Академия Духовных Искусств

Предупреждения:

1. Эротика М/М/Ж/М/Ж с вариациями

2. Нецензурная лексика

3. Полное отсутствие жесткачаПосвящается Ктае

Куросаки Ичиго шёл по коридорам Академии Духовных Искусств. Бело-синяя форма ученика смотрелась на нём чужеродно, а уж меч за поясом — стандартная катана шинигами, без шикая и раздвоения, — и вовсе создавал впечатление, что это какой-то другой человек.

Твой меч всегда был в высвобожденном состоянии из-за того, что никогда не был асаучи. Ты вырвал силу из души и материализовал её в меч. В меч, у которого никогда не было неприметного сосуда, в который он мог бы вернуться.

Но теперь есть.

Рейяцу, что должна заставлять дрожать стены едва заметно колыхалась, почти съеденная восемью пустыми на руках.

— Это ограничители, Куросаки-кун. Более громоздкие, чем у этого варвара Кенпачи, но у тех и задача стоит попроще: просто отожирать часть духовной силы, что составляет примерно половину рейяцу капитана Кенпачи в спокойном состоянии. Эти же должны оставлять вам десять процентов рейяцу, независимо от колебаний вашей силы.

Вернуться на грунт не представлялось возможным — после войны переходы стали крайне нестабильными, и чем больше рейяцу проходящего, тем больше вероятность, что он сгинет в небытие по пути.

— Ограничители не помогут пройти в мир живых. Вашу рейяцу съедают пустые и тратят на поддержание собственного тела, которое разрушается, в свою очередь, тоже под воздействием вашей духовной силы. Поэтому её не чувствуют шинигами — этот процесс происходит очень близко к коже и не выбрасывает силу во вне. Однако при прохождении через Сенкаймон вы идёте всей системой «Куросаки-пустые», общее количество энергии в которой равняется вашей рейяцу в высвобожденном состоянии.

Даже имя пришлось сменить. Теперь он — Ичи Шиба.

— Шиба?!

— Ну да, это моя настоящая фамилия.

— Как Кайен, Гандзю и Куукаку?!

— Ну да, а чего ты так разорался? Имя Куросаки Ичиго у всех на слуху, тебя фанаты на ленточки раздерут... Зазнаешься ещё! Кстати, про Гандзю. Он тоже собрался поступать.

— Что?!

А всё потому, что его навыки бойца во время ремонта и восстановления никому не нужны. Ичиго не знал элементарных вещей и пролетал во многом, как Рукия с соком — в мире живых. А разжёвывать всё в частном порядке ни у кого времени не было — все были заняты и, пусть не посылали Куросаки к меносам с его вопросами, но ему самому было неловко всех отвлекать.

Он сам принял решение поступить в Академию. В конце концов там всё изучают, а дополнительный набор, с целью восстановить численность шинигами, был Ичиго только на руку. Преподаватели, разумеется, знали, кто он, и обещали разработать индивидуальную программу, которая, скорее всего, может уложить шесть лет обучения в один. В этом не было ничего особенного — в конце концов, требовалось не обучить Ичиго с нуля, а всего лишь заполнить пробелы в его образовании.

Осталось только эти пробелы найти.

Ичиго искренне полагал, что из боевых искусств ему надо подтянуть разве что кидо. Преподаватели рукопашного боя и кендо с ним согласились, уточнив только, общается ли он со своим мечом. Никто не может научить обращаться с зампакто лучше, чем сам зампакто. А вот преподаватель мгновенной поступи вцепился в него не на шутку.

— Покажите мне ваше шунпо, — потребовал сухонький старичок, в глазах которого плескалась не мудрость, а вредность. — Стоп! Чего это вы потянулись за мечом, Куросаки-кун?

— Я использую шунпо только с банкаем, — пояснил Ичиго, хлопая глазами.

— А ну отложите ваш меч, молодой человек! Вы должны пользоваться шунпо и без зампакто!

Ичиго почесал в затылке. Зампакто — это воплощение силы шинигами. Как использовать силу шинигами без силы шинигами?

— Делайте что старшие говорят! — топнул ногой старичок. — Положите меч в тот угол и начнём!

«Хотя, конечно, сила-то не в самом мече... — подумал Ичиго, отцепляя катану. — Но всё же, где это видано, чтобы шинигами просили отставить зампакто?»

«Хрен ему, а не шунпо, — доверительно сообщил Зангецу. — Я обиделся».

«Чего ты вдруг такой мелочный? Даже убить его не предложишь?»

«Эту мелкую сошку? Да я ради него в шикай не выйду! Он просто не понимает, с кем связался и хочет выпендриться».

«По-моему, ты стал слишком разговорчив, — подумал Ичиго, приставляя меч к стене. — Ещё в бою под руку болтать начнёшь».

«Ага, начну... Берегись!»

Ичиго, не раздумывая, метнулся в сторону, уходя от возникнувшего за спиной старика.

— Это не шунпо!!! — завопил он раздражённо.

«А что это было?» — поинтересовался Ичиго. Сам он тоже не заметил, убежал и всё. В скоростных техниках нет времени рассуждать.

«Полное подчинение», — Ичиго буквально почувствовал, как Зангецу за его спиной сложил руки на груди.

— Ну и что, что не шунпо? — пожал плечами Куросаки, уклоняясь от следующего удара. — Убежал же.

Уж с чем-чем, а с быстрым перемещением у него вообще никогда никаких проблем не было. Он и шунпо-то освоил просто наблюдая за Йоруичи-сама... Да и как могла у него не получиться техника, основанная на стремлении прорваться вперёд во что бы то ни стало? Освоение быстрого перемещения в любой из областей давалось ему так же легко, как дыхание.

— Это плебейская техника, не достойная шинигами!!! И она не везде будет действовать!!!

Ичиго пожал плечами. Воздух в Обществе душ держал его так же охотно, как воздух в мире живых.

— Это опять не шунпо!!! Что это за техника?!!

— Сонидо, — честно признался Ичиго. Правое плечо окатило теплом — это Зангецу радовался его шутке.

У преподавателя задёргался глаз.

— Техника перемещения презренных арранкаров?!! — завопил он. — Как вы посмели использовать её в столь священном месте?!

«Давай я старика ещё потрясу, мы тебе и хиренкьяку организуем», — предложил пустой-Зангецу.

«Я не одобряю подобные действия», — спокойно заметил квинси-Зангецу.

«Да ла-а-адно, ты только посмотри, он же сейчас со злости лопнет! Не хватает только добивающего!»

— А ну стой!!! — вопил преподаватель. — Используй шунпо, а не эти бесчестные техники!!!

«Издеваться над пожилыми людьми, — укорил квинси-Зангецу. — Мы, что, подростки?»

«Вообще-то да», — заметил пустой.

«Ну ладно, — вздохнул старик. — Ичиго, сконцентрируй силу на ногах».

От следующего удара Куросаки уклонился ещё быстрее.

— Да что ж ты за тварь-то такая?!! — вопил преподаватель, чуть не плача. — Это опять не шунпо!!!

— Что за шум? — на полигоне появилась Йоруичи-сама. — Хирото-сан, что с вами?

— Он не хочет использовать шунпо!!! — пожаловался преподаватель, показывая рукой на Куросаки.

— Ичиго? — Йоруичи вопросительно приподняла бровь.

— Он заставил меня оставить зампакто, — пожал тот плечами.

— Я-а-асно, — вздохнула богиня мгновенной поступи. — Ичиго, Зангецу, будьте милосердными. Многие преподаватели вступили в бой с квинси и погибли в нём, другие же оказывают неоценимую помощь в восстановлении Сейретея. Хирото-сан первый день на этой должности, ещё не освоился. Боюсь, он даже шикай не может использовать и не знает, что значит оставить свой зампакто. Зато неплохо владеет шунпо и может научить его основам студентов. Ведь так, Хирото-сан?

Преподаватель покраснел, со злостью глянул на Ичиго, но всё-таки кивнул. Он не хотел особо распространяться о том, что ещё не получил шикай, ведь в шунпо он и правда был один из лучших.

— Мы подумаем, — пообещал Ичиго, подхватывая меч.

— Он не может использовать шунпо без банкая! — наябедничал Хирото.

— Ичиго? — Йоруичи посмотрела на него вопросительно.

— Конечно могу, — пожал плечами тот, мгновенно оказавшись по другую сторону от женщины. — Просто я редко использую его без банкая, подзабыл немного, что они не связаны.

— А что ж ты, скоти!..

— Хирото-сан! — строго оборвала Йоруичи. — Ичиго поступил ещё мягко. Никогда не просите шинигами расстаться со своим зампакто. Никогда!

— Простите, Йоруичи-сама...

— Прощаю. Возвращайтесь к делам! — Она подождала, пока преподаватели выйдут и отвесила Ичиго подзатыльник.

— За что?! — завопил он.

— А чтоб не зазнавался! Ишь, преподавателей он начал гонять! Твоё шунпо далеко не совершенно, а Хирото — хороший специалист!

— Он первый начал наезжать!

— Проехали, — отмахнулась Йоруичи. — Следуй за мной, я тебе кое-что покажу.

И сиганула в шунпо. Ичиго рванул следом, но всё равно отстал почти на километр, благо хоть рейяцу чувствовалась отчётливо.

Левое плечо обожгло одобрением. Ичиго не услышал, но почувствовал, как Зангецу заявил что-то вроде: «Вот это я понимаю тренировка». С тех пор, как они разобрались, кто есть кто и прекратили друг другу мешать, связь наладилась до такой степени, что прошлого Ичиго давно начала бы пугать. Но нынешний Ичи считал, что голоса в голове — это чуть ли не самое нормальное, что происходит в его жизни. Хотя зампакто в последнее время ленился оформлять мысли в слова, всё больше передавая свои мысли ощущениями.

«Хорош ворон считать, мы отстаём!» — стукнул его в плечо Зангецу.

Хотя, конечно, были и побочные эффекты такой тесной связи. Ичиго будто балансировал на грани между реальностью и внутренним миром, иногда теряя концентрацию и возможность видеть один из миров. С каждым днём Ичиго учился всё лучше совмещать эти два мира... И с каждым днём зампакто становился всё ближе, отвлекая снова и снова.

— Медлишь, — недовольно заметила Йоруичи.

Ичиго промолчал, про себя удивляясь — неужели он раньше вёлся на такие простые провокации?

— Где это мы? — спросил он, оглядывая пещеру. Просторная, метров в десять диаметром, с мелким песочком на дне, она вызывала странно-знакомое ощущение...

— Здесь раньше добывали камень секки, из которого сделана стена Сейретея, — пояснила Йоруичи. — Основной ресурс уже выработали, но крохотные вкрапления секки делают её устойчивой к любой рейяцу. Теперь это твоя тренировочная площадка. Далековато от Академии, но не думаю, что для тебя это помеха. Заодно и шунпо потренируешь.

— Создавать пространственные карманы, как делал Урахара, всё ещё небезопасно? — уточнил Ичиго.

— Именно. Как и отправлять тебя в хрупкие тренировочные залы Академии.

— Они настолько хрупкие?..

— Здесь ты можешь снимать Оковы.

— О. Спасибо. Потренируешься со мной?

— Нет, мне уже пора уходить, — Йоруичи прошла мимо него и остановилась. — Учись прилежно. Боюсь, скоро нам может понадобиться твоя помощь.

— Не беспокойся. У меня нет привычки сачковать.

«К тому же, Академия Духовных Искусств — это гораздо интереснее земной школы, да, Ичиго?» — поинтересовался пустой, обдавая силой.

Куросаки прикрыл глаза, впитывая этот поток.

* * *

Пустой-Зангецу оказался вовсе не таким, каким его представлял — и боялся, — Ичиго. И не таким, каким был квинси-Зангецу. Теперь, когда Ичиго вспоминал их прошлые встречи, он всё больше и больше убеждался, что все заявления и драки несли в себе желания причинить вред не больше, чем тумаки Рукии.

«Не моя вина, что мозг у тебя включается только после хорошего удара по голове...»

Сейчас, когда Ичиго принял его, он мог сам чувствовать эту кипучую жажду деятельности, это всепроникающее желание смести преграды. Говорят, рейяцу зампакто и его хозяина похожи... если это то, что чувствуют окружающие рядом с ним...

«Не совсем то».

Ах да, ещё же был квинси-Зангецу. Его сила была холодна и чиста, как глоток ключевой воды посреди жаркого лета. Её было меньше — в сотни раз меньше, но только потому, что силе квинси не обязательно исходить изнутри, можно взять её снаружи. Сейчас Ичиго лучше понимал Исиду — всего такого благоразумного, задумчивого и расчётливого. Такова сила квинси — контроль над собой и над окружающей обстановкой.

Неудивительно, что старик мог так долго сдерживать пустого — в ответ на бешеную силу тонкая, но расчётливая сеточка ограничений.

«Я не очень-то и сопротивлялся. Ты бы лопнул, как мясной шарик, если бы я проявился без подготовки...»

* * *

— Ичиго! Ичиго! Ты в порядке?

— Йоруичи? Разве ты ещё не убежала?

— Я собиралась, но ты вдруг замер, закрыл глаза, и твои пустые заверещали.

Куросаки опустил глаза на и с интересом взглянул на предплечья. Чёрные наручи от запястья до локтя действительно открыли маленькие рты и визжали. И было из-за чего — треть наручей уже пожухла и рассыпалась.

— Не выдерживают. Надо бы подправить...

— Сообщить в отдел разработок?

— Зачем? Наверняка в этой пещере установлена куча датчиков, ещё задолго до моего появления. Больно уж место удобное для тайного схрона.

Йоруичи кивнула немного даже уважительно.

— Ладно, — вздохнул Ичиго. — Через пять минут начнётся предварительный экзамен по теоретическим дисциплинам. Не хотелось бы опоздать. До встречи.

И сиганул в шунпо.

Да-а-а... уж с чем никаких проблем, так никаких проблем.

* * *

В аудитории уже собралась куча народу, в том числе — и знакомого. Карин и Юзу. Ичиго был против, Ишшин был против, но Карин врезала обоим и прочитала лекцию «Сейчас каждый шинигами на счету, и я не хочу, чтобы отец каждый раз подвергал себя опасности, бегая туда-сюда по нестабильным переходам». Обе поступили на шинигами, хотя Юзу с трудом набрала проходной балл по уровню рейяцу, хотя планку сильно понизили в виду нехватки кадров.

Но для живой это было ой как неплохо.

Друзья также не оставили Ичиго скучать в одиночестве. Чад, Исида и Иноэ поступили на свежесозданную профессию «помощник шинигами». Куросаки специально не уточнял, но подозревал, что она создана специально для них. Хотя оставалось загадкой, чего в Академии забыл гордый квинси — наверное, боялся получить втык от Рюкена и вернуться в Общество душ естественным путём.

Ещё были Гандзю и Куукаку. Ичиго до сих пор не мог поверить, что они родственники, хотя друзья, наоборот, понимающе кивали и заявляли, что это многое объясняет.

Хорошо, что Кейго и компания о возможности поступить в Академию шинигами просто не знали...

Ичиго перелистывал страницу за страницей в надежде найти хотя бы одно знакомое понятие. Увы, о истории общества душ, духовной анатомии, законах поведения духовных частиц и построения кидо он знал примерно... ничего. На пару вопросов он всё-таки смог ответить: не иначе как случайно где чего ухватил, или участники событий тысячелетней давности поведали пару историй между попытками его убить.

Ичиго взглянул в спину Исиде, который что-то увлечённо строчил, и тяжело вздохнул. Заучка он и в загробном мире заучка... Остаётся только надеяться, что он не будет сильно обвинять шинигами во всех смертных грехах в разделе истории. А то все нервные, к квинси относятся с подозрением...

Пролистав до конца, Ичиго вздохнул и сложил ручки. Дела обстояли не печально разве что у Исиды, Куукаку и Гандзю, да ещё парочки незнакомых студентов, а остальные уже закончили и неловко переглядывались.

— Все, кто не знает, что ещё писать — сдайте работы, — скомандовал преподаватель.

Студенты отряхнулись от груза собственной никчёмности и потянулись к нему. Исида бросил на проходящего мимо Ичиго такой красноречивый взгляд, что тот передёрнул плечами. Правда, он не совсем понял было ли это «Куросаки, ты так и остался идиотом» или «Блин, этот гад уже освободился», но в любом случае, что-то недружелюбное.

«Милашка Исида», — согласился Зангецу.

Ичиго коротко кивнул и вышел в коридор. Настоящая дружба — это когда чужие недостатки вызывают не раздражение, а умиление.

— Ну что же, — Иноэ сладко потянулась, притянув к себе взгляды всей мужской компании. — Это ведь всё на сегодня? В смысле, мы же не можем заниматься, пока нам не составят расписание? Может, сходим куда-нибудь?

— Куда тебе, помощница, идти? — фыркнула незнакомая девица. — Разве что полы мыть...

Ни Ичиго, ни Чад, ни, тем более, сама Иноэ не успели ничего сделать, как девица оказалась на полу, поверженная мощным хуком Карин.

— Хорошая идея, — как ни в чём не бывало сказала она. — Я слышала тут об одном живописном местечке.

— Я пойду в общежитие, — проинформировал Ичиго. — Нет настроения.

— Что-то случилось, братик? — Юзу прижала ручки к груди.

— Ничего неожиданного, всего лишь побочка. Маюри предупреждал, что так будет... Мне просто надо поспать.

Иноэ и Юзу смотрели на него так, словно он собрался в смертный бой. Ичиго закатил глаза и потрепал сестру по голове.

— Не волнуйся. Через недельку приспособлюсь, снова начну присутствовать на ваших посиделках хмурой статуей.

«Самоирония, — присвистнул пустой. — Растёшь, напарничек».

Игривость и жажда деятельности толкнулись в плечо, заставив сердце биться быстрее, а мир — выглядеть не таким унылым.

Помахав рукой, Ичиго двинулся в сторону общежитий. Ему выдали отдельную комнату, целиком обвешанную ограничителями рейяцу, так что в ней можно снимать оковы. Нельзя только тренироваться — ограничители настроены выдерживать рассеянное духовное давление, а не концентрированную рейяцу атаки.

Ичиго шёл по коридорам, почти не глядя вперёд. После полного подчинения он начал чувствовать предметы на расстоянии, их души откликались на его рейяцу упругой радостью, предложением выполнить что угодно. Не говоря уж о людях. Людей он чувствовал ещё до становления шинигами.

Казалось, время завязло в патоке, события надвигались неторопливо... Одно то, что не требовалось всех срочно спасать, преодолевая себя и законы физики, приводило Ичиго к грани уныния. Да, конечно, он и раньше был в подобных ситуациях, например, после потери силы, но тогда он старательно пытался себя обмануть. Сейчас же он ясно чувствовал себя ненужным и не собирался от себя этого скрывать.

«У тебя есть друзья, которым ты нужен», — напомнил старик Зангецу.

Ичиго покачал головой. Всё, что их связывало — это приключения. Он и Чад ещё до этой заварушки были боевыми товарищами в борьбе против расизма и унификации. Иноэ подключилась позже, для борьбы с нечистью. Исида... вот тут уже можно нащупать что-то похожее на дружбу, во всяком случае, чувствуется взаимное влияние, а не просто членство в одном кружке по избиению монстров.

Впрочем, влияние влиянием, а тараканы в голове Урю не исчезли, наоборот, стали ещё больше и жирнее.

О чём говорить с этими людьми в мирное время Ичиго не представлял.

«Унылый ты кусок какашки, — ласково заметил пустой. — Рукии на тебя нет».

«Капитан тринадцатого отряда очень занята», — вздохнул Ичиго. Он тоже очень скучал. Вот уж где взаимного влияния было завались.

«Жаль, что я сам тебя больше не могу побить. Совсем разнылся. И было бы отчего!.. Ладно, дуй в комнату, есть у меня одна идейка...»

«Интересная?»

«Очень».

«Сложная?»

«Невыполнимая».

«Что именно?» — оживился Ичиго. Такие идеи он любил.

«Банкай».

«Э-э-э?..»

«Ну, ты же решил заполнять пробелы? Нормальные шинигами изучают банкай десять лет и не зря. Благодаря Урахаре ты пропустил самую сложную и самую полезную часть...»

«Ты хочешь, чтобы я тебя материализовал?» — не поверил Ичиго.

«Да. Тогда я смогу тебя побить».

Куросаки задумался. С одной стороны, он скучал по их перепалкам. Полная поддержка — это, конечно, хорошо, но когда даже Кенпачи занят восстановлением Сейретея (пугает рабочих на стройке), и подраться совсем-совсем не с кем, хотелось бы иметь противника, который точно не сбежит, но...

«Десять лет?»

«Думаю, за часок управимся, — хихикнул Зангецу. — Да не удивляйся ты так! Основная сложность материализации — это контакт с зампакто, а у нас он и так круче некуда. Тебе просто нужно будет вложить рейяцу, чтобы сформировать для меня духовное тело в этой реальности. Правда, дальше выскочат другие заморочки, и сегодня подраться мы точно не сможем. Но тебе понравится, обещаю».

Ичиго ухмыльнулся, мимоходом подумав, когда же потусторонний голос с мурлыкающими интонациями начал будить в его крови азарт.

* * *

Ичиго плотно закрыл дверь комнаты, снял оковы, улёгся на футон, глубоко вздохнул...

«Расслабься, — инструктировал пустой Зангецу. — Теперь мысленно перемести меня из-за спины перед собой. Мы должны быть друг напротив друга, лицом к лицу, как равные. Да не дёргай ты так, я тебе не безвольная игрушка!.. Сам попробуй мысленно обернуться».

«Сила зампакто в том, что он одновременно часть души шинигами, — добавил старик Зангецу. — И обладающее собственной волей существо. Из-за этого шинигами и его меч могут развиваться параллельно, тренируя разные навыки, а потом обмениваться знаниями и силой».

«У меня было много времени, чтобы практиковаться с мечом, — кивнул пустой. — Именно это нужно для банкая. Разность и единство. Знакомство как с чужим, признание чужой воли... и признание своим».

На последней фразе металлический голос слегка лязгнул. Ичиго тоже прекрасно помнил момент, когда там, у кузнеца зампакто, признал его своим. Наверное, так чувствуют себя люди, бывшие парализованными, но сумевшие восстановить подвижность конечностей.

А как чувствуют себя ноги без туловища — страшно представить.

«Урахара нашёл способ обойти самую сложную часть — признание чужой воли, — продолжал пустой. Он был уже сбоку, оставалось совсем чуть-чуть, чтобы полностью развернуться к нему. — Просто вселил дух в тело, на которое твоя воля повлиять в принципе не сможет. Но из-за этого у тебя одна Гецуга Теншоу на все случаи жизни. Не то, чтобы я был против, мне нравится эта атака... но мы могли бы сделать ещё столько всего разного, интересного и сложного. Правда, Ичиго?»

Они наконец-то оказались лицом к лицу. Точнее, нос к носу.

«Почему так близко?» — подумал Ичиго.

«А кто боится меня отпускать? — Зангецу растянул губы в безумной улыбке. — Так даже лучше. Давай, наполняй меня рейяцу, будто по кирпичикам создавая новое духовное тело. Не так! В другую сторону! Тут я уже есть, создавай меня в реальности».

Ичиго зажмурился, сосредотачиваясь. Это было не сказать что сложно, просто требовало очень, очень много концентрации. Даже его собственное дыхание сбивало. Несколько раз рейяцу вырывалось и растекалось волной, отражающейся от стен. Ограничители недовольно трещали, но держались.

«Не так, Ичиго, — посоветовал старик Зангецу. — Сначала сделай каркас, а потом заполняй его. Незачем делать совершенную ногу отсутствующему туловищу».

Ичиго не знал, относилось ли это к его предыдущему сравнению или же было буквально: материализовывать он начинал с ног. Но всё же решил послушаться. Всё-таки старик по техникам, не связанным с маханием мечом, был крут.

Снаружи внутрь стало получаться легче. Так легко, словно это было самое обычное дело. Тем сильнее резануло по нервам, когда недоматериализованный фантом дёрнулся самостоятельно. Ичиго не удержал концентрацию и фантом мгновенно рассыпался.

«Признание чужой воли, — напомнил пустой. — Это моё тело, и я могу им двигать, даже если ты его чувствуешь как своё собственное. Ещё раз».

Ичиго вздохнул, начиная чувствовать лёгкое раздражение. Всего лишь сложить рейяцу в человеческую фигуру, а он тут возится уже часа два!..

Со злости Ичиго воссоздал и заполнил фантом в считанные мгновения... и тут-то он полностью прочувствовал подвох. Он действительно ощущал оба тела — и своё, и только что созданное, — как свои. Четыре руки, четыре ноги, можно шевелить любыми пальцами. Чувствуя, как его сердце заходится в бешеном ритме, Ичиго открыл глаза и увидел себя в двух вариантах: цветном и обесцвеченном.

— Не теряй концентрацию, — напомнил Зангецу, и это было жутко. Жутко чувствовать, как твои губы шевелятся под чужой волей и видеть со стороны, как они это делают.

Дышать становилось всё тяжелее. Казалось, любой вздох нарушит это хрупкое равновесие и всё разом рухнет.

— Забудь пока о себе. Позволь мне двигаться. Признай моё право на собственные поступки, даже с учётом что я — это ты. Ну же, Ичиго... не разочаровывай меня.

Зангецу склонился ещё ближе, обжигая губы чужим — незнакомым, холодным дыханием и вдыхая прерывистые горячие вздохи Ичиго. Он чувствовал это всё одновременно, и только молчаливая поддержка старика не давала ему запаниковать.

— Ичиго, я хотел попросить о... — по нервам резанул чужой, внешний голос. — А... я, наверное, попозже загляну.

— Исида, вернись, — приказал Ичиго на два голоса. Поток рейяцу закрутился, втягивая квинси в комнату, а воздух в коридоре упруго его оттолкнул, сверкнув зеленоватыми искрами.

Не, конечно Урю мог бы воспротивиться, если бы не был так ошарашен. Он как-то не подумал, что Куросаки может заниматься чем-то подобным, тем более с... А, собственно, с кем?

Исида развернулся, присмотрелся. У него ёкнуло под сердцем, дёрнулся глаз и заболело по центру груди. Он готов был поклясться, что белой формы никто из шинигами не носит, а этот тип — носил. И что-то в нём подозрительно знакомое...

— Позволь мне разобраться, — попросил незнакомец, будучи к Куросаки ближе, чем позволяют любые нормы приличий.

Ичиго прикрыл глаза, а незнакомец слегка неуклюже встал с него и развернулся.

Глаз Исиды задёргался чаще.

Незнакомец был как две капли воды похож на Куросаки. Но не тот цвет, не та мимика. Полное сходство по форме терялось на фоне совершенно чужого, одновременно расчётливого и безумного выражения.

— Ну здравствуй, — произнёс незнакомец, сделав шаг вперёд, — Исида. Хотя мы уже знакомы. Очень близко знакомы. Ближе некуда.

— Я бы запомнил, — покачал головой квинси, нащупывая крест.

— А ты и запомнил. Просто не так, — тип приблизился медленно, словно преодолевая сопротивление или боясь спугнуть. Исида хотел активировать лук, но почему-то не стал этого делать.

— Твои глаза... ты пустой? Арранкар?

— Всего понемногу, — тип растянул губы в улыбке так, как не смог бы сделать ни один человек.

— Зангецу, — понял Исида, и от этого ему стало только хуже. Врага надо бить, а что делать с безумным зампакто своего друга?

— Именно, — прищурился он от удовольствия, подходя на расстояние вытянутой руки. — Умный юный квинси. Ты меня боишься?

Чужой зампакто протянул руку и коснулся его щеки. Не ласково или оскорбительно — деловито. Словно покупатель в мебельном магазине выбирающий обивку для дивана.

Исида отбил его руку в сторону. На заднем плане чуть вскрикнул и дёрнулся Ичиго.

— Он всё чувствует, — пояснил Зангецу, делая последний разделяющий их шаг. — Для материализации зампакто нужно дать ему волю. Запретить себе вмешиваться. Знал бы ты, как он за тебя беспокоится, тем более что однажды я уже ранил тебя... — он положил руку прямо напротив шрама, немного погладил. — М-м-м, прикосновения — это так приятно. Эй, Ичиго! Почему ты так редко прикасаешься?

Зангецу обернулся к носителю, открывая беззащитную, мраморно-белую шею. Исида хотел ударить, но рука не поднялась... Удушающая чёрная реацу была со всех сторон, не желала растворяться в пространстве, а, отражаясь от стен, возвращалась. Духовное давление, такое похожее на рейяцу Куросаки, только более плотное и тяжелое. Урю было тяжело дышать, голова кружилась и не хватало злости, чтобы сбросить наваждение.

— Кстати, извини за тот случай, — зампакто снова развернулся к нему, улыбнувшись одновременно тепло и холодно. — Просто один квинси нас тогда чуть не угробил, а тут другой, до дрожи боящийся меня и так похожий на жертву...

— Иноэ... она тоже там была, — с трудом выдохнул Исида, стараясь не смотреть ни в эти жёлтые глаза, полные насмешки и превосходства, ни на этот рот, для которого кожа не являлась существенным ограничением.

— А малышка Орихимэ боялась не меня, — покачал головой Зангецу, состроив удивлённую мордочку. — Она боялась за Ичиго. А это совсем-совсем другое дело... Ладно, Исида, не возражаешь, если я проведу один эксперимент? Давно хотел проверить, да вот случая подходящего не было.

Урю хотел покачать головой, но мышцы были слишком напряжены, а позвонки тёрлись друг о друга с пронзительным скрипом.

А в следующее мгновение его поцеловали.

Исида задохнулся, не в силах сопротивляться — чужая рейяцу держала крепко, горячим маревом прижимая к стене, лишая воли. Да и эти губы... Не сказать, что у него был большой опыт, неловкие, смущённые поцелуйчики ради эксперимента и «Что вообще люди в этом находят?» не входили ни в какое сравнение с этим. Прохладные губы и язык исследовали, оглаживали, прохладные пальцы держали за шею, поглаживали затылок и линию челюсти. Это было не нежно, не страстно, скорее... деловито, почти профессионально.

— Хм... — Зангецу отстранился, задумчиво оглядывая его.

Исида пытался восстановить дыхание и поднять руку, чтобы стукнуть гада, при этом — обязательно, — не глядя на него. Убить, урыть, уничтожить!.. Сейчас, только колени перестанут дрожать...謼dd> — Знаешь, а мне понравилось, — доверительно сообщил зампакто. — А вот у Ичиго ничего нигде даже не дёрнулось. Странно, правда?

— Очень, — согласился слегка опьяневший Урю, сползая по стеночке. — Чего ты к нему сам не пристанешь?

— Не могу, — зампакто обернулся, отстраняясь ещё чуть-чуть. — Во внутреннем мире невозможно, части целого никогда не смогут прикоснуться друг к другу, как не может капля дождя прикоснуться к реке. А материализацию мы начали только сегодня. И, кажется, сегодня и закончим... Сломают мной пару небоскрёбов, это уж точно.

— Куросаки-кун! — послышался голос Иноэ одновременно со стуком в дверь. — Я хотела спросить, как ты?..

Зангецу отпихнул Исиду, ловко втянул в комнату Орихимэ и поцеловал, не дав и слова сказать. Та, почувствовав знакомую рейяцу, только удивлённо пискнула, но сопротивляться не стала. Зампакто смял мягкие губы, поддержал руками высокую грудь... Урю отшатнулся и покраснел бы ещё больше, если бы это было физически возможным.

Зампакто оторвался и с возмущением оглянулся на валяющегося на футоне Ичиго.

— Что, и тут глухо? Да что с тобой не так?! Хотя, конечно... — Зангецу почесал в седом затылке. — Кровь квинси и шинигами, в душе пустой, сформированный из душ десятка шинигами... Странно, что у тебя рога только иногда появляются.

Тут до Орихимэ дошло.

— Куросаки-кун! — взвизгнув, она кинулась к нему, но зампакто без труда её удержал.

— Всё с ним в порядке, не беспокойся. Только не надо его трогать, всю концентрацию собьёшь. Кстати, я Зангецу, приятно познакомиться.

— Зан... гецу? — девушка подняла на него большие удивлённые серые глаза. Зампакто ещё раз подумал, мол, как такое может не нравиться, но от Ичиго шли только обещания размазать тонким слоем по всему внутреннему миру.

— Именно. Мы практикуем материализацию. А теперь, — зампакто аккуратно поставил девушку и сел на колени рядом с футоном, — прошу нас оставить. С нами всё в порядке, но никуда пойти мы сегодня не сможем. Надо постараться удержать материализацию как можно дольше, чтобы потом было легче.

Он взял руку Ичиго, немного приподнял, улёгся на бок, положив голову на грудь своего шинигами, а руку его положил себе на шею. А пальцы Куросаки чуть дёрнулись, зарываясь в белые волосы.

— Нам нужно просто продержаться, — твёрдо сказал Зангецу, прикрывая глаза.

Урю почувствовал себя неловко. Это... это казалось гораздо более интимным, нежели давнишний поцелуй. Он взглянул на Иноэ и выскользнул вслед за ней в коридор, на свежий воздух, во вне власти обжигающей рейяцу.

— Много я психов видел, но... — пробормотал Исида, чуть отдышавшись.

— Они так трогательно лежали, — невпопад заметила Орихимэ, но у квинси от этих слов почему-то всё сжалось внутри.

Абсолютный псих. И абсолютно преданный. Тот, кто не должен быть предан, тот, кто должен всегда сам по себе, неловко прислоняется к боку и кладёт на себя чужую руку, в надежде на ласку. Кто действует по-своему, но ради общей цели.

Исида уже видел такое. Яхве и Юграм. И даже тогда подобные отношения приводили его в трепет, хотя он и был замешан в основном на страхе, а тут...

— Кажется, мне надо в душ, — решил Урю.

Орихимэ вспыхнула, но идею поддержала.

Ей тоже надо было в душ.

* * *

«Ну и что ты тут устроил?» — с возмущением думал Ичиго. Говорить он опасался. Хотя, конечно, следовало врезать гаду... но это потом, когда хорошенько материализуется и можно будет им что-нибудь пропахать.

— Следственный эксперимент. Выяснял, почему ты в свои восемнадцать всё ещё девственник.

«Мне некогда было! Я мир спасал, знаешь ли!»

— Дурное дело нехитрое, — глубокомысленно заявил Зангецу. — Я минут десять в реальности, а уже двоих захапал, оставалось только перейти непосредственно к действу. А ты за пять лет, что прошли с начала твоего полового созревания, не удосужился никого поцеловать!

«Меня это не волнует, — отрезал Ичиго. — Вопрос в том, почему это волнует тебя».

— Я отвечаю за инстинкты, тупица. Включая половой. И меня беспокоит, почему у тебя всё в порядке с инстинктами защиты семьи и потомства, но совсем глухо по любви.

«Зангецу прав, — заметил старик. Он всё отпихивался от этого имени, Ичиго подозревал, что ему просто стыдно, что он так долго использовал его не по праву. Но не называть же его именем прародителя?.. Брр! —— Я раньше думал, что это из-за нашего противостояния, что отнимает слишком много сил и глушит некоторые аспекты восприятия. Но сейчас всё вернулось в полном объёме. Кроме этого».

«Вы говорите так, будто я инвалид какой-то!»

— Ага, — согласился Зангецу.

«Точно», — согласился Зангецу.

«Лучше б Айзена снова ловить...»

* * *

На следующее утро в столовой Ичиго молча подсел к друзьям и начал методично уплетать еду. Чад, посмотрев на такое дело, придвинул к нему свой поднос.

— Ичи... что-то случилось? — спросила обеспокоенная Орихимэ. Ичиго в ответ лишь помотал головой. — Выглядишь хуже, чем зомби Хицугайя.

— Скажешь тоже, Тоширо в любом виде красавчик, — ляпнул Куросаки и испуганно прикрыл рот рукой, начиная стремительно краснеть. — Твою ж мать, это заразно!

— А? Что случилось? — не понял Гандзю.

— У него озабоченный зампакто, — пояснил Исида. Ичиго в ответ поднял два пальца вверх. — Что два? Два озабоченных зампакто? Да сила квинси бы никогда!..

— Зато заботится так, что помереть можно, — вздохнул Куросаки.

Урю захлопнул рот, резко вспомнив собственного отца.

— Чего-чего? — Гандзю совсем не въезжал.

— Я материализовал зампакто. Он ездил мне по мозгам, что пора мне личную жизнь заводить, — вздохнул Ичиго.

— А... сколько ты его продержал?

— Шестнадцать часов.

— Сколько?! — Гандзю чуть не свалился со скамейки.

— А что тебя удивляет? — уточнил Исида, спокойно отпивая чай. — Это же Куросаки.

Гандзю сел на место, почесал в затылке и согласился, мол, да, это многое объясняет.

— И что, он все шестнадцать часов к тебе... тебя доставал? — ахнула Иноэ.

Ичиго кивнул.

— А почему ты ему не врезал? — уточнил Гандзю.

— Думаешь, я не знаю, что этот козёл меня просто провоцирует? Не дождётся! Мои нервы прочны, как титан, а спокойствие сравнимо с неподвижностью гор!

«Мы ж недавно горный хребет раздолбали», — напомнил Зангецу.

— Может, не надо так остро?.. Всё-таки зампакто... — Иноэ смотрела с укором.

— И он прекрасно знает всё, о чём я думаю. Так что козёл он, козёл!

«И прав».

Ичиго отодвинул тарелки, приземлился лбом на столешницу и тихонько застонал.

— Курсант Шиба, вот ваше расписание. — Перед Ичиго опустилась бумажка. — Извольте не опаздывать.

Куросаки немного повернул голову и посмотрел на говорившего. Студент старших курсов, раздувшийся от важности собственной миссии, резко сдулся и подавил желание перекреститься. Он давно понимал, что это не христианский рай, но старые привычки вдруг всплыли.

— Бедняжка, — сказала Юзу, глядя ему вслед.

— Братишка, что ты ему сказал? — спросила Карин.

— Ничего, — буркнул Ичиго, переводя свой пылающий недовольством взгляд на неё.

Но ни на ту напал.

— Хорош детей пугать! — воскликнула крохотная Карин, от души отвешивая локтем по спине. — Нашёлся тут суррровый герой!

— Ай, больно же, идиотка!

— За дело? — уточнила подошедшая Куукаку.

— За дело, — ответила Карин.

— Ну ладно.

И они вместе уселись есть.

Ичиго мрачно на них посмотрел. Карин и Куукаку ожидаемо спелись и грозили окружающим рукоприкладством в квадрате.

— Вот кажется — ты взрослый и серьёзный человек, можешь решать все проблемы сам, — вздохнул Куросаки. — А потом вылазит какая-нибудь херня — хоть стой, хоть падай и опять непонятно, что делать.

— Сходи к Кенпачи, — порекомендовал Исида. — Он из тебя дурь выбьет.

— Он занят, — Ичиго вздохнул ещё более тяжко. — Ребят, давайте потренируемся после уроков, а?

Все дружно отвели глаза. Конечно, они бы рады помочь, но категории силы, мягко говоря, не те.

— Исида-а-а, а давай мы с тобой потренируемся? — продолжал Ичиго. — Обещаю использовать только силы квинси.

— Да, блин, мне от этого гораздо легче! — вспыхнул Урю. — Ты же, варвар, знаешь всего две техники квинси, но одна не даст причинить тебе ни одного повреждения, а вторая развеет меня по Сейретею. Очень интересное выйдет сражение!

— Значит, опять Зангецу, — снова вздохнул Ичиго. — Надеюсь, в этот раз мы сможем подраться и всё не ограничится полированием мозга в одностороннем порядке. У кого первым уроком тоже введение в духовную анатомию?

* * *

Духовная анатомия Ичиго понравилась. Наконец-то начали становиться понятными те термины, которыми так любил козырнуть Исида. Его, ожидаемо, в этот класс не загнали, а отправили на изучение хакуда, что вызвало у Куросаки злорадную ухмылку. По его оценкам, в рукопашке Урю был где-то на уровне Орихимэ, может даже чуть пониже. И основной его проблемой было не отсутствие навыков, а боязнь повредить костюмчик.

«Хорошие у тебя друзья, Ичиго, — заметил старик. — Никто даже не обиделся на выходку Зангецу».

«Им просто понравилось, — влез пустой. — Давно тебе надо было гарем организовать, думаю, никто бы не был против, наоборот, очередь бы выставилась».

«Заткнись, извращенец, — покраснел Ичиго. — Мы же на уроке».

«О, пошла реакция!»

«Не та, что нужно. Это стыд за нарушение норм приличий».

«Нет, ну как Бьякую по имени называть — так ему ничего нигде не стыдно, а как про сиськи подумать — так стыдно. А Кучики, между прочим, представляет горазд большую опасность!..»

«Кстати, о нём...» — Ичиго насторожился, уловив знакомую рейяцу. Бьякуя был где-то на противоположном конце Академии, но чувствовался чётко. Куросаки хорошо чувствовал тех, кто поделился с ним рейяцу.

Он подозревал, что Урахара попросил скинуться Ичиго на рейяцу далеко не из сентиментальных побуждений, а из чисто практических. Если он в первый раз полностью выжрал состоявшуюся и далеко не слабую шинигами Рукию, то страшно подумать, сколько надо рейяцу после боя с Айзеном.

Поколебавшись ещё пару секунд, Ичиго вскочил и затараторил.

— Простите сенсей, мне надо... просто надо. Извините, — и свалил из аудитории прежде, чем преподаватель оправится от такой наглости.

Прямо за дверью он вышел в шунпо, да такое быстрое, что Кучики даже не успел предотвратить попытку схватить его за локоть.

— Бьякуя!

— Курсант Шиба, что вы себе позволяете? — холодно осведомился он на автомате и только потом заметил, что студенты и преподаватели давно смылись с пути грозного капитана. И даже в окошко никто не подглядывал. — Куросаки, что на тебя нашло?

— Потренируйтесь со мной, капитан Кучики, — взмолился Ичиго, даже назвав его не по имени. Хотя Куросаки искренне считал, что имеет на это полное право. Право победителя.

Бьякуя обращение оценил, но на уговоры не поддался:

— Ничем не могу помочь, обратитесь к капитану Одиннадцатого отряда, — он отвернулся, собираясь продолжить путь, но Ичиго не дал.

— Ну что вы все ко мне с Кемпачи-то привязались?! — в сердцах воскликнул Куросаки. — Кёраку запретил нам без ограничителей даже в одном помещении находиться! Двя сверхсильных монстра, не умеющих контролировать рейяцу — это слишком много для восстанавливающегося Сейретея.

