Академия Духовных Искусств

— Э-э-э...

— А они тебя знают, — понял заминку Кенпачи. Он бы тоже таких слабаков не запомнил.

— А-а-а! Это же мой тренировочный материал! — ляпнул Ичиго и быстро исправился: — То есть, мы тренируемся вместе.

— Угу. Заметно, — капитан смерил взглядом компашку, покрытую аккуратными синяками и царапинами. — Они сами-то об этом в курсе?

— Эм... — Ичиго почесал в затылке. — Ну, они заявились к нам с Исидой на тренировку, а мне как раз надо было в кого-то пострелять...

— Пострелять? Лук квинси вызывал, что ли? Нахрена?

— Для общего образования. Скучно просто было.

— А-а-а... Так, что, оставить тебе придурков?

— Если можно, капитан Зараки, — состроил пай-личико Ичиго. Пускать стрелы в живых людей было гораздо интереснее, чем в манекены. Исида, конечно, сначала пытался вмешаться, но удалось его уговорить честно исполнять роль принцессы в башне... обосновав, правда, это тем, что Куросаки лучше сражается, если надо кого-то защищать.

— Эй, черепахи! — позвал Кенпачи группку, которая успела незаметно отойти от него примерно на метр. — Слушайте мой приказ! Вы переходите в распоряжение курсанта Шибы и обязаны помогать ему в его тренировках! Если выживете — двери одиннадцатого отряда будут перед вами открыты.

— Да, капитан! — гаркнули «черепахи», причём довольно бодро.

— Кыш, отсюда, на сегодня всё, — отмахнулся Зараки и развернулся к Ичиго. — Ну-с, покажи, чему ты тут научился!..

Куросаки не стал повторять, что им низзя. В конце концов, им нельзя в одном помещении без ограничителей находиться, но если оба в своих повязках, а сила квинси не особо энергоёмкая...

Ичиго ухмыльнулся и вызвал лук.

* * *

Тренировочный зал они таки разгромили, но и только. Как выразился Зангецу, это было избиением младенцев с попыткой притвориться младенцем самому. Но драка погремушками, на вкус Ичиго, вышла довольно неплохой.

— Слышал, ты своего пустого материализуешь? — спросил Зараки между ударами.

— Ага. Хирако растрепал?

— Угу. Бегал, панику разводил, доставал всех.

— Ему так никто и не сообщил, что пустой — мой зампакто?

— Правда, что ли? Я в этих штучках нишиша не смыслю... Но понятно, чего это твой отец с такой довольной рожей ходил... Покажешь его?

— Пустого? Для этого мне надо снять ограничители.

Зараки выразил своё мнение по этому вопросу коротким, но ёмким ругательством.

В скором времени прозвенел гонг, сигнализирующий об окончании уроков, и расстались они вполне довольные друг другом.

* * *

До вечера Ичиго успел ознакомиться с материалами и понять, что они нифига ему не дают. Квинси-тренировку, несмотря на пополнение, пришлось отменить — Куросаки хотел лично осмотреть каждую предполагаемую зону уничтожения. Исида увязался за ним, а вот старшеклассников отпустили долечиваться — неинтересно по ним стрелять, когда они едва-едва двигаются.

— Что ты хочешь найти? — спрашивал Исида.

— Не знаю. Знал бы — уже нашёл.

— Ты же не детектив.

Ичиго посмотрел на него так, что Урю мгновенно почувствовал себя идиотом. Как будто его хотя бы раз останавливало, что он не был шинигами. Или что он не был капитаном. Или что он... В общем, отсутствие навыков никогда не мешало ему ввязываться в неприятности.

Убедившись, что до Исиды дошло, Ичиго прикрыл глаза и постарался ощутить те самые потоки нестабильности в пространстве, что указывались в отчёте. Кажется, что-то было, но, наоборот, какое-то уплотнение, словно... рубцовая ткань.

— Хм... а у мира могут быть шрамы? — рассеяно проговорил он.

— О чём ты?

— Пространство очень плотное, не чувствуешь?

— М-м-м? — к своему стыду, Исида не ощущал ничего особенного, но признаваться не собирался. Ну, разве что чувствовал, как тонкие потоки рейяцу Куросаки ощупывают всё вокруг, включая его самого. Не сказать, что это было ему особо в новинку, но обычно он попадал в облако силы, а не удостаивался чести быть облапанным тонкими щупальцами.

— Наверное, попробуй я тут открыть сенкаймон или гарганту — ничего бы не вышло, — продолжал Куросаки, расхаживая туда-сюда. — Слишком плотное пространство, упругое такое...

— Ты можешь открыть гарганту? — переспросил Исида.

— Теоретически — да. Практически — не пробовал, — отозвался Ичиго. — А по бокам, наоборот, всё ослаблено... может, курсанты провалились именно в эту складку? Если бы был действительно большой разрыв, то двенадцатый отряд бы заметил... но если это даже не дырка, а просто неплотное плетение пространства...

