Кабель питания достаточно длинный, чтобы можно было водить по палате — и Надежду водили по очереди до позднего вечера. Благо — искусственные ноги не устают. Но даже она к вечеру устала. И язык не поворачивается в чём-то её обвинить. Внутри она всё-таки живая, и её усталость напоминает об этом.

А когда вечером уходили — обернулся в дверях. Она лежит довольная, закинув ногу за ногу. Не удержался, чтобы не подмигнуть. А она послала воздушный поцелуй. Приятный вдвойне.

* * *

Это утро особенное. Обычный будний день, но кажется — будто праздник. И погода за окном отличная. Хочется подставить лицо весеннему Солнцу. Для этого надо осторожно повернуться на бок, упереться руками и встать. Впервые встать самой. Пока на колени на кровати. Лицо ощущает температуру. Это совсем не так приятно, как прежде, но сама мысль о том, что это удалось — уже греет. Если замереть в устойчивой позе — можно стоять так сколько угодно. Но солнце поднимается выше. И уже греет белую больничную рубаху, прикрывающую колени. Прежде, чем двинуться дальше, надо подтянуть предательски свисающий из-под рубахи кабель. Ещё совсем рано, но если упасть — наверняка кто-нибудь прибежит. Но падать обидно. Поэтому плохо слушающиеся ноги надо спускать с кровати осторожно. Лёжа на боку. А потом снова сесть вертикально. При резком движении рукой изнутри плеча едва слышно прорывается звук работающего моторчика. Это одновременно и жутко, и забавляет. Руки работают уже гораздо лучше ног. Опираясь руками обо что придётся, наконец-то удаётся встать у окна и поглядеть на утренний парк. За листьями видно решетчатый забор и улицу с редкими в этот час автомобилями и прохожими. Приходит в голову мысль, что стала похожа на эти автомобили. Они ведь железные, но управляют собой сами. Только скажи — куда ехать, и он отвезёт. Главное — правильно сказать. А в детстве по посёлку многие ещё ездили, управляя автомобилем за руль. Вспомнила про кабель питания — и стало не то совсем грустно, не то ещё смешнее. Троллейбус Надежда. Следующая остановка — Соловушки. Осторожно — двери закрываются. Приподняв кабель, громко произнесла:

— Пшшш! — И рассмеялась собственной шутке.

* * *

Едва успел открыть дверь в палату — Надежда огорошила новостью:

— Доброе утро, док! Я сделала прикольное открытие!

Голос у неё весёлый. Да и на кровати лежит совсем не так, как в прошлые дни. Лежит на боку, подставив руку под голову. Одна нога согнута. Свободная поза здоровой живой девушки. В сочетании с её весёлым тоном — уже внушает оптимизм. Присев на стул у компьютера — подбодрил:

— И что за открытие?

— Я не могу заплакать, зато сколько угодно могу смеяться и улыбаться. Прикольно — правда?

С этим трудно не согласиться.

— Определённо — есть повод для оптимизма.

Она довольно резво садится, поднимает ноги и расставляет руки.

— Я буду железной дурочкой — хохотушкой.

— Почему обязательно дурочкой?

— Потому, что только конченная дура могла попереться ночью по заброшкам с этими двумя полудурками.

— Кстати — о полудурках. Ты готова побеседовать со следователем?

— Да хоть прямо сейчас.

— Ну хорошо. Я позвоню им, что ты в состоянии отвечать на вопросы. Только пожалуйста — веди себя прилично. И укройся покрывалом. Не хочу, чтобы он видел кабели.

— Замётано.

* * *

Глава 2

Водить Надюху по комнате неожиданно весело. Кажется — она забыла про все страхи и комплексы и просто радуется каждому удачному шагу. А ещё удобно, что она совершенно не боится щекотки. Периодически она просит оставить её — и двигается вдоль стенки. Тогда остаётся только присматривать за ней, да изредка поправлять волочащийся по полу гибкий кабель.

— Димусик, а у тебя подружка есть? — спрашивает она неожиданно. С её упрощённой мимикой трудно кокетничать, но невозможно не заметить, что она старается.