— Намекаете, что я слабее вас?

— Намекаю, что вы умеете контролировать рейяцу, — заявил Ичиго и глазом не моргнув. — Ну, пожалуйста, Бьякуя...

— Я занят, — отрезал Кучики. Ичиго опустил голову, над которой сгустилась чёрная депрессивная туча. — Занят сейчас. Но вечером, думаю, смогу найти для вас пару часов.

Ичиго разулыбался. От него шибануло такой радостью, что оковы не справились, заверещали испуганно, а поток рейяцу превратился в ветер. Кучики хмыкнул, сделал шаг вперёд и добавил:

— А, ещё, Куросаки.

— М?

— Не называйте меня по имени.

— Вот уж чего не могу обещать...

Бьякуя усмехнулся и величественно двинулся вперёд.

«Заметьте, господа, насчёт "лапать" он ничего не говорил, — влез Зангецу. — А что не запрещено, то разрешено. Да и что запрещено — тоже разрешено».

Ичиго застонал, сжимая пальцами виски.

«Ах бедный наивный Ичиго... Неужели ты реально надеешься сбросить таким образом пар?..»

* * *

В полузабытой пещере снова раздавался лязг металла и хруст камней. Только на этот раз металл был частью оружия, а не инструментов шахтёра.

— Куросаки, что с тобой? — чуть нахмурился Кучики, когда Сенбонзакура в очередной раз остановилась в паре миллиметрах от шеи Ичиго. — Ты медлишь.

Тот только покачал головой и упрямо поджал губы, снова становясь в боевую стойку. Мечи весили... непонятно сколько, но явно больше, чем положено приличному зампакто.

«Признай, что он симпатяжка, — требовал пустой. — Признай, а то я ещё тяжелее сделаю».

Ичиго угрюмо сопел и уворачивался от ударов, едва не волоча за собой меч.

— Что за шутки, Куросаки? — холодно поинтересовался Бьякуя, но крылья его носа гневно трепетали. Сенбонзакура обратилась в меч и застыла в миллиметре от носа Ичиго.

— Мы с Зангецу... слегка не сошлись во мнении, — неохотно признался он.

— Вот оно что... — Кучики холодно прищурился и взмахнул мечом. Куросаки едва-едва успел спасти шею, отделавшись лишь длинной царапиной. — В настоящем бою враг не будет ждать, пока вы разберётесь. Защищайся!

Ичиго отпрыгнул, избегая удара, но зампакто потяжелел и прибил его к земле ещё на середине траектории. Куросаки взмахнул мечом квинси, блокируя удар, но старик тоже решил поддержать забастовку.

«Да пошли вы!»

Ичиго отбежал, оставив зампакто валяться среди камней.

— Думаешь сражаться без меча? — уточнил Кучики. — Глупо.

— Ты против меня и шикай не всегда используешь! — огрызнулся Куросаки. — Это ли не глупо?

— Да. Глупо, — согласился Бьякуя, поднимая меч. — Банкай.

Сенбонзакура не иначе как по знакомству решил опустить своё красочное представление и сразу метнулся к Ичиго розовым потоком нежнейших лепестков. Тысяч острейших лезвий. Они сплелись в небольшой смерч вокруг Ичиго, закрывая его от обзора, но... Лепестки не спешили уходить, выполнив свою работу, и Куросаки не спешил превращаться в лужицу фарша мелкого помола.

«Блют вене? — подумал Кучики, поводя рукой и снижая концентрацию лепестков. — Без меча квинси? Интересно...»

Но это оказалась не техника квинси.

Куросаки стоял, нелепо замерев в полудвижении. Он уставился невидящим взглядом куда-то вбок, дыша поверхностно, прерывисто. По его виску текла капля пота.

А вокруг него то и дело вспыхивало зеленоватое свечение.

— Полное подчинение, — понял Бьякуя. — Ты просишь воздух отклонить лепестки Сенбонзакуры. Да, они лёгкие, но обычным ветром или даже ветром, созданным кидо, их не отклонить. Тебе приходится отводить каждый лепесток своей волей. И не каждый раз получается.

Ичиго чуть дёрнул ртом, почувствовав, как одно лезвие таки прорвалось и прочертило на лбу длинную царапину.

— Безнадёжная ситуация, — продолжал Кучики. — В таком положении ты ничего не сможешь сделать, только отражать, отражать и отражать отдельные лепестки. А мне нужно всего лишь подождать, пока ты устанешь и потеряешь концентрацию. Это будет очень скоро...

Одно из лезвий насквозь пробило рукав.

Воздух вырвался из-под контроля Ичиго, как мячик, который пытались притопить руками. Сенбонзакура рванулся вперёд, но был остановлен прежде, чем успел нанести что-то серьёзнее царапин.

— Не думай, что сможешь сражаться один, — проговорил Кучики, медленно подходя к тяжело дышащему Ичиго. — Ты должен снова подчинить себе свой зампакто.

— Подчинить? — Куросаки неверяще уставился на него. Ему показалось, что он ослышался.

— Да. Ты должен победить его, показать, кто тут хозяин.

Это было сказано с такой спокойной уверенностью, что у Ичиго не осталось сомнений — других вариантов Бьякуя не знает, и действительно считает, что духовный меч можно и нужно победить.

— Я...

«Молчи!!!» — завопили Зангецу в два голоса.

«Ты разве не понял?» — требовательно спросил старик.

Ичиго понял. Биться и победить... когда же это было?.. Вечность назад, не меньше. Банкай? Нет, позже... Тренировки у вайзардов, точно. Именно тогда пустой гнал пургу про королей и лошадей, грозился захватить тело и вообще всячески пугал. Сейчас же Куросаки чувствовал ясно, так ясно, будто он сам это делал — всё это было лишь мотивирующим пинком, провокацией, призванной заставить его прыгнуть выше головы. И это сработало.

А Кучики, значит, не знает...

«Не знает, — подтвердил старик. — Почти никто не знает. Помнишь, как Айзен бахвалился, что его зампакто тоже срослось с рукой? Хвалился, что это новая ступень силы? Думаешь, почему? Вовсе не потому, что это такое частое явление».

Ичиго почувствовал себя так, будто его обманули. Наверное, то же ощущают дети, впервые узнавшие, что Санта-Клауса не существует, а тот мужик с бородой — всего лишь актёр. Кучики Бьякуя, со всеми его кидо, со всеми обширными техниками владения мечом... искренне считает свой зампакто своим подчинённым?

Находится на ступеньку ниже?

«Да», — безжалостно подтвердил пустой.

— Что случилось, Ичиго? — спросил Кучики. — Не в твоих правилах дрожать от страха.

— Это не страх, — проговорил Куросаки, едва шевеля губами.

...это одиночество.

Капитан шестого отряда Кучики Бьякуя, один из лучших, точно лучший по мастерству и изящности... остался далеко позади и даже не в силах увидеть барьер, который сейчас пытается преодолеть Ичиго.

Как можно не понимать, не ощущать каждое мгновение, что твой зампакто — часть тебя?

Как можно с ним всерьёз спорить?..

— Прости, Бьякуя, — произнёс Ичиго, вставая и пряча взгляд. — Я затащил тебя сюда, а интересного боя так и не показал.

— Собрался с мыслями? — недоверчиво уточнил Кучики. Он ожидал выброса рейяцу и прочих спецэффектов, но нет, духовное давление Куросаки, наоборот, уменьшилось, словно уходя куда-то вглубь.

— Да. Вполне. — Ичиго требовательно раскрыл ладони, и мечи, на мгновение превратившись в сгустки силы, прыгнули ему в руки. — Продолжим?

«Так признаёшь, что он симпатяжка?» — напомнил пустой.

«Тут ты что-то маху дал, Зангецу, — отозвался Ичиго, волной силы отмахиваясь от лепестков. — Симпатяжка — это смежно с милашкой. Как у тебя язык повернулся назвать Бьякую милым?»

«Ну... он так старательно изображает суровость, но искренне волнуется за тебя. Это так мило! Сам разве не чувствуешь?»

«Чувствую, — согласился Ичиго, как раз поймав несколько лепестков на меч. — Но всё равно не согласен с формулировкой».

«Ладно. Тогда, может, красавчик?»

«Это никто не может оспорить».

«А что в нём самое красивое?»

Бьякуя послал на Ичиго плотный вихрь лезвий, но Куросаки не замедлил хода, наскочил, оттолкнул упругим потоком воздуха и пригвоздил к стене скрещёнными лезвиями.

«Его банкай».

Вокруг Ичиго вспыхивало зеленоватое свечение, а по коже стелились полоски блют вене.

Лепестки Сенбонзакуры осыпались, заново формируясь в меч.

— Спасибо, — проговорил Ичиго, отходя назад и со скрипом вытаскивая из стены духовные мечи. — Это было очень полезно.

— Рад слышать, — отозвался Бьякуя с едва уловимым сомнением. Для использовавшего одновременно три сложнейшие техники Куросаки выглядел слишком подавлено. — Победил его?

— А? Да, конечно... — вздохнул Ичиго, присаживаясь на камень. — Ещё как победил.

Зангецу — оба, — действительно заботятся и тыкают в проблему в своей своеобразной манере. Но что им ещё оставалось делать, если по-другому... по-другому он просто отказывался видеть? Как всем зампакто приходилось устраивать цирк с этим «Победи меня», чтобы хозяева прекращали уже лениться, ныть и чесать пузо, лишь потому, что эти хозяева не могли... не хотели видеть...

«Банкай, значит, у него красивый? — переспросил Зангецу. — Всё ещё хуже, чем я думал...»

Проблема равнодушия Ичиго к противоположному... да и к любому полу всё-таки была. Неизвестно, можно ли её решить вообще, но игнорированием она точно не решится.

Куросаки вздохнул, свёл мечи и вышел из шикая. Тут же его форма осыпалась на пол мелкими тряпочками. Ичиго даже не покраснел и не начал бесится, просто тяжело вздохнул... и перехватил летящий в его сторону свёрток.

— Я предполагал, что ты используешь блют вене против Сенбонзакуры, — пояснил Бьякуя. В свёртке оказалась форма ученика Академии.

— Да уж... об этом надо было подумать мне, — вздохнул Ичиго. — Спасибо.

«А я и подумал», — хмыкнул Зангецу.

— Не стоит благодарностей. Мне пора.

— До встречи.

Бьякуя кивнул и исчез в шунпо.

* * *

Ичиго ощупывал выданную форму и лениво размышлял, что она гораздо лучше по качеству материала и шитья. Наверное, Бьякуе его аристократическая натура не позволила взять в руки стандартную форму из тонкой ткани с торчащими нитками. Или та сгорела от стыда под его взглядом.

С одной стороны, конечно, хорошо, что у Куросаки даже шикай влияет на одежду. Дополнительная броня, да и без штанов посреди боя не останешься... С другой — плохо, если приходится этот шикай гасить и притворяться совсем-совсем обычным курсантом.

«И всё-таки Кучики милашка заботливая, — заметил Зангецу. — Хоть и скрывает это».

«Ты ещё Кенпачи вспомни с его оздоровительными пинками», — проворчал Ичиго, одеваясь.

«Уел, — хохотнул зампакто. — Назвать Зараки милашкой язык не повернётся даже у меня».

Ичиго покачал головой и вошел в шунпо. Понятно, чего тут никто так и не наладил общественный транспорт: шинигами оно не нужно, а простые граждане такой властью не обладают.

Куросаки вышел из шунпо уже на территории Академии, но до общежития было ещё далеко. Что-то кольнуло его восприятие, заставив затормозить...

Точно!

Далеко внизу, в одном из внутренних дворов, стоял Исида в окружении десятка старшекурсников угрожающего вида и явно готовился драться.

Первым порывом Ичиго было вмешаться. Тяга спасать всех и вся распространялась и на гордого квинси, который — Минуточку! — тоже умеет размазывать противников тонким слоем. С узорчиками. И сам изредка не прочь набить кому-нибудь морду. Поэтому Куросаки десять раз повторил эти аргументы, в красках представил, как Исида на него обидится, если он вмешается и...

Нет, пройти мимо не вышло.

Ичиго встал за углом, наблюдая и готовясь прийти на помощь, если что. Что это «что» он не знал, но свою совесть этим успокоил.

— Ха, квинси, после проигрыша пришёл шинигами ножки целовать, да? — громко спросил один из старшекурсников.

Ичиго с расстояния пяти метров, в плотных сумерках и глядя только на спину Исиды почувствовал, как у того дёрнулся глаз.

«Ой, всё...» — смутно, но метко прокомментировал Зангецу.

— Одиннадцать шинигами на одного квинси, — проговорил Урю. — Да вы храбрецы, каких поискать!

«Они ещё разговаривают?» — не понял Ичиго.

«Как видишь, — Зангецу выглянул из-за его плеча. — Странно, кто-то упомянул квинси и шинигами в одном предложении в негативном контексте, а стрелы до сих пор не полетели».

— Квинси убили моего отца! — выплюнул старшекурсник.

— А шинигами — всех моих предков! — не остался в долгу Исида.

«Они обидами будут мериться или подерутся наконец?» — возмутился Зангецу.

Ичиго согласно кивнул. Смотреть, как Исида изящно отмудохивает противников было одно удовольствие.

— Да что мы с ним разговариваем?! — завопил другой старшекурсник. — Бей его!

И первым кинулся на Исиду, подавая пример. Он же первым встретился носом с плитами пола. Следом полетели ещё кулаки и ещё... Старшекурсники Академии шинигами — это вам не шпана из Каракуры, выучка у них не в пример лучше. С другой стороны — шпана-то тренировалась для работы в команде, а эти больше друг другу мешали, чем реально пользовались своим численным преимуществом.

Так что да, много носов встречалось с полом, посланных вниз хлипким с виду очкариком.

Ичиго заметил, как один из нападавших, ранее притворявшийся дохлым, начал потихоньку отползать от места сражения. Куросаки не знал, собирается ли тот звать подмогу или просто спасать шкуру, но на всякий случай приложил посильнее, чтоб не дёргался.

— Ну ты попал, квинси! — с ненавистью проговорил один из старшекурсников, доставая меч. — Раскройся, Хачисуноха!

Меч изогнулся, растолстел, набух... и раскрылся вытянутым металлическим лотосом.

«Этим вообще возможно драться?» — озадачился Ичиго.

«Ну... — задумался Зангецу. — Вроде как щит, но и врага потыкать можно».

«Громоздко как-то».

«Кто бы говорил...»

— Шикай, — не впечатлился Исида. — На территории Академии запрещено использовать шикай вне тренировочных площадок.

Ичиго смутно припомнил, что да, об этом говорилось... но так как он сам не думал его использовать, то пропустил это мимо ушей. Все восемь раз.

— Я переживу, — усмехнулся старшекурсник. — А вот ты — нет! Ой!..

Исида подпрыгнул, проскочив над лотосом и со всей дури врезал ногой по голове. Старшекурсник отлетел метров на пять, а его меч вернулся в форму катаны ещё в полёте. Ичиго почесал в затылке, раздумывая, перевести ли Исиду выше Орихимэ в его личном рейтинге рукопашного боя.

— И долго ты там будешь стоять? — с раздражением спросил Урю.

Так как среди присутствующих только Ичиго стоял на ногах, он логично решил, что Исида обращается к нему. Куросаки уже почти забыл, насколько хорошо друг чувствует рейяцу.

— Эй! Скажи лучше спасибо, что я не вмешался! — возмутился Ичиго, выходя из тени. — Знаешь, как хотелось?

— Тебе лишь бы подраться! — Исида сложил руки на груди, словно и не он тут с удовольствием бил старшекурсников. — Что у тебя с формой?

Примечательно, что он первым делом заметил не расцарапанное лицо Ичиго, а изменения в его одежде.

— Бьякуя, — коротко пояснил Куросаки и, не встретив понимания, добавил: — Сенбонзакура, блют.

— А, ну тогда понятно, чего ты не влез, — закатил глаза Исида. — Уже успел подраться.

«Мудак», — заметил Зангецу. Ичиго мнение в слова не оформлял, но в принципе был согласен.

— В следующий раз точно вмешаюсь, — пригрозил Куросаки. — Тем более, что право чесать кулаки за честь квинси у меня вроде как есть.

— Как хочешь, — бесцветно произнёс Исида, отворачиваясь и уходя куда-то в сторону от общежития.

— Эй-эй! — Куросаки его догнал. — А часто на тебя так?

— Неважно.

— Значит, часто, — вздохнул Ичиго.

— Зависть? Серьёзно, зависть?! Я сюда учиться пришёл, а не доказывать каждому паршивому недоучившемуся шинигами, что квинси!..

Что именно квинси он не договорил. Сложно защищать свой народ, когда нормальных его представителей известно два, два с половиной, а мудаков — сотни.

— Да забей, — предложил Ичиго.

— Забить?!! — Исида посмотрел на него так, будто инопланетянина увидел.

— Забить. Ну, в смысле, бить — бей, а так — забей, — глубокомысленно посоветовал Куросаки. — Не принимай близко к сердцу. Этим бы только на драку нарваться. Был бы ты шинигами — придрались бы к очкам. Очков бы не было — к происхождению. С происхождением всё норм — к причёске. С причёской норм — к походке.

— Думаю, это слегка отличается от твоих школьных проблем, — едко заметил Исида.

— Да хрен с два! Даже Гриммджоу, Секста Эспада, на меня кидался только потому, что я как-то не так на него смотрел. Вот, казалось бы, опаснейший противник, враг, а предлоги всё равно как у Шуичи из средней школы.

— А не потому, что ему Айзен приказал?

— Угу, и Орихимэ он ко мне притащил только по его прямому приказу, — фыркнул Ичиго. — Забей на предлог, они просто хотели свою крутость показать. Только её сначала надо было натренировать, да...

Исида дёрнулся, отвёл взгляд. Он небезосновательно считал себя умным парнем, но как-то периодически забывал, что и Ичиго далеко не идиот, хотя и предпочитает решать силой все проблемы, которые возможно решить силой. Более того, сам Исида иногда запутывался в собственных размышлениях, а перед Ичиго, казалось, такой проблемы не стояло вовсе. Наверное, из-за уменьшения общего количества задач.

Правда, что проблему невозможно решить силой, Куросаки понимал со второй-третьей попытки пробить стену лбом.

— Иэх! — Ичиго зевнул и потянулся. — Всё-таки Кучики неплохо меня потрепал, а мне ещё надо домашку сделать и материал повторить.

— Хочешь помогу? — ляпнул Исида и тут же прикусил язык. Вот к чему приводит обдумывание заманчивой идеи решать всё с наскока.

— Ну-у-у... Если тебя не смутит присутствие Зангецу. Я обещал его материализовать, но сегодня его очередь сидеть неподвижно и не рыпаться.

— Конечно не смутит! Ещё я буду его стесняться!.. — решительно заявил Исида.

И только через пару минут до него дошло, что его элементарно развели на слабо.

* * *

Исида зверски листал справочник, пытаясь найти доказательство того, что он всё правильно помнит, а Ичиго — тупица, что не верит более образованным друзьям на слово. Что он тут забыл, квинси сам понимал смутно, но треклятое упорство не давало просто так уйти.

Комната тонула в уютном полумраке. На низком столике горела единственная лампа, освещая учебники и бросая жутковатые блики на парней. В тёмном неосвещённом углу сидел Зангецу. Действительно сидел и действительно неподвижно. Хорошо, что он глаза закрыл, а то две светящиеся радужки, пялящиеся на Исиду из темноты, немного... смущали.

Урю бросил быстрый взгляд на Ичиго. Это было очень тупо, и Исида никогда бы в этом не признался, но... он дружил с Куросаки задолго до того, как тот узнал о его существовании. С первого дня квинси чувствовал, что у Ичиго большая духовная сила, почти такая же, как его собственная, может, чуть поменьше... Исида позволял себе мечтать, что, может быть, однажды он снизойдёт до Ичиго и научит его паре приёмов... И от этого было вдвойне обидно, когда его прибрали к рукам. И кто! Чёртовы шинигами!

Эта обида привела ко многим глупым, необдуманным поступкам: началось с нелепого позёрства и неоправданных обвинений и едва не закончилось трагедией. Для Исиды это стало отрезвляющей пощёчиной... да что там!.. отрезвляющим пинком от мироздания, когда живой и реальный Куросаки — столь не похожий на воображаемого, — едва не потерял контроль над своим зампакто.

А потом случилось странное... Исиду сцапали. Приглашение посидеть вместе на школьном обеде обернулось бесцеремонным втаскиванием в свою жизнь, не обращая внимания на робкое сопротивление. Его, одиночку, полностью уязвимого перед чарами дружбы, задружил неразговорчивый, вечно хмурый временный шинигами. Куросаки словно знал, что ему нужна не весёлая компания или задушевные разговоры, а просто ощущение не-одиночества, возможность на кого-то положиться.

И вот он уже идёт за рыжим придурком в загробный мир, рискует, сражается, теряет силу, возвращает силу, ищет возможность, бредёт по пескам Уэко Мундо... Оказывается в чёртовой Академии шинигами! И всё это — как-то совершенно естественно, свободно, без тяжких дум и сомнений.

Сцапали. Захапали. Приманили...

...счастьем?

— Что с тобой? — спросил Куросаки, не поднимая взгляд от текста. — Ты уже минуты две пялишься на меня и улыбаешься.

— Да так... — Исида отвёл взгляд и стремительно покраснел. — Вспомнил что-то.

— А, хорошо... мне нравится, когда ты улыбаешься, — покивал Ичиго, по-прежнему не глядя на него. Казалось, кивал он не ему, а со своими мыслями. — Но ты не отвлекайся, ты так и не доказал, что ты прав.

— Да это просто небольшое расхождение в терминологии!

— Или ты не настолько хорош, как тебе думается.

Исида сердито прищурился и вперил взгляд в справочник.

«Понял», — мысль Зангецу скользнула каплей воды в тишине пещеры.

«Что ты понял?» — Ичиго бросил на материализованного зампакто недовольный взгляд.

«Понял, в чём твоя проблема, — развил мысль пустой. — Всё очень просто. Странно, что мы об этом раньше не догадались, да, старик?»

«Кто мог такое предположить? — отозвался в голове Ичиго голос, более похожий на человеческий. — Такое странно и для квинси, и для шинигами».

«Но не для пустых. Эту силу долго сдерживали, но самое базовое, самое, казалось бы, безобидное просочилось и стало частью Ичиго задолго до того, как он обнаружил моё присутствие».

«Хватит ходить вокруг да около! — обозлился Куросаки. — Говорите уже!»

«Не можем».

«Почему это ещё?!» — Ичиго подавил желание бросить во вредный зампакто учебником.

Книгу было жалко.

«Мы действительно не можем, — подтвердил старик. — Ты должен сам осознать».

«Но можем намекнуть, — оживился пустой. — Начнём с твоего понятия о красивом. Банкай Бьякуи, Хицугайя, то, как Исида дерётся. Дошло?»

«Я не мазохист», — отрёкся Ичиго.

«Да я не об этом! Ладно, тогда... милое. Пинки Кенпачи, к примеру. Или... ты ведь заметил, как ёкнуло твоё сердечко, пока Исида на тебя пялился?»

«К чему ты клонишь?»

«Ёкнуло-ёкнуло, я прям возрадовался. И догадался. Ты ведь на него даже не смотрел. Сердечко ёкнуло от взгляда. Взгляда, которого ты не видел».

«Понял, — Ичиго прикрыл отяжелевшие веки. — Уверен?»

«А ты проверь».

— Исида, можно тебя кое о чём попросить?

— О чём ещё? — Урю посмотрел на друга донельзя подозрительно. Не в привычках Ичиго было просить, обычно он просто ставил перед фактом.

— Коснись их, — Кусросаки протянул руки ладонями вверх. — Пожалуйста.

— Зачем это?

— Эксперимент.

— Опять?!

— Не такой. Я не настолько сволочь, — серьёзно сказал Ичиго. — Просто коснись.

Исида бросил на угол с Зангецу недовольный взгляд, но всё-таки провёл по раскрытым ладоням кончиками пальцев.

Куросаки нахмурился.

— Теперь рейяцу, — скомандовал он.

— Что?

— Коснись ладоней силой.

Исида чувствовал себя так, будто его разыгрывают, но всё же сосредоточился, концентрируя духовные частицы и провёл их потоками по чужим ладоням... что мгновенно сжались в кулак, словно пытаясь ухватить их...

...или избавиться?

«Так я и думал», — довольно заметил пустой.

Ичиго сжимал кулаки, чувствуя, как где-то под кожей перекатывается чужая рейяцу. Свежая, чистая сила квинси, сдобренная нотками страха, смущения и предвкушения, а ещё... въевшиеся, привычные нотки привязанности. На «вкус» она была как холодное какао с ванилью. Или орчата. Что-то такое, что должно быть, теоретически, тёплым, что всегда и везде тёплое. И только у Исиды — холодное, освежающее.

— Что-то случилось? — забеспокоился тот.

— Нет, — отозвался Ичиго, глядя на него не глазами. — Просто только что до меня дошло, что я рейяцу воспринимаю лучше, чем физический план.

— Насколько лучше? Квинси вообще лучше её чувствуют, чем шинигами.

— В сотню раз? — прикинул Куросаки. — В тысячу? Не знаю даже, как объяснить эту разницу... Зангецу говорит, что это из-за силы пустого. Они ориентируются преимущественно на рейяцу и почти не замечают физические параметры объекта. В принципе, логично. Сколько там во мне от человека? Пара капель крови из гигая, созданного Урахарой?

Исида замер, поражённый до глубины души. Наверное, Рукия бы уже отвесила Ичиго оплеуху за такие слова... Иноэ со слезами на глазах попросила бы так не говорить, а Исида... Исида опять тормозил.

— Не надо так, — тихо попросил он, почти взрываясь изнутри. — Ты человечнее многих людей.

Ичиго склонил голову на бок, подставляясь под потоки чужой рейяцу. Она с каждой минутой становилась всё горячее: от ледяных искр во время драки, до прохлады разговора, а теперь... бледно-золотистое, чуть тёплое.

— Вот такой вот парадокс, — кивнул Куросаки.

— Ты сейчас на меня смотришь? — догадался Исида. Ичиго кивнул. — И как?

— А как ты думаешь?

Урю неловко дёрнул плечом. Он всегда старался скрыть свои эмоции, спасаясь за бесстрастностью и луком как за щитом, и ему становилось не по себе от осознания, что кто-то смотрит пусть не в саму душу, но где-то близко.

— Как обычно, Исида, как обычно, — успокоил Куросаки и со вздохом откинулся назад. — Эх, так гораздо удобнее. Наверное, мне нужны очки, как Тоусену.

— Чем тебе зрение помешало? — уязвлёно спросил Исида.

— Видеть. Зрение мешает видеть.

Он оглядывал комнату своим новым-старым взглядом, натыкаясь на защитное поле, редкие предметы и тянущуюся к нему рейяцу Исиды.

«Орихимэ тут точно пролетает, — заметил Зангецу. — Несмотря на сиськи. Заколки у неё, конечно, хороши, но личной рейяцу не так уж много».

«Не думаю, что тут дело в количестве», — отозвался Ичиго.

«Дело и в количестве, и в характере, и в направлении, — не согласился Зангецу. — Количество позволяет в принципе заметить объект, характер — оценить его "красоту", а направление... направление — это уже вроде прикосновения. Бьякуя скрывает свою рейяцу, но её видно во время банкая, и она красива. Кенпачи силён, но его силу нельзя назвать красивой или приятной. Однако направленные на тебя "пинки заботы" воспринимаются именно как забота, несмотря на то, что физически они пинки».

— О чём задумался? — неловко спросил Исида.

— Зангецу тут лекцию читает... Про восприятие рейяцу и её оценку.

«Кстати, у тебя вчера ничего не ёкнуло именно потому, что я его задавил своей», — добавил пустой.

— И... как?

— Кажется, это ключ к решению проблемы, на которую он мне намекал вчера, — беспечно улыбнулся Ичиго, глядя, как рейяцу Исиды мгновенно теплеет на пару тонов и наполняется решительностью.

— Значит, ты не чувствуешь обычные прикосновения? — уточнил он, касаясь чужой руки.

— Почти нет.

— А так? — Исида пустил по руке рейяцу, рассеянный и минимизированный вариант блют артерие.

— Так — чувствую.

Исида облизал губы. По комнате плыло облако собственной рейяцу Ичиго, что отражалась от стен и концентрировалась в двух фокусах — на нём и Зангецу. Она была не тяжёлой и удушливой, как могло бы показаться, глядя на её концентрацию. Она была острой, чёрной и рассыпчатой, словно мельчайшие крошки тёмного металла. Нет, стоп... кажется, рейяцу Ичиго действительно состояла из очень крупных духовных частиц, почти видимых глазу. Ужасающая разрушительная мощь. Невозможная лёгкость, и... Исида с недоверием коснулся одного из потоков... Да, потрясающая податливость обращению в рейяцу квинси.

Ичиго усмехнулся.

Урю отдёрнул руку и покраснел. О последнем он мог бы и сам догадаться. Хотя, конечно, интересно было бы в бою вплестись в поток его рейяцу и шпарить сотнями стрел без опасения, что вокруг вдруг не окажется достаточно духовных частиц.

Не удержавшись, Исида коснулся рукой одного из вихрей и чёрная сила вайзарда мгновенно стала льдисто-голубоватой силой квинси. Урю не мог отвести взгляд от этого превращения чёрного в белое и сам не заметил, как сквозь его ладонь прошла почти вся рейяцу в комнате.

Как она вся стала его.

От осознания этого факта стало жарко. Исида не раз держал в руках огромную силу, но никогда — вот так случайно, небрежно, естественно... Без цели. Сила билась вокруг него, дрожала нетерпеливо, требуя выхода из этой тесной комнаты.

— Успокойся, — порекомендовал Ичиго. Вокруг него снова начали образовываться чёрные вихри, словно капли краски в молоке. — Защита не предназначена для отражения концентрированных атак.

— Я спокоен, — возразил Исида. Ему было немного стыдно, но нельзя сказать, чтобы он нервничал.

— Ну, тогда расслабься. Такое ощущение, что ты рейяцу только как оружие используешь и не можешь не держать её в боевой готовности.

— А чего ты лыбишься, Куросаки?!

— Не часто увидишь тебя растерянным.

— Приглуши своё самодовольство! Что ты с этой силой хорошо справляешься, вовсе не означает, что я слабак и неумеха!

— Не означает, — согласился Ичиго. У него слегка кружилась голова.

— А что ты тогда лыбишься?

— Мне просто хорошо.

— Издеваешься?

— Ну, квинси же чувствуют рейяцу гораздо лучше шинигами. Сам проверь.

Исида посмотрел на него очень подозрительно.

— Ты странно себя ведёшь.

— Ага, — расслабленно отозвался Ичиго, растягиваясь прямо на полу. — Ты знаешь, что духовное давление давит и на своего обладателя?

Урю никогда об этом не задумывался, но сейчас, держа в своих руках эту гору силы, чувствовал, что да, так оно и есть. А ещё он некстати вспомнил геометрию и физику... Насыщенность поля в трёхмерном пространстве уменьшается с квадратом расстояния. То есть, любой человек, падающий от чужой рейяцу, чувствует всего лишь малую часть, лишь долю всего производимого давления. И сейчас Ичиго растёкся блаженной лужицей не потому, что изменилось количество рейяцу, нет. Просто поменялся центр силы — и уже облегчение.

Благо, стены с трудом, но впитывали излишки рейяцу, и с каждой минутой её становилось всё меньше.

— Хорошо... — выдохнул Ичиго.

Исида дёрнулся, покраснел. Ничего, вроде, такого не было, но этот вздох звучал донельзя интимно, да и... Он никогда не видел Куросаки расслабленным. Спокойным — да. В основном, в год-моде, когда Ичиго методично размазывал противника по всем доступным поверхностям. Но расслабленным? Такое вообще возможно?

— Исида, — неожиданно подал голос Куросаки. — Потренируй меня. Хочу научиться всем этим квинси-штучкам.

— Блин, неужели ты хочешь стать ЕЩЁ сильнее?!

— Дурак, — слабо улыбнулся Ичиго. — Я за старика беспокоюсь. Он никогда не был особо стабильным, а сейчас так вообще... Думаю, если я научусь контролировать силы квинси, ему станет легче.

Действительно, дурак, — мысленно согласился Исида. Знал же, не раз видел, как Куросаки за силой гнался только чтобы всех защитить. Хотя, конечно, попытка достать силы, чтобы защитить собственную силу выглядит слегка абсурдно...

— Исида?

— Что?

— Ты слишком много думаешь. Просто скажи, да или нет.

— Эй! Я не... да. Да, я тебя потренирую. Доволен?

Ичиго вздохнул, поднимаясь. Барьер справлялся со своей задачей и голубоватая рейяцу квинси уже почти полностью сменилась на чёрную.

— Сойдёт для начала, — отозвался он, как-то сразу напрягшись, словно вернув свою гору обратно на плечи. — Так как там твоё доказательство? Всё ещё скрывается?

* * *

Следующим утром Ичиго позорно проспал уроки и в спешке едва не выбежал из комнаты без ограничителей. Он определённо был очень талантливым мальчиком: проспать в мире, где не особо нужны еда и сон — это надо умудриться.

Добежав до аудитории, Куросаки осознал, что врываться посреди лекции — не особо хорошая идея, да и вообще, за оставшиеся полчаса лучше бы найти еды, а то неудобно будет, когда желудок станет перебивать учителя.

К сожалению, работникам столовой никто не сообщил о его великих заслугах и его отказались обслуживать вне положенного времени. Ичиго прикинул, что в шунпо он вполне может что-нибудь стащить, да только толку-то? Всё равно ещё ничего не готово. Поэтому он вздохнул и уселся на веранду, готовый первым войти в столовую, когда она откроется.

— Кхм-кхм, — послышался голос за спиной. — Простите, что отвлекаю...

Ичиго чуть повернул голову и взглянул на говорившего, больше, конечно, для того, чтобы показать ему, что его присутствие замечено.

— Вот, — перед носом Куросаки оказалась коробка с бенто. — Угощайтесь.

Ичиго присмотрелся повнимательнее. Обычный парнишка, старшеклассник, рейяцу средненькая, чем-то неуловимо напоминает Ханатаро. Весь горит от смущения, решительности и желания помочь.

— Спасибо, — проговорил Куросаки, беря один бенто. — Но с чего подобная забота?

— Вы же меня спасли! — округлил глаза парнишка. — А я не успел ни поблагодарить, ни имени вашего спросить!

Ичиго жевал, сосредоточенно хмурясь. Такого он в упор не помнил, но звучал парнишка вполне искренне.

— А... а когда это было? — наконец, уточнил Куросаки.

— Вы не помните? Ах да, наверное, у вас подобное по сто раз на дню, — смутился парнишка. — Вы же такой сильный...

«Зангецу».

«У?»

«Меня, что, клеят?»

«Сам не видишь?»

«Просто уточнил».

— Конкретнее, пожалуйста, — попросил Ичиго, на правах победителя хватая второе бенто. — Я Шиба Ичи, первокурсник.

— Тонака Амида, — поклонился парнишка. — На прошлой неделе компания Хикару зажала меня возле десятой аудитории, до моих было не докричаться, а вы... вы меня спасли.

— На прошлой неделе, говоришь? — медленно произнёс Ичиго. На него тогда только-только надели оковы, и он бродил по территории Академии, не до конца оформив идею поступления.

Тогда он, вроде, не дрался... почти. Был какой-то хрен, который пытался загородить ему дорогу, но он быстро полетел вниз головой со второго этажа. Вроде бы он ещё и не один был, но собратья по разуму как-то очень быстро рассосались и не мешали прогулке Ичиго. А, оказывается, они в это время ещё к кому-то приставали...

Как же выглядел тот хрен? Рейяцу Куросаки ещё худо-бедно помнил, а вот вместо лица вообще какое-то смазанное пятно было.

«Старый такой, плюгавенький», — подсказал зампакто.

— Хираку — это тот, который учиться собрался слишком поздно?

— Да-да, он самый! — закивал парнишка. — Хотите ещё?

— Хочу, — не стал отказываться Ичиго. — Да ты присаживайся.

— Можете съесть всё. Мне сестра приготовила, а она иногда слишком сильно обо мне заботится, — сообщил Амида, чуть покраснев.

— Прекрасно понимаю. Моя такая же.

— Правда?

— Угу.

— А почему вы голодны? Ой, извините, это не моё дело...

— Да нет, ничего страшного. Голоден — потому что дурак. Потому же и проспал.

— Вы с кем-то подрались?

— Да... то есть, нет. В смысле, не в этом дело. Всё сложно. А ты почему не на уроке?

— А у нас профориентация, — парнишка тяжело вздохнул и опустил взгляд. — Надо выбрать, в какой отряд поступать.

— И в чём проблема? — искренне не понял Ичиго.

Вот у него с этим была проблема так проблема — впору устраивать турнир капитанов, столько желающих его отхватить. Хотя, конечно, от Маюри он бы сразу отплевался, а Кёраку бы запретил участвовать Кенпачи. Но оба Кучики, Абараи, Хирако и Ишшин устроили бы за него нехилый махач.

— В капитанах. Они все такие страшные! — воскликнул Амида. — Я не могу выбрать, под чьим началом я не хочу служить больше.

— Страшные? — недоумевал Ичиго. По его представлению, среди капитанов Готей-13 не было действительно страшных людей.

Маюри, конечно, долбанут на всю голову, но если не попадаться к нему в качестве экспериментального материала и не трогать его пробирки — вполне сносен. Кенпачи — оба, — страшны по определению, но один из них успешно притворялся лекарем, а второй ходит с маленькой девочкой на спине, что несколько сбивает градус пугающности. Кёраку напугать может разве что печень, Ишшин — здравый смысл...

— Очень, — подтвердил Амида, не дав додумать мысль.

— И чем же страшен Кёраку?

— Ты что! Главнокомандующий Готей-13, капитан первого отряда Шуншуй Кёраку обладает чудовищной духовной силой!..

В следующие полчаса Ичиго узнал, что Кёраку грозен, страшен, ест подчинённых на обед, завтрак и ужин. Его розовое с цветочками кимоно — это на самом деле непроницаемая броня. Как и шляпа...

Заинтересовавшись, Куросаки спросил про других капитанов. Кенпачи, ожидаемо, был грозным непобедимым монстром, который поедал маленьких детишек, а Ячиру была его НЗ на случай дальних походов. Бьякуя, по слухам, имел привычку казнить за малейшее нарушение дисциплины, включая чуть криво повязанный оби. Причём, казнил не мечом, а прямо взглядом: «Это особое кидо клана Кучики», — объяснял Амида, сделав большие глаза.

Рукия, оказывается, ледяная стерва, которая вырвала своему бывшему парню сердце голыми руками и съела его. Ичиго с сомнением подумал, что это, наверное, про Кайена, но там не вырвала сердце, и не парню, и не голыми руками, и не... ай, ладно, слухи же.

Вот покойную Унохану зверскими слухами обделили. И очень зря, по мнению Ичиго. Так же обделённым оказался Маюри — сплетней о нём бродило много, и красочных, но по сравнению с его реальными поступками они были просто плодом «жалкой фантазии», как выразился бы сам Куроцучи.

Вайзарды, оказывается, по ночам превращаются в пустых и лакомятся нарушающими режим рядовыми. И вообще-вообще не шинигами, а монстры, жаждущие крови. У Ренджи, по слухам, магические татуировки, которые не дают разглядеть, в какую сторону он движется. Как у зебры.

Где-то на этом месте у Ичиго вырвался смешок.

— Что, не веришь? — оскорбился Амида. — И зря! А вот капитан Шиба!.. Ой.

— Нет-нет, говори, — подбодрил Ичиго. Интересно же, чего там успели придумать про его отца за столь короткий срок.

Хотя с Ренджи-зеброй всё равно вряд ли сравнится.

— Шиба... вы ведь родственники? — уточнил парнишка, загрустив. — Хорошо тебе, отряд не надо выбирать...

— Родственники редко служат в одном отряде, — возразил Ичиго.

— Ты знаком с капитанами? — Амида требовательно заглянул ему в глаза. — Какие они?..

Ичиго отодвинулся, открывая рот...

— Злобные, — произнёс Хирако, возникнув прямо перед ними. — Кыш отсюда!

Амида пискнул, наткнувшись взглядом на капитанское хаори, быстро извинился, поклонился и исчез, едва не выучив шунпо от испуга.

— Ты чего такой нервный? — меланхолично спросил Ичиго. — Обиделся, что слухи про тебя такие неказистые?

— Да иди ты, — вздохнул вайзард, вопреки своим словам, присаживаясь рядом. — Будто мне есть дело до того, что студенты болтают. Про себя ещё поспрашивай, совсем от смеха помрёшь.

Ичиго обдумал эту перспективу.

— Нет, пожалуй, к такому я ещё не готов, — неохотно признал он. — Ты чего здесь? Да ещё и рейяцу скрываешь?

— За последние две недели пропало четверо студентов, — помрачнел Хирако. — Вышли из своих комнат и не вернулись. Отдел разработок зафиксировал пространственные искажения, возможно, что-то проникло на территорию Академии.

— Хм... — нахмурился Ичиго. — Что-то, чего не замечают приборы двенадцатого отряда? Что-то, способное утащить не обычную слабенькую душу, а курсанта Академии? Есть идеи, что это может быть?

— Любой, кто имеет достаточно силы, чтобы скрывать рейяцу. Арранкар, квинси, шинигами... Прогуляйся ночью по Академии, может заметишь чего. Наивно надеяться, что неизвестный нападёт на тебя, но... я всё же надеюсь. И желаю ему приятно подавиться, — Хирако вздохнул, поднялся. Ичиго едва чувствовал его рейяцу, но те крохи, что вырывались были насквозь пропитаны усталостью. — Ладно, студент, давай учись, хорошо, а не как обычно.

Ичиго только хмыкнул. За ним прочно закрепилась слава двоечника, и даже Хирако, который как-то умудрился поступить в его класс и наверняка видел его табель об успеваемости, поддался этому мифу.

* * *

За обедом Куросаки рассказал друзьям об исчезновениях. Бравая компания тут же вызвалась искать злоумышленника, особенно преисполнились энтузиазма Карин и Гандзю, ещё не хлебнувших приключений полной ложкой. Ичиго ещё на стадии «говорить-не говорить» осознавал, что реакция будет именно такой, но, с другой стороны, если скрыть — кто-то может случайно попасться, и он этого себе не простит.

