Великий поход

— Во-первых, зрелище действительно весьма впечатляющее, — отметил Игорь, — а во-вторых, до них дошли какие-то обрывки информации — и они на этом основании и построили картину... А что картина никакого отношения к реальности не имеет — этого они знать не могли. Это нам с тобой их вопросы кажутся смешными, а для них самих они вполне логичны — думаю, капитан и адмирал именно потому и не стали расспрашивать, что поняли, насколько наши миры отличаются и как сложно будет с ходу что-то понять... Так что тебе удалось выяснить?

— Не слишком много, но достаточно, чтобы увидеть: офицеры не выдают желаемое за действительное. Может быть, не все так прекрасно, как им кажется — проблемы есть, но их решают. И что интереснее всего — без всяких революций.

— Подозреваю, что у них еще все впереди. Рано или поздно, но эта система достигнет своего предела, и тогда станет неизбежной ее радикальная перестройка.

— Возможно. Но мне все же кажется, что здесь это процесс будет очень сильно растянут во времени. Я бы даже сказала, что он уже идет, — ответила Этне. — Куда теперь?

— На ближайший крейсер, а оттуда на флагман. Ну а дальше — или на любой другой корабль, или назад. И возвращаясь к нашему разговору — революция все-таки неизбежна. Ты же видела, как мгновенно замерзает переохлажденная вода, если ее потревожить? Когда это происходит с обществом, мы и говорим о революции.

— Это называется "фазовый переход", — задумчиво отозвалась Этне. — И это весьма любопытная концепция — революция как фазовый переход... Даже жаль, что я в свое время не пошла на философский факультет.

— Кстати, а кто ты по образованию?

— Экономист-аналитик, — пожала плечами Этне. — Так что торговые пути — как раз моя специальность... И кстати говоря, экономика у этой России явно в очень приличном состоянии. Так, вот этот крейсер подойдет?

— "Баян"? Подойдет, конечно.

Капитан "Баяна" Старк гостей явно ждал и принял с подобающим почетом — на уровне капитана старше по выслуге, как оценил для себя Хаецкий. Это могло оказаться полезной информацией, а могло и ничего не значить, но все-таки было приятно. Поприветствовав гостей, капитан пригласил их в кают-компанию и почти с порога заявил:

— Господа, я понимаю, что вы ограничены во времени и нуждаетесь в наших ответах, но я прошу вас рассказать о вашем мире. Слишком уж противоречивая картина получается из рассказов ваших людей...

Игорь и Этне переглянулись и одновременно хмыкнули. Похоже, подавляющее большинство решило, что все они пришли из одного мира...

— Видите ли, капитан, здесь имеет место некоторое недопонимание, — заговорил Хаецкий. — Видите ли, мы представляем не один мир, а два. Преследуя нашего врага, мы сперва пришли в родной мир советника О'Шей, а затем, после тяжелой и разрушительной войны — в ваш, преследуя бежавших вражеских вождей. Они же, по всей вероятности, усели создать плацдарм в вашем мире, и... Результат вы могли наблюдать сами. Что же касается наших миров — они сильно отличаются как друг от друга, так и от вашего, хотя мой родной все же похож на ваш значительно больше...

— В таком случае, господин капитан, не могли бы рассказать о вашем мире первым?

— С удовольствием, если, конечно, советник не возражает...

— Не возражаю.

— Итак, по всей видимости, история наших миров была практически идентична до октября тысяча восемьсот восемьдесят восьмого года. Когда потерпел крушение императорский поезд, царская семья отделалась лишь несущественными травмами, хотя сам царь, как вскоре выяснилось, повредил почки и в девяносто шестом умер. Ему наследовал старший сын, Николай, оказавшийся едва ли не самым бездарным правителем России за всю ее историю...

Рассказывал Хаецкий долго — капитан частенько перебивал его, прося пояснений, но каждый ответ тянул за собой новые вопросы, так что приходилось надолго прерываться и объяснять. Особенно много вопросов, разумеется, вызвала революция — Старк, потомок воинственных шотландских горцев, понимал, до чего нужно было довести людей, но не понимал — как...

— Вынужден признать, — подвел он итог. — что кончина цесаревича Николая и всех его братьев весьма благотворно сказалась на нашей судьбе. И все же мне трудно представить ваш мир...

— О, то ли еще будет, когда вы услышите о моем, — усмехнулась Этне. — И сразу предупреждаю. — это будет по-настоящему долгая история... Которая, пожалуй, начинается с битвы при Клонтарфе.

— Тогда, быть может, ее лучше изложить за обедом? — предложил Старк.

— Прекрасная мысль! — согласилась Этне.

Отдав распоряжения, Старк приглашающе кивнул, и Этне принялась рассказывать.

Все это Хаецкий прекрасно знал, и потому слушал вполуха, гораздо больше интересуясь реакцией слушателя. А она заслуживала внимания — Старк был удивлен куда больше, чем в прошлый раз. Видимо, революция в России казалась ему менее странным, чем индейские государства, способные на равных потягаться с великими европейскими державами.

