Нужным быть кому-то

-Ежиик, приехал?

Тот разулыбался, а Валя тут же сгребла к себе сестричек.

-Девчушки, привет!

Из дома малинового цвета вышла женщина.

-Супруга моя, Тамара, Надежду Константиновну вот не встретил! — представил её Ленин.

Лёшка же подвел Валю к Калинину:

-Валя, это Палыч, он наш человек, — представил Лёха Палыча.

Валя протянула ему руку с интересом разглядывая мужчину: высокий, подтянутый, без капли жира, симпатичное лицо, теплые какие-то, карие глаза, широкий шрам, начинающийся от левого уха и уходящий под рубашку.

— "Неплохой вроде, — подумала она, — а там, таки будем поглядеть, как говорит дядя Колобок."

Калинин с любопытством рассматривал Валю: среднего роста, вся такая ладненькая, крепенькая, она сразу вызывала симпатию, ещё обращали внимание её огромные глазищи, смотревшие приветливо и с интересом.

Подумалось — "первое впечатление весьма и весьма приятное, посмотрим, что дальше?"

Сзади кто-то басом прогудел:

-А меня почему никто не знакомит?

В калитке бабиного Таниного дома стоял детина, крупногабаритный такой, мощный, но не толстый.

-Это младшенький мой, Ванюшка, — представила его баба Таня.

-Ничего себе, Ванюшка, — протянул Калинин, — это ж целый Иванищще!

-А у меня, милок, из пяти мальчишек, четверо такие вот, в батю свово, один Мишук в меня удался, мелковат супротив братьёв-то!

-Ага, мелковат, он нам всем четверым дрозда дает, вон, анчутка, — он кивнул на Аришку, которая уже с жаром что-то говорила девчушкам, маша руками в сторону бугра, — вылитый дядька, плачу ведь с её выходок. В школу, поди, каждый день придется ходить родителям.

Нехилая ладонь Палыча утонула в лапище Ванюшки.

-Рад знакомству! А ты, шкет, чего стесняешься, здорово! — он легонько пожал Лёхину лапку и прогудел: -Мелковат и тощщеват ты, брат, но за лето откормим, да, мамань?

Из проулка вылетели два пацана на великах и с шиком затормозив возле них, подняв облако пыли, два пацана уставились на Лёшку.

-Это ты Лёха — Валин друг? Я Матвей, все зовут Матюхой, а это Санёк, айда с нами на великах?

-У меня же нету!

-Ха, дед, ты угадал! Пошли, у нас старый велик был, мы с дедом его наладили.

Матюха соскочил с велосипеда и потащил Лёху к себе во двор. И всё, дети Козыревы выпали из вида Палыча: Лёха унесся с пацанами, девчушки пищали от восторга — сначала долго наблюдали за ласточками, потом тискали огромного рыжего Мурзика, что валялся на солнышке у беседки, потом побежали на пригорок, смотреть сверху на Малявку, потом их всех забрала баба Таня — лепить пирожки.

Мужики же дружно собирались на 'рыбаловку', по зорьке — как выразился Ленин.

Потом Палыч и Ванюшка взялись колоть дрова, Ванюшка время от времени ходил проверял как топится баня. Было шумно, весело, как-то празднично.

Валя, побежавшая за маслом к себе, на мгновение замерла — Палыч снял футболку, и его уродливый шрам, идущий от шеи до средины правого бока, резко выделялся на мускулистой спине.

-Боже, как же ему досталось!

Проскочив в дом, увидела в углу сваленные вещички деток и шустро начала уносить в комнату, где детишки будут спать. Из проулка выехала машина и остановилась возле Валиной калитки.

-Том, это ещё что за явление? — спросил Ванюшка выскочившую на шум машины Тамару.

-Тьфу! Я думала, мои, а это прощелыга опять припёрся! И чё ездиит, не понимает слова нет, и Верный где-то носится, то его живо отвадил бы!

Из машины вылез принаряженный, рыхлый какой-то мужик с букетом цветов и, отряхнув брюки, направился в Валин двор.

-Мамань, — шумнул Ванюшка, — где мой праздничный спинжак? Ща мы его отвадим!

-В сенцах, на гвоздику, где ж ему быть-то, — ответила маманя из окошка.

-Никакого порядку, спинжак с карманами и на гвоздике, эх, не ценют люди!

