Великий поход

Intro

День 28 октября 1943 года ничем не выделялся среди всех прочих. Кроме того, что именно на этот день был запланирован эксперимент, перевернувший всю историю земной цивилизации.

Случайно подобранная частота тока, резонанс между двумя обмотками — и эсминец "Элдридж" посередь гавани Филадельфии расплывается в блеклом зеленовато-белесом мареве. А перед его ошеломленным экипажем выступает из этого марева невероятное зрелище — все тот же берег Североамериканского континента, вот только никаких следов Филадельфии и в помине нет. Нет даже каких-нибудь хижин — просто пустой берег. Тот же самый, на котором стоит (может, стоял или будет стоять?) город...

Очнувшись от шока, капитан приказал сделать как можно больше фотоснимков — благо, фотоаппараты на борту имелись почти у всех — а затем снова включить установку, поменяв местами "плюс" и "минус" на входах питания катушек. Именно это, подсказанное сугубо житейской логикой решение, оказалось спасительным, и через полтора часа эсминец вновь появился в гавани...

Две недели спустя эксперимент был повторен — уже целенаправленно и в присутствии Эйнштейна. И снова — то же самое марево, и тот же самый берег. Берег иного мира...

* * *

Июнь 1944 года.

И.В. Сталин Ф. Рузвельту.

В связи с постоянными утверждениями Геббельса о некоем "сверхоружии" я считаю нужным сообщить, что в последнее время на территории Германии наблюдались необычные явления, которые, возможно, являются испытаниями нового оружия. Прилагаю к этому письму наиболее удачные аэрофотоснимки, а так же отчет экипажа одного из самолетов. Полагаю, эти сообщения будут весьма полезны для нашего общего дела.

Ф. Рузвельт И.В. Сталину.

Вынужден сообщить вам весьма неприятную новость — на сей раз наш "друг", вопреки своему обыкновению, не лжет.

Я показал присланные Вами материалы (не раскрывая их происхождения) некоторым ученым, в том числе профессору Эйнштейну. Их вердикт был категоричен и единодушен: гитлеровцам удалось создать нечто крайне опасное, хотя назвать это оружием в прямом смысле нельзя.

Полагаю, Вам пока неизвестна теория множественных Вселенных, которую покойный г-н Тесла назвал "Мультиверсум". Однако осенью прошлого года мы совершенно неожиданно получили ее практическое подтверждение, и можем с уверенностью сказать — в Германии достигнуты подобные же результаты. Все это может сделать наше положение крайне опасным.

Разумеется, я сообщил о вашем письме и о сделанных профессором Эйнштейном выводах Премьер-министру.

P.S. В самое ближайшее время в Москву будет доставлен полный комплект материалов относящихся к этому эксперименту. Мне кажется, мы должны объединить теперь не только военные, но и научные усилия ради достижения окончательной победы.

* * *

Спустя несколько дней материалы Филадельфийского эксперимента были переданы для изучения в ФИАН. А спустя еще месяц была построена первая экспериментальная установка.

С этого момента история человечества изменилась окончательно и бесповоротно, хоть этого никто еще не знал. Даже не догадывался...

Глава 1

Несмотря на капитуляцию Японии, война не была окончена. Да, Германия оккупирована, но Гитлер и его ближайшие подручные, почти весь оставшийся флот и половина армии исчезли в безднах Мультиверсума. И можно было быть уверенным, что при первой же возможности они вернутся и попытаются взять реванш. И потому было необходимо найти их раньше...

Потсдамская конференция приняла решение: после завершения войны с Японией Объединенные Нации приступают к поискам гитлеровской армии — вне зависимости от тех затрат, которые потребуются для этого.

И в феврале 1946 года началась подготовка к Великому Походу, как немедленно окрестили рейд все причастные к его организации. План его был прост до безобразия, а именно: три эскадры — советская, британская и американская — перебрасываются в параллельный мир, там встречаются, организуют базу и принимаются за поиски гитлеровской армии. Если ее не обнаруживается — все повторяется...

Приготовления затянулись почти на два года, и только в мае 1948 года флот Объединенных Наций был готов к походу. Прошедшее время было потрачено отнюдь не в пустую, в основном оно потребовалось для модернизации кораблей — но не только... После затянувшихся на два десятка месяцев переговоров США все-таки согласились передать партнерам по антигитлеровской коалиции материалы по ядерному оружию и несколько образцов. Две из этих бомб достались СССР.

— Игорь Сергеевич! — сухощавый брюнет, неожиданно молодой для полковника, выругался про себя и оторвался от созерцания заходящих на посадку Як-17. — Через пятнадцать минут переход!

Выкрикнув это, матрос исчез в недрах "Советского Союза".

— Идиот, — проворчал разведчик, но все же с палубы ушел.

