Белое и чёрное

Ярослав Васильев

Белое и чёрное

Предисловие

На конкурсе фантастического рассказа "Под чужими звёздами" литературного портала "Миры фэнтези" http://forum.fantasy-worlds.org к одной из работ я в шутку написал маленький фанфик (обидно стало за бедных злодеев из рассказа). Потом фанфик стал прологом, появилась книга и мир "Белого и чёрного".

Я не стал переделывать по распространённой нынче моде километры в лиги, месяцы заменять всякими травнями, всё равно читатель переводит их в привычные величины и названия. Замена только усложняет понимание, да и самому запутаться можно. К тому же, если подумать, — правит король, а вряд ли в придуманном мире был Карл Великий, от имени которого правителей и зовут королями. То же самое можно сказать про некоторые слова, которые кто-то сочтёт "анахронизмом" ­— описанные предметы и явления существовали в самых разных, даже древних культурах (например природный асфальт применяли ещё финикийцы и древние египтяне, а мобилизацию активно применяли в Римской республике). И потому выдумывать новые слова и плодить не нужные сноски я не стал.

Эпиграфами к главам первой части служат касыды классика персидской средневековой поэзии Абу-т-Тайиба Аль-Муттанаби.

Эпиграфами к главам второй части служат стихи "Серебряного века" русской поэзии — Брюсов, Фет, Тютчев, Багрицкий.

Эпиграфами к главам третьей части служат стихи поэтов буйного и бурного двадцатого — Брюсова, Левитанского, Самойлова, Волошина, Твардовского.

Немного об именах некоторых персонажей. Имя главного персонажа Герман происходит от латинского germanus — "брат". Великий Хан Степи носит имя Субудей (Субэдэй) — в истории это был виднейший монгольский полководец, соратник Чингисхана. Урождённое имя Птаха — Стефанос и означает венец, а в более позднем значении ещё и корона, и происходит от древнегреческого στ?φανος (стефанос) — "венец".

За информацию про значения имен спасибо замечательному ресурсу "Европейские имена: значение и происхождение" http://kurufin.narod.ru/index.html или http://kurufin.ru/

Спасибо Виктории aka Viki за идею и Наталье aka Plamya за терпение и снисходительность к ошибкам при вычитке и корректуре.

Часть I — Полночь

Пролог

Император мрачно смотрел в окно. Он не любил свой дворец, чужой ему своей ажурной нечеловеческой архитектурой и мёртвой древностью. И резиденцией сделал, исключительно поддавшись политической необходимости. Лишь рабочий кабинет, с потемневшими от времени дубовыми панелями стен, книжными шкафами до потолка и резной мебелью, помнившей, наверное, ещё род Морских Королей казался ему живым. День за днём, словно преданный пёс, встречая хозяина огромным столом, заваленным срочными документами и донесениями. Но сегодня мысли владыки были далеки от государственных дел, а сам кабинет вдруг показался большой и дорогой клеткой в огромном виварии по имени столица.

"Очирбат, умница и весельчак, лучший друг... Ну почему ты кинулся за ней сломя голову, почему, узнав о побеге, не предупредил меня? — с тоской подумал Герман. — Теперь... эльфийка сбежала, отряд гвардии попал в засаду, ты погиб, а по твоим следам крадется пламя войны".

— Сир! — за спиной раздался почтительный голос канцлера.

— Хватит, Птах. Мы одни.

— Как хочешь, — император услышал, как друг бросил на стол папку с бумагами и уселся в одно из кресел. — Герман, у нас неприятности. И, между прочим, виноват в них твой сувенир. Почему ты не избавился от девки тогда, два года назад?

— Сувенир, сувенир... Сколько людей во дворце считают так? Не говори, сам знаю, что каждый второй. Всё проще и сложнее.

Император мельком посмотрел на наглого полуэльфа, который по хозяйски развалился в кресле, и перенёс взгляд обратно за окно.

