Белое и чёрное

[1] Хиуз или хиус — не сильный, но резкий зимний ветер, северяк.

[2] Дарга (монг, бурятск) — хозяин, начальник.

[3] Варг — От староисландского vargr. Означает волк и одновременно жестокий необузданный человек.

[4] Очирбат — монгольское имя, происходит от санскритского Ваджра (оружие бога Индры), другой вариант Очир от тибетского алмаз. Монгольского окончание — бат означает "крепкий", от этого же прилагательного происходит слово батыр — "богатырь Поэтому допустима форма имени Очирбатыр.

[5] Альвхильд древнескандинавское воительница альвов — от alfr (альв, эльф) + hildr (битва).

[6] Валькирии (скандинавское) — небесные девы-воины, сопровождавшие павших воинов в небесные чертоги. Также иногда называли женщин, посвятивших себя воинской стезе.

[7] Тинг (древнескандинавское ping) — древнескандинавское и германское правительственное собрание, состоящее из свободных мужчин страны или области (позже — из родовитых и знатных мужчин).

Глава 9

Сны и тени,

Сновиденья,

В сумрак трепетно манящие,

Все ступени

Усыпленья

Легким роем преходящие,

Не мешайте

Мне спускаться

К переходу сокровенному,

Дайте, дайте

Мне умчаться

С вами к свету отдаленному.

Услышанное от близнецов Герман обдумывал долго. А увидев Альвара в следующий раз, стал выискивать в библиотекаре признаки великой силы и неземной мудрости, про которые столько рассказывал Глоди. Всё закончилось тем, что альв посмотрел на юношу своими глазами цвета грозового неба и с насмешкой спросил:

— Что, узнал очередную легенду про Старейшего? Попросил бы меня, я бы пересказал тебе с десяток или с два. Тем более что половину из них выдумал сам. Был по молодости грешок тщеславия, каюсь.

. Вдруг Альвар резко сменил тон на серьёзный и спросил:

— Что скажешь по поводу "Истории"?

Герман ненадолго задумался:

— Ну... если опустить вычурный стиль автора...

Альвар усмехнулся:

— Вычурный — это ещё мягко сказано. Хотя автор и в обычной жизни был изрядным занудой, помешанным на красоте речи. Про него, в своё время, шутили, что Захарий даже за обедом, когда попросит передать солонку, обязательно украсит свою речь двумя аллегориями, одной метафорой и учёными рассуждениями о производстве соли. Но всё-таки, — библиотекарь взял со стола увесистый том и покачал на руке, словно взвешивая, — какие мысли по содержанию?

Герман ответил не сразу, а начав, говорил не торопясь. Словно обдумывая каждую фразу:

— "История" рассказывает как. Но совершенно не даёт ответа — почему?

— Ты задал хороший вопрос. Почему? Почему кочевники вдруг сменили свой образ жизни? И как. Как, оставшись наполовину кочевниками, они успешно развивают науки? Почему у них существуют специальные школы, которые помогают пробиться "наверх" людям из бедных слоёв населения? Ты ещё не догадался?

Герман смотрел на библиотекаря непонимающе, но увлечённый своими рассуждениями, Альвар не обратил на это внимания:

— Общественное устройство, которое существует в Степи, естественным путём возникнуть не могло. Но оно есть! Следовательно — его создали искусственно! Когда после разгрома на Туманном поле, оставив там большую часть мужчин, орки отступили в Великую Степь — перед уцелевшими встала проблема выживания. Причём выживания не только в ближней перспективе, но и на поколения вперёд. А кочевники развиваются медленнее оседлых соседей. Следующий владыка орков хорошо усвоил урок, который получил его погибший предшественник: с седла можно завоевать страну, но владеть ею — сложно.

