Зверь лютый. Книга 30. Канава

Зверь лютый

Книга 30. Канава

Часть 117. "Если к другому уходит невеста, то неизвестно кому..."

Глава 589

Я бы вздремнул. После "стриптиза с острозаточенным", который устроил мне Боголюбский, полезно дёрнуть стопарик и спать завалиться. Увы. "И спать пора, и никак не уснуть". Как вспомню шипение меча св. Бориса и его дрожь перед моим носом..

"И лишь чуть-чуть не хватило. Чуть-чуть".

Ну что, "дитя во времени"? — "Детства" полно, аж ноздрями летит, а времени, как всегда, нет.

Поднял Пантелеймошку с пачкой бумаги, стал придумывать "наглядную агитацию". Надо ж доходчиво. Агитнуть и уелбантурить. Аферы такого масштаба и многослойности я ещё не заелдыривал. Те же хлорка или домна железоплавильная — мелочи. И по количеству вовлекаемых в процесс людей, и по продолжительности реализации.

Как известно, люди-человеки — самый неудобный объект воздействия. То не проворачиваются, как чугунина заржавленная, то ф-р-р — слизью разлетаются.

На другой день "почествование" началось затемно, прямо с ранья, часов с четырёх утра. Снова своих "недонаграждённых" отправил. Там какие-то игры происходят. Гонорово-политические.

"Два еврея — три мнения". А два русских князя? А семнадцать? "Ассамблея ООН"? Причём каждый "ОН" чувствует себя таким "О!".

Из моих наградили только Чарджи, остальные так остались, завтра опять идти. Но Чарджи... был потрясён. И не он один: все торки ахнули и слюной захлебнулись.

— Кайи! Настоящий кайи! Истинный ябгу!

Шёпот на нижних концах ножек праздничного стола в трапезной государя не перешёл в скандирование "широких народных масс" типа "Шай-бу! Шай-бу!", в смысле: "Яб-гу! Яб-гу!", но то, что новость зазвенит по всей Великой Степи — несомненно.

Боголюбский вручил иналу золотой лук и три золотых стрелы.

* * *

Понятно, что стрелы нормальные, с железными наконечниками. Но — с позолоченными.

На "Святой Руси" такие, даже "парадные", изделия делают, как и все, из самого скверного железа. Боевая стрела — самое "одноразовое" изделие в комплекте оружия. Единственное, что закаливается "насмерть", в наиболее жёстких режимах — на один удар. "Стрела калёная".

Лук тоже не из золота. Нормальный западно-тюркский "комон". На рогах по три медных колечка с позолотой. Позолота сияет — новодел. Однако — символизирует.

Для всех степняков лук и стрелы — символы власти.

Метательное оружие хорошо в пустом пространстве. В лесу или в джунглях сильно не пометаешь. Едва хомнутые сапиенсом вылезли в степи, как принялись убивать зверей и друг друга издалека. Арийцы довели восхваление помётывания до божественности: все боги, герои, цари поражают противника удалённо.

"Дистанционный героизм" — очень по-арийски.

Отсюда, из степных просторов, множество богов-громовержцев разных народов. Тема стрельбы настолько въелась в мифологию, что если в 21 в. где-нибудь на Бали, кое-какая деревенская самодеятельность инсценирует сюжет из эпоса вроде Ригведы с разделением на "своих" и "плохих". то "плохие" с мечами, а "свои" с луками. Покидав театральные стрелы, "свои" просто бьют "плохих" луками по головам. "Оружие победы".

Русские богатыри, кроме боя Ильи Муромца с Соловьём Разбойником, метательное оружие не используют. Головы Змею Горынычу — срубают, "махнул — улица, отмахнулся — переулочек". Добрыня свою будущую жену булавой по голове бьёт. Святогор Илье меч свой завещает, а не лук с колчаном.

Маловато в нас арийскости. Меньше, чем в балийцах со шри-ланкийцами.

