Потерянное одиночество. (р.н. Поздний вечер вторника)

Он одной рукой держит меня, другой гладит по лицу, и я успокаиваюсь от этих прикосновений. Папа-флерс целует меня в лоб, вливая силу, много силы, очень много. А потом так же целует там, где сердце и отдает еще больше, я вдруг начинаю видеть светло зеленый поток, идущий от него ко мне, вижу как папа тускнеет, а я сама начинаю сиять. Он влил все, что у него было, а потом сосредоточился, и сила, бурлившая во мне, собралась в два цветка календулы — один в голове, другой в сердце.

— Ну вот, малышка, тот, что в голове, поможет тебе слышать нас и близких по крови и силе. А тот, что в сердце, просто резерв на крайний случай...'

Видение казалось долгим, но длилось лишь пару ударов сердца, я чувствовала, что Лилия еще жив. Резерв... Странно, никогда раньше не видела в себе цветка, я мысленно потянулась к нему и просто попросила раскрытья. Он послушался. Я взорвалась бело-зеленой силой, и она выхлестнулась из меня, окутав нас с Лилией.

Я направила силу в него, пытаясь представить его vis-центр таким, каким видела несколько часов назад. Лилия открыл глаза.

— Помогай, — шепнула я.

Я потеряла счет времени, помогая латать дыру и направляя силу к флерсу. Получилось! Лилия начал обретать плоть и вес, и я только сейчас поняла, насколько он был невесомым, как призрак. Сила не унималась, радостно носясь вокруг нас и через нас. Поняв, что все страшное позади, я облегченно рассмеялась, правда немного истерично, крепко прижимая к себе Лилию почти придушив его. 'Гаденыш, любимый гаденыш' — билось в голове — 'Жив!!!'

Сила наконец чуть остепенилась и оплела нас двоих коконом, а я ослабила свои объятия и заглянула флерсу в лицо. Вина и надежда... Я немного грустно погладила его по щеке

— 'Прощаю. Все прощаю за то, что выжил', — слова между нами были не нужны, мы отчетливо слышали мысли друг друга.

В ответ — теплая радость и обещание быть хорошим сыном и никогда меня не расстраивать.

Мы оба были истощены донельзя, я посмотрела на наш общий кокон, примеряясь как лучше его подчинить и поделить, ища, за что можно было бы ухватиться. Лилия, как и я, ласково потянулся к силе, и она как послушный зверек прильнув к нам, разделилась ровно поровну и легко вошла в центры, заструилась по артериям. Я почувствовала себя ожившей, но все равно очень слабой.

— Пошли спать...

Последнее что я успела до того как провалилась в сон, это послать успокаивающую весточку Фиалочке.

Когда я утром лежала на боку проснувшись, но не открыв глаз, то никак не могла понять почему я оказалась на лесной поляне. А потом все вспомнила. Лилия сполз вниз, зарывшись лицом мне в живот и обнимая за ноги. Я терпеть не могла, когда ко мне кто-то прижимался во сне, поэтому у меня всегда были огромные кровати, чтоб было место отползти, отделиться, но объятия Лилии были приятными и естественными.

Флерсы очень изменили меня.

Лилия в полусне потерся носом о живот, я хихикнула от щекотки, но не отстранилась, его крылья слегка заходили продуцируя силу и он уже проснувшись принялся целовать меня вокруг пупка вливая силу. Это было очень приятно — свежесть, бодрость... Но слишком близко к либидо-центру — сила ринулась туда и со сладкой судорогой бело-зеленая превратилась в бело-красную. К моему величайшему удивлению Лилия чуть зачерпнул этой розовой силы и продолжил поцелуи-подарки.

— 'А... Откуда'? — мысленно спросила я, ошарашено глядя на него vis-зрением и видя махонькую долю красной силы, которой в принципе не могло быть в бело-зеленом флерсе.

— 'Так вчера ж...' — так же мысленно ответил он, — ты отдавала все что было, а поскольку мы фактически создавали меня заново, вот оно и приросло... Я уже не совсем флерс... Мне нужно новое имя.