Альвар встал и начал ходить по комнате, продолжая говорить:

— Это был великий правитель. Именно ему принадлежит идея гражданства. Когда общество делится не на своих и чужих, а полноправных граждан и жителей. И каждый житель, вне зависимости от того к какому народу он принадлежит — может стать гражданином, со всеми правами и привилегиями. Стоит только сделать что-то заметное на благо степного народа. И пришедшие к оркам старались изо всех сил, развивая науки, предлагая идеи по устройству общества и многое другое. Оставалось только выбрать всё стоящее, да уложить это в рамки своих традиций. Кстати, именно с тех пор Круг Шаманов и имеет право вето на решения Хурала: шаманы всегда стояли на страже традиций, а с развитием науки стали ещё и прогнозировать, как то или иное решение отразится на жизни Степи и какую оно принесёт пользу. Конечно, есть и прочие сдерживающие механизмы — и для Хурала и для Круга. Например, ни один из пятёрки Старших Ханов не может занимать свое место, не доказав, что он не только хороший воин, но и может вести хозяйство в мирное время. А Великому Хану наследует не ближайший кровный родственник, а один из Старших. Да много ещё...

— Так это же естественно! — горячо воскликнул Герман. — Ведь орки по своей сути куда лучше эльфов!

— Лучше? В своей сути? — нехорошо прищурился Альвар.

— Да! Лучше! Орки всегда были лучше! — напористо произнёс парень. — И ты меня не переубедишь! Я имел возможность убедиться!

В глазах Альвара уже не было грозового неба — теперь там перекатывались свинцом тяжелые штормовые волны.

— Всегда были лучше, говоришь?! — с нотами гнева негромко произнёс альв. После чего достал откуда-то из шкафа тубу со свитком и кинул её на стол перед Германом:

— На, читай!..

Парень посмотрел на свиток с удивлением: это было что-то очень старое. Даже представители поэтической школы "ревнителей", которые с жаром придерживались самых устаревших традиций — и те перестали писать в свитках лет двести пятьдесят или триста назад. Следовательно, этой тубе не меньше трёхсот лет. А судя по чеканке на застёжке — возможно и больше. Герман развернул и начал читать вслух[1]:

Не воздам Творцу хулою за минувшие дела,

Пишет кровью и золою тростниковый мой калам,

Было доброе и злое — только помню мёртвый город,

Где мой конь в стенном проломе спотыкался о тела...

— Что это? — удивлённо спросил юноша.

— Ты читай, читай, — с какой-то грустью сказал Альвар.

Помню: жаркой требухою, мёртвой пылью под сохою

Выворачивалось поле, где пехота бой вела,

Помню реку Аль-Кутуна, где отбросили к мосту нас

И вода тела убитых по течению влекла,

Помню гарь несущий ветер, помню, как клинок я вытер

О тяжёлый, о парчовый, кем-то брошенный халат...

Помню горький привкус славы, помню вопли конной лавы,

Что столицу, как блудницу, дикой похотью брала.

Помню, как стоял с мечом он, словно в пурпур облачённый,

А со стен потоком чёрным на бойцов лилась смола.

Дальше Герман читал уже про себя. Читал горящие строфы, над которыми от пронесённых сквозь века крови и пожарищ замирало сердце.

— Так что это? — дочитав, негромко спросил юноша.

...Над безглавыми телами бьётся плакальщицей пламя,

Над Кабиром бьёт крылами Ангел Смерти, Ангел Зла.

Плачь Кабир — ты был скалою, вот и рухнул, как скала!

Глухим голосом повторил последние строки Альвар, который всё это время стоял, опираясь на стол рядом с юношей.

— Это "Касыда о гибели Кабира". Когда-то было такое государство — халифат Кабир. Он одним из первых попал под удар волны завоевателей. И первым оказал сопротивление тёмному нашествию — жители предпочли гибель позору и рабству. В устрашение остальным тогдашний Великий Хан приказал истребить население до последнего младенца.

