Красный туман (от 7 апреля)

Война костей и шипов — 1

Книга первая: Красный туман

Грифид

1278 от Н.М.

Год Холодных рун, Месяц ярких звезд, 14-ое

Нешер, столица Риилморского государства

У канцлера Грифида была старая, проверенная годами примета: если с утра опрокинуть на себя кружку какого-нибудь питья, то к обеду следует ждать дурных известий.

Глядя, как ярко-алое пятно расползается по белоснежной мантии, канцлер подумал, что сегодняшняя новость не заставит себя долго ждать. Надо же: он никогда не любил чай из калефарского чайного листа, но именно сегодня, стоило разомкнуть глаза, ему ничего так сильно не хотелось, как этого чая. Слуга принес его в подогретой фарфоровой кружке с несколькими ломтиками засахаренных фруктов, поставил на стол. Ничто не предвещало беды, но, стоило Грифид взять кружку в руки, как та с юркостью змеи выскользнула из пальцев. Чай залил мантию от ворота и едва ли не самого низа, кружка разлетелась острыми брызгами осколков, а слуга, много лет ходивший за канцлером, с испугом уставился на своего господина.

— Что за напасть, — Грифид сделал вид, что порча мантии заботит его больше, чем ожидание обещанной приметой беды, — через час собирается Совет семерых, и если я на нем не появлюсь, то преподобный обязательно протолкнет одну из своих бредовых идей.

— У меня есть наготове мантия, канцлер, — слуга бросился к двери так быстро, словно пол стал жечь ему пятки.

— И позови кого-то тут прибраться, — крикнул Грифид ему вдогонку.

Оставшись один, канцлер снял с себя верхнюю мантию, оставшись в льняной сорочке вышитой по вороту синим орнаментом. Придирчиво осмотрев и ее, остался доволен — по крайней мере, эта часть церемониального наряда цела. Если слуга не будет копаться с мантией, то вполне можно успеть до последнего удара колокола. Канцлер скривился от одной мысли о том, с каким взглядом его — опоздавшего, заставляющего себя ждать — встретит преподобный. Наверняка воспользуется временем, чтобы придумать прокисшую шутку. На острые у него никогда не хватало юмора и смекалки.

Дверь, за которой только что скрылся слуга, отворилась.

"Неужели он успел обернуться так быстро?" — удивился Грифид. Он мысленно посулил расторопному слуге монету, но, обернувшись, увидел на пороге другого.

— Канцлер, — мужчина торопливо поклонился, скрежет его блестящих после чистки доспехов неприятно резанул Грифида по ушам.

"Это даже быстрее, чем я ожидал", — с тоской подумал канцлер.

Чтобы генерал явился сам, в такую рань, да еще и сейчас, когда ему положено заниматься охраной Стражей? Тому должна быть веская причина. В подтверждение мыслям Грифида, генерал закрыл за собой дверь и в несколько шагов оказался около канцлера. Это случилось так быстро, что Грифид успел подумать, будто вояка пришел убить его. Не просто же так он хрустит стальными пальцами на эфесе Карателя.

— Канцлер, я не знал к кому обратиться первому, — быстро заговорил он, — и выбрал тебя, как единственного, кому могу сейчас доверять.

Если бы Грифид не был так взволнован его словами, он от души рассмеялся бы. С каких пор генерал Раате стал доверять тайны своему вечному противнику? Первые мечи Сотни и магистры Конферата уже много лет находятся в скрытой вражде, о которой все знают, но приличия ради не говорят вслух. Опасения канцлера переросли в интерес: что заставило Раате явится к нему лично, да еще и утверждать, что никому иному довериться он не может? И как прикажете относиться к таким словам: с опаской или с юмором? Подозрительность Грифида живо рисовала картины заговора.

Тем не менее он не стал в открытую выказывать подозрительность и, напустив на себя расслабленно-праздный вид, поинтересовался:

— Неужели ты нашел тайник скряги Панаиша? Или, дай угадаю — сразу несколько, и пришел за советом, как разделить "жадное золото"?

