Великий поход

— Вопрос только в том, кто? — несмотря на то, что в горизонтальном положении думалось лучше, никаких, даже самых бредовых, идей не было. — Круг тех, кто вообще может знать о нашем курсе, очень ограничен, и если среди них есть предатель, то я абсолютно не представляю его мотивов. Да и проверить их будет проблематично... Слушай, а может, мы не туда смотрим?

— В смысле?

— Ракета-разведчик. Была у меня такая мысль, и Горшкову она тогда показалась занимательной... Но Королев заявил, что пока и самолетов хватит, а максимум лет через пять будет орбитальный фоторазведчик.

— А наци такой не могли создать? Вряд ли, конечно, но...

— Вот именно — вряд ли, — Хаецкий закрыл глаза. — Да и не надо таких сложностей. Я почти уверен, что утечка идет либо через кого-то из советников Вильгельма, либо через англичан. Причем в Германии им даже особенно напрягаться не надо — достаточно поднять досье, найти нескольких человек, которые с одинаковым усердием работали на оба рейха — и вперед. Кто-нибудь, если не все, согласится и здесь...

— А с Англией что не так?

— То, что это Англия, — Хаецкий открыл глаза и сел. — Тебе эта проблема неизвестна, поскольку в твоем мире Англия совершенно другая, но этот мир — почти копия моего, а в нем англичане всегда любили решать свои проблемы на континенте чужими руками. И в том числе — заигрываниями с врагом за спиной союзника, одна мюнхенская глупость чего стоит...

— Мюнхенская глупость?

— Ну или мюнхенский сговор — как ни назови, умнее не станет, — раздраженно дернул плечом Хаецкий. — Десять лет назад, в тридцать восьмом, Гитлер решил, что уже можно, и попытался заграбастать Австрию. Поскольку ему это удалось без проблем, то аппетиты выросли и он накинулся на Чехословакию. Чехи обратились к Англии и Франции, но Чемберлен и Даладье у них за спиной просто сдали Чехословакию, а Чемберлен еще и имел наглость заявить, что он принес мир нашему поколению... И почти ровно год спустя началась война. Но и тогда англичане ухитрялись делать вид, что все в порядке... Пока Гитлер не сожрал Францию чуть больше, чем за месяц, а англичане оттуда удрали, побросав все. Вот тогда — да, они взялись за дело всерьез, да и то, зачем-то же Гесс рванул в Англию... А до того они так и пытались за спиной у союзников проворачивать дела. И могу спорить, что и здесь англичане ничуть не лучше.

— Весьма возможно, — согласилась Этне. — Но за основную версию я бы не приняла. Впрочем, с нее, кажется, будет проще начать, поэтому так и сделаем.

И она, развернувшись к столу, расчехлила машинку и принялась с бешеной скоростью печатать...

Слушая очередной доклад, кайзер с трудом сдерживал желание постучаться лбом о стол. А еще того лучше — проделать это с докладчиком. А потом — казнить каким-нибудь особенно впечатляющим способом полицай-президента Баварии и его подчиненных. Увы — приходилось, стиснув зубы, слушать отчет о самом грандиозном провале полиции...

- То есть, он просто въехал в город и явился в ратушу? — переспросил кайзер, когда докладчик замолчал. — И вот так просто отдал приказы гарнизону и полиции? Личный адъютант этого самозванца спокойно является в Нюрнберг, делает все, что ему заблагорассудится, а полиция замечает, что что-то не так, только получив приказ поднять вражеский флаг над ратушей?

- Боюсь, что так, Ваше Величество, - ответил докладчик, преданно поедая глазами кайзера. — Тем боле, что приказ арестовать бургомистра им пришелся весьма по вкусу... Как и всем горожанам, впрочем.

- Если этот прохвост окажется у нас в руках — отправится за решетку, - бросил кайзер. — И полицай-президент вместе с ним — из-за его глупости мы почти потеряли Баварию... Свободны!

