Окклюменция

Снейп с мученическим видом закрыл глаза, но промолчал.

Молчание затянулось.

— Сэр? — наконец напомнил о своём существовании Гарри. — Мне лучше уйти?

— Ещё нет, — Снейп нахмурился и заткнул за ухо прядь волос, явно стараясь удержаться в реальности и не утонуть в только что обретённых грёзах. "Хорошо, что у него нет зеркала Еиналеж", — подумал Гарри с сочувствием. — Сначала ты расскажешь мне, кто это был с тобой.

Сочувствие испарилось, как не было. Гарри начал лихорадочно соображать, как же представить Джоу, чтобы это звучало правдоподобно, но наткнулся на неумолимый взгляд профессора:

— Правду, Поттер.

Гарри понял, что отступать некуда. Ну Джоу ведь сам виноват, не так ли? Приспичило же ему показывать характер именно сейчас!..

— Это мой матрикат, — обречённо выдохнул Гарри.

Снейп сверкнул глазами:

— Какого бы низкого мнения о ваших умственных способностях я ни был, даже я бы ожидал, что вы отметите тот очевидный факт, что матрикаты по определению являются точной копией...

— Да знаю я, что он на меня не похож! — взвыл Гарри, внезапно с ужасом понимая, что правда его не спасёт. — Ну он неудачный! Я пытался сделать матриката, честно, а получился Джоу. Я не знаю, почему он так выглядит, я не нарочно! — Гарри изо всех сил старался вложить в интонацию всё отчаянье, которое мог в себе наскрести. Что если Снейп заметил, как Джоу похож на него самого? Что если он решит, что это очередной розыгрыш?

Однако Снейп, видимо, нечасто смотрел в зеркало. Да и вообще визит в собственную молодость, похоже, отобрал у него почти все силы. Так что он просто заставил Гарри рассказать в подробностях, как так получилось, что пятнадцатилетний гриффиндорец был вынужден прибегнуть к одному из темнейших тёмных искусств, и к каким результатам это привело.

Тот факт, что книга с подробным описанием создания матрикатов, но без единого предостережения против этого, оказалась в библиотеке в общем доступе, заставил Снейпа надолго задуматься. Гарри меж тем не знал, что ему делать — радоваться или падать в обморок от шока: Снейп ему верил. Он не превращал всё в дебильную шутку, не выворачивал факты и как будто даже не ждал подвоха.

Может, воспоминания сделали своё дело, и профессор, так сказать, "пошёл на поправку"?

Когда Снейп наконец перестал спрашивать, Гарри робко поднял опасную тему:

— Профессор... Вы ведь ничего не сделаете с Джоу?

— С учётом того, что он не является студентом Хогвартс, а следовательно, не может быть исключён за фальсификацию, я не могу себе представить, что бы я мог с ним сделать.

— Значит, вы не можете его уничтожить? — выпалил Гарри.

Снейп смерил его взглядом. Потом Гарри показалось, что он услышал, как в голове у профессора что-то щёлкнуло.

— Скольких человек я, по-вашему, убил, Поттер? — внезапно спросил Снейп.

— Э-э... — Гарри несколько растерялся от такого поворота разговора. — Я как-то об этом не думал, сэр. Тем более, Джоу ведь не человек... Он вообще не живое существо, как он сам любит говорить.

— Отвечайте на вопрос!

Гарри рефлекторно втянул голову в плечи. А потом задумался.

— Знаете, — сказал он через пару минут, — раньше мне как-то и в голову не приходило, что вы могли кого-то убить. Но сегодня... Я, конечно, не должен был этого слышать, но ведь вы почти поклялись... И я подумал, что, наверное, я просто верю в то, что мне приятнее... — Гарри беспомощно развёл руками.

Некоторое время Снейп смотрел на него так, как будто Гарри предложил ему лимонную дольку. Блэк и Поттер были всё-таки совсем не одного поля сон-трава... Продравшись через дикую неразбериху, царящую у него в голове, профессор всё-таки нащупал самую тревожную мысль и немедленно занялся наведением порядка:

— Если уж вам так по вкусу пришлась идея сделки, Поттер, то я вам расскажу, чему вы тут стали свидетелем. Естественно, ни одна живая душа об этом узнать не должна.

