Самое интересное — несмотря на то, что раньше они прямо таки излучали ко мне благосклонность, теперь они с большим энтузиазмом стремились выместить на мне своё разочарование. Презрительный взгляд — это меньшее из зол, которым одаривали меня. Смачное ругательство, а порой и незаметный постороннему глазу тычок, я получал периодически. Это продолжалось довольно долго, пока я не стал использовать знания, почерпнутые из моей любимой науки ботаники, а точнее — её раздела 'фитотерапии'. Проведение экспериментов над моими обидчиками постепенно избавило всех наших придворных и слуг от выражения неприязни к моей персоне, по крайней мере в открытой форме. Окружающие стали думать, что я глазливый, хотя на самом деле это были результаты моих новых опытов.
Кто обратит внимание на испытуемого, проводящего всё свободное время в туалете? Ну съел что-нибудь. С кем не бывает?
Впрочем, моё беззаботное детство рано закончилось...
Глава 1
Накануне моего пятнадцатилетия отец с удивлением узнал, что я не изучаю предметы, необходимые каждому лорду: придворный этикет, поэтику, злословие и прочую чепуху — с моей точки зрения. Глава клана пришёл в ярость и заявил, что я позорю весь род. Виновные были тут же наказаны. Только я так и не понял, каким образом ими стали старый конюх и булочница из ближайшей деревни, вроде бы я с ними даже раньше не встречался. Но неисповедимы дела правосудия...
После карательных мероприятий отец стал задумываться насчёт меня, ведь никому не нужен отпрыск, позорящий свой клан. Выход из создавшейся ситуации подсказала моя мачеха. Так получилось, что мой отец во всём полагался на неё. Бесстрашный воин и разумный правитель, он часто шёл на поводу её желаний. Поэтому беспрекословно выполнял её прихоти. Конечно же, это не афишировалось.
А о своей судьбе я узнал совершенно случайно...
* * *
Именно в этот вечер я испытывал на себе зелье, обостряющее слух, и, проходя мимо спальни родителей, неожиданно услышал визгливый голос мачехи:
— Дорогой, твой... сын Ричард...
— Наш сын Ричард!! Не забывайся, дорогая! — пророкотал отец.
— Ну хорошо, наш,— выдала она с нажимом на последнем слове, — позорит всю семью своей безграмотностью, отвратительными манерами и просто ужасным внешним видом!
— Как это можно изменить? У тебя есть идеи?
— Да! Я уже весь вечер пытаюсь достучаться до тебя! Наш сосед Родригес Кровавый снова готовится к войне...
— А вот это не женское дело — ввязываться в политику! — рыкнул отец.
— Да, конечно, дорогой, но у нас есть возможность избежать этой войны! Родригес не откажется взять наложником одного из сыновей...
Наступившая тишина была пострашнее самой жуткой грозы, и меня охватили дурные предчувствия. Мне уже приходилось слышать о жестокости Родригеса. Ходили слухи о том, что у этого лорда садистские наклонности, и поэтому у него ни один наложник больше года не протягивал. Впрочем, моего отца тоже не зря называли Раймоном Жестоким.
Мачеха ненавидела меня, но её можно было понять, ведь моя мама появилась здесь, несмотря на законную жену. А я родился в то время, когда у них уже были дети — два моих единокровных брата. Именно мачеха заставила отца избавиться от моей матери, а сейчас решала мою судьбу, используя хитрость. Однако отец тоже, видимо, посчитал идею отдать меня Родригесу хорошей, и через пару минут я услышал:
— А ты права, дорогая. Мы разом решим кучу проблем. Есть, правда, один момент... Ричард совершенно не обучен манерам, поэтому его можно отдать как заложника-раба. Пусть используют его, как заблагорассудится, должен же он принести хоть какую-то пользу нашему клану...