Оставшись в одиночестве, кайзер взялся за перо. Следовало незамедлительно сообщить союзникам о столь неприятном событии, и начать, разумеется, с русской императрицы.

"Моя дорогая кузина! — начал он. — Извещаю вас и наших новообретенных союзников о потере значительной части Баварии и опасности потерять ее всю. В связи с этим прошу вас обратиться к союзникам с просьбой выделить, если это возможно, силы для защиты остальной территории. Сейчас мы можем удерживать мятежников, но только до тех пор, пока враг не доставит подкрепления и технику, что, как полагает разведка, произойдет в течение недели. Извещаю также, что направленная вами гвардия продемонстрировала замечательную отвагу и стойкость, а также инициативу, что позволило ей пресечь в зародыше несколько мятежей.

С благодарностью, ваш кузен Вильгельм."

Записка была вручена адъютанту и отправилась на телеграф, а кайзер подошел к висевшей на стене карте и принялся изучать Баварию. Сейчас в руках врага немногим больше трети королевства, но линия фронта в опасной близости от Мюнхена, и Людвиг уже отослал семью и готовился покинуть столицу сам, хотя сделать это собирался только в последний момент... Впрочем, это было гораздо лучше, чем то, что случилось в Австро-Венгрии.

Вернувшись за стол, кайзер отпер сейф, извлек из него полученную вчера папку и открыл ее. В сопровождавшей папку записке утверждалось, что она содержит объяснение происходящего, и кайзер надеялся, что это действительно так — потому что мир начинал казаться порождением фантазии этих новомодных сумасшедших-дадаистов...

Два часа спустя, закрыв папку, кайзер был вынужден признать, что мир все же сошел с ума. Прочитанное больше походило на какой-то фантастический роман — и не будь все это заверено его кузиной, он бы и не взглянул на папку. Он и с этим условием скорее подумал, что русскую императрицу ввели в заблуждение — но на этот случай в папке имелись и вещественные доказательства. Да, мелочи — но старавшийся следить за техническим прогрессом кайзер прекрасно видел, что все эти мелочи просто невозможно было изготовить ни в одной стране. Пять-десять лет спустя — да, вполне возможно и даже наверняка нужно, но не сейчас. Покатав на ладони необычный патрон, похожий на винтовочный, кайзер признал: да, все это правда, как бы дико не звучало. То, что таинственные враги оказались пришельцами из другого измерения, как бы абсурдно это не звучало, оказалось именно той деталью, которая превратила безумное нагромождение фактов в стройную картину. И оставалось только радоваться, что у этих пришельцев нашлись враги из их собственного мира...

Глава 20

— Командировка в Петербург? — уточнил Хаецкий.

— Да, — подтвердил Хилленкоттер. — Ваша основная задача — как следует встряхнуть местных. Они привыкли, что спешить им некуда, и потому пропускают удары... Ну а вы и ваша напарница уже прекрасно показали себя в качестве консультантов. Надеюсь, вам удастся расшевелить хотя бы российскую разведку.

"И хотя бы какое-то время не будете попадаться мне на глаза" — мысленно закончил фразу командира Хаецкий.

Само собой, он не возражал — последние несколько дней Хилленкоттер пребывал в дурном настроении — настолько, что одному из полевых агентов устроил разнос на ровном месте. Раньше за ним такого не замечалось, и распоряжение оказалось весьма кстати. Не хотелось проверять, что будет, если американцу надоест обращение "товарищ адмирал"...

— Ну что? — поинтересовалась ждавшая в коридоре Этне.

— Командировка в Питер. Адмирал хочет, чтобы мы заставили местную разведку шевелиться побыстрее, и абсолютно уверен, что нам это удастся.

— А сам ты что думаешь?

— Что придется им передать энергию адмиральского пинка. Кстати, ты не в курсе, кто ему так попортил настроение?

