Потерянное одиночество. (р.н. Поздний вечер вторника)

Пушкарева Любовь

серия

DIVINITAS

Темные боги творили зло, как дышали, светлые же только по крайней необходимости, но добро понимали как собственное благо. Людям надоели такие боги, и они отвернулись от них. Всемогущие боги не пережили этого — их не стало. Но остались их дети...

Потерянное одиночество

В сердце мегаполиса, на Манхеттене, уже более ста лет живет не привлекая к себе внимания Пати Дженьювин, правнучка безумного Диониса. Наследство божественных предков невелико, но для того чтобы создать свой уютный мирок сил с избытком хватает. Нужно лишь соблюдать простые правила — не лезть в чужие дела и не позволять вмешиваться в свои. Казалось, это спокойное одиночество будет вечным, ведь время не замечает потомков ушедших богов. Но однажды вечером на пороге появляется измученный гость... Дочь богов не смогла нарушить древний закон, и привычная жизнь вышла из колеи. Любое действие имеет свою причину и следствие, ведь точно так же как слабые нуждаются в защитнике, сильному требуется тот, кого бы он мог опекать.

Нью-Йорк, Манхеттен. Наши дни.

Поздний вечер вторника, я в своем уютном кабинете проверяла счета и отчетность. В этом не было абсолютно никакой необходимости, я доверяю Дениз, моей управляющей, но во-первых, если я этого не сделаю, она будет шокирована и оскорблена пренебрежением к ее работе, а во-вторых, не надо лениться, ведь это мой ресторан, мой источник официального дохода. Льняные салфетки вновь возросли в цене... Надо спросить Дениз, не искала ли она другого поставщика. И почему посетители тащат салфетки, лучше б пепельницы воровали, хотя их тоже приходится регулярно докупать. Я сдерживала зевоту и подгоняла себя, глупо растягивать неинтересную работу.

В дверь негромко, но четко постучали — Родж, его манера, наш новый и уже старший по смене охранник, предполагаемая замена старого Дика.

— Войдите.

— Мисс Дженьювин, к вам мистер Лисблан Флёрс. — с неким сомнением доложил Родж.

Флёрс... Цветочный... Fleurs Lisblanc — Цветочник Белая Лилия ... Хм, вообще-то он принадлежит моей никчемной тетке и мерзавцу-кузену. Интересно.

— Проведи.

— Да, мэм. — Родж бывший военный, хотя некоторые говорят, что нет бывших военных, как нет бывших одноногих.

Минуту ожидания я провела в легком раздражении, строя догадки, что же такого тетка собралась мне передать или сообщить, что выгнала цветочника из дома, они ведь панически боятся улиц, авто, людей, да и бестолковы к тому же. Родж все с тем же сомнением на лице представил пред мои очи флёрса, одетого в грязный, явно найденный на помойке плащ.

— Мэм?

Я кивнула. Да, я готова принять это подванивающее недоразумение.

— Мэм, две женщины... в кожаных куртках, хотели увести мистера Флёрса, но мы не позволили и задержали их. Они просят о встрече.

— Спасибо, Родж. Вы все сделали правильно. Я обязательно приму их, пусть подождут.

— Да, мэм. — и за Роджем закрылась дверь.

Тщедушный, похожий на пятнадцатилетнего подростка, флерс все это время держал голову опущенной, пряча лицо под когда-то белоснежными волосами, когда он ее поднял, стало ясно насколько его состояние плачевно — у него не было сил даже на поддержание природного гламора. Глаза были абсолютно нечеловеческие, огромные, делающие его похожим на персонажа японских комиксов, но что хуже всего — они напоминали тусклые и мутные стекляшки вместо брильянтов.

— Леди-divinitas, не отдавайте меня им, — флерс упал на колени, — Сэр Руфус снял с меня печать принадлежности, но ведь у волков и вампов нет права владеть нами....

Тааак. Слишком много всего и сразу. Я приподняла руку, вышколенный флерс замолчал, хоть ему и хотелось продолжить умолять.

— Почему Руфус снял печать?

Лилия потупился.

— Я бесполезен, я не даю энергии, а потребляю много, так сказал сэр Руфус.