Я не стал слушать дальше, но ужасно разозлился на своих 'родителей'. Впервые за всё время я решился испытать свои знания на отце и мачехе. О, я был полностью отомщён. Три месяца пролетели как один день. В замке царила полная тишина и суровая дисциплина. Мне некогда было наблюдать за последствием своих снадобий, но вопли, стоны, рычание и визг, раздававшиеся из родительской спальни днём, когда спят все нормальные вампиры, будоражили весь замок. Кроме того, появление мачехи на конюшне приводило к тому, что все жеребцы — даже бесстрашный и злобный отцовский Туман, падали как подкошенные и пытались свернуться на полу денников в незаметный маленький клубочек. А могучий, свирепый бык, которого боялись все окружающие, увидев отца, падал на спину, как деревенская шавка, пытался прикрыть морду передними ногами и тихонько мычал. Но меня всё это нисколько не занимало, главное, что на время забыли о самом факте моего существования. В конечном итоге в нашей семье появились тройняшки — мои единокровные сестры, чем до сих пор не могла похвастаться ни одна семья вампиров...
* * *
После подслушанного мною разговора уже почти год прошёл. Всё это время я как проклятый читал старые, всеми забытые книги, и не только ботанические... Однажды мне повезло найти учебник 'Основы практической и боевой магии эльфов'. Выяснилось, что эльфы изучают её уже с четырнадцати лет, а вампиры — только с наступлением совершеннолетия. Хотя этого возраста мы достигаем одинаково — в пятьдесят лет, не то что люди — в восемнадцать. Мне стало жутко интересно, из-за чего такая разница в обучении магии, и я узнал, что эльфийская использует силу живых растений, а наша — крови. Причём у вампиров может возникнуть привыкание к последней. Теперь понятно, почему возраст обучения у нас так ограничен. Я начал с большим рвением читать о свойствах растений, повышающих уровень магии, а через какое-то время заметил, что это принесло свои плоды. У меня многое стало получаться из эльфийских заклинаний, особенно понравилась телепортация — перемещение и воздействие на расстоянии на различные предметы. Тут такой простор для фантазии открылся! А самое главное, что я мог пользоваться этой магией совершенно безнаказанно и в присутствии взрослых, опытных вампиров. Почему-то они её не ощущали. Нет, её последствия очень даже... а вот кто её применил — это оказалось вычислить сложнее. Ух, какое блаженство запустить еловой шишкой в зарвавшегося придворного или подсыпать ему чего-нибудь в бокал из моих арсеналов.
Очень мне понравилось использовать специальные эликсиры для защиты от солнечных лучей, правда здесь были и свои минусы. Я и так довольно сильно отличался от всех вампиров, прежде всего маленьким ростом, по сравнению с остальными, цветом волос красного дерева, а не чёрным, и ярко синими глазами, когда почти у всех моих родственников они были тёмно-карими. А тут ещё появилась эта напасть... Как-то раз я обратил внимание на руки — мне показалось, что в них въелась какая-то грязь, и я стал пытаться её оттереть, но безуспешно, потом пришло понимание, что это загар. Это было неприятное открытие. Ведь любой чистокровный вампир имел белую кожу с голубоватыми прожилками сосудов, а я со своим хоть и не сильным загаром стал похожим на человека. Золотистый оттенок кожи я не смог свести даже отбеливающими средствами. Вначале я даже расстроился, но потом просто с этим смирился и, похоже, начал... привыкать.
Зато появилось и преимущество — теперь я мог собирать все ингредиенты для своих опытов в дневные часы, пока все остальные вампиры спят. Наслаждаясь при этом теплом солнечных лучей, пением птиц и богатством ярких красок окружающих пейзажей.
* * *
Ричаааард!! — пророкотала опять моя няня.
Я бежал домой, предчувствуя очередные неприятности. Неспроста меня ищут, ой неспроста...
