Зверь лютый. Книга 30. Канава

Вечность мучиться "остроумием на лестнице". Недодумал, недопонял, поленился...

"Есть страшное слово — никогда. Но есть ещё страшнее — поздно".

"Поздно" — длиной в Вечность.

"Все ли ты сделал для Победы?".

— Господь не попустит...

Полный муки и надежды почти шёпот Глебушки рядом.

Если бы кто другой — я бы съязвил. Фольк даёт достаточно примеров ответов на подобные утверждения. Но ребёнку надо ответить... разумно.

— Господь... Он насылает кары на грешников. Помнишь Иеремию? "Много столица грешила". Плач по Иерусалиму. История повторяется. То были иудеи и ассирийцы, теперь христиане и магометане. А причина одна: торжество греховности в душах жителей. Вспомни семь смертных грехов.

* * *

Вообще-то их восемь.

"Первый помысел чревоугодия, и после него — блуда, третий — сребролюбия, четвёртый — печали, пятый — гнева, шестой — уныния, седьмой — тщеславия, восьмой — гордости. Чтоб эти помыслы тревожили душу, или не тревожили, это не зависит от нас, но чтоб они оставались в нас надолго или не оставались, чтоб приводили в движение страсти, или не приводили, — это зависит от нас".

* * *

— Лишь печаль и уныние не цветут ныне пышным цветом среди правителей Святой Земли. Зато лень, зависть, жадность, гнев, тщеславие, бесчестность... Глупость. "Кого господь желает наказать — того лишает разума". И многие уже лишены его. Ибо не ведают что творят и ходят весёлыми ногами по краю пропасти, не желая поднять очи душ своих к небу, дабы не видеть уже занесённую карающую десницу Всевышнего. Огненные письмена пылают на стенах их дворцов. Аршинными буквами провозглашено уже: "мене, текел, упарсин". Но не видят они. Ибо не желают смотреть.

Я негромко говорю Глебушке, но все князья напряжённо слушают. Это те образы, слова, которые им понятны, которые они много раз слышали ещё с младенчества, ещё не понимая смысла.

Не логическая аргументация, не категории выгоды или убытков, не рациональность, ибо ей место придёт после принятия решения. Когда придёт время придумать — как достичь его. Не "обезьяна", но "крокодил", составляющий суть человеческую, прямое обращение к подсознательному, к эмоциям, к системе символов, уже двести лет вбиваемых в каждую доступную голову на Руси. В каждую княжескую — особенно.

Для усиления эффекта — прямое цитирование:

— "Он не по изволению сердца Своего наказывает и огорчает сынов человеческих. Но, когда попирают ногами своими всех узников земли, когда неправедно судят человека пред лицом Всевышнего, когда притесняют человека в деле его: разве не видит Господь? Кто это говорит: "и то бывает, чему Господь не повелел быть"? Не от уст ли Всевышнего происходит бедствие и благополучие? Зачем сетует человек живущий? всякий сетуй на грехи свои. Испытаем и исследуем пути свои, и обратимся к Господу... мы отпали и упорствовали; Ты не пощадил. Ты покрыл Себя гневом и преследовал нас, умерщвлял, не щадил; Ты закрыл Себя облаком, чтобы не доходила молитва наша; сором и мерзостью Ты сделал нас среди народов. Разинули на нас пасть свою все враги наши. Ужас и яма, опустошение и разорение — доля наша".

Они все знают эти слова. Переживали эмоции, связанные с этим текстом. Примеряли эти чувства на себя. Как бы они, конкретный юный вася или петя, вот там и тогда, поступил бы, сказал, сделал.

— Иеремия плакал по иудеям иерусалимским. Новые пророки скоро заплачут о христианах. О неспособных научится у былого, вновь наступающих на те же грабли. Плохо быть бестолковым, Глебушка.

* * *

Коллеги! Если вы не знаете этих и подобных текстов, то о чем туземцам с вами разговаривать? О пиве и бабах? Вы не сможете их убедить, остаётся только убивать. А они умеют делать это лучше вас и их много. Сколько покойников на вашем личном счету? Здесь, у некоторых присутствующих, счёт десятками.