Ха, конечно, не дает силы. Глупенькие слабые флерсы выжили после смерти своих создателей лишь потому, что могли, получив небольшую порцию силы, отдать вдвойне, но обязательным условием для процесса умножения является любовь или хотя бы приязнь к хозяину. Благо приязнь, да и любовь у этих дурашек вызвать очень легко, ведь доминирующий цвет их силы белый, а основной vis -центр — сердечный. Но Руфус — никчемная мерзкая тварь, лишь по недоразумению считающаяся filius numinis — сыном богов. Люди, таких как он, называют садистами, он смог своими издевательствами отключить у флерса основную vis-функцию. Интересно, а как же Фиалка, второй тетушкин флерс? Ладно, о ней позже.

— Руфус снял печать. С чего ты взял, что тебя заберут волки или вампы?

— Сэр Руфус мне говорил, и не один раз, что отдаст меня вампам, если я ... не буду работать. Но я не мог! Леди-divinitas, я очень старался, но не мог.

— Печать сняли сегодня?

— Да.

— Руфус снял, что было дальше?

— Он позвонил по телефону, сказал, чтоб меня забрали, я испугался и убежал. Почти весь день я шел сюда, к вам, а у входа меня поджидали волчицы, но я успел проскочить внутрь. Не отдавайте меня им, пожалуйста, — и он беззвучно заплакал, опустив лицо, лишь плечи подрагивали.

Что ж делать? Я — белая, но не люблю флерсов, меня очень раздражает их убогость и неспособность к самостоятельности. А раздражаться мне противопоказано... Нет, волчицам я его, конечно же, не отдам, но вот что делать дальше?

— Леди-divinitas, вы ведь можете отдать меня другому divinitas, — Лилия будто мысли прочитал, — подлечить и отдать хорошему divinitas. — Упрашивал он.

— Взрослый флерс это хороший подарок, — тихо добавил он.

Ну что ж, это выход.

— Иди сюда.

Флерс так и пошел, на коленях. Я лишь однажды поставила рабскую печать и то с большого перепугу, так что считай практики в этом у меня никакой, но деваться некуда, тем более что теорию я знаю.

Ах, как было бы легко и просто если бы колдовство было таким, каким его представляют люди — прочесть заклинание, сварить отвар, нарисовать что-нибудь. Увы, управление силой — это сплав эмоционального состояния и конкретного мысленного образа или посыла. Эмоции для составления цвета силы и регулировки ее мощности, а мысленный посыл для вектора, так сказать. Я глянула на измученного полуживого флерса, сделать его, такого слабого, своим рабом легче легкого. Я закрыла глаза, собираясь с мыслями, я — filius numinis, мне по праву рождения покорны все 'сотворенные', я сильна, могуча, добра... лизнула большой палец и приложила его ко лбу флерса, к рацио-центру. Слюна, моя плоть, и моя сила жестко впились в него — 'ты не можешь скрывать свои мысли от меня, ты подчиняешься мне во всем, исполняешь мои приказы и по слову и по духу'. Сила заскользила дальше к сердечному центру, центру эмоций: 'мои печали — твои печали, мои радости — твои радости, любая мысль во вред мне отзовется страшной болью'. Проникаю ниже, материальный vis-центр, то есть пищевой, оставляю без внимания, ниже к либидо центру — 'только с тем, кого я позволю'.

Все, я вернулась в обычное состояние.

— Свет и Тень, опять перестаралась — произнесла я про себя, слишком много силы я влила в печать, выглядевшую теперь как пушистый белый шнур внутри флерса.

Из глаз Лилии струились две дорожки слез, нижняя губа закушена, мне стало его жалко, я совсем не хотела делать ему больно. Поцеловала его в лоб, рядом с горящей меткой, и с поцелуем влила каплю силы, больше пока нельзя, мне еще с волчицами разбираться. Флерс взял ровно столько, сколько я дала, не попытавшись вытянуть еще. И вправду хороший будет подарок — столь вышколенный флерс это редкость.

— Стань здесь, — я указала на угол за моей спиной. Команда тут же была выполнена.

Приоткрыв ящик стола, проверила содержимое и связалась с Роджем

— Да, мэм.

— Гостьи ждут?

— Да, мэм.

— Проведи.

На этот раз в дверях показались Родж и Дэйви, со злобными лицами конвоирующие двух баб, иначе не скажешь. Одна была молодая, немного за двадцать, вторая хорошо за тридцать, обе поджарые, некрасивые и мускулистые. Наглая сука и опытная.

Встревоженный Родж вопросительно впился в меня взглядом, я кивком отпустила его — свидетели мне не нужны. Дверь закрылась.

