Я отдалился от семейства Уизли настолько, что ни о каких подарках не могло быть и речи. Странно это. По словам всех, кого я только успел узнать, Гарри Поттер с Роном были неразлучны, но я не конфликтовал с ним, а просто начал держать небольшую дистанцию, которая в итоге превратилась в огромную пропасть. Самое главное, что сам Рон не делал ни малейшего шага навстречу. Он что, думал, что я за ним бегать начну? Ну так он парень, а не красивая девчонка, чтобы из-за него лоб себе расшибать. К тому же, Рон, считавшийся лучшим другом Гарри Поттера, практически не обратил внимания на то, что Гарри изменился, а ведь, если верить все тем же источникам, он был единственным другом Поттера, то есть он должен был знать Гарри лучше всех остальных. Но вот Малфой, который, совершенно не дружил с Поттером, даже совсем наоборот, начал что-то подозревать. Ну, ладно. Допустим, Малфой знал все о Гарри Поттере как о потенциальном враге. А Невилл? Невилл сам сказал, что их общение с Гарри заканчивалось на уровне «Привет — пока», но даже он заметил, что я отличаюсь от того Гарри к которому он привык.

Пресвятая дева, как же все сложно. Я хочу домой, где нет этих страшных непонятных и загадочных историй. Где если тебя оскорбили — ты вызываешь обидчика на дуэль, причем самую обычную, на шпагах, с оговоренными условиями — никакой магии. Где девушки, даже аристократки, умеют вести дом, а факультеты спорят между собой только на поле для квиддича. Я понимаю, почему двести с лишним лет назад началось давление на Хогвартс: наставник был прав, если много знаешь, то можешь начать задавать вопросы, а там и до бунта недалеко. Недаром ведь все те, кто называл себя Темными Лордами, были очень неординарными личностями, ни одной посредственности. Но вот что произошло дальше? Когда некоторые магические семьи были поставлены на грань исчезновения? И самое главное, когда все это началось? Батильда старая женщина, и, если она еще в своем уме, то может многое рассказать. Вот только как вызвать ее на откровенность?

Как-то незаметно для себя я дошел до дома, на который указал Блэк. Потоптавшись на пороге, я неуверенно постучался.

— Да, входите уже, — раздавшийся из-за двери голос совершенно не походил на старушечий, — долго вы еще топтаться на пороге намерены?

Я толкнул дверь и вошел в темный холл.

— Сюда проходите, — голос раздавался из полутемной комнаты, свет в которой давал только разожженный камин.

Я осторожно вошел в комнату. Возле камина стояло два кресла, в одном из которых сидела очень старая леди, укутанная в теплую шаль. Подойдя поближе, я заметил, что ее глаза закрыты бельмами. Она была слепа, но это не мешало ей искусно владеть палочкой, потому что мимо меня проплыли чайник, чашки и тарелка с пирожными, которые ловко приземлились на столик, стоящий перед креслами.

— Здравствуйте, — я подошел вплотную и припал к сухой морщинистой ручке.

— Не часто меня навещают гости, а уж молодые люди и того реже. Представьтесь, молодой человек.

— А почему вы решили, что я молод? — я опустился во второе кресло. Хозяйка была истинной леди, чем-то неуловимо похожей на женщин моего времени. Мне сразу стало как-то проще и уже не трясло от одной мысли о предстоящей беседе.

— Я долго живу на этом свете, но еще могу отличить руку и голос молодого человека от развалины моего возраста. Так как вас зовут?

— Гарри Поттер, миледи.

— Какой вежливый мальчик, — Батильда хмыкнула и протянула слегка дрожащую руку по направлению к столику. Чайник дрогнул и чашка наполнилась ароматным чаем, а затем поплыла по воздуху по направлению к протянутой руке. — Угощайся, сегодня чай удался.

Я поморщился. В мое время чай не пили, и я так и не привык к его терпкому вкусу. Хорошо хоть, на столе стояла сахарница, а то несладкий чай постоянно застревал у меня в глотке. И вообще, судя по всему, Гарри Поттер тоже не очень-то уж и уважал этот напиток. Но вежливость требовала, чтобы я принял угощение, поэтому я взял чашку, насыпал сахара и принялся осторожно пить горячий напиток.

— Я помню тебя совсем крохой, — наконец, решила начать разговор Батильда. — Ты был таким резвым ребенком, я была в полном восторге от тебя, каждый день навещала вас. У меня нет детей, Геллерт очень редко приезжал, а после того случая и вовсе перестал наведываться.

— После какого случая? — я отхлебнул из своей чашки и снова поморщился.

— После смерти Арианы, конечно, это несчастный случай был, магия девочки была нестабильна. Кендра часто приходила ко мне поплакать. Да еще мальчишки ей совсем не помогали, — я закусил губу, все-таки возраст брал свое, и Батильда путала время, когда происходили те или иные события. Кендра, насколько я понял — мать директора Дамблдора. А Геллерт... ну здесь все понятно. — Альбус мне нравился всегда. Очень старательный мальчик, очень общительный, у него столько друзей было в Хогвартсе. Только вот как Кендра преставилась, у него на руках и Ариана осталась, и Аберфорт, а дружки-то все фьют... — Батильда сделала неопределенный жест рукой. — Все семьями обзавелись, детей стали рожать. Ни один даже проведать не пришел, не поинтересовался, может, помощь какая нужна? Дамблдоры не бедные были, работать, чтобы прокормить семью, Альбусу не нужно было, но все-таки это непорядочно с их стороны, ты так не думаешь?

