Участок. День и ночь

Дослушать пришлось до конца. Еще примерно минут десять, вставляя "да-да", "конечно" и "собираюсь", Петрович изображал мученика телефонного. Потом визг стих, мужчина положил трубку, осторожно, как гранату, и вздохнул.

— Гнидская.

Мужчины выразили сочувствие всем своим видом.

— Ну что, стажер, собирайся. Потопали.

Ирина кивнула и встала со стула, демонстрируя, что она всегда готова.

Участковые проводили ее взглядом.

* * *

На улице царила ранняя апрельская весна.

Петрович улыбнулся солнышку и повернулся к Ирине.

— Ну, пошли. А то Гнидская весь мозг выест.

— Гнидская? — не удержалась Ирина. — Дал же бог фамилию.

— Вот еще. Так-то она Глинская. Утверждает, что родственница тех самых Глинских, которые мамочка Ивана Грозного. Но такая гнида...

Ирина кивнула.

— А что случилось?

— Да ничего у нее не случилось. Скучно бабе, вот и все. Дети выросли и разъехались подальше от мамуси, а тут еще сосед сверху ремонт затеял. Догадываешься, как не повезло бедолаге?

Ирина догадывалась. Даже сочувствовала.

— А мы что там делать будем?

— Вести разъяснительную работу, — мрачно проворчал Петрович. — Пошли. И давай-ка завтра в джинсах и в удобной обуви.

Ирина кивнула.

Не объяснять же, что она производила первое впечатление. А для этого нужен был костюм и приличный вид. Второго-то шанса его произвести не будет.

А потом можно и в джинсах.

Если ее возьмут на работу, вопрос другой. А стажеру пока форма не полагается. Не выдают.

Идти, по счастью, было недалеко.

Петрович топал вдоль пятиэтажек, с кем-то здоровался, кому-то пожимал руку... чувствовалось, что его в этом районе хорошо знают и уважают.

— Опять...

Иван Петрович решительно свернул с дороги и направился к столу, за которым сидела компания из трех человек.

Ирина определила бы их, как работяг в запое.

Бывают такие, заработают и гулеванят. Потом выйдут из запоя, опять заработают — и опять гулять. Дело житейское, бывает...

— Как дела, Витя?

Один из "работяг" поднялся со скамейки и пожал протянутую руку.

— Потихоньку, Петрович. Ты-то как?

— Наша служба и опасна, и трудна, сам знаешь, а у тебя смена закончилась?

— Да. Ты не волнуйся, Петрович, я свою норму знаю. Выпью ведро — и стоп.

— Ведро — не беда, ты главное, не бушуй.

Витя развел руками почти что с извиняющейся улыбкой.

— Постараюсь, Петрович.

— Всего хорошего.

Иван Петрович козырнул — и направился прочь от скамейки.

Ирина ждала пояснений.

— Это Витя. Человек хороший, работает на буровой платформе, нефтяником. Полгода там, полгода тут.

Ирина хмыкнула.

— Тяжело семье, наверное.

— Жена особо не страдает. Денег он дает достаточно, а остальное... всякое бывает. Сама понимаешь.

Ирина кивнула.

Вот уж что она отлично понимала.

— Вот, приезжает Витек, отдает ей деньги, а на заначку начинает гулять. Потом находится добрая душа, кто-то да стукнет, что жена — неверна, ну и начинается у мужика гон.

— Гон?

— Ага. За любовниками. Гоняется и норовит их рогами забодать.

— А как он узнает — кто?

— Он и не узнает. Тут как повезет.

— А жену он не трогает?

— Нет.

— Хоть тут повезло.

— Гуляла б она поменьше или поосторожнее, — махнул рукой Петрович. — Все, пришли.

Стандартная "брежневка".

Пять этажей, серые прямоугольники бетонных плит, плоская крыша.

Подъезд, стены, окрашенные в зеленый цвет, третий этаж.

Дверь, в которую позвонил Иван Петрович, отличалась от остальных, как Золушка от своих сестер. Фанерная, старая, поставленная во времена коммунизма, когда, как известно, в стране воров не было. И все друг другу доверяли, ага.