— Мы с тобой встретились, когда я уже был нукером[1] Субудея... Мне было тринадцать, когда отец отказался жертвовать благом княжества по указке лорда Клёна, и за это меня вместе с матерью "прекрасные эльфы пригласили в светлые чертоги, оказав великую честь правящей семье Княжества Древлянского". Сам знаешь, как это бывало: красивое посольство, где величавые златокудрые полубоги зовут избранных "счастливчиков". Едва маги по их приказу оставляют человека без защиты, следует ментальный удар, жертва радостно спешит надеть ошейник раба, а остальные стоят рядом и улыбаются, поздравляют счастливчика.

— Ты бежал, — последовал вопрос-утверждение.

— Не сам. Эльфам помешали оруженосец отца и вампир, которого Асмунд прятал у себя. Этот кошмар не один год преследовал меня ночами: я вижу, как облик эльфов охраны посла плывёт, руки удлиняются до коленей, молочно-белая кожа синеет, волосы меняют цвет на зелёный, лицо сминается в уродливую маску из черт демона и человека, на которой багряным горят глаза и губы. Асмунд рубится с этим кошмаром... а вокруг пустые, ничего не замечающие глаза людей во дворе и тереме. И мама среди них. Через много лет я узнал, что мать затравили собаками на королевской охоте в честь визита Дагейда IV, — слова постепенно становились еле слышны, словно воспоминания давили не только на сердце, но и на голос. — Бьёрг вытащил меня из города и помог добраться до орков. А там Великий хан взял меня к себе. Зачем?.. Разве что насолить эльфам, с которыми степняки воюют уже не один век... Извини, но предать память Асмунда и отдать приказ о казни беременной женщины я не смог. Даже запрятал девушку в дворцовые подвалы, чтобы какой-нибудь очередной искатель справедливости не смог отомстить Василисе за годы унижения.

Закончив рассказ, Герман помолчал несколько минут. А затем добавил уже для себя: "Прав был Страж Запада, тысячу раз прав. Когда учил меня, что если воину пристало милосердие, то правителю — осмотрительность".

Внезапно император, словно очнувшись, отвернулся от окна и повернулся к другу, который всё ещё сидел в хозяйском кресле:

— Докладывай! — уже обычным голосом сказал Герман. Воспоминания закончились: теперь в кабинете снова были не старые друзья, а император и канцлер.

Птах встал и разложил на столе принесённые бумаги.

— Василиса нашла помощь у эльфов за Гранью. Не знаю, что наплела им эта гадюка, но скоро нас ждёт вторжение. Её дети несут кровь драконов, так что Полные Врата она сможет открыть в любой момент. Тамошние эльфы всё равно не оставили бы нас в покое, но теперь до начала войны у нас всего шесть месяцев. Максимум год. Пора начинать мобилизацию.

— Думаешь, рискнёт собственными детьми? Хотя да, эта ради власти рискнёт. Уверен, что мы выдержим? — в голосе императора прозвучала усталость. — Посмотри, — рука показала на небо за окном, затянутое чёрными тучами, — прощальный подарок гномов ещё висит над западными провинциями. Разрывы хоть и появились, но когда эта гадость исчезнет, не берётся сказать никто. Что с магами?

— С боевыми и некромантами проблем нет. С целителями и адептами Порядка хуже, да и тех, что нашли, подготовить как следует не успеваем. А довериться чародеям старой выучки — не рискну. Пусть уж лучше сидят по уютным камерам.

— Шли гонца к Субудею... и готовь приказ о частичной мобилизации, я подпишу, — подвел итог император. После чего решительно добавил. — Мы выстоим. Мы должны выстоять!

[1] Нукер (монг, затем тюрк) — друг, товарищ. Так назывались дружинники ханов, составлявших постоянное личное войско

Глава 1

Тот, в чьём сердце — ад пустыни, в море бедствий не остынет,

Раскалённая гордыня служит сильному плащом.

Ночь — странное время. Все искажается, тени и предметы меняют форму и смысл, далёкое становится близким, а близкое — далёким. Особенно вольно ночная тьма себя чувствует в Нижнем городе, где фонари большая редкость, а крепкие мостовые за пределами широких главных улиц сменяет грязь. Вот и в этом переулке возле самой городской стены ночь царит полновластно, превращая людей в едва заметные призраки и оставляя им лишь голоса.

