Шептунья!

Никто не должен был заподозрить неладного.

— Где ваши комнаты? — спросил он, остановившись, едва невольные зрители оказались позади. Взгляд янтарных глаз, должный быть таким же солнечным и тёплым, сковывал Син ледяными плетьми. Однако просьба, неприлично требовательная и нежданная, горячила её кровь лучше любого согревающего.

— В моих комнатах никого нет, — с намеком на непристойность вопроса отозвалась Син, чувствуя, как приливает жар к щекам. — Так нарушать традиции...

— Где комнаты, Синдия?

От прямоты и напора девушка растерялась, не зная, какой выбор стоит принять.

Уединиться с ним, откинув прочь приличия? Отказать, навлекая больший гнев?

— Что неясного я сказал, драгоценная? — спросил вампир, щуря глаза и вызывающе опасно поднимая уголки губ. — Или вы внезапно онемели?

Син уверилась: ещё мгновение, и он заставит пожалеть о промедлении. Она указала путь, и он тут же двинулся туда, неопределённо ухмыльнувшись.

Вскоре дверь за молодой невестой оказалась заперта, а жених навис над ней, вцепляясь взглядом.

— Внимательно слушаю.

Синди сглотнула невольно, опустив взгляд на ямочку между ключиц жениха. Она готовилась к разговору не один день.

— Понимаю ваше недоумение, мой господин, — заговорила Син не столь решительно, сколь желала. — И прошу прощения за невольный обман. Мне не хотелось, чтобы всё вышло так, как случилось, но...

— Но?

В голосе вампира зазвучали стальные ноты с примесью издевательской насмешки. Син ясно осознала, что Сентьон Кельн куда недовольнее, чем она ожидала.

— Сложившиеся обстоятельства не оставили выбора, — проговорила Синдия, намереваясь взять ответственность сразу. — Решение отца стало потрясением для нас с Корнелией. По многим причинам. И не предпринять ничего оказалось невозможным. Быть связанной с вами для Корнелии сродни с ночным кошмаром, — призналась Син. — Для меня же — великая честь. — Она подняла глаза, но почти тут же опустила в знаке покорности. — И я прошу вас, мой господин, молю всем сердцем — простите за эту вольность и не сердитесь. Я приложу все силы, чтобы стать достойной вас взамен сестры.

Вампир приподнял бровь, взирая на невесту пронзительно и внимательно.

— Сколь смелое и бесстрашное заявление, — протянул он, и Синдия заволновалась сильнее. — Без согласия сменили невесту и просите оставить подобное без внимания?

Син с опущенной головой не посмела поднять взгляд.

— Если желаете наказать — прошу, мой господин, остановитесь лишь на мне. Никто из семьи не знал о задуманном. Вина лишь на мне.

— Организовали всё в одиночку? — ухмыльнулся Сентьон. — За кого вы держите меня, милая обманщица?

В беззаботном голосе его сквозила угроза, и Синди не могла избавиться от напряжения.

— Прошу прощения, если невольно оскорбила вас, господин. Мне хотелось лишь сказать, что я готова взять ответственность за совершенное, потому как, — признание вырвалось из неё словно против воли, — я принудила Корнелию. Опоила любовным зельем, чтобы снять кольцо, а после отправила прочь, заставив отбросить идею возвращения, — призналась невеста, ощущая, как от молчания вампира и нарастающего беспокойства быстрее забилось сердце. И всё же продолжила: — Задумка принадлежит мне, мой господин, и я готова отвечать за неё. Верю и надеюсь, что в итоге сумею заменить Корнелию.

— Всё лишь ради возможности стать заменой? — хмыкнул Сентьон, в мгновение оказавшись в сковывающей близости. — Как беспечно и самонадеянно. — Он поднял подборок невесты, заставляя смотреть в глаза. — Или считаете, что имеете право делать выбор за меня?

Син замотала головой, но холодящие пальцы жениха сжали её лицо сильнее. Подавив вскрик, она прикусила губу.

— Нет, мой господин, я...

