— Ты пил кровь одного из охотников, — жёстко произносит он, — Она содержит специфические компоненты, которые превращают нас в рабов. Возможно, сам ты этого и не помнишь. Вампиры, особенно молодые не могут контролировать себя при возбуждении, похоже, что пленник воспользовался этим знанием, — Лорд словно пронизывает меня взглядом и мне становится не по себе, — Я прав?

Я чувствую себя ужасно, но всё же киваю в ответ.

— Теперь ты уже никогда не сможешь пить чью-то кровь, а значит, для тебя навсегда недоступна наша магия. Повезло, что ты выжил. Если бы не рабское клеймо, поставленное роднёй, то тебя ждала только мучительная смерть. Магия клейма разрушила силу крови охотника, которая превратила бы тебя в его раба. Выпитая тобой кровь пыталась изменить тебя, но печать не позволила этому случиться. Теперь магия её исчезла. Я и сам планировал убрать твоё клеймо, потому что рабовладельцами, по ту стороны магических щитов, могут быть лишь люди или охотники. Вампирам там запрещено иметь невольников, поэтому твоё клеймо необходимо было уничтожить. Оно сильно мешало моим планам, а это единственный способ сделать тебя свободным. И под присмотром магов тебе всё равно пришлось бы пить кровь одного из охотников. Тогда последствия были бы не такими плачевными. Борьба магий печати и крови забрала все твои силы, из-за чего ты чуть не умер. Скажи спасибо Боасу, которому пришлось вытаскивать тебя почти с того света. Я надеюсь, что в следующий раз ты будешь благоразумнее и не поддашься своему любопытству. А сейчас свободен! Иди!

Мне стыдно, но я благодарен лорду за проявленное великодушие. Я ведь больше не раб. Конечно же, эта свобода достаточно иллюзорна, но служить дому лорда гораздо приятнее, не имея позорной метки. Я рад, что так получилось, а кроме того в последнее время мне совсем не снятся безумные сны. Возможно, проклятие исчезло совсем или только на время, мне пока неизвестно, но больше оно меня не тревожит.

* * *

Через неделю после разговора с лордом Родригесом я приношу вассальную клятву Эрни и становлюсь его законным секьюрити. Клейма у меня действительно нет, но рисунок зелёного дракона остался, даже стал больше раза в четыре. Он утратил кожистые отростки, придающие сходство с рыбкой — коньком-тряпичником, поднял голову, и, развернув свои крылья, плотно обвился вокруг моего плеча.

Таких рисунков я никогда не встречал, только у охотника видел. Но у него огромный чёрный дракон. А в одной книге я прочитал, что это не клеймо, а татуировка.

Мне очень обидно, что из-за своей беспечности я никогда не смогу изучать нашу магию. Я выяснил, что многие вампиры в момент наивысшего возбуждения не могут контролировать себя, и запах крови способен соблазнить даже умудрённого опытом мага. Скорее всего, зеленоглазый ублюдок знал об этом и заставил меня её выпить, а потом лицемерно предложил смерть или рабство. Я жажду мщения. Мне хочется увидеть его беспомощным и жалким. Я мечтаю теперь о нашей встрече и... боюсь её.

Глава 5

* * *

Монастырь Сен-Грегори, земли охотников за вампирами. Месяц спустя.

Тишина, покой и умиротворённость царили под высокими сводами. Казалось, в храме уже никого не было. Но внимательный глаз мог бы заметить, что исповедальня скрывала двух человек. Один из них каялся в свершённых грехах, а второй направлял на путь очищения...

* * *

— Я грешен, отец мой. Меня мучают сомнения и совесть... — сильный, бархатистый голос принадлежал молодому человеку, невидимому из-за плотных штор, но священнику, чьё лицо пересекал огромный шрам, и так было известно имя героя, освободившего его из плена кровососущей нечисти.

— Покайся, сын мой. Расскажи, что тебя беспокоит и отвлекает от дел земных и праведных... — прозвучал ответ, сказанный достаточно громко и убедительно.