— Взаимно, профессор, — кивнул Гарри. Снейп, очевидно, понял, о чём он.

— Директор в любом случае при смерти, — Снейп сделал паузу, пока Гарри ахал и боролся с желанием задать пару тысяч вопросов. — Он воспользовался проклятым артефактом. Ему осталось меньше года. Если дать проклятью сделать своё дело, он умрёт в страшных мучениях. Чтобы этого избежать, кто-то должен добить его раньше. Выбор простой — я или Драко. Дальше объяснять или сами догадаетесь?

Профессор говорил ровным тоном, резко обрывая каждую фразу. Только на последнем вопросе в его голосе прорезалось привычное ехидство. Гарри бессмысленно помотал головой, не в силах издать ни звука. Он внезапно понял, что ему никогда не приходило в голову, что Дамблдор вообще может умереть. Он казался чем-то вечным и абсолютным, как сам Мерлин... Гарри тут же стало невыносимо стыдно за всё дурное, что он думал и говорил о директоре. В конце концов, никто не совершенен. Но теперь его "эмансипированное" положение, его попытка взять свою жизнь в свои руки казалась ему как будто предвестником того, что скоро у него не будет выбора. Скоро вся ответственность на свете будет лежать на нём, и ничего и никогда нельзя будет свалить на то, что Дамблдор на что-то там намекнул или чего-то там недосказал.

Гарри встряхнул головой и вернулся в реальность. Снейп ждал. Чего? Ах, ну да...

— Простите, сэр. Я не сомневался, что есть разумное объяснение... то есть, я вас не подозревал, просто подумал, что у вас нет выбора...

Снейп поджал губы, но снова промолчал. Эта сдержанность начинала действовать Гарри на нервы. К тому же, на вопрос-то он так и не ответил.

— Так вы ничего не сделаете с Джоу? Понимаете, он ведь полезный...

— Это теперь уже не важно, — как-то обречённо выдохнул Снейп.

— Но сэр!..

— Да не трону я твоего матриката! — внезапно взвился зельевар, заставив Гарри отшатнуться и едва не упасть вместе со стулом. — Можешь хоть целый полк их настрогать, это теперь уже не важно, говорю тебе, дурень! Теперь, когда у Дамблдора уже нет времени, он постарается провернуть всё как можно скорее, и ты сдохнешь ещё до того, как твой матрикат на тебя хоть как-то повлияет!

Снейп резко оборвал себя, понимая, что сказал лишнее.

Гарри несколько раз открыл и закрыл рот, потом вспомнил, что неплохо бы дышать, если он, конечно, не хочет сдохнуть прямо сейчас.

— Сэр? — выдавил он неверным голосом.

Снейп только отмахнулся. Потом встал, отошёл к комоду и налил себе воды из пыльного графина.

— Сэр! — повторил Гарри, не зная, как сформулировать очевидный вопрос. Снейп повернулся и посмотрел на него оценивающе. Потом, очевидно, решил, что терять нечего, и объяснил:

— Когда Тёмный Лорд пытался убить тебя в детстве, часть его души отломилась и попала в тебя. Именно она обеспечивает твою хвалёную связь с ним. Пока эта часть существует, убить Тёмного Лорда нельзя, он воскреснет, как раньше. Поэтому чтобы убить его, ты должен умереть сам. Из текста твоего любимого пророчества следует, что ты должен умереть от его руки, так что не вздумай... подвергаться какой-либо другой опасности. Директор же, за то время, что у него пока осталось, собирается научить тебя, как именно тебе следует покинуть сей бренный мир с наибольшей пользой для окружающих. Доступно?

Гарри подумал, что доступней некуда. Просто и ясно. Что б на уроках так, а? Теперь всё встаёт на свои места — почему Дамблдор так не хочет ничего ему говорить. Боится напугать раньше времени, понятно... И пророчество тоже проясняется... И, конечно, теперь он будет слушать Дамблдора, ведь иначе Вольдеморта не победить, а переспросить потом будет не у кого... Всё так просто и правильно!