— Была, поругались.

— А со мной погуляешь?

Даже нельзя сказать, что эта просьба неожиданная. Особенно девушки в период восстановления часто просят с ними погулять. Из-за одной такой прогулки и разругались с девушкой. Может — и к лучшему. Трудно было бы жить с такой ревнивой, когда через руки проходят пациентки со всего округа.

— Обязательно. Как только сможешь сама выходить.

— А когда я смогу?

— Как только научишься уверенно ходить по палате — можно будет установить тебе основную батарею и зарядник. Они довольно тяжелые, так что учиться ходить с ними было бы труднее. Пока в тебе только аварийное питание.

Добравшись до кровати, Надя усаживается и спрашивает:

— Дим, ты ведь всё про моё устройство знаешь?

— Конечно. Хочешь узнать о себе побольше?

— Я и в школе анатомию любила. Но по медицине не пошла, не решилась. Расскажи.

— Ты сейчас по устройству на насекомое похожа. В том смысле, что в руках и ногах обычных костей нет — нагрузку несёт твёрдая оболочка под искусственной кожей. Оболочка довольно прочная, так что ещё и защищает внутренние устройства. Приводы и всё остальное. Кстати — в тебе довольно много свободного места. Особенно сейчас. Да и потом прилично останется. Некоторые пациенты, у которых похожая конструкция протезов, просят сделать в них потайные отсеки или какие-нибудь дополнительные устройства спрятать.

— Круто. А в меня можно будет мобильник куда-нибудь засунуть? Чтобы уже точно не терялся.

— А он в тебе есть, только ты им пользоваться ещё не умеешь.

— Ваау! А какой?

— Там специальный — для встраивания. Вместо экрана — нейроинтерфейс. Выход в сеть, беспроводные интерфейсы, установка приложений, все дела. И полностью отвязан от твоих основных систем. Так что удалённо взломать тебя невозможно. Как только освоишься с остальным — подключу.

Тут же обида:

— Дим, а почему раньше не включили? Мне бы не так скучно было.

— Вот потому и не включали. В Японии в клинике был такой случай. Включили одному пациенту сразу, а он ушел в сеть, и не вернулся.

— Это как?! — ужасается Надька.

— Именно так. Увлёкся мобильником и не стал осваивать тело. Постепенно нервы атрофировались — и привет. Не знаю, что теперь с ним.

Девушка задумывается.

— Может быть — ему и так хорошо.

— Кто знает. У меня школьный приятель не сильно от него отличается. Уже много лет только в сети с ним и встречаюсь. Несколько раз звали куда-нибудь выбраться, а он то днём отсыпается, то занят, то лениво. В общем — больше я его и не видел ни разу.

— Одни могут ходить — и не хотят, другие не могут — а хотят, — делает вывод Надюха. Поправив кабель, осторожно наклоняется вперёд и, придерживаясь за поданную руку, поднимается на ноги.

— А если вдруг кабель питания оборвётся? Что со мной будет? Сразу умру?

— Не сразу. Мозг будет жить ещё пару суток на аварийном питании. Но без связи с внешним миром. Ни видеть, ни чувствовать, ни шевелиться не сможешь.

— А сколько я лежала в коме?

— Около четырёх месяцев. Довольно долго изготавливали тебе эту оболочку, к тому же — надо было соединить нейроинтерфейсы с нервами — и чтобы всё срослось.

Она печально приподнимает брови.

— Проспала своё двадцатилетие. Хотела отпраздновать.

— Можно задним числом отпраздновать.

— Без вина и тортика? Вот уж спасибо. Утешил.

— Ну кстати — питание у тебя не только электрическое.

— Чо?!

— Рюкзак на плечо. Мозги-то у тебя живые. Им питательные вещества нужны. Правда — твои внутренние органы сохранить не удалось, так что используется специальный готовый питательный состав.

— А-фигеть! И что — я теперь без него жить не смогу?!