Поэтому он просто предложил разделиться на группы и не ходить в одиночестве. Мол, тварюшка скрытная, на одного может напасть неожиданно и ничего не успеешь сделать, а вот с двумя фокус не пройдёт. Куукаку понимающе покивала и взяла на себя Карин, Юзу и Гандзю. Орихимэ с Чадом и так почти не расставались, а у самого Ичиго уроки на сегодня почти полностью совпали с расписанием Исиды.

На том и порешили.

И, разумеется, когда они были готовы, никто на них не напал.

— Мне кажется, ты получаешь какое-то извращённое удовольствие, мучая себя, — заметил Исида, когда Ичиго предложил потренироваться после занятий. — Третий день нагрузок, третья ночь без сна. Убиться хочешь?

— Если устал — так и скажи.

— Я не!.. Нет, ещё раз на это я не попадусь! — мотнул головой Исида. — Ты на себя посмотри! Скоро станешь бледнее своего пустого!

— Ладно, — Ичиго украдкой зевнул. — Значит, проблема только в том, что устал я?

— Да!

— Ну и отлично. Встретимся на этом же месте через час, — Куросаки помахал ручкой и двинулся в сторону учительского общежития. — И не опаздывай.

— Что?..

— Исида, мы уже не в мире живых. Здесь не нужно спать каждый день по восемь часов, чтобы восстановиться. Здесь достаточно хорошо поесть, немного подремать... или искупаться. Пойдёшь со мной?

— Что? Нет!

— Я почему-то так и подумал, — ничуть не расстроился Ичиго. — На том же месте через час. Не опаздывай.

* * *

Через пять минут он уже млел в горячих источниках. Да, в Академии были собственные горячие источники экстренного восстановления. Нет, туда пускали далеко не всех, только умудрившихся растратиться вусмерть и преподавателей. Но ректор, оценив глубокие и тёмные, как гарганта, тени под глазами героя вся Общества душ, решил сделать исключение. Ну и попытался ненавязчиво поинтересоваться, каким же это макаром Куросаки умудрился довести себя до такого состояния.

Ичиго не признался.

Разумеется, ректор не мог не поставить условия. Об источниках не болтать, никого не приглашать, сидеть тихо в одиночестве. Ичиго с лёгкой душой согласился...

...а сейчас за его спиной раздался шорох падающей одежды.

Ичиго повернул голову, бросая взгляд на белеющее в полутьме тело. Не каждый день выдаётся возможность увидеть собственную спину.

— У тебя ещё родинка, — отметил Зангецу и закинул руку назад, тыкая пальцем. — Вот прямо тут.

— Учту, — кивнул Ичиго.

Зампакто сел на бортик и медленно погрузил ноги в воду. Куросаки почему-то думал, что Зангецу бомбочкой сиганёт прямо в центр бассейна или совершит ещё какое-то безумство, но пустой был до странного тих и задумчив.

Хотя можно ли называть пустого пустым, если он не пуст?..

— Ты не удивился, — заметил зампакто

— Я догадывался.

У Зангецу не было дыры.

Ичиго прикрыл глаза, вспоминая. Многое, очень многое в его мировоззрении поменял рассказ Ишшина. Пустой оказался не пришельцем, не захватчиком, не чужеродным предметом, попавшим в его душу не иначе как по глупой ошибке, нет... И он не просто так запросто сливался с тем, кто тогда носил имя Зангецу. Нет, это было наследием, частью души его матери. Того маленького осколочка, что отдаёт каждый родитель, чтобы создать новую жизнь и душу.

И вид пустого — вовсе не издевательство и не глупая пародия. Он действительно был таким. Он рос с ним, не в силах подать голос из-за наложенного заклятия, но... он был его частью. Неотъемлемой. С самого рождения.

Не чужак и не ошибка. Часть.

— Долго же до тебя доходило, — хмыкнул Зангецу. Он приподнялся на руках и медленно, словно лениво, погрузился в насыщенную силой воду.

— Ты намекал плохо.

— Прямым текстом говорил. И мечом в живот тыкал — куда уж лучше?

— Вот и я о том же.

Зангецу приблизился на расстояние вытянутой руки и замер, ожидая реакции. Было забавно ощущать себя в двух экземплярах посылать потоки воды и секундой позже — ловить их.

— Стыд, — внезапно произнёс Ичиго, не открывая глаз.

— Что? — Зангецу нахмурился. Ход этой мысли он не уловил.

— Куда ты дел стыд?

— Никогда этой хернёй не страдал. И тебе не советую.

— Нет, куда ты мой стыд дел?

— Ах это... — усмехнулся Зангецу, приближаясь. — Что, никак не получается отделиться от меня достаточно, чтобы начать шарахаться?

— Ага.

— И не получится. Даже материализация на такое не способна.

— А жаль... — проговорил Ичиго, касаясь своего-чужого плеча.

Это совсем не походило на то, что бывает, когда касаешься сам себя. Тогда ощущения будто вычитаются, оставляя только самую-самую большую разницу, а тут... тут, казалось, мозг не мог решить, с какой стороны лучше чувствовать и в какой последовательности.

Зампакто приблизился вплотную и уткнулся лбом в плечо владельца. Он бы ни за что не признался, но быть отдельно было... тяжело. Не больно, не страшно, просто непривычно. Утомительно. Дышать, ходить, двигаться в ограниченных рамках физических законов Общества душ. В форме чистой силы было гораздо проще и удобнее.

Ичиго, не задумываясь, запустил руку в подставленные волосы. И вправду такие же. Только белые. Седые. Куросаки провёл пальцами по напряжённой шее. Он знал, что последние события неплохо прокачали и его физическую выносливость, но одно дело знать, а другое — чувствовать, как под пушком волос, нежной кожей и тонюсенькой прослойкой жира замерли в напряжении стальные мышцы.

Шея. Плечо. Спина. Безупречный рельеф. Безупречная твёрдость.

Словно уловив эту мысль, Зангецу разом расслабился, почти повисая на чужом плече. Резкость сменилась плавностью линий, а сталь — мягкостью плоти. Ичиго придержал его за бок, не давая сползти от едва заметного течения.

— Хорошо... — выдохнул пустой, поднимая голову.

— Правда?

— Угу.

— Я почти уверен, что на это есть запрет.

— Ты и с физическими законами часто бываешь несогласен, неужели согласишься с людскими? — захихикал Зангецу.

— Ну... — Ичиго возвёл взгляд к потолку.

Смотреть другому-себе в лицо почему-то было тяжело. Держаться, обнимать и даже гладить — легко и естественно, а вот смотреть в свои, но чужие глаза было как-то не по себе. Словно в них больше всего проявлялась чуждость — внимательный, холодный, расчётливый ум, спрятанный за маской безумия.

Ичиго усилием воли заставил себя опустить взгляд. Он старался не бежать от того, что его пугает. Пугался, боялся, отворачивался, поворачивался, снова пугался... и так пока страх не понимал бесполезность своих попыток и не уходил в унынии.

Маска безумия давно спала. Она удобная, привычная, да... она то, чем он себя когда-то считал; то, чем он должен был быть; то, чем его считали остальные... Как маска глупости и наивности самого Ичиго. Удобная такая. Пока противник разберётся, в чём разница между наивностью и уберупёртостью, его уже можно будет отскребать от стенки.

Но эти маски — в прошлом. Каждый из них потратил немало усилий, чтобы отскрести их от лица, отодрать въевшееся представление о себе от реального себя. О, как эти маски удобны! Как же хочется снова их naдеть, вернуться в норку незнания... И не потому, что там лучше, нет... просто там привычно.

И они иногда возвращаются. Но не сейчас. Не для друг друга.

— Стыд, — вдруг проговорил Зангецу.

— М?

— Стыд — это реакция на несовпадение желаемого и действительного. На разницу между представлением и реальностью, на разницу между предполагаемым и получившимся. Тяжело стыдится если уже снял маску с лица, — он провёл рукой по лицу, словно чтобы убедиться, что её больше нет.

— Тяжело, — признался Ичиго.

— Что именно?

— Смотреть в глаза.

— Ничего, — отозвался зампакто, склоняя голову на бок и будто специально упираясь взглядом куда-то под ухо. Мокрые, ничуть не покрасневшие от горячей воды, руки он положил на полные жизни плечи. — Скоро ты кое-что поймёшь и сможешь это сделать, а пока... У нас пять секунд.

Ичиго тоже чувствовал, что кто-то приближается к купальням и вот-вот... Не задумываясь, он потянулся вперёд, касаясь губами чужих — своих? — губ. Чуть прохладные, словно не до конца разогретые горячими источниками с одной стороны, жаркие и влажные — с другой. Одни сладкие, с едва заметным привкусом данго, на других отчётливо чувствуется металл, причём ярко, не как кровь, а как металлическая пыль.

Через четыре секунды Зангецу отстранился и отплыл вбок. Ичиго развернулся спиной к нему, лицом к двери, загораживая.

Интересно, можно ли засчитать это за первый поцелуй, при условии, что он был с самим собой?

Дверь распахнулась.

— Хирако, — ничуть не удивился Ичиго. — Стучать западло?

— Ты чего сачкуешь? — возмутился тот.

— Дверь закрой, — порекомендовал Куросаки. — Дует.

Капитан пятого отряда послушался, а потом насторожился:

— Кто это с тобой? Ты же знаешь, что нельзя сюда никого приводить.

— Здесь никого, кроме нас с тобой, нет, — твёрдо ответил Ичиго, даже не соврав.

На его плечо опустилась бледная рука, а за спиной раздалось скрипучее, потустороннее хихиканье. Зангецу не признавался, где это его голосок так покорёжило. Ичиго подозревал, что пустого просто прикалывает быть жутким.

— Йо, Хирако, — оскалился выглядывая из-за спины. — Как делишки?

Вайзард схватился за меч и с напряжением в голосе проговорил:

— Это твой пустой?.. Что он здесь делает?

— Ну ка-а-к же, Хирако, — Зангецу сдвинулся в сторону, обходя Ичиго. — Это же онсэн. Неужели так сложно догадаться?..

— Тч... — Шинджи не отступил, отступать было некуда, но наполовину вытащил меч.

Ичиго погрузился по шею, лениво наблюдая за представлением. Он буквально почувствовал, как вернулась на место маска его пустого, какое облегчение он почувствовал, вернувшись к привычной манере поведения...

— Эй, Хирако! Ты что, меня боишься? — Зангецу растягивал губы в улыбке, приближаясь к вайзарду. Смотрел он из глубины онсэна на стоящего на полу шинигами, но такое положение ничуть не умаляло его. — Неужели отважный укротитель пустых боится чужих демонов?

Шинджи бросил тревожный взгляд на Ичиго. Тот казался расслабленным и индифферентным, как сломанная кукла. Что этот пустой с ним сделал?!

— Если ты выберешься в таком виде, потеряешь всю эффектность, — меланхолично заметил Куросаки.

Пустой чуть повернул голову, словно оценивая его слова. Затем взмахнул рукой, посылая в Хирако кучу брызг, а в следующее мгновение он уже оказался стоящим на полу, полностью одетым и с мечом.

Хирако активировал шикай.

— А-а-а, моя любимая способность! — пустой, казалось, обрадовался, глядя на медленно поворачивающийся зампакто. — Меняется ощущение права-лева, верха и низа. Эх...

— Чего это ты такой довольный? Думаешь, на тебя не подействует?..

— Конечно же действует, я уже чувствую... — Зангецу мечтательно улыбнулся и достал меч, лёгким взмахом всколыхнув воду в двух метрах от него. — Прямо как дома!

Хирако не успел толком удивиться, как пустой перешёл в наступление, напирая с целой серией быстрых и мощных ударов. Скрежет металла сливался с потусторонним хихиканьем, пробирая до мурашек. Шинджи отбивался, чисто на автомате подставляя меч под удары и впервые за долгое время не знал, что делать.

А противник бил с наслаждением, воем и улюлюканьем. Ичиго всегда был немного деревянным в бою, а вот его пустой тянулся за мечом, атаковал всем телом, двигался расхлябано, но точно. Хирако даже не мог подгадать момент, чтобы поднять руку и надеть маску, он успевал только блокировать.

И даже банкай он вызвать был не в состоянии. Казалось, отвлечёшься хоть на мгновение и пустой с радостным хохотом вспорет тебе кишки, даже не замечая, что пол и потолок несколько раз поменялись местами.

Но в какой-то момент белый меч замер, так и не стукнувшись о его зампакто. Куросаки Ичиго удерживал раскрытой ладонью лезвие и не испытывал от этого никаких неудобств.

— Чего? — спросил пустой, искоса посмотрев на Ичиго.

— Я вполне отдохнул, да и час уже прошёл.

— А-а-а... — протянул Зангецу, убирая меч. — Пойдём Исиду доставать? Но он скучный.

— Это ради старика, — утешил Ичиго, отворачиваясь и направляясь к выходу. — Ты знаешь, что у тебя какая-то неадекватная реакция на страх?

— Нормальная реакция, — возразил пустой, пристраиваясь за его левым плечом. — Если бы ты чаще прислушивался к своим инстинктам, то сам знал бы.

— Думаю, завтра мы сможем уже сможем нормально подраться.

— Наконец-то, а то та драка с Кучики — это просто позор.

— Я, вроде, неплохо держался...

— А кто говорит о тебе?..

— Эй, вы! — раздался возмущённый крик за их спинами.

Ичиго и Зангецу синхронно обернулись.

— Вы издеваетесь, что ли?! — завопил Хирако. У него даже причёска растрепалась по такому случаю.

Кажется, даже Айзен не всегда мог довести его до такого состояния.

Ичиго смутился. Зато Зангецу ответил честно:

— Да, — и, подумав, добавил: — Слабак. Всего на две техники надеешься.

— Зато какие! — попытался вступиться Куросаки.

— Какие такие? Недельку во внутренним мире поскачем, тебе тоже станет абсолютно пофиг на смену направления.

— У меня там не настолько безумно!

— Это ты просто мало там был... Пару раз твой мир переворачивался. Буквально. А когда тебя переполняет решимость, стёкла становятся совсем зеркальными и отражают каждый солнечный луч так, что больно смотреть. А ещё там гравитация привязана к объектам и иногда получаются зоны невесомости. Застрять в одной из них — та ещё веселуха.

— Серьёзно?

— Угу. Мы-то со стариком друг друга выручаем, а вот если кто-то чужой к тебе заберётся, м-м-м... Столько возможностей для издевательств!

— Я всё ещё тут! — напомнил Хирако.

Ичиго вздохнул, поднял с пола ограничители. Зангецу, помахав ему ручкой на прощание, растаял в воздухе.

— Прости, — сказал Куросаки без всякого раскаяния. — Я иногда забываю, каким гадом он может быть. Если тебя утешит — он и меня также доставал.

— И теперь ты решил его выпустить, чтобы он доставал других? Ты совсем из ума выжил?!

— Ага. Ладно, извини, мне пора. Я действительно обещал с Исидой встретиться.

— Какой ещё, к чёрту, Исида?! Ты материализуешь своего пустого! Это не может хорошо кончится!

— Да успокойся ты уже, ты его только провоцируешь, — закатил глаза Ичиго. — Никогда не думал, что тебя... тебя!.. будет вводить в панику присутствие пустого. Фобия у тебя какая-то, что ли?.. Или это профессиональное?

— Иди ты. Ты просто не понимаешь, что творишь. Не знаешь его истиной силы. Не понимаешь намерений.

Ичиго вздохнул. У вайзардов с пустыми отношения были ещё сложнее, чем у шинигами с зампакто. У тех хотя бы в теории где-то было допущение, что зампакто им не враги... Но, кто знает, может у нормальных, специально созданных вайзардов был повод для беспокойства?

«Нет, — отозвался Зангецу. — Отчего, как ты думаешь, для создания вайзардов нужно было использовать Хоугиоку? Почему не использовать только силу шинигами? Они ведь так могущественны, могут целые города перемещать и горы обращать в пыль».

Ичиго застегнул оковы и двинулся к выходу. Ответ был очевиден: так же, как люди заперты в рамках физических законов; шинигами заперты в рамках собственных душ. Можно летать. Невозможно сделать из человека без духовной силы шинигами. Можно пробивать собой без ущерба бетонные стены. Невозможно сплавить души шинигами и пустого.

«Но то, что едино — уже не разорвать, — добавил зампакто. — Не силёнками шинигами».

«Помнится, Урахара давал какие-то таблетки для пустификации...» — припомнил Ичиго.

«И кто из принявших стал вайзардом?.. Вот-вот. Они дают лишь временный эффект, не сплав, а инъекция».

— Эй, Ичиго! — Хирако догнал его в коридоре. — Чёрт с тобой, сам разбирайся со своим пустым. Только апокалипсис не устраивай. Ты патрулировать сегодня будешь?

Ичиго озадачено почесал в затылке. Патрулировать отчаянно не хотелось. Он никогда не был лентяем и вообще, люди же умирают, но... Но.

«Король, если ты наконец-то научишься пользоваться своей интуицией — я тебя расцелую».

Предложение звучало заманчиво.

«А что там с интуицией?»

«Тяжело отличить предчувствие от малодушия и страха, — откликнулся Зангецу-старший. — Тяжело слушать голос мира, когда в ушах звучит одна гордыня».

Ичиго задумался, посмотрев на Хирако. Тот глядел в ответ испытующе, словно от последующих слов зависит очень многое.

Малодушие, страх, гордыня, значит?.. Куросаки прислушался к себе. О нет, он, наоборот, очень хотел этого монстра, хотел гоняться за ним, хотел чувствовать себя полезным и побеждать. Тем более, что противник обещает быть интересным, умение скрывать рейяцу предполагает умения в принципе, хитрые приёмчики и всё такое прочее. Нет, Ичиго очень хотел бы поймать этого монстра...

Проблема в том, что его не было.

— Послушай, Хирако...

— Можешь не продолжать, — оборвал он. — Струсил, да? Тоже мне, национальный герой нашёлся.

— Хирако. Я рейяцу воспринимаю лучше, чем физический план, — терпеливо сказал Ичиго, даже не закатив глаза, хотя Зангецу точно делал это в своё удовольствие. — Я могу назвать точное расположение каждого ученика Академии... Да что там! Каждого чёртова учебника! И могу тебе точно сказать, что на территории четыреста сорок семь учеников, восемьдесят один преподаватель, двое людей, один квинси, четверо следователей из второго отряда, один вайзард и одна непонятная хрень по имени Шиба Ичи. Хрень, вайзард и следователи скрывают свою рейяцу.

— Пять, — коротко сказал Хирако. — Следователей должно быть пять.

Ичиго прислушался.

— Четыре. Их всего четыре. Они возле той башни — можешь сам спросить, чего это они не в полном составе. А мне действительно пора идти.

— Но студенты действительно пропадают, ты не можешь игнорировать этот факт!

Ичиго опустил голову. Признаться, его самого удивляло отсутствие стремления всех срочно спасать, но... Сейчас он лучше понимал фразу старика — ему не хотелось влезать, опускались руки, но виной тому был не страх, не малодушие и не гордыня. Просто он... не чувствовал необходимости?

— Извини, — коротко отозвался Куросаки и пошёл дальше.

Истории неизвестно, каким чудом Хирако удалось сдержаться и не попытаться выбить из мальчишки всю дурь прямо в коридоре.

Возможно, у него тоже была интуиция.

* * *

— Опаздываешь, Куросаки, — заявил Исида вместо приветствия.

— Да, есть такое. Ну что, я достаточно хорошо выгляжу, чтобы ты изволил меня тренировать?

Исида на провокацию не поддался, внимательно осмотрел друга в свете уличного фонаря и даже кое-где потыкал пальцем. Затем приблизился и очень хмуро и подозрительно впился взглядом в его лицо, будто перед Урю стоял не Ичиго, а какой-то инопланетный захватчик в его облике.

Ичиго без размаха саданул ему в солнечное сплетение.

— Ты чего делаешь, гад?! — возмутился Исида, согнулся, отпрыгнул и восстановил дыхание.

— Мне показалось, что у тебя возникли какие-то сомнения в моей подлинности, — честно признался Куросаки.

— И ты не придумал ничего лучше, чем ударить меня?!

— А что, надо было поцеловать? — лениво уточнил Ичиго. Так он раньше реагировал на Кейго: чем более шумным и невыносимым становился друг, тем спокойнее и уравновешеннее чувствовал себя сам Куросаки.

Зангецу шутку одобрил.

— Гад ты, — вздохнул Исида. — Ведёшь себя странно и вообще.

Ичиго пожал плечами. Не его вина, что ему пришлось пройти больше, чем всем остальным. Сначала он отдалился от Тацуки, Мизуиру и Кейго так, что между ними образовалась непреодолимая пропасть. Не знаний и увлечений — опыта. Проблемы, которые они только-только начинали перед собой видеть, Ичиго перескочил давным-давно. И дело не в решении каких-то определённых задач, нет... Скорее, дело в усвоении каких-то жизненных уроков, дело в самих методах решения задач.

Куросаки физически не мог сочувствовать Кейго, перед которым стояла реальная и сложная проблема его возраста — как заставить себя утром встать с кровати и пойти в школу. Ичиго, который вставал во время боя с Кенпачи; Ичиго, который вставал, когда, казалось, сил вовсе не оставалось, а от надежды оставался только пепел... Ичиго просто не мог выслушивать эти смехотворные жалобы и стенания.

Исида, Чад и Иноэ бежали за ним, но однажды и они начали отставать. Бьякуя, Ренджи и Кенпачи, когда-то давно казались столпами на горизонте, но и они остались позади. Ичиго снова накрыло этим противным, липким ощущением одиночества.

Беда ещё в том, что дороги — разные. Сейчас Ичиго лучше понимал Кенпачи, который, в сущности, мается тем же, чем и он — пусть Зараки и называет это скукой, а не одиночеством. Он прошёл так далеко по пути воина, что большинство безнадёжно отстало от него, и он оказался на этой дороге совершенно один, шаг за шагом пятясь назад, потому что впереди — только пустота. Бьякуя, идущий по пути сдержанности, прошёл не так уж много, но учитывая, что это направление не особо популярно, уже успел остаться один.

Наверное, — подумал Ичиго, — больше всего людей стоит в самом начале. Пробуют дороги одну за другой, не решаются вступить. Держат друг друга за локти, боясь остаться в одиночестве. Лишь немногие счастливчики умудряются пройти — одни или в компании. Но рано или поздно дороги расходятся, да так, что расстояние между ними будет больше, чем до начала пути.

— Ичиго? — осторожно спросил Исида. — Всё в порядке? Ты как-то странно замер...

А тот думал, что, наверное, хорошо, что он теперь не может вернуться в мир живых. Дороги жизни не видны ни людям, ни шинигами и сложно определить своё положение на них. Ичиго бы вернулся и оказался бы вынужден раз за разом натыкаться на пропасть между ним и жителями реального мира.

Он слишком далеко ушёл по пути шинигами... нет, по пути защитника.

— Ичиго! — уже всерьёз забеспокоился Исида и попытался отвесить ему оплеуху.

Куросаки перехватил за запястье.

— Чего паникуешь? Я всего лишь задумался немного. Слишком сильно с непривычки, — сказал он, заранее предупреждая попытку пошутить над его умственными способностями. — Тренироваться-то пойдём?

— Да, — Исида вырвал руку и посмотрел на друга возмущённо. — Я попросил разрешения занять один из тренировочных залов.

— А зачем? — не понял Куросаки. — У меня же есть очень удобная пещера.

— Камень секки отражает духовные частицы, — снисходительно напомнил Урю. — Удобно для тренировок шинигами, но не подходит для квинси.

— Вряд ли вокруг меня может быть недостаток духовных частиц...

— Вот именно. Будет избыток. Который, отражаясь от неровных вкраплений, будет создавать завихрения силы. Лучше учиться плавать в тихом озере, чем в море во время шторма.

Звучало логично. За исключением того факта, что речь шла об Ичиго. А тот, как показывает практика, птица гордая и чем хуже, тем лучше.

— Итак, сила квинси, — важно начал Исида, когда они зашли в тренировочный зал, — состоит в том, чтобы контролировать внешние духовные частицы. Поэтому...

— Давно хотел спросить, а нафига луки? — перебил Ичиго. — Почему нельзя стрелы просто с рук пускать?

— Я как раз хотел об этом рассказать. Если бы ты меня не перебивал, Куросаки, — Урю посмотрел на него поверх очков. — Дело в том, что у живых людей количество силы изначально низкое. Даже у самых выдающихся в этом плане представителей — квинси, — уровень собственной рейяцу не дотягивает до самого захудалого рядового шинигами.

Ичиго недоверчиво на него посмотрел. Серьёзно? Исида признал, что шинигами сильнее квинси? Кто этот очкарик и куда он дел его друга?

— Но там, где не поможет грубая сила, поможет смекалка, — продолжал Урю, выхаживая по тренировочной площадке. — Люди используют те крохи силы, что имеют, чтобы связаться с внешними силами и получить их в своё распоряжение. Подчинители действуют на уровне предметов — прося дух предмета оказать им небольшую услугу. По моим расчётам, на одно и то же действие у подчинителя уходит в пару сотен раз меньше энергии, чем у шинигами. Но проблема тут в том, что духи предметов неохотно выполняют чужие желания или требуют плату, которую живой человек не может предоставить. В полной мере подчинители могут контролировать только один-два предмета, своё полное подчинение.

Ичиго покивал. То, что подчинение гораздо менее энергоёмкое по сравнению с техниками шинигами он подозревал давно. Не замерял, правда, насколько именно.

— Ещё с подчинением проблема — общее количество рейяцу остаётся неизменным. Полное подчинение, несмотря на свою заковыристость и широкие возможности, остаётся очень... хрупким. Квинси же действуют на уровне духовных частиц. Мы делаем окружающие частицы своими. Да, это создаёт не такой широкий спектр возможностей, как у подчинителей — во всяком случае, не в первое время, — но позволяет усилить собственную рейяцу.

— Всё это конечно здорово, но мне-то это знать зачем? — озадачился Ичиго. — С силой у меня проблем нет.

— Дурак, — у Исиды задёргался глаз. — Сам просил тебя тренировать, так что заткнись и слушай!!!

Ичиго примиряюще поднял руки.

— Сила квинси в том, чтобы делать окружающие духовные частицы своими, — продолжал Исида. Отдавая часть своей рейяцу, мы получаем отдачу в пятидесятикратном размере. КПД меньше, чем у подчинителей, но это чистая сила, а не отдельное воздействие.

Куросаки кивнул. Примерно так же Яхве наращивал свою мощь, однако...

— А подвох в чём? — подозрительно уточнил Ичиго. — Почему никто не наращивает силу до бесконечности?

— Есть несколько ограничений. Первое — среда. В мире живых просто нет такого количества свободных духовных частиц, чтобы устроить что-нибудь грандиозное. Второе — концентрация. Чужая сила... м-м-м... не то, чтобы стремиться вырваться из-под контроля, скорее, стремиться вернуться в прежнее состояние, если контроль над ней ослабевает.

— Значит, изначально все квинси... ну, классические квинси, равны по силе?

— Более-менее. У чистокровных выше рейяцу и больше синхронизация, что позволяет собирать частицы быстрее и в больших количествах. Но да, разница не так критична, как у шинигами. Сила квинси — больше результат тренировок и упорства, чем врождённых навыков.

— Ага... Один вопрос.

— М?

— А тренироваться-то будем?..

— Терпение, Куросаки, терпение, — вздохнул Исида, чудом не отвесив другу пинок. Останавливала только неиллюзорная возможность отбить ногу о чугунный зад. — Основной проблемой для квинси является концентрация. Именно для этого мы используем крест. Именно для этого мы создаём сначала лук, а потом стрелы. Смотри внимательно: сначала сосредотачиваешься на кресте, вбирая первые частицы, затем вытягиваешь их в форму лука... замыкаешь структуру. Выбираешь две частицы, на рукояти и на тетиве, наполняешь расстояние между ними силой, оттягиваешь тетиву... Стрела готова, осталось только отпустить, — Урю мстительно выстрелил в Ичиго. Тот только раздражённо отмахнулся. — Поверь, так гораздо проще, чем каждый раз создавать стрелу с нуля, особенно — во время боя.

— Ладно, верю. Перейдём к практике?

Исида вздохнул и про себя подумал, мол, кидо Куросаки точно так же будет изучать? «Учитель, к чёрту теорию, давайте уже что-нибудь взорвём!»

— Ты правша или левша? — уточнил квинси, снимая с запястья свой крест. Не то, чтобы он никогда не видел, какой рукой Ичиго сражается, но...

— Однохренственно, — подтвердил тот его подозрения. — Но лук я предпочитаю держать в правой.

— Предпочитаешь? — у Исиды помимо воли брови поползли вверх. Вот так нежданчик!..

— Угу. Я в детстве около полугода ходил в секцию кюдо, — неохотно сознался Куросаки. — Потом перешёл на каратэ, оно было полезнее с точки зрения уличных боёв.

— Поня-а-атно... Ты небось и из пистолета стрелять умеешь?..

— Ну, якудза в семье у меня не было, — неловко улыбнулся Ичиго, но резко помрачнел: — Надеюсь.

Исида молча надел свой крест на его правое запястье. Уточнять, по чьему настоянию Куросаки записали именно на кюдо, не имело смысла. Всё и так очевидно.

— Приступай, — скомандовал Исида. — Да, и постарайся вкладывать силу по-минимуму. От сильного потока рейяцу с внутренней стороны крест может и сломаться. И не взорви тут всё!

Ичиго смерил его странным, немного удивлённым, растерянным взглядом, словно он не совсем понимал, к чему относится последняя фраза. Сам Куросаки нечаянно взрывал что-то примерно вечность или полторы назад, когда в доме Куукаку пытался создать защитную сферу. А уж после разделения обязанностей Зангецу его сила и вовсе стала послушной милашкой, так и норовившей выполнить все желания.

Крест протестующе зазвенел.

Куросаки мотнул головой, сбрасывая ненужные мысли. Что-то он делает не так.

«Это не сила квинси, дубина! — намекнул Зангецу-младший. — Исида твой тоже хорош, тоже мне, умник нашёлся! Не мог сообразить, что прежде чем учить тебя создавать лук из силы квинси, надо сначала научить тебя эту силу призывать».

«Во-первых, почему это мой? Это ты к нему целоваться лез...»

«...так уж и быть, поделюсь им с тобой».

«Во-вторых, вряд ли он может мне в этом как-то помочь. Он же никогда не сталкивался с проблемой выбора рейяцу. Старик, какие идеи?»

«Исида всё тебе объяснил. Попробуй».

Ичиго вздохнул, осознав, что помогать ему никто не будет. Оба Зангецу всегда были не прочь его подучивать время от времени и иногда даже применять свои навыки в обход владельца. Но есть вещи, которым нельзя научить, их нужно понять самому.

Куросаки вздохнул, мысленно перебрал в уме слова Исиды. Хм-хм-хм... О! Квинси превращают чужую рейяцу в свою. Значит, надо, наверное, как-то обратить, изменить... повернуть? Ичиго представил маленький вихрь, который затягивает его чёрно-красную рейяцу, перемалывает её, а затем тоненькой светло-голубой струйкой вливающей её в крест.

Тот покачнулся и брызнул в сторону каплей силы. Отлично, начало положено.

Исида присел у стены и с нарастающей ревностью смотрел, как Ичиго вытягивает из креста лук. Сам он с этим заданием в своё время справился далеко не с первого, и даже не с десятого раза, но, с другой стороны, сколько ему тогда лет было? Шесть? Семь? Логично, что у взрослого человека, имеющего некислый боевой опыт подобные штучки будут получаться проще.

И вот, наконец, дуги вытянулись и замкнулись тетивой. Лук выглядел немного нестабильно: то и дело немного расплывался, стрелял искрами и норовил раствориться в потоках рейяцу. Но для первой попытки — очень даже неплохо.

— Неплохо, — повторил Исида вслух, и лук тут же рассыпался голубыми искрами. — Но над концентрацией надо ещё поработать.

Ичиго опустил голову, тяжело дыша. На заднем плане пустой образно и красочно рассказывал в каком именно гробу он видел такие техники ведения боя. Воплощение инстинктов, безбашенности и тайных желаний считал, что думать во время боя — полезно. Где-нибудь между ударами, когда противник пытается соскрести себя со стенки. Но думать и концентрироваться для нанесения самого удара?! Что за хрень!

Но зато понятно, чего это Зангецу-старший всегда такой спокойный.

— Ты в порядке? — нахмурился Исида.

— Да, — отозвался Ичиго, но взгляд у него был мученическим. — Ещё попытка.

Исида вздохнул и вернулся к наблюдению. В этот раз лук сформировался быстрее, и выглядел он уже приличнее, но тоже развалился от малейшей попытки что-нибудь сказать. Урю прищурился. Кажется, он понял, в чём дело.

— Расслабься, Куросаки, — порекомендовал он, подходя поближе. — Не надо очищать свой разум — это работает только для статичной медитации. Для динамичной, наоборот, надо слушать. Слушать, слышать и чувствовать всё, вплетая своё воздействие между существующими потоками.

— Серьёзно? У меня и так-то с трудом получается! — признался Ичиго, стиснув зубы.

— Потому что это не твоё, — терпеливо сказал Исида. — Для достижения концентрации есть как минимум два пути. Либо не слушать ничего. Либо слушать всё. Закрой глаза и попытайся это всё ощутить. Но не заостряй внимания на какой-то конкретной вещи — тогда ты будешь видеть её, а не всё.

«Исида признал варианты? В лесу что-то сдохло? — не поверил пустой. — Вот уж от кого мудрости в последнюю очередь ждать будешь...»

«Он просто сам этим методом пользуется», — раскрыл секрет квинси.

«А-а-а-а...»

Ичиго вздохнул и попытался расширить восприятие. Это оказалось на удивление легко и комфортно, словно он до этого пытался запихать дракона в коробочку из-под конфет, а теперь этому дракону дали волю. Лук вытянулся легко, просто и стабильно.

— Ну вот, — удовлетворённо кивнул Исида. — Теперь осталось отрегулировать силу стрел.

* * *

Вот так и повелось. Днём Ичиго изображал из себя прилежного ученика-шинигами и даже не спал на уроках. Даже на кидо, хотя преподаватель прилагал все усилия, чтобы убаюкать весь класс своим монотонным бурчанием. Однако чем больше Куросаки сидел, тем больше приходил к выводу, что лучшим учителем был Урахара, который практиковал незамысловатый, но действенный метод «Объяснить в двух словах теорию и пнуть под жопу в бассейн с пираньями».

Круче него были только Зангецу, причём пустой давал квинси сто очков вперёд, потому что не стеснялся бить, врать и манипулировать. Он даже требовал себе золотую медаль за заслуги в педагогике, но Ичиго, хоть и согласился с её заслуженностью, предложил отложить это дело как-нибудь на потом.

К сожалению, истории шинигами его зампакто сами не знали и научить не могли. С кидо дело обстояло так плохо, что Ичиго уже почти был готов просить помощи у Куукаку. Или даже Гандзю. Потому что, ну серьёзно, этот хрен, по недоразумению названный учителем, будто устраивает какой-то тест на занудство и упёртость — слушать его лекции хотя бы без одного из этих качеств попросту невозможно.

Вечером он тренировался с Исидой. Тот важно раздувался и рассказывал, что стрелы из духовных частиц — это не хухры-мухры, а инструмент тонкого воздействия... И что будет с противником, если попасть не туда. В общем, Куросаки нашёл себе толкового учителя по духовной анатомии.

Ночью, вместо нормального сна, он проваливался во внутренний мир и убегал от пустого по небоскрёбам. Сначала Ичиго всё упрямился, отрицал, но после того, как попал в одну из гравитационных ловушек, и дома сыграли им в пинг-понг, он всё-таки признал что его внутренний мир слегка безумен. Хотя для подтверждения этого факта хватило бы и одного Зангецу.

Любого.

Утром он просыпался в виде зомби и брёл на запах еды. Друзья его во всю подкармливали, да и не только друзья — Амида тоже повадился сдавать ему излишки сестринской заботы. И во всю распространял слухи о том, что Ичи — капитанский родственник, отчего вокруг него кружились стайки желающих подлизаться и желающих подраться. Его это забавляло, пока...

...пока в столовой не появилась лейтенант Куроцучи и не протянула ему объёмную стопку папок.

— Доброе утро, Нему, — осторожно поздоровался Ичиго и покосился на папку, будто она может запросто обратиться ядовитой змеёй. Учитывая специфику двенадцатого отряда, такой вариант тоже нельзя было исключать.

— Это материалы дела по исчезновению курсантов. Их должен был передать тебе капитан Хирако, но он не справился с задачей.

Амида, сидящий неподалёку, ахнул. Его богатое воображение уже рисовало картины того, что могло произойти, что бравый капитан не справился. Монстры, интриги, роковые красотки... Не объяснять же ему, что Хирако сначала попытался сделать что-то хитрожопое, потом нарвался на нечто неожиданное и попытался сделать всё сам, но тут его поймали за хвост — фигурально выражаясь, неизвестно, есть ли у него настоящий хвост, — и напомнили о других обязательствах.

Ичиго осторожно принял папки, заглянул в первую. Там был приказ о назначении Куросаки Ичиго ведущим дело ?8546 «Исчезновение курсантов АДИ», подписанный самим главнокомандующим. Внизу лежала записка, гласившая: «Удачи в написании отчётов! ;)», — написанная почерком его отца.

— Вот чёрт, — сжал зубы парень. У него были слегка другие планы на своё свободное время. — Ладно, берусь. Нужно что-то подписать?

— Ваше согласие не требуется, — моргнула Нему.

Ичиго прищурился, но ничего не ответил. Подобное обращение ему не нравилось, но чего ещё ожидать от военной организации? Наверное, именно поэтому Хирако заходил издалека и сбоку... если не считать своей вечной привычки заходить издалека и сбоку.

Хорошо хоть в приказе было написано найти пропавших курсантов, а не уничтожить предположительно существующего монстра.

— Задание относится к ведомству двенадцатого отдела, — продолжила Нему. — Если нужна ещё какая-то информация — пошлите официальный запрос. До свидания.

Коротко поклонившись, лейтенант повернулась и вышла.

— Какая женщина... — протянул Амида. — Кажется, я определился с выбором отряда.

Исида поперхнулся, вся остальная компания ограничилась дикими взглядами. Только Чад продолжал спокойно пить чай.

— А, что, вас приглашали, Амида-кун? — уточнила вежливая Орихимэ.

— Ага... Лейтенант Куроцучи приходила к нам в класс на профориентацию, объясняла, в чём заключается работа её отряда... — сообщил парнишка, по-прежнему глядя вслед Нему. — Исследовательская деятельность, как здорово!..

— Маюри, что, собирает материал для опытов? — подозрительно уточнил Ичиго. — Его отряд меньше всех пострадал в войне, наоборот, обзавёлся новыми членами.

Это он про перевоспитанных арранкаров и зомби-шинигами, которых, после больших дебатов, решили таки оставить ему. Только Тоширо попросили привести в нормальное состояние и вернуть на место, капитан всё-таки. Пока, правда, особых подвижек в его лечении не было. Но Урахара лично поговорил со своим бывшим подчинённым и наверняка развёл того на слабо, так что беспокоиться не приходилось. Возможно, задачка действительно не по зубам даже Маюри.

— А причём здесь пострадавшие? — робко спросила Юзу.

— Ну ты даёшь, малая! — удивился Гандзю. — Капитанам надо восстанавливать свои отряды! Вот они и бегают в Академию чуть ли не каждый день в поисках перспективных студентов.

Амида кивнул, а потом озадачено спросил:

— Материал для опытов? Разве ему не нужны учёные?

— Амида-кун, капитан Куроцучи, он... — Орихимэ замялась, подбирая наиболее политкорректные слова.

— Полный псих. Стукнутый на всю голову шизик, — подсказал Исида. — И это научный факт, которым сам Маюри гордится. Но вообще, это он ловко придумал — заманивать студентов Нему. Боюсь, припрись он лично, никто в двенадцатый отряд не поступил следующие лет двести.

— Да-да, Исида, всем известна твоя нелюбовь к Маюри, — заявила Куукаку, не глядя на него. — Хотя он тебя однажды вылечил...

— Лучше не напоминай, — гордого квинси передёрнуло.

— И что ты хочешь организовать с Нему клуб пострадавших от отцовского произвола, — добавил Ичиго.

— Тебя председателем возьмём! — огрызнулся Урю.

— Наш папа добрый! — возразила Юзу.

— И ему можно врезать, — добавила Карин.

С таким аргументом сложно было спорить.

— А интересно, кто страшнее — Маюри или Рюкен? — задумчиво спросила любительница оригинальных сочетаний Орихимэ Иноэ.

Исида подвис. Ему как-то не приходило в голову сравнивать два своих главных ночных кошмара. Да и вообще, они были несравнимы...

— Рюкен, — уверенно отозвался Ичиго, разрываясь между разговором, жратвой и материалами, которых было подозрительно много для такого пустякового дела.

— Обоснуй.

— Маюри псих честный. Методы у него, конечно странные и замысловатые, но цель одна — исследование. А вот что движет твоим отцом, Исида...

Тот вздохнул. Те, кто смели называть его владельцем породистых тараканов просто никогда не видели его родителя.

Ичиго, наконец, решился и быстрее заработал палочками. Иноэ потянулась к папкам, но тут же отдёрнула руку.

— Ай! Больно!

— Внутренние материалы Готей-13 защищены специальным кидо, — пояснила Куукаку. — Они атакуют, если не опознают рейяцу. Это был предупредительный залп.

— Шиба-сан, а почему вам дают внутренние материалы Готей-13? — предельно вежливо спросил Амида. Он знал, что отвечать ему никто не обязан, но если не спросишь — точно никто не ответит.

Ичиго замер, задумавшись, чего бы такого сказать обтекаемого, чтобы не соврать.

— Он очень везучий, — веско произнёс Чад.

Это ничего не объясняло, но Амиду поразил сам факт того, что эта гора суровости, оказывается, умеет говорить.

* * *

Количество материала объяснялось просто — в нём было много лишнего. Подробное досье на каждого пропавшего: имя, возраст, физические характеристики, район появления, уровень рейяцу, возможная форма меча — ни один из пропавших студентов ещё не достиг шикая, а двенадцатый отдел уже предположил три-четыре формы и даже имя.

Интересно, часто ли они угадывают?

Ещё там были схемы энергетических потоков на время их исчезновения. С одной стороны, менее подробные, чем то, что мог чувствовать Куросаки, с другой — проходящие по другому плану. Сам он ощущал только силу, тем или иным образом привязанную к объекту и обо всех этих волнах и потоках имел весьма смутное представление.