А вот другое свойство стрел — выбор, жребий — звучит и у нас. В "Царевне-лягушке". У степняков так выбирают направление эмиграции: "три сына метнули стрелы, и народ разделился. Одни пошли на юг, другие на запад, третьи на север".

Стрелы имеют для степняков такое значение, что становятся самоназванием. Девятистрельные племена, десятистрельные...

Для торков (огузов) лук и стрелы — основа народа. Слово "ог-" имеет два значения: стрела и племя.

"Однажды, во время пира, шесть сыновей Огуза, участвовавших с ним в мирозавоевательных походах и вместе с ним в добром здравии возвратившихся в основной юрт, отправились на охоту. Случайно они нашли золотой лук и три золотых стрелы. Они взяли все это и отнесли к отцу.

Огуз разломал лук на три части и отдал каждую трем старшим братьям, а три стрелы раздал по одной каждому из младших сыновей. И распорядился так: будущие племена, которые произойдут от трех сыновей, которым он дал по куску от лука, будут именоваться Бозок.

Что же касается племен, которые произойдут от тех сыновей, которым он раздал стрелы, то их прозвище будет Учок.

Он повелел, чтобы отныне во время прибытия какого-либо из его сыновей, они совместно должны засвидетельствовать свое сотрудничество (тамаджамиши): "Мы все из одного рода!", они должны знать также свои места и чины в войске.

...место тех, кому Огуз дал лук, должно быть более высоко, и в армии они должны составлять правое крыло. Те, кому он выдал стрелы, должны стоять рангом ниже и составлять левое крыло армии. Ибо лук властвует подобно падишаху, а стрела лишь является подчиненным ему (луку) посланием. Их юрты Огуз разделил точно в таком же порядке.

На этом пиру в присутствии всех Огуз свою речь закончил так: "После моей смерти мое место, престол и юрт принадлежат Кюну, если он этому моменту будет жив".

Самый старший род: Кайи, "могущественный"; онгон (тотем) — белый сокол, доля мяса — правая лопатка. Позже (в РИ) — основатели Османской династии.

Самый младший: Кынык, "уважаемый везде"; тотем — ястреб, доля мяса — ляжка. Основатели Сельджукской империи.

Старшие — Серые Стрелы, младшие — Три Стрелы, две экзогамные фратрии бузуков и учуков.

Каждый из сыновей Огуза родил по четыре внука. Которые стали прародителями 24 огузских племён.

Затем на смену легендам и мифам пришёл ист.мат.

Огузские племена в 10 в. распространились по всей степной полосе Средней Азии от Южного Прибалхашья до низовий Волги. Кочевья их располагались по Иргизу, Уралу, Эмбе, Уилу. Они населяли Приаралье, долину Сыр-Дарьи, предгорья Сырдарьинских Каратау, долину Чу, Таласский Алатау, низовья реки Или.

Во второй четверти 10 в. огузы разделились на две части.

"Царство оставалось в руках Кайи-хана и его сыновей, передаваясь из века в век, из поколения в поколение, пока наконец не перешло к роду Салура, сына Таг-хана, сына Огуза, из левого крыла".

В Старой Гузии осталась резиденция вождей племен Джетысу и среднего течения Сыр-Дарьи. В X в., после блестящих успехов в войнах с печенегами, столицей огузов стала Новая Гузия.

"... государство ябгу разделилось на две части в правление легендарного царя Канлы-Швы. Одному из своих наследников он дал Туркестан и Янгикент, а другому — Талас и Сайрам... между владениями началась кровопролитная борьба. Победителем оказался хан Янгикента, подчинивший себе огузских правителей Таласа и Сайрама, которые стали вассалами сырдарьинских ябгу".

Кайи утратили титул "ябгу" и стали называться "байду".

Как соотносится с этим русское народное выражение бить (или — гонять) байду — не знаю.

Ябгу были союзниками Святослава-Барса: вместе громили хазарский каганат.

Джетысу оставалось в архаическом состоянии "колыбели народа", а деньги, богатства, события... происходили южнее.

Племена консолидировались в раннефеодальное государство. В конце X в. развернулась борьба между правителями Янгикента и знатью кочевых группировок.