— Конечно, непорядочно, — пробормотал я, уткнувшись в чашку. — Друзья на то и друзья, чтобы помогать друг другу в сложных жизненных ситуациях.

— Аберфорт сломал Альбусу нос, прямо на похоронах. Он обвинял его в смерти сестры, ну разве так можно, при людях? Как же стыдно и некрасиво, — похоже, Батильда ударилась в воспоминания, и мне приходилось просто ее слушать и пытаться вычленить нужную информацию. И, хотя слушать про детство директора было очень увлекательно, но мне хотелось бы услышать что-нибудь поближе к середине этого века.

— Простите, миледи, но не могли бы вы рассказать про моих родителей? Если вы забыли, я...

— Я все прекрасно помню. Не нужно думать, что я выжившая из ума старуха и ничего уже не помню, ты — Гарри Поттер. Так что вы хотели узнать, молодой человек?

— Мне просто интересно. Про родителей послушать. Они ведь доверяли вам, раз допуск в дом открыли.

— Вы говорите откровенную чушь, зачем мне нужен был какой-то допуск, чтобы навестить соседей?

— Но ведь на доме был наложен Фиделиус, — я удивился настолько, что одним глотком допил чай.

— Какой Фиделиус? Не было ничего такого. Было очень хитрое заклятье отвода глаз, действовавшее как на магглов, так и на магов, по типу Фиделиуса, но не он. Завязано оно на этом мальчике было, на Питере, он мог за руку провести кого угодно к дому, а вот нам, живущим здесь, это без надобности было. Мы знали, где дом находится, и поэтому это заклятье на нас не действовало.

— Весело, — пробормотал я.

— Так на чем я остановилась? Ах, да. Альбус таким замкнутым стал после смерти Кендры, ни с кем не общался. Но это понятно, такой молодой человек, такой деятельный и заперт в четырех стенах. Я решила, что ему необходимо общение, и познакомила его с Геллертом, когда тот приехал меня навестить.

— Простите, что перебиваю, но вы остановились на Питере.

— Да-да, Питер. В ту ночь мне не спалось и я все видела. В окнах зеленый свет, но недолго, а потом из дома выскочил этот, которого недавно выпустили, внук Арктура Блэка. Примерно через час Питер вернулся и снова вбежал в дом, а потом как полыхнуло, — Батильда прикрыла незрячие глаза рукой.

— Как вы могли что-то увидеть? — невольно вырвалось у меня, но я быстро прикусил язык. — Простите.

— Ничего. Я привыкла. Зрение я всего год назад потеряла, мне предлагали целители из больницы Святого Мунго помощь, но я отказалась. Не хочу больше ничего видеть. Я все удивлялась, как вас вообще нашли? Альбус же так хорошо придумал, поселить твоих родителей и тебя здесь.

— Вы хотите сказать, что этот дом не мой?

— Я не знаю, возможно, и твой, тебе документы нужно посмотреть.

— Разве Поттеры не жили здесь в Годриковой впадине поколениями? — вырвалось у меня.

— Нет, мой дорогой, насколько я знаю, Поттеры жили всегда в Уэссексе. А когда началась эта неразбериха с пророчеством, мне Лили про него рассказала, так Альбус и предложил им сюда перебраться.

— А кому он принадлежал или до сих пор принадлежит? — у меня было какое-то нехорошее предчувствие.

— А я разве не сказала? Это дом Дамблдоров, его Кендра купила, когда сюда переехала.

Глава 29. Почему лань?

Мы с Гермионой стояли посреди ритуальной комнаты, и я в очередной раз показывал ей заклинание водной плети.

Заклинание относилось к условно боевым. Им можно было и покалечить противника, если давление в струе было достаточно сильным, его можно было использовать как лассо, а можно было просто наполнить водой какую-нибудь емкость в том случае, если по каким-то причинам не срабатывало Агуаменти. Принцип у этих двух заклинаний был одинаковый: они собирали капли воды из воздуха и формировали струю, но, благодаря дополнительным заданным данным, Аквавие действовало более агрессивно. При самых невыгодных условиях оно брало воду для плети из твоего соперника, тем самым обрекая его на мучительную смерть. Таких подробностей я Гермионе не рассказывал, чтобы не пугать. И так нынешнему поколению внушали, что то, что может нанести какой-либо заведомый вред живому существу — является Темным заклятьем.

Это была настолько откровенная чушь, что я не удержался и провел небольшой ликбез перед началом наших подпольных (в прямом смысле этого слова) занятий. То, что у меня появились собственные ученики, вызывало просто нервный смешок, но они сами хотели этого.