Гарри облегчённо вздохнул. Потом на секунду попытался хотя бы представить себе, какой шквал эмоций вызвало бы у него подобное сообщение в нормальной жизни. Гарри ещё раз с удовольствием втянул в себя затхлый воздух снейпова дома, чувствуя себя живым и довольным. Действительно, в таком раскладе, какое кому дело до Джоу! Он засмеялся.

— Поттер? — осторожно спросил Снейп.

— Я просто подумал, что вам и правда должно быть наплевать на матриката, — объяснил Гарри. Поведение Снейпа теперь тоже стало ему несколько понятнее — профессор, очевидно, уже думал о нём, как о покойнике, и несколько сбавил обороты. — Спасибо, сэр. Это очень приятно, когда можно на кого-то положиться... чтобы узнать правду, в смысле. Наконец-то всё стало понятно, — он поймал насторожённый взгляд Снейпа и пояснил: — Я знаю, вы ждёте, что я закачу истерику, буду кидаться на стены и в таком духе, но я ведь говорил уже... у меня последнее время с чувствами как-то не особенно... Точнее, совсем никак. И чем дальше, тем мне больше кажется, что оно и к лучшему.

Снейп медленно кивнул, всё ещё погружённый в какие-то свои мысли.

Дома, на площади Гриммо (Джоу пришлось прийти на зов и отаппарировать его туда) Гарри ещё немножко поразмышлял надо всем, что узнал сегодня. Дамблдора было жалко, но собственная предречённая смерть как-то необъяснимо компенсировала предполагаемую боль утраты. Это было дико и несуразно, но Гарри было откровенно наплевать, тем более, что после разговора со Снейпом у него установилось непробиваемо хорошее настроение.

Ещё он немного поудивлялся, что такого незначительного, по сравнению с сегодняшним, шока в Выручай-комнате хватило на то, чтобы вынести все эти сногсшибательные новости. С другой стороны, судя по тому, как он болезненно пережил визит к миссис Снейп, со временем эмоции возвращались, а каждый новый шок прибавлял бесчувственности. Гарри подумал, что разбираться со всем этим надо и правда побыстрее, иначе его стоицизм может расшататься к тому моменту, когда надо будет переходить к решительным действиям...

Глава 21. Уход за волшебными существами

Гарри проснулся, лихорадочно соображая, что же с ним случилось на сей раз. Было дико холодно, а ощущения в носу наблюдались, как после неудачного нырка. Откашлявшись и сфокусировав взгляд, Гарри заметил Джоу, который нависал над ним с перевёрнутым ведром в руках. День обещал быть запоминающимся.

Вообще, Гарри заранее предвкушал, что сегодня что-то будет: вчера Сириус отбыл выполнять задание от Дамблдора где-то на континенте, и Гарри остался в доме якобы один, потому что Кричер не считается, а про Джоу никто не знает. Естественно, надолго одного его никто оставлять не собирался, через пару дней планировалось очередное собрание Ордена, на котором Гарри, как переходящий приз, должен был осчастливить одного из заседанцев, не успевших заранее придумать отмазку. К тому же в ближайшие два дня его собирались навестить почти все члены ордена по отдельности, чтобы не дай Мерлин с малышом шестнадцати лет за два дня чего не случилось.

Сам Гарри за свою безопасность мало переживал. Его в отъезде Сириуса смущало другое.

С тех пор, как Гарри вернулся из Тупика Прядильщика, прошло четыре дня, и всё это время Джоу вёл себя ужасно. Его ехидство переросло в откровенное хамство, он всё время устраивал какие-то идиотские розыгрыши, появлялся где не надо, говорил под руку, принимал безумные облики и переодевался в какие-то идиотские наряды. Вчера вечером после отбытия Сириуса он зашёл пожелать Гарри спокойной ночи в облике Вольдеморта — и Гарри понял, что его ждут весёлые времена.

