|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Космическая Опера
Часть Вторая
Рональд и Асия Уэно
Вместо Пролога (00)
(конец марта)
— Эй, ты меня слышишь? — Голос, кричащий почти в самое ухо.
— Вижу, не глухой...
Слова прозвучали отдельно. От меня. Наверное, я сказал совершеннейшую глупость, но как раз в этот момент мутное пятно перед моим лицом обрело четкие контуры, превратившись в лицо. Чье-то. Но чье?
Правильные черты. Разрез глаз чужой, не такой, как я привык видеть в зеркале. Но цвет... Должен быть темный, карий, но не такой же голубой! Странно... Волосы черные, цвет кожи слегка желтоватый, но не болезненный. Да, точно: совокупность всего увиденного подходит человеку азиатской расы. Но цвет глаз... А, скорее всего, линзы или другое новомодное веяние. Не буду зацикливаться, тем более что...
Не помню, как сам выгляжу. И вообще... Кто я?
Щелчки пальцев перед носом. А, красавчик проверяет мою реакцию... Врач, что ли? Так я вроде не болен. Или... Голова какая-то пустая. Как ведро. С одним-единственным камешком, скрежещущим по жестяному дну. Не боль, а гораздо противнее.
Отмахиваюсь от надоедливо щелкающих пальцев:
— Прекрати, в самом деле! И без тебя тошно.
Кажется, тревога в выражении лица брюнета становится чуть меньше. Но он не унимается:
— С тобой все хорошо?
— А?
— Да хорошо, хорошо! — Вместо меня отвечает кто-то другой. — Глазами хлопает, языком ворочает. Что еще надо?
Поворачиваю голову.
Блондин. Смазливый, светлоглазый. В спортивном костюме и с мячиком в руках. Хороший такой мячик, большой. Откуда-то из памяти всплывает: баскетбольный. Потрясающие сведения! Главное, вовремя. Но мне нужно знать не это, мне нужно знать, как зовут меня, а не мяч!
— Джей, уж ты бы помолчал! — Огрызается брюнет.
— А что я? — "Спортсмен" искренне обижается. — Можно подумать, это я ему мячом залепил! Рэнди спасибо скажи!
— Право, джентльмены, должен извиниться...
О, еще один. Здоровенный, как шкаф. Шатен. Темноглазый. Их бы с брюнетом цветом гляделок поменять, было бы правильно и нормально... Тоже одет по-спортивному. Господи, а что это за место?
Старательно фокусирую взгляд на окрестностях.
Дворик. Нет, двор, и большой. А я и трое парней находимся в его отгороженной сеткой части. Кстати, именно к сетке меня и прислонили. Больно: спина уже чувствует себя неуютно. Да и согнутые ноги тоже.
Встаю. Голова пытается совершить круг, но почему-то передумывает и останавливается. И то радость: не хватало еще упасть носом в твердо утрамбованный песочек спортивной площадки.
Черт! Задница влажная. В том месте, которое касалось песка. А, все правильно: он мокрый, и, видимо, от недавнего дождя. Да, на остальном покрытии двора виднеются лужицы.
Провожу рукой по затылку. Ого, и там песок! Такой же мерзкий, как и на брюках. Начинаю вспоминать... Недолго, потому что всех воспоминаний хватает только на короткую перепалку, из которой можно выяснить... Что мне попали мячом по голове. Ну, в какую именно часть головы, спрашивать не надо: сам чувствую.
— Тебе лучше сейчас полежать, — настаивает брюнет.
— Сам знаю, что мне лучше...
Надо же, какой настырный! Что ему от меня нужно?
— У тебя, похоже, сотрясение мозга, — продолжает этот доморощенный медик.
Собираюсь сказать, что сотряслось у него, но меня опережает блондин, радостно заявляющий:
— Да ты что, Амано! Это если б мозги были, было бы сотрясение! А в случае Мо...
Разворачиваюсь и хмуро смотрю на весельчака. Не знаю, какое выражение приобретает мое лицо, но веселье быстренько исчезает. Сказать что-нибудь? А, перебьется! С шавками лучшая политика — не замечать. Пусть себе лают, а караван все равно будет идти... И я пойду.
