Нужным быть кому-то

Баба Таня, наоборот, с удовольствием нянчилась с ним — получилось, что до рождения малыша три года не было пополнения у Шишкиных.

Малыш очень понравился Лёшкиным детям. Увидев его первый раз Варя воскликнула:

-Ой, он смотрит, у него глазки открыты!

Обе с удовольствием катали коляску по двору, в отличие от сорванца-Аришки, постоянно убегавшей в поисках приключений.

. В понедельник улетали "заморские гости", Сара взяла с Калининых обещание, что в конце сентября — начале октября они прилетят к ней, пока срок беременности небольшой и можно съездить, не опасаясь последствий.

Дед Игнатьич на неделе собирался с Лёхой в школу — ту, где учился Макс Ситников.

Валя попросила свою коллегу — пожилую учительницу начальных классов пообщаться с Лёхой, чтобы примерно представлять уровень его знаний. Та погоняла его по счету, письму, чтению и сказала, что по знаниям он спокойно может учиться со сверстниками в третьем классе, а по рассуждениям он где-то на уровне двенадцати-тринадцатилетних детей. Сказала, что проблем с ребенком не будет, он ответственный, этакий серьёзный мужичок.

— Побольше бы таких разумных детей в каждом классе, намного легче с такими !

Мальчик же заметно вытянулся, поздоровел, загорел, с утра до вечера были какие-то дела с деревенскими пацанами, постоянно куда-то спешил, но каждый день с детьми ездил по полевым дорогам на велосипедах, утешал, если где-то ободрали коленки, заплетал косички, ругался, если не слушались Марь Иванну.

Девицы тоже подросли, стали совсем самостоятельными, обожали собирать грибы. Дед Ленин посмеивался:

— Молодые глаза, они вострые, я один гриб, они уже пяток!

Больше всего полюбились им лисички, дружные семейки рыженьких грибов собирали тщательно, даже самые маленькие находили. У Ульянова хранились деревянные ножики, которые как раз годились для срезки грибов.

Валя с Калининым купили им крестики, в субботу их окрестили, а к вечеру Иван расклеился, опять прихватило сердце, от Лёшки не укрылось его болезненное состояние, и внук заистерил, что было на него совсем не похоже:

-Дед, давай лечись, дед, не болей, а? — У мальчишки в глазах стояли слёзы, Козырев обнял его, тот шмыгая носом, сказал. — В больницу или ещё куда ложись, только не болей! Ты нам обещал!

-Не паникуй, мы, Козыревы, живучие! Пожалуй, в санаторий соберусь, справитесь без меня-то?-

-Справимся, справимся! — всё ещё шмыгая, проворчал внук.

Дед озадаченно подумал про себя: "А ведь я и не помню, чтоб он когда ревел, насупится, вредничает, а ни слезинки, сейчас же едва сдерживается, надо впрямь подлечится, малы они у меня ещё!"

Дед прилег, а Лёха пошел к Вале, как-то привык он все свои печали нести к ней.

-Что, Лёш?

-Да дед опять болеет! — он горестно вздохнул.

-Может, скорую?

-Да нет, он таблеток напился, заснул, а я так боюсь, — он сглотнул.

-Не паникуй, подлечится твой дед! Надо будет — свяжем его по рукам и ногам и отвезем в санаторий!

Лёшка представил связанного деда и хихикнул.

-Ладно, пойду я, Палычу скажи!

Палыч в наглую в понедельник вместо работы отвез Игнатьича в клинику, оставил там и поехал на работу.

Феля расстроилась:

-Вот ведь упёртый баран! Вовка на тебе его лечение, может, права Валюшка твоя — вязать чудика и в санаторий отвезти?

-Посмотрим, что скажет врач, а потом под конвоем отправим. Лёха там переживает, чуть не плачет, шмыгает...

Фелицата разозлилась:

-Прибью паразита, внуки совсем ведь ещё маленькие! Всё, я во гневе!

Палыч улыбнулся: если Феля говорила так — летели клочки по закоулочкам.

— Ладно, работа, у меня не забалуешь, справимся без него, а вот здоровье..!

Козырев позвонил часа в три:

-Калина, приезжай за мной!