Наглая открыла рот, но опытная ее опередила.

— Наше почтение, леди. Отдайте нам, пожалуйста, этого флерса, мы должны вернуть его хозяину, — опытная попыталась соблюсти приличия.

— Хозяин отказался от него. И этот флерс сейчас принадлежит мне, если бы вы обладали vis-зрением, то увидели бы это, — нейтрально отозвалась я.

— Слышь ты, бл..дь расфуфыренная, — наглая двинулась ко мне, — я щас...

Договорить я ей не дала, кнут был у меня в руках с самого начала разговора, и я со знанием дела пустила его в ход. Поблескивая вплетениями серебра и железа, он опустился на лицо наглой суки, раздался вой, опытная рванула на помощь и получила на излете в грудь, не прикрытую расстегнутой курткой. Ей хватило, ведь кнут сплетен так, чтобы взрезать поверхность, я им обивку мебели распарывала, а уж футболку и подавно. Наглая, превозмогая боль, попыталась до меня дотянуться, но нас разделял стол, я ударила 'на отшиб', ее слегка отбросило, а куртку раскроило, я ударила еще и еще, сука свалилась на пол пытаясь откатываться от ударов. В целях профилактики щелкнула в сторону опытной, но не дотянулась, та забилась в дальний угол и не пыталась ничего предпринять. Я принялась добивать наглую, яд серебра уже действовал вовсю. Сильная сука, ведь по идее, удара в лицо должно было хватить, чтобы унять ее пыл. Наконец, наглая скрючилась в напряженной и неестественной позе — болевой шок, а затем обмякла.

— Будешь отвечать на мои вопросы. — Произнесла я, глядя на опытную, та испугано кивнула.

— Кому вы должны были передать флерса?

— Вампу Грэгори.

— Сколько лет? Где живет?

— Лет? За сотню. Живет в Куинсе, Бар 'Басгитарист'.

— Куда должны были отвезти флерса?

— Туда же.

Треннь! Мерзкий звук, ненавижу.

— Не ври мне!

Сука съежилась, закрыв лицо руками.

— Ночной клуб 'Бэггер' .

Я из названия заподозрила неладное.

— Это, часом, не пидорский бардак?

Опытная закивала.

— Как вамп Грэгори связан с 'Бэггер'?

— Он его владелец, 'Басгитарист' для отвода глаз, он там даже не каждый день отлеживается.

— Кто еще из вампов в этом всем крутится?

— Двоих знаю, шушера, молодняк, Инферно — девка совсем зеленая, и Луис — оба латиносы.

— И последнее, — мой голос обрел многозначительную ласковость, — вы действовали от себя или от стаи?

Опытная в панике забегала глазами, но врать не стала.

— От себя. Мы и раньше... по мелочи... для Грэгори... Но такое вот первый раз. Нам ведь тоже деньги нужны...

— Кто в стае знает о приработках?

— Свои только. Старшие не знают.

— Забирай эту дурную суку и вали.

Опытная не заставила себя упрашивать, когда она взвалила обморочную товарку себе на плечи, я вспомнила...

— Имя! Твое и ее!

— Верити Райс и Тринкси, фамилии не знаю, кличка 'Рвач'.

— Иди.

Свалила. Я еще не успела собраться с мыслями, когда в дверь постучали — Родж.

— Да! — недружелюбно гаркнула я.

Родж показался в приоткрытой двери.

— Мэм?

— Все в порядке, скажешь уборщице, чтоб почистила ковер.

Эта сука успела залить кровью мой бежевый ворсистый ковер, тварь.

— Да, мэм.

Дверь закрылась, хорошо иметь дело с дисциплинированным персоналом. Я в легкой прострации отправилась в уборную промыть кнут, мысли разбежались, сердце колотилось, норовя выпрыгнуть из груди. Люди зовут это стрессом, но я не человек, я — 'filius numinis' и просто нахлебалась от волчиц чуждой силы, вот мое тело ее сейчас усиленно и переваривает. Кнут окрасил воду в розовое, я спустила ее и опять набрала раковину. Мое оружие, мое любимое и выстраданное оружие. Почему выстраданное? Да потому что у меня не хватило ума добавить металлические вставки после того как научусь с ним обращаться, ладно бы только серебро, оно нам не опасно, но любые повреждения от железа плохо заживают и оставляют уродливые шрамы. Но нет тени без света — во-первых, теперь я точно знаю, как именно реагирую на ранения железом, во-вторых, я обзавелась золотым скальпелем для избавления от шрамов, в-третьих, пытаясь заглушить боль случайно сгенерировала вход в боевой транс, что мне кстати сегодня отчасти пригодилось. А любимое — потому что железками махать мне не с руки, а пистолет применять, так хлопот с людьми и их полицией не оберешься, хотя он лежит у меня в столе, рядышком с кнутом. Высушив кнут полотенцем, я пока оставила его в уборной на досушку.