— Эй, ты куда? Подожди!
Опять он. Нет, чтобы остаться со шкафом, которого зовут "Рэнди" и этажеркой, отзывающейся на имя "Джей"! За мной потянулся. И это в то самое время, когда мне нужно побыть одному. Хотя, вру: побыть вместе с большим белым другом. Нет, не с унитазом. С умывальником.
* * *
Плюх, плюх. Поднимаю голову. В зеркале отражаются капли воды, стекающие по... Это мое лицо? А почему кажется, что чужое?
Невзрачное какое-то. Серенькое. Под цвет глаз. Вроде и не урод, но чего-то не хватает. А волосы... Я что, сам себя стригу? Вряд ли этот художественный беспорядок мог выйти из-под ножниц профессионального парикмахера. Впрочем... Нет, пострижено ровно, хотя выглядит растрепанным донельзя. А что, если... Все равно же, надо песок из головы вытрясти...
Ну вот, уже лучше: приглаживаю мокрые волосы, пятерней зачесанные назад. Подобие приличного молодого человека... Подобие, не больше, потому что одежда еще хуже, чем лицо. Не то, чтобы грязная или рваная, но, скажем так, заношенная, и довольно сильно. Могу поклясться, не модная: вон, взять костюмчик, в котором щеголяет брюнет — минус лет дцать относительно него. Единственное преимущество: джинсы от знакомства с песком выглядеть хуже не стали.
Хм... Попробовать угадать профессию? Нет, сдаюсь заранее. Если по внешнему виду я соответствую своим же представлениям о бродяге (откуда только они взялись, эти представления?), работать могу разве что уборщиком... Нет. Не сходится. Швабра и ведро, стоящие в углу за чередой писсуаров, не вызывают у меня никаких эмоций. Хотя... Определенно, я умею ими пользоваться. И тряпками тоже. И даже вытирал пол... Но где и когда? Нет, не вспоминается. Ладно, хватит напрягать голову...
— Все нормально?
Да что за черт? Сколько он будет за мной ходить? Надо же, у туалета стоял и ждал, пока я налюбуюсь на свое гадкое отражение... Если кто-то из нас и болен, то вовсе не я.
— Тебе что за дело?
— Мо, ты злишься, да? Но Рэнди же не специально...
"Мо". Второй раз. Это мое имя? Больше похоже на кличку. Собачью или кошачью. Так, у меня и имени приличного нет... Полный комплект бреда.
— Зачем ты за мной таскаешься?
— Мо, ты точно хорошо себя чувствуешь? — В голубых глазах снова проявляется тревога.
— Хорошо, плохо... С какой стати я буду тебе об этом рассказывать?
— Что значит, "с какой стати"? Мы же с тобой...
— Мистер, я тебя впервые в жизни вижу.
Он осекся. Хотел что-то сказать, но вместо этого нахмурился.
— Ты не помнишь?
— Что я должен помнить?
— Например, как тебя зовут, — интонации брюнета стали пугающе напряженными.
Я отвел взгляд.
Соврать? В принципе, можно. Есть только одно "но": вряд ли я смогу соврать удачно. Из той короткой клички, которой меня называют, можно соорудить массу полных имен. А уж сколько фамилий есть на свете! Нет, врать не стоит. Может, если признаюсь, он скорее от меня отвяжется?
— Не помню. И что?
Он не ответил, в свою очередь задумчиво отводя глаза. Странно. Его что, волнует мое здоровье? Бред. Если бы нас с этим красавчиком что-то связывало, я бы почувствовал... Наверное. А может, и не почувствовал бы. В конце концов, врачом я точно никогда не был и, хотя откуда-то знаю, что мое состояние называется "амнезия", понятия не имею, как означенное заболевание лечится и нужно ли его лечить.
— И Барбары в городе нет... — печальное бормотание.
— Это еще кто?
— Твоя тетя. И наша начальница.
Если он хотел помочь мне вспомнить, то добился совершенно противоположного результата: запутал еще больше. Как это сразу и тетя, и начальница? Я работаю под руководством близкой родственницы? Хотя слово "тетя" вызвало нехорошие позывы в области живота. Любопытно, почему? Мы с ней не ладим? По-родственному или из-за работы? Вопросов все больше и больше, и камешков в ведре тоже прибавляется, что никак не способствует хорошему расположению духа.