Так что... Вам крест заказывать или обелиск?

Я? — Я тоже не знал. Просто я здесь учусь. Вот, пришлось то, что большинство моих современников считает древней бессмысленной нудятиной — прочитать и наизусть вызубрить. Потому что эти люди это знают, называют "Святым Писанием". Они этим думают. Этими словами, этими образами.

Чтобы манипулировать людьми надо знать их систему мышления. В подробностях. Но, конечно, не следует этим знанием ограничиваться.

* * *

— Явятся праведники, жаркими проповедями призывающие к искуплению грехов и спасению Божьего града: "И красота тех, кто пойдёт к месту омовения... превзойдёт красоту утренней звезды. Но только в том случае, если мы отомстим за то зло, которое было сотворено Богу нашему здесь и по направлению к Дамаску... Мы увидим, кто Ему истинный друг, ибо, силой места омовения, Иисус будет жить среди нас, а негодяи, верящие в прорицания и ворожбу, обратятся в бегство. И пусть распутные пьяницы, обжоры, пузогреи и всякая рвань придорожная останутся вместе с трусами; Бог желает испытать в месте омовения доблестных и здоровых, а другие пусть охраняют свои жилища и выдвигают всяческие объяснения, и потому я отсылаю их к их позору".

Место омовения ("камень омовения") — камень, на которой положили мёртвое тело, снятое с креста, в десятке шагов от Голгофы. Христиане поклоняются этому камню. Поломники грызут его. Так эффективно, что крестоносцем пришлось положить сверху толстую гранитную плиту.

Я ж прогрессор? Спрогрессирую-ка кое-чего из сочинений участников Третьего крестового.

— И придут множество храбрецов из разных стран, кто наложит на себя крест и отправится проливать кровь свою за Господа.

"Мы восхваляем наши имена,

Но станет явной скудость суесловий,

Когда поднять свой крест на рамена

Мы в эти дни не будем наготове.

За нас Христос, исполненный любови,

Погиб в земле, что туркам отдана.

Зальем поля потоком вражьей крови,

Иль наша честь навек посрамлена!

Земная жизнь была забот полна,

Пускай теперь при первом бранном зове

Себя отдаст за Господа она.

Войдем мы в царство вечных славословий,

Не будет смерти. Для прозревших внове

Блаженные наступят времена,

А славу, честь и счастье уготовит

Вернувшимся родимая страна...

Господь сидит на царственном престоле, -

Любовь к Нему отвагой подтвердят

Все те, кого от горестной юдоли

Он спас, прияв жестокий смерти хлад.

Простит Он тех, кто немощью объят,

Кто в бедности томится иль в неволе,

Но все, кто молод, волен и богат,

Не смеют дома оставаться в холе".

— Почему Бог не может позаботиться о своём доме без нашей помощи?

О! Зацепило. Михалко рискнул открыть рот. Проявить себя в присутствии Боголюбского, обратить на себя его внимание. Это хорошо, мне нужно видеть его реакцию, чтобы понять: можно ли с ним работать и как. Честно говоря, не ожидал, что он "засветится" по теме падения Иерусалима. Казалось, он более приземлён.

Да, цинично сомневаться в способности Господа защитить себя. Через столетие, когда ряд крестовых походов докажут слабость христианства, когда папы пошлют на паперти соборов сборщиков пожертвований на очередной поход, горожане, насмехаясь, будут бросать монетки нищим, приговаривая:

— Возьми, во имя Аллаха, который сильнее Христа.

Зацепило. Но не "защита веры христовой" — опыт жизни в Константинополе избавил от иллюзий в части "защитников Гроба Господнего". Там — "системный кризис". Проще: всё сгнило.

Михалко среагировал на другое.

"Рыцарские песни" находят отзвук в душе рыцаря. Император Мануил в восторге от западного рыцарского кодекса чести. Старается подражать европейцам. Стремится соответствовать сам и приучает к этому византийцев. На молодёжь, на юных аристократиков рассуждения о чести, о благородстве действуют особенно сильно.