— Отец мой, когда мы были в плену у мерзких тварей, меня пытали. Я старался, как вы учили нас, не показать своей слабости, но моё тело не выдержало всей боли... — речь прервалась, словно исповедующийся задумался и погрузился в воспоминания. Создавшуюся тишину нарушил спокойный голос священнослужителя:

— Я слушаю, продолжай, сын мой.

— Простите, что заставил вас ждать. Они пытали меня и, видимо, я потерял сознание... Когда же пришёл в себя, то не ощутил боли ни в сломанных пальцах, ни в исполосованной спине, а самое главное — у меня абсолютно не было ран. Даже кости срослись.

— Сын мой — Бог милостив! Он сотворил чудо, чтобы спасти слуг своих. Жаль, ты не рассказал этого ранее. Нужно будет запечатлеть это проявление Его великодушия и любви.

— Отец мой, сейчас я не уверен, что это был Господь. Хотя в тот момент мне тоже хотелось в это верить, но возле меня без сознания лежал безоружный толстый безобразный вампир, и теперь я думаю, что это именно он вылечил меня...

— Замолчи, грешник! Вера — это то, что никогда не должно подвергаться сомнению! — раздражённо прервал служитель церкви. — Господь послал тебе лекаря, вознаградив за твою стойкость!

— Да, простите меня за сомнения. Это действительно было не случайно, но мне кажется, я поступил несправедливо, обрекая того вампира на смерть...

— Ты убил его во имя Господа?

— Нет, я предложил ему выбор — стать моим рабом или умереть, он сам выбрал второе.

— Эта тварь отказалась от благости служения, и ты об этом жалеешь?! Ты действительно грешен. Две недели поста и молений. Передай наставнику, что ты заслужил десять плетей, и никогда не забывай, что эти кровососущие твари убили твоих родителей, — произнёс священник с нотами сожаления и сочувствия в последних словах.

* * *

Замок лорда Родригеса, Ричард полгода спустя...

Время проходит незаметно в обычной рутине будней. Я уже снова в хорошей форме и теперь тренируюсь, изучая новые приёмы ведения боя. Мне кажется, что моя жизнь после встречи с пленным охотником поделилась надвое. Как же я его ненавижу! Я думаю о мести постоянно, но каждый раз прихожу к выводу, что она вряд ли достижима. Правда совсем недавно я как обычно рылся в книжных завалах в поисках интересных, но не нужных семье лорда Родригеса книг, и одна привлекла моё внимание. Я впервые повстречал тёмную магию эльфов, да ещё и в печатном варианте. Странное оформление этого сборника нехарактерно для ушастых — на чёрном фоне темно-красная вязь рисунка, скорее похожего на дьявольские письмена, чем на изящные изображения, излюбленные древним народом. Содержимое же этой книги и вовсе повергло меня в глубокий шок. Только одни названия чего стоили! 'Лишение магической силы', 'наложение заклятия болезни', 'заклятие на живого мертвеца' — в общем, полный набор чёрной магии, но при этом особенной. Дело в том, что из эльфов мало кто ею владеет, они больше специализируются в светлой. А в этой книге все рецепты расписаны так подробно, что становятся по силам даже слабому магу. Основой этих проклятий служат не простые заклинания, а снадобья из большого количества компонентов. Составы для мазей, эликсиров, примочек настолько экзотичны, что некоторые ингредиенты я вообще впервые встречаю в рецептуре. Например, здесь применяется нефть, красный и чёрный небесные камни, вытяжка из термитов, настойка из жуков малашек, смолакамедь некоторых деревьев, гранит и янтарь, кровь и сперма различных существ, и множество других ингредиентов. Неожиданно взгляд выхватил очередное название — 'наказание неверного мужа', и любопытство заставило меня читать дальше. Это проклятие, наверное, самое страшное для любого мужчины, и теперь я понимаю, почему эльфы любят всего один раз в жизни. Никому не пожелаешь такого проклятья, разве что смертельному врагу. Дело в том, что у наказуемого... усыхает предмет его мужественности. Член истончается и укорачивается, да ещё и становится яркого фиолетового цвета. Прямо фиалка, блин. Я как себе это начинаю представлять, так оторопь берёт. Этот рецепт я бы с большим удовольствием использовал на своём личном зеленоглазом враге. Правда здесь есть несколько трудностей. Во-первых, для приготовления снадобья необходимо раздобыть сперму... селезня, во-вторых, готовую мазь нужно нанести прямо на член наказуемого. В общем, это кажется неосуществимым. Я не знаю, встретимся ли мы ещё раз с этим охотником, и тем более получу ли я такую возможность — прикоснуться к его гениталиям. Как подумаю об этом, так меня всего передёргивает, даже тошнить начинает. С другой стороны, эта мразь оставила меня здесь умирать, предложив на выбор лишь рабское существование, да ещё и грязно облапала и лишила возможности изучения нашей магии. Мне до сих пор не верится в то, что он сделал. Неужели я это заслужил? Чем больше думаю об этом, тем сильнее хочу ему отомстить, и этот рецепт кажется идеальным наказанием, ну а трудности буду решать по мере их поступления...