Эскадра, состоявшая из линкора, авианосца, трех крейсеров и десяти эсминцев, а также нескольких вооруженных транспортов (занятых учеными) остановилась посреди Северного моря, готовясь к переходу. Полетели с корабля на корабль кабели синхронизации, на мачтах поднялись излучатели, а экипажи укрылись под броней и многослойными изоляторами. Ровное гудение турбин, постепенно усиливаясь, перешло в оглушительный рев, сливающийся с пронзительным визгом генераторов. Визг этот становился все выше, и вместе с этим вокруг кораблей сгущался странный зеленовато-серый туман. Несколько минут — и вокруг кораблей не было уже ничего, кроме этого тумана — искаженного пространства... А затем генераторы отключились. Вокруг по-прежнему было море — море иного мира.

Поднятая с "Киева" пара Су-6КР начала облет района переноса, а все заинтересованные лица — в том числе и Хаецкий, отряженный в эту экспедицию МГБ как один из лучших аналитиков, собрались на мостике линкора "Советский Союз", где размещалось командование. И спустя сорок минут в поле зрения разведчиков попала яхта...

Май 1948 года

Очень скоро стало понятно, что поиск бежавших наци — отнюдь не прихоть великих держав и не стремление затянуть военное положение...

Утро 9 мая начиналось в Кейптауне точно так же, как и любое другое утро. И оставалось таким до того момента, пока из ниоткуда не появился немецкий крейсер "Адмирал Хиппер". Сперва на корабль не обратили внимания — даже тогда, когда он уже оказался в заливе и на полном ходу помчался вдоль побережья, открыв огонь. Прежде, чем береговая оборона успела предпринять хоть что-то, "Хиппер", выпустив по городу больше трех десятков восьмидюймовых снарядов, исчез в зеленовато-сером мареве. В основном — зажигательных. Фугасные снаряды были только в первом из четырех залпов...

С этого дня противники Великого Похода замолчали раз и навсегда. Всем стало ясно — война продолжается. Сегодня — Кейптаун, а завтра? Нью-Йорк? Лондон? Брест? Ленинград? Где и когда будет нанесен следующий удар, оставалось только гадать. И по планете вновь прокатилась волна мобилизаций — только на этот раз вооружались все. Верховное же командование принадлежало спешно сформированному Штабу Объединенных Наций.

И в тот же день, когда "Хиппер" нанес свой разрушительный визит, ООН была принята программа Великого Объединения...

Штиль. Ясно. Развалившись на крыше рубки, Этне О'Шей занималась привычным (иногда и любимым) делом — размышляла. Поразмыслить было над чем, ибо дела в мире творились странные, а Министерство Безопасности — точнее, его иностранный отдел — и должно было заниматься их объяснением. Но объяснить, почему трещащий по всем швам Восточный Рейх и бесконечно грызущиеся между собой Пруссия, Швабия и Бавария неожиданно выступили единым фронтом, было сложно... Размышления прервал голос, донесшийся с носа:

— Хватит уже голой валяться, займись чем-нибудь полезным!

— Патрик, — молодая женщина скосила глаза на брата, торчавшего из люка в обнимку с патронной коробкой. — Во-первых, я все-таки знатная леди, во-вторых, старше тебя, а в третьих, ты не наследник. Займись делом сам, — после чего вернулась к созерцанию неба... И зацепилась взглядом за ползущий по голубизне крестик. Подхватила бинокль, навела его на резкость... Дьявол! Бомбардировщик, да еще и палубный!

— Патрик, Фиаха! К пулеметам! Воздух! — Этне кинулась в рубку, пнула стартер, и, как только мотор заработал, дала полный ход, одновременно выкручивая штурвал. Яхта описала крутую дугу, зелено-золотой флаг на корме развернулся, а с палубы послышалась ругань и лязг затворов. Затем подал голос Фиаха:

— Можешь не вилять, это русские!

— Может, и так, братец, — отозвалась Этне, влезая в платье. — Может и так. Только объясни мне, какого черта русский авианосец потерял в этих водах? К тому же, если ты не заметил, звезды у него неправильные...

— Ну так давай попробуем с ним связаться, — предложил старший брат

Радиоаппаратура на яхте была на редкость мощная (сказывалось ее обычное предназначение), самолет близко, так что найти нужную частоту оказалось не слишком сложно.

Это был шок. Только что разведчик докладывал о замеченной моторной яхте, начавшей маневр уклонения от торпедной атаки, а спустя несколько минут он получает вызов с этой самой яхты... Это было нечто невероятное. И повисшая в рубке флагмана тишина только подчеркивала невероятность случившегося. Паузу прервал адмирал Бэрд:

— Возвращайтесь. Передайте на яхту — пусть следуют за вами.

Вскоре оба разведчика стояли перед собравшимся штабом и докладывали...

— Нас, видимо, заметили почти сразу после того, как мы обнаружили яхту. Я принял решение снизиться, чтобы получить более четкие снимки, и в этот момент судно резко повернуло, видимо, опасаясь бомбардировки нашим самолетом. По просьбе наблюдателя я развернулся и сделал несколько кругов, пытаясь установить принадлежность судна, однако флага нам разглядеть не удалось — возможно, он будет на снимках... А потом нас вызвали — на русском языке — и потребовали сообщить, кто мы такие...

В этот момент в рубку вошел сержант из фоторазведки, неся еще влажные снимки и разложил их на столе. Горшков немедленно припал к бинокулярной лупе, затем хмыкнул, отошел от стола, жестом предлагая остальным взглянуть на снимки.