Так же его мучило любопытство — что же было в его собственном досье?.. Но врываться в архив двенадцатого отряда или подкупать Акона не понадобилось — оно было тут же, самое толстое и с торчащими закладками. Кто-то был очень предусмотрительным, и Ичиго сомневался, что это был Маюри — тот мог предвидеть, что его лейтенанта могут сожрать, и предпринять меры, но вот житейской логикой нормальных людей он свой мозг не пачкал.

Урахара? Отец? Да, скорее всего он, всё-таки и записка была от него.

Ичиго углубился в чтение, благо, у него образовалось «окно» в расписании. Чтиво оказалось на редкость занимательным. Например, у него было аж три шкалы рейяцу: шинигами, пустого и квинси. Первая была на вполне себе капитанском уровне, вторая зашкаливала — сравнения проводились с шинигами и захваченными арранкарами, — а третья был удручающе-низкой, что для силы квинси не значило ровным счётом ничего.

Но количество собранного материала просто поражало. Куросаки и вообразить не мог, когда это двенадцатый отряд успел обмерить его меч... ну, ладно если один — может, в Маюри встроен лазерный определитель дистанций... даже скорее всего встроен. Но откуда они знают параметры его самого первого меча? Который даже сам Ичиго помнит-то с трудом!

Особенно был интересен раздел «потенциально возможные способности», в котором был ресуррексион, открытие гарганты, объединение мечей... А вот стрельба из лука квинси и материализация зампакто были уже в действительных способностях.

«С одной стороны, конечно, хорошо... Маюри всё узнал сам и не горит желанием положить меня на лабораторный стол для вскрытия интересной зверюшки, — медленно и осторожно подумал Ичиго. — Но, блин, как?!»

«Ой, хорош паниковать, — протянул Зангецу. — Да наверняка он у Айзена стащил половину материалов, когда лабораторию Заэля грабил. А обновления... Да у него в Академии, да и по всему Сейретею должны быть развешаны глаза и уши. Скажи спасибо, что ты их не видишь».

Ичиго представил себе картину и не согласился. Глаз на стене — подумаешь, какая невидаль! Его-то хоть подбить можно! А вот незримое внимание... тоже напрягало до странного мало. Привык уже, наверное. У него в голове два наблюдателя, а с некоторого времени — и комментатора, куда там далёкому Маюри до этого...

Куросаки пожал плечами и перевернул страницу. Следующий раздел был посвящён зампакто. Фото мило скалящегося Зангецу на четверть страницы, а рядом — личные характеристики.

«Умен, хитёр, проницателен. Великолепный педагог. Беспринципен, хладнокровен, безумен. Ярко выражены навыки трикстера. Странно предан владельцу».

Ичиго перечитал несколько раз, пытаясь уловить смысл, упорно прячущийся за иероглифами. Про него самого было сказано что-то вроде: «Туп. Упрям. Незлопамятен», — плюс куча каких-то странных аббревиатур. А тут...

«Хм... Может, мне Маюри попросить, чтобы он мне медальку за педагогику скрафтил?» — предложил пустой.

«Это что же он такое принял в своей лаборатории, что кого-то кроме себя умудрился умным назвать?..» — хлопал глазами Ичиго.

«Что-то весьма забористое, — согласился Зангецу. — Хотя, возможно, ему просто понравилось, как я разговариваю с окружающими. Родственную душу почувствовал, ага».

— Зангецу? — послышался голос Амиды за спиной. — Странно, точно так же зовут зампакто Куросаки Ичи... го.

Тот быстро захлопнул папку, но было уже поздно: парень смотрел на него расширившимися глазами, закрывал рот двумя руками, но всё равно срывался на восторженный писк.

Нет, Ичиго его заметил, но так как парнишка уже умудриться вписаться в круг его друзей, и его появление не вызвало никакого беспокойства.

— Скажешь кому-нибудь — убью, — спокойно предупредил Куросаки.

Амида торопливо закивал. Такое обращение звучало вполне логично от героя, овеянного флёром побед.

— Ты чего здесь? Разве у вашего курса не силовая тренировка?

— Ке... пи! Кенпачи! — Амида глотнул воздуха и затараторил: — Нас посетил капитан одиннадцатого отряда Зараки Кенпачи! И он приказал... просил... п-привести вас к нему. Куро!.. Шиба-сан!

Амида торопливо отвесил поклон. Ичиго вздохнул, осознав, что идея скрыть его настоящее имя была не такой уж дурацкой. Даже слава капитанского родственника так людей не поражала.

Кенпачи действительно был на территории Академии, Куросаки ясно чувствовал это, просто не заметил.

«Вот зачитался!», — недовольно подумал он.

— Ну, раз зовёт, то пошли, — пожал плечами он, шагая в сторону бушующей рейяцу.

— А правда, что вы с ним дрались? — Амида пристроился рядом и начал заглядывать ему в глаза снизу вверх.

— Угу, — без особого энтузиазма подтвердил Ичиго.

— А правда, что победили?

— Угу.

— Ух ты!..

— Правда, он тогда был не в лучшей форме, — поспешил исправиться Ичиго. — Годы прозябания без хороших противников, сам понимаешь. Сейчас-то он ого-го!

— Что, и даже вы не сможете его победить? — не поверил Амида.

— Нам запретили сражаться.

— И вы согласились с запретом?! А как же выяснить, кто сильнее?!

Ичиго почесал в затылке. Как бы это объяснить святой наивности, что даже Кенпачи на титул сильнейшего слегка так... плевать. Ему лишь бы подраться с интересным противником, а что противники вдруг кончились и ему на голову водрузили корону сильнейшего — плохо, больше подраться-то не с кем. Сам Ичиго уж тем более таким не заморачивался, становясь сильнее только по необходимости.

— Мир жалко, — наконец буркнул он.

— У-у-у-у!.. — многозначительно протянул Амида.

К счастью, они уже дошли до зала силовых тренировок. Фанат присел, напрягся и слегка окосел под духовным давлением Кенпачи.

— Курсант Шиба прибыл, — негромко объявил он и сделал шаг в сторону, уклоняясь от летящего в него студента.

— Ну наконец-то, — проревел Кенпачи. — Эй, черепахи! Можете прекратить. Встаньте, как было. Шиба, иди сюда, у меня к тебе один вопрос.

Ичиго подошёл, разглядывая больше однокурсников Амиды, чем Кенпачи. И без того понятно, что он большой, злой и жаждущий подраться.

— Шиба! Узнаёшь этих людей? — капитан ткнул в кучку спортивных, но очень побитых курсантов.

— Э-э-э...

— А они тебя знают, — понял заминку Кенпачи. Он бы тоже таких слабаков не запомнил.

— А-а-а! Это же мой тренировочный материал! — ляпнул Ичиго и быстро исправился: — То есть, мы тренируемся вместе.

— Угу. Заметно, — капитан смерил взглядом компашку, покрытую аккуратными синяками и царапинами. — Они сами-то об этом в курсе?

— Эм... — Ичиго почесал в затылке. — Ну, они заявились к нам с Исидой на тренировку, а мне как раз надо было в кого-то пострелять...

— Пострелять? Лук квинси вызывал, что ли? Нахрена?

— Для общего образования. Скучно просто было.

— А-а-а... Так, что, оставить тебе придурков?

— Если можно, капитан Зараки, — состроил пай-личико Ичиго. Пускать стрелы в живых людей было гораздо интереснее, чем в манекены. Исида, конечно, сначала пытался вмешаться, но удалось его уговорить честно исполнять роль принцессы в башне... обосновав, правда, это тем, что Куросаки лучше сражается, если надо кого-то защищать.

— Эй, черепахи! — позвал Кенпачи группку, которая успела незаметно отойти от него примерно на метр. — Слушайте мой приказ! Вы переходите в распоряжение курсанта Шибы и обязаны помогать ему в его тренировках! Если выживете — двери одиннадцатого отряда будут перед вами открыты.

— Да, капитан! — гаркнули «черепахи», причём довольно бодро.

— Кыш, отсюда, на сегодня всё, — отмахнулся Зараки и развернулся к Ичиго. — Ну-с, покажи, чему ты тут научился!..

Куросаки не стал повторять, что им низзя. В конце концов, им нельзя в одном помещении без ограничителей находиться, но если оба в своих повязках, а сила квинси не особо энергоёмкая...

Ичиго ухмыльнулся и вызвал лук.

* * *

Тренировочный зал они таки разгромили, но и только. Как выразился Зангецу, это было избиением младенцев с попыткой притвориться младенцем самому. Но драка погремушками, на вкус Ичиго, вышла довольно неплохой.

— Слышал, ты своего пустого материализуешь? — спросил Зараки между ударами.

— Ага. Хирако растрепал?

— Угу. Бегал, панику разводил, доставал всех.

— Ему так никто и не сообщил, что пустой — мой зампакто?

— Правда, что ли? Я в этих штучках нишиша не смыслю... Но понятно, чего это твой отец с такой довольной рожей ходил... Покажешь его?

— Пустого? Для этого мне надо снять ограничители.

Зараки выразил своё мнение по этому вопросу коротким, но ёмким ругательством.

В скором времени прозвенел гонг, сигнализирующий об окончании уроков, и расстались они вполне довольные друг другом.

* * *

До вечера Ичиго успел ознакомиться с материалами и понять, что они нифига ему не дают. Квинси-тренировку, несмотря на пополнение, пришлось отменить — Куросаки хотел лично осмотреть каждую предполагаемую зону уничтожения. Исида увязался за ним, а вот старшеклассников отпустили долечиваться — неинтересно по ним стрелять, когда они едва-едва двигаются.

— Что ты хочешь найти? — спрашивал Исида.

— Не знаю. Знал бы — уже нашёл.

— Ты же не детектив.

Ичиго посмотрел на него так, что Урю мгновенно почувствовал себя идиотом. Как будто его хотя бы раз останавливало, что он не был шинигами. Или что он не был капитаном. Или что он... В общем, отсутствие навыков никогда не мешало ему ввязываться в неприятности.

Убедившись, что до Исиды дошло, Ичиго прикрыл глаза и постарался ощутить те самые потоки нестабильности в пространстве, что указывались в отчёте. Кажется, что-то было, но, наоборот, какое-то уплотнение, словно... рубцовая ткань.

— Хм... а у мира могут быть шрамы? — рассеяно проговорил он.

— О чём ты?

— Пространство очень плотное, не чувствуешь?

— М-м-м? — к своему стыду, Исида не ощущал ничего особенного, но признаваться не собирался. Ну, разве что чувствовал, как тонкие потоки рейяцу Куросаки ощупывают всё вокруг, включая его самого. Не сказать, что это было ему особо в новинку, но обычно он попадал в облако силы, а не удостаивался чести быть облапанным тонкими щупальцами.

— Наверное, попробуй я тут открыть сенкаймон или гарганту — ничего бы не вышло, — продолжал Куросаки, расхаживая туда-сюда. — Слишком плотное пространство, упругое такое...

— Ты можешь открыть гарганту? — переспросил Исида.

— Теоретически — да. Практически — не пробовал, — отозвался Ичиго. — А по бокам, наоборот, всё ослаблено... может, курсанты провалились именно в эту складку? Если бы был действительно большой разрыв, то двенадцатый отряд бы заметил... но если это даже не дырка, а просто неплотное плетение пространства...

— А ты в него разве не должен провалиться? Ты же тяжёлый, — спросил Исида, стараясь оторвать взгляд от того, как Куросаки нежно поглаживает воздух. То есть, деловито, как опытный медик, но при этом — невероятно нежно, будто его пациент — прекрасное и хрупкое сокровище.

— Хм, действительно... Пространство проминается, но держит... Хотя все курсанты пропали вечером, может, в этом дело?.. Мы достаточно далеко от жилых помещений, ночью здесь не должно никого быть. Если предположить, что пространство — как ткань, то несколько человек в разных точках создают меньше давления, чем единственный человек на большом пространстве. Пойдём посмотрим другие места исчезновения?

— А? Да, конечно, — слегка растерянно проговорил Исида. Ему бы пора привыкнуть, что у Ичиго невероятно хорошо получается всё, чем бы он ни соизволил заняться. Привыкнуть или разозлиться — в конце концов, работа головой всегда была его прерогативой. Но нет.

В тот раз, когда на тренировку припёрлись старшеклассники, желающие отомстить квинси за всё хорошее, Куросаки задвинул его за спину и попросил не мешать ему бить уродов. Конечно, Исида тут же заявил, что ему не нужна защита, на что Ичиго бросил что-то вроде: «Что за глупости? Всем нужна защита. Не всем именно от хулиганов, но от чего-то — точно нужна».

И Исиду будто пыльным мешком по голове огрели. Он сел у стеночки, наблюдая, как Куросаки радостно отвешивает «тренировочному материалу» люлей, иногда даже умудряясь стрелять из лука. Урю действительно нужна была защита. Защита от одиночества. От этого сосущего страха навеки остаться одному, на веки остаться непонятым. Если размышлять над тем, что дало каждому из них Хогёку... Ичиго, Чад и Иноэ получили способности, чтобы защищать других. А у Исиды способности были.

Не было только того, кого можно было бы защищать.

Правда, когда Ичиго повернул лук горизонтально и начал отстреливаться так, душа Исиды не выдержала такого святотатства, и он начал ругаться. На что Куросаки отвечал, мол, ему так удобнее и не посидеть бы некому зануде тихо, пока его защищают. Это хорошо отвлекло от тех глубинных мыслей, к которым просто страшно прикасаться, потому что они могут запросто перевернуть привычный уклад жизни.

Но сейчас его снова накрыло.

На месте второго исчезновения Куросаки продолжил бродить в лёгком трансе, ощупывая воздух так, что в пору было снимать на камеру и выкладывать на сайты с материалами для взрослых. А Исиду пронзил потусторонний холод и не хотел отпускать.

— Тоже чувствуешь что-то? — спросил Ичиго, не оборачиваясь.

Исида выругался про себя, вспомнив, что друг видит отнюдь не глазами.

— Это не относится к делу, — буркнул он.

— И поговорить об этом ты не хочешь, — это звучало не вопросом, а утверждением.

— Ага.

— Хм... кажется, я нашёл кое-что интересное. Здесь ткань пространства ещё более тонкая и, кажется, слегка разъезжается.

— А что за ней? — спросил Исида, подходя ближе. Уплотнения или ослабления пространства он не чувствовал, но вот некая чужеродная для этого места рейяцу ощущалась. Вкрапления, капельки, искры... но что-то очень знакомое. — Уэко Мундо?

— Скорее, гарганта, — поправил Ичиго. — А за ней да, Уэко Мундо.

— Чёрт.

Когда только зашла речь о пространственных аномалиях, они оба подспудно надеялись, что курсанты провалились в мир живых и просто не знают, как выйти на связь. Но Уэко Мундо... шансов на выживание у ребят было катастрофически мало, разве что попадутся какому-нибудь дружественно настроенному арранкару, но на такое способен только Куросаки. Обычных смертных шинигами наверняка уже сожрали.

Исида поймал себя на мысли, что он вновь втихую облизывается на Ичиго. И если раньше подобное приводило его в ужас, то теперь, когда он знает его маленькую тайну общения с людьми... Почему бы и нет? Главное, не думать, почему нет.

Урю пустил по телу поток рассеянной рейяцу, — не блют вене, не блют артерие, а нечто среднее, — а потом потянул за отворот косодэ и прижался к чужим губам. Ичиго замер, глядя на него расширившимися глазами и не предпринимал никаких попыток к действию.

Прошла секунда, другая... Исида резко оттолкнул его, развернулся и попытался скрыться бегством. Возможно, завтра удастся сделать вид, что ничего не произошло...

Но, увы, Куросаки тоже владел хиренкяку.

— Стоять, — скомандовал он, возникнув впереди. — Не смей убегать. Нам надо поговорить.

— Нам не о чём говорить. Я просто всё не так понял. Забудем и всё, — Исида попытался его обойти, но Куросаки проявлял неожиданное... то есть, обычное для себя упорство.

— Ага, накрутишь себя до тараканов размером с гиллиана, а мне потом расхлёбывать! А ну стоять и слушать!

Исида слушать не хотел, а упрямо пытался убежать. Наверное, упорство передавалось по линии квинси.

— Ну ты сам напросился! Бакудо номер один! Сай! — скомандовал Ичиго.

Исида споткнулся и полетел головой вниз. Непонятно только, из-за действия заклинания или из-за осознания того факта, что Куросаки пользовался кидо. Заклинание было довольно слабым, но силушки богатырской туда было вложено столько, что, наверное, и Айзена можно было удержать.

Ичиго подхватил Урю на руки и потащил его куда-то в сторону. Он попытался сопротивляться, но движение вышло смазанным. Единственное, чего он добился — так это того, чтобы его стукнули рукоятью меча, чтоб не мешал своей транспортировке.

* * *

Очнулся он в смутно знакомом полумраке, и где-то секунду спустя до Исиды дошло, что у него во рту кляп. И что он в комнате Ичиго.

— М-м-м, мгм, м! — попытался выразить квинси своё отношение к происходящему.

— Помолчи, — коротко приказал Куросаки. — Я думаю.

Исида попытался дёрнулся, но тут на его лоб опустились прохладные пальцы. Квинси только тут заметил, что он лежит головой на чужих коленях и вообще устроен с удобствами, если не учитывать факт связывания. А ещё ему ласково, хотя и немного рассеяно массируют голову.

От осознания того, что ласка есть и что она предназначена именно ему, в груди потеплело. А потом вспорхнула неудобная мысль, неужели действительно было необходимо связывать его заклинаниями и — Исида чуть дёрнулся, проверяя, — верёвками, да ещё и вдевать кляп, чтобы он набрался терпения и не порол горячку?

Выходило, что да.

— Понимаешь, мне почему-то кажется, что все штучки с великой любовью — это великая лажа, — начал Ичиго со вздохом. — У меня цифры не сходятся. Точнее, сходятся, но так, что лучше бы не сходились.

Исида покраснел и собирался что-то промычать, но замер под спокойным и каким-то грустным взглядом Куросаки. В них светилось что-то, что заставляло устыдиться своего поведения и начать внимать.

— Ты никогда не задумывался над тем, что такое любовь? — спросил Куросаки. У Исиды всё сжалось внутри, он бы никогда не стал кидаться такими громкими словами, но... но Ичиго это не останавливало. Его спокойный, пропитанный какой-то неизвестной досле силой, голос ввинчивался прямо в мозг. — Это привязанность. Крепкая, сильная. Рвущая душу и заставляющая идти на подвиги. Плюс секс. Без секса любовь называется дружбой и вообще является чем-то другим, не таким сильным и важным. Привязанность без секса можно называть любовью только в случае, если речь идёт о родственниках. И тут у меня не сходятся цифры.

Куросаки на мгновение замер, закусив губу, но почти сразу успокоился и продолжил неторопливо поглаживать.

— Привязанностей можно иметь сколько угодно много. Ограничения тут только естественные, сотню человек вряд ли можно назвать близкими друзьями, просто физически не получится каждому из них уделить нужное внимание. Но пяти-шести — запросто. А любви полагается быть только одной. Более того, ей полагается быть сильнее, чем все прочие связи. И получается, что за одну любовь... нет, за один секс ты платишь четырьмя-пятью не менее крепкими привязанностями.

Ичиго подождал, пока Исида побледнеет от ужаса и покраснеет от смущения, и продолжил:

— Конечно, для того, кто не умеет строить привязанности, для кого секс является единственным источником какой-никакой близости, для них да, любовь может казаться единственной и неповторимой... за исключением того момента, что без привязанности любовь быстро гаснет и секс, будучи в принципе всего лишь простым набором движений, не сможет спасти. Но почему остальные не замечают, какую чудовищную цену приходится платить за так называемую любовь?

Куросаки помолчал, а затем горько усмехнулся:

— Может всё хорошо. Может, всё правильно... и это я неправильный. Слишком жадный. У меня два зампакто... именно два, а не двойной, как у Кераку и Укитаке. Я просто не захотел отпускать ни одного из них. Они разные, они диаметрально противоположные, и поводов для обиды у меня предостаточно... Но я не смог. Их. Отпустить. Ни одного. И точно так же у меня всё сжимается внутри, стоит только представить... Представить, как отдалишься ты, если я отвечу на чувства Орихимэ. Или как убежит она, если заметит нас вместе. Или каким это ударом станет для Рукии. Я не хочу вас терять. Очень не хочу. И лишь насчёт Чада я не беспокоюсь — он-то всё прекрасно понимает и без всяких глупых слов.

Куросаки завозился, сменил позу и навис над Исидой, глядя на него очень серьёзным взглядом.

— Я тебя люблю, — произнёс Ичиго и только лёгкий румянец и играющие желваки выдавали, насколько тяжело ему дались эти слова. — Люблю и Орихимэ, и Чада, и Рукию, и... Но и не хочу терять ни одного из вас. Я не смогу быть твоим. Но не потому, что мне не хочется, а потому, что тогда я не смогу быть их. Очень надеюсь, что ты поймёшь.

Ичиго коснулся губами его лба, задержавшись гораздо больше, чем необходимо для обычного чмока, словно не мог заставить себя оторваться... А потом потянулся руками к его затылку, собираясь снять кляп.

Некоторое время после освобождения Исида просидел, потирая запястья и пялясь в одну точку. Ему было стыдно. Не столько за свои притязания, а за то, что он забыл — или не хотел помнить, — что не только у него одного они есть. Он бы с лёгкостью переступил через Орихимэ — уж что-то, а вырывать из сердца ненужные связи он умел прекрасно, но... Куросаки этого не позволил.

С его стороны ситуация выглядела больше сложно и в то же время — более ясной.

— Прости, — тихо проговорил Исида, оборачиваясь.

Ичиго сидел, опустив голову, словно из него разом выпили все силы. Урю пустил по телу рейяцу и осторожно коснулся его руки... а потом его будто прихлопнуло осознанием — «Можно!» — и Исида сжал в объятьях болезненно-напряжённое, чуть дрожащее тело, без слов стараясь объяснить, что он всё понял, что он больше не будет, только не...

«Только не сиди вот так, будто я совершенно чужой», — додумал мысль Исида.

Секунду спустя на его спине сомкнулись руки, подтягивая ближе, почти затаскивая его на чужие колени.

И, несмотря на, мягко говоря, двусмысленность ситуации, Исида впервые за долгое время чувствовал себя легко и свободно.

* * *

Невинные обнимашки закончились совсем не невинными поцелуями, но всё было почти спокойно, без этого всепоглощающего ужаса, что мучил их обоих ранее. И не потому, что это ничего не значило — значило, и ещё как, — а потому, что это ничего не рушило. В какой-то момент Исида чётко ощутил «Хватит!» и, чуть улыбнувшись на прощание, он ушёл к себе.

А Ичиго... Ичиго рухнул спать и реально проспал аж целых два часа. Потом его втянули во внутренний мир, заставили создать лук квинси и гоняли по небоскрёбам до самого утра. Зангецу сказал, что он, конечно, очень рад, что Ичи сделал серьёзный шаг для расставания со своей девственностью, но стрелять он от этого лучше не стал.

Но утром он чувствовал себя не совсем как зомби, скорее, как просто не выспавшийся человек, что пустой принял как личное оскорбление и пообещал следующей ночью устроить такое, от чего Ичиго будет в столовую мчаться исключительно ползком.

Исида вёл себя как обычно, разве что подобрел чуток, что заметила только Орихимэ, но списала на то, что сегодня подавали его любимое блюдо.

Полдесятка уроков различной степени скучности, Амида, безуспешно пытающийся выловить своего кумира, обед, ещё уроки, компания хулиганов, до глубины души оскорблённая, что их не бьют... Добила Ичиго бумага, возникшая прямо из воздуха и гласившая, что эксперимент с открытием гарганты разрешён капитаном двенадцатого отряда и главнокомандующим. Ладно хоть с советами по поводу личной жизни не пристают, шпионы хреновы.

«И не комментируют», — со смешком добавил Зангецу.

«Да пусть подавятся, вуайеристы!»

Ичиго сомневался что самого Маюри волнуют тонкости половых отношений. Тот, скорее всего, давно уже отрезал себе член и прикрутил что-нибудь более полезное. Однако его подчинённые до такой степени упоротости ещё не дошли и к такой информации остаться равнодушными не могли. Если, конечно, у них есть доступ.

Но на выходе из комнаты Ичиго ждал сюрприз. Рыжий такой сюрприз, с большими серыми глазами, наполненными решимостью.

— Куросаки-кун! — воскликнула Орихимэ будто это был некий боевой клич и повисла на его шее, впиваясь в губы поцелуем.

«Что за?..» — подумал Ичиго, но тут его взгляд наткнулся на ухмыляющегося Исиду.

— Я объяснил ей суть проблемы, — сообщил он и открыл дверь его комнаты, что позволило Иноэ толкнуть Ичиго внутрь. — Она оказалась не против.

«Хорошая идея была, вынести мозг Исиде, — довольно отметил Зангецу. — Всем остальным он вынесет мозг сам».

«Вот тебе смешно, а меня сейчас насиловать будут!»

«И правильно. Годами во френдзоне сидеть — тут и святой озвереет. Расслабься и получай удовольствие. Возможно, к ужину тебя отпустят. Если хорошо себя будешь вести, хе».

Ичиго сглотнул, глядя на светящуюся золотистым Иноэ. Наверняка как-то умудрилась провести один из своих щитов вплотную к телу или даже прямо под кожу. Через прикосновение ощущалась её решимость идти до конца... Скорее всего, если Куросаки сейчас попытается сбежать, ему просто переломают ноги.

«Интересно, а Рукию он так же уговорит?» — растерянно подумал он, с удивлением глядя на слишком большое количество рук, которые пытались его раздеть.

«Рукию тоже надо будет предварительно связать, — со знанием дела ответил эксперт по педагогике. — Или посылать к ней Орихимэ, её бить рука не поднимется. Правда, скорее всего потом отвесят тебе по статье "Чему ребёнка учишь?!", но тут её уже можно хапать и тащить в пещеру».

«Материализую... — пригрозил Ичиго. — Ий!»

Недостойный возглас вырвался из него, потому что кто-то сделал ему подсечку и ловко уложил на футон. И как бы не Орихимэ... Драться ей мешает вечное «А вдруг ему будет больно?!», но навыки ей Тацки прокачала, да...

«У тебя концентрации не хватит, — с сожалением заметил Зангецу. — А ты поотвечай им, подрыгайся, а то как бы реально себя насильниками не почувствовали».

Ичиго вздохнул и решительно влился в реальность, а то эти неуверенные переглядывания действительно начали напрягать.

* * *

Они действительно закончили где-то к ужину. Только вот иди куда-то, даже за едой, совершенно не хотелось. Орихимэ проигрывала парням в выносливости как боец, но выигрывала за счёт женской физиологии. Исида лежал на животе и не подавал признаков разумной деятельности. А сам Ичиго лежал на спине и пытался понять, где у него не болит.

«С первой тебя расцарапанной спиной, мой мальчик», — поздравил его Зангецу-старший очень официальным тоном.

«И не только спиной, — добавил младший. — А ещё с этой шикарной россыпью засосов...»

«Завидуйте молча», — попросил Ичиго, пытаясь понять, как же нормальные люди, не закалённые в боях, справляются с этим выматывающим и опасным делом. Даже он пару раз едва не потянул себе связки.

«Наверное, они всё же не зря разбиваются на парочки», — захихикал пустой.

— Орихимэ... — слабо позвал Ичиго.

— Да, Куросаки-кун?

Тот запнулся, подумав, что только Иноэ может после всего этого продолжать звать его по фамилии.

— Подлечи меня, пожалуйста.

— Размечтался, Куросаки, — буркнул черноволосый «труп» с другой стороны. — Так ходи.

А, ну не только Орихимэ...

— Маюри разрешил открыть гарганту в месте прохудившегося пространства, — сообщил Ичиго. — Чтобы проверить, куда именно пропали студенты и осталось ли от них хоть что-то. Мне нужно быть в форме.

— Я с тобой! — хором заявили Исида и Орихимэ.

— Да запросто. Только вылечите уже.

Не то, чтобы ему было так невыносимо больно, просто ленивая истома к боевой операции не располагала. Ичиго вообще лени боялся больше, чем любого любителя мир захватывать.

— Так, а где вопли «Орихимэ, ты не пойдёшь, это слишком опасно»? — не понял Исида.

— Что опасного-то? Просто Уэко Мундо, — отозвался Ичиго. — Впору туда на выходные ездить, сафари устраивать или в Лас Ночес с Нелл играть. Да и потом, если мы найдём пропавших, то лечить их кто будет? Ты?

Исида смутился, но тут же оправился:

— А что Нелл забыла в Лас Ночес?

— Она теперь советница Харрибел.

— Эта мелочь?!

— Эта мелочь умеет вызывать большое военное подкрепление.

— Тебя, что ли?

— Угу. И всех, кому не посчастливилось оказаться в моей зоне доступа в момент «призыва».

— Да, это мощь, — вынужден был признать Исида. — Достаточно, чтобы терпеть малявку у себя под боком.

— Вот-вот.

Иноэ вздохнула и молча развернула над ними исцеляющий щит. Больше всего досталось Ичиго, потому что он и был целью мстительного покусывания и не менее мстительного оцарапывания с обоих сторон. На втором месте оказался Исида, которому мстил за повреждения уже Куросаки... а вот с ней обращались нежно. И, глядя на разукрашенных, как после большой драки, парней, она об этом ничуть не жалела.

— Чада позовём? — спросила Иноэ, развеяв щит.

— Нет, — быстро сказал Исида и объяснил, будто оправдываясь: — На него учителя насели, особенно по хакуда. Хотят сделать его удары не только сильными но ещё и разнообразными.

— И он увлёкся духовной анатомией, — вспомнила Орихимэ, приложив пальчик к губам. — Хочет научиться бить так, чтоб противник уже не вставал.

— Ну ладно хоть не кидо, — проворчал Ичиго.

— Кстати, про кидо. А ты-то откуда его знаешь? — задал Исида волнующий его ещё со вчера вопрос.

— Ну... В книжке прочитал. Оно простое — всего лишь мгновенное усилие, это даже проще, чем создать лук квинси.

— Чёрт. Если ты ещё кидо освоишь — я тебя бояться начну, — признался Урю.

— Поздновато как-то, — почесал в затылке Ичиго. — Мне кидо — как третий хвост. Прикольно, конечно, но ничего принципиально не меняет.

Они быстро собрались, сходили в столовую на ужин и пошли к самому толстому «шраму». Ичиго достал бумажку, ещё раз перечитывая рекомендации. Среди прочего указывалось, что ни в коем случае нельзя создавать путь — нужно падать свободно, как это сделали бы курсанты, у которых на контроль путешествия просто не хватило бы рейяцу. Если создавать путь — выкинет у желаемой точки... ну, или неподалёку от неё, в зависимости от качества пути. А если нет — вынесет к точке наиболее удобной для пространства.

— Все готовы? — спросил Ичиго, доставая меч.

Исида, успевший переодеться в форму квинси, решительно кивнул. Жующая лучше-не-спрашивать-что Орихимэ кивнула не менее решительно, но вышло у неё скорее умилительно. Куросаки вздохнул, направил рейяцу пустого по кромке меча, взмахнул, раздвигая тонкие и податливые нити пространства.

Гарганта вышла небольшой, но очень аккуратной.

— Пошли, — скомандовал Ичиго и первым шагнул внутрь.

За ним Орихимэ, затем Исида... а потом с воплем «Квинси уходят в Уэко Мундо!» в зев[1] пространства сиганул «тренировочный материал» полным составом.

— Идиоты!!! — заорал Урю, подлетая на хиренкьяку к безуспешно пытающимся найти точку опоры курсантам. — Вы что тут забыли?!!

— Не уйдёшь, проклятый квинси! — пропыхтел один, умудрившись достать меч.

— Меч убери, идиот! Своих же ранишь!

Но курсант не послушался и попытался Исиду зарубить. Пришлось отбирать у него меч для вящей безопасности.

— Уважаемые курсанты, — вежливо сказала Орихимэ. Что удивительно, именно её тихий и спокойный голос всех отрезвил. — Послушайте, пожалуйста. Мы не плохие. Мы действуем по приказу Готей-13, разыскиваем пропавших студентов, которые скорее всего провалились в эту же складку в пространстве.

— Но вы сами открыли гар!.. гагр..

— Гарганту, курсант-сан, — подсказала Иноэ. — Это потому что условия были не подходящие, другие курсанты пропали при определённом совпадении обстоятельств, которые ждать было бы преступно. Нам пришлось немного ослабить ткань пространства, что привело к открытию гарганты.

Ичиго с интересом следил, как меняются в лице бравые вояки. Он никогда раньше не замечал за Орихимэ такой способности, но она потрясающе владела голосом, разговаривая одновременно и почтительно — даже этим вспыльчивым идиотам не хотелось оскорбиться, — и твёрдо, донося до них мысль. Обычно до таких удаётся достучаться только после нескольких серьёзных ударов по голове, а тут вон оно как... И почему он раньше не замечал?

«Да потому что она смущалась каждый раз завидев тебя, — цокнул языком пустой. — Аж дар речи теряла. Любуйся, вот она какая, Орихимэ!»

— Мы вам не верим! — встрепенулся один. Друзья недружным хором его поддержали.

Ичиго вздохнул, достал приказ и развернул его перед носом задиры. В гарганте с освещением было странно, каждый предмет сам себя освещал, но, приглядевшись, текст прочитать было можно.

— Но оно же на имя Куросаки! — возмутился скептик. — Ты совсем на него не похож! Ты украл эту бумажку, чтобы оправдать свои грязные дела! Это ты студентов похищал.

Ичиго немного отодвинулся от него, не давая заехать себе по лицу. Ему двигаться в гарганте было просто, даже не требовалось использовать никакую технику, ни шунпо, ни хиренкьяку... хватало просто желания.

— По-моему, их проще убить, чем убедить в том, что я — это я, — вздохнул он.

— Шикай активируй, — посоветовал Исида.

— А что потом с восторженными фанатами делать? Мне одного Амиды более чем достаточно. Точно убить придётся.

Исида от души отвесил ему затрещину. А изнутри ему вторил Зангецу. Старший.

— Эй! — возмутился Ичиго.

— Чего разнылся, тряпка?! — заорал Исида. — А ну подбирай сопли и активируй шикай!

— Не надо так шутить, Куросаки-кун, — серьёзно попросила Орихимэ.

«Бремя славы тяжело, но тебе нужно научиться его нести», — заметил квинси-Зангецу.

«Ну прям все против меня...» — недовольно подумал Ичиго.

«Я не против, — заверил пустой. — Давай их всех убьём, идиотов. И Амиду тоже, он никогда мне не нравился, больно наглый. И того подлизу, больно много хочет. И...»

«Да-да, спасибо, я понял. Всех идиотов не перебьёшь, особенно если ты положительный герой».

«Даже отрицательному это не под силу, — бодро заявил Зангецу. — Айзен вот пытался, и что в итоге? Появился какой-то рыжий идиот и всё испортил!»

Ичиго вздохнул, достал катану, активировал шикай. Полюбовался на ошарашенные морды тренировочного материала — хоть какое-то удовольствие, — и вложил мечи в ножны. Ох, как он соскучился по этой форме!.. И по этой тяжести двух железяк!..

«Мы тебя тоже очень любим, но можно и по-почтительнее», — предложил пустой.

«Ты меня идиотом назвал».

«Заслуженно!»

«А ты не железяка, что ли?»

«Убедил».

— М-м-м, ребят, — подал голос Исида через некоторое время. — А долго мы будем падать?..

Все начали озадаченно переглядываться. Ичиго прислушался.

— Ещё часа три, не меньше, — отозвался он.

— До-о-олго! — протянул Иноэ.

— Ничего не поделаешь. Неконтролируемые переходы долгие.

— Надо было картишки взять, — вздохнул один из вояк, хотя он-то как раз ничего знать не мог.

— Может, в города поиграем? — предложил Исида.

— Я собираюсь поспать, — задумчиво произнёс Куросаки.

— Что?! В таком положении?! — дружно высказалась «группа выражения гражданского мнения».

— Угу. Тепло, сухо, скучно. Чего бы не поспать? — зевнул Ичиго.

— Ну... мы же в гарганте! А во сне души ослабевают свои защитные свойства...

— Намекаешь, что мне в душу может пробраться пустой? — уточнил Куросаки.

— Да... ой!

— Вот именно. Ладно, развлекайтесь, я пошёл, — великий герой сложил руки на груди и закрыл глаза.

* * *

Во внутреннем мире было тепло и солнечно. Невидимое солнце светило откуда-то сбоку, сотни раз отражаясь от зеркальных поверхностей небоскрёбов, прогревая стекло и бетон. Пустой обнаружился лежащим на пересечении нескольких солнечных зайчиков.

— М-да... драться мы сегодня, по-ходу, не будем, — пробормотал Ичиго, глядя на беспечно подставленную под удар спину.

— Не-а... Погодка слишком хорошая, — Зангецу поднял на него мутные жёлтые глаза. — Старик хотел лекцию тебе прочитать.

— И где он? — уточнил Куросаки, присаживаясь рядом с зампакто. Тот кайфовал под лучами света так самозабвенно, что появлялось ощущение смутной зависти.

— Не знаю, — Пустой ухватил его за край хакама, усадил под пятно света, положил свою голову на колени и приказал: — А теперь чеши.

— А не охренел ли ты, немощь бледная? — ласково спросил Ичиго, послушно запуская руки в чужие волосы.

— Охренел, — с удовольствие согласился Зангецу. — И помассируй, помассируй!

— Вот видишь, Ичиго, — раздался голос старшего. — Хотел бы он тебе на шею сесть, давно бы залез и ножки свесил.

— Привет, старик, — улыбнулся Куросаки. — Хорошо выглядишь.

— Спасибо. Твоими стараниями, — концентрат пафоса строго кивнул.

И действительно, его плащ обрёл стабильную форму, стало видно ноги. Ичиго раньше думал, что развевающийся плащ — это такая фишка, но когда во время подчинения его типа форма шинигами тоже норовила разлететься на ветру, он понял, что это просто недостаток стабильности.

— Старик, ты, что, умиляешься? — пустой поднял голову и посмотрел на силу квинси с вялым удивлением. — Хотя да, мы котички... Жаль, нельзя сделать снимок и послать в Женскую Ассоциацию Шинигами, мы бы произвели фурор. Ичиго, чеши!

— А как же заявления о том, что самого себя трогать не прикольно? — уточнил он, послушно перебирая седые пряди.

— Ага. Давай, Ичиго, делись счастьем, я тоже хочу его прочувствовать! О да!..

Зангецу-старший некоторое время пытался вернуть лицу серьёзное выражение лица, но понял тщетность своих попыток и сел рядом с Ичиго. Солнце этого мира улыбалось тихонько и грело нежно-нежно. На мгновение старик почувствовал желание стряхнуть наглого пустого с колен и улечься самому, но это выглядело бы по меньшей мере глупо. Поэтому он всего лишь прислонился к плечу и начал:

— Тебе нужно научиться скрывать свою силу.

— А?

— Скрывать силу, — терпеливо повторил Зангецу. — Какими бы мощными техниками ты не обладал, самой мощной способностью всё равно остаётся знание. Зная твои способности, враг может подготовить ловушку специально для тебя, сделать так, что ты сам себя ранишь, и все твои способности окажутся бесполезны...

— Да знаю я это, старик, — вздохнул Ичиго. — Понял ещё когда на Улькиорру с козырей попёр. Тот урок был... запоминающимся. Надо только подумать какие мои техники знает каждая собака в Сейретее, какие знают не все и придумать парочку новых приёмов на крайний случай. Старик, ты как? Выглядишь странно.

Он посмотрел вдаль и ничего не сказал. Как ни парадоксально, именно он был чужаком в этом мире. Часть силы Яхве, гораздо более разумная и самостоятельная, чем тот же пустой. Если зампакто развивался одновременно с Ичиго, то он... он с самого начала всё знал и понимал. И это он обманывал, это он мешал, это из-за него их мальчик оказался в опасности!.. И до сих пор остаётся — Яхве нельзя назвать окончательно уничтоженным, если по миру гуляет хотя бы одна его частичка.

— Старик, ты чего? — удивился Ичиго. От частички квинси прямо-таки веяло тоской. — Эй, наглая морда, двигай!

Не успел Зангецу-старший осознать, что бы это могло означать, как его бесцеремонно дёрнули за плечо и уложили на чужие колени.

— Ичи... го... — только и смог выдавить старик, растеряно хлопая глазами.

— Лежи и не рыпайся, — порекомендовал пустой, стаскивая с него очки. А Ичиго...

Ичиго начал гладить его по голове, перебирая пряди. Зангецу-старший напрягся, собираясь вскочить, оттолкнуть руку, отказаться, но... Но как можно вообще? Как можно?..

Куросаки перевёл дух, заметив, как старик расслабил плечи и прикрыл глаза. Угадал. Всё-таки с ним было сложнее, чем с пустым. Тот-то всегда знает, чего он хочет и как этого добиться, а вот воплощение силы квинси в последнее время стал каким-то подавленным и отчуждённым. Ичиго подозревал, что это муки совести, но не знал, что с этим делать, как убедить, что всё хорошо, если старик и так знает все его мысли.

Конечно, было немного странно. Огромный мужик, внушающий уважение и трепет одним своим видом, столь похожий на недавнего врага, лежал доверчиво головой на его коленях и терпеливо сносил издевательства над причёской. Мелькнула даже мысль использовать банкай — в виде подростка Зангецу явно было бы проще тискать, но Ичиго отогнал эту мысль как недостойную. Он видел, как постепенно разглаживается горькая складка в уголках губ и вздыхал с облегчением.

А старику было хорошо... Солнце этого мира гладило его по волосам, через кончики пальцев передавая обуревавшее его тихое счастье. Разрешение затяжного напряжения с Исидой и Орихимэ, настоящее задание, позволяющее защитнику наконец-то почувствовать себя нужным. Всё это заставляло наполняться внутренний мир Ичиго светом, и даже обуза в виде «тренировочного материала» не могла испортить этого.

И часть этого света была предназначена именно ему. Он не заслужил, но... его мальчик, его Ичиго плевать на это хотел. Он превращал врагов в друзей с удручающей лёгкостью... и нигде не скрыться от этой дружбы. И как он только посмел подумать, что сумеет избежать этого?

— Гляди, улыбается... — послышался шёпот пустого. По технико-акустическим причинам не услышать его было невозможно.

Старик открыл глаза и бросил на него недовольный взгляд. Пустой положил голову на плечо Ичиго и счастливо, по-детски улыбался сам. У Куросаки никогда не бывает такого открытого выражения лица, но старик-то знал, что между этими двумя общего гораздо больше, чем они думают.

