Окклюменция

Окклюменция

Автор: Lampochka

Бета: Frema

Гамма: Lupa

Рейтинг: PG-13

Пейринг: СС, ГП, дубль Гарри

Жанр: AU, Action/ Adventure, Drama, Humor

Отказ: Были б они моими, были бы они умнее. А так приходится чужим довольствоваться 8))

Аннотация: Гарри больно приложился головой (в фигуральном смысле), и у него отшибло эмоции, зато включило мозги. В министерстве вместо него был кто-то другой. У Снейпа есть прекрасный компромат, но он не спешит им пользоваться. Сириуса в полнолуние кусает волк. И что делала книжка про матрикатов в общедоступной секции библиотеки?..

Комментарии: Северитус, АУ с середины пятой книги, но с учётом информации из всех семи.

Каталог: Мародеры, AU, Книги 1-7

Предупреждения: нет

Статус: Не закончен

Выложен: 2007-11-02 00:00:00 (последнее обновление: 2008.12.28)

Глава 1. Ангст

Гарри мрачно брёл по коридору, ведя пальцами по стене. Эх, попасть бы сейчас куда-нибудь, чтобы всё стало ясно. Как это может быть, чтобы его отец, про которого все без исключения говорили только хорошее, оказался таким... таким... И почему глашатаем правды стал именно Снейп?! И почему Сириус и Люпин вспоминают об этом, как о чём-то само собой разумеющемся?

Куда же обратиться? Куда пойти? К кому? Чтобы узнать правду... Дамблдор — в бегах. По его, Гарри, вине, между прочим. Так хочется и самому сбежать куда-нибудь, где бы всё стало очевидно и просто...

Пальцы наткнулись на дверной косяк. Не думая, Гарри повернул ручку и вошёл. Яркий свет ударил в глаза — летнее солнце слепило бесконечными бликами на изумрудной листве. Пахло цветущей липой, пылью и гарью.

Первые несколько секунд Гарри в упор не понимал, как он тут оказался. На дворе февраль, всего месяц, как они со Снейпом занимались окклюменцией, когда вчера он, Гарри, от большого ума заглянул в Думосбор. Потом дошло — Выручай-комната. Конечно. Он по привычке прогуливался около неё, подсознательно надеясь на очередное собрание Армии Дамблдора. Увы, после каникул все вернулись настолько расслабленные, что Амбридж ничего не стоило выяснить, чем и где они занимаются. Но что он подумал? Гарри принялся лихорадочно перебирать свои мысли и желания... Попасть куда-то, где всё станет ясно?..

Он огляделся. Он стоял посреди чужой библиотеки. Во всяком случае, больше всего эта комната напоминала библиотеку, потому что все стены целиком скрывались за плотным слоем книг. Дверей не было вообще, было только одно окно, из которого и лился этот сногсшибательный солнечный свет. Посреди помещения, прижавшись друг к другу, стояли протёртый до дыр диван, знавшее лучшие времена кресло и шаткий столик. Кроме Гарри, в комнате никого не было.

Он подошёл к окну и выглянул. На улице был июнь, цветущий шиповник и запах гари. За густыми кустами женщина развешивала бельё. Гарри попытался высунуться в окно, но не смог, хотя оно было открыто — и то сказать, Выручай-комната, всё-таки.

Женщина была молодая, рыжая, усталая, но вполне довольная жизнью, она негромко напевала что-то в меру задорное. Гарри не успел даже ахнуть, узнав её, когда сзади раздался шум — один из стеллажей с книгами отодвинулся, оказавшись дверью, и оттуда высунулся ещё один знакомый человек, и до омерзения, до головной боли и спазма в животе знакомый голос позвал: "Лили!"

— Щас, Киса! — откликнулась женщина, немного ускоряя темп развешивания.

— Я тебя просил последить за ребёнком пять минут, пока меня нет в лаборатории, тут уже...

Гарри в ужасе попятился, не желая слушать ничего больше. Зажимая уши, он ринулся прочь из проклятого места. Чёртова комната! Что она ему показывает?! Его мать и этот... этот...

