Осенние страницы

Она передала ему ещё маленькое зеркальце, а потом сообразила, что делать ей здесь больше нечего. Интерес к зданию, кажется, пропал, да и странный парень... Он, конечно, симпатичный, но... Теперь он более или менее уверен в себе — пусть даже одетый в обгоревшую одежду, так что... Пока он смотрел в её зеркальце, промакивая салфеткой всё ещё кровоточащую царапину на скуле и шипя сквозь зубы, она тихонько отошла ближе к тем кустам, за которыми недавно стояла. Шагнула в самую кущу и удрала к забору. А лисички — за ней.

Но покидать территорию странного здания со странными его обитателями, не всегда доброжелательными, показалось, всё-таки рано. Стоя в кустах и чувствуя себя в безопасности, Таня расслабилась и попробовала прочувствовать, куда её позовёт то неведомое, что привело её сюда, потому что оставалось плохо определимое впечатление: она ещё не всё здесь либо сделала, либо увидела.

Пока она смотрела на ветки сирени, под ногами тихонько тявкнули, а потом ушуршали куда-то и вернулись. Кажется, её желание посмотреть что-то ещё осуществилось. Иногда лисички выполняли роль указателей-проводников. И, кажется, делали это и сейчас. Таня быстро пошла за ними. Перед тем как уйти, она всё-таки выглянула в просвет между ветвями: давешний парень стоял в нескольких шагах от своего угла и оторопело оглядывался. Потерял её? Он отчётливо внюхивался в воздух, но Таня не боялась, что её найдут по запаху: судя по всему — то есть по качанию ветвей, ветер дул в другую сторону. Правда, уходя, она вдруг подумала, что полностью приняла правила странной игры: он не совсем человек, и она уже думает о том, что он может унюхать её.

Ладно, времени уже маловато на всё. И она ускорила шаг, спеша за лисичками-проводниками, которые то и дело оглядывались на свою подружку с видимым только ей раздражением ("Хм. Я и это вижу?"). Таня дошла до конца пристроя — то есть верхней части буквы "Т", и, остановившись, хмыкнула. Что же это за заведение, если у него есть ещё два отдельных корпуса: трёхэтажное здание, на крыльце которого сейчас сидели несколько девушек и юношей, и напротив — двухэтажное, похожее на корпус детского сада? Вот к нему надо бы подойти... Таня вдруг поняла, что именно к этому корпусу её тянет со страшной силой. Но почему? И вздохнула: и почему не спросила у того парня, что здесь такое? Он, кстати, сказал интересную вещь в ответ на её "перелезла". Почему "такого не может быть"? У них здесь что — сигнализация? Следящие камеры?

И тут же забыла про это "такого не может быть".

Так. Что делать дальше-то? Хочется приблизиться к двухэтажке, как раньше заходила во все здания, которые её в этом городе заинтересовали, — если только можно было, но... Что-то и не пускает. Таня поймала себя на мысли, что в здание "Т", как и в трёхэтажку, заходить не хочется. А сюда — тянет. Прищурившись, разобрала, что за окнами двухэтажки, отражающими деревья с осенней листвой, кажется, видны книги. Много книг. Библиотека?

Помявшись немного, Таня вздохнула и отвернулась от странных домов. Снова перелезла через забор и спрыгнула на ту же тропинку. Лисички последовали за ней. Значит, она правильно делает, что уходит.

Уже выйдя в переулок, она задумалась. И куда сейчас?

Оглянулась на едва уловимый зов. Ага, вот в чём дело. Она вышла на такую дорогу, где кустов мало. Лисички хотят, чтобы она шла ближе к ним. Пожав плечами, девушка вернулась к жилым домам и там, встав боком к кустам, попросила:

— Вы б меня куда-нибудь привели погулять! Хотя бы в парк какой-нибудь!

На что зверушки мгновенно рванули с места, и Таня поспешила за ними, чувствуя, как по вороту куртки мотаются волосы, увязанные в хвост. Холодновато, но терпимо.