Первым делом мне нужно достать необходимые компоненты, а главное — сперму селезня, поэтому я решаю поискать информацию о спаривании птиц.

Я долго высматриваю на высоких стеллажах необходимые книги. В приглушённом свете библиотека похожа на фантастический город. Длинные узкие улицы, перекрёстки между домами, где живут воплощённые в бумагу мысли и чувства различных существ. Кое-где стоят небольшие лестницы, по которым можно подняться на верхние этажи. Этот тихий и кажущийся безобидным мир может скрывать и горе, и смерть, и любовь... Стоит только заглянуть внутрь и погрузиться в его изучение. Но мне нужно не это разнообразие эмоций, а научная литература с её сухим, выверенным языком, и я подбираю, наконец, необходимую информацию.

Я раньше никогда не интересовался, как спариваются птицы. Оказывается, у них есть только одно отверстие — клоака, через которое выходят и продукты выделения, и яйца, и сперма. Даже сам процесс, когда самец оплодотворяет самку, так и называется — 'поцелуй клоак'. Выходит, есть такие поцелуи, от которых можно и залететь, всё зависит лишь от того, чем и как целовать. Я сначала сильно расстраиваюсь, узнав эту информацию, но, посмотрев внимательнее, нахожу, что утиные — редкая группа пернатых, имеющих половой член, а у одного из видов он вообще очень длинный — до сорока пяти сантиметров, при таком же размере самой утки... Если честно, я обзавидовался.

Зато у наших диких уток он до пятнадцати сантиметров, а толщиной всего в один, именно таким по размеру и должен будет стать член моего обидчика после применения мази. Я радостно собираю всё необходимое и, захватив с собой силки и подсадную утку, спешу к озеру.

Весенний солнечный безветренный день — как раз то, что мне нужно. Я привязываю утку, натягиваю над ней магические силки, в которые должен угодить селезень, и прячусь в прошлогодние камыши. Моя птичка принимается петь. Её сольное звучное кряканье не оставляет равнодушным громадного селезня, налетающего быстро и неожиданно, но попадающего в мои невидимые сети. Он возмущенно орёт и старается вырваться, а я его, не выпуская из силков, переворачиваю на спину. Птицы впадают в состояние близкое к гипнотическому, если их долго фиксировать в положении лёжа кверху лапами. Мне это давно известно из книг, но удержать сильную крупную птицу оказалось трудной задачей, и если бы не сеть, то я бы не справился с ней. Селезень вырывается всё более вяло и, наконец, застывает. Моя утка продолжает его звать, и я, приготовив сосуд для сбора спермы, начинаю поглаживать тело селезня, надеясь, что те места, которыми он прикасается к самке, будут эрогенными...

Так и есть!! Мгновенно возникающий пенис сразу приходит в боевую готовность, а я начинаю жалеть о своей одержимости в получении этого ингредиента. Не будет же он по команде выстреливать спермой в приготовленную посудину, да и возбуждение может быстро пройти. Мне приходится смазать руки специальной разогревающей мазью — ведь в теле самки высокая температура, гораздо выше, чем на поверхности кожи у человека — и взять всю инициативу на себя.