Влетев в свою комнату и не успев притормозить, чуть не сбиваю с ног главного евнуха. Меня тут же грубо и с ругательствами хватают двое его подмастерьев. Я настолько опешиваю, что даже не могу оказать достойного отпора. Хотя, если подумать, три непрошибаемых амбала на одного несчастного меня — это явный перебор. Преодолевая моё яростное сопротивление, они стягивают мне руки за спиной какой-то толстой верёвкой, причиняя боль в запястьях. Связав, вытаскивают меня из комнаты, и, пыхтя от натуги или усердия, волокут по длинному запутанному коридору куда-то вниз, скорее всего в подвальные помещения. В пустынном, словно вымершем, и наполненным только эхом наших шагов подземелье я уже, в общем-то, не сопротивляюсь, а только изредка дергаюсь, пытаясь вырваться из жёсткого захвата этих собак. Но мне это, конечно же, не удается. Меня затаскивают в небольшую комнату, освещённую огнём от жаровни и многочисленных весело потрескивающих факелов. Несмотря на горячий воздух, здесь пахнет плесенью, сыростью и смертью. На вмонтированных в кирпичные стены этой пыточной многочисленных крюках развешены устрашающие инструменты. На полу стоят какие-то ящики, колодки, деревянные и железные орудия, не поместившиеся на стенах из-за их больших размеров, о предназначении которых я предпочитаю не думать. Рядом с жаровней огромный деревянный стол, потемневший от времени, с прикреплёнными к нему различными металлическими приспособлениями. Меня укладывают на шершавую поверхность и, мгновенно развязав запястья, тут же фиксируют так, что теперь я не в силах пошевелиться. В этот момент я слышу тяжёлые шаги, и в комнату заходит огромный вампир в чёрной маске. Я вздрагиваю — это палач. Отец нередко прибегает к его услугам, но так близко я вижу этого поверенного смерти впервые. Один только его вид вызывает ужас у окружающих, а ещё говорят, что он неумолим и невероятно жесток.
— Ну, что на этот раз?.. — Его голос смахивает скорее на рычание сытого зверя, чем на голос человекоподобного существа. Главный евнух дёргается при первых же звуках как от внезапного удара и тут же сбивчиво и торопливо отвечает тонким гнусавым голоском:
— Господин наш, великий и могучий Раймон, да будет вечной его жизнь... приказал заклеймить этого раба, и немедленно...
Палач тут же берёт какое-то приспособление в виде длинной трубки с расширенным концом, которым и касается моего плеча. Резкая боль, кажется, прожигает до кости, но через несколько секунд сменяется холодом. Палач отстраняется, и вдруг его глаза чуть не вылазят из орбит, а челюсть отвисает — в это мгновение он больше похож на жертву удушения, чем на вампира, способного вызывать панический страх одним только своим внешним видом. Остальные невольные зрители такого проявления эмоций стараются выглядеть как можно незаметнее и даже делают попытку ретироваться из помещения, но свирепый рёв:
— Куда?! — мигом возвращает их на место.
— Забирайте, — громыхает последнее слово палача, и он уходит, предварительно меня освободив. Впрочем, поваляться мне тут не дают, а подхватывают и утаскивают наверх, в гарем моего батюшки...
* * *
Возможно, будь я постарше, факт клеймения ввёл бы меня в депрессию, но вместо того, чтобы сидеть и страдать, вселившись в уже новую комнату, я первым делом ищу зеркало, чтобы внимательно рассмотреть рисунок на своём плече. После подслушанного разговора между 'родителями', я долгое время изучал символику рабского клейма и теперь знаю, что наиболее обычный символ — чёрный силуэт летучей мыши, другие изображения встречаются реже. Больше всего ценятся рабы-вампиры с чёрным драконом, но он появляется только у сильных магов и, ясное дело, уже у взрослых... Мне несказанно повезло — на моём плече изображение дракона... правда зелёного, с синими глазами, с телом, усеянным многочисленными шипами и болтающимися на них лентовидными выростами, придающими сходство с внешностью морского конька-тряпичника — мастера маскировки среди водорослей. Учитывая же, что клеймо ставится одним и тем же магическим инструментом, становится понятно, отчего палач выкатил глаза — такого изображения дракона я не видел ни в одной книге. У меня даже слёзы наворачиваются от смеха, ведь он вряд ли сможет объяснить значение этого клейма моему батюшке, раз уж я сам такого не нашёл.