Зангецу-старший коротко, с укором вздохнул и прикрыл глаза. Где-то в глубине его сущности шевелилось предчувствие, что отвоевать свои очки обратно будет не так-то просто, но об этом он подумает позже.

Всё-таки его мальчики были такими мальчишками...

* * *

Что-то изменилось. Исида чувствовал, как кроваво-чёрное пространство вокруг них истончается, готовясь выбросить их в Уэко Мундо. Только Урю задумался, надо ли будить Куросаки или пусть так падает — Чего пески жалеть? — как тот проснулся сам. Оглядев всех, он проверил боевую готовность и предупредил всех быть настороже, ведь вот-вот...

«Вот-вот» всё равно наступило внезапно. Раскрылось чёрным зевом посреди белых песков, отдалось звоном слабости в ушах, смутным страхом от непонимания происходящего. Исида попытался активировать лук, но крест выплюнул две искорки и замолк. Рядом разлилась знакомая тёмная рейяцу — это Куросаки снял ограничители... Но что-то было не так, его духовное давление быстро исчезло, растворилось...

— Уходите отсюда, сейчас же! — послышался его голос как сквозь вату, но Исида с трудом различал стоящий за словами смысл.

Что-то дёрнуло его в сторону, и он окончательно провалился в темноту.

* * *

Выпав из гарганты Ичиго сразу потянулся за мечом. Он ещё не успел увидеть, как пески раздвигаются, открывая бездонную пасть, ещё не почувствовал, как пустой высасывает из него рейяцу, но уже доставал зампакто, руководствуясь одним только чутьём.

Гецуга потонула в тени между песками крохотной красноватой вспышкой. Грудную клетку словно стиснуло тисками, стало почти невозможно дышать... Ичиго чувствовал, что слабеет и не придумал ничего лучше, чем скрестить руки и одним движением срезать оба ограничителя. Рейяцу выплеснулась, освобождая дыхание, возвращая зрение... Чтобы тут же оказаться поглощённой.

И, самое паршивое, рейяцу его спутников почти не ощущалась.

«Отступаем», — скользнула в голове мысль, озвученная сразу тремя голосами.

Куросаки развернулся, перехватил за шкирку полуобморочного Исиду и со всей силы швырнул куда-то вдаль. Следом полетела Орихимэ и тренировочный материал в количестве десяти штук. Но когда Ичиго сам попытался смыться, он с ужасом осознал, что на шунпо ему элементарно не хватает сил.

А сознание стремительно уплывает...

«Подчинение требует в несколько сотен раз меньше энергии, чем техники шинигами», — всплыли в голове слова Исиды.

Ичиго дёрнулся из последних сил вызывая зеленоватое свечение и рванул в сторону буквально в паре метров от разошедшейся пропасти, в которой и небоскрёб показался бы зубочисткой.

Расчёт — или инстинкт? — оказался верен, вдали от этой пасти воздействие ощущалось гораздо меньше. Куросаки заспешил, срываясь в более быстрое хиренкьяку, и поймал друзей над самой землёй... только для того, чтобы швырнуть их ещё разок, подальше.

— Ичиго-о-о-о!!! — заверещала не вовремя проснувшаяся Орихимэ.

Рука Куросаки не дрогнула.

Поймав всех во второй раз, Ичиго передал пострадавших Иноэ и устремился вверх, надеясь разглядеть бездну с безопасной высоты.

Вид был неутешительным.

Орихимэ и компания внизу казались всего лишь мелкой, едва различимой точкой, а бездна продолжала быть нереально большой, и всё так же напоминала голодную пасть.

«Воздух, — понял Ичиго. — Он всасывает в себя даже воздух».

«И выдыхать не думает, — добавил Зангецу. — Эй, напарничек, неплохая задачка, м?.. Эту хрень ножичком точно не убьёшь, тут надо думать».

Ичиго вздохнул, сел прямо на небо и стал думать.

О такой штуке он никогда не слышал, но это ни о чём не говорило. Во-первых, он генсеец неграмотный, во-вторых, шинигами сами-то о Уэко Мундо ничего особо не знали. Тварь впитывает рейяцу, это тоже ясно. Причём, рейяцу как шинигами, так пустого и квинси. Неизвестно, может ли он сожрать атаку, или она всё-таки остаётся слишком агрессивной для этого...

Куросаки на пробу ударил гецугой, благо, его рейши восстанавливается практически мгновенно. Чёрный серп дёрнулся, размылся и рассыпался на духовные частицы. Ичиго сложил меч и отметил для себя, что характер рейяцу не имеет совершенно никакого значения.

«Я тебе больше скажу, — добавил пустой-Зангецу. — Мы выпали здесь, потому что эта штука проедает даже пространство».

«Тч!..»

«Будешь о стенку биться? Подушечку дать? — заботливо поинтересовался пустой. — Нет, тебя не жалко, а вот стенку — да, стенка красивая!»

Ичиго отмахнулся от старающегося его приободрить зампакто и сосредоточился на деле. Если подумать, ситуация действительно аховая — тварь жрёт любую появляющуюся рядом с ней силу, впору и в самом деле биться головой об стену. Или бежать, ибо тварюшка, кажется, вполне довольна своим местом и догонять убегающие крохи силы не собирается. Однако... однако, если она прожирает пространство, то любой, попавший в слабое место на ткани реальности, окажется в его пасти.

А шрамов после недавних событий у реальности было много, во всех трёх мирах. Хорошо устроилась, тварь, еда прямо в рот падает!

Так ничего и не решив, Ичиго спустился проверить как идут дела. Оказалось — неплохо. Исида уже негромко ругался — чисто литературно, как и полагает гордому квинси, — Орихимэ уже лечила обморочный «тренировочный» материал. Тут особенность её силы сыграла ей на руку: без активации её рейяцу почти не фонит и монстр сумел выпить только немного жизненной силы.

«Спустись с небес на землю, Ичиго», — порекомендовал Зангецу-старший.

«А? Я уже тут», — не понял Куросаки.

«Старик намекает, что ты слишком увлёкся сложными построениями. Все живые существа подчиняются определённым правилам, насколько бы сильны они ни были».

«Надеюсь, ты не о законах физики говорил? Я только что ходил по небу!»

«И чо? Думаешь, нарушил закон Ньютона? Да знал бы этот любитель яблок о духовных силах, сделал бы для них отдельные формулы! Мир, в котором отсутствуют законы, не может существовать. Как текст, у которого нет символов, как файл без названия... А теперь подтяни слюни и вспомни законы наших миров».

«А конкретнее?»

«Иди в жопу, лентяй».

Ичиго вздохнул. Да, это была обратная сторона монеты налаженного общения со своим зампакто. Там, где нормальные зампакто высокомерно молчали, оставляя какие-то иллюзии собственной правоты, Зангецу слал прямо и подробно.

Правда, старший обычно слал более ласково. И к чёрту. Но слал.

Куросаки вернулся на свой наблюдательный пост и начал старательно вспоминать физику. Ну, распространение поля в трёхмерном пространстве обратно пропорционально квадрату расстояния — это понятно. Чем дальше от пасти, тем меньше воздействие. Что ещё? Энтропия? Состояний «не в порядке» всегда статистически больше, чем состояний «в порядке»... нет, не то. Третий закон Ньютона? С какой силой ты бьёшь кулаком по стене, с такой же силой стена бьёт твой кулак? Не, опять не то.

Закон сохранения энергии? О, вот это уже теплее.

Четвёртый закон термодинамики, точно! Любая закрытая система стремится к энтропии, и спустя время становится однородной. Такая сложная система, как живое — или мёртвое, — существо не может быть закрытой, должен быть постоянный поток энергии из вне. Пища. А для поддержания такой огромной жизни поток энергии должен быть не меньше, что он и имеет счастье наблюдать.

Но... если это не живое существо, а какая-нибудь местная аномалия? Нет, бред. Куда тогда девается вся эта энергия, если не на поддержание жизни огромного организма? Копится? Бред. Кому это надо? У любого капитана рейяцу чуть ли не больше, чем он может контролировать. Используя свою душу в качестве источника, местные давно победили энергетический кризис.

«Вот он тупой. Я его сейчас стукну», — пообещал пустой.

«Не мешай. Он думает. Сам же отказался ему помогать», — пытался образумить его квинси.

«Да, но какого хрена он так вбок ушёл?! Он бы ещё Яхве символом экономического кризиса назвал!»

Ичиго обдумал эту идею и вынужден был согласиться, что это не такой уж бред. По сути, родоначальник квинси давал силу в кредит, забирая душу и прижизненные навыки в качестве процентов. Яхве забирал больше, чем отдавал, скапливая в руках огромную мощь и нарушая естественный экономи... э-э-э... обмен душ. Прямо как мировой экономический кризис.

Но это ладно, это дела прошлые, ныне же... Это точно живое существо, потому что механизмы и артефакты в Обществе душ и Уэко Мундо непопулярны. Тут даже сообщения бабочками посылают, а не по телефону. Хотя компьютеры и телефоны тут известны. Если это естественное явление, то где-то должен быть фонтан мощи, а о таком он бы точно услышал. Значит...

Надо просто заморить тварь голодом.

И это не так уж и сложно, учитывая, что она питается растворёнными в воздухе духовными частицами.

Ичиго раскинул руки, стараясь ощутить пространство вокруг него. Едва заметный поток воздуха сворачивался в воронку и всасывался в бездонную пасть. Куросаки потянулся мыслью по более-менее безопасной зоне, прося воздух остановиться, не заполнять эту пустоту... Слева-направо, замыкая круг, умножая кольца, создавая полусферу.

Всё вышло достаточно легко — воздух и сам не горел желанием сгинуть в пасти твари. Достаточно легко, если не считать, что он удерживал полусферу окружностью в пару километров.

Достаточно легко — потому что он вообще смог это сделать.

Лук квинси? Три ха! Детский лепет! Куросаки не понимал, как его самого не разорвало на духовные частицы от напряжения. Как он не развеялся по этому куполу, ведь его он ощущал гораздо лучше собственного тела.

Тварь вдыхала воздух, от чего давление внутри сферы уменьшалось, и воздух снаружи больше хотел попасть внутрь. Удерживать полусферу становилось всё сложнее. Кое-где появлялись трещинки, сквозь которые просачивалась рейяцу, Ичиго закрывал их, но прорехи появлялись в другом конце.

«Не суетись, — порекомендовал пустой. — Контролируй сферу в целом. Будешь отвлекаться на трещины — она рухнет вся».

Ичиго подавил панику и послушался. Стало действительно легче. Он даже смог подумать:

«Да... иди... ты...»

«Тебе на помощь? — скрипнул зампакто. — Спешу-лечу!»

И тут по мозгам Куросаки будто провели влажной тряпочкой. За спиной стало по-странному легко, но и сфера больше не казалась такой отчаянно ненадёжной. Возможно, ему даже удастся продержаться некоторое время...

И тут монстр начал вставать.

Ичиго начал спешно поднимать границу сферы, чтобы она не попала под воздействие твари. Как выглядит тот, чья пасть запросто проглотит небоскрёб? Ну, собственно, он так и выглядит — огромный рот, шарообразное тело, куча мелких щупалец, выкапывающих его из песка. И дыра на каждом щупальце.

Куросаки изо всех сил вытягивал полусферу, почти приближая её к сфере — шарообразный пустой всё-таки сидел на земле. Ичиго забывал дышать. Из носа лилась кровь. Руки дрожали. Спину сводило от напряжения.

«Старик...» — толкнулась в мозгу скрипучая полумысль.

«Да чтоб вас, упрямые самоубийцы!» — послышалось отчаянное. В следующее мгновение пояс полегчал.

А Ичиго ощутил себя всемогущим.

Он легко удерживал стабильную сияющую зелёным и голубым сферу. Он держал и чувствовал, что время для него остановилось. Он чувствовал, что может удержать сферу вечность или две, без особого труда двигая её синхронно перемещениям монстра.

А для монстра время шло. Он орал, изнывая от голода. Он метался из стороны в сторону, желая пробить стену, но сфера двигалась вместе с ним и по-прежнему не пропускала ни одной духовной частицы. А песок не был по вкусу даже ему.

В какой-то момент монстр начал складываться под собственной тяжестью и пожирать сам себя. Сосредоточенный Ичиго не успел подумать о том, что это могло значить.

Его вместе со сферой смолотила в пыль волна рейяцу.

* * *

Разбудила его боль. Она была такой, что кто-нибудь другой бы уже давно умер от шока, но только не он. Куросаки цеплялся за жизнь, цеплялся упорно, понимая, что от этого зависит не только его жизнь, но и жизнь тех, кого он пообещал защищать.

И тех, кто всегда защищал его.

Кстати, об этом.

— Где его зампакто? — кричал взбешённый Исида. Ему в ответ мямлили что-то неразборчивое, но Ичиго и не собирался вслушиваться. Он знал, где зампакто и поэтому цеплялся за жизнь с удвоенной силой.

С утроенной.

— Куросаки-кун, Куросаки-кун, — твердила, как молитву, Орихимэ. — Пожалуйста, Куросаки-кун.

Ей уже удавалось воскрешать из праха, но тогда она делала это только из упрямства, из желания пойти наперекор всему, наперекор всей этой жестокости сотворить что-то доброе. А сейчас она так переживала за своего пациента, что Цубаке пришлось на неё шикнуть, чтоб не истерила и не мешала лечению.

В отличии от Куросаки, Исида успел среагировать и выставить щит против первого, самого мощного всплеска рейяцу. Тоненький полог бело-голубых частиц выдержал не больше секунды, но этого хватило, чтобы подключилась Орихимэ.

Её хватило на целых две секунды.

К счастью, следующие волны оказались слабее и им удалось остаться почти невредимыми в этом внезапно возникшем океане рейяцу.

— Как он? — взволновано спросил Исида, отвлекаясь от развешивания пинков тренировочному материалу, которые продолжали показывать себя исключительно обузой.

— Он будет жить, — слабо улыбнулась Иноэ. — Только что-то странно... он какой-то не такой.

Словно в подтверждение её слов, Ичиго выдохнул, выпуская облачка рейяцу. Те, в свою очередь, разделились надвое — красно-чёрную и бело-голубую, — и сформировались в мечи.

— Ах вот где они, — успокоился Исида.

Иноэ сосредоточенно кивнула. Лечение пошло легче.

* * *

— Едрить-колотить... — с восхищением протянул Секста Эспада, выходя из сонидо прямо на бархане, под котором обосновалась компания. — Вы чё здесь устроили?!

— Здравствуйте, Гриммджо-сан, — Иноэ подняла на него измученный взгляд, но вежливому тону не изменила. — Вас Харрибел-сама прислала?

— Да щаз! — возмутился свободолюбивый кошак, спускаясь. — Я сам пришёл. Такая хрень твориться, а я не в курсе! Так чё здесь случилось? Кто там об Куросаки опять убился?

Сказав это, Гриммджо легонько пнул валяющегося на песке Ичиго. Тот, не открывая глаз, пообещал Джагерджака расчленить и сожрать. Без соуса. Иноэ удалось восстановить его тело, но рейяцу была на таком удручающе-низком уровне, что даже шевелиться получалось с трудом. Орихимэ как раз переводила дух перед вторым заходом отрицания, когда появился арранкар.

А тот, к слову, понял угрозу на свой лад и исчез в сонидо, чтобы через секунду появиться с каким-то мелким пустым в руках.

— Куросаки, открывай пасть, щаз кормить тебя будем, — заявил Гриммджо, помахивая пищащим пустым.

Ичиго открыл один глаз, подозрительно посмотрел на арранкара и предполагаемую пищу. Идея была дурацкой. Как, собственно, все идеи Гриммджо. Но при этом, она обладала таким же характерным практическим смыслом и даже... мудростью?

Ох, сильно его по голове приложили!..

«Какой аппетитный хомячок...» — с тоской протянул Зангецу-младший. Он бы с радостью им перекусил, но понимал, что Ичиго на такое никогда не согласится.

А у того тоже текли слюнки и соображалка ещё не до конца восстановилась. Куросаки открыл рот, намекая, что пустого можно положить прямо туда... Зангецу едва успел рвануться вперёд, перехватывая контроль над телом. Без маски пустого пустых внутрь лучше не употреблять.

— Притащить чё-нить покрупнее? — деловито поинтересовался Гриммджо. Выхаживать больных было не в его привычке, но смотреть, как шинигами жрёт пустых было очень занимательно.

Зангецу кивнул. От мелкого пустого остались только приятные воспоминания.

Арранкар исчез в сонидо. Иноэ расслабилась, осознав, что хотя бы частично Ичиго сможет восстановиться и без её помощи. А вот квинси был готов в любой момент активировать лук... нет, не против Сексты. Против курсантов академии.

Тренировочный материал выглядел совсем потеряно. Благие намерения, провал, провал, провал, а теперь смотреть на то, как национальный герой ест души — пусть и души пустых... Мир ребят рушился прямо на глазах, и это могло привести к совершенно непредсказуемым последствиям.

— На! — от щедрот кошачьих, Гриммджо притащил с собой целого адьюкаса. — Не подавишься, надеюсь?

Зангецу задумчиво посмотрел на адьюкаса. Адьюкас опасливо покосился на непонятную, но очень голодную хрень. Ичиго выглянул изнутри, одобрил выбор и порекомендовал начать с такого округлого и аппетитного бока.

Орихимэ деликатно отвернулась, арранкар с одобрением смотрел на аппетит пациента, Исида следил за курсантами, а курсанты суеверно крестились.

Закончив своё чёрное дело, Зангецу удовлетворённо рыгнул.

«Ебать у тебя манеры», — только и смог подумать Ичиго.

«Отвянь, я флиртую», — отмахнулся пустой.

«С кем?! С кем можно ТАК флиртовать?! — взвился Куросаки, но тут же наткнулся на о-о-очень довольный взгляд Гриммджо. — Блядь...»

«Ичиго. Зангецу. Вы напрашиваетесь на серьёзную лекцию», — возникла в голове строгая мысль старика.

«Нудеть будешь? — предположил пустой. — Кучики-стайл?»

«Нет, — ответ близнецов удивил. — Материться научу».

«Э-э-э-э?..» — Ичиго показалось, что он ослышался.

«Что, наши попытки ругаться настолько жалкие?» — понял пустой.

«Вы даже не представляете...»

«Перфекционист ты, старик, — вздохнул Зангецу-младший немного даже счастливо. — Но спасибо, Гриммджо наверняка оценит».

«Кстати, об этом, — вспомнил Ичиго. — Как насчёт того, чтобы обсудить твой ужасный вкус?»

«Ты ещё про отсутствие чувства самосохранения вспомни, — отмахнулся пустой. — Ещё скажи, что он тебе не нравится! Ты всегда любил кошек».

«Йоруичи этот вид сильно дискредитировала».

«Ну, а Гриммджо за всё отомстил! — бодро заверил Зангецу. — Ты посмотри какой няшка! Еды принёс! Скоро драться полезет — вообще красота будет!»

«А-а-а, понятно всё с тобой...»

«Эй! Я всё-таки меч!»

«Хотя бы к Зараки не клейся», — закатил глаза Ичиго.

«Ничего не могу обещать», — заявил пустой, с аппетитом жуя очередного адьюкаса.

__________________________________________

Примечания:

Garganta (исп.) — горло, глотка, зев.

— Так, повторите ещё раз, что это была за хрень? — Гриммджо тряхнул головой и прочистил мизинцем ухо.

Орихимэ послушно описала.

— Едрить-колотить... — вынес вердикт арранкар. — Куросаки, тебе делать нехрен?

Тот как раз заканчивал с пятым адьюкасом и раздумывал над тем, не снять бы ему маску.

— Ты о чём? — произнёс он, попытавшись почесать в затылке. Рука наткнулась на рог.

«Слышь, старик, кажется сейчас у Ичиго самозародится умение ругаться матом!», — захихикал Зангецу-младший.

От этой фразы Куросаки поспешил взять себя в руки. Ну рога и рога, подумаешь! Экая невидаль! И вообще, он, что, баба, о своей внешности беспокоиться?..

— Ты чё местные достопримечательности-то рушишь, а, Куросаки? — ехидно спросил Гриммджо.

— Достопримечательности?

— Ага. Это ж Деворадор Гранде[2]. Он тут был... ну, ещё когда я адьюкасом был — точно. Даже самый тупой пустой знал, что к нему достаточно просто не подходить. Барагган устраивал иногда охоту с его помощью — гнал кучу пустых в его сторону, а потом смотрел как они бегают туда сюда, не зная, что выбрать: мгновенное старение или мгновенное переваривание.

— А почему Айзен его не завербовал? — удивилась Орихимэ.

— Откопать, наверное, не смог, — цинично усмехнулся Джагерджак. — Или кишка тонка — тут его ножик был бы бесполезен: тварюшка совсем безмозглая была. Сожрала бы, так и не осознав, что будущего бога хомячит. Так что Айзен поступил точно так же, как бывший король Уэко Мундо — сделал вид, что так и надо. Но мудрость — не твоя любимая черта, да, Куросаки?

— Деворадор прожрал пространство, — пробурчал Ичиго, чувствуя некое шевеление в области желудка. Кажется, он слегка переел. — После Тысячелетней Войны в ткани реальности образовалось много слабых мест и любой, попавший в него, оказался бы в пасти Деворадора.

— А, ну это объясняет «Нахрена?» — кивнул арранкар. — А я-то гадал, чего тебя безобидная зверюшка не устроила... Но что насчёт «Как?»

— Ничего особенного. Думаю, мастер кидо с этим бы тоже запросто справился, — пробурчал Куросаки, а потом вспомнил, что тварюшка двигалась и исправился: — Два мастера кидо. Или отряд. Или Урахара. Ничего такого сложного, я просто ограничил доступ силы к нему, и Деворадор очень быстро сдох от голода.

— И взорвался, — злорадно напомнил Гриммджо.

— И развеял тебя в пыль, — недовольно произнёс Исида.

От него Куросаки в ближайшее время ждал нагоняй. За то, что заставил волноваться гордого квинси. Как только у него рейяцу немного восстановится и исчезнет угроза сдохнуть от каждого чиха, а то пока на нём были только форменные хакама курсанта Академии — Будь благословенен дар Орихимэ восстанавливать всё, даже одежду! — стигмы подчинителя и одинокая рваная манжета косоде на левой руке. А, ну ещё закопчённый крест квинси на правой.

— Вы, что, ждёте от меня обещания, что я в следующий раз осторожнее буду? — приподнял бровь Ичиго, смерив агрессивно-заботливых наседок хмурым взглядом.

Куросаки задумчиво почесал стигму подчинителя на правой руке. Интересно, что теперь является его полным подчинением?.. Знак временного шинигами давно почил в небытие среди его барахла, да и самого начала он имел значение только как символ его принадлежности к шинигами, а не как самостоятельная вещь.

«Мне тебя тупым назвать, чтобы мозговой процесс пошёл быстрее? — заботливо предложил пустой. — А, нет, уже дошло».

Его полным подчинением является его сила шинигами.

«Бред», — решил Ичиго.

«Сам ты бред, — обиделся Зангецу. — У тебя от шинигами-то одно название и мои хакама! Не удивительно, что две твои самые слабые силы объединились. Но коктейль забористым вышел, ничего не скажу».

— Да не, Куросаки, какой «осторожнее»? — расслабленно спросил Гриммджо. — Просто меня в следующий раз возьми. А то такую хрень бил и в одиночестве. Совсем зазнался, рыжий!

— Ладно, договорились, — закатил глаза Ичиго. — А теперь можешь открыть гарганту в Сейретей? Нам надо вернуться в Академию, написать отчёт для Маюри, получить новые ограничители..

— Ага, щаз! Я вам не ездовая лошадка! Хотите в Сейретей — идите в Лас Ночес, там открыта стационарная гарганта в Общество Душ! Заодно и перед Харрибел отчитаетесь за всё это безобразие.

— Ну куда мы с этими идиотами пойдём? — уточнил Ичиго, кивая на «тренировочный материал». — И сколько будем идти? Вечность? Полторы?

— А убить нельзя, да? — безнадёжно поинтересовался арранкар. — Ну ладно, хрен с ними. Пусть катятся в свой Сейретей.

— А кто их по гарганте проведёт, Гриммджо-сан? — спросила Орихимэ, глядя на него большими светлыми глазами, полными бесконечного доверия и уважения.

— Э-э-э... — арранкар слегка отодвинулся. Он был не из тех, кого можно было пленить красотой, обычно он всё такие попытки обрывал и жёстко, но это же очень полезная девка-аптечка, её ломать нельзя. — Ну вот пусть ваш очкарик и отведёт!

— Исида? — обратился к тому Куросаки. — Сможешь?

— О да, и оставить тебя одного на этого психа. Даже не мечтай.

— Будто ты мне что-то сделать можешь, очкарик!

— Проверим?

— Давайте вы как-нибудь потом дособачитесь, — поморщился Ичиго. — Исида, вопрос только в том, сможешь ли ты провести десять человек по гарганте. Да или нет?

— Да, — сквозь зубы прошептал Урю.

— Замечательно, — Куросаки встал, подошёл к нему, приобнял за плечи и что-то заговорщицки зашептал.

— Эй, шинигами, больше двух говорят вслух! — возмутился арранкар, обращаясь к квинси и существу с развесистыми рогами.

Но Исида уже возмущённо орал, размахивая руками и требовал открыть ему гарганту. Гриммджо хмыкнул, взмахнул рукой и квинси пинками погнал «тренировочный материал» внутрь.

— Чё ты ему сказал? — спросил арранкар, склоняя голову на бок. — Ишь как забегал, бледный! Любо-дорого посмотреть!

— Да так, внутренние дела, — отмахнулся Ичиго, попытавшись закинуть руки за голову, но опять наткнулся на рога.

Не объяснять же кошаку, что Куросаки всего лишь напомнил об обещании Исиды не ревновать. Точнее, он-то обещал не отбирать Ичиго у других, но в такой формулировке слова оказали более сильный эффект.

— Исида-кун в последнее время очень нервный, — добавила Орихимэ, скромно опустив глаза. Она догадывалась.

— Ну, что, ребятки, погнали в Лас Ночес? — потянулся Гриммджо. — Кстати, Куросаки, сколько ты свою маску держать можешь?

— Ну... примерно... пока не надоест, в общем, — признался тот, не став уточнять, кому именно должно надоесть. — А что?

— Вот так и ходи. А то заманаюсь объяснять, чего в Уэко Мундо опять забыли шинигами. У нас в последнее время все очень нервно относятся к существам без масок. Тьер[3] на этой почве политическую агитку сделала и армию сколотила.

— А я? — удивилась Орихимэ.

— А ты девка мелкая, за пленницу сойдёшь, — отмахнулся Гриммджо.

«Зангецу, ну хоть рога убери!» — взмолился Ичиго, когда опять наткнулся на них в попытке взъерошить волосы.

«А чем я серо пускать буду?» — логично спросил пустой.

Орихимэ, поняв заминку Ичиго, вручила ему маленькое карманное зеркальце. Куросаки опасливо посмотрел в него... нет, он не запустил невинную стекляшку куда-нибудь подальше в пески Уэко Мундо, хотя первым порывом было именно это. Всё-таки он был закалённым борцом со злом и всяких ужасов навидался, но... одно дело видеть такую харю перед собой и знать, что она вот-вот встретится с его мечом, и совсем другое — осознавать, что это, блин, всё его, родное.

«Красавец, правда?» — протянул Зангецу с какой-то странной интонацией.

«Ещё какой, — согласился Ичиго, ощупывая маску и разглядывая себя со всех сторон. — Вот это зубы! То-то мне никогда к стоматологу не требовалось идти — это всё твоё влияние. Но давай всё-таки под арранкара закосим? Полмасочки? А то выразительность хромает».

«Ничо не хромает, ты ей просто пользоваться не умеешь! — возмутился пустой. — И вообще, это не маска, это лицо!»

«Хочешь, чтобы нас за адьюкаса принимали? Это не круто».

«Хм... Ладно, уберу. В честь первой твоей попытки меня развести».

— Эй, Куросаки, долго ты будешь на себя пялится? — возмутился Гриммджо.

Именно в этот момент маска пустого вспенилась, изменяясь, втягиваясь в лицо, оставляя только...

Ну да, рога.

Орихимэ хихикнула. Ичиго приложил руку ко лбу и старательно дышал. И это, мать вашу, его зампакто... Он всегда считал себя серьёзной и решительной личностью, поэтому с такой радостью прикипел к старику и долго отрицал, что этот бледный хрен с дурацкими шуточками и ещё более дурацкими методами часть его. Но... наверное, в пустом скопилось всё его неотгулянное детство.

— Да ладно, шикарные ж рога, чего ты нервничаешь? — озадачился Гриммджо.

«Ма-а-ать...» — обречённо простонал Куросаки, вспомнив, что шуточки у его пустого не только дурацкие, но ещё и очень-очень продуманные, всегда несущие профит.

«Между прочим, она и твоя мать», — напомнил Зангецу.

«Ладно хоть с волосами ничего не случилось...» — Он смутно помнил, что в рогатой форме у него отрастают «Такие длинные-длинные, густые-густые рыжие волосы!»

«Ага, у тебя ещё рейяцу недостаточно. Вот восстановишься — всё будет».

— Я нервничаю из-за того, что мой зампакто слишком рад тебя видеть, — сразу сдал приятеля Ичиго. — Из-за чего он стал невыносимее обычного.

— А, ну привет ему, — ничуть не смутился Гриммджо. — Потанцуем потом, сейчас твоя подставка слишком дохлая... На шунпо-то хоть способна?

— На сонидо, — вздохнул Ичиго, нагибаясь, чтобы поднять мечи.

Его немного пугало то, как быстро Зангецу-младший сходится с Гриммджо. Другого ожидать было бы странно, в конце концов пустой был тем ещё манипулятором, но всё равно наблюдение за процессом в живую вызывало трепет.

— Кто девчонку потащит? — поинтересовался арранкар.

Та умоляюще смотрела на Ичиго, помня, что методы переноски Джагерджака не отличаются особой нежностью. Даже на фоне остальных любителей покидаться женщинами. Однако... Ичиго чувствовал себя сейчас пустым и звонким, будто он всего лишь оболочка для ничего. Примерно так же было, когда он потерял свои силы, но без возможности общаться с зампакто. Да и манжета была уже почти вдвое больше.

М-да... нихрена его тот Деворадор не пожрал. Так, головокружение вызвал, да рушил техники до того, как он их толком применить мог. А вот сейчас...

Ичиго сделал приглашающий жест рукой, в сторону Орихимэ. Та пискнула, мгновенно оказавшись на плече арранкара, и решила что при следующей же возможности она обязательно долечит Куросаки-куна. А то под воздействием Зангецу-куна он становится каким-то злым.

Сонидо у Ичиго вышло не ахти каким быстрым, но всё-таки вышло. Довольно быстро им стали попадаться пустые — одни шли, словно преодолевая сопротивление сильнейшего ветра, другие валялись прямо на песке, блаженно прикрыв глаза. Но нападать никто из пустых не спешил — ни на появившихся на мгновение арранкаров, ни друг на друга.

— Что это с ними? — крикнул Ичиго, стараясь перекричать ветер.

Сонидо покрывало большие расстояния и вообще больше напоминало телепортацию, но входить и выходить из него было тем ещё удовольствием.

— Хо! Питаются, конечно! — Гриммджо бросил мимолётный взгляд вниз. — Вы же тут целый океан силы расплескали! Слабаки, конечно, никто даже к центру взрыва подойти не может.

Это объясняло, где Джагерджак так быстро адьюкасов находил. Не объясняло, чего его самого эта сила никак не восстанавливала.

«Слишком много, — с сожалением признал Зангецу. — Мы слишком дохлые, чтобы её потреблять. Но сейчас ничего, сейчас лучше...»

И действительно, левый рукав полностью восстановился.

Бежали они долго... часов пять-шесть, пока Ичиго внезапно не запнулся и не пропахал рогами скалы.

«Видишь, как удобно? — не преминул вылезти пустой. — А не было бы рогов — носом пропахал!»

Но Ичиго его почти не слышал, погружаясь в настоящий, крепкий исцеляющий сон.

* * *

Бывший Примера Эспада вовсе не желал терпеть в своей уютной пещерке бывшего коллегу, который и в лучшие времена был слишком шумным и назойливым для его ленивой сущности. Но свисающий с его плеча рыжеволосый арранкар вдруг сонно потребовал: «Гриммджо, не тряси, спать мешаешь», — и это решило дело.

К его удивлению, Секста действительно притих, аккуратно сгрузил рыжего на ближайшую лежанку — пещера была его любимой, в числе прочего, что в ней было оборудовано около тридцати мест для сна, — и шёпотом же поинтересовался, какого хрена Старрк ещё жив. Тут, правда, зашевелилось рыжее нечто, свисающее с другого плеча, и потребовало отпустить её к Куросаки-куну.

И опять Гриммджо не стал выкаблучиваться. Старрк почесал в затылке — кажется, вольного кошака за прошедшее время умудрились приручить.

— Так какого хрена ты жив?! — прошипел Гриммджо.

— Ну... я всё-таки Примера... — уклончиво отозвался он.

— Бараггана капитаны разделали вчистую, а все знали, что он!..

— Ха... Так ты думаешь, его поставили вторым только для того, чтобы уязвить бывшего короля Уэко Мундо? Айзен слишком любит иронию, чтобы сделать такую мелочную пакость, — отмахнулся Койот, возвращаясь к своей любимой лежанке.

Барагган был смертью. Старрк был жизнью. Да, его создания не были совершенны, и Койот был слишком эгоистичен, чтобы их отпускать, но он единственный из Эспады был истинно бессмертным, раз за разом продолжающий себя в потомках. Тогда, во время боя с капитанами, спаслись лишь двое волков, которых никто не стал преследовать... Но этого хватило, чтобы Старрк и Лилинетт где-то через год возродились вновь.

И остались в своей уютной пещере.

Койот подозревал, что Айзен с самого начала знал о этой стороне его дара, знал ещё до того, как сам Примера об этом понял, поэтому и поставил его первым, позволив остальным самим придумывать объяснения этому поступку.

— Айзен мёртв, — сообщил Гриммджо почти нормально, но быстро исправился: — Ты, чо, опять всё проспал?

Старрк только дёрнул плечом, не собираясь вдаваться в объяснения.

— А где твоя активная половина? — начал озираться кошак.

— Ушла на охоту, — на прямо заданный вопрос Койот имел привычку отвечать. Дурную привычку. — Говорит, на поверхности что-то интересное произошло.

— Ещё бы! Деворадора Гранде убили!

— О. Интересно, — равнодушно отозвался Койот. — Не знал, что это возможно.

— Я вот тоже. А вот его, — Гриммджо указал пальцем за спину, на рыжего арранкара со странной рейяцу, — это никогда не смущало.

Койот склонил голову на бок, разглядывая рыжего. Моргнул, когда понял, что рыжую девку он уже где-то видел — та самая ценная пленница Айзена, как её там... Ай, чёрт, наверное, не надо было спать на этом собрании... А как она парнишку назвала? Куро... Куросаки? О.

— Так это тот... — Старрк сделал неопределённый жест рукой.

— Ага, — радостно согласился Гриммджо.

— А чего ты с ним тогда носишься?

— Так это он Айзена и ухлопал!

Койот склонил голову на другой бок. Рыжая над рыжим сотворила золотистое поле. Примера с трудом вспомнил, что, она, вроде, лечить умеет. Очень хорошо.

— Поэтому он такой дохлый?

— Да нет же, Айзена ещё два года назад прибили! Фух, Старрк, как с тобой Лилинетт говорит? С камнем и то интереснее общаться!

— Ага, — согласился тот и таки улёгся. — Можете здесь отдохнуть, пока она не придёт.

Гриммджо скривился, вспомнив, за что он так не любил свой прошлый коллектив.

— Эй, котик! — позвал его странный, металлизированный голос, отдающийся эхом. — Давай потише, а то Ичи проснётся и восстановление опять замедлится.

— А ты, блядь, кто тогда?! — возмутился он. — И какой я тебе, нахрен, котик?!

В следующее мгновение он оказался притиснутым к стене с зажатым ртом.

— Ну я же просил, котик, потише, — хрен смотрел на Сексту безмятежными жёлтыми глазами на чёрной склере. — Зангецу я, зампакто Ичиго. Приятно познакомиться лично.

С этими словами псих от него отступил. Вовремя: Гриммджо уже собирался его бить.

«Зампакто, значит... — ошарашенно подумал арранкар. — Ну нихрена себе, Ичиго, вот тебе пай-мальчик...»

У арранкаров с их зампакто были изначально другие отношения, чем у шинигами. Масконосящие с самого начала осознавали, что их меч — это их сила, и их истинная форма. Они даже никогда не разговаривали со своими мечами — просто не о чём, каждый и так знает мысли другого.

— Зангецу-кун, — строго посмотрела на него Орихимэ. — Вернитесь под купол, я буду лечить Ичиго!

— Ага, щаз, — согласился пустой, приближаясь. Он наставил указательный палец ей на лоб и легонько толкнул. — Бум.

— Зангецу-кун! — возмутилась Иноэ, пытаясь подняться.

— Спи уже, рыжая. Твоё поле отрицания сейчас настолько слабое, что хоть с ним, хоть без него — один чёрт.

— Зангецу-кун, — неожиданно тихо и серьёзно произнесла девушка. — Ичиго этого не одобрит.

«Чёртова женская интуиция! Когда она научилась ей пользоваться?»

— Мы разберёмся. Постарайся поспать.

Эти интонации так напоминали Ичиго, что Орихимэ не посмела ослушаться и свернулась в компактный комок.

* * *

— Так ты и есть Зангецу? — спрашивал Гриммджо, оглядывая его настороженным взглядом. С зампакто шинигами он никогда раньше не общался, и выглядел этот хрен... странно. Джагерджак, если бы его спросили, никогда бы не связал этого типа с Ичиго.

Скорее, с Нойторой. Или Гином. Те тоже любители лыбиться.

— Да. Какие-то проблемы, котик?

На такое обращение арранкар чуть не зарычал, но сдержался, понимая, что его специально провоцируют. И вообще, он инвалидов не бьёт.

— И что тебе от меня надо, Зангецу?

— Тебя.

— Чего?!

— Ну ты такой же тупой, как Ичиго, — вздохнул пустой, разводя руками. — Прямо как на подбор.

— Зато тебе голова явно лишняя, — огрызнулся Гриммджо. — Говори конкретнее!

— Куда уж больше!.. Пойдём выйдем, а то Старрк скоро решит, что ему не так уж лень тянуться за мечом. Привет, кстати.

— Заткнись, — предсказуемо порекомендовал Примера. — И свали уже.

— Уже идём, — отозвался тот, а Гриммджо тупо уставился на свой локоть, в который неизвестно когда успела вцепиться бледная когтистая рука.

А в следующее мгновение они оказались снаружи.

— Так значит, тебя можно бить, — ухмыльнулся Джагерджак, потянувшись за Пантерой. — Ты уже не инвалид.

— О да, ты приложил много усилий, чтобы я быстро восстановился, котик, — ухмыльнулся Зангецу.

— Так ты... ты его пустой, — прищурился арранкар.

— Его меч. Его маска, — согласился тот и стремительно приблизился. — Его сила. Не вся, конечно, иначе бы Ичиго не пришлось сейчас сладко спать. Всего где-то процентов сорок.

Гриммджо судорожно сжал рукоять Пантеры, не зная, как реагировать. Радостное желтоглазое создание стояло к нему непозволительно близко и хищно скалилось. Врезать бы ему хорошенько, но...

— Что, за Ичиго беспокоишься? С каких это пор?

Тут Гриммджо решился. Нет, меч он не доставал, просто оттолкнул...

...оттолкнулся?

Арранкар тупо посмотрел на две колеи от своих зори.

— А ты грубый, котик! — склонил голову набок Зангецу. Руки он при этом держал за спиной.

— Издеваешься?! А ну говори, чо прикопался! — драться с сумасшедшей половинкой Ичиго всё равно не хотелось.

— Я уже сказал.

— Сказал? Это что ты там сказал? Что меня надо? Ну вот он я. И что даль?..

Его губ вдруг коснулось что-то прохладное и удивительно нежное по текстуре, а внимательный взгляд чёрно-жёлтых глаз оказался непозволительно близко... но прежде, чем, автоматически дёрнувшийся кулак достиг цели, зампакто оказался на безопасном расстоянии.

— Совсем оборзел? — тихо спросил Секста, поражённо прикоснувшись к губам. — По шее давно не получал?

— Да. А по шее мне Ичиго пропишет, не волнуйся, — заверил его Зангецу. — Может и сонидо нормально освоит наконец. Так как тебе моё предложение?

— Ты действуешь против его воли? — не понял Гриммджо.

— Опять тупишь. Ты не хуже меня знаешь, что это невозможно. Просто в некоторых вопросах Ичиго предпочитает тормозить. А я зампакто хороший, мне пнуть никогда не жалко.

— Мне надо подумать.

— Секунд пять хватит? — уточнил Зангецу и ему в руки чёрным потоком рейяцу метнулся меч. — А то мне тут кто-то обещал потанцевать.

Что голод бывает не только для еды, Джагерджак вспомнил только когда стал арранкаром. Но эта деталь его не особо волновала: хорошая драка с лихвой покрывала все его потребности. Это Трес Бестияс Харрибел регулярно устраивали оргии, после которых приглашённых гостей обычно съедали, а Гриммджо такой хренью не занимался.

И вот на тебе.

— У Куросаки, чё, кандидатов получше не нашлось? — скептично уточнил арранкар.

— Нашлось. Но нам мало. Мы жадные.

От этих слов Гриммджо стало жарко и одновременно — засвербило нехорошее чувство где-то в области копчика, намекая, что даже если он сейчас твёрдо и решительно пошлёт их всех нахрен, его это не спасёт. Вот ни капельки.

— Нашлось? — вскинулся он. — Мне, что, делиться надо будет?

— Исида и Орихимэ.

— Ы.

Что скрывалось за этим многозначительным заявлением, арранкар не пояснил, только посмотрел на Зангецу с насмешкой.

— У вас там демократия, что ли? — уточнил Гриммджо. — Я почти уверен, что Куросаки этими двумя тюфяками более чем доволен.

— Он просто ещё не осознал своего «счастья», — скривился пустой, подумав, что для демократии старику надо организовать шахматы с кем-нибудь из старшего поколения. — Ну так что, Гриммджо? Да, нет, потанцуем?

— Да, — отозвался тот. — Хочу посмотреть на рожу Куросаки, когда до него дойдёт. И потанцуем.