— Бьёрг, ты должен сопровождать меня дальше! — голос властный, но какой-то детский. То ли сорвётся на гнев, то ли расплачется.

— Должен? Тебе? Я-то думал, что должен Асмунду. Если бы не он, щенок, стал бы я возиться с тобой! — мужской голос, но какой-то странный. Есть в нем что-то фальшивое: как в музыкальной шкатулке, исполняющей мелодию вместо оркестра.

— Я княжич!..

— Ты? Ты — никто. Княжич давно в светлых чертогах эльфов, а ты — так, мелкий побирушка. Хватит. Ещё одно слово — катись куда хочешь. До первого мага. И Асмунд тогда погиб зря.

Из мальчика как будто выпустили весь воздух:

­— Это нечестно! Я не хотел...

— Он был воином и сам решал, когда и за кого сражаться. Пусть чертоги Вальхаллы примут его... хоть вы и забыли Вотана. Одевайся!

— В это рваньё? Ой, больно же, ухо-то зачем! Понял, понял...

— Иди в Степь, там ты сможешь укрыться. И забудь, что умеешь читать и писать. Грамотных теперь мало, так что тебя легко вычислят ищейки Совета. Чего умеешь ещё?

В разговоре возникла долгая пауза.

— Ну... корзины плести нянька учила.

— Для бродячего коробейника — самое то. Заодно обувь будешь чистить, — Бьёрг усмехнулся, — княжич чистит сапоги, такое этим напыщенным индюкам даже в голову не придёт! Если ничего не изменилось за последние семьдесят лет...

Выглянувшая на несколько минут из-за туч луна ярким фонарём высветила, как мужчина тронул один из камней кладки — и в городской стене неожиданно открылась калитка, до того совершенно неразличимая.

— Есть! Быстрее! Всё, мы за стеной. К утру ты должен быть на Рудном Тракте. Пройдёшь по нему южнее Рифейских гор. А там и до Великой Степи рукой подать.

Бьёрг несколько минут смотрел на опустевшую тропинку, а потом двинулся обратно в город. Надо замести следы, пока не рассвело...

"Вчира, в пять тридцать утра на берегу р. Ствига в районе северных тарговых пакгаузов был найден труп мальчика предположительно 13-14 лет. Волосы русые, цвет глаз зелёный. Рост примерно метр шестдесят пять. Труп обезображен бродячими собаками, По одежде (смотри прилажение 1 "список обнаружинных предметов"), а также по остаткам ауры (смотри прилажение 2 "результаты посмертнаго анализа ауры") данное тело принадлежит похищенному вампиром пять дней назад княжичу Герману. Результаты вскрытия показывают, что тело подвергалось кроваотсосу непрерывно в тячении последних четырёх или пяти дней до полного обезкровлевания (см. прилажение 3 "Акт взкрытия"), что привело к полному разрушению головного мозга и делает невозможным посмертнае сканирование трупа".

Подписи

Старший следователь г. Вручий ­— Панкратий

Дежурный маг — Радигост

Патологоанатом г. Вручий — Павлос.

Сим заверяю. Начальник стражи г. Вручий — Влассис.

Глава Древлянской гильдии магов скомкал листок и с презрительной миной на лице бросил его под стол собеседника.

— Андрей, как это понимать? Я не говорю об убогом стиле этой писанины, но почему об этом докладывает городская стража, а не твои люди?

— Указывать будешь прислуге, Георгий, — отозвался канцлер, недовольный хамским поведением гостя. На несколько мгновений он представил, как сначала возит этого выскочку мордой по драпировке стен и паркету, а потом приказывает выкинуть наглеца и из кабинета... не время. И, справившись со сладостными мечтами, невозмутимо продолжил. — Ретивый дурак, за это мы его и поставили. Вот и решил выслужиться. Мои люди уже проверили, всё сходится. Похоже, княжич мёртв — так какая разница?

— Тебе, может, и никакой, а мне эльфы срубят голову за промах, — с нотками паники взвизгнул Верховный маг.