Ваня пошел в сени, чем-то там побрякал, пошуршал и вышел на порог:

-Том, ну как, смотрюсь?

Та захихикала:

-Ванька, ты прямо артист, во ща комедь будет!

В надетом прямо на голое тело видавшем виды спинжаке, застегнутом на единственную пуговицу, в каких-то старых штанах с пузырями на коленках, с торчащей из кармана бутылкой, заткнутой пробкой из газеты, и надетой явно женской соломенной шляпой с цветочком — Иван преобразился в местного забулдыгу. Подмигнув им, он пошел к Вале во двор. Та уже вышла и что-то негромко и сердито выговаривала бывшему, когда распахнув калитку с шумом ввалился Иван:

-Валюха! Я при... шел... — не зная, что он придуривается, трудно было поверить, что он на самом деле трезвый. — Ты... меня... чё не встррречаешь...а?..

Он вылупился на мужика с цветами:

-Ты хто?

Тот с брезгливостью отошел на пару шагов.

-Чё, не нравлюся?.. А... ты мне то...же! Валь,..чё ему...надо..,а? А... понял... он к тебе свататься...приехал...да? А я?.. Ты ж мне... А... знач..чит... сопппе...рник... да?

И вдруг рванул на себе пиджак, пуговица отлетела под ноги бывшему, а Ванька попер на на него, размахивая бутылкой...

  -Ща... Поговорим... Валь, я во гневе страшшен!

Лерочка боязливо попятился в сторону, а потом оглянувшись и поняв, что его загоняют к кирпичной стенке сарая, как-то по бабьи взвизгнув, проскочил мимо Ивана, выбежав за калитку, замер: возле его переднего колеса, задрав лапу, мочился Верный. Сделав возле колеса приличную лужу, он негромко рыкнул на Лерочку. Лерочка, боязливо смотря на пса, обежал машину, залез в нее и с пассажирского сиденья долго пролезал на место водителя — мешал солидный животик. Открыв окно, проорал:

-Дура! Все тут придурки, вот и оставайся с алкашом!

-Ты кого алкашом назвал? — взревел Иван, и Лерочка газанул, сорвавшись с места и разгоняя испуганно закудахтавших кур горластой соседки. Машина заглохла, а соседка Ирка, выскочив на шум, заорала на всю улицу:

-Ирод, шары разуй! Я сейчас твою консервную банку разнесу, если хоть одну курицу зашиб, — она схватила дрын, и побледневший Лерочка, нервно оглядываясь, рванул с такой неприветливой Цветочной, а вдогонку ему лихо свистела Аришка.

Вот свист-то и стал печалью Вари, Верушка к концу дня уже лихо посвистывала, а у Вари из-за выпавшего зуба получалось только шипение, и она куксилась, но долго киснуть не удалось, на очереди была баня с вениками.

Первыми пошли мужики "самый сладкий пар-первый", Ульянов утащил Палыча, за ними пошел Иван с можжевеловым веником, и два часа слышалось уханье, фырканье и гогот, потом на приступок выполз едва живой Калинин, отдуваясь и вытирая бежавшую с него воду, он мычал и зажмуривал глаза.

На вопрос бабы Тани, хороша ли банька — выдохнув, сказал:

-Уфф, я в раю побывал! Баб Таня, это ж неземное удовольствие, никакая сауна не идет в сравнение, а уж веник можжевеловый... — он закатил глаза. — Я много бань видел, но ваша... Я как кот Матроскин, вдвое щисливее стал!

Матюха орал возле бани:

-Дед, ну ты скоро, весь пар, поди, выхлестали?

Вывалился довольный Иван, а дед Вовка загнал в баню пацанов.

Лёшка выдержал с полчаса, и то с непривычки было достижением, а Матвейка с дедом все намывались, пока Тома их не разогнала:

-Совесть есть у вас? Нам тоже помыться надо!

-Баба Таня пояснила Палычу:

-Оно вишь как, мои дитятки все парную обожают, сами и строили такую большую баню, под свой рост, но вот ведь смех — главный парильщик-то Мишук, вот кого из бани со скандалом выгоняю всегда!

Иван ухмыльнулся:

-Мамань, он у нас мал золотник и дорог, да ещё и во..-

-Замолчь! Думаешь така оглобля вырос и мелких можно обижать?