Зангецу разулыбался ещё шире — хотя, казалось бы, куда? — и взмахнул мечом, как-то плавно перемещаясь всем телом. Гриммджо загривком прочувствовал, что да, он весь оружие, а не только та железяка, что у него в руках. По телу арранкара прокатилась дрожь предвкушения.

«Ну, чо, железяка, посмотрим, кто тут самый сильный?.. — усмехнулся арранкар. — Едрить твою налево!!!»

Зампакто бросился вперёд, стремительно сокращая дистанцию и обманчиво-легко взмахивая мечом. Полсотни рубящих ударов обрушились на Гриммджо за каких-то жалкие две секунды. Каким чудом он успел их все блокировать — одним инстинктам известно, но арранкар решил не рисковать и попытался разорвать дистанцию.

Не тут-то было!

Зангецу преследовал его, не давая ни секунды продыху, ни мгновения на раздумья. Гриммджо пропускал всё больше и больше ударов, и они оставляли на нём всё более глубокие царапины, несмотря на йерро[4]. Понимая, что ситуация аховая, арранкар попытался контратаковать, но получил ещё три царапины за попытку и полный провал в итоге.

— Что-то слaбо, котик, — смеялся Зангецу, будучи непозволительно близко, почти нос к носу.

Блядь, да ему же тоже нужно место, чтобы своим дрыном размахивать!

Оказывается — не нужно. Зампакто менял направление своего меча — Себя? — превращая его на мгновение в комок рейяцу. Гриммджо попытался уйти в сонидо, но Зангецу неотрывно следовал за ним, максимум, что ему удалось выиграть — это пару мгновений.

В какой-то момент противник зажал его между своим мечом и скалой, грозясь небрежным взмахом отсечь ему голову...

Но лезвие остановилось, едва задев кожу.

— Котик, у тебя, что, депрессняк? — миролюбиво спросил Зангецу. — Какой-то ты вялый...

Гриммджо набрал побольше воздуха и выдал тираду о том, куда, как и по какому маршруту приставучий пустой может идти со своими издевательствами.

— Да ладно... — протянул Зангецу, внимательно выслушав поэму. — В чём проблема? Тебе же нравилось драться? А-а-а, кажется, я догадываюсь... Дело в превосходстве, не так ли? Не очень-то приятно сражаться с противником, которого не можешь даже ударить.

Зампакто легкомысленно пожал плечами и отошёл.

— Заткнись! — процедил Гриммджо, поднимая меч и бросаясь в атаку.

— Вот поэтому Ичиго всегда будет тебя побеждать, — продолжал Зангецу, небрежно парируя. — Он не тратит время на этот самообман. Он побеждает потому что должен победить. Я сражаюсь потому что мне нравится сражаться. А превосходство... иллюзия маленьких мальчиков с острыми палками.

Гриммджо удовлетворённо заурчал, почувствовав, что его меч вот-вот вонзится в противника, тот просто не сможет уклониться!.. И меч прошёл мимо, потому что встреча колена с солнечным сплетением не особо располагает к концентрации и твёрдости.

— Эй, котик, — помахал ручкой пустой. — У меня четыре конечности, ты не забыл?.. Эй, какой серо, чувак?! Старрка разбудишь, он нам серо обоим пропишет, до полного испепеления! Я же Гецугу не использую? И ты не нервничай.

— Старрка боишься, что ли?

— Не боюсь. Но мы пришли в его пещеру, заняли его лежанки, а теперь ещё можем уничтожить его уютненькое обиталище случайным серо. Тебе не кажется, что это слегка некрасиво?

— Да мне насрать! — убеждённо заявил Гриммджо, но серо применять передумал.

— Я вот тут недавно подсчитал, — доверительно поделился пустой. — Большая часть боя тратиться на выпендрёж, ощущение собственного превосходства и искреннее удивление от того факта, что противник-то тоже врезать может, — где-то на этих словах арранкар атаковал, но Зангецу парировал с показной небрежностью. — Представляешь? Драгоценные секунды тратятся на тупые мысли вроде «Как?» и «Этот недоносок?». Тут-то вас всех можно как курей резать.

— Не отвлекайся!

— Имею право. Ты меня даже ни разу не достал, — качнул головой Зангецу. — Я это к чему? К тому, что абсолютного превосходства добиться невозможно. Слишком разные пути его достижения. Ты можешь быть сколько угодно силён, сколько угодно быстр, а потом придёт придурок с кидо и завалит тебя в два счёта. Ты можешь быть самой смертью, уничтожая всё сущее одним своим прикосновением, но придёт ботаник с зампакто иллюзий и ты ничего не сможешь с ним сделать. Но, думаешь, Айзен силён? Нет, он просто хитрая скотина, достигавшая своего обманом и манипуляциями. В тот единственный раз, когда он дорвался до настоящей силы и решил на неё положиться... О да, тогда он всё и профукал. Так что решай, Гриммджо, чего ты хочешь — хорошего боя или победы? Потому что превосходства тебе не достичь. Никому не достичь.

Арранкар рыкнул и разорвал дистанцию. Размеренный голос с металлическим эхом вбивался ему в голову. Каждое слово гвоздём вбивалось в мозг, пробуждая нехорошую дрожь. Невозможно слушать. Невозможно не слушать.

— Кое в чём эти выпендрёжники всё-таки правы, — оскалился пустой, небрежно забрасывая меч на плечо, совсем как это делал Куросаки. — Слово — тоже оружие. И я умею им пользоваться.

Гриммджо тяжело дышал и смотрел исподлобья, с какой-то ноткой суеверного ужаса осознавая, что Зангецу весь, действительно весь — оружие. Меч в руках. Тело, стремящееся за лезвием. Руки и ноги, которыми он тоже может и любит бить. Его голос. Его слова. Весь. Полностью. Джагерджак видел монстров, он сам был монстром, но вышагивающий по пескам Уэко Мундо зампакто вызывал трепет и у него.

Не потому что силён. А потому что он — сила. Огромная. И в то же время лаконичная. В нём нет ничего лишнего, никаких маний, комплексов, дурацких желаний, сомнений, страхов... Желаний?

Гриммджо вскинул голову, в упор разглядывая воплощённый зампакто. Такой непохожий на своего хозяина: безумный, хаотичный, стремительный... Легко забыть, что это всего лишь меч. А опасен не сам меч...

...а рука, его держащая. И то, что этот меч выглядит таким самостоятельным, вовсе не значит, что его не держит чья-то рука.

— Хм, — довольно прищурился пустой, когда Пантера вернулась в ножны.

Гриммджо не ответил, во всяком случае, не вслух. Он подошёл к Зангецу — Или всё же Ичиго? — схватил его одной рукой за грудки и притянул к себе. Поцелуй больше напоминал попытку сожрать, но только со стороны арранкара. Рыжий, наоборот, расслабился, подставляясь, давая Джагерджаку возможность «высказаться», выразить в движениях то, что он никогда бы и не попытался оформить в слова.

— Битва, — наконец, выдохнул он. — Я выбираю битву, а не победу.

Ичиго усмехнулся, возвращая глазам карий цвет.

* * *

Это действительно вышло случайно. Ичиго на самом деле запнулся и упал в самый неподходящий момент, потому что его тело вдруг решило, что для нормальной реставрации шебутной разум мальчишки ему только мешает. Но восстановился он быстро и, очнувшись на жёстком плече Гриммджо, задумался, чего же часть его силы нашла в этом арранкарском гопнике.

Где-то на этом этапе всплыло, что Секста всё время пытался доказать собственное превосходство перед ним. Не ему — себе доказать. Что сам Ичиго всегда сражался ради победы, ради того, чтобы защитить чужие жизни и просто не мог проиграть. И вот эти две парадигмы — желание выпендриться и жёсткая необходимость, — отчаянно конфликтовали в его голове, не давая принять арранкара так, как это сделал Зангецу...

А тот был мечом. Был пустым. Был силой. Он сражался только потому, что ему было это в кайф. Ну, ещё чтобы его владельца не прибили и можно было бы продолжать сражаться. И Куросаки, и Джагерджак получали удовольствие от битвы.

Общая точка нашлась.

И арранкар вдруг показался с совершенно другой стороны. Нет, он всё ещё был зверюгой, помешанной на доминации и сражениях, но при этом... Было у него некое своеобразное благородство и даже шарм. Да и инстинкты у него были в полном порядке: не как у Ннойторы, у которого остались одно бей-беги, а полный комплект, включающий в себя какое-никакое социальное поведение и даже мозги.

Причём, это только для выросшего в относительно мирной Японии Ичиго интеллект Гриммджо казался слегка набекреньку, Для условий Уэко Мундо, как понимал более опытный в мозгокопании Зангецу, он был идеален.

И даже поддавался адаптации под другие среды.

А потом попытался представить, как бы пустой его соблазнял. Наверняка это было что-то очень смелое и провокационное, но одновременно — очень эффективное. Что-то, что завлекло, перевернуло всё шиворот навыворот. Наверняка Зангецу назвал бы его котиком. И подрался бы. И поцеловал. И мозги откомпостировал между делом...

Представляя это, Ичиго провалился в какое-то странное состояние. Словно он натянул маску... нет, лицо пустого на собственное поведение. Он полностью отдавал себе отчёт о своих действиях, он осознавал и контролировал происходящее, но при этом реакции были не его... Почти. Пару раз он сбился, но вроде бы не критично.

Это не походило на материализацию. Тогда он каждый раз пугался того, что его второе тело двигается само по себе. В этот раз он действовал сам. Просто по чужим схемам.

И вот теперь он видел перед собой испытующий, чуть насмешливый взгляд Гриммджо. Ичиго медлил, впитывая его вид теперь своими глазами. Нет, арранкар не казался более открытым — это Исида мог открываться и закрываться, всегда оставляя пару закрытых дверей, — а Джагерджак всегда был такой. Всегда — наружу, будто вывернутый наизнанку, не видящий смысла сдерживать свои резкие порывы. Но когда Исида случайно открывал дверь к океану своих желаний, он дезориентировался, захлёбывался и тонул, не в силах справится. А Гриммджо ничего не прятал, он выпускал всё наружу и шёл по волнам, управляя течениями своей души, будучи в полной гармонии со своей мощью.

— Что-то интересное увидел, а, Куросаки? — оскалился арранкар.

— Да. Тебя.

— Что, раньше не разглядел?

— Раньше я смотрел не так, — отозвался мальчишка, продолжая пялится.

Гриммджо хотелось встряхнуть его, вернуться к поцелуям. Как ни парадоксально, это казалось более безопасным, чем этот взгляд... Куросаки пожирал его, причём не в пошлом во всех смыслах значении, не жадно, а... словно разбирая на молекулы, на маленькие составляющие, на резкий вздох, на движение ресниц, на изгиб бровей. Секста и рад бы был зарычать возмущённо, тряхнуть мальчишку за шкирку, но не мог пошевелиться под этим взглядом.

Гриммджо пожирали. А он боялся пошевелиться, а то вдруг Куросаки передумает?

Наконец, Ичиго пошевелился, выходя из этого задумчивого оцепенения, положил руку на чужую шею, слегка оглаживая мягкие густые волосы. Он сам потянулся за поцелуем, медленным, вдумчивым... словно сожрать одним взглядом ему было мало, надо реально попробовать на вкус.

Гриммджо разжал ослабевшие пальцы, и руки словно сами собой устроились на неожиданно тонкой, ещё мальчишеской талии. Все эти шинигамские тряпки раздувают его в размерах, скрывают, насколько он ещё юный... И от осознания того, что он, в сущности, ещё мальчишка, и без того ненадёжную крышу арранкара уносило далеко и надолго.

Потому что это ещё только начало. Только первые шаги. Ещё не изрослись все кости, не раскрыт весь потенциал... И держать в руках сердце бури... Огромной, бушующей, сметающей всё на своём пути, но в то же время только начинающей разгораться бури... Держать эту мощь, быть пусть не хозяином ей, но полноценной частью...

Блядь, да только от этого уже можно кончить!

— Ты дрожишь, — заметил Ичиго, отрываясь и прижимаясь к его лбу. Рожки он в какой-то момент убрал, они очень неудобно торчат вперёд и мешают целоваться.

— Блядь, да неужели? — саркастично поинтересовался Гриммджо, переводя дыхание. — Доиграешься, Куросаки!.. Я тебя!..

Спасительные грубости застряли в горле. Хотелось сказать, что он его трахнет во всех особо извращённых позициях, места живого не оставит и вообще... Но этого не произойдёт. Ичиго лишь невинно провёл по его шее, а Гриммджо уже хотелось взвыть и рухнуть на колени, моля о пощаде. Это было... это было слишком. С него будто содрали кожу... нет, Куросаки забрался под неё, неспешно и ласково оглаживая внутренние органы, а он дрожал, потому что это было слишком хорошо, чтобы не стать болью.

Ичиго держал руку на чужой коже, чувствуя под ладонью биение йерро. Он не мог понять, что через него шло — боль или какое-то извращённое удовольствие. Он не понимал, почему океан страстей Гриммджо вдруг расплескался безобидной лужей. Чувствовал только, что арранкар на грани, поэтому отступил. Свернул рейяцу, отошёл на шаг назад, позволив Сексте рухнуть на колени и упереться руками в землю.

— Раненный он, блядь, — проворчал арранкар, пытаясь отдышаться. — Инвалид, нахрен... Что же ты со мной сделал, сволочь?!

— Позвать Орихимэ? — предложил Ичиго. Рейяцу он скрывать умел, но только недолго, потом собственная мощь начинала его разрывать.

— Я... нет, порядок, — с трудом проговорил арранкар. — Блядь, блядь, блядь!

— Что-то не похоже, — заметил Куросаки, наблюдая как Гриммджо колотит ни в чём не повинную землю и выдавливает из горла повторяющиеся ругательства.

«Что с ним?» — спросил он у своих внутренних специалистов. В такие моменты он жалел, что у него нет телепатической связи с Урахарой...

Правда, всё остальное время он был этому рад.

«Посмотри на его дыру, Ичиго...» — шепнул старик Зангецу.

Тот обошёл арранкара сбоку и заглянул за спину, благо, любимая коротенькая курточка Джагерджака ничего не скрывала. Не скрывала, как дыра дёргалась, будто пыталась сомкнуть свои края.

«Это больно, — со знанием дела подтвердил Зангецу-младший. — Но того стоит».

Ичиго изо всех сил сжал челюсти, чтобы не заорать. Этого не может быть, не может быть!.. Он знал, о чём говорит его пустой, вопреки тому, что он никогда не говорил этого напрямую. Дыра пустого — дыра на месте сердца. Ну, в смысле, не органа — у Ннойторы она вообще была на месте мозга, и это было очень заметно, — а концентрата всех тёплых чувств. Пустые — какого бы вида они не были, — не испытывают сочувствия, не ведают жалости, не знают любви...

Даже самая, казалось бы, человечная из них, Нэлл, была пустой. Во взрослом виде — отчуждённой, понявшей бессмысленность насилия, но не нашедшей другой путь. В виде ребёнка... Она была жадной собственницей, сжирающей сочувствие с такой же лёгкостью, с какой пожирала серо. Её объятья, слёзы, просьбы — попытка заполнить пустоту. Попытка лучше, чем у остальных её собратьев, но всё же...

И у его Зангецу была дыра. Была, когда Ичиго не было рядом, когда он был почти мёртв и пустому приходилось вступать в бой в одиночку, являясь лишь одной силой, голым инстинктом выживания, без капли сочувствия и теплоты.

Ичиго был его сердцем. Он сам об этом никогда не думал, не оформлял мысль в слова, но чувствовал подспудно. Уничтожь его — и будет алчущий крови монстр с дырой в груди. Оставь его — и будет чуть безумный, насмешливый, но чертовски умный и обаятельный Зангецу.

Но тут...

«А кто сказал, что сердцем нельзя поделиться?» — философски уточнил старик.

«Здравый смысл?» — прикинул Ичиго.

«Не, таких у нас не водится, — захихикал младший. — Бесполезная штука для этого безумного мира».

«Если всё так просто, почему этого никто не делает?»

«Потому что это непросто, Ичиго, — покачал головой старик. — Не все умеют впускать в сердце, не то, что отрывать его кусочки для пересадки...»

«Да и когда подаёшь его на вытянутой руке, нужно следить, чтоб клиент воткнул куда надо, а не закусил им с причмокиванием».

Куросаки очень хотелось сказать «Я не мог», но он был честным мальчиком и старался не врать. Особенно себе. Потому что его внутренний «Я» страдал раздвоением личности и стабильно тянулся напинать за попытку соврать.

Он мог, ещё как мог. Он чувствовал, как делает это. Чувствовал, как из него вытягиваются нити, чтобы сплести что-то новое на другом месте. И ничего с этим не мог поделать. Мысль остановить всё это казалась совершенно неприемлемой, чуждой, дурацкой... Да и вообще, весь мир стал каким-то не таким и...

О, поплыл!

* * *

Очнувшись, Ичиго увидел перед собой девицу с поломанным костяным шлемом, закрывающим один глаз. По описаниям он знал, что такая маска у Лилинетт, но Куросаки как-то помладше представлял её, что ли...

— С добрым утром! — радостно объявил она. — А теперь, рыжий, назови мне хоть одну причину, по которой я не должна тебя убивать!

Ичиго почесал в затылке. Он по-прежнему был снаружи пещеры, лежал на плоской, как стол, скале. Над ним нависала активная часть Примеры и смотрела с любопытством.

— М-м-м... — пожевал губы он. Голова была отчаянно пустая. — Ну, наверное, Гриммджо расстроится.

— Гриммджо? — озадачилась девица. — Сто лет его не видела! А где он?

— В пещере, вместе с твоей второй половинкой, — отозвался Куросаки, на мгновение прислушавшись к рейяцу.

Пещера была хорошей, толстый камень надёжно скрывал рейяцу, наверное, именно поэтому Примера её и выбрал для своего убежища. Но вот беда — Гриммджо тоже о ней знал, и отдохнуть пришла пора как раз неподалёку от неё.

— Ты и о Старрке знаешь? Точно тебя надо убить, ты какой-то странный!

— Логично, — согласился Ичиго. Жизнь научила его, что он со своим растроением личности всё равно остаётся чуть ли не самым адекватным во всех трёх мирах.

— Что, и сопротивляться не будешь? — расстроилась Лилинетт.

— Эй, мелкая! — раздался голос Койота. — Тащи его внутрь, пока все пустые в округе не сбежались!

— А может всё-таки прибить?

— Живучий больно, — с некоторым разочарованием ответил Старрк. — Замаемся.

Лилинетт тяжко вздохнула, схватила Куросаки за руку и потащила в пещеру. Тот волочился и лениво размышлял о том, что, может быть, надо как-то пошевелиться... но было так лениво, будто его Койот покусал.

«Рейяцу отпусти, идиот», — порекомендовал Зангецу.

Ичиго послушался, развернул силу светящимися потоками... Рядом ойкнула Лилинетт, Орихимэ сонно пробормотала «Куросаки-кун», а он, освобождённый от давления собственной силы, смог подняться на ноги и посмотреть на Старрка с уважением и сочувствием.

— Эй, Куросаки! — поприветствовал его Гриммджо. — Я тебя убью.

— Ага, — не стал спорить тот. — Поправляйся только.

Дыры у него действительно больше не было. Только недовольство её отсутствием и нехорошее чувство, что он опять оказался должен рыжему шинигами.

— Ста-а-аррк! — капризно протянула Лилинетт. — У нас гости, а ты опять спишь! Давай что-нибудь весёлое устроим, а?

— Блядь, да куда уж веселее, — проворчал Джагерджак. — Нам надо в Лас Ночес, нас скоро начнут искать.

— С чего это тебя беспокоит? — не понял Ичиго.

— Кого предпочитаешь? Аппачи, Сун-Сун, Милу Розу или Нэлл? При условии, что убивать их нельзя.

— Исиду, — проворчал Ичиго. — Он наверняка уже вернулся и горит желанием оттаскать меня за уши.

—— Во-во. Эй, Старрк, пойдёшь с нами? Спальню твою, вроде, не тронули, Лилинетт может играть с Нэлл... А Тьер тётка мировая, спать мешать не будет.

Ичиго с удивлением покосился на Гриммджо. Странно было слышать из его уст подобную характеристику, хотя, если подумать, она подходила Харрибел как нельзя лучше. Молчаливая арранкарша с акульим оскалом оказалась неожиданно хорошей королевой. Сам по себе факт того, что она за это взялась был примечателен: она сделала это не ради власти, не ради того, чтобы подчинить себе что-то... Нет, она просто хотела сохранить остатки арранкаров, она не хотела больше жертв. Забавно, что именно она первой подсчитала, что один адьюкас-союзник даёт больше практической мощи, чем один съеденный адьюкас. Личная мощь — это, конечно, хорошо, но личная армия — ещё лучше.

Ещё бы она Ичиго не пыталась завербовать при каждой удобном случае, было бы вообще прекрасно. Он до сих пор с содроганием вспоминает, как Сун-Сун к нему подкатывала. Ладно хоть Тьер не лично решила прощупать героя, а то у неё, конечно, хорошие сиськи, да вот улыбка жутковата.

— Нет, — отозвался Койот. — Я не горю желанием влезать в новые разборки.

— Ну Ста-а-а-аррк! — заныла Лилинетт,

— Более того, как только вы уйдёте, мы тут же сменим убежище.

— Старрк... — повзрослевшая девчушка посмотрела на свою вторую половинку с тоской и безнадёжностью. Она хотела вернуться в Лас Ночес, снова доставать нумеросов играть с этой непонятной Нэлл... Хотела бегать, общаться и снова верить, что не-одиночество возможно. Но практика показала, что только они со Старрком были друг у друга. А ещё — волки. И никого больше во всех мирах.

— Ясно, — коротко проговорил Ичиго. — Прости, что доставили неудобства.

* * *

— И что, мы всё вот так просто оставим? — грустно спрашивала Орихимэ, свисая с плеча Ичиго. Методы транспортировки в Уэко Мундо были крайне однообразны. — Ничего не предпримем?

— Вот когда Старрк закончит страдать и сделает рожу попроще, тогда и можно будет что-то сделать, — недовольно рыкнул Гриммджо. — А пока он нежно лелеет своё одиночество — ну его нахрен!

— Угу, — согласился Ичиго. Его никогда не смущало нежелание спасаемого спасаться, но Примера казался взрослым мальчиком, способным разобраться в себе. Тем более, что его «Я» стоит снаружи и не прочь пустить в ход кулаки.

Он не понаслышке знал, какая это грозная сила.

* * *

Лас Ночес встретил их Исидой.

— Тикаем. Быстро, — заявил он, возникнув из хиренкьяку как только вдали появились башни города. — Куросаки, надень ограничители и быстро-быстро-быстро в гарганту!

— Что случилось? — поинтересовался Ичиго, послушно надевая браслеты.

— Тьер. Нэлл. И ты не захочешь этого знать.

Звучало убедительно.

— Я тоже иду, — заявил Гриммджо так, что никаких сомнений в том, что отговаривать его бесполезно.

— А ты разве не советник новой королевы? — озадачился Куросаки.

— Вольный советник, — поправил арранкар. — Если мне нравится задание — возьму, если не нравится — откажусь. Прихожу когда захочу, ухожу когда захочу.

— Ну ты кошак... — восхитился Ичиго. Ему вторил Зангецу.

Исида смерил арранкара подозрительным взглядом, а затем вопросил:

— Куросаки. За что?..

И было в этом вопросе столько тоски, что Ичиго почти смутился. Но только почти.

— Зато ты теперь лучше понимаешь, почему от понятия «моногамия» я впадал в депрессию, — дёрнул плечом он.

Урю сначала не понял, а потом в мозгу что-то коротнуло: он попытался представить себе человека, совмещающего в себе качества всех троих. У гибрида было его лицо, фигура и причёска Гриммджо и сиськи Орихимэ, хотя подспудно Исида и понимал, что дело не только во внешности... Гибрид запел нежным голосом матерные песни, вышивая по ходу раскидывания гопников ногами.

— Исида? — насторожился Ичиго. — Урю? Да что с тобой?!

А гибрид в его голове принялся готовить макароны с шоколадом, почёсывая спину ножнами зампакто и упрямо скрывая семейные тайны. Матерные заклинания для активации щита. Тайный дневник с цветочками, заполненный выписками о шитье и пытках...

Голова мотнулась от щедрой оплеухи. Ичиго обеспокоенно посмотрел на всё ещё пустые глаза Исиды и отвесил ещё.

Третий удар Урю перехватил.

— Нет, всё, хватит... Я уже в норме, правда. О боги, и привидится же такое... Гриммджо-сан, скройте, пожалуйста, свою рейяцу, надо пробраться к гарганте как можно более незаметно. Боже, фантазия, за что?.. — он отошёл, сокрушённо качая головой.

— Странный он какой-то, — озадачился арранкар.

— За что и любим, — отозвался Ичиго. — Скоро смогу написать трактат «Две сотни тараканов Исиды Урю». С учётом того, что у него их миллионы, он не должен обидеться.

— Куросаки-кун, — позвала Орихимэ, всё ещё свисая с плеча. — Мне неудобно вмешиваться, но очень хочу домой. Можно побыстрее?..

* * *

На удивление, в стационарную гарганту до Сейретея им удалось проскочить достаточно просто. Да, под ней караулили Трес Бестиас, играя в карты на раздевание, но они ничего не успели сделать, когда Ичиго и компания промчались мимо них в шунпо, да скрывая рейяцу.

Правда, как раз-таки шунпо никто из них не использовал.

А вот в Сейтетее их ждал сюрприз. Шумный такой, громогласный сюрприз по имени Асано Кейго.

— Ичиго! Ичиго! — завопил он издалека, подбегая. Гарганта стояла на площади, под круговой охраной кидо и дежурных шинигами, а ближайшая скамейка и, соответственно, место с которого живого человека не будут сгонять, находилась достаточно далеко. — Ичиго! Беда!

Тот немного насторожился. По его опыту, все слова восторженного Кейго нужно делить как минимум наполовину, но совсем уж из-за ерунды он бы в Общество Душ не притащился. А уж когда Асано добежал, но не стал трясти его за грудки, а только наклонился, переводя дыхание, Ичиго почувствовал, как нехорошо ёкнуло сердце.

— Мы можем поговорить в другом месте? — тихо попросил он, и сердце Куросаки окончательно рухнуло в пятки, а рыжие волосы зашевелились от ужаса.

— Да, конечно... — отозвался он.

Гриммджо с удивлением посмотрел на него. Как всякий хищный зверь, он прекрасно распознавал чужой страх, но он никак не мог догнать, чем мог напугать этот парнишка без какой-либо значимой духовной силы. И кого напугать? Куросаки! Да он его-то никогда не боялся!

Но и друзья его что-то разом подобрались. Может, вестник какой-то?

Оказалось, действительно вестник.

И идиот.

— Ты притащил сюда Унагиню-сан? — орал Ичиго на всю улицу. И чего, спрашивается, отходили?.. — Как ты смог?! Как у тебя фантазии вообще хватило?!!

— У меня не было другого выхода, — защищался парнишка. — Она меня заставила. Ты же её знаешь...

— Стоп-стоп-стоп! — поднял руки Гриммджо, привлекая внимание. — Я правильно всё понял? Этот мальчик не душа, а живой человек в человеческом теле? Который попал в Общество Душ по особому билету? Чтобы навестить Куросаки? И он украл у своего друга другой такой же билетик и передал его некой Унагине под угрозой физической расправы? И её арестовали шинигами за незаконное вторжение? Всё так?

— Ну да, — нахмурился Ичиго. — Примерно. А что?

— Какого хрена меня ещё не арестовали?!! — возмутился такой несправедливостью арранкар. Он-то планировал потроллить тюремщиков, пока Ичиго выбивает ему разрешение на проживание, а никто и не почесался при виде него!

— Куросаки даровано эксклюзивное право приглашать в Сейретей кого угодно, — пояснил Исида, сохраняющий поразительное спокойствие в этом дурдоме. — Независимо от расы, используемых техник и былых заслуг. Явись он даже под ручку с пустым — никто ничего не скажет.

— Ага, уже, — хмыкнул Гриммджо.

— Что уже?

— Уже явился под ручку с пустым. А за что тогда дамочку арестовали-то?

— Ну, она ведь пришла без сопровождения Куросаки-куна... — задумчиво произнесла Орихимэ. — Мало ли кто мог билет украсть? Шинигами всё правильно сделали.

— Да все, кому надо и так могут в Сейретей попасть! — с досадой бросил Ичиго. — Последние враги тут вообще на ПМЖ были! Кому сдался этот несчастный билетик?!

— И всё равно нехорошо, — вздохнула Орихимэ. — Мало ли кто... Но мы просто должны найти Унагиню-сан и объяснить, что вышло вот такое недоразумение. Вряд ли с ней что-то сделали. А тюрьмы тут уютные...

У Исиды дёрнулся глаз — Иноэ сейчас напомнила гибрида. Это арранкарскому гопнику со знанием дела рассуждать бы о комфортабельности тюрем... Но потом он вспомнил, что сам в этих тюрьмах бывал при первом посещении Сейретея, и там действительно неплохо.

— Так как, говоришь, выглядели те, кто её арестовал?.. — поправил очки Исида.

* * *

Унагиня-сан была женщиной решительной и отважной. А иначе невозможно в одиночку воспитывать сына и поднимать небольшой, но требующий много сил бизнес. Но она была женщиной, она была матерью — и сердце её болело за непутёвого рыжего мальчишку, из которого вышел отвратительный работник, но... но который был всего лишь потерянным ребёнком, растущим без матери.

После землетрясений он так и не появился. Унагиня-сан пыталась сама его найти, спрашивала в школе, приходила домой... Но дом был разрушен, а в школе пропало ещё несколько учеников. Говорят, их так и не нашли под завалами.

Женщина хотела поговорить с родителями пропавших учеников, говорят, они все были в одной компании и прогуливали вместе, но у двоих из них родителей не оказалось вовсе. А третий, владелец крупной клиники, оказался таким жутким типчиком, что Унагиня-сан сходу приписала ему связи с якудза и эвтаназию. Но он-то и подсказал, что Асано Кейго тоже входил в эту компанию и мог что-то знать.

Исида Рюкен знал, на кого указать. Мальчик раскололся быстро, ей даже угрожать особо не пришлось. Но рассказанная им история... в это было сложно поверить, в это было невозможно поверить... А Унагиня-сан и не верила, она лишь хотела увидеть Ичиго, убедиться, что с ним всё в порядке, и если этот Кейго знает к нему путь — пусть ведёт.

Хоть в ад.

Но всё же... всё же для неё стало неожиданностью, когда они действительно переместились из комнаты Кейго на залитую солнечным светом площадь. Не успела Унагиня-сан толком оглядеться, как вокруг появились люди в средневековых одеждах, наставили на неё мечи и объявили, что она теперь арестована. Арестована за незаконное проникновение на территорию Сейретея.

Кейго что-то кричал, возмущался, почему-то грозил воинам именем Ичиго... Но её уже повели в тюрьму. Весьма вежливо и культурно повели, к слову, и даже извинились, что ей придётся сидеть не одной — камеры переполнены, только-только какую-то банду поймали.

А бандиты в камере расступились и освободили ей место на кровати.

— Здравствуйте, — вежливо поздоровался один. — Я Кичио из третьего района Руконгая. Вы выглядите потерянной. Недавно умерли?

— А? — фраза показалась странной, но Унагиня-сан вспомнила, о чём говорил Кейго. Загробный мир. Она в загробном мире. — Да, наверное.

— А за что вас сюда? — Кичио спросил вежливо и участливо, словно не преступник, а... воспитатель в детском саду, что ли?

— Незаконное проникновение на территорию Сейтерея, — чётко повторила она за тем воином.

Бандиты негодующе загомонили.

— Чёртовы шинигами! — в сердцах сказал Кичио. — Совсем обнаглели! Ходят со своими мечами, будто какая-то высшая раса! Отбирают нашу еду, забирают лучших из нас! А всё почему? Они типа от каких-то пустых нас защищают! Да их тыщу лет никто не видел! Обманщики и воры эти шинигами, вот они кто!

После осторожных расспросов выяснилось, что парни — не просто бандиты, а участники движения за освобождение от гнёта шинигами. Сами они родом из третьего района западного некого Руконгая, а арестовали их за попытку перехватить караван с провизией и тканями, идущий в Сейретей.

Дальше они принялись рассказывать душещипательные истории о зверствах шинигами. У каждого из двенадцати парней — Ещё совсем молодых ребят! — было что рассказать и что добавить к истории другого.

Но в самый разгар литературного вечера раздались крики: «Ещё один!» и «Эй, давай, принимай!», и парочка шинигами привела к их камере...

— Ну чо, братва, знакомиться будем? — оскалился новенький, заходя в камеру как к себе домой.

Сердце Унагини-сан ёкнуло, безошибочно опознавая «плохого парня». Очень плохого парня. От этого типа веяло неприятностями, он сам был неприятностью. И будь обстоятельства другими, она бы уже давно перешла на другую сторону улицы и ни за что бы не позволила своему сыну общаться с таким как он.

Этот парень произвёл фурор в их маленькой камере. Этот голубоволосый крепыш в короткой белой куртке казался индюком среди куриц. Он прошёлся из конца в конец, разглядывая всё и вся, а горе-революционеры рассыпались с его пути, толкаясь и переругиваясь. Особенно внимательно новенький осмотрел её — причём, без оскала, а очень серьёзно и даже обеспокоенно.

— Брысь! — скомандовал сидящему рядом с Унагиней пареньку и сам опустился на его место. Нет, неправильное слово. Он развалился, занимая пол-кровати и лишь каким-то чудом не задевая её. — И вы бандиты, значится...

— Нет! Мы освободители! — гордо отозвался Кичио.

— Чо? — реальный бандит прочистил мизинцем ухо и подался вперёд. — А ну-ка повтори!

— Мы... эта... освободители, — смутился Кичио.

— Это я понял. А от кого освобождать-то собрались?

— От... шинигами... — революционер смотрел почти жалобно.

Новенький медленно моргнул, будто надеялся, что когда он откроет глаза — парнишки перед ним не окажется, и все эти слова окажутся просто сном.

— Вы же сдохнете без них, — без обиняков сказал он. — Самоубийцы шоль?

— Вы про эти сказки про пустых? — Кичио посмотрел на него снисходительно. — Выдумки всё это!

— Выдумки значит... — медленно проговорил новенький, а потом повернул голову и указал себе на лицо. — Как ты думаешь, что это.

— А... эм... кости... — неуверенно начал Кичио.

— Костяная маска, — тихо, но твёрдо проговорил кто-то на заднем плане.

— Умница! — оскалился новенький. — А теперь расскажи классу, почему она не снимается.

Революционеры как-то странно затихли и подались назад.

— Ты лжёшь! Ты человек! — топнул ногой Кичио. — Это просто украшение!

— Я б тебе и дыру показал, но, извини, она в неприличном месте, — подмигнул новенький. — Я арранкар. Это самый опасный из всех видов пустых, если ты не в курсе.

— Невозможно! Арранкара бы не посадили в камеру общего режима!

— И то правда, — неожиданно легко согласился новенький. — Но и грех-то за мной небольшой, всего лишь пару зубов бюрократу выбил. Пару-тройку. Десятков. Может, мне тебя сожрать? А, скептик? В моём желудке ты точно ничего отрицать не сможешь...

— Лейтенант! Лейтенант идёт! — послышалось снаружи. — Лейтенант Кусаджиши идёт!

Революционеры забились в угол камеры, стараясь быть как можно дальше и от арранкара и от лейтенанта шинигами. Унагиня-сан встала, всё-таки должностное лицо... Как ни странно, реальный бандит тоже встал.

А из-за угла вышел Ичиго. Её мальчик выглядел по-прежнему хмурым и потерянным, но, однозначно, он был в порядке.

— Куросаки, у тебя, чо, реально в каждом мире по малявке для таскания на спине? — возмутился единственный бандит в камере.

И только тут Унагиня-сан заметила, что на плечах Ичиго сидит маленькая розоволосая девочка. Та как раз дёрнула его за ухо и предложила:

— Ичи-Ичи, а давай болтуна здесь оставим?

— Нет, Ячиру, мы его возьмём, — со вздохом проговорил Куросаки. — Камера хлипкая, опять про убытки все будут ныть.

— Лейтенант Кусаджиши, лейтенант Кусаджиши! — не сдавался один из стражников. — Вам нельзя!..

— Мне всё можно, — грозно нахмурила брови девчонка. — Достань мне этого болтуна... и женщину.

— Но лейтенант...

— Я Кенпачику пожалуюсь!

Угроза возымела эффект и камеру действительно открыли. Плохой парень вышел по-королевски и критически осмотрел девчонку.

— Куросаки, ты лейтенанта посолиднее найти не мог? — вкрадчиво поинтересовался он.

— Котик нарывается! — радостно улыбнулась девчушка.

— Куда уж солиднее, — проворчал Ичиго. — Это лейтенант одиннадцатого отряда Кусаджиши Ячиру.

Унагиня-сан посмотрела на девочку в некотором смятении. Она всё ещё надеялась, что это какая-то шутка или недопонимание. Конечно, мысль, что сам Ичиго может быть этим самым лейтенантом казалось дикой, но что эта маленькая девочка?..

— Унагиня-сан, вы в порядке? — спросил Куросаки, внимательно глядя на неё. Она только коротко кивнула. — Пойдёмте, поговорим в более удобном месте.

— Пока, неудачники! — бандит махнул рукой оставшимся в камере. — Надеюсь, в качестве наказания вас отправят в Уэко Мундо!

— М? Почему? — спросил Ичиго, неторопливо шагая вперёд.

— Да эти идиоты в пустых не верят, — отмахнулся «котик». — Говорят, это всё страшилки шинигами, чтобы народ грабить.

— Пра-а-авда? Ух! Я возьму их с собой в патруль! Ичи, всё нормально?

— Ага, — согласился он, опуская её на пол. Они уже вышли в коридор, в конце которого был виден залитый солнечным светом проём двери. — Держи.

Лейтенант схватил свёрток и, подпрыгнув, чмокнула Ичиго в щёку.

— Котик-чан, заходи к нам как-нибудь потренироваться! — улыбнулась она и побежала к выходу на такой скорости, что не каждый взрослый догнал бы.

— Одиннадцатый отряд? — переспросил «котик-чан» бандитской наружности. — Это в котором тот огромный мужик?

— Ага.

— Самый сильный и агрессивный отряд?

— Ага.

— А эта девчушка...

— Ага.

— М-да. Но ты, конечно, умник, лейтенанта конфетами подкупать!

— А королевского советника так конфетами подкупать можно? — закатил глаза Ичиго.

— Откуда ты?..

— Нэлл проболталась. Ладно, хватит. Унагиня-сан, — Ичиго повернулся к ней, отводя взгляд. — Я...

— Глупый мальчишка! — звонко сказала она, отвешивая ему затрещину. Плевать она хотела на всех этих шинигами, арранкаров, лейтенантов и прочую мишуру. — Ты хоть представляешь, что со мной было, когда твой Кейго сказал мне: «Да всё с ним в порядке, он просто умер»?!

Ичиго опустил голову, признавая свою вину. Асано всегда был неуклюж в выражениях, но кто бы на его месте не расстерялся.

— Эй, женщина, ты чё говоришь с ним в таком тоне? — возмутился арранкар, собираясь отвесить ей лёгкий тычок. Так, чисто чтоб не зарывалась.

Но Ичиго перехватил его руку в миллиметре от её лица.

— Гриммджо, — проговорил он тихо и серьёзно, по-прежнему не поднимая взгляд. Он перехватил руку не глядя! — Уйди, пожалуйста.

— Но...

Арранкар не понимал, почему Куросаки позволяет с собой так обращаться. Ну ладно, друзья... типа команда, вертятся рядом и иногда обращаются по панибратски. Их и стукнуть в ответ не грех. Но эта женщина без капли духовной силы ударила Ичиго, и он это покорно стерпел? Что за чушь? Почему?

— Пожалуйста, Гриммджо, — Куросаки, наконец, посмотрел на него. Но лучше бы он этого не делал. Взгляд из-под чёлки был полон боли и одновременно — пуст. Не для Сексты эта боль, он здесь чужой. — Сгинь.

Тот взглянул на объект раздора с раздражением, выдернул руку и независимой походкой направился к выходу. Нет, ну хочется ему, чтоб его какая-то мелкая тётка била, что ему, жалко что ли?..

А на сердце, на этом дурацком новообретённом сердце, скребли кошки.

* * *

— Простите его, Унагиня-сан, — проговорил Ичиго. — Гриммджо просто не...

— Глупый мальчишка, — произнесла она с нежностью. — Как же я рада, что ты в порядке... Ты же в порядке?

Ичиго неуверенно кивнул и тут же оказался прижат к обширной груди. Сначала он по-привычке напрягся, а потом расслабился, прикрыв глаза.

Унагиня-сан, она... она умудрилась взять на себя роль матери, причём не спрашивая и не сомневаясь, нужна ли Ичиго эта замена — она точно знала, что каждому ребёнку нужна мать. И пусть с той, настоящей, ей никогда не сравниться — но это и не нужно. Нужно, чтобы мать была здесь и сейчас, и если та, другая, не может... Унагиня готова помочь.

— Глупый мальчишка, почему ты умер?.. — риторически спрашивала она, поглаживая чужие волосы.

— Ну, чисто технически, когда я к вам на работу устраивался, я уже был мёртв... — пробормотал он. — Дважды. Или трижды? Нет, тогда ещё дважды...

Унагиня-сан отвесила ему лёгкий подзатыльник.

— Покажешь мне тут всё?.. Не каждый день выдаётся возможность получить экскурсию по загробному миру.

— Ну, это не весь загробный мир, есть ещё ад, Уэко Мундо и измерение короля...

— И ты везде побывал?..

— Ну, так уж вышло...

* * *

— Так значит, твой отец и твои сёстры тоже тут?.. — спросила Унагиня-сан спустя полчаса прогулки по Сейретею.

— Да, — кивнул Ичиго.

— Это хорошо... А они тоже живы?

— Да... в смысле, сёстры живы, а отец живым и не был... в смысле, был, но лет сто назад... Или сколько? Фух, запутался! Я предпочитаю считать живыми всех, с кем могу пообщаться, так как-то проще.

— А этот Гриммджо, кто он тебе? — спросила исполняющая обязанность матери, вспомнив об этом преступном элементе.

— Он... — замялся Ичиго. Другом назвать его язык не поворачивался, правду объяснять было бы долго и очень неловко. — Он неплохой, просто жизнь у него непростая.

