Нужным быть кому-то

-Соседи, чё спим-то? Новый год вот-вот, проспите же!

-Коль, ну только восемь утра. Чего ты орёшь?

-А соскучился я по всем. Шишкиных, вон, разбудил, правда Феля меня отлаяла. Решил, вот, вас увидеть, Игнатьич, вставай!

-Да я уже встал, — из-за его спины ответил одетый Иван, — на природе прогулялся, морозец-то бодрит!

-Пошли на улицу, ну их, пусть дрыхнут!

На улице, в сереньком свете наступающего дня поговорили, пошли на горку, с которой с воплями, уханьем и ревом начал скатываться Колька. Попрыгал на льду Малявки, прикинул что-то, поднялся наверх.

-Надо пойти переодеться, моя Людка убьет за штаны-то, а веришь, на заднице ловчее всего кататься. Ща рассветет, будем на Малявке как в детстве каток делать, смотрю, все разленились. А тогда-то с речки и зимой не вылазили, ох и попадало нам за штаны-то, постоянно ведь дырки были. Маманя, где моя спецформа? Лопаты деревянные живы?

-Что ты, аспид, орёшь-то с утра? Вона твои одёжки, а лопатам как не быть, в сарайке стоят. Ай каток задумал?

-Мамань, какая ты у меня понимающая!! — он схватил бабу Таню и поднял на вытянутых руках.

-Дурень ты, Колька, как есть дурень, ежли к сорока годам не угомонился, то, похоже, таким и останешься. Пусти уже!

Колька поставил маманю на пол, она треснула его по лбу:

-От порода Шишкинская, неугомонная!

Вышедший на шум, сонный Ванюшка тут же встрепенулся:

-О, каток, точно, Коль, как это я забыл про него?

-Всё вас учить надо, мелких. — щелкнул его по лбу Колька.

Пока позавтракали, переоделись совсем рассвело. И вооружившись деревянными лопатами, пошли на Малявку. Прибежавшие с утра кататься ребятишки с жаром взялись помогать мужикам. Многие сбегали домой, кто-то принес лопаты, кто-то метёлки, девчушки принесли веники, и работа закипела, добровольцев все прибавлялось:

-Ого-го-го! Коммунистический субботник в Каменке,новогодний!! — орал неугомонный Колян.

У обочины остановился козлик, на котором ездил глава поселения, вышел их "голова".

Присмотрелся, спустился на речку, поздоровался со всеми, похвалил задумку:

. -Так, воду привезем, чтобы ровно залить, протянем сюда переноски по периметру катка, и будет всю зиму у Каменки занятие, Шишкины ребята и взрослые на выдумки горазды. Спасибо!

-Петрович, ты с водой-от не тяни, — встрял вездесущий дед Вася, — после курантов ведь набегить народ сюда!

-Да, Василий Иванович, через полчасика подошлю.

И вскоре расчищенный каток заливали из шлангов протянутых со стоящей на берегу водовозки. Детишки равняли бортики из снега, помогали, а больше мешали двум электрикам, которые шустро устанавливали треноги с переносками.

— Хороший у вас Глава, шустро отреагировал, — похвалил Иван.

-О, так он же нашенский! Сызмальства здеся живет, вот и знает все.

Опять на горке было много народу, детки скатываясь, непременно пробовали лед на катке, всем страстно хотелось покататься, поиграть в хоккей с Аксеновкой — каникулы обещали быть весёлыми и для детей и для взрослых.

По улицам поплыли запахи выпечки:

-Эх, хорошо-то как, как в детство попал! — радовался Горшков.

— От, Максимушко, такую благодать пропустил! Он бы тута как раз, к месту случился! — пригорюнился дед Вася.

Но скучать было некогда, все занимались делами, Колька с Ванюшкой категорически собрались топить баню, как и должно быть — "по традиции... тридцать первого мы с друзьями ходим в баню". Мужская половина дружно поддержала их, а женщины готовили и готовились.

-Такого нового года у нас никогда не было! — радостная Марина, краем глаза приглядывала за своими Саньками. Большой вместе с мужиками устанавливал стол для закусок на воздухе. Маленький катался на Верном...

-У нас с тобой Нового года, можно сказать, и не было вовсе, — ответила баба Лена, — так, год новый, а проблемы старые.