— А ты в него разве не должен провалиться? Ты же тяжёлый, — спросил Исида, стараясь оторвать взгляд от того, как Куросаки нежно поглаживает воздух. То есть, деловито, как опытный медик, но при этом — невероятно нежно, будто его пациент — прекрасное и хрупкое сокровище.

— Хм, действительно... Пространство проминается, но держит... Хотя все курсанты пропали вечером, может, в этом дело?.. Мы достаточно далеко от жилых помещений, ночью здесь не должно никого быть. Если предположить, что пространство — как ткань, то несколько человек в разных точках создают меньше давления, чем единственный человек на большом пространстве. Пойдём посмотрим другие места исчезновения?

— А? Да, конечно, — слегка растерянно проговорил Исида. Ему бы пора привыкнуть, что у Ичиго невероятно хорошо получается всё, чем бы он ни соизволил заняться. Привыкнуть или разозлиться — в конце концов, работа головой всегда была его прерогативой. Но нет.

В тот раз, когда на тренировку припёрлись старшеклассники, желающие отомстить квинси за всё хорошее, Куросаки задвинул его за спину и попросил не мешать ему бить уродов. Конечно, Исида тут же заявил, что ему не нужна защита, на что Ичиго бросил что-то вроде: «Что за глупости? Всем нужна защита. Не всем именно от хулиганов, но от чего-то — точно нужна».

И Исиду будто пыльным мешком по голове огрели. Он сел у стеночки, наблюдая, как Куросаки радостно отвешивает «тренировочному материалу» люлей, иногда даже умудряясь стрелять из лука. Урю действительно нужна была защита. Защита от одиночества. От этого сосущего страха навеки остаться одному, на веки остаться непонятым. Если размышлять над тем, что дало каждому из них Хогёку... Ичиго, Чад и Иноэ получили способности, чтобы защищать других. А у Исиды способности были.

Не было только того, кого можно было бы защищать.

Правда, когда Ичиго повернул лук горизонтально и начал отстреливаться так, душа Исиды не выдержала такого святотатства, и он начал ругаться. На что Куросаки отвечал, мол, ему так удобнее и не посидеть бы некому зануде тихо, пока его защищают. Это хорошо отвлекло от тех глубинных мыслей, к которым просто страшно прикасаться, потому что они могут запросто перевернуть привычный уклад жизни.

Но сейчас его снова накрыло.

На месте второго исчезновения Куросаки продолжил бродить в лёгком трансе, ощупывая воздух так, что в пору было снимать на камеру и выкладывать на сайты с материалами для взрослых. А Исиду пронзил потусторонний холод и не хотел отпускать.

— Тоже чувствуешь что-то? — спросил Ичиго, не оборачиваясь.

Исида выругался про себя, вспомнив, что друг видит отнюдь не глазами.

— Это не относится к делу, — буркнул он.

— И поговорить об этом ты не хочешь, — это звучало не вопросом, а утверждением.

— Ага.

— Хм... кажется, я нашёл кое-что интересное. Здесь ткань пространства ещё более тонкая и, кажется, слегка разъезжается.

— А что за ней? — спросил Исида, подходя ближе. Уплотнения или ослабления пространства он не чувствовал, но вот некая чужеродная для этого места рейяцу ощущалась. Вкрапления, капельки, искры... но что-то очень знакомое. — Уэко Мундо?

— Скорее, гарганта, — поправил Ичиго. — А за ней да, Уэко Мундо.

— Чёрт.

Когда только зашла речь о пространственных аномалиях, они оба подспудно надеялись, что курсанты провалились в мир живых и просто не знают, как выйти на связь. Но Уэко Мундо... шансов на выживание у ребят было катастрофически мало, разве что попадутся какому-нибудь дружественно настроенному арранкару, но на такое способен только Куросаки. Обычных смертных шинигами наверняка уже сожрали.

Исида поймал себя на мысли, что он вновь втихую облизывается на Ичиго. И если раньше подобное приводило его в ужас, то теперь, когда он знает его маленькую тайну общения с людьми... Почему бы и нет? Главное, не думать, почему нет.

Урю пустил по телу поток рассеянной рейяцу, — не блют вене, не блют артерие, а нечто среднее, — а потом потянул за отворот косодэ и прижался к чужим губам. Ичиго замер, глядя на него расширившимися глазами и не предпринимал никаких попыток к действию.

Прошла секунда, другая... Исида резко оттолкнул его, развернулся и попытался скрыться бегством. Возможно, завтра удастся сделать вид, что ничего не произошло...

Но, увы, Куросаки тоже владел хиренкяку.

— Стоять, — скомандовал он, возникнув впереди. — Не смей убегать. Нам надо поговорить.

— Нам не о чём говорить. Я просто всё не так понял. Забудем и всё, — Исида попытался его обойти, но Куросаки проявлял неожиданное... то есть, обычное для себя упорство.

— Ага, накрутишь себя до тараканов размером с гиллиана, а мне потом расхлёбывать! А ну стоять и слушать!

Исида слушать не хотел, а упрямо пытался убежать. Наверное, упорство передавалось по линии квинси.

— Ну ты сам напросился! Бакудо номер один! Сай! — скомандовал Ичиго.