— Ичиго...

— Честно, всё в порядке. Мы разберёмся.

— Ох втравит он тебя в проблемы!

— Ну, с этим я и без него прекрасно справлюсь! Унагиня-сан... Это же не для меня!.. Это... это для него.

— Глупый-глупый мальчишка, — покачала головой она. — Совсем взрослый глупый мальчишка...

— Хотите я вам Руконгай покажу? — попытался сменить тему Куросаки. — Там очень красиво.

— Нет, Ичиго, мне уже домой пора, — «к сыну» осталось не высказанным, но понятным. — Проводишь меня до ворот?..

— Да... И спасибо!.. Спасибо, что пришли. Мне жаль, что вам не сообщили, правда...

— Глупый Ичиго. Разве я могла не придти?

* * *

Гриммджо бежал. Бежал куда глаза глядят, не обращая внимания на суетящихся рядом шинигами, проносящиеся мимо стены, дома, деревья... Кажется, он оказался вне Сейретея, в каком-то до приторности сладеньком лесу, со всеми этими травками-цветочками...

Плевать!

Бесит-бесит-бесит, как же бесит!

Зарычав, он достал меч и ударил по ближайшему дереву. То с укором заскрипело и начало валиться на бок. Гриммджо чувствовал, что он что-то сделал не так. Он во всём был прав, но всё-таки что-то не то. Что-то ныло в груди, кричало: «Ошибка, ошибка, большая ошибка!» — и он никак не мог от этого избавиться.

— Как же бесит!!! — зарычал он, сваливая сразу пять деревьев.

Стало только хуже.

Гриммджо упал на колени, опираясь одной рукой на меч, а другой — царапая живот. Живая плоть на месте дыры, чёртово сердце эмоций. Это оно болело, это оно кричало об ошибке, мучило его, хотя никакой опасности не было.

Когда его дыра заросла, Джагерджак вообще ничего особенного не почувствовал. Ну, конечно, сами ощущения от заращивания были не ахти, но бывало и похуже в его короткой жизни. Тот же Куросаки его отделывал так, что сознание от боли уплывало... А потом — всё как прежде.

Даже рыжий был в меру бесящим, в меру — восхитительным и чуток облизывательным. Ну, как обычно, в общем. Никакой зависимости, которой он опасался... сердце ему отдали просто так.

И сейчас оно болело. Болело из-за взгляда Куросаки. Болело из-за попытки защитить его... Защитить не так, чтобы особо жертвенно, просто как своего. Болело из-за того, что он попытался ударить зарвавшуюся самку, которая была... кем она была? Почему Ичиго отшвырнул того, кому он дал сердце, ради неё?!

— Бесит-бесит-бесит!!! — рычал он. — Вот, значит, что ты только можешь? Болеть, да? Нахрен ты мне вообще сдалось?! Без тебя лучше было!

— Гриммджо-сан... — послышался знакомый осторожный голос.

Арранкар обернулся, дико глядя на посмевших наблюдать его слабость. Та девчонка и квинси, в каких-то чёрных накидках с капюшонами.

— Жить надоело? — рыкнул он. Прибить бы их, но сердце от этой мысли заныло ещё сильнее. — Проваливайте отсюда.

— Гриммджо-сан... — повторила девчонка. — Я могу вернуть вам дыру.

— Что? — Сексте опять показалось, что он ослышался. — А ну-ка повтори!!!

— Я могу вернуть вам дыру. Понимаете, я ведь не лекарь, я не лечу людей. Я возвращаю их в исходное состояние. И вашу дыру... тоже могу вернуть. Мне несложно. Хотите?

Гриммджо подавился ответом. Ему хотелось, ой как хотелось... А сердце ныло, заходилось от страха... от понимания того, что с ним сделает Куросаки. Нет, не убьёт. Просто посмотрит разочаровано и отвернётся. Будет общаться, если возникнет необходимость... Вежливо, отстранёно. И никогда больше не взглянет по-настоящему на того, кто просрал его дар.

— Слабак, — бросил Исида равнодушно.

— Что?! — взвился арранкар. — А ну повтори!!!

— Слабак, говорю. Люди с этим как-то всю жизнь живут, а ты один день проходил и уже расклеился.

— Ну и дураки! Зачем это терпеть? Бесполезная штука! Только на боль и способна!..

— Да, Гриммджо-сан... — Орихимэ опустила взгляд. — Но становясь бессердечным, вы раните сердца других.

— Бесит! — прорычал он сквозь зубы.

Боль была не такой уж большой, скорее, даже не боль, а просто заноза, не-спокойствие. Раздражал сам факт её наличия. Сломанная рука, рваная рана во всё тело — это просто и понятно, надо только перетерпеть, сожрать какого-нибудь адьюкаса. Но тут нет раны, нечего лечить! И всё равно болит.

— Так как, Гриммджо, хочешь вернуть себе дыру? — спрашивал квинси.

— А ты и рад от конкурента избавиться, да?.. — оскалился тот.

— Ты мне не конкурент, Гриммджо, — Это было сказано с такой спокойной уверенностью, что арранкар снова зарычал. — Но я не позволю причинить боль Куросаки.

— Да? Думаешь, он слабак? Думаешь, он сам себя не сможет защитить?!

— Сможет. Он первым порвёт тебя на части, если ты предашь его. Но я не хочу, чтобы он это испытал. Ты ведь даже представить не можешь, что значит убивать того, кого любишь.

Секста тяжело дышал. О нет, теперь он прекрасно мог это себе представить! Как боль, что мучает его сейчас увеличивается в сотни раз. Как всё дрожит, выгорая изнутри, оставляя пустую оболочку... Как разрывает изнутри это чёртово сердце, не давая дышать, жить и биться!

— Поэтому, Гриммджо-сан, — снова выступила Орихимэ, — вы должны уйти. Возвращайте свою дыру и уходите. Пока ещё не стало слишком поздно. Пока Куросаки-кун ещё может вас отпустить.

— Да пошли вы! — рыкнул Секста. — Никуда я не пойду! Размечтались тут, блядь! Сценки тут разыгрываете, самодеятельность хуева!

— Ругается, — отметил Исида.

— На поправку пошёл, — вторила ему рыжая.

Сволочи мелкие. И что Куросаки в них нашёл?.. Рыжая-то ещё ладно — сиськи и сила, с которой можно биться вечность, погибая и тут же восстанавливаясь. А очкарик? Занудства одни, да проблемы.

— Так что случилось, Гриммджо? — спросил Исида.

— Чё? — озадачился тот.

— Ну, не от хорошей же жизни ты тут лесопилку устроил, — квинси поправил очки. — Значит, что-то случилось.

— Расскажите, Гриммджо-сан! — попросила Иноэ. — Мы с этой штукой дольше живём, может подскажем что!

А тот только удивлённо поднял бровь.

Помощь. Эти двое предлагают помощь. Только что хотели выгнать его из этого уютного кружка любителей рыжих недошинигами, а теперь предлагают обсудить его душевные метания. Какого хрена тут происходит?!

— Серьёзно, Гриммджо, рассказывай, — поторопил Исида.

— Да какое тебе дело, квинси! — отмахнулся тот.

— О, только не начинай про расизм! Моя принадлежность к квинси здесь совсем не при чём.

— Мне всегда интересно было, — задумчиво произнесла Орихимэ, прижимая пальчик ко губам, — а как в таком ключе называть Куросаки?..

Над новообразованной полянкой повисла тишина.

— Неведомая ёбанная херня, — наконец произнёс Гриммджо.

— Вариант, — согласился Исида. Сам бы он никогда такое не произнёс, но определение было меткое.

— Эх, хрен с вами! — махнул рукой арранкар, усаживаясь на траву. — Короче, всё было так...

Рассказ занял не больше пары минут. Безумная парочка в плащах уселась напротив и стала внимательно слушать, не перебивая и даже не морщась на особо крепких выражений.

— Это была вина, — заключил очкарик. — В обоих случаях.

— Э?

— Куросаки-кун провинился перед Унагиней-сан, поэтому и позволил себя ударить, — пояснила Орихимэ. — Кажется, у них были очень близкие отношения, но об этом никто не знал и не сообщил ей, что с ним всё в порядке, но он больше не может посещать мир живых. Она подумала, что он погиб во время землетрясений. Помните, когда Короля Духов чуть не убили?

Гриммджо поморщился, представив себя в такой ситуации. Ну, страдать-не страдать, а вот узнать какого хрена произошло он бы точно попытался.

— И то, что чувствуешь ты — тоже вина, — добавил Исида. — Хотел сделать как лучше, не получилось, причинил боль.

— И чё, мне теперь тоже подставляться под удар? — энтузиазма по этому поводу арранкар не испытывал.

— Просто извинитесь, Гриммджо-сан. Куросаки-кун понимает, что вам непросто и не станет требовать мгновенной и безболезненной социализации. Он уже и не злиться наверняка, просто тогда хотел передать вам всю серьёзность своих намерений...

Секста задумался. Как ни странно, его новое сердце ныть почти перестало. Так, небольшой дискомфорт на грани видимости, никакой боли, никакого бесящего ощущения... Наоборот, было как-то тепло и почти хорошо...

Он бросил на собеседников быстрый взгляд. Орихимэ смотрела на него с сочувствием, с этим упрямым решительным сочувствием, которое он уже видел не первый раз... тогда, когда она лечила этих мелких арранкарш. Она была готова помочь. Кишки ей выдерни — а всё равно помогать кинется.

Исида смотрел куда-то в сторону, и было совершенно непонятно, о чём он думает. Задумчивый, блядь, весь такой таинственный, прям Улькиорра местного разлива! Ну, или просто шифруется — Гриммджо точно помнит, что этот паренёк как-то раз бесился.

— Мать вашу! — неподалёку от полянки выпал из шунпо Куросаки, хватаясь за сердце. — Какого чёрта здесь произошло?!

— Ты дурно на него влияешь, — покосился на арранкара квинси.

— Недостаточно, — недовольно ответил тот. — Матерится как пятиклассник.

— Вы, что, сговорились уже?!

На лице Ичиго отразился такой ужас, что Гриммджо заржал. Нет, ну сколько бил об стены — нихрена не пугался, только упрямо и с вызовом пялился. А стоило с его друзьями законтачить — на тебе! За сердце хватается от ужаса!

— Почти, — согласился Исида. — Подойди, пожалуйста.

Арранкар подозрительно покосился на него, принюхиваясь. Он готов был поклясться, что очкарик совсем не спокоен... вот вообще. Но рыжий типа шинигами этого не чувствовал, поэтому подошёл без опаски... чтобы получить пинок в голень и оказаться захапанным очкариком.

— Куросаки, у тебя, чо, на друзей совсем инстинкты не срабатывают? — поинтересовался Гриммджо, который как раз подозревал, что случится что-то подобное.

Исида бросил на него тяжёлый, потемневший взгляд, от которого у арранкара нехорошо шевельнулось... где-то. До Гриммджо начал постепенно доходить смысл фразы «Ты мне не конкурент» — такой бездны страсти не наблюдалось даже у в принципе не знакомого со спокойствием Сексты. И где что пряталось?..

— Исида, — беспокойно дёрнулся виновник торжества, тоже ощутив перемену обстановки. — Что ты?..

— Кажется, у нас в компании новенький. Как насчёт введения его в курс дела?..

Ичиго моргнул, пытаясь осознать происходящее. А потом его глаза до краёв наполнились ужасом.

— Ну не здесь же! Тут щепки, ветки, камни!.. — выдал он, прекрасно помня, во что превратилось его тело в прошлый раз.

— Не беспокойся, Куросаки-кун, — нежно проговорила Орихимэ, глядя на него почти чёрными глазами. — Я всё вылечу.

Гриммджо облизнулся, чувствуя панику Ичиго на языке. Чувство было вкусное, но не особо реальное — не хотел бы он этого, сдристнул бы быстрее, чем они успели бы моргнуть. Нет, скорее, ему это чувство нравится... нравится чувствовать себя в опасности и в кое-то веки позволить себе не сражаться, позволить себя разорвать.

В животе сладко-сладко заныло. Куросаки ещё ничего не сделал, даже не снял ограничители, но арранкар уже почувствовал какая ему дана власть. Власть касаться этого тела, которое с лёгкостью пробивало собой стены... Власть проводить рукой рядом прямо над яремной веной... Власть запрокидывать ему подбородок и целовать...

Нет, кажется, это зовётся «доверие».

Гриммджо рыкнул, схватил Ичиго за отворот косоде и дёрнул на себя, усаживая себе на колени. Адекватность исчезла из глаз шинигами вместе с напускной паникой, оставляя тот самый всепожирающий взгляд. Исида приблизился к нему со спины, опустил руки на шею и медленно повёл вниз, стягивая ткань с плеч... По руке у него тянулись какие-то странные тёмные полоски.

— Это блют, — пояснил он, целуя плечо. — Куросаки плохо воспринимает прикосновения без рейяцу. Но ваше йерро тоже сойдёт.

— Хватит болтать, — бросил Ичиго и положил руку Гриммджо на шею, большим пальцем заставляя его поднять подбородок.

Исида с интересом смотрел на попытки Куросаки сожрать арранкара. Вспомнился гибрид, этот дикий, смешной, взрывающий мозг образ... кое-что Урю не додумал тогда. Не понял, что это — вторая половинка. Вторая половинка гибрида по имени Куросаки Ичиго.

Орихимэ приблизилась, осторожно касаясь обнажившегося плеча. Ичиго мгновенно оторвался и потянулся к ней, прогибаясь в спине. Поцелуй с ней выходил сладким... тоже страстным, но более нежным, чувственным, не таким звериным. А Гриммджо уже во всю лапал, развязывал оби и облизывал всё, до чего мог дотянуться. У Исиды просто мысль не поворачивалась назвать это поцелуями.

Он дёрнул Куросаки за плечо, требуя свою долю. Забавно. Ему Ичиго подчинялся, позволял вести, позволял... всё. В голове от каждого жеста, от каждого прикосновения рейяцу стучало «Можно! Можно! Можно!» Всё можно. С ума сойти...

Гриммджо негодующе рыкнул, когда почувствовал, что Куросаки сдёргивают с его колен, но быстро осознал, что так даже удобнее. Удобнее раздевать, удобнее вылизывать, удобнее кусать... О такой хрени, как смущение, стеснение и нормы приличия он ничего не знал и с удовольствием погрузился в море плотских утех.

Ичиго осознавал, что живым из этого боя он вряд ли выйдет. Гриммджо кусал так, что только блют вене не давал отхватить от него кусочек. А арранкару только этого и надо было — смачно и с удовольствием чесать зубы. Орихимэ сидела чуть поодаль, смотрела на них во все глаза, запустив руку между ног. Кажется, она уже заходила на второй круг.

А Исида... Исида был предусмотрительным сукиным сыном. Или девчонкой. Нет, скорее, дважды предусмотрительным сукиным сыном, потому что смазку он таскал с собой всегда, с честным видом говоря, что это мазь для обветренных губ.

В какой-то момент Гриммджо чётко осознал, что он здесь лишний. Рыжий и очкарик — уже без очков, к слову, — сцепились так, что встревать между ними было чистым самоубийством. Арранкар отсел, расслабленно оглядывая разворачивающуюся баталию. Парни со вкусом выясняли кто кого, а честный кошак даже ставки делать не брался — мало ли что там в этой черноволосой головушке твориться: может, домашний тиран, а может — тайный мазохист. Куросаки подыгрывал ему так, словно мог читать его мысли — да нет, даже погружаться в них, полностью теряя самообладание.

Наверное, если бы квинси попросил сейчас его убить, он бы убил.

Тут Секста увидел ещё одного участника действа, которая не могла сравниться в напористости с парнями. И — Вот преступление! — была всё ещё одета. Ну он и решил это дело исправить.

— Я... — заикнулась Орихимэ. — Гриммджо-сан, я в порядке, правда,..

— Угу, — согласился тот, продолжая раздевать.

Освобождение сисек из оков ткани привело к корневым изменением в баталии за верховодство. Два горящих взгляда нацелились на не менее горящую девушку.

— Чего отвлеклись? Деритесь дальше! — буркнул арранкар играясь с крупной, налитой грудью. Она так прикольно поднималась и опускалась, была на ощупь такой мягкой и податливой...

— А я и забыл, что мы завели кошака, — хрипло произнёс Ичиго.

— Иди нахрен, — с достоинством ответил Гриммджо. — Я сам завёлся.

— На хрен? Хорошая идея! — проговорил Куросаки не менее хрипло.

Прежде, чем Джагерджак успел осознать, что в данной ситуации мат может обратиться в реальность, он оказался лежащим на спине на чьём-то косоде, а сверху его оседлал Куросаки. И опять он вышел в его фазу — голодный, пожирающий, немигающий взгляд. Одна рука сжимает горло, другая опирается на живот.

«Твоя жизнь и твоё сердце в моих руках», — говорили они без слов. А Куросаки медленно опустился, и даже если бы Гриммджо попытался оспорить это утверждение, то просто бы не смог сосредоточиться. После пары издевательски-медленных движений, он рыкнул, перевернулся, подминая под себя расслабленное тело...

И эти глаза... этот взгляд без капли удивления, без нотки отторжения. Принимающий всего без остатка.

Блядь. Упасть и молиться.

Гриммджо действительно упал, уткнулся лбом в мальчишескую грудь, переводя дыхание, собираясь с мыслями... пытаясь сохранить хоть каплю самосознания, а не разорваться на две тысячи бесполезных ошмётков.

Рука Ичиго спокойно и немного покровительственно зарылась в волосы. Успокаивая. Отвлекая. Приводя в реальность.

— Спёкся? — спокойно поинтересовался Исида. Без обвинений, угрозы или насмешки. Просто вопрос.

— Нет, — отозвался Ичиго. — Просто переводит дух.

— Перегорит, — утвердил квинси.

— Может и нет...

Помнится, в своё время он очень обрадовался, что ему пришло в голову прийти именно с Орихимэ. Один он бы этого просто не выдержал. Нет, физические действия-то простые, да и уровень рейяцу не смертелен. Но он бы не смог. Не выдержал. Не перенёс бы долгого взгляда в душу, исполнения любой сиюминутной прихоти, осознания абсолютной, обоюдной принадлежности.

Хорошо, что Иноэ там была. Он бы рехнулся в одиночку.

Гриммджо перекатился в бок, тяжело дыша. Его тело сотрясали конвульсии, хотя он ничего не сделал. Кончил от перебирающих его волосы пальцы. От ощущения тесноты. От ласки, мать вашу! От, сука, лёгкой нежности, что скользнула в голосе Куросаки!..

Арранкар зарычал в бессилии, отворачиваясь. Но кто-то погладил его по плечу, щеки коснулось чужое дыхание и мягкий, целомудренный поцелуй.

Никто не злился. Никто не обвинял. Никто не насмехался. И не утешал.

Полное принятие.

Сдохнуть и молится.

* * *

— Неужели всё-таки вырубился? — недоверчиво спросил Гриммджо, тыкая в Куросаки пальцем.

Тот только невнятно простонал.

— Похоже, — согласился Исида. — Наконец-то.

— Он быстро очнётся, — вздохнула Орихимэ. О, о ней не забыли, ещё как не забыли! Просто оставили на десерт, но это не значит, что она избежала общей участи. Наоборот, Иноэ с унынием осознавала, что ей не хватит концентрации даже на слабенький щит.

— Блядь, — выразил общее мнение Гриммджо и признался: — Я сдохну.

— Может, просто не будем в следующий раз доводить до такой крайности? — неуверенно предложила девушка.

— Будем! — отозвались парни хором.

Повисла пауза.

— Будем и сдохнем, — подвёл итог Исида.

— Шинигами, — вдруг сказала Орихимэ. — Нам не хватает шинигами.

— С чего это? — возмутился арранкар. — Ненавижу шинигами!

— Тебе придётся сделать субкатегорию «Друзья Куросаки», — усмехнулся квинси. — В которой будет неважен пол, возраст, раса и былые заслуги. Даже Готей-13 так сделал.

— Не, ну нахрен шинигами-то? — не отставал Гриммджо.

— Четыре силы Куросаки: пустого, — она указала на арранкара, — квинси, — на Исиду, — человека, — на себя, — шинигами, — куда-то в воздух. — Нам не хватает шинигами.

— А люди разве что-то могут? — хмыкнул Гриммджо.

— Сила людей восстановила тебе руку и уничтожила Деворадора Гранде, — напомнил Исида.

— А-а-а...

— Может, Рукия? — предложил квинси. — Куросаки как-то о ней упоминал.

— Ну не знаю... — протянул Орихимэ. — По-моему, она слишком... слишком... слишком адекватная, что ли?

— Это та мелкая шинигами, которой я однажды чуть сердце не вырвал? — уточнил Гриммджо. — Да ну нахрен.

— Мести боишься? — подколол Исида.

— Не. Она старая.

— Ну, ей, конечно, около ста лет, но...

— Да я не о возрасте! Она как старуха вся, даром, что мелкая. Огонька в ней нет.

— У неё ледяной зампакто, — напомнил квинси.

— Он, прав, Исида, — неожиданно поддержала Орихимэ. — У Тоширо же тоже ледяной? Но он не такой... Рукия действительно стара душой.

— Даже её воистину отмороженный братец веселее, — добавил Гриммджо.

— Эй, ребят, — подал голос Ичиго. — А может я сам себе гарем соберу?

— НЕТ!!!

— Поразительное единодушие, — Куросаки прочистил ухо. — И громкость. Может, пойдём уже в Сейретей?.. Солнце садится, свежеть начинает, ректор опять нервничать начнёт...

— Куросаки? — ласково обратился Исида.

— Ась? — насторожился рыжий. Даже учитывая все их запутанные отношения, ласковый Исида — это не к добру.

— Ты вообще мёрзнуть технически не можешь, так что завянь.

— И как ты технически можешь быть сейчас таким нервным?.. Воистину Исида и его тараканы...

— Зангецу.

— Ась?

— Ичиго верни.

— Надо же, опознал без спецэффектов.

— Тебя и не узнаешь. Ну?

— Не. Он спит. А будешь настаивать — старика позову. Он будет нудить. Или расскажет, что вы всё делали не так, надо по-другому. На выбор.

Исида угрозой проникся.

— Что за старик? — не понял Гриммджо.

— А что, котик, ты не заметил? У Ичиго два зампакто.

— Двойной зампакто?

— Два зампакто.

— Так в голове у этого придурка есть ещё какой-то старик?.. — приподнял бровь арранкар.

— М-м-м... Видный мужчина средних лет, — поправился Зангецу. — Временами превращающийся в подростка. Всё очень сложно. Ха! Надо будет как-нибудь его во время банкая материализовать, посмотришь, Исида, каким был твой грозный прародитель.

— Ичиго, кончай прикалываться, — буркнул Гриммджо.

— Это не... — начал Урю.

— Я знаю, что «не», — передразнил арранкар. — Но меч не может сражаться без хозяина, иначе за всех вырубленных шинигами сражались бы их зампакто.

— Ичи действительно не может, — неожиданно серьёзно ответил Зангецу. — Он в сознании, но моральных сил ноль. Совсем ничего. Серо[5]. Нада[6]. Меня отправили с ответственным заданием: доставить нашу тушку в комнату, отсыпаться. И Гриммджо где-нибудь устроить, конечно. Интересно, можно ли его провести под пунктом «домашнее животное»?..

— Нет, — отрезал Исида, знаток устава и лазеек в нём. — Домашние животные на территории Академии запрещены.

— Гриммджо-сан, а почему вы не возмущаетесь, когда вас называют котом? — озадачилась Иноэ.

— Я ведь кот. Чего возмущаться? — арранкар лениво потянулся. — А за этими шуточками вы скоро забудете, что я вообще-то кот дикий и опасный. Мур-мур, бля. И заканчивай ты с этим «-сан», достала уже!

— Хорошо, Гриммджо-кун, — и глазом не моргнув, ответила Орихимэ.

— Она издевается? — Секста пихнул локтем тело Ичиго.

— Угу. С кем поведёшься... С другой стороны, ты же не хочешь чтобы она звала тебя Гримм-чан? Или хочешь?

— Ладно, согласен на «-кун», — проворчал арранкар. Не до такой степени его ещё приручили, чтобы терпеть такое.

— Думаю, Гриммджо можно оформить как ученика Академии... — вполголоса пробормотал Урю.

— Чего?!! Я не собираюсь становится шинигами!

— А ты и не будешь, — хладнокровно ответил квинси. — Станешь помощником.

— Ну ты... — Секста дёрнулся, намереваясь отвесить наглому очкарику профилактическую оплеуху, но его удержали.

Гриммджо тупо посмотрел на руку Ичиго, лежащую на его предплечье. Она не тянула, не удерживала и даже не сжимала, а просто лежала. Но его это почему-то остановило.

— Достаньте ещё один футон, — коротко скомандовал Зангецу, глядя ну очень пустыми глазами. — Пусть переночует у меня, там защита стоит, скроет рейяцу. А уже завтра подумаем, что делать и в качестве кого оформлять. Орихимэ, ты уже в состоянии лечить?

— Да, — решительно кивнула девушка.

А солнце клонилось к закату, укутывая лес тёмным покрывалом, безмолвно обещая, что все неприятности будут завтра... завтра, но никак не сегодня, не в этой прохладной тишине.

* * *

Утро добрым не бывает.

Эту простую истину Ичиго осознал, когда из божественно прекрасной полудрёмы его вышвырнули пинком звуки гонга. Пора было идти на занятия, но сил на это катастрофически не хватало. Не говорить же учителю: «Извините, сенсей, я не смогу присутствовать на занятиях, потому что вчера натрахался до полусмерти», — его ведь чисто из зависти накажут.

— Живой, — констатировал Гриммджо, валяющийся рядом.

Вообще-то он лежал и даже на футоне, но создавалось такое впечатление, будто на него на этом самом футоне наступил гиллиан, раздавив и расплющив.

— Угу, — подтвердил Ичиго.

— Странно.

— То есть вы реально пытались меня убить?

— Это была самозащита.

Зангецу радостно заржал, отдаваясь эхом в пустой головушке.

Раздался стук в дверь.

— Шиба-сан! Шиба-сан! — послышался голос Амиды. — Ректор вызывает вас к себе!

— Шиба? Эт кто? — не понял Гриммджо.

— Это я. Шифруюсь.

— А нах?

— Фанаты.

— А в морду им?

— Задолбаюсь.

— Ну для такого дела-то...

— Шиба-сан! Шиба-сан! И вашего гостя тоже вызывают! — не отставал Амида. Слышать происходящее внутри он не мог, но честно старался исполнить свой долг. — Там с ректором капитан Кучики!

— Который капитан Кучики? — спросил Ичиго, высунув голову за дверь.

Амида отшатнулся, оценив помятость героя. Тяжёлые, видимо, сражения с ним приключились за эти два дня...

— Эм... Который?

— Мелкая девка или отмороженный парень? — подсказал Гриммджо, высовываясь из-за плеча Куросаки.

Тот, не глядя, потянулся через плечо рукой и засунул арранкара обратно в комнату.

— Ка... капитан шестого отряда Кучики Бьякуя! — отрапортовал Амида. — А кто это?.. Какая странная рейяцу...

— Гость. Можешь идти, мы сами до ректора дойдём.

— А... да, конечно. А что у него за штука на лице?.. Ну да, дверь, ты вряд ли знаешь ответ, — пробурчал Амида, отворачиваясь. Герой всея Общества душ был на редкость необщительной скотиной.

* * *

Амида обманул. В кабинете ректора был не только капитан шестого отряда.

— Здравствуй, отец, — проговорил Ичиго.

Гриммджо с интересом посмотрел на второго капитана в комнате. Коренастый, волосатый... не производит впечатления опасного противника, что в случае с капитанами Готей-13 значит «Особо опасный противник». Так, значит, квинси у него была мамка... а хрен ли он тогда под человека косит?

— Капитан Кучики. Гриммджо, — произнёс волосатый капитан. — Можете оставить нас на минутку?

Бьякуя кинул на него быстрый взгляд и коротко кивнул. Секста пожал плечами.

Они удалились.

— Ох, Ичиго, — вздохнул Ишшин, устало поведя рукой по лицу. — Ну хоть кто-то. Я уж боялся, что ты только на битвы и способен.

— Оказалось, я плохо воспринимаю прикосновения без рейяцу, — пожал плечами Ичиго, про себя удивляясь, как отец догадался. Конечно, он был слегка помятым, но мало ли, подрался или ещё что?..

— А через рейяцу узнаёшь гораздо больше, чем мог узнать через прикосновение, — понимающе усмехнулся Ишшин. — От такого сложно отказаться. Жаль, конечно, я бы предпочёл рядом с тобой увидеть Орихимэ...

— А она тоже, — спокойно ответил Ичиго, титаническим усилием сдерживая ухмылку. — Как и Исида.

Ишшин сначала приподнял одну бровь, не понимая, о чём речь. Потом поднял вторую, догадавшись. А затем хмыкнул и уважительно покачал головой. Как отец он, конечно, такой разврат всячески осуждал и хотел бы, чтобы у его сына была нормальная семья с чудо-жёнушкой и кучей детишек. Но как мужчина — вполне понимал и одобрял.

— Хе. Вот Рюкен взбесится... — протянул Ишшин с ухмылкой. — Кстати, сынок, а кто сверху-то?

— Папа, — тон Ичиго сулил быстрый переход к рукоприкладству.

— Не, я понимаю, это дело очень личное... Но папке-то можешь рассказать?

— Ты Урю вообще видел? — вздохнул Куросаки-младший.

— Видел. Поэтому и спрашиваю. Эти очкарики только прикидываются милыми и пушистыми...

— Ну вот ты и ответил на свой вопрос. Хочешь конкретных описаний и поз — спроси Гриммджо.

— С ним я тоже обязательно поговорю. Он тебя не обижает?

Ичиго бессовестно заржал.

Его обидишь, ага...

— Для меня ты всегда останешься маленьким мальчиком! — театрально обиделся Ишшин, не раз отправлявший «мальчика» почти на верную гибель. — И вообще, я волнуюсь! Ты же знаешь, что насилие может быть не только физическим?

— У Гриммджо только два недостатка — кусается, зараза, и ругается как сапожник из Детройта, — фыркнул Ичиго. — В остальном он идеален. Так что расслабься, пап, всё в порядке.

— Ладно, — покладисто согласился Ишшин, решив не уточнять, насколько сильно может кусаться пустой. В конце концов Масаки передала ему такую полезную штуку как блют. — А что насчёт его дыры? У него же дыра была в животе, ведь так? Что с ней случилось?

— Я, — признался Ичиго, отводя глаза.

— Как?

— Я поделился. Он принял. Ничего особенного.

— Из-за этого «ничего особенного» Маюри хочет рассовать его по пробиркам. И тебя заодно.

— Я готов предоставить капитану Куроцучи все материалы исследований и записи экспериментов, — чётко отрапортовал Ичиго. — И даже пройти осмотр, если он не буден сопряжён с любыми повреждениями. А пробирки... а пробирки он может засунуть себе... где у него там отверстия ещё сохранились?..

— Экспериментов? — бывший-нынешний капитан ухватился за эту оговорку.

— Их было два.

Ишшин замолчал, раздумывая. Ясно, что речь идёт о Белом... или его изменённом временем и перерождением потомке. Кто ещё мог быть настолько близко к Ичиго, чтобы суметь запихнуть его сердце в свою дыру?.. Другое дело, что это повторилось. Повторилось с внешним пустым. Отцовское сердце сжало тревожным предчувствием... слишком опасное это умение.

Слишком желанное.

— Ладно... хорошо. Так мы капитану двенадцатого отряда и передадим, — кивнул Ишшин. — Что насчёт Гриммджо? Он не может оставаться на территории Академии просто так.

— Вакансии на помощников шинигами ещё есть? Надо попробовать его загрузить, а то он же мне учиться не даст, — вздохнул Ичиго. — Если нет — надо будет его Кенпачи подсунуть, в одиннадцатый Гриммджо прекрасно впишется. Да и Ячиру «котик» понравился...

— Он же ненавидит шинигами, не?

— Ага. Как Исида примерно.

— На словах и по праздникам? Ну-ну. Ладно, посмотрю, что можно сделать...

— А чего Бьякуя припёрся? Моральная поддержка?

— Хорошая шутка, — оценил Ишшин. — Нет, он тут по своим делам, решил заглянуть, раз по дороге...

— Опять опекает.

— Старший брат — это диагноз, ты-то должен понимать.

Ичиго кивнул. О, он прекрасно понимал! Не понимал только, как он умудрился у Бьякуи в категории «младший брат» оказаться... Хотя нет, это скорее «очень мелкий двоюродный брат, за которым иногда нужно присматривать, но не так, чтобы очень». Сто пудов, у педантичного Кучики была такая категория.

* * *

И-и-и... как ни удивительно, а жизнь вернулась в стабильное русло. Гриммджо стал обучаться в Академии на полставки... Ну, точнее, иногда изволил поспать на некоторых лекциях, стабильно ходил в столовую и задирал учеников. Причём, доставалось больше бывшим хулиганам, мелкие неагрессивные сошки Сексту Эспаду не интересовали.

Всё остальное время он проводил либо вокруг Куросаки, либо в бараках одиннадцатого отряда. Оттуда он возвращался стабильно побитым и стабильно довольным.

И это странно, потому что Кенпачи уже месяц не было в Сейретее.

Ичиго по-прежнему щеголял с тенями под глазами, хотя нагрузки по учёбе были минимальными. То Бьякуя решит заглянуть кровь разогнать, то Нему вежливо про отчёты напоминает. То Зангецу до глубины души оскорбляется, что Ичиго к концу дня ещё может ходить...

То вокруг него внезапно образовывалась разношёрстная троица и тащила в постель.

После таких дней он выглядел особенно разбито, но радовало только то, что страдал он не в одиночестве... Однако это вызывало у окружающих подозрения, что вдруг все четверо и такие потрёпанные.

Первой обо всём догадалась Куукаку, но только подняла брови и хмыкнула. В её долгой и насыщенной жизни она повидала и не такое. Вторым дошло до Чада. Он молча оглядел всю потрёпанную компашку и сочувственно хлопнул Ичиго по плечу.

Чад ему немного завидовал, хотя сам бы предпочёл гарем, состоящий только из грудастых баб.

Потом дошло и до двойняшек. Исида как-то сделал слишком уж собственнический жест по отношению к их брату, а тот только придвинулся, будто так и надо. Юзу прижала к раскрывшемуся рту ладошку, а Карин ничего прикрывать не стала, только пялилась. Только она хотела задать пару уточняющих вопросов, как Урю поправил очки и отправил в её сторону тако-о-ой красноречивый взгляд, что все вопросы разом отпали.

А потом припёрлась Йоруичи.

В самый интересный момент, к слову.

— Оргия? Ичиго, я оскорблена в лучших чувствах! — спросила она, возникая посреди комнаты. — Как ты посмел не пригласить меня?

— Йоруичи-сама! — воскликнула Орихимэ, прикрывая грудь руками. Эм... пытаясь прикрыть грудь руками... подчёркивая свою пышную грудь попытками прикрыть.

А вот парни переглянулись. Идея разбавить их коллектив шинигами крепла ещё с того самого раза в лесу. Конечно, теорию сил общим голосованием признали фигнёй, но они были в Сейретее и кроме шинигами ловить тут было особо нечего. Проблема возникала только с кандидатурой.

Рукия слишком адекватная, Бьякуя — тараканист и заморочлив. Нет, Зангецу был уверен, что при старании и его можно окучить, но шкурка выделки не стоит — один страстный любитель поделать морду кирпичом в компании уже был. По той же причине отпадал Кенпачи — прямая конкуренция Гриммджо. И Ренджи в ту же стопку.

У Иккаку и Юмички всё и без них было зашибись, старшее поколение — Кёраку, Саджин, Иба и Мацумото, — не вдохновляло, двенадцатый отряд дружно решили обходить стороной, Исане Котецу составляла конкуренцию уже Орихимэ, Сой-Фонг взорвалась бы, не дослушав предложение...

Некоторое время они серьёзно рассматривали кандидатуру Ханатаро — парень был совсем без башни, даром что из четвёртого. Но у Иноэ он вызывал материнский инстинкт, Гриммджо он никак не вдохновлял, а Исида беспокоился за его здоровье. Как за физическое так и за психическое.

Вот на Тоширо все разом согласились. Только а) он всё ещё был зомби; б) он бы скорее их разом усыновил, чем влился бы на правах «жены». Или мужа.

От отчаяния поднималась даже кандидатура Хирако, но все дружно решили, что уровень мозгоклюйства прекрасно держат Зангецу и Исида, усугублять не стоит.

И как-то все забыли, что есть ещё три шинигами-изгнанника.

— Простите, Йоруичи-сама, — поклонился Исида, поправив очки. Нагота его уже не смущала. — Было большим упущением забыть вас. У нас есть пара правил. Желаете ознакомиться?

Богиня скорости удивилась, развеселилась и выразила желание учиться. Её быстро просветили в особенности восприятия Ичиго, рассказали с кем нужно понежнее, а кого можно смело царапать...

Ох, и зажгла же она!.. Всё-таки в их компании не было действительно умелых любовников. Пусть дело нехитрое, а у Исиды — богатый теоретический опыт, но кое-чего не хватало, да... И Йоруичи с радостью научила.

Например, обходиться меньшим количеством травм.

Так она и стала забегать к ним — «Чисто на потрахаться», — как выразился Гриммджо. Чары Ичиго её как-то совсем не задевали, а, возможно, она этого и хотела — хорошего, горячего и разнообразного секса без лишнего мозговыноса.

Но несмотря на это, именно она была недостающим элементом для гармонии системы. Механизм заскрипел, завращался и... заработал плавно и мощно, легко тасуя элементы, без проблем вплетаясь в жизнь и даже позволяя распадаться на элементы.

Исида-Иноэ, Гриммджо-Йоруичи, Иноэ-Йоруичи и даже Гриммджо-Исида, не говоря уж о всевозможных сочетаниях с Куросаки. Как-то сразу легче стало, их связь больше не приводила к грани жизни и смерти... Ну, кроме взаимодействия Гриммджо-Ичиго, те по-прежнему пытались друг друга сожрать.

Как-то внезапно вдруг обнаружилась целая прорва времени. Ичиго не раз и не два замечал, что домашка как-то слишком быстро заканчивается, зубодробительные формулы кидо послушно оседают в памяти. Даже записи, сделанные стариком Ямамото во времена его буйной молодости не иначе как в перерывах между дракам, расшифровывались как-то слишком быстро и охотно.

— Всё просто, Куросаки, — снисходительно пояснил Исида, поправляя очки. — Мы же действительно освободились от одного привычного, но очень энергоёмкого дела. Не удивительно, что времени стало больше.

— Это ты о чём? — озадачился Ичиго. Ему казалось они, наоборот, добавили дел в свои расписания.

— В среднем, мужчины думают о сексе девятнадцать раз в день, женщины — пятнадцать, — пояснил Урю, который с некоторых пор обзавёлся восхитительным бесстыдством. — И это только оформленные мысли. Что уж говорить про смутные неудобства, которые наше сознание не замечает, но которые охотно отвлекают внимание. Если сложить все эти минуты и секунды в течение дня, во время которых люди так или иначе отвлекаются на связанные с сексом темы, плюс время, необходимое для возвращения концентрации... Получаются те самые свободные часы, которым ты так удивляешься.

— Ха! Уверен, очкарик, у тебя появилось больше всего времени! — заявил Гриммджо.

— Не буду спорить, — с достоинством ответил квинси.

Они сидели в комнате Куросаки и честно учили уроки. Ну, то есть, Урю и Ичиго учили, а арранкар читал мангу, развалившись на футоне. Книжку ему подсунул Исида, грамотность подтянуть, а то Гриммджо правильно писал только и исключительно нехорошие слова, что доводило учителей до нервного тика. Как ни странно, подсел он на детективы: на романтику у него была реакция «Стукни ты её по голове и трахни уже!», на сёнен — «Стукни ты его по голове и закопай нехрен уже!», а вот детективы пошли, пошли...

Правда, некоторые томики с матами сжигались в серо и слышались вопли: «Ну кто так убивает-то?! КТО?! КАК до этого можно было додуматься?! Автор, какого хрена?! Зубы ты тоже через жопу чистишь, али как?!» — Исида как-то после них предложил ему написать свой, идеальный и единственно-правильный детектив... К его ужасу, Гриммджо согласился и пообещал пытать набросками.

А в ещё больший ужас Урю привело то, что наброски оказались не так уж и плохи. Да, конечно, по-началу у него едва не вытекли глаза от жуткой грамматики и обилия мата, но под испытующим взглядом арранкара он дочитал до второй страницы и как-то втянулся. Джагерджак не стал писать о том, о чём он имеет весьма смутное понятие, и поместил действие в организацию, смутно напоминающую одновременно и Готей-13, и Эспаду. И...

Какие там были персонажи!.. Вот уж в чём Гриммджо сложно было заподозрить, так это в умении разбираться в людях, однако, посмотри-ка... Тонко подмеченные мелочи, нюансы характеров, мотивация...

А когда Исида дошёл до развязки он и вовсе открыл рот. Так просто, так очевидно, так логично... и так внезапно!

Короче, Исида взялся за воспитание невероятно талантливого и невероятно строптивого начинающего автора. А тому, видимо, изменила интуиция и не подала вовремя сигнал бежать. Стиль ему править Урю не стал — он подкупал какой-то своей простотой и лаконичностью, но вот маты, под угрозой «Это читать сможет только Кенпачи!», всё-таки из большинства предложений исключил.

Но сейчас у будущего литературного гения был творческий кризис, и он читал своих коллег, изредка поплёвываясь едкими комментариями. И серо.

Комментарии, к слову, Исида собирал в отдельный сборник.

Орихимэ в данный момент пряталась от Исане Котецу в одиннадцатом отряде. Ко всеобщему удивлению, Иноэ первой закончила курс обучения, за рекордный срок в девять месяцев. А вот с отрядом не определилась. Четвёртый всё тянул к ней свои ручки, намекая, что целительница должна быть среди целителей, но девушка неуверенно пищала что-то про то, что она не лечит, а возвращает, и вообще отряд обеспечения страшный — там дисципли-и-ина, там организованность, там ответственность!..

Кенпачи с Ячиру переглядывались и думали заграбастать Иноэ себе. Сражается она, конечно, не очень, но ради её щита вечно побитый отряд мог потерпеть такое вопиющее нарушение философии отряда.

Но, как бы то ни было, в одиннадцатом Котецу искать не догадалась.