Вот же похотливая сволочь! Надо же мне было нарваться именно на этого козла с крыльями! Пегас чёртов! Он, гад, стонет и кряхтит, а сперму зажал. Я видел небольшую заметку в каком-то журнале, что утки — одна из немногих птиц, способная получать удовольствие от секса, но этот селезень вообще растёкся безвольной тушкой, глаза закрыл и получает наслаждение, а я как наложник, блин, у шейха... дрочу ему...

Мое терпение уже на исходе... похоже, этот урод просто кайфует, так и хочется его в ледяную воду озера закинуть, чтобы обломался. Это моё желание постепенно становится навязчивым, и сейчас я его точно осуществлю... с непередаваемым удовольствием!..

И стоило мне только увериться в необходимости остудить зарвавшуюся крылатую бестию, как он тут же выдает необходимый мне компонент. От радости я чуть не роняю на землю тяжёлую разморенную тушу, хорошо, что сети ещё действуют, а то пострадала бы моя уточка.

Осторожно освобождаю наглую сволочь, собираю вещи и направляюсь домой, но не успеваю далеко уйти, как раздаётся полный разочарования и отчаяния вопль, и я слышу за спиной топот. Этот селезень мчится за мной со всех ног! Ну уж нет, брать с собой я его не намерен и припускаю домой бегом. Оглядываюсь только у ворот. Как я и думал — он отстал! Куда ему угнаться за мной. Счастливо вздыхаю и собираюсь шагнуть внутрь, как мне на плечо падает тяжелая туша и, радостно покрякивая, зарывается клювом в мои волосы! Это повергает меня в шок! На охранников замка, увидевших эту картину, словно столбняк нападает, и скулы сводит от зависти. А этот му**к расселся на мне, что твой орёл, с гордым видом. Даже и не шевелится, пока я свою подсадную утку в птичник несу. Тут вылетает Грей, наша борзая, и, встав на задние лапы, заинтересованно пытается ткнуться носом в селезня, но тот щёлкает его клювом, и вся округа оглашается обиженным собачьим воем.

Мне стоит большого труда и сноровки, чтобы запихнуть наглую птицу в вольер к другим уткам, где он устраивает настоящее побоище с домашними селезнями, а стражники делают ставки. Побеждает, конечно же, мой боец...

С этого времени мерзкая птица строит всех, и поваров в том числе. Зато все телячьи нежности этого сурового селезня достаются мне. Все наивно полагают, что я приворожил его зельем, но не рассказывать же им, что именно я для него сделал...

* * *

В кабинете лорда Родригеса стоит тишина, иногда прерываемая скрипом гусиного пера по бумаге.

Наконец лорд Родригес заканчивает работу с документами и расслабленно откидывается в кресле. Он расстроен, но привычно скрывает чувства за маской холодности. Приближается время, когда он в последний раз увидит своего сына Эрни. Лорду не хочется расставаться, но не зря закон требует оставлять в живых только одного из сыновей, родившихся в один день. Он не желает терять сына, но и не может допустить кровавого дележа власти после собственного ухода за грань. Лорд Родригес должен думать в первую очередь о процветании своего клана. Хвала Тьме, Эрни не лидер по натуре, да и бремя правления его не прельщает, в отличие от старшего — Маркуса. К сожалению, именно Эрни может стать послушной марионеткой в руках у заинтересованных 'подданных', чего никак нельзя допустить. Лорд Родригес, прославившийся своей жестокостью и кровавыми расправами с врагами, имеет слабость — он любит свою семью, из-за чего и оставил в живых второго сына. Теперь же Эрни должен исчезнуть из этого мира... Лорд понимает, что это звучит цинично и жестоко, но другого выхода нет, если он хочет благополучия и процветания клана в дальнейшем. Он прикрывает глаза и пытается расслабиться, слушая доносящийся со двора тихий шелест листьев и отдалённое пение птиц. Его релаксацию прерывает топот копыт, заливистый смех мальчишек и сдержанный — взрослых, возвращающихся охотников.