"Преклонение перед Западом", вера в рыцарские ритуалы и идеалы, будет изощрённо использовано врагом, приведёт через семь лет страну к военной катастрофе, через пятнадцать — к общесистемной, через тридцать пять — вообще к гибели. Они этого не понимают. А церковники... чувствуют. Но объяснить внятно не могут. Тратят время на маразмы типа спора о посте или о Сотираховой ереси. Это не "мычание ягнят", это "блеяние баранов".

У меня, атеиста, есть исчерпывающий ответ на этот вопрос. Но... не поймут-с. Поэтому не напрягаясь по поводу истинности нашего мира, обратимся к гиперреальности вероучения.

— Все просто. Христос принёс себя в жертву не по необходимости, а из любви: "Он не должен был так страдать, но Он был исполнен жалости к нам. И если теперь человек не исполнится жалости к Его кресту и Его гробу, он не достигнет райского блаженства". "Вы, которые любите по-настоящему, проснитесь! Не спите! Жаворонок будит день и своей песней возвещает, что пришел день мира, который Бог в своей доброте даст тем, кто возьмёт крест из любви к Нему и будет терпеть боль ночь и день. Тогда убедится Он, кто истинно любит Его. Он, который был распят за нас, любил нас не равнодушной любовью, а любовью истинной и ради нас в страшных мучениях пронёс Святой Крест в своих руках, на своей груди, как кроткий ягнёнок, простой и благочестивый: потом Его прибили тремя гвоздями, пронзив руки и ноги".

"Добровольность жертвы" — канон, общее место. "Бог есть любовь" — тоже. Но здесь начинает звучать ещё одна тема: неблагодарность. Что очень неблагородно. "Не спите!".

Михалко отзывается на "рыцаризм"? — Продолжим.

"Вы хочите песен? — Их есть у меня":

— Будут проповеди, будет новый крестовый поход, будут песни о нём:

"Я покидаю дам. Но, меч держа,

Горжусь, что послужу святому храму,

Что вера в Бога сил в душе свежа,

Молитвенно летя вслед фимиаму.

Дороже вера золота: ни ржа,

Ни огнь ее не ест: кто, дорожа

Лишь ею, в бой идет, не примет сраму

И встретит смерть ликуя, не дрожа.

Владычица! Покровом окружа,

Дай помощь! В бой иду, Тебе служа.

За то, что на земле теряю даму,

Небесная поможет госпожа".

Наверное, в оригинале это звучит лучше. Но оригинала я не знаю. Да и русские князья не знают провансе. Нужны слова на родном языке для активации родных, впитанных с детства, образов.

— Увы, господа князья, "Небесная Госпожа" не помогает недостойным. Ныне даже толпы праведников не смогут пересилить ту гниль и тлен, что заполонили Святую Землю. Иерусалим, Константинополь, Рим смердят перед лицом Божьим. Слишком много грешников, слишком много грехов. Мрак и запустение. Не в величественных храмах и богатых дворцах, но в умах и душах людей, их населяющих. Сказал Иисус: не вливайте молодое вино в старые мехи. Даже многочисленные отряды рыцарей Запада, влитые в старые мехи католических владык в Палестине не принесут пользы. Они прокиснут и расточатся в пыль.

— Королевства не исчезают сами по себе. Всегда есть люди, которые их сокрушают.

Чем дальше — тем больше Михалко вызывает у меня уважение. Успешный командир-кавалерист, верен присяге, образован. И весьма не глуп. Не это ли сходство есть одна из причин нелюбви к нему Боголюбского? Старый лев инстинктивно злобится на подрастающего львёнка?

— Ты прав, княже. И такие люди уже пришли в этот мир. Тебе знакомо имя Нур-ад-Дин? Вижу, что да. В Константинополе должны рассказывать о бойне при Инабе. Вторая катастрофа латинян, после Кровавых полей. Гордыня, самонадеянность. Глупость. Кого господь желает покарать — лишает разума. Факеншит!

