Участок. День и ночь

— Как ты все это запоминаешь?

— Работа такая.

— И что, им правда все это можно накрутить? Вот здорово! Поделом уродам будет наука!

Ирина не стала поправлять подругу или заявлять 'оно ж деть'! Вот ни разу! Человек — это не обязательно двуногое прямоходящее определенного рода-вида-класса. Нет.

Человек — это ответственность, в том числе и перед другими людьми. А если кто-то ведет себя, как сволочь, не понимая, что другим тоже больно, плохо, тошно, тоскливо...

Они не думали?

Вот и посмотрим, не думали, или наоборот. Слишком хорошо подумали.

Как полицейский, Ирина отлично знала — самое страшное зло начинается именно с такого: 'деточка не хотел, не подумал, не знал...'. Увы, незнание закона не освобождает от ответственности!

Именно это потом и заявляет адвокат на суде. Но тех, кто пострадал от рук деточки уже не вернешь, нет...

* * *

Юлию Ивановну Ирине искренне стало жалко.

Может, относись она к разновидности 'жаба школьная, особо ядовитая', Ирина и не почувствовала бы ничего. Работа и работа...

Но в палате лежала словно бы усохшая за один день старушка. Седая, с трясущимися пальцами. А та же Татьяна не отходила от матери, держа ее за руку и уговаривая не переживать.

Черт с ней, с той школой, внуками заниматься будешь?

Нет внуков?

Родим для такого случая, муж согласен, деньги есть, крыша над головой есть... хватит! Довольно! Нечего себя так уродовать. Мало ли что два выпускных класса и в школу работать никто не идет... и что?

Пусть родители малолетних уродцев и разбираются, кто их отпрысков учить будет!

Ирину Татьяна встретила настороженно, но постепенно лед растаял.

Ирина тщательно записала все фамилии и имена, положила себе разобраться, кто там при чем и направилась в школу.

К директору.

* * *

— ... шутка! Просто безобидная шутка, они же дети!

Ирина прищурилась на директрису. Софья Семеновна жестикулировала, пытаясь убедить несговорчивую участковую в том, что инфаркт — это так. Развлечение для... какого класса?

Ах, девятый... хим-био, к чему им та история?

Для общего развития?

Чтобы не выглядеть идиотами?

Ну, последнее, это не аргумент, дураков сейчас столько, что еще пара десятков ничего не прибавят и не убавят, даже заметны не будут. Но...

Ирине было противно.

Она пока еще не понимала, почему, но...

— Софья Семеновна, а расскажите мне об этих ребятах? Хотя бы по паре слов о каждом?

— Я лучше классного руководителя позову...

— Не верю, что вы ничего о них не знаете. С вашим-то опытом...

Тетка знала.

Расплылась в улыбке и принялась рассказывать. Видимо, не в первый раз шкодили паршивцы.

Ирина смотрела. И словно расплывалось что-то... как будто слова говорились одни, а слышала она нечто совсем другое...

— Софья Семеновна, отец Пилькина ведь школе много всего подарил, правда?

Директриса закивала.

— И отец Семечкина тоже...

И снова кивок.

— И у Дергунчикова мать богатая...

Тетка и сама не могла понять, почему она отвечает правдиво. Словно бы во сне. А Ирина откуда-то знала, что именно спросить.

Так оно и будет проявляться?

Так странно...

Как поняла Ирина, в одном потоке оказалось несколько деток 'уважаемых родителей'. Кто их уважал, неясно, но деньги у них точно были. Так что...

Школе перепадало по мелочи.

Телевизор, магнитофон, спонсорская помощь, шубка для директрисы...

Было ей за что и любить и прикрывать деточек. А преподаватели...

Вы же старше, вы же опытнее, вы должны найти общий язык с детьми, не нравится — я никого не держу...

А объяснения, что из малолетних паршивцев, которых вовремя не приструнили, вырастут крупные подонки, она просто игнорировала. Подумаешь... они еще когда вырастут, и вряд ли будут учиться в школе, и это будут не ее проблемы.