— Мы в одной лодке. Его великолепию Пресветлому Фойбосу сообщим, что проблема устранена. Но на всякий случай... я прикажу "Ночным теням" поискать мальчишку. А твои маги пусть присматриваются к подходящим аурам.

Два с половиной месяца после печальных событий в столице для страны прошли почти незаметно. Все также трудились на полях крестьяне, так же зазывали купить свой товар ремесленники. Продолжали важничать рыцари и маги. Только купцы ворчали, что отношения с Полесьем совсем испортились — но ворчали вполголоса. После того, как князь слёг от горя, всесильный канцлер стал равнодушен к опеке над малолетней полесской княжной и уже решённой свадьбе с Германом. К тому же с пропажей княжича затея с браком и объединением земель теряла всякий смысл: других сыновей князь не имел, а у его младшей сестры были одни девочки. Старшую из княжеских племянниц почти открыто называли невестой Всеволода, сына канцлера и никто не сомневался, что после смерти старого князя на престол взойдёт именно Всеволод, править же при нём будет отец. А то, что соседи обиделись да войной пойти грозятся — не впервой, обломаем. Людей больше тревожила наступающая зима.

На окраине большого села сидел мальчик и охрипшим голосом зазывал брать корзины, которые стояли тут же. Очередной бродячий коробейник: такие часто проходили по тракту, заглядывая в сёла и предлагая что-нибудь купить. День перешел за полдень, но, судя по стопке корзин, торговля сегодня шла плохо.

Герман в очередной раз крикнул: "Корзины! Корзины! Кому корзины?" и понял, что окончательно охрип и замёрз. Надо собираться и идти дальше, вот только сил совсем не осталось. Вдруг перед разложенным товаром остановился мужчина: ещё не старик, но крестьянская жизнь уже разрисовала его лицо и руки морщинами, а в волосах пробивалась седина.

— Ты ничего здесь не продашь, парень. Вот что, ты в своей куртчонке совсем заледенел. Пойдём-ка ко мне, хоть поешь и отогреешься.

Это было знакомо: его иногда пускали переночевать на сеновал или давали чего-то съестного. Но чаще помогали пожилые женщины, похоже, его исхудалый вид вызывал у них материнское чувство. Мужчины обычно давали какую-то работу: дрова поколоть, коровник почистить.

Дважды его пытались продать в рабство. Хоть на землях княжества иметь рабов было запрещено, отдельные шайки временами крали людей и, по слухам, продавали к Закатному морю. Первый раз он сбежал, когда услышал планы работорговцев — помогло знание западных наречий. Во второй раз выручило умение обращаться с оружием — никто не ожидал от оборвыша умения драться в закрытых комнатах и бросать ножи. После этого в глухом лесном домишке остались два трупа, мальчик неделю не мог уснуть спокойно, а привычный кошмар сменили два мерзавца с залитыми кровью лицами. Надо бы отказаться, но он так устал... Будь что будет!

В доме вкусно пахло молоком и кашей, в сенях сушились прутья для корзин и связки каких-то трав.

— Ешь, — сказал мужчина. — И не проверяй ты нож. Я всё равно вижу, а здесь тебя никто не тронет. Филин. Филином меня кличут. Ты ешь, ешь, не стесняйся.

Дождавшись, когда мальчик уснул, разомлев в тепле от еды, Филин укрыл его одеялом и, стараясь не шуметь, вышел на улицу. Надо быстрее поймать ведуна, пока тот не внёс запись в учётную книгу.

Улица шла длинной дугой, напоминающей подкову. Быстрица, где жил Филин, считалась одним из самых больших и богатых сёл на Рудном Тракте, так что дворов было много. Дом ведуна находился на другом конце дуги, у съезда на тракт, но идти напрямик огородами Филин поостерёгся. Опять нарвешься на Плаву — больше времени потеряешь. Вредная бабка считала, что он ещё мужчина хоть куда и постоянно ругала мастера за холостой образ жизни. В чём её поддерживала половина женщин села, мечтавших выдать дочек за такого уважаемого человека. Старушка настолько загоняла бедного корзинщика, что тот готов был бегом проделать втрое больший путь — лишь бы обойти бабкин огород как можно дальше.