Флерс так и стоял в углу, ему было совсем худо, он жутко испугался, а страх для них все равно что кровопотеря для человека.

— Лилия, — мягко позвала я, он вздрогнул. Свет и Тень дайте мне терпения.

— Лилия, я не обижаю слабых и не опасных. Ты понял? — он кивнул.

— Сними эту тряпку и подойди, — молча выполнил, не поднимая глаз.

Тааак. А вот это мне уже совсем не нравится. Грязно белые крылья флерса были изорваны в клочья — это еще пол беды, но на левом была повреждена главная vis-вена. И именно эта рана привела его в столь ужасное состояние, ведь крылья флерсов их главная энергосистема, сравнимая с легкими человека. Бесполезно вливать в него силу — пока не закрыта вена, он не сможет ею воспользоваться. А вот чтоб вылечить такую рану нужно иметь запас силы и навыки филигранной работы с ней.

— Простите, госпожа , — прошептал Лилия.

— За что ты извиняешься? — ледяным тоном поинтересовалась я.

— За то, что не сообщил о ране до того, как вы меня взяли, — еле слышно прошептал он.

— Ладно, первый и последний раз прощаю за утайку важной информации, — ну не наказывать же его, полудохлого, за эту подставу, хотя и очень хочется.

Что можно сделать с этой веной? Я опять скользнула в отрешенное состояние и усилила vis-зрение. Да, дела совсем плохи, не просто разрыв, а выдран кусок. Может попытаться опять пойти по человеческому пути?

Я вспомнила о летнем дне, о запахе луговых трав, о том, как хорошо лежать на душистой траве и смотреть на белые пушистые облачка... и выпустила тонкую нить светло-зеленого цвета. Намотала пару колечек на торчащий кончик вены, подождала, когда колечки соединятся в одно широкое и добавила третье уже на весу, оно присоединилось к первым двум, пошло четвертое... Самым сложным было не забывать о луге, травах, облаках, быть в приятной расслабленности и при этом точно накладывать одно крошечное колечко за другим. Времени не существовало, тонкая нить моей силы сплеталась в колечки, а те соединялись в подобие трубки. И вот последнее кольцо легло на артерию уже с другого конца разрыва и слилось с остальными, на месте раны появилась трубочка из чистой силы, теперь самый ответственный момент — преобразование энергии в материю. Всмотревшись в неповрежденную правую вену, я совершенно четко представила левую такой же.

С некоторым опасением всмотрелась в результат своих трудов, смотрелось как-то хлипко, но вроде бы получилось.

Я осторожно влила во флерса светло-зеленую порцию, она растворилась в опустошенных центрах, не дойдя до крыльев, влила следующую, отбрасывая мысль, что зеленой энергии может не хватить. Моими основными силами были белая, то есть созидание и жизнь, и красная — человеческие эмоции, страсти. Зеленая же — сила природы и изменения живой материи, в Нью-Йорке вообще дефицит, а черная — антагонист белой, нельзя накапливать и ту и другую, правда, из любого правила есть исключения, но я, увы, в их число не вхожу. Я скармливала флерсу свои запасы и где-то после четвертой порции энергия дошла до крыльев, они враз побелели, добавила еще чуть силы и они запульсировали. Попробуем изменить состав кормежки — дать белую... Крылья вздрогнули и в тело флерса полилась светло-зеленая сила. Я в опасении присмотрелась к шине, нет, не течет. Рискнула и щедро отвесила белой силы — висевшие крылья раскрылись, восстанавливаясь на глазах, походили туда-сюда, как у бабочки, и принялись мерно перерабатывать полученное. Я, обессиленная, но очень довольная собой, любовалась этим зрелищем, в крылья вливались белые струйки, растекаясь брызгами, те чуть гасли и вспыхивали уже светло-зелеными, собираясь опять в ручейки. У меня начали слипаться глаза, уж слишком много я отдала, брызги завораживали и манили в сон...