Ну да, уже не флерс, а divinitas.

— Дай мне имя, — попросил он вслух, глядя мне в лицо снизу вверх.

Он лежал тесно прижавшись ко мне оплетая руками и ногами, будто стараясь слиться. Лиана...

— Лиан...— я оборвала, не произнеся последнюю гласную, осознав, что нельзя давать ТАКОГО имени.

— Ли'-ан, — повторила я, и имя зазвенело в воздухе. Оно вышло звонким и белым. 'Ли' — от лилии, 'ан' — для радостной звонкости.

— Ли'ан, — повторил он пробуя имя на вкус и улыбнулся, — Лиан! Хорошее имя для... divinitas.

— Да.... Divinitas... но думаю афишировать твои изменения не стоит...

— Конечно — и мысленно добавил 'матушка'.

Я вздрогнула, пытаясь смириться, а вернее усмирить кричащий страх. Матушка, ну да, после того как простила все, и все отдала, чтобы выжил, иначе меня никак не назвать. Ну не сестра же, потому что сильнее намного и не госпожа, какая уж из меня госпожа ... Матушка и есть... Только страшно, очень страшно когда вот так называют.

— 'Буду называть как скажешь, — мысленно обратился Лиан, — только не расстраивайся', — упрашивал он.

— Леди... — с сомнением предложила я.

В ответ смущение и смех 'моя леди'... Моя леди — обращение к жене в нашей среде.

— Паршивец...— я тоже смеялась и ругалась не всерьез.

— Да, леди, — и он подтянулся к моему лицу, вливая в поцелуе щедрый дар, я легко откликнулась, умножая силу и мы принялись раскачивать ее, как тогда, перед рождением Незабудки. Только это уже не было так целомудренно, как раньше — красная озорная ленточка вплеталась в поток, заставляя Лиана или меня вспыхивать красным от прикосновений.

Процесс свободного обмена силой, когда полностью открыт и не опасаешься, что тебе навредят, сам по себе очень приятен, а когда еще получаешь и генерируешь сам.... Ничто не сравнится с этим удовольствием.

Я очнулась, когда объем превысил тот, что был нужен Лиану для перекидывания, и чуть запаниковала...

— 'Чшш, все хорошо...' — безмолвно успокоили меня. И Лиан мастерски разделив поток, подхватил свою половину, а вторую направил мне. Тут я уже не сплоховала и запросто управилась с ней.

Через пару минут, когда сила улеглась и звенящая радость поутихла, я глянула на Лиана, он со счастливой, отстраненной улыбкой гладил мои бедра и живот. Если раньше его прикосновения были несмелыми и целомудренными, то теперь в них сквозило собственничество любовника. Я задумалась, а нравится ли мне это, не слишком ли много он себе позволяет.

Он уловил мои мысли по нашей связи и остановился.

— 'Прости. Забылся'. — опять же без слов, и он поцеловал мне запястье привычно вливая каплю силы.

— А ты отлично управляешься с большими объемами, — похвалила я чтоб сменить тему.

— Да... В свое время я много детей и зачал и родил, и своим детям помогал...

— Подожди... Ты родил?

Он пожал плечами.

— Ты ж видела... Мы не люди и не оборотни...

— А как же тогда разделение на... мальчиков и девочек?

— Кто сильнее духом и может отвечать за других, тот и мальчик, — с улыбкой ответил он, — а кто послабее, в ком нет самостоятельности, тот девочка. Поэтому-то последние лет сто так много девочек получается, — помрачнев закончил он.

— Почему 'поэтому'? — не унималась я.

— Ну... Вот у леди Ауэ, Крокус и Донник, девочки, — уточнил он, — инициировали ребенка, растила Крокус. Растила почти год...

— Год? Фиалочка же за луну-полторы?...

— Ну да. Даже меньше, потому что у Серизе, ребенок почти не рос. Ты же нас кормила так, как мы и мечтать то не могли. Только и успевали перерабатывать да в ребенка вливать. Я, кстати, редко встречал, чтоб так быстро могли конвертировать и зеленую и красную в белую, а чтоб сразу генерировать, так вообще никто кроме Матерей не мог.