Пришлось идти часа полтора, пока лисички не привели её в довольно большой и длинный сквер. Здесь Таня обнаружила множество пустующих скамеек и уселась на самую укромную — в аллее, уходящей далеко в заросли, впрочем, очень хорошо стриженные. В сквере ей понравилось. Народу мало, мамочки и бабули с колясками чинно гуляют по аллеям, время от времени присаживаясь на скамьи отдохнуть. Если кто и ходит по скверу, кроме них, то лишь торопливым или деловым шагом.

Таня достала учебник по истории и сделала вид, что увлечена чтением, хотя на деле раздумывала о странном здании и странном парне. А потом мысли унесло куда-то далеко... Редко-редко, но девушка философски размышляла о своей жизни, одновременно стараясь поставить какие-то цели. Привычно вспомнилась мама. Когда Тане было десять лет, она спросила у матери о своём отце. Мама только вздохнула. А через полгода к ним стал захаживать мужчина, которого мама спустя какое-то время велела называть папой. А потом... Мама умерла. Папа оказался порядочным человеком, как шептались соседи. Он не сдал падчерицу в детский дом, а продолжал воспитывать девочку, по-своему стараясь вырастить из неё человека. Мачеха появилась словно из ниоткуда. Она буквально присвоила отчима и решительно заставила его жениться на себе. Её не смутило наличие падчерицы, а рождение двойняшек даже заставило Глорию торжествовать: "Я знала, что эта девица пригодится нам на что-нибудь!"

Несмотря на удивительное отношение Глории к Тане, девушка не чувствовала себя забитой Золушкой. Она, чуть повзрослев, сразу заметила, что с Глорией можно договориться, если разговаривать с ней, как ни странно, снисходительным тоном. Они обе словно играли в странную игру, в которой надо переиграть соперницу с помощью слова, а не унижения. А когда Тане исполнилось семнадцать, она поняла, как ей здорово повезло: мало того что Глория оставила её в семье, так ещё и верховодить мачехе не удавалось. Нет, она пыталась командовать Таней. Но, если девушка не хотела что-то делать, Глория отступала и не старалась давить. А уж когда выяснилось, что капризные двойняшки могут легко и быстро подчиняться только Таньке-няньке, явно владевшей даром убеждения, все попытки сделать из неё просто прислугу канули в небытие.

... В ногу осторожно потыкали носами, напоминая о себе.

— Что вам? — не наклоняясь, вполголоса спросила Таня.

Потыкали снова. Мол — сама не понимаешь, что? Гулять "хотца"!

Девушка глянула сквозь решётку скамьи вниз. Лисички умильно смотрели на неё.

А когда она проследовала туда, куда её пригласили, обрадовалась: одна из аллей в переходила в парк! Войти в него не решится, но по краю пройтись можно.

В киоске рядом с воротами в парк Таня купила несколько кусочков шашлыка, чтобы поделиться с "подружками", и пошла знакомиться с новым местом в городе, в котором жила всего два месяца. Деньги были: отчим, получив здесь работу в банке, не скупился для падчерицы, почему-то вбив в голову, что она обделённая. Глория на его жалостливое отношение к Тане смотрела сквозь пальцы: была богата (точней — её родители богаты) — могла себе позволить не обращать внимания на деньги, уходящие к старшей "дочери". А порой и сама давала одну-две банкноты, добавляя при этом, что таким образом расплачивается за воспитание двойняшек. Таня понимала, что мачеха хочет исподтишка её унизить, но только улыбалась, забирая деньги. И тем самым сводила к нулю все потуги мачехи поставить на место своенравную падчерицу.

Она глянула на мобильник. Время. Дома уже никого, так что можно вернуться и посидеть за шитьём или вязаньем. А заодно снова просмотреть все здешние вузы, чтобы сообразить, в какой из них начать готовиться поступать.

— Ну что, лисички-сестрички, — тихо сказала она, не глядя под ноги. — Я пойду домой. А вы? Останетесь здесь?

Обе зверушки высунулись на её голос, а потом порскнули из-под скамейки в ближайшие кусты. Только потревоженная трава, еле слышно прошуршав, будто метнулась следом. Таня подняла брови. Прекрасно. Ушли. Можно возвращаться.