Принесли обед, и темп пришлось сбавить, но останавливаться Этне не собиралась — она и половины необходимого не рассказала. И когда она перешла к новейшей истории, Старк только что ложку мимом рта не проносил — настолько то ли увлекся, то ли удивился...

— Все это чрезвычайно удивительно и, признаюсь, поверить в это еще труднее, чем в рассказ вашего товарища, — заявил он, когда Этне наконец закончила. — Но, видя множество доказательств вашей правоты, я могу лишь поражаться столь невероятным новостям. Невероятным и тревожным... И я весьма благодарен вам за ваш рассказ, господа, поскольку теперь, имея фору минимум в несколько часов, могу разработать хотя бы самые общие наброски тактики для крейсеров и представить их адмиралу... что случилось?

Вопрос был адресован вошедшему вестовому. Тот вручил капитану листок бумаги и ушел, а Старк, задумчиво пожевав губами, сообщил:

— Пришла радиограмма с вашего флагмана — ваше командование хочет видеть вас у себя. Жаль, конечно, расставаться...

— Думаю, мы еще не раз встретимся, — Этне поднялась из-за стола. — Благодарю за гостеприимство, капитан.

— Рад нашему знакомству, капитан Старк, — отдал честь Хаецкий. — и буду рад новой встрече — уверен, она состоится в самом скором времени.

Телеграмма с докладом о случившемся бое оказалась на столе императрицы на следующее утро. Статс-секретарь, успевший прочитать телеграмму чуть раньше, стоял навытяжку посреди кабинета и пытался представить реакцию императрицы на подобные новости — получалось плохо...

- Скажите честно, Георгий Евгеньевич, сами-то вы в это верите? — спросила Ольга, закончив чтение.

- Затрудняюсь сказать, Ваше Величество. С одной стороны, все это выглядит совершенно невероятно и более походит на фантастический роман... Однако же с другой — адмирал Унгерн к пьянству не склонен и душевными болезнями не страдает... А если бы и страдал — не думаю, что у нескольких человек одинаковые галлюцинации могут быть. А ведь здесь доклад не только самого адмирала, но и его помощника, и капитана "Пылкого". И все они видели одно и то же, а раз так — остается признать их правоту... И в этой ситуации я не возьму на себя смелость что-либо советовать Вашему Величеству. Говоря откровенно, я не представляю, как поступить.

- Зато я представляю, - императрица убрала телеграмму в сейф. — Распорядитесь, чтобы незамедлительно подготовили поезд — я лично отправлюсь в Архангельск. Мне необходимо своими глазами увидеть этих гостей и узнать их намерения из первых рук. И вас, дорогой князь, я попросила бы также принять участие в этом путешествии — ваш острый разум, несомненно, будет чрезвычайно полезен.

Статс-секретарь князь Львов поклонился и вышел из кабинета. Проводив его взглядом, императрица с силой растерла лицо, поднялась и вышла. Часа полтора-два у нее в запасе есть — хватит и подготовится к путешествию, и хоть немного времени повести с семьей. Жаль, конечно, что придется ехать одной, но это все же не увеселительная прогулка, а если с ней что-то случится, Андрей удержит власть для их сына... который и сам не промах и в свои четырнадцать разбирается в государственных делах получше некоторых министров.

А того, что эта поездка может окончится для нее плачевно, императрица Ольга Александровна опасалась всерьез. Кем бы ни были загадочные гости, пусть даже пришельцами из иного мира, но их намерения были совершенно непонятны, а сила очевидна.

И впервые за все тридцать три года императрице было по-настоящему страшно.

Глава 18

Архангельск этого мира даже с моря заметно отличался от привычного Хаецкому города. Этому городу только предстояло стать главной базой пока еще не существующего флота... И для Объединенного Флота здесь все же было слишком тесно — во всем городе вряд ли было столько людей, сколько их было на кораблях. Не говоря уже о самих кораблях, для которых были безобразно малы самые большие доки и причалы... Впрочем, все это решалось, и для того, чтобы развернуть временную базу, требовалось недели две, не больше — но сперва надо было получить согласие аборигенов. А для этого Горшкову и Хилленкоттеру придется убедить российскую императрицу в том, что проблема куда серьезнее полудюжины линкоров.

А все вместе это значило, что одному полковнику придется немало побегать. Просто потому, что у адмирала Хилленкоттера всегда находилась работа для Хаецкого, и как правило — самая нервная. Этне была в таком же положении, несмотря на титул и чин — разве что гонять ее могли всего пять или шесть человек во всей Ирландии... И Хилленкоттер, поскольку она была официально прикомандирована к терранской группировке. Правда, сама она была таким раскладом довольна, предпочитая находиться в центре событий...

Сейчас она стояла на мостике рядом с Хаецким и, как и он, не отрывалась от бинокля.

— Да, разместиться здесь будет сложновато, — заметила она. — Хотя... Вон в той губе вполне можно встать, только берег придется оборудовать.