'Да? Ладно, вернемся к этому позже'

— Так вот пришла пора ребенку отделяться, а у леди Ауэ как раз какие-то проблемы были, в общем, она самоустранилась, дав девочкам разрешение делать что угодно, но поместье не покидать. А там хоть и клумба большая и оранжерея, но силы в земле нет, плюс осень начиналась. Девочки, их хотя и шестеро было, не смогли раскачать Крокус, чтоб та перекинулась. Двое совсем малышки-глупышки типа Фиалочки — с них проку никакого, а четверо старались, но не смогли. Пришлось вытягивать ребенка.

— Как вытягивать?

— Ну вот примерно как метки принадлежности вытягивают...

— 'Ой' — я вспомнила мучения Седрика и свои.

— 'Угу, не настолько плохо, но...'

— Вот, и когда ребенка вытягивают, связи рвутся, их надо заново создавать, а это долго и кропотливо. Плюс ребенок не может нормально расти в большой форме, но девчонки смогли его перекинуть, — тут Лиан притушился и сокрушенно покачал головой, — Были случаи, когда не могли даже новорожденного перекинуть, вырастало что-то... но что... не флерс уж точно...

Я погладила его, вливая силу, отгоняя плохие воспоминания. Он пришел в себя и продолжил.

— Так вот, связи рвутся и восстанавливать их тяжело. В любом случае нужен постоянный контакт с ребенком, нужно работать с ним. А 'вытянутого' нельзя оставлять ни на минуту, он требует внимания и силы во много раз больше чем нормально рожденный, он изначально слаб и ему никогда не стать сильным и самостоятельным.

— 'Самостоятельный флерс — странно звучит'

— 'Да. Увы. Но так было не всегда, раньше мы могли сами о себе заботиться'.

— А еще Крокус надо было восстанавливаться, центры были повреждены пусть и не смертельно, но все же была нужна сила, постоянно, без перебоев. Леди Ауэ вошла в положение и почти год с девчонок ничего не брала, но и давала крайне мало, хотя может было бы лучше, чтобы сила не застаивалась, чтоб она брала и отдавала...

— Если б леди Ауэ целенаправленно кормила их, то все скорее бы кончилось?

— Ну да, по крайней мере Крокус скорее бы пришла в себя это уж точно. Вот поэтому, многие divinitas, когда их флерс беременеет, стараются избавиться от пары.

— То есть?

— В начале лета вывезти в 'место силы' и оставить. На сильной земле и чистом воздухе почти всегда пара может раскачать друг друга чтоб перекинуться и растить ребенка уже будучи маленькими.

— А как же рожает, когда уже маленькая.

— А маленьким легко, тела как такового то и нет — одна сила в форме. Поэтому, когда приходит время, то все происходит почти само собой. Вот растить в себе ребенка тяжело, будучи маленьким. Тяжело ему передавать знания. Фиалочка так родилась, такие дети очень медленно взрослеют.

— А сколько ей.

Лиан пожал плечами.

— Да полвека точно, а может быть и больше...

— И что это много? Divinitas до полувека вообще...

— Ну не все divinitas. Чем сильнее родители, тем быстрее они подтягивают ребенка до взрослого ума. А Фиалочка вообще ничего не умела, пока мы не встретились, да и потом учить ее было очень тяжело... особенно в таких условиях.

— Как же ты решился на ребенка?

Лиан потупился.

— Фиалочка очень меня любила, я был для нее всем.

— 'А сейчас что, уже не любит?'