Это теперь называется "Понять"?! Это называется "просто и очевидно?!"

Но вылетев за потайную дверь он оказался не в школьном коридоре, а в чужом кабинете, из окна которого открывался вид на мрачную узкую улочку — чудовищные выщербленные и облезлые кирпичные дома, выбитые окна, из которых торчат пучки бурьяна, пёстрый маггловский мусор...

Гарри метнулся к другой двери — и наконец-то оказался в родной школе.

Первым делом он рванул в гриффиндорскую гостиную, к Рону и Гермионе, рассказать им всё, вылить на них эти помои, выслушать, что это дурной сон и всё неправда...

Но добежав до комнаты и встретившись глазами с друзьями, Гарри вдруг понял, что не способен вымолвить ни слова. Просто не может открыть рот — от шока ли, от стыда ли... Не может, и всё тут.

Друзья, конечно, накинулись на него со своими "что случилось?!" и "почему ты такой бледный?!", но Гарри наконец вернулся в реальность в достаточной степени, чтобы начать соображать. По-хорошему, их это совершенно не касалось. Это его мать. И это он сам, по собственной наглости, залез в память Снейпа, о чём, кстати, Рон и Гермиона ничего не знали. Снейпа можно сколько угодно ненавидеть, но не трубить же об этом унижении по всей школе. А Рон не сможет о таком молчать. Да и признаваться Гермионе, что он сам, Гарри, настолько бесстыжий болван, тоже не хотелось. Но что делать со всем этим знанием? Как относиться к такой правде? А как относиться к такой неправде?

Всю ночь с пятницы на субботу он не сомкнул глаз. Какое уж там...

В конце концов ближе к утру он принял решение. Не дожидаясь рассвета, он встал, оделся, выбрался из-за портрета и кликнул Добби, которого пропросил свистнуть у Амбридж его метлу. Потом плащ-невидимку и отправился в Годрикову Лощину. К счастью, Гермиона его когда-то научила заклинанию указания пути.

На место он прибыл промозглым позднефевральским вечером. Мокрый снег, смешанный с сельской грязью, забивался в ботинки и между прутьями метлы, которую Гарри от усталости почти волок за собой. Часа через полтора блужданий он, уже в темноте, нашёл нужные развалины. Над калиткой проступила памятная табличка. Гарри прочёл её, чувствуя, как слёзы наворачиваются на глаза. По ком скорбеть? Кому верить?! Он угрюмо толкнул калитку и пошёл к остаткам дома.

Ему почудилось, что его внимательно рассматривают. Но потом он подумал, что это, вероятно, какие-то охранные чары, не пускающие внутрь чужаков, и расслабился. Уж он-то чужаком не был точно... Хотя... Теперь он, кажется, не был уверен даже в этом.

Весь трепеща, мальчик зажёг на конце палочки бледный шарик света и полез через горелые обломки, смутно различая контуры бывших комнат, пытаясь одновременно представить, как бы эти комнаты выглядели — и как они когда-то выглядели — в жёлтом домашнем освещении; и тут же стараясь отогнать эти мысли. Какой мог быть уют в одном доме с Джеймсом Поттером? Гарри с трудом представлял, чтобы смог сейчас спокойно сидеть за столом с этим человеком. Со своим отцом. О Мерлин.

Гарри использовал чуть ли не все вообще заклинания, какие знал, пока ковырялся в гнилых горелых останках жилища, поднимая брёвна и камни, заглядывая под завалы.... Наконец удача ему улыбнулась: под толстой балкой обнаружилось чудом уцелевшее исполинское бюро, напоминающее своей монументальностью и габаритами церковный орган. Ну что ж. Почему бы не начать отсюда? Гарри пробормотал заклинание, очищающее мебель от снега и копоти, сделал свет поярче и открыл самый крайний ящик.

Ночь пролетела незаметно, даже несмотря на то, что он и предыдущую не спал. Старые письма, открытки, фотокарточки... почерк матери, почерк отца, почерк отца, почерк матери... Сириус. Люпин. Петтигрю.