А вот у Ичиго всё было не так радужно... то есть, внешне было всё хорошо и не было поводов для беспокойства. Он мог стабильно материализовать зампакто, причём обоих, и даже смог заниматься своими делами, пока они лично представлялись друзьям. Тренировки с Бьякуей перешли чисто на кидо... Куросаки так сильно ненавидел эти длинные бессмысленные слова заклинаний, что учился активировать их сразу, только произнося название. Конечно, таким образом на каждое изучаемое заклятие тратилось гораздо больше времени и сил, но Ичиго просто не представлял, как в бою на полном серьёзе такую чушь пороть.

Да и вообще, обучаться в Академии было не так уж сложно. Не было тут ни алгебры, ни иностранных языков, ни литературы... Только знания, необходимые шинигами, ничего лишнего.

Да вот только в голове его бегала тревожная мысль — такая логичная, ясная и в то же время неожиданная, будто прямиком из рассказов Гриммджо. Ичиго гнал эту мысль от себя, но тяжёлое предчувствие грызло изнутри.

А ещё Йоруичи его избегала... и это подтверждало истинность той неприятной мысли. Конечно, удивляло, как именно она умудряется избегать его даже во время секса, но на то она и была главой отряда тайных операций, чтобы уметь и не такое...

Перед закатом Ичиго ушёл в своё любимое место для медитаций. Друзья знали о нём, но так же знали и правила — сидеть тихо и молча. Гриммджо это ужасно раздражало, Исида намедитировался на сорок жизней вперёд... А вот Орихимэ иногда заглядывала, просто посидеть полюбоваться озером, деревьями, Ичиго... но сейчас её не было.

Куросаки передёрнул плечами. Мысль жгла холодом, съедала его изнутри, но поделиться с ней ни с кем было нельзя — велик шанс, что друзья поддержат его самообман. Он материализовал зампакто — просто чтобы не оставаться в одиночестве, завернуться в силы своей души, спасаясь от будущего...

Старик Зангецу оказался за его спиной и легонько надавил на плечо, безмолвно прося опереться на него. Пустой положил голову на колени владельца и уставился в пространство. Они всё понимали и поэтому — молчали.

— Йоруичи-сама, долго вы будете на меня смотреть? — спросил Ичиго, поглаживая пустого по волосам.

— Давно ты меня заметил, малыш? — спросила она, возникая в паре метров сбоку.

— Почти сразу, — безразлично ответил он, не глядя на неё. — Вы топаете.

— Ах ты наглец!.. — развеселилась кошка. Попыталась. Ей отчаянно не нравился ни тон рыжего мальчишки, ни состояние его зампакто. Неужели?..

— Я знаю почему вы меня избегаете, — подтвердил Ичиго её мысли. — А зря, могли бы и насладиться... напоследок.

— Кто тебе рассказал?

Куросаки бросил на неё странный, болезненно-насмешливый взгляд и развеял материализацию зампакто. В одиночестве он показался таким маленьким и беззащитным, таким потерянным... Йоруичи умом понимала, что это только кажется, но не могла успокоить своё сердце.

— Сам догадался. Это не так уж сложно... странно, что я этого раньше не сделал, —Ичиго пожал плечами. — Не ожидал, наверное. А вот Кёраку с самого начала всё знал, но на то он и Главнокомандующий.

— Ичиго... — начала кошка, не зная, что сказать. Вот врезать или насмешничать — это она запросто, но утешать?.. Да и нужны ли её утешения?

— Единственное, чего я не понимаю — почему это ещё не произошло? — продолжал мальчишка, не слушая. Будто зная, что ей нечего сказать. — Ждут, пока я Академию закончу?.. Не-е-ет, плевали они все на образование. Скорее, чего-то не хватает. Ещё не раскрылось до конца. Но вот-вот скоро будет. Не знаю только — оттягивать этот миг или приближать?

— Ты можешь отказаться, — напомнила Йоруичи, присаживаясь рядом.

— Я имею право отказаться, — поправил Ичиго. — Но я этого не сделаю. Догадываешься почему?

— Да, — богиня скорости опустила взгляд. — Долг превыше всего.

— Не долг, а... — он замялся, подбирая слово. То, что он чувствовал, имело мало общего с тем долгом, что висел над, например, Бьекуей. — Неважно. Но забавно так: вот считал себя достаточно свободным человеком, способным принимать собственные решения. И вдруг оказывается, что выбора-то и нет.

— Так всегда бывает, когда руководствуешься честью, — пожала плечами Йоруичи. Она сама это проходила. Не ужас выбора, не дилемму решения — а ужас от понимания, что решение только одно. Все остальные опции — не решения.

Они помолчали, глядя на отражённое в озере закатное солнце.

— Йоруичи.

— М?

— Позаботься о Гриммджо, ладно? — Ичиго сглотнул ком в горле. — Ему хуже всех придётся. Догадался бы раньше — не стал бы его втягивать.

— Я... конечно, малыш. Слышала, его уже приняли в Одиннадцатом. Но, справедливости ради — не втянул бы его, не догадался бы.

— И сидел бы тут спокойно, не думая о том, что придётся уйти... — Ичиго кинул ещё один камень.

— И мучился.

— И мучился.

Они смотрели, как солнце скрывается за горизонтом, оставляя лишь сумеречную дымку, как след, как подарок, как последний шанс добраться до дома до этой всепоглощающей черноты ночи.

— Ичиго, — на этот раз молчание нарушила Йоруичи.

— М? — тот перевёл на неё ленивый взгляд.

А она коснулась его щеки, заставляя обернуться, и поцеловала. Чуть ли не в первый раз.

О, Богиня Скорости прекрасно знала способность представителей клана Шиба чувствовать в бою намерения оппонента, поэтому и избегала прикосновений. Избегала, потому что не хотела, чтобы Ичиго почувствовал её тоску и обо всём догадался.

Он вырос на её глазах. И физически — она регулярно навещала Ишшина, проверяла, всё ли в порядке с беглым капитаном и его семьёй. Но, главное, Ичиго вырос характером. Из невыносимо упрямого мальчишки, который пугался её груди больше, чем действительно опасных противников, он превратился в закалённого боями молодого мужчину, который сейчас её вполне уверенно целовал.

— Хм... — Ичиго оторвался, к чему-то прислушиваясь. — А Сой Фонг всегда следит за тобой в такие моменты?

К слову о тех, кто никак не вырастет.

— Где она? — с шипением спросила Йоруичи. Её бывшая подчинённая с успехом прокачивала техники, но забывала прокачать мозги.

— За твоим левым плечом, сидит на ветке.

— Она тоже топала?

— И громче тебя.

— Льстишь, малыш, — довольно заметила Богиня Скорости.

— Теперь она будет меня ненавидеть ещё больше... — вздохнул Ичиго, осознавая, что вот только ревнивой бывшей подчинённой Йоруичи ему не хватало.

— Нет. Она с самого начала считала, что мы вместе.

— Что ты воспользовалась наивностью рыжего человеческого мальчишки? Да она тебя неплохо знает!

— Ага, так бы и было... если бы тот мальчишка не испугался так забавно моего обнажённого тела, — Йоруичи мурлыкнула, забираясь руками под отворот косоде. — Неужели действительно было так страшно?

— Ещё как! У меня вообще-то есть память, и я помнил, что ты — таинственный и очень сильный шинигами, который за поползновение мог голову оторвать. И я очень не хотел лишаться головы.

Йоруичи тихонько засмеялась, легко целуя.

— А теперь тебя не смущает, что за нами наблюдает капитан второго отряда?..

— Меня смущает, что она активировала шикай.

Богиня Скорости опасно прищурилась и мгновенно исчезла с его колен, чтобы оказаться в трёх метрах от него, держа Сой Фонг за горло.

— Йоруичи... сама! — пискнула она. — Как вы... меня?..

— Мала ты ещё со мной тягаться, — насмешливо ответила кошка. Да, она не заметила свою ученицу, но та всё никак не может научиться полагаться на других, в этом ей с Йоруичи не тягаться.

— Йоруичи... сама...

— Подглядываешь? А шикай зачем активировала? Мстить собралась?

— Я... не... Йоруичи-сама, он не достоин вас!

— Вот те на, — озадачилась та. — А кто достойнее? Ты?

— Он!.. Он не шинигами! И... и он из изгнанного рода! Он с пустыми общается!!!

А Куросаки тем временем намылился сбежать.

— Ичиго! — сладко позвала Йоруичи. — Ты куда собрался?

— В общежитие, — лениво отозвался тот. — У меня ещё домашка по кидо не сделана и Гриммджо не поглажен.

— А ты уже выбрал в каком отряде будешь проходить практику? — прищурилась кошка.

— Нет, — с ужасом произнесла Сой Фонг. — Вы не посмеете...

— Хм? — Ичиго склонил голову на бок. — Пойти в единственный отряд, в котором меня ненавидят?..

— Ну согласись, твои способности идеально подходят для второго отряда...

— Йоруичи-сама! — Сой Фонг вырвалась, отпрыгнула и тяжело задышала от возмущения. — Я не позволю!

— А если личный приказ Главнокомандующего?.. — вкрадчиво поинтересовалась кошка.

Сой Фонг побледнела.

Кёраку выбрал стратегию управления «разрешать всем и вся», отчего капитан второго отряда схватилась за голову. Арранкары в Академии. «Каникулы» Кенпачи в Руконгае. Эксперименты над людьми у Маюри. Ведение отчётов с рисунками и комментариями на полях. На любое безумие ответ: «Да, конечно».

И особенно Главнокомандующий любил потакать Куросаки Ичиго.

— С какого это перепугу они идеальны? — поднял бровь тот.

— Как ты смеешь так неуважительно обращаться к Йоруичи-сама, мальчишка?!! — вспылила капитан.

— О, да, точно, — согласился он, шагая к ним по воздуху. — Йоруичи-сама, извольте объяснить, какого хрена я вдруг стал идеален для второго отряда?

— Я тебе рот с мылом вымою, мальчишка! — вспыхнула Сой Фонг.

— Не догонишь, — категорично заявила её бывшая начальница. — И это первая причина, по которой ты идеален для второго отряда: чрезвычайно быстрое шунпо. Надо как-нибудь побегать наперегонки, а то, чую, пора мне свой титул Богини Скорости сдавать.

— Йоруичи-сама! — неверяще воскликнула капитан.

Куросаки скорчил рожу типа «Ага, щаз». Таки Йоруичи была той ещё выпендрёжницей и ради красного словца готова была спороть любую хрень. Нет, конечно, он был быстр, очень быстр, особенно на прямой, но старая кошка сделала бы его тупо за счёт различных видов шунпо и неожиданных приёмчиков.

— Вторая причина — компактный банкай. Прекрасно подходит для тайных операций...

Сой Фонг скривилась, но промолчала. Её банкай для тайных операций не подходил.

— Третья — большая чувствительность рейяцу. Ичиго тебя засёк даже раньше меня, представляешь?.. А ещё — большой опыт тайных операций...

— Это в каком это месте? — вылупился Куросаки.

— ...правда, в итоге они оказались не особо тайными, но первый опыт всегда так, — развела руками Йоруичи.

— Ты про тот случай, когда за мной весь Сейретей гонялся? Или про тот, когда гонялся весь Лас Ночес?

— Но тебя ведь так и не поймали. Это успех, согласись. Особенно для первого раза. А теперь, когда ты способен скрывать свою рейяцу... Маскировать её под рейяцу пустого и квинси... Когда можешь убедительно играть и психа и паиньку...

— Отсрочить хочешь? — прищурившись, спросил Ичиго. — Ты же знаешь, мои способности идеальны совсем для другого отряда.

— Меня удивляет, что ты не хочешь.

Сой Фонг отступил с нехорошим холодком. Она чувствовала, что между этими двумя были общие тайны. Была близость, о которой ей оставалось только мечтать. Но как? Когда? Когда этот риока[7] успел стать с Йоруичи-сама настолько близок?..

— Ну ладно, — пожал плечами тот. — Неплохое компромиссное решение. А Исиду возьмёте?

— Квинси? Да ни за что! — открестилась капитан.

— Хм... хиренкьяку быстрo, а уж их о разнообразии техник, незнакомому большинству шинигами и говорить не стоит, — задумчиво протянула Йоруичи. — Хороший вариант. Но почему ты вдруг предложил? Отпускать боишься?

— Не хочу распыляться. Гриммджо и Орихимэ в одиннадцатом, мы с Исидой — во втором. Это лучше, чем распределяться по разным отрядам.

— Да, хорошее решение... — пробормотала Йоруичи, глядя в спокойные карие глаза. Она предложила это просто так, чтоб поддразнить Сой Фонг, но идея действительно была хорошей... во многом потому, что это внимательный и тихий Исида был идеален для второго. Мальчик-тайна и отдел тайных операций, чем не любовь с первого взгляда?..

А Куросаки во втором всё равно не задержится.

— Йоруичи-сама. Хватит издеваться! — Сой Фонг крепко сжимала зубы, чтобы не расплакаться от обиды. Она капитан, она превзошла своего учителя в сюнко! Так почему же её опять ни во что не ставят?.. И почему Йоруичи прислушивается к этому мальчишке?

— Ты сама напрашиваешься, — она послала на ученицу острый взгляд. — Если хочешь, чтобы с тобой обращались как со взрослой — веди себя как взрослая! Ичиго?

— Да?

— Активируй банкай.

Тот лишь поднял бровь. Его рейяцу на мгновение пошла рябью, меняя форму Академии на привычную боевую одежду.

— И что это должно значить? — скептически поинтересовалась Сой Фонг.

— Активированный банкай, — Ичиго был невозмутим, как Бьякуя перед накосячившим Ренджи.

— Врун! Ты не произнёс формулу высвобождения и даже не коснулся меча!

— Зангецу меня и так прекрасно слышит. Так зачем вам мой банкай, Йоруичи-сама?..

Старик, к слову, был очень недоволен, что такой фокус спалили, но сам первым откликнулся на беззвучное пожелание.

— Да так, кое-что проверить, — усмехнулась кошка, испытующе глядя на свою ученицу.

А та была далеко не дурой и место своё занимала по праву. Правда, интеллект ей стабильно отказывал, когда дело доходило до любовных дел и/или Йоруичи-сама, но кто не без изъяна? И сейчас капитан второго отряда видела перед собой существо, качественно отличающееся от любого известного ей шинигами. Кроме, разве что...

— Я буду очень рада видеть вас в своём отряде, Куросаки Ичиго, — по-змеиному улыбнулась Сой Фонг.

Йоруичи лишь хмыкнула. Её ученица уже вторую сотню лет балансирует на грани «Боже, какой позор!» и «Восхитительно, малышка, просто восхитительно!».

* * *

Вот чего Куроцучи Маюри было не занимать, так это упорства. Ичиго скармливал материалы исследований мелкими порциями, оправдываясь занятостью и надеясь, что тот из своих шпионских штучек извлечёт всю нужную информацию и отстанет. Но нет, учёный жаждал осмотреть непустого пустого лично, и это начинало попахивать грядущими хитровывернутыми неприятностями.

Пришлось сдаваться.

Конечно, никто Ичиго и Гриммджо в обитель безумия просто так не отпустил. Припёрлись всей компанией, включавшей и Йоруичи, и Орихимэ, и Исиду.

— Я чего-то не пойму, — произнёс последний, смерив капитана двенадцатого отряда подозрительным взглядом. — То ли это очередной приступ безумия, то ли очень хитрый план...

— Ты это о чём? — не понял Ичиго. Он как раз материализовал Зангецу и на учёного внимания как-то не обращал.

— Его вид.

— Ты про цветочек? — уточнила Орихимэ, отвлекаясь от брошюрки. В ней было много действительно интересного.

— Да. То ли он действительно от недружбы с головой так вырядился, — Исида воплощал собой саму подозрительность, — то ли это такой хитрый план, чтобы исправить репутацию своего отряда. Смех, как известно, убивает страх.

Все дружно посмотрели на чего-то химичащего Маюри. Не ржать, глядя на его наряд, получалось с о-о-очень большим трудом.

— Нет, ну если бы он хотел казаться милым, мог бы просто краску смыть, — протянула Йоруичи, которая в своё время развлекалась неожиданными появлениями в самых компрометирующих ситуациях. — Он без неё такой красавчик.

И, пожалуй, именно это было самым компроментирующим для капитана Куроцучи.

— Был у нас похожий красавчик, — мрачно произнёс Гриммджо. — Молитесь, чтоб у вашего тентаклей в хакама не было.

— Да нет, тентакли — это, скорее, у Нему, — задумчиво проговорила Орихимэ. — Не зря же она в такой короткой юбочке ходит. Тут обязан быть подвох.

Ичиго молчал, не вступая в, безусловно, интересную беседу. Он чувствовал себя звенящей струной. Граница, точка невозвращения была как никогда близко, но он не мог ничего сделать — ни отступить...

Ни шагнуть вперед.

— Ка-а-ак интересно, — произнёс Маюри, приближаясь. — Два пустых без дыр... Донорское сердце эмоций, да-да-да... Позвольте мне кое-что проверить!

Учёный просветил их каким-то прибором. Гриммджо — в живот, Зангецу — в грудь. Что должно быть видно, никто не понял, однако Куроцучи остался доволен.

— И совершенно разный вид донорства! Так-так-так... Тут полная связь и подпитка, с возможностью в любой момент это сердце вынуть, — он посмотрел на зампакто с безумной улыбкой, на что тот только скептически приподнял бровь: сам не хуже умеет. — А тут нет, тут связи с донором нет, но и сердце срослось плотнее... Вырвать его без угрозы жизни или, как минимум, полной деградации, невозможно... Интересные формы одного и того же дара.

— Капитан Куроцучи, что за той дверью? — внезапно спросил Ичиго. Тревожное предчувствие вопило особенно громко, глядя на неё.

— М? А, там капитан Хицугайя... — отмахнулся учёный. — Мне так и не удалось привести его в норму, а в виде зомби его, почему-то, видеть не хотят. Старые ханжи!

— Можно его увидеть? — продолжал Куросаки, не отрывая взгляда от двери.

— Не лучшая идея. Мне пришлось материализовать его зампакто, а тот оказался очень агрессивным и никого, кроме Нему, к себе не подпускает. Можно, конечно, его убить, но, боюсь, это опять не подходит под определение «вернуть капитана Хицугайя в норму»...

— Меня он не тронет. Пустите.

Ичиго почувствовал, как сердце залилось болью. Он увидел последний шаг.

И понял, что не сделать его не сможет.

— Не думаю, что это хорошая идея, — пробормотал Маюри, но Ичиго и Зангецу уже шли к двери. — Эй, а тебя я ещё не отпускал!

— Завались, — ласково сказал зампакто, наставляя на него меч. — Иначе получишь прекрасную возможность собрать себя из обгорелого желе.

— Куросаки-сан, следите за вашим мечом! — потребовал Куроцучи. — Он совсем распустился!

— Угу, — согласился Ичиго. — Дверь откройте.

— Ну что с вами поделаешь, молодёжь! — закатил глаза Маюри и нажал пару кнопок. Ещё два нажатия, и стена стала прозрачной. — Мы будем наблюдать на всякий случай.

Ичиго не ответил, заходя внутрь. Зангецу последовал за ним.

Тоширо лежал на операционном столе, привязанный за руки и за ноги широкими чёрными ремнями. Он пялился в потолок бессмысленным взглядом... А вокруг него на полу свернулся огромный ледяной дракон Хёринмару. Он выглядел неважно — бока тяжело вздымались, тусклый бессмысленный взгляд холодил больше, чем явно минусовая температура в комнате.

Ичиго присел на корточки и погладил дракона по морде. Тот сначала насторожился, но почти сразу почувствовал кроху своей силы в чужаке, и снова опустил грустную морду на лапы.

— Я материализовал зампакто, чтобы поменять его местами с капитаном Хицугайя, — послышался по громкой связи голос Маюри. — Чтобы его разум был внутри его зампакто и дал мне разобраться с подчинённым телом. Но этот строптивец отказался меняться и даже подпускать меня к своему хозяину! Тупая скотина!

— И правильно, — бесцветно проговорил Ичиго, поглаживая совсем не холодный лёд. — Зампакто неразумны.

Он смотрел на воплощённую силу Тоширо, которая без самого мальчишки могла только тяжело дышать и пытаться отогнать чужаков. Гениальная технология зампакто. Десять душ сплавленных воедино. Десять душ, без лика и характера погружаются в душу шинигами, чтобы... чтобы отразить. Чтобы показать...

Его самого.

Ичиго всегда интересовало, общаются ли его зампакто, когда он за ними не наблюдает? Теперь он точно знал — нет. И по небоскрёбам они без него не скачут, несмотря на утверждения об обратном. Внутренний мир существует, только когда в нём находится Ичиго. Зангецу существует, только когда на него смотрит Ичиго.

— Прости, Зангецу, — произнёс он, не оборачиваясь.

Тот лишь беззлобно ухмыльнулся. Его лицо пошло трещинами, начали отваливаться кусочки.

Десять душ. Чистая сила. А форма... Всего лишь отражение. Всего лишь точка на горизонте развития. Всего лишь флажок на середине пути. Зампакто... отражение истинной сущности шинигами. Зеркало, в котором видно будущее.

Духовные частицы, составляющие тело Зангецу, волной прошлись по комнате, потеряв свою форму.

Ичиго чувствовал, как с него слезает последняя маска. Последняя, такая уютная и такая привычная маска, которую на него навесило общество. Которую он сам на себя навесил, в желании быть таким, как надо, в желании соответствовать... Но правда в том, что проницательный, безумный, сметающий всё на своём пути манипулятор не просто часть него. Это он сам.

Он — Зангецу.

По помещению заходили волны рейяцу, перекрывая, объединяясь, перемешиваясь, чтобы принять свою новую форму. Не истинную, не окончательную — Ичиго как никогда ясно понимал, что он стоит лишь в начале пути, он лишь открыл глаза и смог этот путь увидеть... Долгий, длинный, извилистый, который не раз ещё соберёт и пересоберёт его на свой манер. О какой истинности может идти речь? Это всего лишь ступенька... очередная, но не последняя.

Всё верно, всё правильно и очень логично. Имя людям дают родители в соответствии со своими ожиданиями, но не истинной сущностью маленького человека. Это имя — первая маска, первая рамка, в которую старательно пытается вписаться каждый. А потом появляются ещё и ещё, наслаиваясь друг на друга, создавая таких одинаковых внешне и внутренне людей.

И только где-то в глубине души лежит настоящая мощь. Да только не вытащишь её уже никак, разве что... разве что назвав её другим человеком, чтобы суметь всё-таки познакомиться с собой. И не стоит удивляться, что зампакто бесятся, видя вместо себя слабую, сотню раз переломанную рамками и масками хрень.

— Здравствуй, Хёринмару, — проговорил Ичиго, по-новому глядя на дракона. — Ты когда-то сделал мне подарок, отдал мне частичку себя. Позволь мне ответить тем же.

Дракон прикрыл глаза, готовясь принять подарок. Отделённой силе не хватало воли, не хватало разума. Он не знал что делать, не понимал, что происходит... Не понимал даже, что он не понимает. Он — душа, вся сила, вся мощь, повергающая врагов в трепет!.. Но без крохотного огонька разума и воли, эта сила не могла сделать ничего.

И Ичиго поделился своим.

Они провалились во внутренний мир Тоширо. В нём было только небо, только чистое небо, без конца и края, пронизанное редкими стайками облаков. А посреди этого — тёмно-красный, чуть прозрачный куб, внутри которого виднелась крохотная фигурка. Тюрьма. Клетка для воли и разума.

Да, в форме зомби Хицугайя мог говорить, но это была всего лишь память, воля была чужой. Настоящий он всё это время был заперт в беспамятстве, и его зампакто ничего не мог сделать, потому что не знал, что нужно что-то делать.

Но сейчас он знал.

Куб треснул под мощными ледяными зубами. Треснул, заскрипел и разбился кучей осколков, тающих в острой голубизне неба. Ичиго рванулся вперёд, подхватывая хрупкую фигурку на руки, и опустился на спину ликующего дракона. Тоширо дрожал, слепо шарил руками и всё ещё не желал открывать глаза.

Ичиго устремился назад, в более привычный им обоим реальный мир... Он не совсем помнил, как оказался рядом с операционным столом, как умудрился отвязать Тоширо. Но он ясно прочувствовал момент, тогда вокруг его шеи оплелись обманчиво-хрупкие руки и к нему прижался плачущий ребёнок.

Сильный, хладнокровный и мудрый ледяной дракон. Но пока — ребёнок, который дрожал от пережитого шока и не мог поверить, что всё закончилось, что всё теперь реально.

— С возвращением, Тоширо, — тихо проговорил Ичиго.

— Для тебя — капитан Хицугайя! — проговорил тот, глотая слёзы и сжимая в объятьях почти до боли. Он чувствовал, что духовная связь между ними рвётся и эгоистично не хотел этого. Не хотел новой боли, но...

— Конечно, Тоширо, — соглашался Куросаки, продолжая своё чёрное дело. Он не мог заставить себя оторвать у маленького капитана тот кусок своей души, в который тот отчаянно вцепился...

Поэтому отрывал его от себя.

А кончики пальцев начали едва заметно светиться. Благословение Короля Духов. Ичиго ещё мог отказаться, ещё мог отринуть это всё... Но со своей новой высоты он видел множество бед, которых кроме него, решать было просто некому. Взять и отвернуться? Вернуться в свою комфортную раковину притворства? О нет, Куросаки Ичиго не был таким трусом.

— Ты молодец, Тоширо, — проговорил он наконец отцепившемуся мальчику.

Тот кивнул, отводя глаза и сильно покраснев. Наверняка клянёт себя за слабость...

— Не многие на твоём месте продержались бы так долго, — добавил Ичиго. — Просто побудь с ним. Он очень по тебе соскучился.

Тоширо снова кивнул, без слов понимая, что речь идёт о Хёринмару.

— А мне пора, — грустно улыбнулся Ичиго, чувствуя, как видимое только ему свечение уже достигло плеч.

— Какой это пора?! — возмутился Секста, врываясь в комнату. Он не понял, что произошло, но все его инстинкты вопили об опасности.

— Прости, Гриммджо, — отозвался Ичиго, глядя на него. Просто глядя. Запоминая. Да, арранкару будет больно, но он сильный, он переживёт.

— Какой прости?! Где твой зампакто?!

Куросаки только улыбнулся, разводя руками, не зная, как объяснить, что теперь он сам — собственный меч. А благословение тем временем добралось до груди и сладко смешалось с чувством тревоги.

— Куросаки, что происходит? — спросил Исида, поправляя очки.

— Повышение. Меня переводят.

— Куда это ещё?! — возмутился Гриммджо.

— В Нулевой отряд, — тихо проговорила малышка Орихимэ.

Все замолчали, глядя на Ичиго. Тот только кивнул.

Ямамото, несмотря на свою силу, никогда не смог бы попасть в нулевой отряд. Он был воином и у него никогда не было другой страсти, кроме сражений. А у Ичиго была. Спасать друзей.

И в этом он добился таких успехов, что смог лечить их души, отдавая часть своей.

Сияние покрыло всё его тело. Он улыбнулся, произнёс:

— Простите, ребят.

И сделал шаг.

* * *

После исчезновения — «повышения», напомнил себе Гриммджо, — Куросаки, их компания, не сговариваясь, перебралась в Генсей. Арранкару было тошно посреди моря фальшивого сочувствия, где каждая собака знала, что произошло и как это на него повлияло. Уэко Мундо после Сейретея казался совершенно блеклым, бестолковым и... пустым. Единственный выход — мир живых. Там о нём никто не знает. Там жизнь бьёт ключом несмотря ни на что.

Он хотел сбежать тихо и незаметно, но его перехватил Главнокомандующий. Кёраку не стал ничего говорить, просто вручил две бумажки: одна — приказ о направлении в Генсей на бессрочную командировку, вторая — приказ на выдачу специально подготовленного гигая. Гриммджо не знал, что на такое говорить, но говорить и не понадобилось — командир первого отряда так же молча исчез.

Джагерджак поселился в Токио. Ему нравился этот шумный город, в котором никто никого не знает, в котором всё такое быстрое и суматошное, что только успевай зубы скалить на любителей отхватить кусок.

Как-то случайно он оказался среди якудза. Нет, ну честно, случайно. Поспорил в баре с какими-то мудаками, пересчитал этими мудаками стулья, а потом к нему завалились вооружённые люди с предложением, от которого невозможно отказаться. А Гриммджо, что, дурак, что ли, отказываться?.. Бить людей и ещё деньги за это получать — не работа, мечта!

Ну, он так думал, пока к нему на порог квартиры не завалился мрачный Исида. Молча выставив за дверь неучтённую девицу, квинси очень спокойно поинтересовался, какого хрена арранкар делает. Тот так удивился применению нецензурной лексики очкариком, что без сопротивления всё выложил. И о том, как тошно в Готей-13, и о якудза, среди которых он чувствовал себя крутым, таинственным и нужным, и о...

Тут Исида поинтересовался, а задумался ли хоть раз глупый арранкар о них? О тех, кто потерял не только Ичиго, но и глупого арранкара?

Гриммджо не ответил. Ему было стыдно. Он ненавидел это чувство, ненавидел Куросаки, подарившего его... И до дрожи обожал катать на языке чужие мысли, разбирать по полочкам чужие желания, понимать так, как никогда бы не смогла бессердечная сволочь.

Посмотрев на это дело, Исида заявил, что хрен ему, а не левые бабы. Буквально. И, мило улыбнувшись, пошёл устраиваться к тем же якудза, в кои-то веки порадовав отца. Бандиты были всяко лучше шинигами.

Нельзя сказать, что вместе было лучше. Совместное проживание педанта и раздолбая — это тот ещё хоррор... Гриммджо изо всех сил цеплялся за свой творческий беспорядок и обшарпанные стены, а квинси жаждал навести порядок и сделать ремонт.

Ситуацию спасла Орихимэ, однажды просто заявившаяся и утащившая Исиду в другую квартиру, где всегда могло быть чисто и убрано, и где она всегда могла восхищаться этому факту... И, конечно, его кулинарными навыками, готовить ей почему-то запретили.

А Йоруичи и так постоянно крутилась где-то по-близости.

Потом Гриммджо решил, что эти постоянные разборки якудза ему наскучили и пора бы его начальнику пойти в жопу с такими приказами. О чём он, собственно, и сообщил. Разумеется, его постарались переубедить, но в рукопашке хрупкие людишки с треском проигрывали, а когда они додумались использовать оружие и прострелили ему гигай... Тут озверел уже Исида. Арранкар только-только успел оскалиться и перегрызть наглецу горло, как всё вокруг, кроме самого педантичного квинси, оказалось заляпано кровью, а сам он нависал над своим бывшим начальником, ласково объясняя ему, в чём и как он ошибся.

Якудза, конечно, потом попытались мстить их близким, но нашли только Йоруичи, Орихимэ и Рюкена. На девушек они напали, когда они были вместе, что и было их главной ошибкой... Ну, в смысле, Иноэ и в одиночку справилась бы с кучкой охреневших от собственной крутости парней, в конце концов, она была офицером одиннадцатого отряда... Но с Йоруичи было веселее. Именно она предложила бандитов сначала бить, потом исцелять, потом снова бить и так пока не надоест.

Орихимэ не была жесткой девочкой, даже после ухода Ичиго, но понимала, что любителям нападать на беззащитных девушек нужен хороший урок. И просто побои в этом случае не помогут.

Что с посланным ему отрядом сделал Рюкен, подчинённые того самого босса не знали. А тот благодарил богов, что Исида-младший ещё ничего так, и вообще он легко отделался.

Гриммджо занялся писательством, как сумасшедший исписывая лист за листом... За ним подхватывал Урю, приводя текст в человеческий вид, иногда отбегая, чтобы побиться головой об стенку и повыть на луну. Он же и отправил рукописи в издательство...

И они возымели невероятный успех.

Точнее, очень вероятный и ожидаемый со стороны Исиды, но для арранкара это было шоком. Он писал просто потому, что из него это лезло. Эмоции и мысли не давали уснуть, не давали сосредоточиться, и он выблёвывал их на бумагу, лишь бы как-то освободить голову... И совершенно не думал, что это может кому-то понравиться. Ну, кроме Исиды, но тот известный заводчик тараканов.

Издатель щедро платил, но требовал нового материала, Гриммджо с удовольствием пускался во все тяжкие в его поисках... работал в офисе, в цирке, в модной индустрии, дружил с полицейскими, проститутками, БДСМ-мастерицами... Отрывался по-полной, вбирая в себя генсейскую жизнь как губка, выплёвывая её потом в виде текста.

А Исида следовал за ним по пятам. Не отговаривал, не подстраховывал, а тоже вливался... словно раньше ему это сделать гордость квинси не позволяла, а теперь... теперь было можно жить. И пусть сам Урю этого делать так и не научился, но энтузиазма арранкара хватало на двоих.

Очень быстро пришла слава. Ну, точнее, им показалось, что очень быстро, на самом деле с издания первого романа прошло три года и восемь книг. Пару историй выкупил Голливуд, сняв по ним успешные блокбастеры... Несколько — экранизировались местными силами, и Гриммджо это нравилось даже больше. Слишком уж любят американцы спецэффектами увлекаться, а его самого прыжки на верёвочке до сих пор на ха-ха пробивают.

К сожалению, со славой пришло и узнавание. Теперь Гриммджо Джагерджак и его соавтор Урю Исида не могли просто так влиться в незнакомое общество, чтобы собрать материала для новой рукописи. Но оно и не требовалось — жизней они прожили много, хватит на сотни книг... Да и новая сфера, богемная жизнь, тоже требовала изучения.

Йоруичи пришла первой и заявила, что Гриммджо будет её мужем. На логичный вопрос «С хера ли?», она объяснила, что тоже жаждет славы, шмоток и всеобщего восхищения. И вообще, неужели арранкару стыдно с ней на людях показаться?..

А потом папарацци запалили Исиду и Иноэ, и тем пришлось сознаваться. Так авторы модных, сенсационных, шокирующих и раскрепощённых романов Джагерджак и Исида явили миру своих прекрасных муз.

И четыре года и два месяца после исчезновения Ичиго они вчетвером шли по красной ковровой дорожке. Экранизация нового романа прошла успешно и их пригласили на ток шоу, чтобы обсудить работу в прямом эфире.

Первым беспокойную рыжую головушку заметил Исида.

— На три часа, — негромко произнёс он, активируя силу. — План номер шесть.

— Есть, — негромко отозвались остальные.

Защёлкали вспышки фотоаппаратов, когда звёздная четвёрка внезапно в едином порыве рванулась в толпу, быстро и небрежно раскидывая нерасторопных фанатов. Фотографы во всей красе запечатлели, как Исида, Джагерджак и Шихоин красиво взяли в клещи рыжеволосого парня, выгоняя его прямо на милую и безобидную Иноэ... Которая врезала ему смачным хуком справа.

Растерянному рыжему Гриммджо сразу заломил руку за спину и потащил обратно на дорожку, приговаривая:

— Явился, сволочь, не запылился!

— И не думай, Куросаки-кун, что из-за тебя мы станем менять свои планы, — строго отозвалась Орихимэ.

— Я тоже чертовски рад вас видеть! — разулыбался Ичиго.

Никто этой улыбке не поверил и отпускать его не спешил. Так что Куросаки пришлось появиться на телевидении...

С вот такенным фонарём.

* * *

Ведущий нервно поправлял галстук-бабочку, пока неучтённого гостя гримировали и пытались найти ему более подходящую по цвету рубашку. Зелёная футболка на зелёном фоне смотрелась не особо, но гости категорически отказались отпускать рыжего.

Ведущий выпил успокоительного, и напомнил себе, что это он тут крутая звезда... Правда, с Джагерджаком такой фокус не проходил — он в любом месте умудрялся быть в центре всего, разбивая любые устои своей прямой, брутальной мощью. Хуже него был только Исида, который весь такой мальчик-одуванчик, но ка-а-ак посмотрит, ка-а-ак сказанёт, и всё, репутации конец на веки вечные.

Никому другому неучтённого гостя не дали бы притащить. Но эти двое разрешения не спрашивали и уже вели рыжего, заломив ему обе руки.

— Кхе-кхе! — откашлялся ведущий. — Добрый вечер, дорогие друзья! В эфире — вечер со знаменитостями, и наши гости: Гриммджо Джагерджак и Урю Исида! — раздались аплодисменты. — И их прекрасные музы, Орихимэ Иноэ и Йоруичи Шихоин! А так же...

— Ичиго Куросаки, — представил Исида. — Наша третья муза.

— Муза, угу, — согласился Гриммджо. — Щаз мы ей пёрышки-то как поотрываем!

— Ребят, может, отпустите уже? — спокойно предложил рыжий. — Обещаю, я никуда не денусь.

— Ты четыре года не появлялся, так что сиди и не рыпайся.

Ичиго только закатил глаза и позволил себя усадить. Он был безумно рад, что его друзья не страдали без него, а жили своей, полноценной жизнью... Ещё бы не реагировали так остро на его появление — был бы вообще идеал, но увы, он, как известно, недостижим.

— Кхм, — начал ведущий. — Нас, как и многих телезрителей интересует вопрос: кто же такой Куросаки Ичиго?.. Вижу, он несколько моложе вас...

Четыре горящих взгляда скрестились на нём, отмечая, что да, за прошедшее время шинигами никак не изменился, в отличии от повзрослевших Исиды и Иноэ.

— Это так только кажется, — заверил Урю. — Мы ровесники.

— Ага, примерно, — согласился Ичиго. Не уточняя, что Йоруичи было как минимум пара сотен лет, а Гриммджо, хоть и стал арранкаром относительно недавно, но ещё неизвестно, сколько веков бродил в виде адьюкаса.

— Они с Исидой и Иноэ были одноклассниками, — сладко сказала старая кошка. — Очень дружили. А потом мальчишка решил, что лучшим выходом будет уйти.

— Йоруичи-сама, у меня не было другого выхода, — напомнил Ичиго.

Аудитория дружно зашепталась. Такое странное обращение к почти ровеснице...

— Молчи лучше, — пихнул его локтем Исида. — Господин ведущий, у вас были какие-то вопросы?..

Тот посмотрел в шпаргалку и набрал побольше воздуха.

Как ни странно, передача прошла более-менее нормально. Новоиспечённые звери шоу-бизнеса вцепились в рыжего и не кидались на него, отвечая на вопросы максимально развёрнуто, но не агрессивно. Разве что этот... Куросаки иногда вставлял комментарии, от которых глаза всех четверых загорались желанием убивать.

— Гриммджо-сан, Исида-сан, в своих книгах вы пропагандируете достаточно вольный образ жизни, — говорил ведущий. — Однако, вы счастливо женаты и ни разу не были замечены в походах налево. Как вы объясните подобное... лицемерие?

Рыжий заржал, запрокидывая голову и дрыгая ногами.

«Совсем никаких манер», — недовольно отметил ведущий, а потом посмотрел на сидящих рядом с рыжим соавторов. Запахло сенсацией.

И точно — они синхронно потянулись вперёд, вцепляясь поцелуем в шею прямо под линией челюсти. Смех сменился вздохом удовольствия, а режиссёр заорал, требуя пустить рекламу. В этот момент сидевшие относительно спокойно девушки сорвались с места и тоже кинулись на Ичиго.

Видеокамеры уже отключили, но папарацци щёлкали фотиками, запечатлев эту сцену со всех ракурсов, пока не прибежала охрана...

Охранники неосторожно попытались расцепить соскучившуюся компанию, но им врезали не глядя, и бравые парни мудро переключились на зрителей.

— Ох, ребята, я же так вам всю карьеру порушу! — пытался воззвать ко здравому смыслу Ичиго.

— Мою карьеру такой фигнёй не разрушить, — заверил Гриммджо. Хоть он сам настоял на том, чтобы Исида вписался как соавтор, а не как редактор, но всё равно считал карьеру своей.

— А Рюкен давно плохих новостей не получал, расслабился поди, — добавил Урю, раздевая.

— Нас могут всё ещё снимать... — снова попытался Куросаки.

— Ну и пусть завидуют! — решительно заявила Орихимэ.

— Какого чёрта ты так долго шлялся? — спросила Йоруичи. — И какого чёрта явился сейчас?

Все замерли, испытующе глядя на Ичиго. Да, снова коснуться его, выбить всю дурь, попробовать на вкус его рейяцу — это было нужно, этого все хотели, но... Ответы на эти вопросы были важнее.

— Как только разобрался с самыми срочными делами, так и пришёл, — недовольно отозвался он.

— Дела, значит? — нехорошо сощурилась Йоруичи.

— Да, — спокойно отозвался Ичиго. — Вы представляете, сколько разрушений появилось в мире после войны?.. Разрушений, которые никто, кроме меня увидеть не мог, не то что исправить.

Все смутились. Как-то в горячке они позабыли, что у Ичиго не просто статус, не просто облачко для плевания сверху, а тяжёлая работа.

— И-и-и... надолго ты к нам, Куросаки-кун? — робко спросила Орихимэ.

— Как минимум на год. Ичибей пригрозил, что если я появлюсь во дворце раньше, чем окончательно восстановлю душевные силы, он будет лично просить Короля об отозвании моего титула, ибо я всё ещё несносный мальчишка, который не может рассчитывать свои силы, — закатил глаза Ичиго. — Ну перестарался, подумаешь, с кем не бывает...

— Ты хотел сказать «духовных сил»? — уточнил Исида.

— Душевных. Моя сила — восстанавливать чужие души, отдавая частичку себя.

— И ты пришёл сюда лечиться, значит? — с угрозой проговорил Гриммджо.

— Да, — безмятежно согласился рыжий. — Я пришёл туда, где моя душа в порядке..

Сноски:Garganta (исп.) — горло, глотка, зев. Не зря гарганта в аниме и манге по форме напоминает рот.

[Обратно]

Devorador Grande (исп.) — Великий Пожиратель.

[Обратно]

Таки она Tercera Espada Tier Harribel, что читается как Терсера Эспада Тьер Харрибел.

[Обратно]

Hierro (исп.) — железо. В данном случае — железная кожа.

[Обратно]

Cero (исп.) ноль.

[Обратно]

Nada (исп.) ничего, ничто. Предположительно, пустой нахватался пары слов у Чада, наверняка он объяснял друзьям значения этих заимствованных слов.

[Обратно]

Риока — душа, попавшая в Общество Душ без сопровождения шинигами. Так называли Ичиго, Орихимэ, Чада и Исиду во время их первого вторжения в Сейретей. В данный момент хронологии их никто уже так не называет, только Сой Фонг злопамятствует.

[Обратно]