— 'Сейчас все — Незабудка'

— Она генерировала силу только со мной, только когда мы были наедине. Мне приходилось ее собирать и отдавать леди Агате и... сэру Руфусу 'Тварь'. Хоть леди Агата все прекрасно понимала и старалась ограничить его контакты с нами, но она тоже не подарок — не злая и не добрая... Фиалочка, к счастью, жила обособленно — к ней Руфуса не подпускали вообще. Она стала потихоньку раскрываться и начинала генерировать все больше и больше — видела, что я прикрываю ее, и старалась отблагодарить, компенсировать. При этом она все время стремилась инициировать ребенка не ведая, что творит, объяснения же не доходили. Я справлялся с этой проблемой, но однажды просто не совладал с силой. 'Я был тогда издерган. Но мне все равно стыдно'. Фиалочка не понимала, во что мы вляпались с такими хозяевами. Теперь она уже была неспособна умножать и отдавать — все шло ребенку. Я с седмицу продержался, беря от нее минимум и умножая, чтоб хоть что-то отдать, но потом... Я боялся, что Руфус плюнет на Конвенцию и замучает ее до смерти, ему бы не пришлось долго стараться для этого. Поэтому всю ту луну, что мы не кормили хозяев, я всячески отвлекал его от Фиалочки. Леди Агата обозлилась на нас, и просто перестала препятствовать сыну издеваться надо мной... над нами. Пока все ограничивалось словами и угрозами, я лишь подыгрывал, имитируя крайний страх, но потом...

Лиан совсем потух... Я принялась покрывать поцелуями его лицо, успокаивая, делясь силой. Мне не нужно было рассказывать, что было дальше, я ясно видела картины из его прошлого. Руфусу лучше не встречаться со мной вообще. Не сдержусь. Лиан прильнул ко мне успокаиваясь, и я ясно почувствовала его счастье — счастье, что у него есть я, что я с ним. До меня понемногу стало доходить, почему он вчера чуть не умер, после того как я от него отказалась.

— Как ты попал к ним? И как давно? — я не могла вспомнить, когда же тетушка завела флерсов.

— После той длинной страшной войны мир стал стремительно меняться, многие divinitas потеряли свои земли и перебрались за океан ну и, конечно же, флерсов с собой вывезли. Тогда я и выехал с семьей Фресно. Нас, флерсов, у них было много и нам жилось неплохо на их землях, но во время путешествия и после приезда все ослабли, и хозяева и мы. Мы перестали обеспечивать себя и кормить хозяев, уже им приходилось кормить нас. Короче, они были вынуждены нас раздать. Я сам попросился остаться здесь, слишком много слабых и молодых флерсов было в Нью-Йорке, и хоть хозяева не хотели со мной расставаться, но все же отпустили. У Форесталя флерсов тогда было двенадцать или четырнадцать, он принимал всех — чем больше, тем лучше. В принципе это правильно, чем нас больше, тем нам легче обеспечивать себя, только если не наступает какой-нибудь кризис.

'Я поняла, о чем ты.'

— Вот у Форесталя я и встретил Фиалочку, она была самой молоденькой и слабенькой. А тут как раз леди Агата обратилась с просьбой о покупке пары и Форесталь не долго думая, отдал самую слабенькую и середнячка, меня. Пару лет мы жили вполне сносно, но леди Агата, став servus Саббиа, очень быстро перестала быть даже номинально белой, хоть до последнего не хотела признавать этого.

— Когда ты сказал, что попросился остаться из-за того что здесь много слабеньких флерсов, что ты имел ввиду?

— Ну я из перворожденных, нас осталось девятеро, это если все же считать Ландышей, если без них то вообще семь. Мы, старшие, как можем и чем можем помогаем своим детям. В Новый Свет кроме меня приехали Клевер и Медуница. Медуница на западном побережье, а Клевер на юге.

— 'С ума сойти...'

— 'Почему?'

— А как же ты им помогаешь?

— Да все больше советом... Хотел бы чем-то большим, но складывалось все так...

Меня осенило

— Подожди, ты со всеми флерсами можешь так же запросто общаться как со мной и Фиалочкой?

— Так запросто не со всеми, а только с теми, с кем виделся лично и смог 'присоединиться'. Да и с Фиалочкой нормальную связь я смог установить только в момент ее перекидывания, до этого она была как... как в бочке — ничего не видела, не слышала и не понимала. Но всех кто постарше и посильнее я ясно слышу и могу с ними обмениваться, есть еще двое слабеньких моей ветви, до них я тоже смог докричаться после того как попал к тебе. Да... теперь все общины флерсов со мной на связи.