* * *
В соседних землях, в замке Родригеса Кровавого...
Эрни с ожесточением полировал свои ногти — маникюр помогал отвлечься от злобных мыслей. Сегодня любимый папочка заявил, что после празднования совершеннолетия Эрни придётся покинуть родные пенаты, но вот почему-то никто не поинтересовался его желаниями.
Угораздило же его родиться вместе со старшим братом, разница всего-то на три минуты. Похотливый папаша имеет трёх законных жён, да ещё и обрюхатил сразу двоих, вот и родились почти одновременно два брата...
Старшему тут же напророчили стать наследником батюшки, а младшего по закону должны были умертвить, чтобы потом имущественных споров не возникло. В десятилетнем возрасте каждый ребёнок проходит церемонию посвящения главой клана, который и выбирает наследника. Но для старшего сына это скорее формальность. Если нет никаких серьёзных проблем со здоровьем, а у вампиров их, как известно, практически не бывает, то наследником становится тот, кто раньше всех успел появиться на свет. Эрни опоздал... опоздал всего на каких-то несколько минут, и всё потерял. Впрочем, до сегодняшнего дня он ни о чём таком не задумывался. Будучи из всех своих братьев самым любимым и забалованным вниманием родных и придворных, он занимался только своей внешностью. 'А ведь, действительно, такого красавца как я нигде не встретишь', — думал Эрни, прекратив полировать уже зеркально-блестящую поверхность ногтей и вглядываясь в своё отражение. Яркий блондин, со светло-карими, очень редкого для вампиров цвета глазами, не желтыми — кошачьими, а тёплого, чуть красноватого оттенка — червонного золота.
Сделав маникюр, Эрни грациозно поднимается и отправляется на тренировку. Он спешит на... танцы. Ему нравится двигаться под музыку, ну и, кроме того, ловить на себе восхищённые взгляды учителя и окружающих. Гибкий, изящный, с грацией кошки, он постоянно привлекает к себе внимание, как вампиров, так и людей. Правда, родители не догадываются, что вместо тренировок с холодным оружием их сын предпочитает исполнять танец живота. Зачем получать грубые мозоли на руках, когда есть возможность поддерживать свою красоту и гибкость? Радость и предвкушение от любимого занятия омрачает известие отца, заявившего, что он — самый красивый, самый неповторимый и драгоценный — будет отправлен к дикарям... учиться! Более жуткого наказания его дражайший батюшка придумать был не в состоянии!
'Родригес Кровавый! Не зря его так прозвали!! Смерти моей захотел, родного сына в пекло! К жутким человечишкам, к охотникам в лапы. Университет, учёба. Да чему могут научить эти звери?! Им бы только поймать и растерзать дитя ночи, обвинив его самого же в ужасной жестокости. Назвав кровопийцей без души и без жалости!' — скорбные мысли терзают и не отпускают Эрни, пока он идет по длинному тёмному коридору в маленький зал, где проходят занятия. Всю ночь там гоняют рабов и наложниц из папиного гарема, заставляя их красиво двигаться и обучая искусству танцев, а под утро, когда весь замок погружается в дневной сон, приходит на тренировку Эрни. В это предрассветное время всем уже не до любимого сына, ибо родителю нужно решать жуткую стратегическую задачу — кого или скольких затащить на свой потрясающий траходром, а жёнам и остальным претендентам на сие действо провести предварительные манёвры для отсеивания конкурентов и подачи себя любимого в наивыгоднейшем свете для батюшки.
