Мустанг и Чика

— Вот, мои коллеги и друзья. Прошу любить и жаловать этого самородка, взорвавшего весь зал и мой покой проникновенными исполнениями великолепных композиций! — режиссер так экспрессивно тисканул мой загривок, что я чуть не взвыл, — Меня интересует другое... Как, кстати, вас звать-величать?

— Так и зовите, как меня объявляли. Хоккеист Паша, — подал я сдавленный голос.

— А я — Вовка Медик! — влез пунцовый от удовольствия друган.

— Как прекрасно! — прокомментировал Ширвиндт, — С нами теперь хоккейный Пашка и медицинский Вовка.

— Дорогой Паша! Скажи, кто автор этих замечательных композиций, и почему я о них ничего не знаю? — раздался сзади мягкий голос Рязанова.

Я показал всем своим видом, что не знаю.

— Так ты же сам сочинил. Все это знают, — влез не вовремя Вовка.

— Ничего я не сочинял! — взвился я, претворяя в жизнь туалетные решения.

— Очень жаль. С этим автором я бы не отказался вместе поработать, — грустно высказался Таривердиев.

— А я бы этого автора пригласил на пончики, — зачем-то добавил Рязанов.

— Ладно, пусть будет по-вашему. Я это сделал! — сдался я.

Режиссер с композитором переглянулись, улыбнувшись.

— Паша, ни за что не поверю, что у тебя нет других, не менее прекрасных композиций. Познакомишь меня с ними? — с приятной улыбкой предложил композитор.

Резонно, такое сильное, проработанное, законченное произведение как "Когда я закрываю глаза" не может возникнуть внезапно из ниоткуда. Яркую комету предваряет рой мелких невзрачных осколков.

Пока мы напряженно общались, на столе к бутылочкам пива "Кроненберг" добавилось "Пепси" и пирожные "картошка". Актеры-сотрапезники принялись нас с Вованом склонять к принятию в себя сладкого. Я же всеми мускулами лица намекал на желательность пивка. После некоторых колебаний и обсуждений, знаменитости решились налить нам по стаканчику янтарного напитка.

— Спасибо! А вы царя играли, — заявил Вовка Юрию Яковлеву, наливавшему нам пиво.

— Верно! — радостно согласился актер, — Пришлось сыграть. Совратил меня Леонид Иович.

— А ещё кого ты здесь знаешь? — подколол ЗмЕя Александр Ширвиндт.

Кобр открыл свой большой рот и зачастил, показывая пальцем:

— Вы — Ширвиндт. Ну, там по лесу бегали. Вы — Бурков. Милиционера какого-то играли. Вы — Белявский, "Тринадцать стульев" вели. А еще в "Четыре танкиста и собака" играли. Вы — композитор, только фамилию забыл. А вас я не знаю.

Бурков и Ширвиндт стали шутливо ворчать по поводу малокультурности подрастающего поколения. Остался неохваченным вовкиными познаниями мужчина в темном свитере в очках. Неузнанный не обиделся и сам себя назвал:

— Нахабцев Владимир Дмитриевич, оператор.

— Володю по телевидению не показывают. Он по другую сторону экрана, — хохотнул режиссер.

— А я — Таривердиев Микаэл Леонович, композитор.

Высокий, красивый кавказский мужчина в очках уважительно пожал наши лапы.

— Как вы уже могли догадаться, парни. Микаэл — создатель восхитительнейшей музыкальной атмосферы нашего нового фильма, — добавил Рязанов, — А меня почему не назвали?

Змей потешно изобразил тяжелую мыслительную деятельность на своей моське и мявкнул:

— Режиссер Рязанов.

— Не может быть! — ужаснулся Эльдар Александрович.

Режиссер являл собой виртуального кота из сказки, внезапно являя свою обаятельную улыбку между разными знаменитыми физиономиями. Удовлетворившись вовкиным ответом, он вернулся к моей персоне.

— Смотри, Микаэл, какие конкуренты тебе подрастают. Скоро без масла съедят и косточек не оставят. А мелодии этого паренька гениальны. Их нужно срочно регистрировать в ВААПе. Я сам могу посодействовать.