— Причем с нуля, — добавил Хаецкий. — Я как-то сомневаюсь, что у местных хватит энергии на снабжение нашего флота, а жечь ресурс собственных генераторов не хотелось бы... Ладно, это все решаемо, а сейчас меня гораздо больше занимает толпа на причале. Как бы императрица лично не явилась нас встречать...

— А что, вполне может быть. Согласись, нашумели мы изрядно, и плакала вся секретность... Мда, а пришвартоваться-то у нас и не получится.

Объединенный Флот остановился довольно далеко от берега — глубина не позволяла подойти ближе. Российские корабли тем временем благополучно причалили, на пирсе произошла какая-то суматоха — и через десять минут от него отошел большой катер под императорским штандартом.

— Это явно к нам, — Хаецкий опустил бинокль. — Вот увидишь, сейчас нас погонят на палубу...

Он оказался прав — не прошло и минуты, как их вызвали вниз — встречать императрицу со свитой и адмирала Унгерна.

Ее Императорское Величество Ольга Александровна выглядела вполне привычно — правда, за вычетом белой ленты, закрывающей пустую глазницу. При том, что уж императрица могла себе позволить не то что стеклянный, а даже самоцветный глаз — деталь, явно заслуживающая внимания. Правда, как это понимать, Хаецкий пока не знал... И держалась она не в пример лучше того же Николая — без малейшей тени высокомерия, но при этом не вызывая ни малейшего сомнения в своем праве властвовать.

— Полагаю, следует выразить вам благодарность, адмирал, — сказала императрица, покончив с приветствиями. — Не будь вас, эскадра была бы уничтожена, а мы не узнали бы о новом враге, пока он не явился бы под стены Петербурга.

— Враг моего врага — мой друг, — ответил Горшков, — а нацисты уже проявили себя вашим врагом. Хоть мы и надеялись расправиться с нашим врагом достаточно быстро, чтобы он не успел нанести ущерб живущим в этом мире, но это было маловероятно, и нам это не удалось. Я считаю необходимым от лица Объединенных Наций принести извинения за то, что ваша страна оказалась втянута в наш конфликт...

— Как я поняла из донесения адмирала Унгерна, это было неизбежно, — императрица на мгновение задержалась перед дверью. — И если сначала я не знала, что и думать про это донесение, то сейчас, увидев ваши корабли своими глазами, не могу не признать его правоту. И хотела бы осмотреть ваши корабли после завершения переговоров.

— Буду рад показать Вашему Величеству все, что вы пожелаете, — ответил Горшков, открывая дверь, — но сперва, как вы совершенно верно заметили, переговоры.

Первым делом императрица потребовала объяснить, что, собственно, происходит — и получила настолько подробный ответ, что была даже шокирована количеством подробностей. Физическую сторону происходящего Горшков получил изложить Фоку, а тот увлекся...

— Товарищ Фок, — перебил его Горшков спустя несколько минут. — Не хотелось бы вас прерывать, но вы, как мне кажется, несколько увлеклись... Возможно, специфические детали процесса стоит изложить в другой раз?

— Да, прошу прощения, — кивнул физик. — Тем более, что самое главное я уже объяснил, вам слово, товарищ адмирал.

— Итак, поскольку уважаемый академик объяснил, как мы оказались здесь, мне предстоит объяснить, почему мы это сделали... Четыре года назад в нашем мире завершилась грандиозная война. Уже на исходе этой войны мы узнали, что наш враг обнаружил существование миров, подобных нашему собственному, и нашел возможность перемещаться между ними. Более того, он создал в другом мире плацдарм... И когда мы оправились вслед за врагом, то обнаружили, что нас ждут. Мы нашли союзников в этом мире, но, к сожалению, война вспыхнула и там, став еще более разрушительной... а наш враг снова бежал. Погоня привела нас сюда, и почти сразу мы вновь напали на его след — при известных вам обстоятельствах. И вот мы здесь, — Горшков взмахнул рукой, — а вы уже столкнулись с нашим врагом.

— В это было бы невозможно поверить, не увидев своими глазами, — императрица провела ладонью по столу, — но я вижу. И мне трудно понять, чем мы можем помочь вам?

— Базы, — ответил Горшков. — Пусть вы можете обеспечить только часть необходимой инфраструктуры, но это куда лучше, чем необорудованный берег. Нефть — ее понадобится очень много, и возить ее танкерами из нашего мира не слишком удобно. Любые запчасти, которые ваша промышленность способна производить — а таковых, поверьте, немало. Даже самый обыкновенный медный провод требуется десятками километров... Ну и, разумеется, такие банальные вещи, как вода и продовольствие. Перемещение между мирами — весьма затратный процесс, и если есть возможность сократить эти затраты — вполне разумно ей воспользоваться...

— Что ж, вполне разумно... — согласилась императрица. — Но какие гарантии ваших дружественных намерений вы можете предоставить? Не выйдет ли так, что, приняв вас, мы лишь наденем себе на шею ярмо?