Шептунья!

Удивлённо скосила взгляд на эльфа и Сентьона.

Они знакомы? Откуда ему известно происхождение Алейрона?

— У вас нет жены, — равнодушно заметил эльф. — А невеста сидит за столом в ожидании вас.

Уголок тонких губ Кельна сместился в сторону, глаза стали чуть уже.

— Какая достойная причина вламываться на запретную территорию. И ради чего так бесстрашно нарушаете межрасовые законы, Алейрон? — Сентьон вновь обернулся ко мне, и его проницательные глаза будто окунулись в душу, выискивая секреты. — Ради человека, которого едва знаете? С чего бы чистокровному обручать себя на недостойной его древнейшего рода?

Так на мне брачная метка?!

В неопределённой гамме чувств уставилась на золотую вязь. На безразлично спокойного Алейрона, определённо точно не влюблённого в меня.

Действительно, с чего бы? Не по той ли причине, по которой назвал шептуньей и бросил в руках вампирши?

Мне стало не по себе. Противная дрожь словно пронзила позвоночник. Не обращаясь ко мне, эльф глядел лишь на вампира. Я опасливо покосилась на Сентьона.

А что известно ему? Его помощница наверняка в подробностях рассказала о той схватке, но... ведь мой дар — жалкая пародия на настоящую магию. Или с ним что-то совсем не так? А может, есть и другие причины?

— За последствия мой род заплатит, — чуть склонил голову даже не мой телохранитель. — Остальное не имеет значение. Прошу простить, но мне с невестой пора домой.

Я неуверенно оглянулась на таких же ошеломлённых друзей и сестру, когда Алейрон протянул руку.

Всё на самом деле? Чистокровный эльф, мечта юности, желает стать мне мужем и увезти в тайные земли самой загадочной расы? И что мне делать?! Сбежать от мстительного монстра с почти незнакомцем? Но с тех земель нет выхода...

— Не стоит торопиться, дорогой гость, — ухмыльнулся вампир многозначно, сверкнув на меня тёмными янтарями. — Если, конечно, вы не желаете, чтобы невеста возненавидела вас за столь скоропалительное решение.

Тут же напряглась, предчувствуя неприятности куда серьёзнее, чем если бы мне удалось выслушать предыдущее предложение. Теперь я была абсолютно убеждена, что милость вампира исчерпана внезапным проникновением эльфа и помолвкой до дна. Едва ли кто способен простить повторный удар по достоинству и гордости такой степени.

Только что предпримет, когда стать его я уже не могу? Разрушит судьбы дорогих мне несмотря ни на что? Откажется от Син и банков крови во имя расплаты? Попортит карьеру друзьям?

Алейрон даже не обернулся.

— В наших землях ей нечего опасаться.

Он протянул ладонь, но я отклонилась.

Если уйду так легко, какие из ужасов вампир воплотит в жизнь?

Мельком глянула на Син, всё смотрящей на меня тяжело и неприветливо. На Мэй, чьё лицо выражало крайнюю степень изумления, и Тея, спокойного и наблюдательного.

Разве после всего имею я право уйти с очередным женихом, не убедившись в благополучии их будущего?

— Так, возможно, и будет, — подтвердил Сентьон. — Только вот, настолько ли Корнелия безразлична к судьбам близких?

Сердце пропустило удар.

Так он всё же...

— Мы разберёмся со всем потом, — через мгновение отозвался Алейрон и потянулся ко мне уверенней, но я отпрянула, едва не столкнувшись с вампиром. Эльф нахмурился. — Ты моя невеста, теперь тебе нечего бояться.

Подавив нервный смешок, судорожно вздохнула и без желания, но с остатками гордости посмотрела на господина Кельна. Он приподнял бровь.

— Чего ещё вы хотите от меня, господин? Признаю, я совершила ошибку, сбежав, и искренне прошу прощения, что тем оскорбила вас. Однако я не видела выхода, а вы в итоге разве не имеете того, чего желали? Банки отца вот-вот перейдут под ваше управление, ваша невеста — лучшая из дочерей, до которых вам не было дела в самом начале. У вас есть всё, — выговорила, непроизвольно поджав губы. — Нужно ли нам противостоять друг другу? Понимаю, мой поступок едва ли прощаем, но, — запнулась я, вопреки всему ища в янтарных глазах смирение и милость, — искренне молю отпустить меня, моих друзей и не задевать моим проступком семью.

Сентьон Кельн улыбнулся, странно смотря на меня. Я опустила взгляд.

— Мне более нечего дать вам, господин. Я не могу стать вашей или отплатить иным способом, последовав за, — замялась я на краткий миг, — женихом в его дом.

Наступившая тишина волновала до нетерпения, и, сколько бы не старалась, я не могла сдержать дрожание пальцев. Мысли метались в беспорядке. Я не знала, стоит ли следовать за Алейроном, не могла предположить, что произойдёт даже в ближайшем будущем и совсем не была уверена, что Сентьон Кельн просто-напросто не перебьёт каждого виновного удовлетворения ради. Он определённо мог сделать это так, что никто и никогда не обвинил бы его. И я боялась.