Как и ожидалось, дома никого. Таня не боялась, что отчим и мачеха будут ругаться из-за прогулов. Но переживать неприятные минуты глупых разборок тоже не хотелось. Так что сейчас она закрыла за собой дверь и расправила плечи. Ура. Трёхкомнатная квартира в полном её распоряжении! Да ещё какая квартира! Все комнаты огромные, разделены просторными коридорами. Таня считала, что квартира четырёхкомнатная, потому что кухня своими размерами была похожа на комнату в материнской квартире. Она вошла в комнату, которую вынужденно делила с двойняшками, и устроилась за столом, у окна. Её любимое место за округлым столом отличалось тем, что являлось частью бывшей лоджии, и свет шёл здесь хороший сразу из четырёх окон. Девушка считала это место рабочим, потому что можно было не только писать, но и вязать. Фи! Да что угодно делать!

Она достала из-под стола корзину с вязанием. Открыв журнал с нужной детской моделью (вязала для Оленьки), быстро вспомнила, на каком раппорте узора остановилась, и взялась было за спицы.

Из прихожей неожиданно донёсся звонок.

Отложив вязание, Таня медленно пошла к входной двери.

Кто это? Родителям ещё рано. Да и... прежде чем в дверь ломиться, нежданные гости, вообще-то, могли бы сначала позвонить по домофону.

Соседи? Кто-то заметил, что она сбежала из школы? Ну и что? Им-то что?.. Или хотят о чём-то попросить — по-соседски?

Облизав пересохшие губы, Таня приникла к "глазку".

На лестничной площадке никого.

Она осторожно вернула щиток "глазка" на место, после чего застыла возле двери. О своём необычном свойстве прослушивать пространство впереди она узнала недавно. И сейчас, опустив глаза, "вслушалась" в самый воздух лестничной площадки.

Тишина. И пустое пространство за дверью.

Что-то заставило её снова, затаив дыхание, поднять щиток "глазка". Пусто.

Только пришла к выводу, что ей всё показалось, как вновь грянул звонок!

Но за дверью снова пусто!!

Сбежать звонивший не мог, потому что дверной звонок находился в углу — между двумя квартирами, на такой широкой лестничной площадке, что незамеченным быть просто не мог!.. Таня опустила щиток "глазка", постояла немного, затем развернулась к квартире. Медленно расслабились плечи. Снова замерла, слушая теперь уже пространство впереди... Прихожая — тоже достаточно большое помещение. Слева от двери стена, внизу которой длинная полка для обуви и полочка для сумок. Справа — громадный шкаф-купе, с двумя зеркальными дверцами, — для верхней одежды и аксессуаров к ней: перчаток, шарфиков, палантинов и прочего. Дальше шкафа — коридор в одну из комнат, в кухню, а потом и в две другие комнаты.

Только усилием воли Таня не вздрогнула, когда краем глаза уловила движение в зеркальной поверхности шкафа-купе.

Движение повторилось. Таня ждала, рассредоточенно, ни на чём не концентрируясь — глядя в пустоту.

И — резко обернулась к зеркалу, шлёпнув ладонями по нему, словно опираясь на него. Уставилась на одном уровне в едва уловимые очертания костлявого лица, вмявшего тощий нос в стекло — с той стороны — и вытаращившего на девушку чёрные, без зрачков глаза.

— Пошла вон отсюда!.. — сквозь зубы прошипела Таня. А потом, твёрдо чеканя шаги, стремительно дошла до ванной комнаты, где набрала в кувшин воды. Вернувшись в прихожую и убедившись, что жуткое лицо не пропало, она выплеснула из кувшина воду на зеркало и плюнула вслед.

Когда прозрачные струи, искажавшие её отражение, закончились, за стеклом никого не оказалось. Пожав плечами, Таня вернулась в ванную комнату, взяла первую попавшуюся тряпку (грязное полотенце из стирки), взяла небольшой таз и до прихода родителей насухо вытерла выплеснутую в зеркало воду.

А к вечеру в квартиру и в самом деле позвонили.