— Да, нужно. Я тоже подключусь, — добавил композитор.

За каким хреном мне это нужно? Заметив, что обширная фигура режиссера устремилась в заветное место по естественным делам, кинулся следом. Дождался его у умывальников.

— Эльдар Александрович, можно с вами поговорить тет-а-тет? — решительно устремил к нему подготовленный котошрековский взгляд.

— Фейс тю фейс. Иначе по-русски выражаясь — мордой к морде, — скаламбурил Рязанов, не забыв хохотнуть, — Итак, на какую тему будем выяснять отношения, Паша?

Рот словно свело судорогой, настолько стало стыдно. С трудом, косноязычно промямлил:

— Если можно. Пусть Таривердиев купит у меня ту композицию. Она даже в его стиле. Поговорите с ним. Недорого, могу за сотню уступить.

— Даже так? — режиссер внимательно, даже изучающе смотрел на меня, — Правильно, что со мной решил сначала переговорить. Насколько я знаю Микаэла, такое предложение его непременно бы оскорбило. Присваивать чужие творения он никогда не станет. Вот что. Если у тебя такая большая нужда в деньгах, то у меня сейчас рублей пять по карманам наберется.

Рязанов принялся шарить по своим карманам. Зажатый в углу у умывальников, я не смог ушмыгнуть. Вскоре мои карманы наполнились четырьмя рублями и шестьюдесятью копейками, а затылок ощутил ободряющий шлепок.

Наша совместная посиделка со знаменитостями близилась к завершению. Мы болтали обо всем. Вовка лыбился во всю ширь своего рта, млея от счастья. Набравшись наглости, он потребовал фотографии с автографами, кои были ему обещаны, если будет предоставлен адрес. Мне были вручены, вернее сказать, вкарманены куча визиток от всех сотрапезников. Рязанов напоследок притянул меня к себе и поцеловал прямо в морду, отчего пришлось еще раз приобрести определенный колер.

Следующей нашей с Вовкой остановкой оказался столик шахматного толстяка, составленный так же, как у хоккеистов и артистов из двух. Вокруг него шумели разной степени опьянелости разнокалиберные мужики. Здесь мы тяпнули по стаканчику портвешка, перезнакомились, начинились визитками. Толстяк оказался директором заводика по производству музыкальных инструментов в Люберцах. Ништяк мне блатануло. Любые струны запросто можно будет достать.

У Боровиков ничего не тяпнули. Они, в принципе, собирались уходить в свои апартаменты. Познакомился с родителями Темы: Генрихом и Галиной и получил приглашение посетить их московскую квартиру. В свою очередь пригласил всех на завтрашний хоккейный матч.

Дела на дядином столике тоже близились к завершению.

— Значит, музыку умеешь сочинять? — спросил, попивая из бокала винцо, дядя.

— Ну, как сказать... Нахлынивает иногда какая-то волна, — неопределенно промямлил я.

— Поразил ты меня. Столько сразу талантов. Надо нам с тобой об одном деле поговорить.

Надо же, как мне сегодня отчаянно прет. Дядя сам предложил встречу.

— Я не против, в любое время. Только нам с Владимиром сейчас негде будет ночевать.

— Подойдешь в первом корпусе к администратору. Скажешь, от Шумилова в резерв. Вас там поселят.

Лейсан попрощалась со мной, от всей души поблагодарив за исполненную просьбу. Они вместе с дядей вскоре ушли, и наша сладкая парочка переместилась к пацаньим столам.

Шампанского хоккеистам директор выделил немного. Меньше половины бокала на брата. Зато в любом количестве было полно всякой шипучки, типа пепси, буратин, барбарисов, ситро, пирожных разных. Нам с Вовкой было добросовестно отлито по порцухе. Разговоры крутились вокруг победы над физиками и моих триумфов. Жека с ассистентами в красках описали, как я положил на шахматные лопатки самого Шумилова. Ребята щедро наделили меня от всех своих пацаньих душ респектом и уважухой. Ещё мне с Вовкой пришлось рассказать о знакомстве с режиссером Рязановым и его компаньонами. Рассказывал, правда, Вовка. Я только глубокомысленно хмыкал мордой.

