Великий поход

— Могли, — возразил Хаецкий, — и наверняка так и сделали. Скажите, в этой местности есть какие-нибудь легенды, связанные с пещерой?

— Не знаю, — после недолгих раздумий сообщил Хаменеи, — но могу узнать. Много времени это не займет... Узнать?

— Да, если не трудно, — попросил Хаецкий. — Если мои подозрения подтвердятся, мы можем почти полностью исключить многие варианты. А вот если нет...

Перс задумчиво погладил бороду, кивнул своим мысля м и подошел к телефону.

— Думаете, этот переход там давно? — спросила Этне.

— Почти уверен в этом, — подтвердил Игорь. — И если это так, то местные не могли с ним не сталкиваться. А если сталкивались — неизбежно появлялись слухи, сплетни, байки, постепенно сложилась какая-нибудь мрачная легенда — и готово. Немцам осталось только приглядывать за этой местностью, а то и самим организовать раскопки...

Хаменеи, закончив разговор, положил трубку и сообщил:

— Действительно, у этой местности всегда была дурная слава. Местным жителям о пещере было известно, она считалась логовом злого духа и от нее старались держаться подальше. Я распорядился начать выяснить, не попадались ли там в последнее время какие-нибудь гости — точнее, расширил рамки опроса по времени...

— Но вероятности утечки это все-таки не исключает, — неожиданно подал голос Патрик, сидевший в углу и что-то считавший. — Вполне возможно, что кто-то, имеющий представление о том, что интересует немцев, сообщил им, что в интересующем их месте начались раскопки. Да, я в курсе, что Управление археологией до сих пор не интересовалось, но утечка совершенно не обязательно должна быть у вас. То, что информация поступила от кого-то из археологов, работающих в этой местности, кажется мне наиболее вероятным... А дальше остается только следить за пещерой, не привлекая внимания. Кстати говоря, эта пещера выделяется какими-то аномалиями?

Хаменеи понял не сразу, пришлось повторять — и выяснилось, что об этом ему ничего не известно и что об этом придется спрашивать работающих на месте ученых. Патрик немедленно поинтересовался составом команды ученых, несколько раз кивнул — видимо, отметил знакомые фамилии — и предложил разойтись и отдыхать.

Предложение было принято сразу и безоговорочно — перелет получился довольно-таки утомительным, а завтрашний день обещал оказаться весьма нервным — а то и опасным, если немцы действительно следили за исследованиями. Первым ушел Хаменеи, Патрик последовал за ним, пожелав сестре спокойной ночи, а сама Этне, — задержавшись на пороге, неожиданно спросила:

— Игорь, вы ему доверяете?

— Не вполне, — признал Хаецкий.

Возможно, он был неправ, и перс вполне заслуживал доверия — но Хаецкий все равно сомневался. Возможно — не зря...

Рано утром у гостиницы остановился все тот же автобус, принял ученых и разведчиков и оправился на север, к подножию Точала. Игорь продолжал изучать город и кое-какие выводы у него уже наметились.

Да, город был стар — едва ли не старше Рима и Афин. И его древнюю часть берегли столь же тщательно — но во все стороны от широкого кольца парков, окружавших старый город, расходились волны новостроек. Здесь, в северной части Пасаргады, это было не столь заметно — основное строительство шло на юго-востоке — и Хаецкий сразу же вспоминал Самарканд, видя кварталы, построенные лет двадцать назад. Здесь, в первую очередь, жили — центр был не столько городским районом, сколько музеем, юго-восток составляли деловые кварталы...

Постепенно город сходил на нет, рассыпаясь пригородами и деревнями, подбирающимися к склонам Эльбурса. Как раз неподалеку от одной из таких деревень в предгорьях и находилась та самая пещера.

И снова — Средняя Азия, только уже не Самарканд, а памирские деревни, где трудно было сказать, в каком ты веке. Точно такие же мрачноватые неторопливые люди, точно такой же неспешный быт... Сейчас, впрочем, возмущенный невероятной находкой археологов.

Да, о переходе в деревне почему-то знала каждая собака. Без подробностей, но знала, и это настораживало — официально о находке ничего не сообщало, неофициально — только тем, кто непосредственно с ней работал, а значит — опять утечка.

— Кто и зачем? — скривился Игорь, выслушав очередную историю о воротах в потусторонний мир.

Впрочем, "кто" — как раз догадаться несложно. А вот "зачем"...

— Мы узнаем, — заверил Хаменеи. — Не беспокойтесь. Простите, я вас покину.

И едва ли не бегом бросился к штабной палатке, на ходу раздавая какие-то указания на фарси.

Расследование получилось коротким, но результат принесло далекий от ожидаемого...

Как оказалось, у одного из рабочих, прибывших вместе с экспедицией, здесь жил родственник. Родственники плотно пообщались, а поскольку оба были мусульманами и спиртного не употребляли, расслаблялись за кальяном, куда идиот-хозяин добавил коноплю. Добавил, что характерно, без всякой задней мысли — просто потому, что всегда так делал... Разумеется, гость разболтал все, что знал, а знал он немного, хозяин, придя в себя, поделился новостями с парой друзей, те рассказали своим друзьям... И в результате за считанные часы о находке узнала вся деревня.