Вампир хмыкнул.

— Просите простить, ничего не предложив взамен? Как бессердечно, госпожа Корнелия — мои ожидания растоптаны. А ваша поспешная помолвка, едва я решил дать вам возможность исправиться... Я расстроен, моя непревзойдённая. — Непроизвольно сглотнула, не поднимая головы. — Как же мне следует поступить теперь? Великодушно простить? — сделал он паузу, и надежды на милость посыпались прахом. — Избавить вас от жениха и вернуть? Избавиться от вас? Или навсегда оставить виновной в смерти близких от того, что те не углядели или даже способствовали преступлению? — Напряженно застыла, вампир махнул ладонью. — Нет, слишком просто, — вздохнул он. — Вот если, к примеру, будучи чужой женой вы станете прислугой в моём доме... или садовницей, — усмехнулся он. — Тогда да, пожалуй мне...

— Корнелия не станет служить вам, — сухо и резко оборвал Алейрон, и я оторвалась от разглядывая пола и неугомонных пальцев.

— Корнелия не станет? — переспросил Сентьон, приподняв бровь и так смотря на меня, что отказ растворялся в сознании лишь от страха. — Даже если на кону будут жизни всех родных?

Стиснула зубы, не решаясь сорваться.

— К чему вам убивать тех, кто кормит и ублажает вас? Есть ли смысл в убийстве жены и её родных, давшим вам желаемое? И настолько ли бесчестны, что готовы лишить жизни магов, едва перешагнувших порог двадцатилетия?

Улыбка Сентьона показалась вызывающей.

— А вы, значит, верите в мою честность?

Почтительно склонила голову.

— Верю, что глава следственного департамента Империи знает цену чести и справедливости.

Вампир рассмеялся.

— Вы совсем не в отца, моя прелестная, — заявил он, стерев веселость в один миг, отчего-то глядя на меня особенно внимательно. — Робен Вернет едва ли даже задумывался о достойных качествах, когда обманом и уловками в своих банках извлекал и использовал для лекарств кровь неосмотрительных вампиров.

Дрогнула невольно.

— Что такое вы...

— Говорю лишь причину, отчего вы оказались в таком положении. Ваш отец обменял свободу дочери, все банки и даже часть прибыли с лекарских лавок на молчание. И я принял. Как считаете, есть ли во мне честь и справедливость?

Я не могла проронить и слово, потрясённая и опустошенная.

Отец в самом деле творил такое? Ради чего, Всемогущий, он поступал так?!

— Папа лишь хотел спасти маму от смерти и защитить нас, предлагая вам контракт, — раздалось со стороны стола твёрдое и уверенное, и я обернулась к поднявшейся из-за стола сестре.

Спасти от смерти? Неужели она имеет ввиду...

Мелкая дрожь пугающего осознания охватила тело.

Не может быть, чтобы отец всё это совершал из-за моего рождения?! Но... не от того ли считает виновной? Не от того ли отдал именно меня?

— За его деяния вы получили всё, чего желали, — продолжала Синди. — Теперь же, прошу вас, господин Кельн, отпустите Корнелию с её женихом и позвольте мне платить за обман и побег, ведь это именно я настояла на них.

Син низко поклонилась, не спеша распрямляться. Сентьон странно ухмыльнулся.

— Конечно заплатишь, моя славная. Как и каждый причастный. Более того, я собираюсь бесчестно угрожать и манипулировать ими во имя своих целей. А как надоест, подыщу достаточную легенду о бесславной смерти. Если только, — проговорил он многозначно, и пристальный взгляд обжигающе янтарных глаз замер на мне, — Корнелия не убедит меня, что сделанного достаточно. Что не стоит больше играть чужими судьбами удовольствия ради, и что во мне и в самом деле кое-что осталось от справедливости.

Мне показалось, будто от всего нескольких слов на плечи легла неподъёмно тяжкая ноша. Словно взгляды каждого участвовавшего в преступлении отца и безрассудного побега сошлись на мне, требуя и сковывая. Безмолвно обвиняя и следя.

Хотел спасти маму... из-за меня...

Заторможено моргнув, непроизвольно сглотнула и, втянув в грудь воздуха, севшим голосом уточнила:

— Каким образом?

Сентьон улыбнулся мне дружелюбно и также обманчиво ласково.

— О, всё просто. И до того естественно для молодых отчаянных девушек, что мне стоило бы поволноваться, — уверил он. — Однако же я не могу не дать шанса, — всё продолжал смотреть на меня вампир, словно был намерен поймать в ловушку. — Нужна лишь сущая малость, легко выполнимая для истинных супругов, — всё кривил он губы в загадочной полуулыбке, от которой всё внутри сжималось от холода.

— Чего вы хотите? — спросила в глухом раздражении, не в состоянии терпеть глумливых намёков.

Вампир ухмыльнулся.

— По правилам бракосочетающихся в эльфийских землях единственным условием для создания союза является взаимность чувств. Там невозможно стать законными супругами, если по истечению испытательного месяца от помолвки брачная татуировка у обеих партнёров не останется золотистой. И я хочу, чтобы вы, Корнелия, стали женой. Либо его, — взглянул он на молчаливого и хмурого эльфа, — либо моей.