Я прервал своё довольно спокойное повествование взрывом раздражения.

— Эти люди называют себя защитниками Гроба Господнего! Хранителями Святой Земли! Но не хотят просто выставить дозоры, войти в крепость, а располагают — во время войны! вблизи противника! — свой лагерь на ровном месте и, хорошо выпив, укладываются спать! Они владеют общим, всех христиан, достоянием, но не способны позаботится даже о своих головах!

Я с грустью оглядел слушателей.

— Беда в том, что им невозможно помочь. Ибо — некому. Невозможно дать им совет — они его не примут из-за своей гордыни. Нельзя послать им воинов — они откажутся из-за вражды латинян к православным. Бессмысленно давать им деньги — они растратят их на роскошь и глупые ссоры между собой. Все сгнило.

Я помолчал, снова разглядывая свои руки на парчовой скатёрке.

— Сгнило. С этой стороны. А с той... Нур ад Дин. Сын палача Эдессы. Ныне правитель всей Сирии. Устремившийся в джихад.

* * *

Имад ад-дин ал-Исфахани:

"Нур ад-дин попросил меня написать от его лица двустишие о значении слова джихад, и я сказал:

"Моя цель — сражение, и моя радость в этом. У меня нет в жизни ни одного желания, кроме этого. Успешный результат всех исканий достигается борьбой и джихадом. Свобода от забот зависит от усердия на Божьем пути".

Или такое: "У меня нет никаких желаний, кроме джихада. Какой-либо отдых от него — это лишения для меня. Искания не принесут ничего, если не бороться. Жизнь без борьбы на пути джихада — [праздное] времяпровождение".

После падения Иерусалима поэты скажут победителю:

"Ты овладевал раем (джинан) дворец за дворцом, когда покорял Сирию твердыню за твердыней. Воистину, мусульманская вера распространила свое благословение на всех земных тварей, но именно ты — тот, кто ее прославил... Ты возвысился посреди мрака битвы, подобно луне, когда она медленно восходит в ночи. Ты всегда являлся в битвах, о Иосиф, прекрасным, как Иосиф (в Коране). Они нападали все вместе, как горы, но атаки твоей конницы превратили их в шерсть... Не только Сирия шлет тебе поздравления, но и все области и страны приветствуют тебя. Ты овладел землями от Востока до Запада. Ты объял горизонты, равнины и степи...".

Слова эти обращены не к Нур-ад-Дину, а к его любимцу, партнёру по игре в поло, захватчику его владений и истребителю его потомства, Юсуфу (Иосифу) Салах-ад-Дину. Нур пошёл по пути джихада, но не успел. Юсуф продолжил этот путь и оказался более удачлив.

* * *

— С той стороны джихад утратит смысл совершенствования души и наполняется резней и грабежом.

— Ты, кажется, обеспокоен душами мусульман? Оставь их, они обречены аду.

— Не понимаю твоего тона, князь Михаил. Я обеспокоен душами всех потомков Адама и Евы. Разве каждый не является подобием божьим? Разве не достойна скорби любая душу, пребывающая в огне вечного мучения? И наоборот: разве множество достойнейших людей не положили жизни свои, дабы донести слова Иисуса до заблудших, до уверовавших в ложных богов? Разве Андрей Первозванный не принял мученическую смерть, пытаясь указать путь к спасению предкам нашим?

Меня радует его цинизм. Необходимое для политика свойство. Но и лицемерие — не менее необходимо. "Не останавливайся завязать шнурки на бахче соседа". Внешняя благопристойность — обязательна. Или имей достаточно сил, чтобы послать далеко всех, кто считает её важной.

Михалко надулся. А я решил, что хватит богословской тряхомудрии. Ой, виноват: христианской символичности. Пора переходить к другой гиперреальности: историко-политической.

— Попытаемся представить себе, что случится после падения Святого Города.

— Это... великое несчастие. Сердца всех христиан наполнятся печалью и гневом. Тысячи славных воинов примут крест и снова освободят Святую Землю.