Палыч, приехав, полетел к Глебу Антоновичу, тот долго и тщательно объяснял, что и как надо делать, в санаторий он рекомендовал как можно скорее поехать:

— Но только средняя полоса, никаких югов и заграниц!

-Найдем!

Поблагодарив и расплатившись с врачом, поехали в офис, где Феля долго ворчала (ругаться побоялась, все-таки болеет)— на упертую Козыревскую породу:

-Ещё и удивляется, в кого Лёшка такой упёртый! Детей пожалеть надо, я тебя сама прибью, если что!

Между ворчанием дозвонилась до главврача санатория 'Солотча', что под Рязанью, договорилась на ближайшее время и, выдохнув, сказала:

-Через два дня поедешь как миленький туда. Я там раз пять была, замечательно у них, они молодцы, в тесной связи с мединститутом работают, да и природа подходящая. Звони Лёшке. Он там весь извелся уже, знаю я его!

И в самом деле голос у внука, взявшего трубку после первого гудка, был встревоженный:

-Дед?

-Лёш, не волнуйся. Меня врач осмотрел, проверил все, я через два дня в санаторий уезжаю, ты там не кисни, это недалеко. Приедете с Палычем. Сам посмотришь на меня.

Лёха шумно выдохнул:

-Не врёшь, точно?

-Нет, я тебе когда-нибудь врал?

-Врал — не врал, а немного скрывал.-

-Вот женишься, бедная твоя жена. Такого зануду терпеть!

-Ладно, я обязательно приеду. А жениться — сам женись!

Козырев поехал в опустевшую квартиру и, собрав вещи, с тоской подумал про Каменку, потом, плюнув на всё, позвонил Горшкову:

— Сергееич, привет? Ты занят?

Тот каким-то унылым голосом сказал:

-Свободен, как птица в полете!

-Приезжай ко мне, щей, правда, нету, но пироги рыбные имеются, выпить не привози, мотор барахлит, поговорим, мои-то все в деревне, тоскливо.

-Буду!

Горшков явился вскоре, какой-то сам не свой.

-Сергееич, ты тоже заболел что-ли?

-Ну, можно сказать, неизлечимо, где твои хваленые пироги?

Козырев, большой любитель чая, заварил свежайший, привезенный на днях чай из Шри-Ланки, вдохнул аромат:

-Лепота!

Горшков млел от пирогов, аж мычал от удовольствия:

-Непередаваемо вкусно!

-Это ты, Саш, шаньги не пробовал, за них вообще душу отдашь!

-Что такое шаньги? — Козырев объяснил. — А, ватрушки такие?

-Сам ты ватрушка! Шаньги — это шаньги, с картошкой или со сметаной. У нас в поселке все мастерицы были, мамка моя, бывало, ругалась, что дольше с ними возится, чем мы их едим. Мои-то одноклашки— девицы не все их стряпать умели, а молодежь тем более, мамки наши секрет какой-то знали... ммм, вспомнил и слюни побежали.

-Что, и никто не умеет стряпать эти твои шаньги?

-В деревнях на Урале и в Сибири остались умелицы... эта, как ты скажешь, ватрушка такая... нежная, с корочкой, как укусишь... Я, бывало, как Фрося Бурлакова, по пять стаканов чаю и десять штук шанег за раз. Шаньги и пельмени, собственноручно налепленные, — это, брат, самая лучшая еда!

-Вот, будет командировка в Иркутск, найду твои шаньги, ну, если не понравятся!

Козырев важно сказал:

-Такого быть не может!

Повеселели после чая и пирогов, как-то незаметно разговор перешел на Вершковых.

-Я сегодня их утром в Питер отправил и, веришь, в душе тоска и пустота, как кусок души с ними уехал, успел соскучиться по ним, а ещё вся неделя впереди!