— Вы поступили крайне необдуманно, — известил он сухо. — И получите, что заслужили. Однако, — проговорил он, с ухмылкой рассматривая невесту, — я не прочь выслушать подробности. Говорите, опоили Корнелию зельем?

Глаза цвета тёмной крови будоражили чувства Син, заставляя испытывать восхищение на грани опасения и путая мысли. Она опустила взгляд, и вампир пренебрежительно хмыкнул и отошел.

— Да, мой господин. Ведь только с помощью любовного зелья можно снять венчальное кольцо. Она должна была выпить его с другом, но, — говорить об этом Син оказалось неприятно, — встретилась с вами. Возможно, от того вы могли подумать, будто Корнелия не испытывает к вам страха, однако же... быть замужем за вампиром для неё истинное испытание. Этот факт, кроме всего прочего, стал решающим в моих намерениях. — Синди смело подняла взгляд на жениха. — Видеть, как мучается сестра, когда для заключения контракта имеется другой выход, куда боле рациональный... К тому же, разве есть разница, кто держатель наследства? Со мной у вас не возникнет препятствий.

Сентьон Кельн чуть сдвинул брови.

— У Корнелии есть возлюбленный? С ним она покинула поместье?

Син не сразу сообразила, что жених интересуется, должно быть, о друге для любовного зелья.

Отчего он спросил об этом в первую очередь?

— Её сердце... свободно, если вы об этом, — выдавила Синдия. — Но, как уже говорила, вас она...

— Помолчи, — остановил Сентьон, будто узнал самое важное. — Расскажешь детали после, а пока, — он ухмыльнулся, раскрывая вид на удлинившиеся клыки. — Сделай кое-что для меня.

В мгновение ока он оказался рядом с невестой и откинул с её плеч тёмные пряди. Син застыла в потрясении. Его прохладные пальцы коснулись шеи, и чувства на грани восхищения вспыхнули в Синдии в один миг. Щёки её заалели.

— Ты же не против? — заглянул он в её медовые глаза сверкающими янтарями, но вместо слов девушка лишь слабо кивнула. Он ухмыльнулся, и в следующее мгновение безмолвная невеста вскрикнула от боли. Тонкие пальцы судорожно вцепились в вампира, но тот не обратил ни малейшего внимания, вытягивая кровь.

От боли у Син закружилась голова и почти тут же ей показалось, будто вот-вот она упадёт без чувств, как Сентьон вдруг отстранился, придержав за плечи.

— Послушная девочка, — ухмыльнулся он, дотронувшись до её щеки и стерев дорожку невольно выступивших слёз. — Но впредь будь осторожна в желаниях.

Сентьон аккуратно поддел каплю крови у рта, вынул из-под рубашки прозрачный кулон в виде маленькой хрустальной капли на кожаном шнурке и коснулся его. Тот, будто только пробудившись ото сна, медленно втянул тёплое подношение и окрасился в багровый. Довольно хмыкнув, вампир обернулся и зашагал к двери.

Син же, едва стоя на ногах, дрожащей рукой потянулась к шее, где так лихорадочно пульсировала артерия, но так и не коснулась её, лишь сжав пальцы. Синдия совсем не ожидала, что укус вампира станет столь болезненным. Она до последнего надеялась, что Сентьон, в чьей власти, о которой она слышала и читала в романах не раз, была возможность управлять реакциями жертв, заглушит боль совсем другими ощущениями.

Впрочем, разве заслужила иного? Должно быть, это наказание, на которое согласилась сама. Возможно, после... непременно, после он изменит решение.

За дверью в комнату невесты вампира уже ждал неприглашенный гость. Сентьон протянул кулон очаровательно слаженной брюнетке.

— Приведи сбежавшую.

— Будет исполнено, глава, — с почтением поклонилась вампирша, и предвкушающая улыбка заиграла на её изящных губах. Мгновением позже на месте её уже не было.

Сентьон вернулся в комнату. Не дожидаясь приглашения, удобно расположился в одном из кресел и указал Син на соседнее. Оттолкнувшись от поддерживающей стены, девушка проследовала до места. Однако не успела она расслабить подрагивающее от слабости тело, как лицо Сентьона Кельна заставило всё внутри сжаться.