Музыканты "Машины времени" вяло и безголосо бацали медляки, заметно фальшивя. Понятно, что устали, или что, скорее всего, накирялись. Когда директор ушел, они свернули музыкальную деятельность. Мы все тоже потянулись на выход. Решили по пути посетить шикарный туалет, брызнуть на дорожку.

Там обнаружились приходящие в себя и покуривающие ребята-музыканты.

— Паша, ведь так тебя звать? — спросил Макаревич, — Вижу, что с гитарой на ты. Давай к нам закинься как-нибудь, пообщаемся к взаимной выгоде.

Ага, клюнуло! Патлатые стояли, дружелюбно скалясь. Уверен, что начнут зазывать в свою банду.

— Слыш, пацан, а последняя песня чья? — спросил Лёша, — Офигенная вещь. Никогда не слышал такую.

— Какая разница чья. Хотите, будет вашей? — предложил им.

— Мы не сможем, — проговорил с кислым видом Макаревич, — С финансами напряг.

— Раз музыка понравилась, то берите её себе просто так. У меня этого добра хоть жопой ешь, — гордо так сообщил.

Обстоятельный японец Серега спешно нарисовал для меня на листике блокнота план прохода к их резиденции от метро "Фрузенская". Гнездились музыканты в клубе от фабрики "Красная роза". Музыканты настоятельно предлагали мне приехать к ним. Говорили, что очень не пожалею. Обещали классный музон, новые знакомства и выпивку. Спросил их:

— А можно я с другом приеду?

— Можно и даже нужно, — поржали в ответ, — Девок всем хватит.

Серега мне неожиданно сунул в руку волшебную синюю бумажку. Блин, да это целая пятера.

— Ребята, да вы что? Не нужно! Мы же договорились...

— Это за работу. Ты же часть вечера с нами отыграл. Извини, больше не можем дать. Но, ты достоин большего, поверь! — приятно и проникновенно высказался Андрей.

Ломаться не люблю — не целка. Взял, сколько дали и воскликнул жалобно ради прикола:

— А автографы?

Парни рассмеялись, сказали, что мне самому скоро придётся автографы всем раздавать. Посовещавшись, они захотели мне сделать суперский подарок — расписаться всем вместе на какой-то пластинке. Ого, они уже на винил где-то успели записаться. Пластиночка небольшая, в простеньком оформлении, миньончик. В реальности они здесь только аккомпанировали какому-то трио "Зодиак".

Потом налетели для автографов рощинские пацаны. Они подставляли для подписей всякие блокноты, тетради, даже бумажные квитанции из ресторана.

Попрощавшись с музыкантами, отправившимися отдыхать в свои аппартаменты, хоккеисты пошли провожать меня с Вовкой до подъезда нашего корпуса. Возбуждённая, гомонящая толпа молодняка перлась по улицам поселка, словно какая-то демонстрация. От нечего делать решил приколоться над хоккейными ребятами, заставив их покричать: "Спартак — чемпион!". Стали мяться, а Серега из жекиной пятерки сказал:

— Чика, тут такое дело... Хочешь, лупи меня сколько пожелаешь. Ни слова не скажу, вытерплю. Только так не правильно предавать свой клуб. Не обижайся на нас.

Другие ребята одобрительно загудели, виновато косясь на меня. Только Жека заявил, что ради меня готов пойти на этот шаг. Я сказал, что пошутил слегка. Мне действительно по фигу были все эти фанатские страсти. Откипело в свое время. Радостные пацаны уговорили меня еще раз прогуляться по улицам городка. Ходили и орали в двадцать глоток:

— Березовая роща — чемпион!

