Твёрдая Надежда. Второе рождение

— Ты хорошо знаешь этот район?

— Нет. Я шла по навигатору. Задала пешеходный режим прокладки.

— А где у тебя навигатор?

Надежда пожимает плечами и тычет пальцем себя в голову.

— Как — где? В телефоне.

— Надька вообще классная — правда? — довольно обнимает её Сергей, успевший слегка протрезветь на свежем воздухе.

— И как раз вовремя успели, — сообщает Надежда, указывая через плечо. И действительно — хотя она не смотрит, из-за поворота показывается автобус.

— У тебя что — камера заднего вида?

— Есть приложение, которое показывает положение автобусов на маршруте. Я им пользуюсь. Нам этот автобус тоже подходит, так что едем вместе.

С ней становится занятно. Она будто ходячий телефон. И при этом, хотя много видела роботов, но она совершенно другая. Более живая.

* * *

Утром едва не проспала на работу. Вернее — заигралась с Потеряшкой. Лежала в постели, не открывая глаза, а он кружил по квартире, заглядывал всюду. Долго разглядывала со стороны себя, притворяющуюся спящей. А потом случайно обратила внимание на время. Пришлось вскочить — и собираться в ускоренном темпе. И до работы бежать бегом. К счастью — совсем не устала. Только последний квартал прошла уже спокойным шагом. Серёжа встретил поцелуем.

— А вот наша королева автомойки, — гордо сообщил дядя Сеня. Обернулась и остолбенела. Потому что встретилась лицом к лицу со знакомым участковым.

— Надежда Антоновна? — удивлённо вытаращился лейтенант.

— Ой, Лёша! Что-то стряслось?

— Да так — профилактический обход. А вы...

Понизила голос до полной нелегальности.

— Лёша, я прошу...

— А Вас не...

— Я давно здесь. Так надо.

— А... Ладно.

Он нарочито говорит громче:

— Надежда, я и не знал — что вы тут работаете. Передавайте там привет.

— Обязательно передам. Чайку сделать?

— Спасибо, в другой раз. Раз тут всё в порядке — пойду дальше.

— До свидания, Лёша.

Когда он удалился — дядя Сеня тихо спросил:

— Он что — твой приятель?

Пожала плечом.

— Просто знакомый с района.

— Так если у тебя такие знакомые — чего ты к ним не устроилась? И платят лучше, и вообще...

— Медкомиссию не прошла.

— Ааа... — сочувственно протягивает старший коллега. — Бывает.

* * *

Вечером пришла домой одна. Достала из шкафа форму, отряхнула щеткой. Надела и встала к зеркалу. Потеряшка кружит за спиной, показывая то, что не видно в зеркало. Взяла в руку пузырёк от моющего средства — будто пистолет, резко повернулась и прицелилась в камеру. И поняла — что совсем не страшная. Просто хорошенькая девчонка в синем костюмчике. Такой никто не станет сдаваться. Села на диван и повесила голову. Потеряшка жужжит под потолком, показывая печальную картинку. Усадила его на подзарядку, закрыла глаза. В комнате совсем тихо. Одна. Сама дура. Почему не позвала... А зачем? Чтобы ещё раз себя обмануть? Чтобы большой мальчик ещё раз поигрался с любимой куколкой? Но всё-таки с любимой. Соседи внизу включили музыку. Они часто делают это вечером. Легла, не раздеваясь, и прикрыла лицо рукой. Чтобы отвлечься от мыслей — открыла снова список высших учебных заведений и принялась изучать его — наверно — уже в десятый раз. Долго вчитывалась в списки специальностей. Музыка внизу всё так же гремит. Подняла Потеряшку и направила его в открытое окно. Перед камерой появилось окно соседей. Никогда этого не делала. У них неярко горит свет, видно — как кто-то машет в ритме музыки длинным хаером. Похоже — что-нибудь празднуют. Захотелось тоже что-нибудь праздновать. Вернула Потеряшку и взяла его в руки. Это забавно — одновременно глядеть в камеру и видеть себя. Встала и покружилась вместе с ним по комнате. Музыка внизу продолжает греметь — и её тоже слышно не только собственными ушами. Перед глазами мелькнуло зеркало с отражающейся в нём девушкой в форме. Снова подняла свой пластмассовый "пистолет", только теперь рядом завис маленький белый квадрокоптер. Усмехнулась сама на собой:

— Две игрушки.