Точнее, знали, что лезть бессмысленно, все равно ничего ценного не найдут.

Иван Петрович вздохнул, поправил фуражку и нажал на кнопку звонка. Такого же старого, как и дверь.

Долго ждать не пришлось, дверь распахнулась сразу же, едва не треснув участкового по носу, и на лестничную клетку вылетело — ОНО.

Выглядело это ОНО, как седая женщина преклонных лет, невысокая и полноватая. Но визжала так, что Ирина тут же заподозрила в ней потомка гарпий.

— Наконец-то!!! Часа не прошло!!!

— Здравствуйте, Марина Ивановна.

— Чего — здравствуйте! А это еще что такое?

— Стажер наш, — вежливо ответил Иван Петрович. — Так что у вас случилось?

— А вы не слышите?

Нет, ничего Ирина не слушала. И подозревала, что за визгом этой мадам можно и вовек ничего не услышать. Оглохнешь...

Наконец они оказались в квартире, прислушались...

Примерно через пятнадцать минут послышался робкий стук. Кажется, кто-то пытался заколачивать гвозди. Очень деликатно.

— Вот!!! Прямо же по голове бьют!!!

Иван Петрович вздохнул, покивал, и попрощался с хозяйкой.

Не сразу, конечно.

Пришлось узнать все, что она думает о правительстве, о каждом из министров в частности, о полиции в целом и лично Иване Петровиче.

Про стажера и говорить не приходится.

Ирина поняла — вот из-за таких, как все вышеперечисленные, океаны забиваются пластиком, а бактерии дохнут на подлете.

Но все кончается. Так что они поднялись в квартиру этажом выше, и позвонили. Уже во вполне приличную металлическую дверь.

Им открыл мужчина лет сорока пяти.

— Иван Петрович, здравствуйте.

— Здравствуйте, Дмитрий Сергеевич.

— Опять?

Иван Петрович развел руками. А что поделать? Да, опять, да, снова, да, нет выбора.

— Что в этот раз?

— Дмитрий Сергеевич, да было бы что...

— Это — да, — согласился мужчина. — Я уж квартиру продавать собираюсь.

Иван Петрович вздохнул.

— Я вас понимаю.

— Куплю подальше отсюда. А то с такой в одном подъезде жить — это сразу помереть можно. Может, вам чая предложить? Хотите?

— Да нет, спасибо. Покупателя-то уже нашли?

— Да, — лицо Дмитрия Сергеевича озарилось воистину Мефистофельской улыбкой. — Уж извините, Иван Петрович, не обижайтесь.

— Дмитрий Сергеевич?

— Это армянская семья.

Ирина посмотрела на участкового. Выглядел он так, словно у него без наркоза зубы рвали.

— Сколько их?

— Восемь человек. Двое взрослых, бабушка и пять детей.

Ирина представила всю эту компанию в брежневской двушке. Подумала пару минут.

И невольно улыбнулась.

Как там назывался тот гоголевский рассказ? Страшная месть?

Вот-вот. Кажется, это оно и есть.

И все она понимает. И Петровичу придется на вызовы ездить, и эта гарпия их достанет. Но...

Пойдите, скажите, что она это не заслужила?

* * *

Вечером у Ирины гудели ноги.

Не помогали даже удобные туфли.

Болело все.

Она плюнула, достала тазик, налила туда горячей воды и со вздохом облегчения погрузила в нее измученные ноги. Поставила рядом чайник с кипятком, компьютер, откинулась на подушку...

Комната общежития была рассчитана на двоих.. Двое и жили.

Она и Люся.

Люся носила красивое имя Людмила, которое шло ей не больше, чем корове седло, была полноватой, улыбчивой и влюбчивой. Твердо знала, что ее судьба где-то рядом и не уставала это проверять.

Судьба оказалась вредной и примерно после третьей проверки начинала прятаться, придумывать отговорки и алиби. Люся не унывала.

Она искала любовь и гарантировала взаимность каждому, кто решил проверить ее на совместимость.