Время от времени Гарри сам удивлялся, до какой степени не чувствует абсолютно ничего. Как будто его выпотрошили, выхолостили, заставили забыть себя самого. Он был ревизором, он проводил опись чужого имущества, чужой памяти. Страшно. Но, наверное, если бы он чувствовал хоть что-нибудь, он бы и вовсе не смог этого проделать.

В девятом часу утра запахло жареным. Гарри нашёл в самой глубине бюро доисторический фотоальбом. С маггловскими пожелтевшими фотографиями.

Лили. Родители Лили. Лили и Петуния. Лили и... Северус. Однажды увидев Снейпа подростком, Гарри без труда опознал его и в девятилетнем ребёнке. Как зачарованный, Гарри перелистал альбом несколько раз. Сначала медленно, невидящим взглядом скользя по картинкам, потом быстро, как будто надеясь заставить мелькающие страницы превратиться в мультик. Потом снова, подолгу нависая над каждой карточкой, вглядываясь в лица, пытаясь считать выражение глаз. За последней обложкой альбома ему вдруг почудилось какое-то утолщение. Он лихорадочно сунул в щель между кожей и картонкой дрожащие пальцы — так и есть. Там была спрятана ещё одна карточка, на сей раз колдография. На ней Лили и Снейп, обоим лет по четырнадцать, качались на соседних качелях, очевидно, стараясь делать это синхронно, и улыбались друг другу, смеялись.

Едва дыша, Гарри перевернул колдографию. На обороте почерком его матери было написано "Лили + Сев = *сердечко*".

Глава 2. Гранит науки

Проспав всё воскресенье после своей вылазки, Гарри всю ночь просидел над домашними заданиями, стараясь забить голову учёбой так плотно, чтобы не думать больше ни о чём. Тем более что в понедельник предстояло выдержать очередные Зелья, а мальчик не чувствовал в себе уверенности, что, оправдываясь перед Снейпом за несделанную домашку, не ляпнет чего-нибудь не того. Предательская колдография почти физически ощущалась сквозь внутренний карман мантии, то нагревая до белого каления, то охлаждая до обморожения тот участок грудной клетки, на который проецировалась. Самый главный для гриффиндорца участок, между прочим.

В пятый раз за последние две минуты убедившись, что в гостиной никого нет, Гарри извлёк конверт и поспешно сунул в него злосчастную карточку, заколдовав конверт на неоткрывание и непрозрачность. Потом убрал обратно в карман. Стало немного легче.

— Гарри, ты когда-нибудь объяснишь, что случилось?! — надорванным шёпотом взывала Гермиона за завтраком. — Сначала исчезаешь неизвестно куда на целые сутки, потом спишь весь день, теперь ходишь, как неживой... Тебя что, Дементор поцеловал?

— Дементор? С чего ты взяла? — слабо удивился Гарри, для которого слова Гермионы звучали как сквозь толстый слой ваты.

— Просто ты какой-то... на себя не похож, — смутилась девушка. — Как робот. Как будто все чувства потерял.

Задетые случайным упоминанием, всплыли слова "очистите сознание, освободитесь от чувств... Тёмный Лорд не отдыхает..." — и перекошенное яростью лицо Снейпа, брызги керамики в футе от головы...

— Тренируюсь в окклюменции, — выдавил Гарри, мысленно улыбаясь неправдоподобности отмазки. Улыбнуться не мысленно он сейчас просто не мог.

— Ты помирился со Снейпом?! — ошарашенно прохрипел Рон.

— М-м... Нет, я сам пытаюсь...

— Да? Ну, знаешь, ты делаешь успехи, — нахмурилась Гермиона. — Хотя я бы на твоём месте всё-таки почитала что-нибудь по теме. Снейп, конечно, давал тебе теорию, но за ним водится пропускать по десять страниц промежуточных объяснений...

Рон перевёл ошарашенный взгляд с Гарри на Гермиону, осознавая, что она-то эти десять страниц каждый раз находила и выучивала, и только это позволяло ей, несмотря ни на что, успевать на Зельях.

— Ну давай сегодня зайдём в библиотеку, поищем что-нибудь, — неожиданно охотно согласился Гарри.