Исида споткнулся и полетел головой вниз. Непонятно только, из-за действия заклинания или из-за осознания того факта, что Куросаки пользовался кидо. Заклинание было довольно слабым, но силушки богатырской туда было вложено столько, что, наверное, и Айзена можно было удержать.

Ичиго подхватил Урю на руки и потащил его куда-то в сторону. Он попытался сопротивляться, но движение вышло смазанным. Единственное, чего он добился — так это того, чтобы его стукнули рукоятью меча, чтоб не мешал своей транспортировке.

* * *

Очнулся он в смутно знакомом полумраке, и где-то секунду спустя до Исиды дошло, что у него во рту кляп. И что он в комнате Ичиго.

— М-м-м, мгм, м! — попытался выразить квинси своё отношение к происходящему.

— Помолчи, — коротко приказал Куросаки. — Я думаю.

Исида попытался дёрнулся, но тут на его лоб опустились прохладные пальцы. Квинси только тут заметил, что он лежит головой на чужих коленях и вообще устроен с удобствами, если не учитывать факт связывания. А ещё ему ласково, хотя и немного рассеяно массируют голову.

От осознания того, что ласка есть и что она предназначена именно ему, в груди потеплело. А потом вспорхнула неудобная мысль, неужели действительно было необходимо связывать его заклинаниями и — Исида чуть дёрнулся, проверяя, — верёвками, да ещё и вдевать кляп, чтобы он набрался терпения и не порол горячку?

Выходило, что да.

— Понимаешь, мне почему-то кажется, что все штучки с великой любовью — это великая лажа, — начал Ичиго со вздохом. — У меня цифры не сходятся. Точнее, сходятся, но так, что лучше бы не сходились.

Исида покраснел и собирался что-то промычать, но замер под спокойным и каким-то грустным взглядом Куросаки. В них светилось что-то, что заставляло устыдиться своего поведения и начать внимать.

— Ты никогда не задумывался над тем, что такое любовь? — спросил Куросаки. У Исиды всё сжалось внутри, он бы никогда не стал кидаться такими громкими словами, но... но Ичиго это не останавливало. Его спокойный, пропитанный какой-то неизвестной досле силой, голос ввинчивался прямо в мозг. — Это привязанность. Крепкая, сильная. Рвущая душу и заставляющая идти на подвиги. Плюс секс. Без секса любовь называется дружбой и вообще является чем-то другим, не таким сильным и важным. Привязанность без секса можно называть любовью только в случае, если речь идёт о родственниках. И тут у меня не сходятся цифры.

Куросаки на мгновение замер, закусив губу, но почти сразу успокоился и продолжил неторопливо поглаживать.

— Привязанностей можно иметь сколько угодно много. Ограничения тут только естественные, сотню человек вряд ли можно назвать близкими друзьями, просто физически не получится каждому из них уделить нужное внимание. Но пяти-шести — запросто. А любви полагается быть только одной. Более того, ей полагается быть сильнее, чем все прочие связи. И получается, что за одну любовь... нет, за один секс ты платишь четырьмя-пятью не менее крепкими привязанностями.

Ичиго подождал, пока Исида побледнеет от ужаса и покраснеет от смущения, и продолжил:

— Конечно, для того, кто не умеет строить привязанности, для кого секс является единственным источником какой-никакой близости, для них да, любовь может казаться единственной и неповторимой... за исключением того момента, что без привязанности любовь быстро гаснет и секс, будучи в принципе всего лишь простым набором движений, не сможет спасти. Но почему остальные не замечают, какую чудовищную цену приходится платить за так называемую любовь?

Куросаки помолчал, а затем горько усмехнулся:

— Может всё хорошо. Может, всё правильно... и это я неправильный. Слишком жадный. У меня два зампакто... именно два, а не двойной, как у Кераку и Укитаке. Я просто не захотел отпускать ни одного из них. Они разные, они диаметрально противоположные, и поводов для обиды у меня предостаточно... Но я не смог. Их. Отпустить. Ни одного. И точно так же у меня всё сжимается внутри, стоит только представить... Представить, как отдалишься ты, если я отвечу на чувства Орихимэ. Или как убежит она, если заметит нас вместе. Или каким это ударом станет для Рукии. Я не хочу вас терять. Очень не хочу. И лишь насчёт Чада я не беспокоюсь — он-то всё прекрасно понимает и без всяких глупых слов.

Куросаки завозился, сменил позу и навис над Исидой, глядя на него очень серьёзным взглядом.

— Я тебя люблю, — произнёс Ичиго и только лёгкий румянец и играющие желваки выдавали, насколько тяжело ему дались эти слова. — Люблю и Орихимэ, и Чада, и Рукию, и... Но и не хочу терять ни одного из вас. Я не смогу быть твоим. Но не потому, что мне не хочется, а потому, что тогда я не смогу быть их. Очень надеюсь, что ты поймёшь.

Ичиго коснулся губами его лба, задержавшись гораздо больше, чем необходимо для обычного чмока, словно не мог заставить себя оторваться... А потом потянулся руками к его затылку, собираясь снять кляп.