— С чего вы взяли, что многие заклятья — Темные? — я обвел взглядом свою небольшую аудиторию и вздохнул. Это будет трудно. — Запомните, пожалуйста, заклятье считается Темным, если для его реализации требуется жертва. Не будет жертвы — заклятье не сработает. Те же, что могут подразумевать самопожертвование — относятся к условно Темным. Классический пример «Жизнь за жизнь», которое, получается, использовала Лили Поттер, чтобы защитить сына. Она пожертвовала собой, а могла бы принести в жертву кого-нибудь еще, если бы в данный момент этот кто-то находился рядом. Другое дело, откуда такая правильная, как о ней говорят, девушка вообще узнала о подобном заклятье? Самое паршивое, что эти заклятья, используя жертву, не нуждаются в энергии палочки.

— А Круциатус? — тихо спросил Невилл.

— Пыточное, но не темное. Заклинание из арсенала палачей. Редкая гадость, но не Темная.

— Авада?

— Как ее называли в моем времени — милосердный удар. Считается, что тот, к кому ее применили — не испытывает боли. Ее изобрел один парнишка — наемник, в отчаянье, когда пытался избавить от страшных мучений своего раненого друга, а просто перерезать горло не мог.

— Ты так спокойно об этом говоришь, — тихо проговорила Гермиона.

— А что мне в истерику впадать? — я пожал плечами. — Если ты вспомнишь, то я жил во время бесконечных войн. Постоянно кто-то с кем-то воевал. В мое время фестралов не видели только новорожденные младенцы, так чего мне переживать?

Гермиона покачала головой, а я тогда решил не вдаваться в подробности действия некоторых заклинаний.

Малфой с Лонгботтомом подошли к нам в первый же день после каникул. Мрачно переглядываясь, они заявили, что хотят поговорить. Разговаривали мы тогда достаточно долго и, в итоге, парни пришли к выводу, что хотят всем этим насладиться если не в качестве участников, то хотя бы в качестве зрителей, находящихся в первых рядах. Невилл говорил все это с каким-то мрачным удовольствием, а Драко только качал головой, соглашаясь с каждым словом своего невольного приятеля.

Я тогда понял, почему Невилла удалось так быстро привлечь на свою сторону.

* * *

В тот вечер я долго не засиживался у Батильды, она опять пустилась в воспоминания уже о своей юности, а мне это было, честно говоря, неинтересно. Пару раз мне удалось вернуть ее к интересующей меня теме, из чего удалось выяснить следующее: Питер тогда из дома больше не выходил. Куда он делся — загадка, хотя, думается мне, он просто перекинулся в свою анимагическую форму и убежал незамеченным.

Зачем он вообще приходил, я выяснил чуть позже у крестного. А раздраженный и уставший от довольно тяжелой и бессмысленной работы наставник, который пришел в дом Сириуса практически ночью, и заявил, что спать сегодня будет здесь, мыслить конструктивно не перестал, хоть толку в тот момент от него было немного. Он был совершенно не осведомлен в делах, произошедших в Годриковой впадине.

Батильда поведала мне, что именно взрыв спровоцировал какую-то суматоху возле дома Поттеров, все-таки Поттеров, потому, что директор продал им этот дом. До этого трагедия оставалась незамеченной, и неизвестно, когда ее могли бы обнаружить. Но здесь остается несколько странностей: когда появился огромный Хагрид, а за ним отряд авроров, заклятья на доме уже не было. Батильда не видела никого, кроме перечисленных, поэтому снять его могли только изнутри. Хотя, учитывая, что на доме не было полноценного Фиделиуса, это мог быть кто угодно из тех, кто бывал в нём раньше или хотя бы знал, где он находится.

Хагрид тогда приехал на мотоцикле, который взял у Сириуса накануне произошедших событий. Авроры же вели себя очень странно. Они не настаивали на немедленном осмотре места и вошли в дом только после того, как лесничий уехал, а также они не организовали обход соседей, которые могли что-то видеть. Больше Батильда ничего не помнила, потому что ее внезапно сморил сон.

Когда я попрощался со старой леди, было уже довольно поздно. Мы вернулись в дом на Гриммо и расположились на кухне. Это становится какой-то странной традицией — решать важные вопросы на кухне.

После моего рассказа, Сириус долгое время сидел молча, раскачиваясь на стуле, затем сказал.

— Я знаю, зачем приходил Хвост. Палочку Волдеморта так и не нашли, а он явно не беспалочковой Авадой Джеймса и Лили убивал. Насчет взрыва тоже понятно. Метки над домом не было, откуда кто-то мог узнать, что там случилась трагедия? Меня никто не слушал, да я и сам не пытался ничего говорить. Вообще, тот вечер для меня как в тумане. Какие-то обрывки воспоминаний.

— Взрыв могла палочка обеспечить? Все-таки Темный Лорд не мог не озаботиться ее охраной.

— Скорее всего, так и было, — Сириус задумался. — А может быть, и нет. Ведь я был дезориентирован не просто так. Значит, в доме находился кто-то, кто отправил меня прямиком в Азкабан, затем дождался Хвоста, позволил тому утащить палку Волдеморта и после этого устроил небольшой взрыв, чтобы привлечь внимание.