У Али-хана, правителя Янгикента, было сорокатысячное войско и сын Шахмелик. Сыночка послали в Хорасан, где он стал заниматься недостойными делами и развратом.

Выведенные из терпения люди решили схватить и убить Шахмелика. Однако тот успел переплыть через Аму-Дарью и бежал во владения своего отца. Али-хан хотел выдать сына на расправу народу, но на совете вожди решили иначе, ибо испугались продолжения народного возмущения.

Не думаю, что и остальные беки лазали по ночам в дома своих соседей и насиловали их жен и дочерей — дело в налогах.

Сырдарьинские ябгу требовали уплаты налогов за пастбища. Арабы называли — "харрадж". Сбор налогов с жителей Янгикента и Дженда иногда производился даже за несколько лет вперёд. Налоги платили также подвластные кочевые огузские племена. Налоговая кампания походила на военную: сборщики имели конные отряды до тысячи человек. В случае отказа от уплаты ябгу посылал карателей.

В сер. XI в. в степи сработал "эффект домино". В начале X в. в Северном Китае образовалось государство Ляо, основанное киданями. Расширение границ их державы привело к цепной реакции миграций.

В 1010 г. кидани напали на уйгур Ганьчжоу в Ганьсу. Затем вторглись в северо-западную часть Джетысу. В 1014 г. большая орда кочевников ворвалась из Чина в пределы страны "хуннов". Правитель Бухары двинулся им навстречу. В кровопролитном бою он одолел врага и захватил его шатры.

Киданей остановили, но сдвинулись сары-кыпчаки: вторглись в середине XI в. в земли огузов и нанесли им жестокое поражение.

Старое тюркоязычное население вытеснялось со своих мест. Тюрки разделились на три большие группировки. Выбор направлений определил жребий: метнули в небо три стрелы. Племена, стрела которых упала на юг, пошли в сторону Верхней Индии. Половцам-куманам выпал жребий двинуться на север, и они достигли царства греков. Третья группа ушла на запад, где смешалась с арабами и приняла ислам.

Кочевые вариации "Царевны-лягушки".

Так — в легендах.

В хрониках Матфея Эдесского под 1050-1051 гг. сообщено о разгроме огузов и печенегов "рыжеволосым" (хардеш) народом, которого до этого разбил народ "отц" (змей). Преследуемые "рыжеволосыми", огузы и печенеги двинулись в пределы Византии. Народ хардеш — из кыпчакских племен Алтая. По китайским источникам рыжие люди с голубыми глазами обитали в стране Кин-Ша (Золотая гора), что соответствует хребтам Алтая между Кизылбашём и Илкеаралом.

Разгромленные кыпчаками в сер. XI в. огузские племена Западного Приаралья и Северного Прикаспия бежали в южно-русские и причерноморские степи.

Так погибла держава сырдарьинских ябгу, подточенная изнутри необузданным сексом и таковыми же, но — налогами.

Махмуд Кашгарский:

"Остались те из мужей, которые хитры и низки, они смотрят в лицо гостю, как будто он вор, и тыкают в глаза гостю-страннику то, чем угостили его, и бьют этим по голове его".

Теснимые с востока кыпчаками, торки-огузы пытались прорваться в пределы Древнерусского государства.

"В этом же (1060) году Изъяслав, Святослав, Всеволод и Всеслав собрали бесчисленное войско и отправились в поход на торков, одни на конях, а другие в ладьях. Торки же, прослышав об этом, в страхе обратились в бегство и так и перемерли в бегах, божьим гневом гонимые — кто от стужи, кто от голода, иные от болезней и от суда божьего".

В следующем году вожди кипчаков сильно возмущались отказом русских князей выдать тех торков, кто присягнул русским. Пройдёт полтора века и монголы будут сходно требовать от русских выдать им кипчаков.

Народ рассеялся.

Одни, вместе с печенегами, сходили в Византию. И погибли там. Другие осели на Роси. Третьи снова пошли за Дунай и получили земли в Македонии. Четвёртые перебрались в Венгрию.