Потом повертела в руках пузырёк, глядя в зеркало. Поправилась:

— Три.

Когда снова усадила Потеряшку на место — обратила время на часы. Время уже за полночь, а музыка продолжает греметь. Подумала о том, что это уже просто неприлично. Обулась и спустилась на этаж. Нужную дверь нашла без труда — по звуку. Из соседней выглядывает недовольная женщина в домашнем халате. Заметив — она обрадовалась:

— Наконец-то. Я уже сама хотела вызывать. Разберитесь пожалуйста.

Позвонила в звонок. Подождала. Музыка всё так же гремит. Постучала погромче. Подёргала ручку. Похоже — они ничего не слышат за своим "тымц-тыдымц". Это начало бесить. Ударила посильнее и заметила, что на двери осталась вмятина. Ударила пяткой. на тонком железе стало несколькими вмятинами больше, но всё равно никто не открыл. Сбегала домой, порылась в поисках чего-нибудь твёрдого. Не нашла. Зачем-то надела чёрные перчатки и вернулась к двери. От нескольких сильных ударов тонкое железо заметно прогнулось. А потом треснуло и кусок двери вывернулся внутрь квартиры. Нащупала ручку и открыла. В квартире такой грохот, что услышать что-то невозможно. Четверо парней скачут, как безумные, по комнате. Ещё двое на диване обнимаются с подружками. Включила свет. Все, кто был в комнате — замерли. Стараясь перекричать хрипящую от натуги акустику, выкрикнула:

— Вы в курсе — сколько времени?! Вы нарушаете закон о тишине!

— А... Ты кто такая?! — интересуется один из парней, приглушив звук.

— Я?

И тут до самой доходит — что натворила. Сама себе навесила кучу статей. Вторжение в чужое жильё. Нанесение ущерба имуществу. Правонарушение, совершенное под видом правоохранительных органов с использованием форменной одежды. Хуже уже не будет. Решение пришло в одну секунду.

— Я робот-полицейский! Потрудитесь прекратить противоправные действия, в противном случае — я вызываю подкрепление.

— Робот? Тёлка, ты гонишь? — с недоверием уточняет один из парней. С кухни на трясущихся коленях появляется ещё один участник сабантуя.

— Пацаны — она кулаком дверь пробила, — сообщает он в комнату.

— Мы это... Мы ничего... Мы уже расходимся... — пробормотал самый патлатый.

* * *

Была бы нормальной — утром бы вышла с невыспавшимся видом и синяками под глазами. Но бессонная ночь принесла план действий. Ровно в пять часов вечера вежливо позвонила в дверь, наспех выправленную и заклеенную прозрачным скотчем. Из-за двери осторожно выглянул парень с бордовыми волосами.

— Вы кто?

Поправила кепку на голове и выдала чисто по-деревенски:

— Эта. Робот-ремонтник. Вам эта — вчера дверь повредили?

— Охренеть... А вы откуда...

— У робота-участковой был эта — сбой. Не пугайтесь — мы эта — все на одну рожу. Штамповка. Тока эта — прошивка разная. Так дверь эта — меням или как?

— Круто. Ээээ... Меням.

Принялась за работу, действуя — как нашла в интернете. И правда — всё оказалось просто. Для пущей важности под конец работы прилетел желтый квадрокоптер с синей полосой и осмотрел установленную дверь. Замок переставила из старой. Выкинула дверь, поднялась домой, быстро переоделась и снова спустилась к соседу. Изобразила недовольный вид.

— Вы кто? — удивился крашеный сосед.

— Соседка. Вчера спать не давали, опять какой-то грохот. Что у вас тут за бордель?

— А... Извините — это не Вы приходили?

— Блин. Вечно меня с кем-то путают. Не смешно.

* * *

Глава 18

— Нет, Коль, не надо. Честно. Я и так нахальная, как бульдозер.