Вторая глава

Два месяца в новом городе. Полтора месяца каждый день, кроме выходных, Таня утром и вечером шла привычным маршрутом: утром сопровождала — ой, тащила за руки! — медвежат в детский сад, вечером — возвращала их домой. И каждый вечер на обратном пути она напоминала себе картинку, выловленную однажды в интернете: несчастная выхухоль тащит на себе всё своё многочисленное потомство. Потому как двойняшки, активно двигавшиеся в течение всей дороги к дому, ближе к нему уставали так, что Таня одного подсаживала к себе на закорки, а вторую несла, обнимая, и слушала нытьё в одно ухо и сопение в другое. Тащить медвежат, пока мелкие, нетрудно — и смешно. Таня надеялась, что к школе, куда их наверняка придётся снова сопровождать (если к этому моменту она останется дома), они всё-таки вырастут, и тогда им будет стыдно висеть на ней. Ну а пока...

Времени на то, чтобы обдумать небольшое происшествие с зеркалом, маловато. Она успела довязать первый рукав джемперка для Оленьки, а потом побежала на кухню — готовить ужин для всех. Поглядывая на часы, быстро сварганила более или менее приемлемое блюдо для всех, кроме Глории, а потом сунула привычный спецзаказ для мачехи — кастрюльку с кашей и сухофруктами — в микроволновку, поставив таймер на медленное томление, чтобы лёгкий ужин был готов к приходу Глории. Набегавшись по кухне, быстро вымыла посуду (терпеть не могла посудомоечную машину) и собралась в детский сад. Вот теперь и подумать можно. Любила Таня это дело в дороге делать.

Хотя что думать-то... В сущности, не произошло ничего особенного. Впервые девушка встретилась с одним из мелких духов зазеркалья, когда ей было шесть лет. Заметив нечто, тенью перемещающееся по стене, среди мелких цветочков на обоях, тогдашняя Танюшка закричала с перепугу: "Мама!" Мама прибежала немедленно, но, проследив за указательным пальчиком дочки, выдохнула, а потом объяснила, что тень убирается легко: надо только брызнуть на неё водой — или, если обоев жалко, обсыпать солью. И показала, как это делается. И только потом, подумав, спросила: "Танечка, а почему ты увидела тень на стене, а не в зеркале?" Девочка растолковать происшествие не сумела... Сейчас-то Таня знала, что именно она сделала: заметив тень в зеркале, обратила внимание, что та двигается, — и машинально проследила её движение, примерно представив её маршрут дальше: сначала по зеркальной поверхности, а потом уже — по стене. Воображаемое, додуманное человеком движение позволило зазеркальному духу выйти за пределы рамы... Кажется, мама тогда догадалась, что именно нечаянно сотворила маленькая девочка. Она обняла Танюшку и велела: "Долго в зеркало не смотри, ладно? А то опять выскочит! — А потом, после небольшой паузы, добавила — почти шёпотом: — И никому никогда не говори, что видишь такие вещи..." Мамин шёпот пробрал мурашками по спине и так напугал девочку, что, уже осиротев, она так и не сумела довериться хоть кому-то, чтобы рассказать о странных видениях.

Слова матери о долгом взгляде в зеркало Таня немного поняла в тринадцать лет, когда случайно услышала на кладбище: "... дольше трёх минут в зеркало не глядят!" Отчим и Таня пришли на могилку к матери, чтобы прибрать её, а на соседнем участке две старухи высаживали цветы. И одна из них рассказывала какую-то жуткую историю, в которой и прозвучали понятные, возможно, только Тане слова.

Правда... Таня тогда же знала, что, к сожалению, она, маленькая, успела сделать всё с точностью наоборот. Запретный-то плод сладок. Зазеркальные духи для девушки стали привычной реальностью. Хорошо ещё, она, повзрослев, но будучи реалисткой, понимала, что мама права и о них лучше никому не рассказывать. И, если честно, очень надеялась, что на новом месте начнёт новую, обычную для других жизнь — без всякой мелкой нечисти. Увы... Привычки сработали на раз. А порой она думала: это её взгляд в зеркало обрёл что-то необходимое для того, чтобы появлялись всё новые и новые зазеркальные духи. Хотя избавлялась она от них тоже легко.