— Обязательно, если тот же Снейп не назначит тебе отработку за несделанную домашку, — вздохнула Гермиона.

— Какую несд... А, на сегодня, в смысле? Я всё сделал.

— Когда?!

— Ночью...

— Ты что, опять не спал?

— Гермиона, я спал вчера весь день. Сколько, по-твоему, человек может спать подряд?

Гарри изо всех сил старался поддерживать непринуждённый разговор с друзьями, но слой ваты, отделявший его от окружающего мира, и не думал никуда исчезать. Где-то на заднем дворе сознания болталась мысль, что сквозь ватную стенку есть дверь, и что дверь эта — колдография в запечатанном конверте, но вот уж показывать её кому бы то ни было сейчас было выше всяких человеческих сил.

На Зельях Гарри ловил каждое слово профессора так, как будто от этого зависела его жизнь. Даже пару раз цыкнул на Рона, пытавшегося поболтать, от чего бедняга выпал в осадок гораздо эффективнее гидроксида железа в пробирке. Задним умом Гарри, конечно, понимал, что ему глубоко наплевать, что там Снейп несёт про очередную смердящую отраву, а важно ему на самом деле было, что его мать могла найти в этом человеке. Что же там такое было, что заставило её продраться сквозь все отвратительные внешние проявления? Забить на уродскую внешность, помноженную на полное пренебрежение личной гигиеной, на резкий рявкающий голос, на пакостнический характер и не поддающуюся пониманию систему ценностей... Что-то должно было быть, чтобы перетянуть чашу весов. Может, оно с тех пор исчезло? Так что изменилось в Снейпе с тех пор?

Он получил Тёмную Метку. Потом (по идее) перешёл на светлую сторону. Стал шпионом. Обучился окклюменции... Стоп. Снова она. Всё вертится вокруг этой чёртовой окклюменции. Может, Снейп с помощью неё скрывает то, что так привлекало в нём Лили? Но зачем?

Гарри мельком глянул на Гермиону, сосредоточенно отсчитывающую капли кабаньей спермы. "В особых случаях можно заменить спермой домашнего хряка, но тогда пропорцию следует удвоить", — всплыла в голове фраза из ночного бдения. Вот что значит разок нехалтурно написать эссе. Так вот, Гермиона. Может быть, что-то есть в идее самостоятельно поучиться окклюменции. Уж если ЗОТС не дают... А заодно, кстати, и легилименции! Пригодится... Именно сейчас Гарри всем своим существом верил, что обе науки ему пригодятся, как ничто другое на свете. Неожиданно для себя он ощутил острое рвение что-нибудь сделать со своей головой, чтобы наконец контролировать, что в ней происходит. С другой стороны, если верить Снейпу (ха-ха!), то нынешнее состояние ватного кокона как нельзя лучше подходило для "очищения сознания" и "избавления от эмоций". На эмоциональном плане и так было гулко и чисто.

Глава 3. Шалость Бродяги

Весенние месяцы пронеслись со свистом, приближались СОВы. Гарри не вылезал из библиотеки. Окклюменция начала понемногу сдавать позиции, но занимался он не только ею, а вообще всем, что под руку подвернётся. Когда заканчивалось домашнее задание, Гарри принимался листать свежие номера научно-популярных журналов по тем же Зельям или Трансфигурации или просто с любого места читать Гермионины учебники по Рунам и Арифмантии. Гермиона же старательно изображала, что абсолютно счастлива, но на самом деле всё больше и больше волновалась, потому что такое поведение — последнее, чего можно было ожидать от Мальчика-Который-Выжил, когда Вольдеморт гуляет на свободе, а Дамблдор всё ещё в бегах. От Гарри её волнение, конечно, не укрывалось, поскольку в легилименции он тоже делал успехи (на днях даже выудил правильный ответ прямо из ничего не подозревающей Спраут), но он по-прежнему чувствовал себя в стороне от всего происходящего и как будто не понимал, что это он сам заставляет подругу переживать. А Рон, утративший поддержку в ничего-не-деланье и получив вместо друга ходячий учебник, ударился в Квиддич и проводил как можно больше времени на тренировках.