Великий поход

— Поверьте, Ваше Величество, — Горшков кивнул на корабли за иллюминатором. — имей мы какие-то притязания, даже с этими силами нам не составило бы большого труда их реализовать. Мы этого не сделали и не сделаем... И если вы пожелаете, мы можем предоставить в ваше распоряжение наши технологии — правда, с тем условием, что по окончании войны они станут достоянием всего человечества. Смею заверить, что среди них нет ничего, что не могло бы быть освоено вашей промышленностью за несколько лет.

— Заманчиво, — согласилась императрица. — Я сообщу о своем решении в ближайшие два или три дня, однако градоначальнику и начальнику порта будет приказано снабжать ваш флот всем необходимым, и разумеется, ваши люди вольны посещать город.

— Благодарю, Ваше Величество, — отдал честь Горшков.

— Да, адмирал, не соблаговолите ли лично продемонстрировать ваш флагман? — осведомилась императрица, встав. — Надеюсь, моя просьба не нанесет ущерба делам вашего флота?

— Никоим образом, — ответил Горшков. — Что именно вы желаете увидеть в первую очередь?

— Разумеется, ваши удивительные аэропланы...

Дождавшись, пока высокопоставленные гости удалятся, Хилленкоттер приказал:

— Полковник, советник — ваша задача незамедлительно отправиться в город и собрать максимум информации по этому миру. Отправитесь вместе с начальником финчасти, заодно получите местную валюту.

— Так точно!

Вопрос с деньгами решился проще простого — флот имел приличный запас золота в слитках, а распоряжения статс-секретаря было достаточно, чтобы банк золото принял — разумеется, не без проверок. И даже прислал в порт грузовик с охраной, на который и погрузились разведчики, начфин с помощником и четверо дюжих матросов с двумя ящиками.

Сам обмен золота на местную валюту, почти не отличавшуюся от дореволюционных российских рублей, оказался на удивление будничным. Банковские клерки утащили золото, предложив гостям подождать, и где-то час спустя вернулись с пачкой бумаг и тремя чемоданами размером чуть меньше привычного дипломата, заполненные купюрами разного достоинства в банковской упаковке. Все было тут же подсчитано и пересчитано, деньги разведчикам выданы, после чего терране покинули банк.

— Ну что, первым делом в библиотеку? — осведомилась Этне.

— Разумеется, — Хаецкий взмахнул рукой, подзывая удачно подвернувшегося извозчика. — Не знаю, как у тебя, а у меня эти разговоры оставили немеряно новых вопросов.

— Именно, — согласилась Этне, взлетев на повозку и устраиваясь на сиденье. — Чего-то они сами не знают, что-то считают само собой разумеющимся... Милейший, отвезите-ка нас к городской библиотеке.

— С ветерком или можно не спешить? — уточнил извозчик.

— Особой спешки нет, но и медлить не советую, — ответила Этне. — И болтать тоже не советую...

Библиотека вряд ли имела богатый фонд, но Хаецкий был рад уже самому ее наличию — здесь и сейчас Архангельск был порядочным захолустьем. Впрочем, Свод законов в ней должен быть, Брокгауз или местный аналог — тоже, а все остальное пока что не слишком актуально.

Библиотека оказалась куда богаче, чем ожидал Хаецкий, и искомое в ней, разумеется, было. И пока напарница разбиралась в хитросплетении законов Российской Империи, сам Игорь углубился в энциклопедию. И почти сразу же обнаружил ответ на самый интересный вопрос...

Как оказалось, павловского закона о престолонаследии в этом мире не было — вместо него имелось "Положение о наследии престола" Екатерины, по которому корона наследовалась по-испански, а сам клан Романовых был куда менее разветвленным. Вот и оказалось, что единственным законным наследником осталась младшая дочь императора.

Были и другие отличия, мелкие на первый взгляд, но не менее важные. Так, к примеру, не отрекся от престола, а умер Константин, причем за несколько лет до старшего брата, был действительно отравлен Николай — хотя следствие сочло это случайной передозировкой лекарств, кое-где расходились даты...

— Ну, по крайней мере один вопрос решен, — сообщил Хаецкий, отодвинув блокнот и потянувшись. — Как у тебя дела?

— Не слишком весело, — признала Этне. — Я все-таки не юрист, так что особой пользы от меня здесь нет, но законы вполне разумные — особенно если они работают. Строгость ирландского законодательства компенсируется его необязательностью, да...

— По-моему, это везде так. А уж у нас особенно... — Хаецкий вздохнул.

— А что у тебя?

— Кое-что выяснилось, но этого, естественно, мало, — Хаецкий отодвинул энциклопедию и взялся за другой том. — Хотя чего от этого мира ожидать, я в общих чертах уже представляю... И буду тебе благодарен, если ты займешься газетами — надо же знать, что тут вообще творится.