— Ты думаешь, эльфы просто обманули людей и увлекли их за собой? — Альвар говорил негромко и как-то тягуче. — Всё было иначе... Совсем иначе. Человеческие государства тогда представляли множество разрозненных уделов, каждый из которых смотрел — где и как он сможет урвать себе кусок от соседа. Это сейчас для всех естественно, что можно проехать от Степи до Закатного моря — были бы деньги на дорогу, да на пограничные пошлины. А убивать только за то, что человек из другой страны, носит другую одежду, и говорит на другом языке, никто не станет... Могу рассказать про ту эпоху ещё многое. Но "Золотым веком человека", как пишет в своей "Истории" Захарий, она не была.

Альвар отодвинулся от стола. Но не стал теперь расхаживать по кабинету, а подошёл к окну: словно высматривая там что-то видимое лишь ему одному.

— Тогда-то и появился Светлый Совет. И под его знамёна встали лучшие! Хроники лгут. Круг равных возник почти за полтора столетия до Великой войны. А когда с юга саранчой покатилась волна завоевателей — именно он объединил эльфов, гномов и людей. Если бы не Совет — нас истребили бы поодиночке...

— Но эльфы сделали так, что после войны только "светлые расы" имели силу! Они подставили людей, чтобы после войны навязать им свою волю! — попытался защитить свою точку зрения Герман.

— Учись думать сам, — с усмешкой повернулся к нему библиотекарь. — Не стоит верить хронистам дословно. И всем остальным, кто машет кулаками уже после драки — тоже. А ты сейчас повторяешь слова Феодора и Захария. Написанные, кстати, больше чем через полвека, когда людей сражавшихся на Туманных равнинах уже не осталось. К тому же, оба они бежали на Восток, и хотя писали свои хроники ещё среди людей — окончательную редакцию делали уже здесь. Они обвиняют Артемизайоса, что именно он погубил людей и спас эльфов.

Альвар заговорил так, словно не рассказывал когда-то прочитанное, а вспоминал. Хотя... маги живут много дольше обычных людей, а сколько живут Великие маги — не знает никто кроме них. И Альвар вполне мог сражаться в той знаменитой битве. Поэтому Герман затаил дыхание, боясь пропустить хоть слово — или прервать внезапно разговорившегося альва. Альвар тем временем вспоминал дальше:

— Старик принял командование, когда орки прорвали левый фланг, смели ставку и уже готовились ударить в тыл остальному войску. В тот момент, кстати, и погиб король эльфов Аргирос вместе с сыновьями. Сейчас хорошо рассуждать, зная, что у орков уже не осталось сил, и в прорыв пошла даже гвардия Великого Хана. Артемизайос, который командовал резервом, этого не знал. Зато он слишком хорошо знал, что такое атакующая волна варгов и тяжёлых мечников. Поэтому-то бросил в бой всех. Единственной надеждой было, что орки потеряют темп на встречной атаке "бессмертных" короля Александра и разобьются о последний хирд гномов. Только тогда у лучников и легких копьеносцев эльфов будет шанс заткнуть брешь. Или хотя бы дать отступить основному войску. Из вставших в прорыв выжить не надеялся никто.

Тут Альвар снова умолк. Потом как-то странно посмотрел на Германа своими глазами цвета грозового неба, но все же продолжил:

— Никто не ожидал, что "бессмертные" не просто остановят варгов, а выбьют их подчистую. И что Искандер, — Альвар почему-то произнёс имя короля на степной манер, — сразит самого Тёмного воителя. Да, было у тогдашнего Великого Хана такое прозвище. Даже свои так называли — за глаза, естественно. На редкость был... неприятный тип.

— А затем? Как именно эльфы стали во главе западных народов?

— А дальше... Дальше история довольно мутная. Сперва гибнет Александр, нарвавшись на один из небольших отрядов орков — с Туманного поля бежало немало таких. Может быть, может быть... Но следом, буквально через пару лет, гибнет Артемизайос. Конечно, старик сволочью был изрядной, и интересы своего рода и эльфов ставил превыше всего — именно в такой последовательности. Но был у старого полководца пунктик насчёт боевых товарищей. Он позаботился бы даже о семье орка, если бы тот закрыл его в бою!