-Его обидишь, как же! Веришь, Палыч, мы с Колькой два бугая с одним мелким справиться с детства не можем, скользкий, гад, как змея, да ещё десантура! Но хорош, это я тебе не привираю, да ещё увидишь уникума нашего, у мамани торжество скоро намечается, может, все-таки приедет!

Та пригорюнилась.

-Вот ведь упрямцы вы какие, не хотела же я рождение отмечать! Да и Мишук сказал, что не сможет! -Не, а кто тебя спрашивать станет, ты наша маманя, нам и делать тебе праздник! А тебя, вон, посадим в передний угол и будешь сидеть командовать! Девки обещались обе приехать, чё тебе не нравится?-

-Так ведь местов-то на всех не хватит?

-Не, ну а Федякина турбаза на что?

Выполз малиновый Лёшка, сел, прислонился к Володе и чуть слышно сказал:

-Думал, помру!

В доме зазвонил телефон, Верушка несла его Лёшке, что-то взволнованно рассказывая.

-Палыч, ты поговори с дедом, я пока посижу!

-Игнатьич, не ругайся, некогда было Лёшке звонить, весь день по полям летали с пацанами на великах, а сейчас он после парной еле дышит! Что? Не, все нормально, только с непривычки устали. Да, да! Лёш, дед спрашивает нравится вам здесь?

-Да! — подпрыгивая, закричала Вера, Лешка же расплылся в широчайшей улыбке:

-Клёво, супер!!

— Игнатьич, я как их спать уложу, тебе подробно все расскажу!

Пока мылись женщины, мужики поставили под старой яблоней большой стол, потом таким вот большим колхозом ужинали... девчушки уснули за столом, Лёшка тоже задремывал, и Калинин с Иваном отнесли девчонок в дом к Вале. Лёшка же шел, едва переставляя ноги и обнимая Валю за талию. Едва лег в кровать — тут же отрубился. Валя аккуратно прикрыла всех сопящих одеялами и вышла на крыльцо, где стояли, покуривая, мужики.

-Валюх, как я сегодня алкашом побыл?

-Вань, вы все Шишкины от скуки на все руки, шляпу-то я узнала, а вот спинжак... — она засмеялась, загоготал и Иван.

-С карманами, чай! Эх, Мишки нету, он бы в сто раз чуднее придумал! Валь, ты мамане не проболтайся, он ведь в отпуск на её рождение прикатит, сюрпрайзом!

-Баба Таня будет на седьмом небе! Она ж его три года, малого, не видела!

Собрались расходиться.

-Володя, я тебе в горнице постелила вместе с Ванькой, чай часа в четыре поднимет вас Вовка! Вот что я тебе скажу: Лёша парнишка очень надёжный, его вон даже моя анчутка сёдни слушалась, а на неё управы совсем нет, только крапивы и боится. Пусть дед никого не слушает, а отдает парня в школу, ты посмотри, как он быстро с Матюхой сдружился, ребятишки-то к нему прислушивались весь день. Так-то носятся сломя голову по всем ямам и оврагам, а с Лёшкой, смотри-ка, по дорогам ездили и колеса не проткнули — это ж у Матюхи постоянная беда. Я это тебе как многодетная и многовнуковая мать говорю, семеро детишек, восемнадцать внучков и два правнука — третий на подходе.

-Да, баб Таня, скажу, спасибо Вам!

Палыч набрал Козырева. Тот сразу взял трубку: -Ну, рассказывай!

Владимир подробно рассказал, как дети себя вели, как летал на велике счастливый Лёшка, как лепили пирожки девчушки, как льнули они весь день то к Вале, то к бабе Тане. Передал слова бабы Тани.

Дед, похоже, загордился:

-Вот, Калина, как оно выходит? Значит Козыревскому роду нет переводу! А Лёшке скажи, слово надо держать. Обещал звонить — звони сам!

В ночи пели, заливаясь, соловьи, и уснул Палыч под их пенье с улыбкой, и так сладко ему спалось, как в далеком детстве. И не снились ему привычные кошмары: как он тащит на себе тяжело раненого Ивана, как каким-то шестым чувством угадывает, что сейчас будет взрыв и накрывает своим телом старлея... чтобы просыпаясь в холодном поту, хватать воздух и осознавать, что это только сон.