К счастью, слово "исследования" было для библиотекаря достаточным объяснением любых запросов. И вопросов он не задавал, а быстро выдавал заказанное, и уже через пару минут на столе лежала подшивка "Правительственного вестника", а рядом с ней — "Архангельские ведомости". Сам Хаецкий, поразмыслив тоже отложил энциклопедию и отправился за газетами, став обладателем полугодовой подшивки "Петербургских ведомостей".

Как быстро выяснилось, в Архангельской губернии ничего особо интересного не происходило, а для того, чтобы составить четкую картину из отдельных сообщений, требовалось время. Единственное, что сразу бросалось в глаза — многочисленные заметки о строительстве военно-морской базы. Судя по всему, планировалась масштабная перестройка города и превращение его в столицу Заполярья. В остальном же — почти ничего полезного. Активной общественной жизнью губерния не отличалась, экономика находилась в процессе реорганизации... Вот "Ведомости" — дело совсем другое.

Газета писала не только о столичных делах — по ней можно было многое сказать о жизни всей России, да и других стран, и эти сведения, пусть и обрывочные, прекрасно дополняли то, что удалось узнать еще на кораблях. И "откручивание гаек" по ней было заметно очень хорошо — "Ведомости" спокойно печатали вещи, от которых недоброй памяти Трепова хватил бы удар на месте... А обер-полицмейсер Петербурга это еще и поощрял — в одном из номеров была его статья, в которой утверждалось, что "общественная дискуссия по поводу самых болезненных вопросов, приводя в итоге к их разрешению, послужит лишь укреплению авторитета Самодержца, предотвращая тем самым волнения в народе и насилие".

— Если они еще это и делают, то просто удивительно, насколько это похоже на нас, — заметила Этне, когда Хаецкий зачитал это высказывание. — Знаешь, оказывается, приятно начинать знакомство с миром с адекватного правительства... И вот, кстати — думаю, это как раз по нашему профилю...

Она протянула раскрытую газету, пристукнув пальцем по заинтересовавшей ее статье.

— И что тут? Новости из Германии? — Хаецкий перевернул подшивку, и прочитал:

— Знаменательное событие произошло сегодня в Баварии, событие, изображающие перед нами контуры грядущего, хотя мы и затрудняемся сейчас оценить его. Впервые в истории лейб-медиком стала дама — доктор Герта Оберхойзер, ставшая недавно известна благодаря своим исследованием газовой гангрены и предложенному способу ее излечения при помощи особого лекарства наподобие сальварсана... Хм... Три года назад, говорите... Надо бы медицинские журналы за десятый-одиннадцатый год посмотреть, но имя, вообще-то, знакомое. И если я прав, то окопались они здесь как минимум тогда же, когда и у вас, если не раньше.

— Есть вариант лучше, — ухмыльнулась Этне. — Я еще и "Ниву" прихватила, а она не могла мимо этого пройти, так что вот она.

С фотографии смотрела женщина лет сорока с неприятным, уже одрябшим лицом.

— Герта Оберхойзер, врач в концлагере Равенсбрюк, — подтвердил Хаецкий. — И очевидно, что она тут не одна... Что ж, думаю, на сегодня достаточно, тем более, что самое главное мы выяснили.

— Согласна. Командованию лучше как можно скорее узнать, что гитлеровцы тут уже давно... — Этне захлопнула подшивку "Нивы". — Мы это, конечно, подозревали, но знать — совсем другое дело.

Адмиралы от услышанного в восторг не пришли. Действительно, подозрения — это только подозрения, они могут и не оправдаться, а вот точная информация...

— Последние данные, — Хилленкоттер толкнул по столу папку. — Завтра утром жду ваши соображения.

Хаецкий посмотрел на папку, на часы, на адмирала — и ответил:

— Так точно, товарищ адмирал!

Хилленкоттер в очередной раз проигнорировал обращение...

Всю дорогу до каюты Этне что-то бормотала себе под нос, и Хаецкий ничуть не сомневался, что это была отборная ругань. Ее можно было понять — папка была толстой, а время — поздним, так что ночная работа была почти гарантирована. Не сказать, конечно, чтобы это было непривычно — но приятным от этого не становилось.

А еще неприятнее были мысли — Хаецкого очень сильно занимало, ждали их немцы или нет. Скорее всего, не ждали, иначе уже начали бы действовать — но вполне возможно, что план уже запущен и враг прямо сейчас готовит удар...

— Вот в этом сомневаюсь, — заявила Этне, когда он поделился с ней своими опасениями. — Они, разумеется, не могли не знать, что мы за ними погонимся, но вряд ли ждали нас так скоро. И они не знают, какими силами мы располагаем...

— Пока Молотов не договорится с аборигенами — только то, что здесь. Кое-что, конечно, нам подкинут, но слишком много не получится... Да и с инфраструктурой тут проблемы. Не уверен, что во всей Архангельской губернии найдется достаточно бензина для хотя бы одного Ту-4. Так что даже топливо придется тащить с собой. Керосин разве что местный брать, да и то я не уверен, что он пойдет.