Альвар побарабанил пальцами по труду Феодора:

— Смерть старика совпала с описанной здесь смутой в империи Александра. В которой погиб наследник вместе с семьёй. Смута, которую Феодор называет началом заката людского величия. Могучее государство быстро разорвали на множество слабых уделов, а самого Александра забыли... оказалось, судьба любит злые шутки. Те, за кого он сражался, не помнят даже его имени, зато враги старательно сохранили память о славном воителе до мельчайших подробностей. Тогда же, кстати, развалилось на Западное и Восточное единое королевство эльфов: древний род Морских Королей пресёкся на Равнине Туманов, и на трон поспешили взобраться выскочки.

Альвар снова отошёл к окну и повернулся к юноше спиной, отчего его слова стали слегка неразборчивыми:

— А в Совете начала набирать силу "Партия просветителей". И во главе её встал сын старого полководца. Паскуда, — в голосе прозвучали отголоски застарелой ненависти. Видимо тогдашний Лорд Клёна доставил Альвару немало неприятностей.

— Что тебе рассказали про альвов? — Альвар внезапно развернулся к Герману, а речь его стала резкой и отрывистой. — Небось, про гонения из-за увлечения "тёмным искусством"? — по выражению лица парня альв понял что угадал. — Ложь! Совет и сам был не прочь овладеть стороной Хаоса. Тем более, что единственная удача манила своими возможностями. Но не получилось — в эльфах слишком силён Порядок. И общение с Хаосом запретили, воспользовавшись людскими суевериями. Если не нам — то никому!

— А люди? — не удержался Герман. — Ведь тёмные маги у нас рождаются постоянно!

— Увы... Полноценно управлять только одной из сторон Бытия тут недостаточно. Да, среди людей встречаются склонности и к Порядку, и к Хаосу. И даже к Искажению. В зависимости от душевного состояния в мгновения знакомства с Силой и от самой натуры мага. Но по-настоящему владеют Силой только те, кто хорошо умеет общаться со всеми гранями Мироздания. А такие Великие среди людей встречаются даже реже, чем среди остальных...

Альвар принялся ходить по кабинету, сложив в задумчивости руки на груди:

— Нет, причина не в Силах — в знаниях. Когда новый Лорд Клёна внёс в Совет и на Форум предложение об "изъятии опасных книг тёмного содержания", его поддержали почти единогласно. Ещё бы, в неразберихе тех лет чёрной магией, некромантией и прочей гадостью увлекался чуть ли не каждый второй колдун. Слишком уж много кровавых знаний появилось в смутную эпоху нашествия. Только немногие, ознакомившись с планами цензуры, забили тревогу. И поняли, чем закончится эта травля рукописей... Все знают, что Вотан подарил людям кубок с мёдом поэзии. Но не все помнят, что Доннар подарил мёд знаний альвам. Когда решение всё-таки приняли, я вышел из состава Совета. Просто уйти и скрыться я не мог, поэтому пришлось разыграть целый спектакль. Кстати, мне в этом помог твой знакомец-отшельник. Интриган... Я бежал, оставив за собой историю о члене Совета, предавшимся Тьме.

Герман посмотрел на Альвара в изумлении. Сколько сюрпризов ещё ему уготовано за сегодня?! Леденящее кровь сказание о Падшем он слышал не раз — и это был Альвар? Стоящий перед ним мужчина никак не хотел увязываться с образом чудовища из легенды.

Альвар же с горечью в голосе продолжил:

— Мы бежали, и с нами бежали десятки. Когда же началась вторая волна гонений — за нами последовали сотни. Но не всем повезло так, как древлянам и волхвам Перуна и Велеса. Они в большинстве смогли бежать в Степь, создав известный тебе клан. А тысячи живущих дальше — погибли... Таких, как Захарий или Феодор — бежавших с юга и запада — до Степи добралось совсем немного.