От обвинения в государственной измене глупца спасло только то, что разговор этот произошел уже после того, как отбыл курьер, и даже после того, как он добрался до Управления.

Хаменеи, рассказывая об этом происшествии, вид имел на редкость ошеломленный и явно не понимал, смеяться ему или плакать. Судя по всему, это изрядно подорвало его веру в человечество...

— Поверьте, уважаемый коллега, — прервала разошедшегося перса Этне, — вы сильно недооцениваете способность людей делать глупости. Хотя, конечно, наш случай вопиющий, но он не уникален. Бывают и более нелепые случаи...

— Возможно, но нам-то что делать?

— А ничего, — хмыкнул Хаецкий. — Как говорят на моей родине — поздно пить боржоми, почки уже отвалились. Исправить мы уже ничего не можем, да я и не думаю, что эта утечка нашим оппонентам дала хоть что-нибудь полезное. Поэтому предлагаю перейти к делу. Если не ошибаюсь, вы упоминали, что через переход был отправлен телетанк с кинокамерой?

Разговор шел на русском, оказавшимся наиболее популярном в Иране иностранным языком, но Хаменеи, судя по всему, понимал Хаецкого не слишком хорошо. По крайней мере, "телетанк" на несколько секунд оправил его в ступор. Впрочем, быстро сообразив, о чем идет речь, Хаменеи кивнул:

— Да, пленку сейчас проявляют, — сообщил он. — Часа через два будет готова, но пока что, к сожалению, почти ничего нового.

— Почти?

— Листья. Совершенно неизвестные и не имеющие никаких аналогов,— Хаменеи положил на стол три фотографии. — Вот такие листья пристали к гусеницам танкетки. И ни одной травинки, что странно.

Судя по фотографиям, листьев было много. Очень много. Судя по всему, там, где прошлась танкетка, они лежали сплошным слоем. А еще листья были знакомыми — очень похожие когда-то привозили из Сочи родители...

— Гинкго, — констатировал Игорь, держа фотографию одного листа крупным планом.

— Гинкго? — спросила Этне, разглядывая лежащие на столе снимки. — Что это?

— Дерево из нашего мира, — Хаецкий отложил фотографию. — Насколько мне известно — ровесник динозавров... Здесь оно, судя по всему, вымерло вместе с ними.

— Значит, по ту сторону перехода нас могут ожидать динозавры?

— Совершенно необязательно — как я уже сказал, в нашем мире оно существует и сейчас. Да и, честно говоря, динозавры меня совершенно не волнуют. Уж лучше они, чем немцы...

— Между прочим, немцы вполне могли найти этот мир и там обосноваться, — заметила Этне, — и это добавит нам проблем, да.

— Знаете, я уверен, что очень скоро это станет самой малой из наших проблем, — поморщился Хаецкий. — У нас всех — и у терран, и у вас — намечается тотальная война, в которой почти наверняка пойдут в ход атомные бомбы, так что...

В комнате повисло тяжелое молчание...

Диафрагма оказалась выставленной не слишком точно, и фильм не блистал качеством — но хватило и этого.

Да, по ту сторону перехода росли гинкго. И самые обыкновенные магнолии у озера, рядом с которым открывался переход. И динозавры — и проблема была именно в них. Попавшие в объектив немногочисленные твари в самом лучшем случае очень отдаленно походили на свои изображения в книгах, а скорее — не походили вообще. Это вызвало глухой шок у двух геологов, входивших в команду, и разной глубины удивление — у всех остальных. Да полно, динозавры ли это вообще?

Этот вопрос заинтересовал даже Хаецкого — при том, что палеонтология среди его интересов не числилась никогда. Слушая краем уха яростный спор геологов, он отметил для себя, что командование стоит попросить отправить сюда Ефремова, а самому по возможности следить за результатами — немцы немцами, но все-таки хотелось знать, динозавры ли удирали от танкетки или нет?

Сразу по возвращению разведчики отправились в посольство Республики — отчитаться и запросить инструкции. Скорее всего, их отзовут, оставив только ученых — с возможными и уже имеющимися проблемами иранская контрразведка могла справиться сама — но могли и оставить. Для консультаций. Или для того, чтобы убрать в тень одну весьма серьезную политическую фигуру — пусть Этне и было далеко до отца, но она была отнюдь не последним человеком в Ирландии...

Разговор получился коротким. Стоило только Хаецкому сообщить, что присутствие противника по ту сторону перехода маловероятно, хотя он и проявляет к нему интерес, Хилленкоттер потребовал, чтобы они немедленно возвращались. И тут же отключился.

— Нас отзывают, причем срочно, — Хаецкий положил трубку. — И судя по тому, как это делают...

— Думаете, началось?

— Да. Думаю, началось.