— Продолжим, — заговорил следователь Империи, убирая с лица прежние эмоции. И Синдия впервые за неделю с момента помолвки осознала очевидное. Да столь ясно, что поразилась наивности их плана до онемения.

Всемогущий, что за пелена окутала тогда их разум? Обмануть главу следственного департамента и подсунуть другую невесту, ожидая с его стороны принятия? Несусветная глупость, на которую способны лишь поистине отчаявшиеся!

— Итак, каким образом было снято кольцо?

Синдия моргнула, приходя в себя.

Невозможно. Их план с самого начала осуществить было невозможно. Но если есть хоть кроха шанса...

Она угрюмо поджала губы.

— Отвечай.

И сердце Син затрепетало. Кровь зашумела в ушах, жаром разносясь по телу. Захотелось ответить. Почти необходимость стало рассказать всё как было. И Синди испугалась, поняв, что вампир применил силу крови, о которой ходило столько легенд.

Значит, их сила реальна... Не за тем ли выпил столько?

Губы девушки задрожали. Она взглянула на мирного дракона на пальце, собираясь с духом. В конце концов, обручальное кольцо на ней и не всё потеряно. Возможно им ещё удастся обыграть ситуацию в свою пользу...

Нужные вампиру ответы вырывались из неё с трудом, но он был терпелив и внимателен.

— Что ж, так даже интереснее, — проговорил он в окончании. — Отдаю должное, ты не так наивно глупа, как выглядишь. Однако, моя драгоценная, твои порывы напрасны. Вернув Корнелию на место, ты окажешься опозорена. Я разорву помолвку без раздумий, — вынес вердикт Сентьон, ухмыльнувшись. — Такое вами предусмотрено было?

В медовых глазах Син плескались слёзы. Губы дрожали от досады и глупой обиды, но она не была готова сдаться.

— А если вы не вернёте её? Что станете делать? Откажетесь от целой сети банков крови во имя ущемлённого самолюбия? Но они ведь нужны вам, не так ли?

Вампир чуть прищурил глаза, одарив девушку пронзительным взглядом янтаря.

— Что за славное отчаяние?! Впрочем, могу заверить, даже если вдруг, по каким-то неведомым причинам, Корнелия сумеет прятаться дольше месяца, жизнь со мной и тебе покажется испытанием. Как, вероятно, и всему роду Вернетов. Так что, славная моя, молись Всемогущему, чтобы Корнелия нашлась скорее, и твоя честь не оказалась больше никому не нужной.

Сентьон Кельн ухмыльнулся и поднялся.

— Приятно было побеседовать.

И Сентьон ушел, оставив Синдию наедине с растоптанными надеждами.

Глава 11. Вкус свободы

— Скорее, ну же! — кричала Мэй, и я подстёгивала загнанную лошадь снова. Но со дня её покупки прошедшей ночью едва ли ей удалось отдохнуть достаточно, и наш побег нисколько не ускорился.

— Проклятый Вездесущий! — рыкнула я, стиснув зубы и оглянувшись.

Позади пять низких теней неумолимо сокращали меж нами расстояние. Солнце отбрасывало последние лучи из-за далекого марева горизонта, и мы ещё видели их, но иллюзий никто не питал. Ещё немного, и среди серого песка и чахлых трав гончих эрров будет не заметить, как и их хозяев, преследующих нас с начала дня.

— Когда уже? — прикрикнула я на Тейлана позади, и тот оценивающе покосился на ручных псов дикого племени.

Скоро. Совсем скоро они нагонят нас.

— Готовьтесь!

Мы замедлили бег скакунов, остановились и спрыгнули на горячий песок.

— Мэй, не дай им приблизиться со стороны. Корне, привяжи лошадей, — принялся раздавать указания водник, незаметно ловко переняв на себя главенство, как только мы оказалась за пределами Империи. Но сейчас мы не спорили.