Жалко детей?

Сейчас их можно еще свернуть с этой дорожки безнаказанности и вседозволенности? А потом уже и не справишься? А это тоже не ее проблемы, вот!

Это в советские времена школа сеяла разумное, доброе и вечное. А сейчас она занимается — чем?

Выживает. Тут не до посева, тут бы на прокорм насобирать, так-то. И вообще, за вчерашнее она с этой сладкой троицы кучу денег стрясет. С их родителей, понятно.

На машину хватит.

Ну, не купить, но поменять старую на новую... хорошая штука трейд-ин, но дорогая...

Да и проблемы сейчас у учителей.

Выгнать мелких паршивцев нельзя, переводиться в другую школу они сами не хотят, а пока кому и что докажешь... дешевле не связываться и мечтать о том прекрасном времени, когда с ними будут мучиться уже другие люди.

Позиция-то понятная. Но как быть, если кто-то пострадает или погибнет? Уже вот...

Ах,, дети не знали?

Действительно, так сложно догадаться, что пожилой человек испугается взрыва! Даже не за себя испугается, за детей, памятны в нашей стране и Беслан, и Норд-Ост, и...

И про больное сердце исторички полшколы знает...

Ну никто и никак не догадается, правда? Это уже не просто шутка, это покушение на убийство. Может, и не всерьез, но кому с того легче будет?

Из кабинета директора Ирина вышла в задумчивости. Вот ведь проблема...

Что с такими сопляками делать? Пороть нельзя, хотя воспитательный момент был бы просто великолепным.

А еще что?

Побеседовать?

Как мертвому припарки, еще и гордиться собой станут.

Усовестить?

По опыту работы, Ирина знала, что она — НЕ Христос. И даром убеждения не обладает. Таким, чтобы закоренелый грешник перевоспитался и раскаялся, так точно...

Эх... почему бы не заставить храмы поработать по специальности?

Что проще, раскрыть преступление или предотвратить его? Не надо вводить в школах уроки религиозного воспитания, на них просто забьют гвоздь. А вот сделать чуточку иначе...

Апостолы грешников перевоспитывали?

Кажется, да.

Отлично.

Два по поведению за четверть?

Значит, всю следующую четверть, каждый выходной, ты ходишь в церковь. Отмечаешься, стоишь службу, и с тобой проводят профилактические беседы. Сколько это по времени будет? Часов пять? Шесть?

И дело-то самое богоугодное, вразумлять и наставлять на путь истинный! Вдруг да подействует? Если не беседы, то хоть времени жалко станет? А вдруг?

Хотя пример 'Пусек', увы...

Какой там стыд? Какой там мозг?

Вот что еще можно сделать с малолетними подонками, если не мечтать о несбыточном? Ирина покопалась в памяти.

Чисто теоретически — привлечь к административной или к уголовной ответственности, поставить на учет в комиссию по делам несовершеннолетних.

Считай, карьера кончилась, не успев начаться. Все, в госструктуры ты уже не пролезешь, а и пролезешь — высоко не поднимешься.

Можно оштрафовать.

От всей души и на крупную сумму.

Можно родителей привлечь к ответственности. Это если повезет и если получится.

Хорошо бы малолетних паршивцев по-простому свозить на экскурсию. Шикарное место — колония для несовершеннолетних. И мордой, мордой их туда. Чтобы посмотрели, как там дети живут, едят, сидят... да кто ж даст?

Хотя ИМХО, Ирина считала, что такие уроки надо проводить.

Фиг с ним, с ОБЖ. А вот визит в колонию.

В морг.

В психушку.

В наркологию.

Да с душевными историями, да с показом тушек тех, кто маму-папу не слушал...

Подействует, нет, кто ж его знает, но Ирина бы ввела это в обязательную школьную программу. А для девочек еще экскурсии в детдом, с показом, кто у них родится, если пить, курить и нюхать или колоться.

Самый простой и действенный метод профилактики.

Жестоко?

Авось, не помрут. Потом-то оно больнее будет.