Всех их на Руси называют торками. Некоторые нынче в Киеве.

В XII в. группы огузов, подчинённые кипчакам, живут компактными массами на Урале и в Нижнем Поволжье. Области, прилегающие к "берегам Булгара", называют "землей огузов".

Ал-Гарнати: в середине XII в. сорок племён огузов населяло Саксин.

Богатый город привлекал внимание соседей. Хорезмшах Атсыз ибн Мухаммад (1128-1156) (я про него и про его отношения с Санджаром — уже..) десятилетиями пытался овладеть Саксином. В XII в. идут столкновения Саксина с племенами кыпчаков и йемеков.

Наджиб Хамадани (современник Гарнати):

"Саксин — город, больше него нет города в Туркестане, имеет в окружности 6 фарсахов (ок. 50 км. — авт.) Жителей Саксина беспокоят племена кыпчаков и йемеков. В этой области нет реки, кроме Атила. Обитатели живут в шатрах; все население этого города мусульмане, как я слышал от некоторых купцов".

Информаторы Хамадани несколько упрощают. В городе живут христиане в трёх вариантах, иудеи, шииты нескольких направлений, язычники. Сами огузы сохранили тенгрианство.

Признавшие власть кипчаков, называют "безрукавными" — в знак своего подчинённого положения они, как прежде печенеги в отношении их самих, обрезали рукава халатов.

Третья часть народа стала "туркменами". Так первоначально называли огуза, принявшего ислам.

Ал-Марвази:

"после того как гузы сделались соседями областей ислама, часть их приняла ислам и стала называться туркменами. Между ними и теми гузами, которые не приняли ислама, началась вражда. Число мусульман среда гузов умножилось... Мусульмане взяли верх над неверными, вытеснили их из Хорезма...".

Потомки старшего сына Огуза утратили царский титул, склонились перед сырдарьинскими ябгу. Но не простили. Месть их оказалась страшна — у них был плотник. Который дал потомство. Не "сына", как в Иудее, но правнука.

Плотника звали Керекучи-ходжи, мастер по изготовлению кибиток.

Слово "кереку" встречается уже в древнетюркских рунических текстах в значении деревянной решётки юрты или самой кибитки. В XI в. это название прилагалось к юрте. Мастера, изготовлявшие кибитки, назывались керекучи. "Кереку" в форме "кереке" и "гереге" сохранилось в казахском и туркменском языках. "Кереке" — деревянная решётка юрты, "гереге" — деревянные части кибитки, нагруженные на вьючных животных.

Сына Керекучи-ходжи звали Тугшырмыш. Продолжал бизнес отца, был крайне бедным человеком.

Когда огузские племена восстали против ябгу, то ханский советник обратился к гадальщику Амирану с просьбой предсказать, чем всё кончится. Амиран ответил, что скоро во главе огузских илей станут милосердные и справедливые потомки Тугшырмыша. В ту же ночь Амиран увидел вещий сон, будто из тела Тугшырмыша выросло три ветвистых дерева. Своими зелёными вершинами деревья касались небесного свода. Гадальщик сказал Тугшырмышу, что сновидение предвещает царскую власть его сыновьям. Бедный плотник удивился, но купил барана и устроил благотворительное угощение (садака).

Сыновья Тугшырмыша: Тугаг, Тогрул и Арслан, стали храбрыми охотниками. Огузские эмиры, видя смелость и искусство юношей, назначили их миришкарами — главными ловчими.

Огузы всё меньше кочевали, спрос на кибитки упал и сыновья плотника перешли в госслужбу.

Керекучи-ходжа жил в середине IX в., Тугшырмыш дожил до середины X в.

Возвышение рода началось с Тугага, сына Тугшырмыша, внука Керекучи-ходжи. В "Малик-наме" Сарчык-Тугаг выступает влиятельной и знатной персоной.

"Сарчык" — имя собственное, "Тугаг" (железный лук) — почётное звание.

Рассказывают о стычке Тугага с падишахом, которому он служил.