После того, как я сообщил администратору, жмущемуся за окошком, заветные слова, нас с Вованом тут же поселили в невероятно шикарный двухместный номер с картинами, коврами, огромным зеркалом в человеческий рост, шкафом, диваном, журнальным столиком между двумя креслами, холодильником и телевизором. К этому роскошеству добавлялась ванна и прочая импортная сантехника. В мое бывшее время этот был бы обыденный гостиничный быт. Сейчас же он казался умопомрачительным. Вовка так и вовсе взвыл от восторга и принялся скакать и кувыркаться по диванам и кроватям. Потом сбросил с себя шмотки и занырнул в ванну. Я устало бросил свою тощую задницу в кресло и включил цветной телик. Смотреть как обычно было нечего. По первой программе передавали концерт, посвященный Пленуму Союза композиторов. Видимо в записи, потому что Таривердиев промелькнул пару раз на экране.

Вовка плескался не меньше часа. Я чуть не уснул в кресле. Он выкатился из ванной, обвязанный полотенцем, и рухнул на соседнее кресло. Голые ноги он по-американски водрузил на журнальный столик.

— Чика, а чего ты дуриком прикидывался все время, пока со мной дружил? — спросил он без улыбки, пытливо заглядывая в глаза.

— Обижаешь, братан. Я был таким же умным, как сам Цезарь. Пить, курить и материться мог одновременно, — подколол его.

Тоже мне дознаватель нашелся. Пусть лучше позаботится о будущем для своей вёрткой задницы.

— Вовка, я действительно придурок, совсем закрутился. Надо было бы тебя домой отправить. Достанется теперь тебе от бати. А мне он голову потом открутит.

— Не беспокойся. Я все предусмотрел. В Москве тётка живет, мамина сестра. Я к ней иногда в гости езжу. Вон, телефон стоит. Щас позвоню ей и договорюсь. Заказали московский номер через оператора. Пришлось ждать минут пять. Вовка долго мурлыкал в трубку. Не знаю точно сколько, так как всё-таки уснул.

14.

Воскресенье, 09.02.1975 г.

Проснулся в своей постели, хоть прекрасно помнил что оставался в кресле перед телевизором. Вовка что ли перетащил? Он сопел на соседней койке без одеяла и без трусов, похабно раскинувшись на спине в позе греческого сатира. Нудист хренов! Вот так зайдет какая-нибудь тётечка с веничком и надаёт ему этим прибором по бесстыжим причиндалам.

Если откинуть первоначальные впечатления, то какая-то крепость в нем все же есть. Драться вон не боится. Подкачаться бы ему ещё немного, да подрасти. Хе, на себя бы посмотрел. Поневоле скосил глаза на зеркало, где отражалась моя героическая фигура в трусах. Кажется, ребра уже не так позорно торчали как раньше. Подкормил тело.

— Красавец! Глаз не отвести, — раздалось сзади ехидственно.

Нет, все-таки этот хмырь напрашивается на неприятности. Схватил со столика газету, свернул жгутом и зарядил им по тому месту, которое обожают лизать у себя коты.

— Ты чего, ох...ел? Больно же! — взвыл раненным енотом Змей и взвился вверх.

— А чего ты коки свои выставляешь, как на витрине? Рука сама потянулась...

— Ну, щас ты у меня получишь! Щас твои руки перестанут тянуться, куда не положено, — грозно прорычал Вован и полез на меня с подушкой наперевес. Завязалась смертельная битва, результатом которой стала смерть подушки, порванной напрочь. Пришлось маскировать её под одеяла.

Санаторный талон представлял собой целую книжечку карманного формата с описанием мест, где можно получать всякие блага, бассейны, массажные кабинеты, массажные ванны, тренажеры и прочее. Получить их можно, к сожалению, только после посещения медицинского кабинета. Зато можно бесплатно наедаться в буфете на первом этаже, или в ресторане на определенную сумму, предъявив эту книжицу. Оказывается, дядя нам подсуетил номер с обслуживанием по самому высшему разряду. Жаль, что только на один день.

После душа зарядились в буфете всякими блинчиками, сырниками со сметаной и какао. Можно было ещё чего-нибудь набрать, но организм уже отказывался принимать что-либо в себя. Потом, не сговариваясь, мы потопали в медкабинет. Там поставили отметку в книжицу и получили листочки с желательной программой процедур. Первым делом заскочили в бассейн и поплавали там от души. Потом собрались в массажный кабинет. Щаз, размечтались!