— Его начальство. Аллен Даллес, если конкретнее, причем не лично, а тем, что попался на каких-то махинациях с немцами из моего мира. Ты ведь знаешь, что война там идет к концу?

— Слышал, но подробностей не знаю.

— Ну, после побега Гитлера все как-то пошло на спад, итальянцы прорвались через Альпы, Франция капитулировала, а в Германии самых буйных выбили диверсанты, так что оставшееся правительство задумалось о мире. Так что сейчас как-то ни мира, ни войны толком и нет... Кстати, мы когда отправляемся?

— Как только приказ получим, как обычно, — Хаецкий пожал плечами. — А я уверен, что приказ уже готов.

Он угадал — под дверью каюты их ждал посыльный с приказом и материалами. Расписавшись, Хаецкий забрал папку, отослал матроса и отпер дверь.

-Так... Приказ, досье и рекомендательное письмо... Интересно, когда это он его успел выбить?

— Подозреваю, еще во время визита императрицы. — Этне пожала плечами. — Когда-отправляемся-то?

— Как только самолет пришлют, — ответил Хаецкий. — Так что иди собирайся, встретимся на палубе.

Первое, что увидел Хаецкий, поднявшись на палубу — заходящий на посадку довольно большой двухмоторный самолет с американскими звездами.

— Это что? — полюбопытствовала Этне, придерживая берет.

— Понятия не имею, — ответил Хаецкий, разглядывая приближающуюся машину. — Явно что-то новенькое, и подозреваю, что как раз за нами.

— Ваш самолет, — сообщил подкравшийся по своему обыкновению секретарь Хиллекноттера. — Новинка — самолет снабжения авианосцев "Трейдер". До Санкт-Петербурга хватит с запасом.

— Прекрасно, — Этне неожиданно зевнула, прикрыв рот ладонью. — Пожалуй, я даже высплюсь...

— Опять сидела над документами всю ночь? — тихо спросил Хаецкий.

— Ты знаешь — нет, — еще тише ответила Этне. — Просто бессонница... Сам знаешь, как это бывает...

Хаецкий знал — даже слишком хорошо. Тридцать лет назад Дзержинский говорил, что у чекиста должны быть чистые руки — но это всего лишь мечта. Не получится нырнуть в грязь с головой и остаться чистым, а грязнее разведки разве что политика... но политика — вещь такая, что грязнее уже ничего не бывает, как ни ищи. И за любым разведчиком, а тем более — фронтовым, тянется длинный шлейф, которого хватит на бессонницу на много лет вперед...

"Трейдер" остановился, и Хаецкий выбросил философствования из головы. О морали и аморальности можно будет порассуждать на пенсии — а сейчас надо работать, иначе шансы до оной пенсии дожить из мизерных станут нулевыми. Подойдя к самолету, он забросил вещмешок в салон, забрался сам, помог подняться Этне, пристроил мешки на багажной полке, сел и пристегнулся.

Судя по всему, самолет этот не предназначался для перевозки большого начальства — необходимый минимум комфорта и все. Что, впрочем, ни у кого возражений не вызвало — Хаецкий и так был человеком довольно невзыскательным, а Этне, едва самолет выровнялся, пристроила голову на плече напарника и моментально заснула.

Море и облака — вот и все, что было видно в иллюминаторе. Пять часов моря и облаков никак не тянули на интересное зрелище, документов хватило ненадолго, и вскоре Хаецкий последовал примеру напарницы. В конце концов, первое, чему учится солдат — спать при любой возможности...

Он проснулся, когда "Трейдер" уже заходил на посадку.

— Прилетели? — Этне открыла глаза, потянулась и застегнула ремни. — Идеи есть?

— Если честно — нет. Из того, что нам дали, можно понять только одно — Третье отделение привыкло, что спешить некуда, и теперь просто не понимают, что и как делать. А что там на самом деле — скоро увидим.