После адмиралов лупой завладел Хаецкий. Снимки были и впрямь весьма любопытными. На первом из них можно было отчетливо разглядеть яхту, пулеметные турели на палубе и девушку, загоравшую нагишом на крыше рубки. На втором — яхта разворачивалась, едва не черпая бортом воду, к пулеметам припали стрелки, а на корме можно было различить флаг — с довольно темным полотнищем, на котором была изображена арфа. "По крайней мере, — подумал Игорь, — одно мы установили: Ирландия в этом мире есть..."

Прошло чуть больше получаса, и яхта приблизилась к эскадре достаточно, чтобы разглядеть через дальномеры во всех подробностях. В частности, выяснилось, что полотнище флага было двухцветным — у древка имелась зеленая полоса, а само полотнище было синим. Никакой девушки на палубе не наблюдалось — зато имелась турель с двумя пулеметами и сидевший за ними стрелок — худощавый, медно-рыжий и, насколько можно было разглядеть лицо, преисполненный чувства собственного достоинства...

Еще несколько минут — и яхта легла в дрейф рядом с авианосцем "Корал Си", на котором разместился штаб эскадры, а ее экипаж поднялся на борт.

Первой на борт поднялась рыжеволосая молодая женщина в светло-сером, почти белом платье без рукавов. За ней — тот самый пулеметчик в незнакомом мундире, напоминающем английский, судя по количеству золота на погонах — старший офицер. За ним — второй парень, моложе — лет двадцати, и в мундире явно солдатском. Троица остановилась на палубе, разглядывая пришельцев.

— Командующий эскадрой адмирал Сергей Георгиевич Горшков, — отдал адмирал честь, выйдя навстречу. Ответила на приветствие девушка, и ее ответ поразил всех. На хорошем русском языке со странным акцентом она ответила:

— Коронный советник Министерства Безопасности Королевства Ирландия Этне О'Шей. Мои братья, — кивнула она на спутников, — полковник Фиаха О'Шей, наследник графства Ард Маха и Патрик О'Шей, фений.

Адмирал не удивился. Мельком подумав, что, похоже, разучился удивляться, он произнес:

— Добро пожаловать на борт, господа. Прошу вас вместе с нами пройти во флагманскую рубку, где мы сможем побеседовать в значительно более комфортных условиях.

— Благодарю вас, адмирал.

Снова разложена на столе карта, правда, на сей раз — политическая. География нового мира ожидаемо была вполне привычной... Что делало карту безумной вдвойне.

Советского Союза не было. От Варшавы до Аляски и от Ледовитого океана до Гиндукуша на его месте раскинулась Российская Советская Республика — или просто Республика. На западном краю Евразии царствовала Ирландия — занимая не только остров, но еще и Шотландию, Уэльс, Бретань и к тому же часть Канады и Новой Англии, здесь она была владычицей морей. Германия имелась и в этом мире — разделенная на три не слишком хорошо ладящих государства. Была и Австро-Венгрия — впрочем, под ее властью не было ни Чехии, ни Силезии, ни Балкан — кроме узкой полоски Далмации, но зато вся северная часть Италии была австрийской...

На Балканах почти безраздельно властвовал другой хозяин — Византийская Империя, чьи земли тянулись до Персидского залива и Ливии, а за ней — Иран, вот уже которую тысячу лет ссорящийся с Индией...

Была и Англия — здесь ей принадлежала не только Нормандия, но и вообще весь север Франции (чьей столицей была Тулуза). Была и Испания — но Америка была поистине безумной.

Там, где человек из мира Объединенных Наций привык видеть Чили и Аргентину, была другая страна. Оставив пришельцам из Европы джунгли Амазонии, весь остальной континент занимала Тауантинсуйо, и кондор инков, прочно угнездившийся в Калифорнии, заставлял считаться с собой и был одним из ведущих игроков в геополитическом казино.

В Северной Америке дела обстояли не лучше. Прежде всего, к великому огорчению американской части эскадры, в этом мире не было США. Была Американская Республика — незначительно выступавшая за границы привычной Новой Англии. Была Мексика — с Техасом, но без Калифорнии. Была конфедерация индейских государств, была англо-франко-ирландская Канада — независимая и занимающая в мире не последнее место. И была русская Аляска.

Азия, в общем, была привычной — за счет Китая и Японии, находившихся на привычных местах. Зато вместо Индонезии имелась какая-то империя Маджапахит, помимо островов занимавшая еще и немалую часть Индокитая и Австралии. Помимо этого, континент делили между собой Австрия, Ирландия и Англия, чьи владения там были наибольшими.

Африка... Африка была более-менее привычно порезана на колонии — вот только владельцы их были непривычными, да и византийский Египет делал карту еще боле чуждой.

В рубке повисла тишина. Руководители экспедиции недоуменно смотрели то на карту, то на гостей, то друг на друга.

— Итак, господа, — нарушила молчание Этне. — Теперь я хотела бы узнать, кто вы такие, откуда взялись и что это значит?