Когда очередная партия снимков легла на стол адмирала Хилленкоттера, он, разумеется, не ждал ничего хорошего. И отнюдь не потому, что был пессимистом — просто хорошим новостям было неоткуда взяться. Обосновавшись в этом мире, джерри взялись за дело с немецкой педантичностью и русским размахом, что дало пугающий результат — не прошло и пяти лет, как они стали хозяевами местной Германии. А теперь, закрепившись, они готовы к новой войне...

Хилленктоттер перебирал снимки — вряд ли, конечно, он заметит что-то, что пропустил целый отдел, но иметь наглядное представление о том, что творится у противника, было необходимо, да и новую цель для разведки так назначить было проще. Да и привычка флотского командира быть в курсе всех дел на борту сказывалась...

И те же флотские привычки заставили его обратить внимание на один из снимков, где от причала отошел явно перегруженный, судя по кильватерному следу, лайнер, а его место тотчас же занял другой. Сам причал был закрыт навесом, что немцы проделывали довольно часто, так что понять, что там происходит, было невозможно. Разумеется, снимок был отмечен, как важный, но для адмирала он был не просто важным — перегруженные лайнеры почти наверняка везли войска.

Хилленкоттер бросил взгляд на часы — снимок был сделан всего четыре часа назад. Разведчики в воздухе, еще не поздно отдать им приказ... Отложив снимки, адмирал потянулся к телефону.

Два часа спустя на стол Хилленкоттера лег новый доклад — лайнеры шли в Киль, где в готовности стоял отряд крейсеров и эсминцев, среди которых затесался странный корабль — с тупым, почти вертикальным носом, похожий на гибрид сухогруза и танкера, явно вооруженный, причем помимо пушек на фотографии можно было разглядеть некие закрытые брезентом конструкции на палубе. Странный для этого мира — уж слишком он был похож на десантные корабли, американского флота...

Итак, сомнений не осталось — немцы готовы начать войну, и это произойдет в ближайшие часы. Кто именно станет первой целью — неясно, хотя сам по себе выбор невелик — Норвегия или Швеция, Дания здесь еще слабее терранской, а на континенте никакой передислокации войск не отмечено.

Что можно сделать за эти несколько часов? Многое. Сообщить об опасности правительствам. Отозвать всех разведчиков со второстепенных направлений. Доложить командованию и начать срочную подготовку... И молиться, чтобы все это оказалось ненужным, а немцы всего лишь проводили учения.

Адмирал Хилленкоттер снова поднял трубку телефона...

Глава 9

Новости вернувшиеся разведчики узнали буквально на трапе в московском аэропорту, и новости эти были скверными. Гитлер все же не удержался, и его марионетки начали войну...

Германия напала на Норвегию и Швецию, видимо, ожидая быстрого успеха — но в этом ее вожди ошиблись. Скандинавы уперлись намертво, а Республика и Ирландия, хотя и не вмешивались официально, не только снабжали их ресурсами, но и обеспечивали прикрытие для терранских частей и терранской техники.

О терранах, кстати говоря, официально пока не сообщал никто, но вот слухи... Слухи, распускаемые Министерством печати, в которых явно чувствовался почерк Геббельса, были весьма показательными. Ничего конкретного, одни намеки — но никто не усомнился бы, что Норвегия и Швеция имеют некоего могущественного и враждебного всему миру союзника. Пришельцев с другой планеты, например. И если на Терре такая идея вызвала бы лишь всеобщий смех, то здесь, насколько знал Игорь, у астрономов были веские основания считать, что на других планетах существует — или существовала в прошлом — разумная жизнь... Что ж, ложь должна быть грандиозной, а на сей раз бесноватый проповедник даже почти не солгал — инопланетные захватчики были, а то, что он сам был в их числе — не стоящий внимания пустяк...

Все это Хаецкий узнал по дороге из аэропорта в Министерство обороны, принял к сведению и запомнил, но сейчас его больше занимал вопрос: а что, собственно, они забыли в Москве? По идее, им нужно было вернуться в Архангельск, главную базу разведки, и оттуда наблюдать за развитием событий...

Ответ оказался прост: их обоих хотел видеть Хилленкоттер. Скорее всего — для того, чтобы свалить какое-то новое и неприятное задание...

Хилленкоттер его ожидания отчасти оправдал. Задание он выдал, но не настолько неприятное, как ожидал Хаецкий. Вот только как его выполнять...

От Этне и Игоря требовалось решить, когда и как следует сообщить аборигенам о существовании терран и об их роли в творящемся безобразии. И почему именно они?..

— Мы-то тут причем?! — воскликнул Игорь, едва дверь кабинета закрылась за его спиной. — Что он вообще придумал?

— И вы, и я — аналитики высокого класса, — заметила Этне. — При этом у нас разная специализация и очень разный опыт... Вы привыкли иметь дело с быстро меняющейся ситуацией, где я чувствую себя неуверенно, у вас есть опыт полевой работы — вы знаете, как думает солдат и что ему сказать... И главное — вы хорошо знаете наших врагов.

— А вы знаете свой мир и привыкли к стратегическому уровню, — продолжил мысль Хаецкий. — Да, пожалуй, мысль вполне логичная. Только я все равно не представляю, с чего начинать.