Сердце тянуще сжалось и забилось так быстро, что дыхание сбилось с ритма.

— Но Син и...

— Кольцо останется на Синдии до окончания месяца вашей с Алейроном помолвки, Корнелия, — прекрасно понял он не озвученные сомнения. — И если ваши татуировки не поблекнут — так на ней и останется. Я не стану более никого наказывать из-за совершенных вами ошибок. Однако, если ваш брак не подтвердится — вы вернётесь, примите артефакт и более никогда не снимите его.

Взгляд невольно скользнул по руке к запястью с золотистым рисунком.

Влюбиться за месяц или навсегда связать себя с вампиром?

Тревожное предчувствие разлилось по телу.

— А что же будет с Син, если я вернусь?

Сентьон бросил взгляд на замершую у стола сестру и его тонкие губы вновь растянулись в стороны.

— Не переживайте, моя драгоценная, когда вы вернётесь и я сниму с Синдии кольцо, её честь не будет опозорена, несмотря на продлённый срок помолвки. Более того, обещаю поддержать её и подыскать достойную партию, если понадобится. Никто не станет осуждать её после прерывания помолвки. Так что же, Корнелия, согласны принять условия и спасти всех от неминуемых наказаний?

Условия казались устрашающи и заманчивы той лёгкостью, с которой можно было разобраться со всеми проблемами без значительных осложнений. Тем не менее непоколебимо уверенный вид Сентьона Кельна вгонял в смятение и настораживал сверх меры.

Получиться ли влюбиться для избавления друзей и родных от бед? Могу ли без зелий полюбить кого-то вот так просто за какой-то месяц? Хотя... разве кто запрещал зелья? С такой целью хороши любые средства. Только... а если Алейрон не полюбит меня?

Сомнения в успехе умножились надвое.

Но зачем-то же он обручился со мной, верно? Значит, я нужна, и отдавать меня обратно вампиру едва ли входит в его планы. Выпьем зелье вместе, а после месяца, если что не устроит, вернём всё обратно.

С зельем всё выходило слишком просто. Однако, даже если не учитывать его, так ли велик выбор? Смею ли вообще делать другой?

— Согласна.

Улыбка одобрения показалась на аристократичном лице Сентьона, глаза же словно вспыхнули янтарными огнями предвкушения. Он раскрыл ладонь, заострившимся ногтем провёл вдоль линий жизни и протянул кровоточащую руку.

— Клянусь силой и кровью.

Слова священной клятвы, способной убить за мгновения, поразили до глубины души.

Он в самом деле готов пойти на такое?! Так убеждён в результате? Но на что рассчитывает больше прочего?

— И не думай, — оборвал мысли Алейрон. — Последствия клятвы неотвратимы.

Я уставилась на него во все глаза.

С чего такая реакция?

— Решать не тебе, — с мягкой улыбкой обратился к нему Сентьон, а когда эльф вдруг схватил за руку, мгновенно обхватил запястье другой. — Не отбирай шанс у возлюбленной так поспешно. Она может не простить, а я могу принять её очередной побег за отказ. Корнелия, — обратился он ко мне, не теряя самообладания и важности, — если вы всё ещё хотите благополучия для близких, раскройте ладонь.

— Не делай глупостей, Корнелия, — сильнее сжал пальцы Алейрон, намереваясь не то вырвать из рук вампира во что бы то ни стало, не то переместить из дворца Кельна даже с ним. — Обратного пути не будет, а решить проблемы можно и иначе.

Сжав пальцы в кулак, взглянула на жениха с отчаянной надеждой.

— Как?

Сентьон Кельн ухмыльнулся, всё также крепко удерживая без боли и не думая препятствовать.

— Он не станет убивать их и рушить репутацию ваших семей. Твои друзья не совершали преступлений, чтобы получить наказание. А Синдия его невеста, зачем ему вредить ей? И разве сама она не желает быть с ним?

Я задумалась и засомневалась. Вампир хохотнул.

— В самом деле, мне ни к чему действовать так прямо и безвкусно. Мои руки никогда не окажутся в крови вашей семьи, Корнелия. Никто не свяжет утрату предпринимательской хватки Вернетов с моим именем. Будущее ваших друзей не оборвётся спасительной смертью по чужой воле, а ваша сестра и в самом деле утверждает, что готова пойти на что угодно. Всё так и есть. За исключением столь переменчивых деталей, из которых, как известно, и состоит качество прожитых дней. Верите ли, Корнелия, что за каждым действием можно уследить и предотвратить его? Если нет, раскройте ладонь, пока ваш жених не сотворил непоправимого.

С отчаянием взглянула на предостерегающего эльфа, на друзей, Син, и, боясь передумать, разжала пальцы. Резкая краткая боль, и прохладные пальцы обхватили мою ладонь.

— Клянусь силой и кро..., — окончание фразы потонуло в крепко прижатой ко рту ладони, а после насильно разорванного пожатия всё вокруг поглотила тьма.