-Помнится, я тебе однажды сказал, что придёт твое время, и дышать без человека будет сложно!-

-Знаешь, Иван, я это понял ещё на зоне, но старался не вспоминать, там надо было быть всегда настороже, особенно в ШИЗО. После отсидки как-то разговорился с одной женщиной, у неё сын отбывал срок в их городе, попросил лекарства, она купила и пошла с соседкой передать. Там процедура неспешная, пока позвонят "лепиле", пока он соизволит выйти, вот и стояли две бабёнки у входа с полчаса, туда — сюда служивые ходят, ждут... И, говорит, открывается дверь и выходят... звери в человечьем обличье. Это, те кто приезжал нас, неугодных режиму, учить уму разуму... Она так рассказывала, что врезалось, вот, в память, я-то их с другой стороны видел... да... — Он помолчал, Иван не торопил, зная, что Горшков никогда особо не распространялся о тех годах. — Ну вот, выскакивают они один за одним, все в масках, такие крепенькие, накачанные, здоровые мужики... она запомнила, что ни один из этих зверюг не смотрел в глаза. Быстрый взгляд и проскакивали мимо, и веяло от них, всех без исключения, таким негативом, такой злобой, что просто удушающим комком ощущалась... Проскочили эти зверюги, а последним вышел хлыщ лощеный — полковник и под, весь наглаженный, без маски, но взгляд... короче, эсэсовец настоящий. Эта мамка уже более-менее знала, как передачки принимают, как свиданки бывают... а соседка... шок у неё был. Тоже сказала, что эсэссовцы вживую прошли...

-Саш, не мое дело это, но как же вы такую жуть выносили?

-Хмм, хочешь жить, вот и стараешься свернуться калачиком, чтобы чего не отбили... Работа у них такая... Тренировки опять же... мы же там не люди, а так... Ладно, что-то не в ту степь потянуло. Вышел когда — с голым задом, ни кола ни двора, какая Марина, да и замужем она уже была. Потом, когда с Толяном более менее на ноги встали... перебрал их немало, всё думал, лучше попадется, а получилось как, увидел всю такую замученную с мужичком таким, светлым, как лучик, и накрыло враз... Только вот, она, как и нет меня, в пятницу первый раз по имени назвала.

-Саш, я как понял она ото всех отгородилась стеной, досталось ей, может, не надо торопить? -Да не тороплю, а внутри всего колотит, так хочу их к себе перевезти из этого клоповника, Санька и баба Лена согласны. Осталось вот терпения набраться, а его как раз и нет. Хочется как волку схватить и утащить в берлогу.

— Уверен, все получится. Большинство на твоей стороне!

-Надеюсь!

Вечер получился теплый, как-то потихоньку оба успокоились и просто сидели, мирно разговаривая обо всём.

 

; Поскольку дед отбыл в санаторий, в школу записываться Лёшка поехал с Валей и Палычем.

А в школе уже ждал Макс:

-О, кореш, тебя и не узнать, куда хиляка дел? Глянь, какие мускулы нарастил, силён ты, однако! Ладно, потом расскажешь как и чё, ща двигаем к Капитолине Палне, это директор, мировая тётка, не боись!

"Мировая тетка", дама ближе к шестидесяти, встретила их радушно:

-Проходите, садитесь! Максим, спасибо!

Макс вытащил из-за спины букет

-Капитолин Пална, если б не Вы, чтоб из меня, раздолбая, выросло?

-Выросло бы, выросло — тебе всегда усидчивости не хватало! А одеться мог бы и поприличнее, все-таки в школу пришел!

Макс хохотнул:

-Такой вот я, эпатажный! А чёй-то вы мою фотку повесили на стенд?

-Ты у нас один из лучших выпускников!

-Ха, не прошло и десяти лет! Приятно, но зря. Я ведь... всё детство играет в одном месте... Ладно, вот, Капитолин Пална, — Лёха. Мой большой друган и сильная мозгА, надо его в школу оформить, он мужик серьёзный, не то что я, проблем с ним не будет, точно! Он у нас при детях и ваще... сами, вот, смотрите.

Лёшка спокойно и с достоинством встретил изучающий взгляд директрисы, та улыбнулась:

-Надо же, обычно дети меня побаиваются и смущаются. Давай знакомиться, друган Лёха.

Она как-то ловко и незаметно выспросила у Лёшки многое, между вопросами о знаниях умудрилась узнать про сестричек, про деда, про деревню. Поморщилась, узнав, каким было домашнее обучение, посмеялась над рассказами о деревенских проделках...

-Ну, Капитолин Пална, что скажете? — влез Макс.