— Надь, точно не надо? Я Катюху знаю — она зря просить бы не стала.

— Извини, нет. Просто не нужно.

— Ты ведь даже не знаешь — от чего отказываешься. Ты когда-нибудь была на психологических тренингах?

— Не была, ну и что? У меня есть знакомый психолог. Он хорошо меня знает, если что — лучше к нему схожу. Правда.

— Ну смотри. Если передумаешь — звякни. Пара недель на раздумье у тебя есть.

— Хорошо, Коль. Я подумаю. Пока.

Приподняла голову с Серёжиного плеча и посмотрела ему в лицо. Он улыбается:

— О чем-то задумалась?

— Ты ведь любишь меня такую, какая я есть?

— А какую ещё? Другой-то тебя нет.

— А если бы я изменилась?

Он гладит по руке.

— Надь, ты и так классная.

Прижалась плотнее и прикрыла глаза. В комнате так тихо, что слышно его дыхание. Живое дыхание. Совсем не такое, как шелест искусственной системы жизнеобеспечения. За плотно закрытым окном — день. Обычный дождливый день, какие изредка случаются весной. И поэтому есть повод провести выходной в постели. Вдвоём под лёгким одеялом тепло, и, если не шевелиться, батарея разряжается совсем медленно.

— Ты не спишь? — спрашивает Серёжа.

— Нет.

— О чём думаешь?

— Я? О том, как приятно с тобой лежать. А ты?

— У тебя ведь ноги чувствуют тепло?

Погладила его ногой под одеялом.

— Я чувствую всё. Я могу ходить на морозе в тоненьких чулках, и ноги будут холодные, как лёд. И мне ничего не будет. Но когда ты меня согреваешь — это очень приятно.

— Ты сейчас тоже тёплая.

— Это твоё тепло, милый. Мой подогрев сейчас не включается.

— У тебя есть подогрев?

— Конечно. Поэтому на морозе батарея сильнее разряжается.

— Выходит — я сейчас продлеваю жизнь твоей батарее?

— Да.

— Тогда я постараюсь согревать тебя почаще. Чтобы ты жила долго.

Дёрнулась, подставляя губы к его губам.

* * *

Совсем другой вечер, совсем другая погода. Но одинокий выходной снова прошел в постели — за чтением учебников. Под вечер не удержалась и набрала знакомый номер.

— Внимаю.

— Димочка, не помешала?

— Нет. Сегодня я свободен, как кирпич в полёте. А что случилось?

— Ты ведь всё знаешь о роботах?

— Много. А что тебя интересует?

— Может робот вести себя, как человек?

— Может. Если его на это запрограммировать. Только всё равно это будет имитация.

— А как же искусственный интеллект?

— Любой искусственный интеллект тоже запрограммирован на решение какой-то задачи. Может быть — комплекса задач.

— А без задач бывает?

— Нет.

— Может быть — ты просто о таком не слышал?

— Пытались ради эксперимента сделать самообучающегося робота без конкретной цели. Он так и не пошевелился.

Усмехнулась:

— Как я сегодня. Лежу бревном.

— Догадываешься — почему он тоже лежал бревном? У него нет потребностей, которые надо удовлетворять. У любого нормального человека есть, у тебя тоже есть, хотя и меньше. А ему шевелиться было незачем.

— И что с ним сделали? Так и разобрали?

— Зачем? Запрограммировали на задачу — сразу дело пошло.

— Выходит — без цели нет действия?

— Есьсесьно. У человека тоже изначально есть куча целей. Они заложены природой.

— Как бы — тоже запрограммированы?

Дима объясняет с расстановкой, обдумывая ответы.

— Ну в некотором роде. Хотя не все. Вот необходимость питаться — это тоже задача. Но она обусловлена тем, что иначе человек умрёт. А желание жить — да, заложено.

— Тогда выходит, что любой человек — тоже немножко робот?

— Если утрировать и упрощать, то да. Немножко.

— Дим, а как ты думаешь, я — больше робот?

— Внешне — да. А так — нет.

— Разве?

— У тебя живое сознание. Это всё меняет. Ты действуешь не по программе, написанной кем-то, а по своим желаниям.

