орущие и галдящие во все горло, сейчас сидели молча, только и слышно было отряхивающихся братьев:

-Вот как есть змей! Ты, Вань, как хочешь, я с ним бороться не буду, это ж надо, нас двоих, таких орлов, один мелкий заломал!

-Дядь Миш, — отмер Лёха, — ты ведь в отпуске, поучи меня немного, сдачи уметь сдавать, а?

-И меня, и меня! — загалдели все пацаны, громче всех басил баушкин правнук — Тимошка. И такая мольба была в глазах пацанов, что Мишук не выдержал:

-Ладно, поучу самым простым приемам, но гонять буду сильно, не ныть и не скулить. Не сможете, говорите сами, ничего плохого в этом нет, не у каждого может получиться.

Вот и начались тренировки, они бегали, прыгали, ползали, отжимались, висели на тут же поставленном турнике, боролись. По очереди гуляли с Егоркой, когда Настя и баба Таня были заняты, и Мишке вручали коляску. Занимались с азартом, поначалу хвастаясь друг перед другом, а потом, втянувшись, стали сплоченнее.