-Выдержки у тебя никогда не было, скоро тридцать лет, а все как пацан зелёный и макушку чешешь!

-Э-э-э, дурные привычки, они неистребимы, так что?

-Что, что, пойдет мальчик в экспериментальный четвертый класс, там упор на математику и информатику. А ты, драгоценный, будешь у них вести факультатив, компьютерщик, как говорится, от Бога, тебе и карты в руки...

-Э-э-э, Капитолин Пална, всегда вот Вы так, с выгодой! Да и какой из меня препод, я ж...

-Максим, а школа-то родная, да и другана конкретно будешь обучать!

&nb! Макс полез в макушку:

-Вот, так и знал, что от Вас подстава светит! Ладно, но не больше двух-трёх раз в неделю и не с утра, выспаться надо, а то я зверь буду!

-Меньше по тусовкам шляться будешь и делом займешься!

-Ох, Капитолин Пална, вам бы Штирлицем, а не директором быть!

Объяснив Вале и Палычу, что надо купить и сделать, Капитолина пожала Лёшке руку:

-Знаешь, я думаю, что мы с тобой много хорошего сделаем и для тебя, и для школы! Ты молодец!

Лёха расцвел:

-На следующий год дети придут и Санька Вершков к вам учиться. Примете?

-Отчего ж не принять? Вы только с медкомиссией не тяните, сейчас многие врачи в отпусках, пройдите тех, кто есть, к концу августа в поликлиниках будет не протолкнуться.

Выйдя из кабинета, Лёшка, как всегда, когда радовался, запрыгал на одной ножке:

-Я, Валь, так боялся!

-Да ладно, я тебе говорил, что она мировая тётка, заслуженный учитель, между прочим, и победитель каких-то там конкурсов, но самое оно — понимающая! Сколько батя мой тут краснел за меня, а вот видишь, почти в героях хожу! Она как-то меня утихомиривать умела, золотой человек, короче! И тебе тут будет, как ты говоришь, клёво! Да и меня опять же, подписали... как хитро провернула всё, но уважаю! Чёт смотрю я, ты поздоровел сильно, может и мне в деревню к вам смотаться?

-Да приезжай, там клёво!

-Ладно, решу как, звякну! Ну, я почапал, бывайте! Палыч, а жинку ты себе классную отхватил, мне понравилась! — и увидев, как Валя улыбается, добавил, — если такая же у вас там водится, женюсь, ей богу, женюсь!

-Такая — одна! — веско припечатал Калинин.

-Не, ну наподобие! Всё, дядя Макс убежал, пока!

Лешка тут же прозвонился деду:

-Приняли, да, да, в четвертый класс! Понравилась и директор, и школа, да! В субботу, наверное, должен же я сам посмотреть. Да, и я тебя люблю! Пока! — Потом как-то по-стариковски вздохнул. — Вот всё хорошо, и дети не писклявые стали, только дед болеет... Палыч, мы сможем в субботу к нему смотаться? Он ведь, сам знаешь, не скажет правду, а мне надо посмотреть на него. Валя, отпустишь?

Валя только кивнула.

-Поедем, Лёш, это недалеко, часа два с половиной.

В Питере Вершковых сразу же взяли в оборот: анализы, УЗИ, кардио и эхограммы, обследовали Саньку по полной программе. Клиника была отличная, для таких деток было предусмотрено много удобств, игр, занятий. Санька в свободное время любопытно осмотрел и облазил всё.

Каждый вечер он долго и обстоятельно говорил с дядей Сашей, меньше часа у них не получалось. Тогда как бабе Лене он скороговоркой выдавал, что все хорошо, он только скучает сильно.

Вот так, поговорив с Горшковым, долго-долго прощался, желал спокойной ночи... потом, уже лежа в кровати, сказал:

-Мамочка, а давай на дяде Саше поженимся!

-??? — Марина опешила... — А зачем нам жениться?

-Я так хотел бы его папой звать — он такой... такой, у всех есть папы, у меня не было же, а дядя Саша самый лучший! И жить у него клёво, и спортная комната есть, и кухня большая, и ванная такая, с пузырьками, мамочка, он сказал, что нас любит! И меня, и бабу Лену, и тебя!

И что ответить в таком случае?

-Спи, мужичок! Я подумаю!