Поначалу он честно пытался бороться с выходками своего матриката, запрещая ему в ультимативной форме каждую разновидность шалостей. Но Джоу оказался настолько изобретателен, что вскоре Гарри понял: единственный способ его приструнить — это приказать ему тихо сидеть в углу круглые сутки и не шевелиться. На это у Мальчика-Из-Чулана-Под-Лестницей пороху не хватало. Так что пока он терпел.

Единственное правило, которое Джоу всё ещё соблюдал без приказов, заключалось в том, чтобы не пробуждать подозрений Сириуса, что в доме ещё кто-то есть. Так что, по крайней мере, все свои гадости Джоу делал тихо, и последствий у них не было. Но теперь скрываться было больше не от кого, и Гарри приготовился к худшему.

Так что ведру холодной воды с утра пораньше он даже не удивился. С ненавистью посмотрел он на 6:30 на будильнике, с омерзением — на матриката, выбрался из мокрой кровати и пошёл в душ. Сказывалась школа Дадли. После душа он завернулся в халат и пошёл обратно в спальню, чтобы переодеться, как вдруг оказался прижат к стене.

— Что на сей раз? — устало поинтересовался он у разбушевавшегося дубля. Джоу не ответил, а только сильнее впечатал его всем телом в стену, как будто хотел сравнять с поверхностью.

— Мне неприятно, — вяло прокомментировал Гарри.

— Неприятно? — с вызовом откликнулся матрикат. — Я так и знал, что ты это скажешь, — добавил он пафосно-обречённым тоном. — Но подумай, неужели я тебе совсем не нравлюсь?

— Ты о чём вообще? — Гарри уже давно зарёкся искать смысл в том, что Джоу начинал нести, когда принимался издеваться над своим создателем, но сегодня он себя превзошёл.

— Скажи честно, ты ведь думаешь, что я урод, да? — немного истерично спросил Джоу высоким женским голосом, который очень плохо вязался с сильными пальцами, вцепившимися Гарри в плечи.

— Я думаю, что мне больно, — огрызнулся Гарри. — А тебе жаловаться на внешность глупо, ты же можешь её менять, как хочешь!

— Ты мне запретил, — Джоу выпятил губу.

— Я тебе запретил превращаться только в Вольдеморта! Вот уж кто точно всем уродам урод!

— Ну скажиииии!

— Что?!

— Ты думаешь, я красивый?

— У меня нет привычки оценивать парней по красоте, я тебе не Локхарт!

— А если б я был девушкой?

— Если б ты был девушкой, то и я был бы девушкой! В смысле... короче, отпусти, больно же! ЧТО-О ты делаешь с моим халатом?!!

Через пару секунд Джоу валялся на полу с разбитой губой, а Гарри, красный, как рак, спешно натягивал штаны.

Спустившись на кухню, Гарри молча приготовил завтрак и так же молча его умял. Джоу, хоть и увязался следом, молчал и смотрел в окно, то и дело щупая губу и рассматривая пальцы на предмет наличия крови. Крови, естественно, не было, что лишний раз напоминало ему о его нечеловеческой природе и, видимо, не радовало. Гарри обычно всегда предлагал ему еду, хотя матрикаты в ней и не нуждались, но Джоу в норме ел только сладкое, да и то из принципа. На сей раз Гарри ничего предлагать не стал, отчасти в качестве наказания, отчасти потому что не хотел лишний раз напоминать Джоу о том, что они принадлежат к очень разным видам существ.

В конце концов Гарри сжалился и скастовал на матриката лёгкое исцеляющее заклинание. Тот вздрогнул и немедленно вскинулся.

— Это ещё зачем?! Не нравится смотреть на дело своих рук?

— Я не хотел тебя бить.

— Конечно! Ты просто хотел узнать, может ли мне быть больно, так ведь? Все, кто делают нас, мыслят одинаково!

— Я только хотел, чтобы ты меня отпустил. И врезал я тебе рефлекторно. Я вообще не понимаю, чего ты хотел добиться, но для меня это выглядело совершенно неприлично!

— А я этого и хотел!

— Что, раздеть меня?