А после обеда у бабы Тани начались звонки — все её многочисленные дети и внуки спешили поздравить баушку. Когда позвонили сибиряки, она попросила Валю включить громкую связь:

-Мамка, милая моя, мы все тебя поздравляем с Новым годом, ты только будь здорова, остальное у тебя всё есть! — кричала Людмилка, сквозь её голос слышно было как канючил басом Тимоха:

-Дай поговорить-то, ну дай!

-Мам, мы все тебя очень любим, ждём тебя в гости.

И тут же: — Уфф, баушка моя старенькая, самая любимая! С Новым годом, будь здорова, это, как его, счастья тебе! Баушка, как я по тебе скучаю, ты, небось, опять 'Маланьину свадьбу' гостей собрала?

-Да, Тимох, все тута, Ульяновы, Валюшка с Палычем, Ванюшка с Колькой, Федяка, Козыревы с Фелею, Горшковы — все вас тоже с Новым годом поздравляют!

Правнук взвыл:

-К тебе хочу!! Забери меня, а? Я даже Зорьку доить научуся, баушка? — Потом горько вздохнул, — эхх, невеста моя там как?

-Ай не раздумал жениться-то? — засмеялась баб Таня.

-Чёй-то? Моё слово крепкое, чё они делают?

-Да, носются, вон, горку раскатали со склона в Малявку, а на реке мужики каток залили.

-Эхх, расстроился я, летом все равно приеду к тебе. У нас уже вечер, скоро Новый год, я тебя сильно люблю, ты там не болей! До свидания!!

Мужики, собравшиеся в баню,посмеивались:

-Во, Игнатьич, какой зять у тебя будет, и ведь не отвертится твоя Варюха, слово-то у мужика крепкое.

Пока мужики парились, баба Таня, Феля и беременные дамы прилегли отдохнуть. Лешка же с таинственным лицом о чем-то шушукался на дворе с Никиткой, оба довольные чему-то улыбались.

Стемнело, по всей деревне зажглись в домах елочные гирлянды, кое у кого мигали и светились во дворах украшенные ими деревья. Мальчишки в деревне взрывали петарды, мороз усилился — градусов до пятнадцати. Дети сбегали на каток, лед почти замерз, с утра собирались идти кататься.

Мужики распаренные и разомлевшие — 'хорошо, что нет аэропорта близко, а то, кто знает, улетели б куда' пошли приодеться... За стол уселись в девять вечера, ели-пили не торопясь, произносили тосты-пожелания. Отвечали на звонки, звонили сами, дети с нетерпением ждали куранты и подарки.

Без четверти двенадцать, одевшись как следует, высыпали во двор, приготовили шампанское, каждому вручили по хлопушке, началась речь Президента:

-От сколь не слушаю со вниманием его, а спроси через пять минут, чего он сказал — не упомню! -пожимал плечами дед Вася.

-Все так, дед! — ответил Ванюшка.

Зазвучали куранты, начали дружно считать удары часов, потом было громкоголосое "УРА!!" Выстрелы шампанского, хлопушек, звон кружек-на мороз бокалы решили не выносить... а гимн запели — "Союз нерушимый республик свободных" — старый, СССРовский, оказалось новый никто толком не знает. Этот же гимн спели от души, и началось веселье, обнимашки и прыганье от восторга. Загремели салюты, мужики и ребятня побежали на пустырь, где все было готово, и начали тоже стрелять, небо расцвечивалось разными букетами, все орали. Со стороны Аксёновки в сторону Каменки тоже летели гроздья салютов, восторг зашкаливал у всех!! Отстрелявшись, ввалились во двор, а со стороны улицы отворилась калитка и появился Дед Мороз с большими плетеными санками, нагруженными подарками до самого верха, сзади всю эту гору поддерживала Снегурочка.

-О! Дед Мороз!

— Дорогие Шишкины и ваши гости, тут для вас прислали много подарков, еле довезли со Снегурочкой, упарились. Ну-ка, Снегурочка, начинай!

Сверху оказались подарки для детишек, их было много, каждому из детишек достались коробки, пакеты, пластиковые фигурки снежных домиков с конфетами внутри, какие-то свертки, все не умещалось в руках. Матюха приволок санки от деда, и они складывали свои подарки туда.