— Начальница? И где мы работаем?
— В Следственном управлении Службы Безопасности, — охотно сообщил брюнет. — Отдел Специальных Операций.
И вот тут я понял, что он надо мной издевается. Служба Безопасности, да еще Следственное управление? Только через мой труп! Я бы ни в жизнь туда не попал. Какая-то глупая шутка, не иначе...
— И кем именно мы работаем?
— Имеешь в виду звания? Капитанские.
Точно, шутка. Никогда не был военным, уж это я помню! Или...
Голова качнулась. Вой стартовых двигателей, строчки букв на мониторе. "Капитан М..." Неужели, это правда? Нет, не может быть. Мне надо проветриться...
— Ты куда?
— На свежий воздух!
* * *
— Подожди, пожалуйста, в машине. И не смей никуда уходить!
Брюнет пихнул меня на сиденье и захлопнул дверь. Ага, уйдешь тут, как же: еще и своим телом припер, для надежности. Боится, что сбегу? Так мне вроде некуда...
Да и по комму мог бы прямо здесь разговаривать. Стесняется? Подружке звонит, наверное: мол, извини, дорогая, у меня тут образовался напарник с потерей памяти, я его буду теперь за ручку в садик водить. Представляю, что на это ответит его девица... Прислушиваюсь. Точно, с женщиной разговаривает.
— Пани Ванда, мне очень нужна ваша помощь!... По какому вопросу? Это не вопрос, это Морган.
Ага, полное мое имя — Морган. Дурацкое. Но, пожалуй, мне подходит. Так, что дальше?
— Что случилось? Мяч в голову ударил...
Хорошо, не кое-что другое — жидкое, желтое и дурно пахнущее...
— Нет, сознания он не терял...почти. Реакция зрачков на свет нормальная, и была нормальной... Да, возможно, небольшое сотрясение, но проблема не в этом. Понимаете, пани Ванда, он... ничего не помнит! Совсем ничего... Нет, не в этом смысле: двигается и разговаривает адекватно. Но свое имя вспомнить не мог. Место работы — тоже. И меня... Нет, пани Ванда, ЭТО меня волнует в меньшей степени! Я хочу знать, что мне делать? Как вернуть ему память?... Что значит, "никак"?! Пока сам не захочет, не вспомнит? Но... Да, я попробую... Да, спасибо... Спасибо, пани Ванда! Как только полковник вернется в город и войдет в курс ситуации, она примет нужное решение. Спасибо еще раз!
Брюнет плюхнулся на водительское сиденье, не особенно радостный, но с некоторой надеждой в глазах.
Я посмотрел на его судорожные движения и хмыкнул:
— Ты водить-то умеешь?
— Да.
— А то мне не улыбается сложить голову в ДТП, даже не узнав, по чьей небрежности.
— Я умею водить машину! — С нажимом в голосе сказал брюнет.
— Ну-ну... Тачка-то модерновая, облицовку кузова не боишься поцарапать? Права, небось, купил?
— Я не...
Он отвернулся и включил зажигание, а как только информационная панель показала, что двигатель достиг заданной температуры, рывком дернул машину со стоянки. Со скрежетом проехавшись правым боком по столбу ограждения.
— Вот-вот, — констатировал я. — И никто не узнает, где могилка моя.
Кажется, он выругался, но я не понял ни слова. На свое счастье, потому что лицо у красавчика было соответствующее самым нелестным выражениям в мой адрес.
* * *
— Вот. Ничего не напоминает? — Брюнет остановил машину в парке, разбитом перед шикарным домом в колониальном стиле.
— Нет. Это что, дворец-музей?
— Это мой дом.
— Кучеряво живешь.
И не надо так зло щуриться, мистер, тебе это не идет! Черт, а как его-то зовут? Не помню. Тот, который "Джей", называл же его имя. Что-то на букву "а"... Нет, никаких ассоциаций. Вот меня угораздило! А может быть, и к лучшему?
Последняя мысль странно успокоила. На самом деле, к лучшему? Тогда есть ли смысл вспоминать?