Что она делала в полицейском общежитии?

Кто вам сказал, что в полиции не работают женщины? Еще как работают.

Люся была отличным кадровиком. Но — увы.

Как у нее получалось с бумагами, так же не получалось с мужчинами. С мужем она развелась, а поскольку стерва-свекровь позаботилась изначально, чтобы Люсе и плафона с люстры при разводе не досталось, пришлось после развода даме возвращаться в общагу. Хорошо хоть койку дали.

Ирину соседка не раздражала.

Подумаешь, гулящая.

Бывает.

Она же не за деньги, а по состоянию души. Вот человек такой, что теперь?

Ирину она не агитирует, личную жизнь ей не устраивает, не пьет, не курит, а что приходит поздно... так не всегда же! А если и приходит, то тихо ложится и спит.

Вот и сейчас Люси не было.

Ладно, найдется, никуда не денется.

А у Ирины завтра тяжелый рабочий день. Стажерский.

Ирина махнула рукой и достала из шкафа шоколадку "на черный день".

Гулять, так гулять.

* * *

В следующие несколько дней она познавала Истины.

Да-да, именно так и с большой буквы.

Она узнала, что работа участкового — это постоянно на ногах и возблагодарила того, кто придумал повседневный вариант формы.

Брюки, берцы... о, эта чудесная обувь.

Ходить удобно, нога не потеет, а ударить можно так, что враг всю оставшуюся жизнь фальцетом петь будет.

Еще в обязанности Ирины теперь входили бумаги.

Много бумаг.

Стажер априори существо бесправное, ну или хотя бы подчиненное, а потому на нее свалили все, что надо было оформлять. И ведь не возмутишься — тоже надо. Тоже часть работы.

Заодно на нее повесили дежурство по кухне. Но тут Ирина тоже не обиделась — остальные участковые тоже там дежурили.

Кухня?

Крохотный кабинет, размером не с самую большую ванную комнату, в который чудом втиснулись стол, стул, микроволновка и холодильник времен так юрского периода, на который регулярно надходили приступы судорог и тогда он начинал трещать, как безумный.

Потому майор и решил оборудовать кухню в отдельном кабинете.

Еще там были одноразовые стаканчики, чай, кофе, какие-нибудь печеньки... все скидывались в общий котел и сдавали деньги.

Почему одноразовые?

Мыть не надо.

Да и посетители разные бывают, не поить же из своей чашки?

Вот еще не хватало. Такого нахватаешься, не вылечишься. А иногда их приходилось отпаивать валерьянкой. Иногда и чем покрепче не помешало бы.

Обязанности дежурного по кухне состояли в выключении бытовой техники из розеток, все проверить, протереть, выкинуть, вынести мусор, докупить недостающее.

Мужчины сразу предупредили, что не стоит покупать ничего с вареной сгущенкой (ее не любит Коля) и ничего апельсинового или лимонного — Петрович не уважает химический аналог цитрусовых. В остальном свобода рук.

К их чести, сами они точно так же все протирали, убирали, выносили и не пытались свалить на другого свою очередь.

Хороший, сработавшийся коллектив.

К Ирине отнеслись достаточно спокойно, и через пару дней она поняла, почему так. Ей здесь полгода стажироваться. Если никто не уйдет, мест просто нет. Если уйдет — в другое место. А значит, можно попробовать завести интрижку.

Скрасить себе рабочие будни.

Ирине этого решительно не хотелось, и она старательно держала дистанцию.

* * *

Очередной вызов разорвал тишину кабинета.

Петрович снял трубку, послушал и кивнул Саше.

— Возьми.

Ирина навострила уши. Разговор вышел коротким, Саша бросил трубку на рычаг и поднялся.

— Опять? — сочувственно осведомился Петрович.

— Ага. Вот козел...

Кажется, остальные участковые разделяли его мнение.

— Что случилось? — рискнула спросить Ирина.

— Погромщик у нас завелся, в Соротском районе, — зло ответил 'Сорока'.