— Ну так же, как раньше без воды и еды не могла. Или как больные без лекарств. Не паникуй. Он в любой аптеке есть. А в крайнем случае — сама сможешь сделать. Ничего сложного, всё в обычном супермаркете можно найти.

— А какой он на вкус?

— Ничего так. Я пару раз им подкреплялся, когда работа затягивалась и ничего под рукой. Правда — у тебя вкусовых датчиков нет.

— Жалко. Я любила вкусненько поесть. Особенно — пироженки.

— Ты пухленькая была?

— Не-а. Ну так — совсем немножко. А теперь уж точно не растолстею.

Кибердевушка окончила круг по комнате, плюхнулась на кровать и задрала ноги кверху.

— Димуль, а что ты скажешь про мои ножки?

— Отличные. И вес приличный могут держать, и бегать можно, и приводы подбирали с большим ресурсом.

— Дим, ты дурак? Я не про устройство. Они тебе нравятся?

— Честно? Не очень. Слишком гладкие — не живые. Я слишком много на такие насмотрелся.

Она покачивает поднятыми вверх ступнями.

— Кажется — раньше у меня ножки постройнее были.

— В них часть тяговой батареи будет размещаться.

Похлопал её по верху бедра.

— Вот здесь.

— Остальное — в попе?

— Нет, в ней много мощных приводов, поэтому она так выпирает.

— А тут? — спрашивает Надька, опустив ноги и положив руку на живот.

— Тут пока пусто. Будет остальная часть батареи, сетевая зарядка и генератор.

— Генератор?

— Да, тебе раздобыли армейский — многотопливный. От экзоскелета. Вон он — под столом в ящике. Бесшумный и работает на всём, что горит. Правда — при работе на солярке приванивает, да и вообще в помещении им лучше не пользоваться.

— Ни-фи-га-се-бе... — растягивает Надька. — Это мне придётся солярку пить?

— Можно хоть виски, но дорого и мощность падает. Как вариант — медицинский или технический спирт. Либо уайт-спирит из строительного магазина. Вот тут у тебя стоит бачок на литр. Тут — системы питания и дыхания.

— Дыхания?

— Конечно. Мозгу ведь кислород нужен для работы. Но нырять, в случае чего, на несколько минут сможешь.

— Нырять? Так я и плавать смогу?

— Да. Разумеется — все сервисные крышки должны быть плотно закрыты.

— Кайфово! Съездим на море?

— Надь, мы только насчет прогулки договаривались.

— Фу на тебя, злюка. — обижается кибердевушка. — Ты мне уже начинал нравиться.

— Я дал себе слово не заводить романов с пациентками.

— Ну и не надо.

— Но вообще-то с тобой прикольно. Ты и раньше такой весёлой была?

— Когда не была пластиковой куклой?

— Надька, для меня ты не кукла. Ты — живая.

Она резко садится, осматривает тянущийся к ней кабель, а потом глядит пристально.

— Дим, обними меня, если я живая.

Пришлось сесть рядом и приобнять за талию.

— Не так. Нежно. — тихо требует она.

Она утыкается головой в плечо. Приходится приобнять её крепче и погладить по голове с коротким париком. От неё слабо пахнет новеньким пластиком.

— Надь.

— Что?

— У тебя всё будет хорошо. Обязательно.

Она хмыкает.

— Ты что — провидец?

Отстранив её за плечи, поглядел в глаза.

— Нет. Просто сегодня я узнал тебя лучше. Ты справишься.

— Ты всем так говоришь?

— Тебе — первой.

Она долго смотрит в глаза и скептически замечает:

— Трепло. Я тебе не верю.

— А себе?

Она снова прижимается и тихо отвечает:

— Себе — тем более.