— И что, все капитаны так живут? — Язвлю, чтобы скрыть растерянность.
Брюнет медлит с ответом, чем еще больше меня настораживает. Проблемы? Хотелось бы знать. Какие.
— Нет, не все.
— А я уже начал пугаться: если у меня такой дом, то я из него и за неделю не выберусь!
— У тебя не такой, — подтвердил мой настырный провожатый, но, несмотря на все старания, не смог произнести эти слова небрежно и беспечно, как, возможно, следовало бы. Прямо-таки, скорбь вселенская прет из всех щелей! Даже интересно становится, что с моим домом не так...
О, теперь знаю: всё не так. И район города, и дом, и квартира... Хотя, если учесть мой внешний вид, всё очень даже соответствует. Грязь и гнусь. Нет, не в том смысле, что квартира не убрана: вполне себе чистенькая, примерно такая, как и могла бы быть, если в ней живет молодой холостяк. Или старый. То есть, холостяк старый, но по возрасту молодой: если верить удостоверению личности, которое отыскалось-таки в ворохе прочих бумажек в подобии секретера, стоящего в гостиной (а также бывшей прихожей и всем прочим, потому что из других комнат наличествовали спальня и кухня, да еще одна комната, по словам брюнета, занятая другим жильцом), зовут меня Морган Кейн и лет мне тридцать. Почти тридцать один год, если быть точным. И я, на полном серьезе, ношу капитанское звание. Вот ерунда-то...
Еще раз с сомнением оглядываю убогую обстановку "своего законного" жилища.
— Послушай, э... — Как мне к нему обращаться? Черт подери! — Мистер. Насколько я понимаю, у капитана, да еще следователя, зарплата не маленькая, верно?
Короткий кивок.
— А почему я живу... в такой... так скромно?
Если эта мина на красивом лице — не смущение, то я — полный тупица!
— Это государственная тайна?
— Да нет.
Хороший ответ! Он начинает меня бесить. Здорово бесить.
— Так "да" или "нет"?
— Присядь, пожалуйста.
— Хорошо, я присяду. Но горю желанием узнать подробности!
Брюнет подождал, пока я обоснуюсь на продавленном диване (комбинация ямок показалась мне настолько привычной, что вызвала легкое удивление), сам пристроил пятую точку на журнальный столик, сев напротив меня, и, сделав очередную скорбную паузу, начал рассказывать:
— У тебя большая семья: отец и две младшие сестры, но ты с ними не живешь.
— Почему? Места не хватает?
— Дело не в месте... — Подобие вздоха. — Их вообще подолгу дома не бывает.
— Но тогда...
— Ты переехал сюда, потому что плата за ту квартиру слишком большая.
— Что значит, "слишком"? Сколько? Тысяча? Десять тысяч?
— Сто тридцать монет.
— Это разве много? — Округляю глаза.
— Нет, — подтверждает брюнет. — Но у тебя есть другие траты.
— Например?
— Ты должен выплачивать долг.
— За что? И кому?
— Колледжу, в котором учился. За... всякие разные неурядицы, происходившие во время обучения. С твоим непременным участием.
Не помню. Но что-то в его словах кажется знакомым...
— И что я натворил?
— Я не знаю всех деталей, но были наводнения, пожары и масса других происшествий, оплату ущерба от которых страховая компания перевела на тебя.
Ничего себе, новости! Пожары? Наводнения? Да ведь это стоит целую прорву денег!
— Надеюсь, это единственная причина моего безденежья? — Интересуюсь уже с большей осторожностью, чем раньше.
— Ну... Э... Не совсем, — признает брюнет.
— Что еще? — Хмуро цежу сквозь зубы.
— Еще деньги уходят на оплату обучения твоей дочери и на неё вообще.
— Дочери?! У меня есть ребенок?
— М-м-м-м... Да.
— Взрослый?
— Двенадцать лет. Тринадцатый.
О господи... Да когда же я успел? Если мне только тридцать, а ей к тринадцати, то, стало быть, зачатие произошло примерно... Значит, я не только колледж успешно разрушал, но и чью-то жизнь. В семнадцать лет? Бред.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