— Тайник? Что? — Несколько мгновений генерал, с присущей всем солдафонам тупостью, пытался разгадать смысл слов, а потом, поняв насмешку, проскрежетал: — Сейчас не время для шуток, канцлер.

— Шутки? — Гриффид сделал вид, что впал в глубокую задумчивость. — По моим подсчетам, скупердяй спрятал добра тысяч на тринадцать. Ну и еще мелочи вроде фляги Костяного духа, перстня Мягкой смерти и других диковинок, которые каким-то образом умыкнул. Из-под твоего, между прочим, носа.

Конечно, в краже древностей его вина была весьма условной — это понимали все, и именно поэтому, несмотря на произошедшее, Раате сохранили не только голову, но и должность. Но канцлер испытывал невероятно наслаждения, посыпая солью язвы на его чувстве собственного достоинства.

Генерал Раате чуть было снова не вскипел, но каким-то непостижимым образом собрался и сдержанно произнес:

— Я знаю, канцлер, что мои слова сейчас кажутся тебе подозрительными, но...

— Ради Рассвета, Раате, скажи, наконец, что стряслось?

Генерал обернулся на дверь, словно боялся, что их могут подслушивать. Потом все-таки вышел и Грифид услышал его торопливые указания. Происходящее тревожило канцлера все больше с каждой минутой промедления.

— Ты приволок в мой дом своих псов, генерал? — рассердился Грифид.

— Только для уверенности, что нас не подслушают. Первые мечи не задержатся долго и уйдут, как только я покину твой дом. — И, не дав канцлеру сказать, произнес: — Убит Пурпурный страж.

— Убит? — переспросил канцлер.

— Убит, — повторил генерал. — В этом нет никаких сомнений. Я сам видел его... тело.

Грифид попятился, думая, на что присесть. Ноги стали ватными, а сердце запрыгало так, как не случалось в дни его молодости в пору жаркой любви. Все это время Раате стоял ровно, словно вколоченный в доску гвоздь, и его крохотные серые глазки следили за канцлером, словно приставучие букашки.

— Как это случилось? — спросил Грифид, усаживаясь на прикроватную софу. Перевел дыхание, на всякий случай повторил в памяти все слова генерала и с сожалением убедился, что вряд ли понял их не правильно.

— Я не знаю, канцлер.

— Что? Тебе вверена безопасность Стражец, а ты заявляешь, что один из них убит у тебя под носом, да еще и не знаешь кем и как? — Не будь Грифид так ошеломлен, он бы приправил возмущение желчными насмешками, как делал обычно. Но теперь не лучшее время для реванша.

— Все шло как и всегда, — торопливо заговорил генерал. — Я не первый год охраняю Серую цитадель, я знаю обо всех тайных ходах из него и всех лазейках, через которые в замок могут проникнуть. Каждую щель охраняет по меньшей мере двое стражников, которые отобраны мною лично в мою же гвардию. Мечи Сотни охраняют покой Стражей днем и ночью.

— Ближе к делу, генерал, — осадил его Грифид. — Насколько я понимаю, во всем тобой перечисленном больше похвальбы, чем правды — ведь Страж мертв?

На скулах Раате проступили желваки, пальцы в стальных перчатках еще крепче "обняли" эфес. Грифид сперва подумал, что генерал не сдержит злость, но тут же успокоился — нет, не сегодня. Раате нуждается в нем, а, значит, сегодня как никогда раньше будет следить за языком и мечом.

— Не злоупотребляй моим доверим, канцлер, — произнес Раате нарочито медленно и спокойно.

— Это ты пришел за помощью, и сейчас ты злоупотребляешь моим терпением.

Генерал проглотил и это — а что ему оставалось? Канцлер услышал возню за дверью, голоса, в одном из которых узнал своего слугу.

— Он не уйдет, пока не убедится, что я жив и здоров, — предупредил Грифид.