Проснулся от прикосновения Ивана, через минут пятнадцать вышли и пошагали к Малявке. Небо едва-едва начинало светлеть, вокруг было так тихо, ни ветерка, ни шороха, природа спала — с бугра видно было, что Малявка плавает в молочном тумане, где-то далеко робко-робко подала голос первая ранняя пташка... Палыч приостановился, вдохнул всей грудью бодрящий прохладный воздух и начал спускаться по тропинке вниз к реке за мужиками. Туман ближе к речке густел, и казалось, что Ленин и Ванюшка плывут в нем. На небе меж тем стали видны темно-синие облака, кое где начинающие краснеть.

-Тут у нас рассветы завсегда богатые, я и в июне, когда рыба не клюет — июнь на рыбу-плюнь, частенько сюда по зорьке прихожу, полюбоваться — душа, она просит. А уж когда из Шишкиных кто наезжает, постоянно здесь бываем, выросли же на Малявке все.

Дед Вовка шустро разобрал удочки, указал Палычу место, Иван пошел на свое коронное, а Палыч залюбовался и заслушался: наступающий день вступал в свои права — уже множество птиц пели, встречая солнышко, облака светлели, становясь нежно сиренево-розового цвета. Где-то высоко прогудел самолет... и вот из-за края неба вылез первый лучик... Палыч забыл про удочку, забыл про рыбу, завороженно смотрел на всходящее солнышко, заливающее все вокруг ярким светом. Очнулся от рывка удочки — поплавок плясал, уходя в воду, подсек — на крючке извивался подлещик. Рыба начала клевать, туман расходиться, и Калинин весь отдался рыбалке, у него плескалось в сачке штук семь окушков, пара подлещиков, когда с горки скатились сонные Матюха и Лёшка.

-Ух, ты! Палыч, дай мне подержать, а? — Лёшка вцепился в удочку обеими руками, и когда у него клюнул окушок, он восторженно завопил на всю округу:

-Поймал!! Поймал!

-Тише ты, рыбу распугаешь, — шикнул на него дед Вовка, — ну еще немного рыба поклюет, а потом все, как отрубит.

Так и вышло, Лёшка поймал трех окуньков и одного подъязка, радости не было предела, а взрослые, глядя на восторженно галдящих мальчишек, тоже улыбались.

-Вот что нам, пацанам милее всего — природа, рыбаловка, деревня, а не эти планшеты, айфоны. За пару выходных столько радости набирается... Зимой да, в деревне не особо, а летом... — Иван раскинул руки, — красотища! Моя дочка, вот бы кому парнем надо было родиться, едва солнышка побольше становится, вся изноется-изведется — В Каменку! Пока тут снег тает, не привожу, ведь через каждый час мокрая и грязная бывает. А маманя уже не молодая, но подсохло — всё, ребенок до поздней осени здесь.

Баба Таня, уже приготовившая завтрак, оценила улов:

-Знатная уха выйдет!

-Да под калиновку твою, да ещё с шашлычками, ох, маманя, живем!

Ванюшка подхватил мамку и посадил её на руки:

-Пусти, ирод, ведь уронишь! — притворно сердилась баба Таня, шлепая его по руке.

Проснувшиеся, умытые и причесанные девчонки хихикали, Валя положила им 'яишню' и налила по кружке молока от Зорьки. Лёшке оно так понравилось — он допивал уже вторую кружку, вытирая белые усы на губах. После завтрака всем нашлось дело: мужики пошли мариновать мясо для шашлыков, Валя с девчонками пошли на дальний бугор — там росло много щавеля, и баб Таня послала их нарвать его на зеленые щи.

На бугре летали пчелы, бабочки, Варя с Верой ежеминутно восторгались и бегали за бабочками разглядывали всяких жучков. Набрали щавеля и потихоньку пошли домой, по дороге собрали три букета из барашков-мелких желтеньких цветочков, каких-то сиреневых и розовых тоже с мелкими цветами, и подарили по букетику бабе Тане, бабе Томе и Вале. Лёшка с Матюхой таскали нарубленные Палычем сучки к специальному месту для мангала, сделав работу, унеслись на великах. Иван ушел на сеновал досыпать, Аришка утащила девчушек показать свои богатства — все были при деле.