— Минуточку. Я тоже действую по своей задаче. Жить — это тоже задача. И кстати — очень сложная. Или будешь с этим спорить?

— Буду. Потому что твоя собственная жизнь по-настоящему ценна только для тебя самой. Это просто самоподдержание.

— Димка, так значит — для тебя я ничего не значу?

— Я этого не сказал.

— Сказал! Ты сказал, что моя жизнь ценна только для меня!

— Надь, ну ты неправильно меня поняла.

— Ты сам дурак.

— Может быть. Но ты тоже дура.

— Знаешь, что...

— Но я бы не хотел, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

— Значит — для тебя она тоже ценна?

— И для меня, и для твоего Серёги, и для твоей мамы. Но сильнее всех — для тебя. Будешь спорить?

— Наверно — не буду. Когда меня стукнули палкой по голове, я вдруг поняла — насколько сильно я хочу жить.

— Погодь. Когда это тебя так стукнули?

— Забудь. Это ещё в прошлом году.

— И ты ничего не сказала? Надь, ты чего?

— А что такого? Я его скрутила и сдала в полицию. Хватит того, что я там всё рассказала.

— Надька, дубина ты пластиковая. Это же очень важно! Рассказывай всё!

* * *

К счастью — догадался включить запись. Потому что рассказ о Надькиной ночной жизни занял больше часа. Иногда давился от смеха, несколько раз пришлось поволноваться. Будто прослушал сбивчивый пересказ какого-нибудь полицейского боевика с героем-одиночкой. Не удержался, чтобы не сказать ей об этом. Она обиделась:

— Ты мне не веришь?

— Надь, я верю, но это нереально круто. Ты же готовый полицейский.

— Правда?! — радуется она.

— Правда. А Серёга об этом знает?

— Нет. Я не хотела его волновать.

— Ну ты и шпионка. Ты ещё не решила — куда поступать?

— Ещё думаю. Может быть — всё таки в технический?

— Надька! Только в полицию! У тебя уже послужной список хорошего оперативника!

— Димочка, но меня ведь туда не возьмут с моей инвалидностью.

— А сколько раз ты можешь отжаться?

— Ну за час примерно...

— А кто четверых бандитов голыми руками?

— Ну какие же они голые... Я в перчатках была.

— Надька, я тебя туда за руку отведу! Ты же там порядок наконец-то наведёшь!

— Ты думаешь? А... А на какое отделение?

* * *

Закончила разговор, уже стоя у шкафа. Открыла и потрогала китель, который после случая с соседом подумывала тихо выбросить. Достала его вместе с вешалкой, подошла к зеркалу, приложив к себе. Полюбовалась. Осмотрела себя ещё раз камерой Потеряшки. Аккуратно отряхнула и снова повесила в шкаф. И тут поняла, что придётся уйти с работы. С той самой работы, на которой встретила Серёжу.

* * *

— Надь, что-то случилось?

Серёжа присаживается напротив и смотрит в лицо. Но смотреть на него грустно, поэтому отвернулась.

— Я что-то не так сделал?

— Серёжа, всё так. Ты замечательный. Просто мне грустно.

— Почему?

— Ну я же девушка в конце концов. Могу я просто погрустить?

— Ладно. Если понадобится моя помощь — скажи. Погрустим вместе.

Он отходит в сторону. Кажется — решение принято, да и слово себе дала — поступить на высшее. Но теперь жаль уходить с автомойки. Потому что это значит — снова изменить свою жизнь. Снова потерять всё. Автомобили, которые стали почти родными. Особенно некоторые из них — которые приезжают мыться чаще других. Дядю Сеню с его доброй и мудрой улыбкой. А главное — Серёжу. Он не просто парень, с которым приятно провести день или ночь. Он признал девушку даже под пластиковой оболочкой. Научил пластиковую куклу, что она тоже может быть любимой. На мойку заезжает очередной запылённый клиент — и грусть снова надо отложить на потом. Даже нахальный БМВ теперь кажется старым другом. Он следит за собой и наверняка получится встретиться с ним ещё. Но руки невольно трут его бока тщательнее, чем обычно.