Самолет коснулся земли, пробежался и замер. Спустившись, Хаецкий несколько секунд рассматривал поле Гатчинского аэродрома и стоящие поодаль самолеты, помог спуститься Этне и отдал честь подошедшему жандарму.

— Полковник Хаецкий, коронный советник О'Шей. Прибыли для предоставления консультации.

— Штабс-капитан Овечкин, — вернул приветствие жандарм. — Пройдемте со мной — автомобилям въезд на летное поле не дозволяется...

Автомобиль — синий "Руссо-Балт" — стоял у ворот.

— Нам в Михайловский дворец, — пояснил штабс-капитан, устраиваясь за рулем. — Сводку уже подготовили, но если там будет чего-то не хватать — смело запрашивайте... Да, простите — вот ваши бумаги, — он вручил пассажирам два кожаных бумажника, в каждом — бронзовая бляха и карточка удостоверения на американский манер.

Хаецкий убрал удостоверение во внутренний карман, а Овечкин тем временем продолжал:

— О допуске не беспокойтесь — высочайшим повелением приказано предоставлять вам любые сведения, которые могут потребоваться, правда, часть их, разумеется, придется согласовать с Ее Величеством...

— Разумно, — кивнул Хаецкий. — А пока мы едем, не могли бы вы хотя бы в общих чертах описать суть проблем, с которыми нам предстоит столкнуться?

— Суть простая, — отозвался штабс-капитан, — не по правилам играют. Да что — не по правилам! Все равно, как если б кто за шахматы сел, а его противник вдруг карты достал — вот что получается.

Да, именно об этом и говорил Хилленкоттер — другие методы, другая скорость реакции... Вот только Хаецкий пока что не представлял, что с этим делать. Не избавишь человека от старых привычек за несколько дней — особенно если привычки эти до сих пор прекрасно работали и все еще полезны... Он ведь даже не представляет, как здесь организована работа с информацией, и пока не узнает, ничего предложить не сможет. Каковы возможности агентурной сети, на что способны аналитики, насколько полны досье... И все это — информация, крайне чувствительная к утечкам. Одного неосторожного движения достаточно, чтобы вся эта система рухнула... Да, работа предстоит непростая — но это было очевидно еще в кабинете Абакумова, когда некий майор получил сразу две звезды на погоны и допуск. Полный допуск ко всей информации по проекту "Филадельфия", которым тогда не могли похвастаться и большинство наркомов... Правда, тогда, два года назад, он и близко не подозревал, насколько сложной окажется эта работа — но если бы знал, все равно согласился бы. Пройти мимо, не зная, что происходит в шаге от тебя, можно. Но знать, что ты мог быть участником столь грандиозного дела и сам остался в стороне — невыносимо...

— Игорь, — негромко сказала Этне, — у тебя такое занятное выражение лица... О чем задумался?

— Знаешь, — ответил он, — вот сейчас я окончательно понял, что хотел сказать Дзержинский...

Третье отделение Собственной Ее Императорского Величества канцелярии, постепенно разрастаясь, превратилось в полноценную службу разведки и контрразведки, заняв при этом весь Михайловский дворец. И поскольку денег на государственную безопасность в империи не жалели, оснащалось по последнему слову техники.

Это обстоятельство Хаецкого порадовало — пусть технологии и не дотягивали до привычного уровня, на этом уже можно было работать почти нормально. Да и организация была хороша — это Хаецкий выяснил, даже не запрашивая сколь-нибудь серьезных сведений. Хватило и поверхностного знакомства.

Проблема состояла в том, что абвер и СС остались сами собой — оголтелыми мясниками, не брезгующими абсолютно ничем, наплевав на неписанный кодекс чести, которым обычно руководствовались спецслужбы этого мира. Похищения, убийства, пытки, терроризм — все это обрушилось на ничего не подозревающий мир волной цунами...