Потом настал черед взрослых, тут бабе Тане не хватило рук, а дед Вася аж заплакал, когда его нагрузили свертками:

-Это как жа? Это чёй-то делается, ой милушки, я и не ожидал!!

Притомившихся деда Мороза и Снегурочку потащили в дом, накормить и обогреть.

Оставив подарки, бабу Таню, Фелю и бабу Лену угощать их, дружно ломанулись на горку: там уже вовсю кипела жизнь, кто-то скатывался с горки, кто-то обнимался, кто-то наливал и закусывал. Молодежь притащила колонки и музыку, как-то мудрено подсоединили все ...и начались танцы-шманцы-обжиманцы. Дурачились и плясали, вытащили в круг встреченных громкими криками восторга Деда Мороза и Снегурочку, у кого-то были надеты новогодние колпаки, у кого-то маски, веселились от души, не замечая, что к утру мороз начал пощипывать посильнее.

Иван увел детишек, разрумяненные, счастливые, переполненные восторгом, они попытались ещё и подарки разобрать, но в тепле быстро разомлели. Дед отнес внучек в кровать, Лешка сквозь зевоту сказал:

-Дед, вот это Новый год у нас случился!! Клёвый, суперский!! А классно мы с Никиткой про деда Мороза придумали?

— Да, Лёш, круто, славно встретили, спи, мужик!

— Ага, дед, ты у меня самый-самый!

Пришли довольные Валюшка и Палыч:

-Ух, я прямо десяток лет скинул, спина мокрая, как отплясывал, замечательно так! Валечка, давай-ка, милая, ложись, Лешику нашему тоже отдыхать пора. Я немного ещё потусуюсь, ладно?

-Ладно, ладно, — тоже вовсю зевая, ответила Валя.

У Шишкиных народ сидел за столом, все такие оживленные, веселые, проголодавшиеся после танцулек, налегли на закуски.

-А чё, Танька, у нас этот новый год сверх весёлый получился. От это повеселилися, от души!

-Подожди, вот выспются после обеда, опять скакать будут, петардов этих вонючих напускают, но да, славно вышло, хорошо встретили, а как встретили, такой год-от и должон быть.

Потихоньку начали собираться. Горшковы вышли первыми, и тут раздался вопль Саши, все выскочили на улицу, а он подняв на руки Марину, кричал на всю вселенную:

-Спасибо, любимая!! А-а-а, я так ждал!!! Маришка! Люблю-ю-ю-ю!!!

Палыч первым понял:

-Похоже, у Горшковых тоже будет прибавление, ай какой урожайный год получится!!

Все окружили счастливых Горшковых, Маришку зацеловали, а у Саши трещали ребра от крепких объятий, баба Лена, не скрываясь, плакала. И только маленький Горшков, спящий у Ульяновых вместе с Матюхой, не знал важной новости — исполнилась его мечта о братике или сестричке.

-За такое надо срочно выпить!! — заорал Ванюшка.

Ещё посидели, порадовались, и расходились уже в шесть утра.

А к обеду проснувшиеся детки пытались добудиться деда, дед мычал и бормотал:

-Деточки, я немножко посплю! Лёш, я так поздно лег, не обижайся,ладно?

Леха кивнул и увел детей на улицу. У Шишкиных на ногах были баба Таня, Феля и Тома Ульянова, остальные отсыпались. Быстро поев, детки убежали на каток.

Баба Таня стала варить бульон из курицы.

-Проснутся, в самый раз будет-от горяченькое.

На ароматный запах домашней курицы выполз взъерошенный Колян:

-Мамуль, как я тебя люблю, ты мои мысли читаешь? Это же самое нужное сегодня, бульончику!! Ва-ань, подъём!

-Ну, встал я, встал, чё орешь, я на запах иду уже! Ох, и не пил много, а весь как побитый! Мамуль, ты волшебница, какой бульон... ммм.

Пришли зевающие Палыч и Козырев, сначала слышался только стук ложек и оханье, потом мужики ожили -начались разговоры:

— Мамань, а наши коньки ты случаем не выбросила?

— Когда это я чё выбрасывала? Всё в сенцах, в гардеропе старом.