Но это мечты о несбыточном. Она не в правительстве заседает, ей такого сделать не дадут. Официальным путем сложнее. А если своими силами? Что она может? Достаточно.

Да много чего ей рассказала старая ведьма. Но порчу насылать это как-то слишком строго. И...

Хм, а ведь может сработать?

И ничего особо страшного с паршивцами не произойдет, разве что смеяться над ними будут все, кому не лень. И пусть.

Предварительный план действий Ирина для себя утвердила. Но надо бы все же поговорить с мальчишками. Вдруг они не подонки, а придурки? Хотя не с ее работой рассчитывать на лучшее.

* * *

Девятый бэ она застала на перемене. На большой, что самое приятное.

— День добрый, ребята. Участковый уполномоченный, лейтенант полиции Алексеева Ирина Петровна. А где у вас Семечкин, Пилькин и Дергунчиков?

Трое ребят стояли отдельно от всех.

Ирина пригляделась.

Чутье, увы, не порадовало хорошими новостями. Да и зрение тоже.

Стоят, трое... девятый класс, но ребята высокие, симпатичные, сразу видно, успехом у девочек пользуются. В руке у каждого банка с тоником, пирожки, явно что-то изображают или отыгрывают, позы этакие небрежные, рисованные, лица пренебрежительные... интересно, о чем они разговаривают?

Ирина прислушалась.

— ... отлично сосет...

— Зато у Таньки ж...а больше.

— Толку с той ж..., если брюхо до колен.

Девятый класс.

Понятное дело, половое созревание, парад гормонов, отключка мозга, все через это проходили. В их-то возрасте! Но обсуждать девушек в подобном тоне?

При всех?

Хотя так ведь и поступают суперкрутые парни в дешевых боевичках? И никто не объясняет малолеткам, что в жизни такие парни быстро превращаются из крутых — в давленных в пюре.

Что ж, сегодня ребятам не повезло. Они получат наглядный урок.

Ирина направилась к веселой троице.

— Дергунчиков, Семечкин и Пилькин, правильно?

По идее, ребята разыгрывали 'взгляды настоящчих мушшшшын', под которыми женщины должны душевно плавиться и стекать к их ногам. Или хотя бы смущаться и краснеть.

Идея не выдержала столкновения с реальностью, Ирина разве что не фыркала со смеху.

— Это мы, — лениво процедил один из парней.

Ирина кивнула.

— Я к вам по поводу ваших шуточек. Вы в курсе, что Юлия Ивановна в больнице, в тяжелом состоянии? — она намеренно говорила чуть громче, чем надо бы. — Если дело пойдет плохо, могу вас поздравить, вы станете убийцами.

— А?

— Че?

Третий и такого не произнес. Просто фыркнул и пожал плечами, мол, вот еще!

Ирина поняла, что все решила правильно.

— Да, я еще не представилась. Участковый уполномоченный, лейтенант полиции Алексеева Ирина Петровна. Сейчас пройдем к директору школы, в присутствии взрослых вызовем ваших родителей, составим протокол... все должно быть по правилам. А то в суде придерутся...

— В суде?

Отлично. Дергунчиков дрогнул, а Ирине того и надо было. Чтобы хоть кто-то...

— Мы еще несовершеннолетние.

— Надо же! А человека до инфаркта довели, как взрослые, — наиграно удивилась Ирина. — Пойдемте, у меня работы много. И не надо бояться, может дело до суда и не дойдет... ну или хотя бы не до тюрьмы.

— Да за что?!— рявкнул Семечкин.

Ирина мерзко улыбнулась.

— Да не волнуйтесь вы так. И бояться меня не надо, вам еще с полицией не раз сталкиваться предстоит.

Тут это и случилось.

У ребят резко изменились лица.

Потом упали на пол две банки, третья брякнула парой секунд позже.

Шмякнулись рядом пирожки, печально расставаясь с повидлом.

— Мы...

— Э...

— У...

Троица вылетела из столовой, не попрощавшись. Ирина усмехнулась.

Ага, как же.

Ближайший мужской туалет неблизко, на втором этаже. Не добегут. Не успеют.