— Не погромщик, а козел, — фыркнул Коля. — Прикинь, залезает в дом, переворачивает все вверх дном — и сваливает. Никто ничего не видел, не слышал, зато на стене рисунок в виде какой-то фигни оставляет, типа козлячьей морды...

— И ничего не пропало?

— Сань, возьми девочку с собой, пусть полюбуется, — подал голос Петрович.

Ирина посмотрела умоляющими глазами. Пожалуйста, сидеть и писать уже надоело! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста...

Видимо, взгляд получился выразительный. Саня скривился, но кивнул.

— Ладно. Пошли.

Ирина накинула форменную куртку и выскочила на улицу вслед за Саней.

Естественно, пешком.

Почему не на машине?

А не убийство, знаете ли, а бензин казенный. И вообще, дорогой.

Тоже еще вопрос, страна сидит на добыче нефти, а своим гражданам ее продает втридорога, кому рассказать, пальцем у виска покрутят.

Разве что на велосипеды перейти? Но их Ирина не любила. Умела ездить, но — вот. Не возникло у них понимания, может, из-за собак, которые очень любят велосипедистов, а может, из-за того, что у нас в городах дорожек для велосипедов нет, по тротуару ехать неудобно, а по дороге...

Видела Ирина, как машина велосипедисту по заднему колесу поддала.

Ах, какой был красивый полет...

И какое грустное приземление.

— А давно этот вандал промышляет?

— Около трех месяцев, — зло махнул рукой Саня. — И все на моем участке пакостит, сволочь!

Александра можно было понять.

Люди пишут жалобы, их приходится рассматривать, открывать дело, закрывать дело, прибавляется куча работы, да и недовольное начальство начинает ставить сотрудника в интересные позы.

— И никто-никто ничего не видел?

Александр вздохнул.

— Там район такой... если кто чего и видел, все равно всем наплевать. Придем — увидишь.

Ирина кивнула.

Ладно, сначала посмотрим, потом спрашивать будем.

* * *

Район действительно оказался не из лучших.

Барачные послевоенные дома.

Одно-, двух-этажные, все коммунальные, конечно, на шесть-восемь семей, с туалетом во дворе и водой из колонки.

Газ?

Только электричество.

И — мусор вдоль дороги.

Мусорных баков здесь предусмотрено не было, а потому мусорные пакеты люди попросту выставляли к дороге. С утра проезжала машина и все собирала.

Видимо, у города нет денег на мусорные баки. Зато мэр на 'мерседесе' ездит... вот пересел бы на 'калину', а на разницу в цене...

Мечты, мечты...

Дома были самые разнообразные, видимо строились без плана, руля и ветрил, кто во что горазд. Раньше, при Советской власти, народ верил, что их будут расселять, давать квартиры...

После перестройки те, кто поумнее и пооборотистее, начали всеми правдами и неправдами выбираться из своих жилищ в более приличные. Остальные тянули лямку.

Этот барачный дом был одноэтажным.

Александр посмотрел на него взглядом потомственного страдальца, вздохнул, поправил фуражку, и направился к воротам.

Да, там еще и дворики были. Одна сотка, не больше. Должны же где-то туалеты стоять?

Ни погулять, ни животное выпустить...

Да и просто заводить его в таких условиях — садизм чистой воды. Это человек — тварь неприхотливая, где хочешь выживет, а зверя-то за что?

Дворик, шесть квартир, у крайней суетится толстая очкастая тетка самого что ни на есть куриного вида. Знаете, есть такие...

Им все надо, везде они лезут, во всем хотят участвовать, визгу, шума и проблем от них — втрое, а пользы...

Ее и родные-то не дожидаются. Курица-с.

Ирина даже хмыкнула, когда тетка бросилась им наперерез, заквохтала, замахала коротенькими ручками, словно крыльями.

— Наконец-то! Ужас! КОШМАР!!!

— Добрый день. Участковый уполномоченный полиции, капитан полиции Волынский, Александр Сергеевич. Что у вас произошло?

Ирина потащила из планшетки бланки. Протокол, заявление... стопроцентно без этого не обойдется.