— Ну, положение немцев немногим лучше, — пожала плечами Этне. — Я все-таки экономист, поэтому могу тебе сказать — создать инфраструктуру они просто не успели. И уж тем более — не успели перестроить то, что есть. Проще с нуля строить, чем такое модернизировать... Да вы, если я правильно помню, именно так и поступили.

— После гражданской войны обычно нечего модернизировать, — ворчливо заметил Хаецкий, — но давай вернемся к нашим баранам. Ты видишь здесь что-нибудь полезное?

— Единственное, что мне показалось стоящим внимания — упомянутый здесь интерес Германии к торговле с Южной Америкой. Очень удобный повод заглянуть в Антарктиду, особенно если оттуда двинуться в Африку, — Этне отложила стопку бумаг в сторону и вытащила из папки фотографию. — А вот это уже интереснее, да...

Хаецкий отобрал фотографию и выругался.

— Узнаешь?

— Естественно, — Хаецкий отбросил фотографию. — Не удивлюсь, если этот гаденыш тут с сорок пятого года сидит — его с апреля никто не видел...

— Мерзкая рожа, — констатировала Этне. — И человек, полагаю, еще более мерзкий.

— Начальник тайной полиции? — Хаецкий поморщился. — А ты как думаешь? Ладно, что там у нас еще?..

Посол чужаков выглядел не слишком впечатляюще — невысокого роста, лысеющий, на носу пенсне... Но стоило ему заговорить — и все менялось. За ним была не держава даже — целый мир, объединившийся против поистине чудовищного врага, и даже великим державам оставалось только почтительно внимать его словам...

Императрица едва заметно улыбнулась — этот человек действительно впечатлял. И слушать его действительно требовалось очень внимательно — во владении всевозможными дипломатическими уловками он не уступал никому, кого знала императрица. Да и запросы у гостей из параллельного мира были относительно умеренными. Относительно — поскольку изрядная их часть была реализуема с огромным трудом, а то и вовсе нереализуема, но как раз на этом посол и не настаивал, прекрасно понимая ситуацию.

- Простите, Вячеслав Михайлович, но я вынуждена отвлечься, - с сожалением перебила собеседника императрица, глядя на камергера, спешившего на грани приличия. — Что случилось?

- Ваше Величество, явился посол Великобритании и настаивает, что у него сообщение исключительной важности. Он сообщил, что это касается неких кораблей, но более ничего.

- Пригласите его, - распорядилась императрица. — Вячеслав Михайлович, вас я прошу остаться — по всей вероятности, речь пойдет о той самой проблеме, которая привела вас к нам.

Маркиз Керзон, посол Великобритании, был явно обеспокоен. Настолько обеспокоен, что тень этого беспокойства можно было заметить — и это у английского джентльмена и дипломата старой закалки. Должно было произойти нечто немыслимое... И Керзон полностью подтвердил догадки императрицы.

- Ваше величество, - начал он, едва покончив с приветствиями, - несколько часов назад неизвестные и весьма необыкновенные боевые корабли обстреляли пассажирский пароход "Олимпик", каковой сумел спастись только благодаря весьма своевременному вмешательству броненосца "Агамемнон". В то же время, нам стало известно от свидетелей с двух рыболовецких судов, что недавно в Белое море вошла как минимум эскадра, в составе которой были если и не идентичные корабли, то явственно весьма близкие. В связи с этим Его Величество желал бы получить объяснения столь неожиданным событиям, полагая, что между ними имеется связь...

- Совершенно справедливое предположение, - ответила императрица. - Связь имеется, хотя и косвенная. Но, однако, положение дел таково, что, услышав ответ на заданный вами вопрос, вы станете опасаться за мое душевное здоровье. Посему прошу вас подождать несколько минут — и мой гость объяснит вам случившееся и представит доказательства...

- Несомненно, - поклонился Керзон, покидая кабинет. — Благодарю Ваше Величество за столь подробный ответ.

- Мерзавец, - негромко сказала императрица, когда дверь за послом закрылась. — Но дипломат весьма талантливый... Итак, Вячеслав Михайлович, не вижу ни малейших причин вам отказать. Разумеется, некоторые пункты для нас невыполнимы технически, но, как понимаю, вы подобного ожидали. Официальные распоряжения последуют сегодня же, а посему, полагаю, настал черед вашего британского коллеги.

- Совершенно согласен, Ваше Величество, - ответил Молотов. — Имел возможность сталкиваться с его копией в нашем мире, и не могу назвать его сторонником России в любой форме...

- Здесь он точно таков же, - кивнула императрица и продолжила, как только Керзон вернулся:

- Итак, лорд Керзон, позвольте представить вам Вячеслава Михайловича Молотова, человека, уполномоченного представлять ту силу, что стоит за столь беспокоящими вас кораблями в Белом море. И могу вас уверить, что те, кто напал на "Олимпик", враждебны им в той же мере, что Великобритании или России.

- Вот как? В таком случае я хотел бы услышать рассказ господина Молотова об этих событиях...