Вместо ответа генерал скосил взгляд в сторону двери и жестом попросил канцлера молчать. После небольшой словесной перепалки, слов которой Грифид не разобрал, возня стихла. Раате дал ему еще минуту, чтобы послушать и убедиться — слуга ушел и вряд ли вернется.

"Нужно уволить его сегодня же".

— Боюсь, канцлер, в скором времени тебе понадобится новый слуга. У меня есть парочка на примете, только скажи — и они твои.

— Пустить себе за спину твоих головорезов из Сотни? Верно ты думаешь поиметь меня, как портовую шлюху? Со своими слугами я разберусь потом, а пока я все же хочу знать, что случилось с Пурпурным стражем. По порядку, будь любезен.

Генерал, наконец, оставил в покое эфес, оттащил от стола кресло, поставив его так, чтобы сидеть напротив Грифида и заговорил.

— Как я уже сказал — цитадель была защищена как обычно. Я выслушал все доклады, и не нашел в них ничего подозрительного. Ничего такого, о чем мне бы не докладывали каждый день уже девятый год подряд.

"Не нашел или не смог найти из-за скудоумия", — подумал Грифид, но благоразумно сохранил слова немыми.

— Стражи собиралась на нынешний Совет семи: отдавали ровно столько распоряжений, сколько обычно. Я не заметил, чтобы хоть одного из них что-то волновало.

— А Пурпурный? Как вел себя он?

— Наравне с остальными, канцлер.

— Продолжай.

— Я еще раз обошел посты, проверил, чтобы вовремя сменился караул у комнат Стражей и отправился в свою комнату, где еще какое-то время разбирал петиции и жалобы, которые следовало передать в руки Стражей на сегодняшнем Совете.

— И ты не слышал и не видел ничего, что заставило бы тебя всполошиться?

— Нет.

— В котором же часу ты лег спать?

Задумчивость превратила лоб Раате во вспаханное поле.

— Страж времени пробил третий час, но я не сразу лег. Думаю, правильнее всего будет сказать, что в четвертом часу.

— И ты всегда ложишься в такое время, генерал?

— Конечно, я же сказал, что вчерашний день ничем не отличался от остальных.

— Хорошо, расскажи, что случилось утром.

— Стражи собирались на Совет, когда я заметил, что Пурпурного нет среди них. Он был самым аккуратным из Семи, не в его характере опаздывать. Это важно, канцлер, потому что Пурпурный в дни Советов вставал еще до рассвета и когда другие только просыпались — он уже был готов. Меня это насторожило, и я поднялся в его комнату. Стражники стояли на месте и уверяли, что Пурпурный не покидал ее. Я еще раз повторяю, канцлер, что каждому мечу из Сотни я доверяю, как себе. И у меня не было повода усомниться в их преданности и верности. И я...

Грифид остановил его взмахом руки. Незачем тратить время на слова, которые все равно не переубедят его. Много лет назад, когда власть в свои руки взяли семь Стражей-без-Лиц, воины, которые поддерживали их, принесли клятвы верности своим новым правителям. Их была ровно сотня — так утверждали книги. С тех пор прошло много времени, воины из сотни умирали и на их место приходили другие. Но Сотня оставалась неизменной сотней: воины погибали, им на смену приходили новые, которые приносили клятвы верности не Стражам, а своему генералу. Никто не замечал этого. Никто, кроме магистров Конферата, которые продолжали присягать на верность лично Семерым.

— Что ты нашел в комнате Стража?

— Его. Мертвого. — Раате сглотнул и огляделся. Нащупав взглядом графин с мятной водой, вопросительно уставился на Грифида.

Канцлер кивком разрешил генералу угоститься.

— Ты уверен, что Страж был мертв? — Грифид всегда скептически относился к сообразительности воинов, и генерал не был для него исключением. — Речь идет не о простых смертных, и даже не о полукровках — мы говорим о Стражах.

Раате не стал утруждать себя переливанием содержимого графина в кубок — выпил так, из горлышка. Грифид с отвращением смотрел, как жидкость вытекает из его рта, мочит бороду и стекает под доспехи.