Девушка огляделась и поинтересовалась у первого же подвернувшегося мальчишки тех же лет.

— У вас все ребята такие трусливые? Двух слов с ними сказать не успела, а у них уже медвежья болезнь разыгралась?

— Мед... чего? — не понял парень.

Ирина закатила глаза.

— Обкакались от страха.

— Да ну...

Ирина пожала плечами.

— Ладно. Тебя как зовут?

— Дима... Шатурин.

— Дима, догони их, скажи, что я завтра зайду к директору по тому же вопросу. Пусть готовятся и готовят родителей, а не героически гадят в штаны. Как человека доводить, небось, первые были, а как за свои дела отвечать...

Дима закивал и удрал из столовой.

Ирина усмехнулась и тоже вышла.

* * *

Как не сделать из подонка — героя и мученика?

Только одним путем. Сделать его смешным.

К вечеру вся школа будет знать, что эти трое обкакались от страха. К утру — полгорода.

К вечеру следующего дня... дальше почти классика. Да воздастся каждому по вере его. Ну, вера тут не при чем, но по делам — и поделом!

Если они такие крутые и хорошие, никто их обсмеивать не будет, шушукаться не будет, хихикать, обзываться и прочее — тоже. А если нет...

Тогда не обессудьте. Что посеяли, то и пожнете. Сеяли зависть — соберете урожай издевательств. Чем удобряли, то и выросло.

А в школу она всенепременно зайдет. Пусть мальчики хорошие манеры вырабатывают.

* * *

Идя домой, Ирина думала о грустном.

Не становится ли она... слишком самоуверенной?

Безнаказанность, она ничего хорошего отродясь не порождала. А уж ведьминская безнаказанность...

За этими грустными мыслями она и не заметила...

— Ирина Петровна, можно с Вами поговорить?

— Слушаю.

На вид молодому человеку было лет тридцать, чуточку постарше самой Ирины. Вид — этакий 'ботаник', но с громадным годовым доходом. Явно не бедствующий тип. Одни джинсы стоили, как годовой урожай зерновых области. Может, чуть поменьше, но не намного. И остальное туда же.

Рубашка, часы, кроссовки...

Ирина на минуту даже расстроилась, ей на такие и за пять лет не заработать, но потом подумала, что форма — лучшее платье. Удобное, функциональное, а главное — очень ей к лицу и улыбнулась.

— Ирина Петровна, мой патрон просил меня поговорить с вами.

— Ваш — кто?

— Патрон. Чтобы вам было понятнее, старший товарищ.

Ирина хмыкнула.

— Чтобы мне было понятнее — хозяин?

Молодой человек поморщился. Ах, как же это вульгарно, называть вещи своими именами. Но... магия в этом есть.

Что самое забавное, все так и есть. Стоит только назвать вещь, человека или поступок своим названием-именем, как в жизни все становится проще. И как-то честнее, что ли?

Отчетливее?

Вот, как сейчас.

Не старший младшего послал, а хозяин — лакея. Бывает...

А кого к ней еще посылать? Не самому ж являться?

— Слушаю вас внимательно, — прекратила самокопания Ирина.

— Патрон просил побеседовать с вами и извиниться.

— За что?

— За слишком поспешные и неоправданные действия его подчиненных.

— То есть?

— Никто не должен был принуждать вас отдать силу. Но Виктор Анатольевич был слишком несдержан, и пообещал силу своей возлюбленной, а Маргарита... увы, она никогда не понимала, что сила всегда выбирает достойнейшего.

Ирина хмыкнула.

Она вспомнила шипевшего на нее упыря, вспомнила красавицу 'Клеопатру' и служебное расследование, и махнула рукой.

— Ничего, я не в претензии. Мы, благодаря вашей Маргарите, несколько дел закрыли.

— Да, признаться, когда патрон мне все рассказал, я даже сразу и не поверил. Вы, такая хрупкая, такая изящная, и эта ужасная работа! С людьми, которые вас совершенно не ценят! С разными отбросами общества...