* * *

Снова вечер и снова в палате одна. Но теперь дорога от кровати до окна намного проще. Только осторожно встать, балансируя руками, и сделать шаг. И ухватиться за подоконник. За окном темно и в оконном стекле отражается комната за спиной. Но лицо видно плохо. Попыталась повернуться немного к свету. Лицо чужое, как и голос. Всё чужое. Дура. Бестолковая дура. Если выдернуть кабель — снова наступит беззвучная темнота. Но прежде, чем разрядится батарея — найдут и снова включат. Они не для того старались. Да и страшно. Почему-то даже пустотелой кукле хочется жить. Интересно — вещи тоже так же хотят жить? Нет — вещи вряд ли. А беспилотники? Они боятся смерти? Или они не знают — что это такое? Они ведь стараются не разбиться. Даже беспилотные автомобили стараются не разбиться. Они едут по правилам. Нет правил, разрешающих убить себя. А если вместо питательного состава залить растворитель? Сделать вид, что перепутала? Тут не поможет никакая батарея. Мозги растворятся — и всё. Наверно — это будет быстро. Или нет? Руки ведь не растворяются, когда их моют растворителем. Значит — не быстро. Страшно. А если действительно — случайно перепутать? Нет. Не надо об этом думать. Хотя надо. Если продолжать жить — придётся всему научиться. Как в детстве научилась есть вилкой. А потом научилась готовить. Снова придётся учиться готовить. Подумаешь — новое блюдо. Считай, что ты на диете. Народ на заправке будет офигевать. "Девушка, мне две чашки бензина. Покрепче и без сахара". Не удержалась — и захихикала. Смех показался знакомым. Своим. Прикрыла лицо руками и снова хихикнула. Мамочка. Хочется смеяться снова и снова. Прицелилась, глядя в стекло, как в зеркало, шагнула назад и плюхнулась на кровать. Кровать слегка спружинила и опять захотелось смеяться. Как в детстве. Подпрыгивать, сидя на пружинящей кровати, и просто смеяться от того, что весело. Это весело — смеяться и подпрыгивать. Интересно — батарея и генератор сильно тяжелые? Если с ними так прыгать — кровать не сломается? Значит — надо попрыгать, пока нет тяжелой батареи. Жизнь легка, пока можно прыгать на кровати и смеяться.

* * *

— Пожалуйста — проходите.

Врач входит в палату первым. На кровати полулежит девушка в больничной рубашке. У неё черные волосы, подстриженные коротко. Челка слегка прикрывает лоб. Лицо овальное, немного кукольное. Нос тонкий, прямой, слегка курносый. Брови тонкие. Глаза большие, карие. Особых примет не заметно. Ноги укрыты покрывалом, недалеко от неё на столике — старый ноутбук с чёрным экраном, заполненным текстовыми сообщениями. При появлении гостей откладывает вязание и спокойным голосом здоровается с врачом:

— Здравствуйте, Виктор.

— Надежда, к тебе пришел следователь. Он задаст несколько вопросов.

— Здравствуйте, Надежда. Следователь районного отдела Игорь Юрьевич Носов.

Сев на стул — включил планшет и запустил распознавание речи.

— Должен предупредить Вас об ответственности за дачу ложных показаний. Вы готовы отвечать на мои вопросы?

— Готова.

— Пожалуйста, назовите Ваше полное имя и количество полных лет.

— Надежда Антоновна Курова. Двадцать лет.

Планшет задумывается на несколько секунд и выдаёт сообщение: "Находится в розыске восемь месяцев как пропавшая без вести. Изменить статус розыска?". На экране фотография совершенно другой девушки. Рыжей, круглолицей, с голубыми глазами и более широким носом.

— Кто может подтвердить Вашу личность?

Она пожимает плечами и молча кивает на врача. Тот разводит руками.

— Это та девушка, которая была обнаружена пожарным расчётом. Она сильно обгорела и не подлежала опознанию. Внешность фактически создана заново.

— Отпечатков пальцев у меня тоже нет, — сообщает назвавшаяся Надеждой Куровой, демонстрируя руку. Да, дело сложное. Впрочем — неудивительно. Никогда не доводилось предложить человеку опознание самого себя, но сейчас приходится нажать "подставные" и предъявить ей экран планшета с дюжиной фотографий разных девушек. Она уверенно выбирает ту самую.

— Ладно — перейдём к тому, как Вы оказались в здании. Вы помните обстоятельства?