Мэйлин тут же сдвинула брови и напряженно зашевелила пальцами. Песок не являлся её полноценной стихией, но серые крупицы покатились к нам со всех сторон. Перекатывались друг через друга, ползли вверх, образуя полукруг всё выше. Ладони Тейлана засветились голубым. Он сжал пальцы и встряхнул руками. Скудный на влагу воздух рассекли водяные плети, взлетел песок. Заржали, забили копытами лошади. Я прикрыла глаза и торопливо зашептала призыв.

Из ничего образовывались семена, без единого удобрения тянулись из рыхлой почвы зелёные стебли, захватывали поводки и становились всё крепче, притягивая пугливых животных к задней стене из песка.

— Они здесь, — оборонил Тей, и я взглянула на него, заступившего за песчаную границу Мэйлин. Прямая спина, чуть склоненная вперёд голова и побелевшие костяшки на пальцах, напряженно сжимающих магическую сияющую плеть. Он, казалось, был не то напуган, не то сгорал от нетерпения, глядя, как окружают нас гончие. Высотой по бёдра, с иглами на загривке, узкой мордой и оскаленной пастью с острейшими зубами.

Неспешные шаги, утробный глухой рык, переполненный яростью и жаждой, и страх во мне сплёлся со слабостью, тело предательски задрожало, а губы беззвучно зашевелились. А когда одна из гончих вдруг кинулась на нас, сверкая алыми глазами, крик вырвался непроизвольно.

Песок под лапами пса взметнулся вверх. Ядовитые колючие стебли вьюна в мгновение ока образовали полог и, ещё прежде, чем плеть Тей достигла цели, гончую разорвало на кусочки, а растение скрылось.

И мир, показалось мне, замер в этом ужасающем миге. Разорванная плоть, багряные пятна, темнота... как в тот раз. В тот самый раз, когда пробудился дар.

Я пошатнулась и отступила, увидев перед собой вовсе не магический хлыст Тея, не взлетевшие песочные копья Мэй и рычащих гончих, а окровавленное, удовлетворённое лицо вампира, до капли выпившего свою жертву и, казалось, пожелавшего ещё. А после кровавое месиво, в которое превратила его моя сила, призванная возрождать. Я, беспокойно относящаяся к гибели даже цветов!

Подбородок задрожал, мысли, что я так старательно гнала прочь годы подряд, вернулись с обжигающей ясностью.

Так намного ли я отличаюсь от них? Убиваю, не в силах остановить себя. Нахожу в них угрозу, когда те, быть может, вовсе и не хотели моей смерти... может тот вампир желал лишь напугать, а эта гончая лишь удержать до прихода хозяев?

Слёзы навернулись на глаза, но я упрямо сжала челюсть.

Пусть хоть и так. Пусть я не многим лучше, но убивать из наслаждения я никогда не стану. Я другая. Мне просто нужно научиться... да, всего лишь научиться контролировать себя, как и другие маги с боевым уклоном. Разве у них не случается внезапных вспышек силы? Только вот как учиться? У кого? Кому можно доверить истинную силу во мне, не опасаясь стать презираемой многокровкой и изгоем? Или нужно лишь перестать бояться? Стать сильнее? Но я и так старалась всё это время! И вот результат... я не продвинулась. Нисколько!

Подняв отрешенный взгляд от разорванного тела, взглянула на друзей. И поразилась невероятно. Тяжело дыша, они смотрели друг на друга и кривили рот в неясных ухмылках, будто выжили и выполнили невероятную миссию с ошеломительным успехом. А в ногах у них, словно трофеи, неподвижно истекали кровью четыре мёртвых гончих.

Я не знала что и думать, нелепо всматриваясь в довольные лица.

— Ловко мы их, да? — вдруг обернулась ко мне Мэй, и её лучезарная улыбка застала врасплох. — Эй, ты чего?

Попыталась было объяснить, в какой ужас пришла, так спонтанно убив гончую даром, в каком отчаянии от неспособности управлять собственными силами, но не нашла слов. Песочные стены Мэй, словно по мановению руки, осыпались в один миг. Подруга поспешила ко мне, растеряв беззаботность.

— Что не так? Что случилось? — обхватила она мне плечи, то заглядывая в глаза, то осматривая тело, будто кто-то смог бы протиснуться меж ними и добраться до меня.