— Не принимай меня за идиота, канцлер, — сказал Раате, как только понял, что графин опустел. — Страж лежал посреди комнаты, обезглавленный, без одной руки и с отрубленной по колено ногой. Думаешь, божественные посланники могут жить без головы?

— Без головы? — С тех пор, как Стражи явились в храм Ясного голоса никто не видел их без доспехов, в которые они были закованы с ног до головы.

— Без, — подтвердил генерал, — и я не нашел ее нигде, отрубленная рука и нога пропали тоже.

Грифид попытался представить себе это: обезглавленное растерзанное двухметровое тело. Природная брезгливость заставили его поскорее выдворить из головы жуткие образы. Но одна мысль, назойливая, как попрошайка из Голодных кварталов, не давала покоя — как же выглядит один из тех, кого сотворили Создатели?

— То есть, ты не можешь с уверенностью сказать, что видел именно Пурпурного стража? Ты увидел обезглавленное тело в его комнате и решил, что это он, но ты даже не видел головы.

— Не умничай, канцлер! — Генерал вскочил из кресла, оказался рядом с Грифидом и схватил его за грудки. Мгновения не прошло, как канцлер повис у него на кулаке, словно тряпичная кукла. — Ты не хуже моего знаешь, что никто, ни одна живая душа не видела, как выглядят Стражи под доспехами. Такова воля Создателей, и любого, кто посмеет пойти против нее, настигнет их гневная кара. Да, я не видел Стража, но даже если бы его голова осталась на плечах — что бы это изменило? Мертвец в комнате Пурпурного был в его доспехах, которые я ни с чем не спутаю. Мертвец был одного с ними роста — не многие крэйлы настолько же высоки. И еще...

Раате разжал кулак и усадил канцлер обратно на софу. Генерал переменился в лице, горестно заглянул в пустой графин и швырнул его за спину.

— Еще...? — подтолкнул генерала одержимый любопытством Грифид.

— Я видел его, канцлер. Пусть обезглавленного и обезображенного, но я видел посланника божьего.

— Ты жив и здоров, стало быть, Создатели решили, что нет большого греха в том, чтобы дать смертному посмотреть на свое мертвое дитя.

— Думаешь, я боюсь их гнева?! — еще больше распалился Раате.

Канцлер поддался вперед.

"Что же ты такое видел, старый закаленный в битвах вояка, что не можешь найти себе покоя?"

— Он... Страж... Он...

— Не человек? — подсказал Грифид.

Серые колючки глаз генерала округлились от удивления, а потом — снова сузились.

— Ты что-то знаешь, канцлер?

— Я лишь предположил, — развел руками Грифид. "Вряд ли меня можно упрекнуть во лжи, разве что самую малость". — Вряд ли бы тебя удивило что-то иное, а все мы знаем, что личины богов подчас настолько... причудливы, что смертные превращаются в камень или пыль от одного их вида. Стоит ли удивляться, что творения похожи на своих творцов?

Доводы успокоили генерала.

"И все же, дьяволов хвост, что он видел?!"

Канцлеру до зубной боли хотелось расспросить генерала о каждой мелочи. А потом — если бы только разрешил Конферат — исследовать каждую частичку его мозга, чтобы видеть то, что видел он. О, Создатели, почему вы показываете свое дитя тому, кто не достоин слизывать пыль с его сапог, и лишаете этой милости своих верных слуг?

Но сейчас не время для изысканий. А если разыграть ситуацию верно, то...

— Я оставил Стража в комнате, канцлер. Обшарил каждый угол, проверил каждый закуток, всюду нос сунул, но никого не нашел.

— И все-таки убийца как-то в нее вошел и вышел, видимо, тем же путем. Не хочу казаться назойливым в своих сомнениях, но тебе следует внимательно присмотреться к своим Первым мечам, генерал. Мышь — и ту можно услышать, а тот, кто убил Стража уж наверняка крупнее мыши.