Шишкины полезли смотреть что в наличии, долго смеялись, доставая ту или иную вещь:

-Ха-ха, антиквариат какой, коньки двухполозные, помнишь, Вань, как учились на них? А ты еще в прорубь занесенную въехал?

-Ага, а ты меня вытаскивать начал и сам чуть не влетел за мной, хорошо Мишка тут же подлетел... А маманя потом нас лупи-ила. О, а это взрослые мои, сорок третий, мужики, у кого сорок третий? Могу дать напрокат?

-У нас тут целый клад сокровищ, надо бы пересмотреть, может, завтра?

-У меня, — шумнул Палыч, — доставайте все, числа четвертого смотаюсь в Москву, всем надо коньки прикупить, небось, в хоккей-то никто не откажется побегать?

-Это мы завсегда, — откликнулся Ванюшка.

Заскочил румяный с мороза дед Аникеев:

-Чё сидитя? На улице хорошо, я вон уже всех деушек обошел, напоздравлялся, а вы только глазоньки продрали.

  -Для бешеной собаки, дед, сам знаешь...

Быстро принарядились в деревенские одёжки и пошли на улицу, на горке было оживление, на катке тоже — мальчишки играли в хоккей.

-Лёш, ты где коньки взял?

— Да, вон, Санёк мне свои старые дал, ему малы, а мне в самый раз, — раскрасневшийся Лёха опять полез в гущу играющих.

Шишкины уже скатились с горки и, весело перекликаясь, лезли наверх:

-Ща класс покажем! — оба проехались на ногах и не упали.

-Могём ещё!

Дурачились долго, разрумяненные и разгоряченные ввалились к Шишкиным:

-От, все вроде взрослые, а не хуже пацанов, глянь, мокрые! Да не, я не ругаюсь, такие вот катания, они завсегда на пользу, давайте уже за стол, а потом подарки разбирать! От как каток вас увлек и про подарки не вспомнили, может чё и нужное найдете?

Нужное и впрямь нашлось — связанные бабой Таней варежки, всем с разными узорами и с добавлением собачьей шерсти, они вызвали восторг. Девчушки готовы были хоть сейчас бежать на улицу, но уже смеркалось, отложили до завтра. Заставили бабу Таню примерять жилетку, мужики полюбовались на галстуки, Лёшка, сияя, одел новый свитер, связанный его любимой Валюшкой. Полвечера провозились с подарками. Затем мужская часть разбиралась с новыми играми, а женщины чаевничали.

Санька Горшков не отходил от матери:

-Мамочка, а правда, у нас родится братик или сестричка? А он будет как я, или другой? А животик у тебя тоже, как у тёти Вали, будет? А когда?

Вопросы сыпались из него не переставая. Саша-большой взял его за руку и повел к мужикам:

-Пойдем, мама пусть немножко отдохнет.

Третьего уехали Горшковы, засобиралась Феля. Палыч, Леха и дед поехали в Москву, отвезли её и мотались по спортивным магазинам, купили коньки для всех, пять клюшек про запас, и четыре пары лыж-Козыревым. Лыжи опробовали на следующий же день, девчушки много падали, но упорно нарезали круги по поляне, дед с Палычем и Лешкой прокатились до Аксеновки, по вечерам мужики играли в хоккей на катке, ребятня оживленно болела за своих, играли азартно, яростно — сломали в борьбе за шайбу две клюшки... отдых выдался шикарный. Шестого Ленин утащил мужиков на дальнюю Мечу, на зимнюю рыбаловку.

Утепленные, в ватных штанах и валенках Игнатьич и Калина посмеивались друг над другом:

-Как медведи!

Баба Таня сунула полуторалитровый термос с горячим травяным чаем:

-Нате-ка, я туда немного калиновки добавила. Чай не замерзнете,десять градусов-от на улице.

Ушли рано. Детки, проснувшись, как всегда, быстро поели и унеслись на горку, девчонки под предводительством Аришки — кто бы сомневался, катались с горки, мальчишки играли в хоккей... когда сверху, задорно крича, в огромных растоптанных валенках, телогрейке, старых чьих-то штанах, но в розовом с малиновыми полосками колпаке, скатился Ситников.

— Э-ге-гей, дети мои! Я приехал!

"Дети мои" в открытую смеялись над его потешным видом: