На глаза все же навернулись слезы, как же мне жить-то теперь? Без родителей, без друзей, без наших посиделок и попоек, которые, несмотря на все запреты наставников, возникали еженедельно, студенты-то все равно остаются студентами, и наставники это понимали: сами такими были, так что нас сильно и не ловили никогда.

Вот так я и лежу, глядя в потолок и абсолютно его не видя близорукими глазами, и плачу, оплакивая свою потерянную жизнь, и мне совершенно не стыдно, да и мелкое юное тело позволяет мне расслабиться.

— Гарри, мальчик мой, как я вижу, ты не спишь, — и кто это глазастый такой образовался посреди ночи? Протянув руку в сторону предполагаемой тумбочки, я нашарил очки и надел их, разглядывая странного старика в дурацкой фиолетовой мантии, усевшегося прямо на мою кровать. — Ты, наверное, задаешь себе вопрос, что здесь делает отстраненный от занимаемой должности директор? Я отвечу: Совет попечителей решил, что в столь тяжелое для школы время именно я больше всего подхожу на роль директора, — вообще-то мне было на него наплевать, но раз старик решил выговориться, то это его дело, а я послушаю, вдруг он что-нибудь полезное скажет. — Я даже не предполагал, что ты можешь столкнуться с Томом Реддлом и василиском, — да? Директор школы ничего не знал о страже ритуального зала? Ой, что-то мне верится в такое с трудом. Темнит директор, ой как темнит, но о Томе я уже слышал от рыжей девушки, нужно кое-что уточнить.

— Простите, директор, а кто такой Том Реддл?

— Так звали Волдеморта, когда он был маленьким мальчиком, но затем Том отказался от своего имени.

Я уже хотел спросить, а кто такой этот Волдеморт, но вовремя прикусил язык. Судя по всему, Гарри Поттер должен был быть в курсе того, кто этот тип.

— Что там за книжка была, которую я клыком проткнул? — я все же решил начать разбираться, но делать это очень аккуратно.

— О, это был дневник Тома, в который он вложил часть своих воспоминаний, фактически часть себя, — что за чушь несет директор? Он вообще за кого этого Гарри принимает, за отсталого идиота? Похоже на то. А дневничок-то крестражем был, судя по всему. Значит, этот Волдеморт тоже умом не блещет, раз решился на такое. Послушаем дальше. — Гарри, Джинни, не виновата в том, что произошло, Том всегда славился тем, что умел смущать юные умы, и не только Джинни стала его жертвой. Но ты совершил настоящий подвиг, ты спас мисс Уизли от смерти. Мальчик мой, не знаю, как тебе это сообщить, но я думаю, что и в тебя Волдеморт вложил частичку себя той ночью. И то, что ты можешь говорить со змеями, лишь подтверждает это предположение, — интересно, как директор относится к сюрпризам? Что бы в Гарри Поттера этот Волдеморт ни вложил, это что-то вместе с пацаном погибло. Интересно, директор сильно расстроится, когда узнает, точнее, если узнает об этом прискорбном факте? — Но посмотри сюда, — директор протянул мне узкий одноручник, в котором я признал короткий меч Годрика. Ничего особенного на самом деле, вот его полуторник, то да, ценнейший меч был. Утерян меч два века назад, причем маги обвиняют в этом гоблинов, а гоблины традиционно молчат. Я пожал плечами, директор же, видя мою реакцию, продолжил меня просвещать. — Это меч Основателя твоего факультета. И сейчас, закаленный в яде василиска, он стал воистину волшебным оружием, — я демонстративно зевнул. Похоже, от директора ничего стоящего узнать не удастся. — Прости, Гарри, я вижу, ты снова хочешь спать, отдыхай, я хочу только сообщить тебе, что экзаменов, в связи с данными обстоятельствами не будет, а за вашу безграничную храбрость мистеру Уизли и тебе я назначаю по двести баллов Гриффиндору.

Я невольно нахмурился. Что значит — двести баллов Гриффиндору, за что? Ведь все, что я смог узнать из обрывков разговоров, это то, что Гарри Поттер зачем-то в двенадцатилетнем возрасте спустился в ритуальный зал, и убил стража, уничтожив при этом крестраж какого-то придурка и спасши из-под влияния этой вещицы ту рыжую девицу. Все это, наверное, хорошо, но зачем он это сделал? Неужели наставники сами не могли спуститься и помочь девушке? Взять хотя бы того Мастера зелий, он не выглядит нерешительным человеком. Да и та дама, которая передо мной извинялась, слабой ведьмой мне не показалась. А как же ребята с других факультетов, которые вкалывали за эти мерлиновы баллы, как проклятые, что с ними? Как же мне не нравится все, что здесь происходит, ох, как не нравится.

— Простите, директор... — начал я, но меня перебили.

— Гарри, ты, наверное, хочешь узнать, как там Гермиона? С ней все будет хорошо. Профессор Снейп уже приготовил зелье из мандрагор, так что уже утром вы с ней встретитесь, — я не удержался и присвистнул.

— А что, школа настолько богата, что может позволить себе оплачивать услуги Мастера не только как наставника, но и как штатного зельевара? — я понял, что ляпнул что-то не то, когда почувствовал на себе пристальный взгляд директора.

— Гарри, откуда у тебя такие мысли? Мальчик мой, посмотри на меня, — ага, размечтался. А то я не знаю, что все наставники легиллименты, а директору так по должности положено этим искусством владеть. Уже три сотни лет ученики Хогвартса изобретают все новые и новые способы избегать прямых взглядов наставников, а в общей гостиной Гриффиндора за одной из стенных панелей даже небольшой сборник с самыми надежными способами припрятан. Так что я, успешно избегая взгляда директора, начал что-то лепетать в свое оправдание.

— Я читал про это, — похоже, этот ответ абсолютно устроил директора, и он, наконец, поднялся с моей кровати.

— Отдыхай, Гарри, думаю, что если у тебя возникнут вопросы, то ты можешь задать их мне завтра, — с этими словами директор вышел.

Пресвятая Дева, что же здесь творится? А ведь я так и не получил ни одного нормального ответа. Директор просто мастерски умеет лить воду, но толком ничего не объясняет, почему? Единственный ответ, который приходит мне на ум: директор не хотел рассказывать Гарри Поттеру всю правду. А зачем ему это? Как же это ужасно, быть абсолютно не в курсе того, что творится в этом мире.

Внезапно за ширмой, которая отделяла мою кровать от других, раздался какой-то шум и негромкие голоса. Я прислушался, слышно было плохо, к тому же часть слов говоривших заглушало довольно громкое похрапывание мистера Уизли, если я не ошибаюсь, кровать которого стояла рядом с моей.

— Вот, Поппи, держи, оживляй наших окаменевших.

— Северус, почему вообще дошло до всего этого? — незнакомый женский голос, я его еще не слышал, ответил Мастеру.

— До чего?

— До всего этого, — молчание, во время которого, скорее всего, женщина была чем-то занята. — Эти несчастные дети, подвергшиеся нападению и окаменению, Гарри в Тайной комнате, Локхарт в таком плачевном состоянии, я не понимаю, Северус. Неужели вы и в самом деле не могли определить, кто нападал на учеников?

— Ну, конечно, Поппи, мы же все настолько тупые. Вот Грейнджер смогла соединить прижизненное окаменение, бегство пауков и болтающего на парселтанге Поттера. А я не смог, и Минерва не смогла. Вот такие преподаватели учат детей в Хогвартсе, совершенно некомпетентные.

— Но почему?

— Не спрашивай меня, пожалуйста. У меня сейчас болит голова. Я почти сутки от котлов не отходил, вот это зелье, два для Поттера, я живой человек и тоже могу устать. Единственный перерыв я совершил, чтобы Поттера из зала вытащить.

— Но почему вы его вообще не остановили? Он ведь еще ребенок.

— Потому что нам было категорически запрещено спускаться, — голос Мастера звучал глухо. — Да еще Поттер. С чего ему становиться вежливым деликатным ребенком, если он даже думает про меня исключительно нецензурно?

— Ты же легиллимент, почему не проверил? — Ха, я так и знал, где бы я ни оказался, а наставники Хогвартса мало меняются.

— А какое условие должно обязательно соблюдаться при применении легиллименции?

— Эм, зрительный контакт?

— Верно, зрительный контакт. Так вот, я не знаю, кто его этому научил, но в то время, когда Поттер не находился в отключке, поймать его взгляд я так и не смог. А ведь до сегодняшнего дня он всегда смотрел мне в глаза, и я никак не мог понять: то ли это бравада, то ли недалекий ум, я лично склоняюсь к последнему. И это меня тревожит больше всего. Все эти мелкие изменения, а такое чувство, что вместо Поттера передо мной находился совершенно другой мальчишка, — что же ты такой наблюдательный? Пресвятая Дева, этот Мастер меня за десять секунд раскусит. И что мне делать? Вот ведь самый популярный на сегодняшний день вопрос. И ведь от встречи с наставником, который что-то преподает, да и вообще в свою очередь следит за порядком в школе никак отвертеться нельзя, точнее не получится у меня полностью его избегать.

Я снял очки и откинулся на подушку, больше я подслушивать не рискнул, с Мастера станется обнаружить чужое любопытство.

А может, мне с кем-нибудь из них поговорить и рассказать всю правду? Та леди, родственница МакФергюсонов и этот Мастер, пожалуй, подойдут. В любом случае, перед Мастером мне нужно раскрыться как можно быстрее и желательно самому, чтобы не было мучительно больно. А то, Гарри, одними розгами ты не отделаешься, это точно. Так, значит, решение принято, как только проснусь, пойду искать Мастера.

Глава 3. Подозрения.

Вот стоило крепко заснуть, как меня начали самым бесцеремонным образом будить.

— Гарри, проснись, ну, сколько спать-то можно? — бубнил голос, принадлежащий Уизли.

— Рон, оставь его в покое, Гарри пережил сильный стресс и ему нужно отдохнуть, — второй голос принадлежал девушке и, в общем, мне понравился, не сильно высокий и спокойный, без надрыва.

— А я, получается, никакого стресса не испытал?

— Конечно, Рон, конечно, испытал. Таскать камни, расчищая проход — это ведь, практически, то же самое, что с василиском сражаться. Так что не переживай, ты герой и все такое, но дай Гарри выспаться.

— Когда ты лежала на соседней койке в окаменевшем состоянии, ты была более приятной! — Уизли повысил голос, а я решил проснуться. Мама пыталась воспитать из меня настоящего рыцаря, может, я им и не стал, но меня просто коробило, когда кто-то хамил девушкам, причем безосновательно. Несколько минут я решал, как именно буду просыпаться, а затем решил застонать, ну, девушка же рядом, а они почему-то любят умирающих, причем даже больше, чем подонков.

— Гарри, с тобой все в порядке? — маленькая прохладная ладошка легла мне на лоб.

— Я не знаю, — я слегка приоткрыл глаза. Пресвятая Дева, без очков я вообще ничего не вижу. Протянув руку к тумбочке, я попытался нащупать этот предмет, который уже успел возненавидеть.

— Вот, держи, — девушка протянула мне предмет моих поисков.

Обретя зрение, я посмотрел на обладательницу красивого голоса. Ничего так, хорошенькая, и в возраст уже, похоже, вошла. Наверное, нужно держаться от нее подальше, хотя, мне же всего двенадцать сейчас, можно провести время в приятной компании. Я уверен, что ни в одну хорошенькую головку не придет матримониальная мысль в отношении мальчишки. Только не тогда, когда вокруг много старшекурсников, да и молодые наставники попадаются.

— Спасибо, — слабо улыбнуться, только не переборщить, а то придется еще здесь на сутки остаться. Все-таки хорошо, что мой отец — целитель. Симптомы различных состояний я знаю достаточно для того, чтобы неплохо их симулировать.

— Вот видишь, Гермиона, все с Гарри в порядке, — Уизли бесцеремонно уселся на мою кровать и схватил какую-то сладость с моей тумбочки. Сейчас, при свете дня, я разглядел, что он рыжий. И вообще они со спасенной девицей очень похожи, родственники, скорее всего. — Джинни все рвалась сюда прийти, но ее не пустили, — с набитым ртом начал просвещать меня рыжий.

— Рон! Прожуй сначала, потом говори, — девушка, названная так же как дочь прекрасной Елены, слегка нахмурилась и села на стул, стоящий возле постели. — Я совсем недавно очнулась, все-таки профессор Снейп очень хороший специалист. Я не чувствую никаких последствий окаменения.

— Он Мастер, что ты хотела? — я пожал плечами. — Кстати, вы его не видели? — как вовремя я вспомнил о своем решении открыться наставнику.

— Нет, слава Мерлину, ты не бойся, Гарри, он ничего тебе не сделает, директор сказал, что нарушения нами правил в данной ситуации не учитываются, мы же Джинни спасали, — Рон стянул очередную сладость и теперь сосредоточенно ее распаковывал.

— А я и не боюсь, профессор обещал мне зелье укрепляющее принести.

Рон перестал жевать и подозрительно посмотрел на меня.

— А почему ты Снейпа профессором называешь?

— Наверное, потому, что это принятое обращение к наставникам Хогвартса, — я невольно нахмурился. — Как мне еще его называть? Он мне не друг и не родственник, к тому же человек, в столь молодом возрасте умудрившийся стать Мастером, как минимум, заслуживает уважения.

— После того, как он над тобой издевался? — у Рона очень смешно округлились глаза, а у меня появились нехорошие мысли, что я снова что-то делаю не так. Но понять, что же именно не так, я не мог. — Ты же ни разу от Снейпа слова доброго не слышал, — продолжал недоумевать рыжий.

— Ну и что? — я растерянно посмотрел на внимательно слушавшую меня Гермиону. — Он же наставник. А я ученик. Профессор не обязан со мной нянчиться. Согласно заключаемому со школой договору, наставник обязан предоставить ученикам знания по преподаваемому им предмету, а также поддерживать дисциплину всеми разрешенными уставом способами. И я считаю, что последний пункт правильный. Наставников же немного, а учеников несколько сотен, к тому же все маги. Если никак на учеников не влиять, то школа уже во времена Основателей в руины бы превратилась, — по мере того как я говорил, глаза Рона становились все больше и больше. Я снова посмотрел на Гермиону. Та нахмурилась и молчала. Пресвятая Дева, да что с ними такое происходит? А со школой? Что творится со школой, если ученики думают, что наставники им чем-то обязаны? Кто виноват в этом положении дел?

От неминуемого разоблачения меня спасла женщина в одежде целителя, которая подошла к моей кровати, неся в руках ворох одежды.

— Так, мистер Уизли, мисс Грейнджер, выйдите отсюда и предоставьте шанс мистеру Поттеру переодеться, — с этими словами она свалила одежду мне на постель. — Мистер Поттер, вы можете идти. С вами все в порядке, за исключением небольшого переутомления, но это пройдет. Вам нужно больше бывать на воздухе и избегать стрессов.