— Скажи, что видел ты? — уперто налегал я. — Волчья Пасть. Или это далеко для тебя? Совсем ослаб за годы в темнице.
— Старые уловки, — зевнул он. — Мне скучно с тобой, враг. Как-то ты поглупел, за последнее время...
Я, сдерживаясь, чтобы не вцепится ему в глотку своими же руками, медленно встал. Ничего я от него не добьюсь в этот раз. А пытать бессмысленно. И про снежную нежить, сиречь окультов, он если и знает, то промолчит. Или издеваться будет.
— Уже уходишь? — деланно удивился он, прикрывая глаза и откидывая голову на спинку кресла. — В этот раз беседа была невероятно приятной. И короткой, что тоже хорошо. Беспокойный ты, может дело в пророческих видениях — предвидишь собственную судьбу?...
Мне захотелось сделать бывшему хозяину гор больно.
— До встречи... отец.
Закрывая дверь, я не без удовольствия отметил, как судорожно дернулись лежащие на подлокотниках руки. Как сжались в кулаки длинные пальцы.
Замысел с кольцом Бестии был хорош. Почти безупречен. Ошибка закралась лишь в мои собственные расчеты. И теперь жгучее сожаление неотступно следовало по пятам, постепенно топясь в кисее ожидания.
Ждать. Сколько еще ждать? Покуда случай не выйдет. А когда он представится? Блажь Яромирова весьма кстати. Камень за камушком — сражение за сражением. Война. Для осуществления замысла мне нужна магическая буря — заклятье за заклятьем. До самого незримого порога; вся высвобожденная магией сила должна заполнить пространство. Окружить мои Артефакты, дав толчок.
— Великий Дракон! — ко мне со всех ног спешил молодой служка. — К вам... Вас Саламандра просит...
Он запнулся, стараясь отдышаться и вернуть себе дар речи:
— ... срочно... он на дворе...
От такого содержательного доклада, изложенного запыхавшимся, сбивающимся парнем Хран помрачнел. Старик служил мне верой и правдой, как некогда служил моему отцу. На его согбенных под тяжестью лет плечах лежала выучка всех слуг замка.
И когда внезапно кто-то из молодых наряду с расторопностью выказывал отсутствие этой самой выучки — вроде как виноватым был именно Хран. Я б ему и слова не сказал, но старик всю жизнь проживший по определенному укладу в старости закостенел в этих рамках окончательно.
Поэтому я молча поспешил наверх, а бледный от волнения служка остался один на один со свирепым старцем.
— Да как ты, олух, смеешь вот так мычать? — я успел услышать начало назидания младому поколению. — Засранец козлоногий!
Что ни говори, а у Храна талант к воспитанию понятливых и исполнительных слуг. А еще у него очень тяжелая ладонь. Это я тоже успел услышать.
Саламандра ждал меня на округлом майдане — здесь проходили собрания обитателей замка по самым разным неторжественным случаям. В обычное время людей здесь не было и слышно было только шум беспрестанно струящегося по желобам водоносной системы Дасунь-крепости потока. Ну и редкую брань снующих с коробами носильщиков — кладовые Цитадели были неподалеку.
Плечом, опираясь о деревянную балку бревенчатого навеса, волшебник молча обратил моё внимание в небесную высь. Я полюбовался белым облачным рисунком, отметил необыкновенный хоровод Драконьих Воронов. Птицы взялись кружить с возмущенным карканьем вокруг одной из своих зависших на месте товарок.
Странно. Присмотревшись к машущему крыльями существу, я пробормотал:
— Это вообще что такое? Однако какая наглость!
Зажатое в кольцо существо могло сойти за ворону только очень издали.
— Определить породу этой мерзости я не возьмусь, — нейтрально сообщил Саламандра. — А вот магический флер запросто. Слишком уж часто мы с ним сталкивались прежде. Потому и взял на себя смелость, разрешив подпустить эту пакость ближе, мой Дракон.
— Хм. Ну, если уж допустил, то разреши ей приблизится.
Экономный пасс и кольцо воронов неохотно распалось, открывая дорогу твари. Та радостно пискнув, снизилась, позволяя разглядеть себя во всей красе.
— Саламат серьезно болен. Это неизлечимо, — с вздохом констатировал я, не скрывая своей брезгливости. — Его опыты над живыми существами, должны вызывать отвращение уже у алхимиков!
Больше всего существо напоминало дикую противоестественную смесь летучей мыши и совы. Перепончатые крылья, темный меховой воротник и совиный клюв. В своих похожих на обезьяньи лапах тварь цепко сжимала кожаный тубус. Запашок, исходящий от посланца был просто одуряющий — смрад как в пещере волка-людоеда.
— Не приближайся ко мне, — рявкнул я, сдерживая желание зажать нос. Как ни странно тварь поняла и замерла в нескольких саженях от нас, трепеща крыльями. — Послание давай!
Тубус упал на подставленную старческую ладонь Саламандры. Сломав печать, он вынул коричневатый свиток и, не читая, передал мне.
'Любезный Дракон Триградья! Несказанную радость доставляют мне слухи о вашей расторопности! Воистину только лишь непредсказуемость горячо ненавидимых нами способна одновременно удивлять, злить и восхищать!
Я в полной мере оценил ваш неожиданный отъезд с пресловутого Черного Схода и с прискорбием признаю, что зря в такой спешке отправлял туда своих слуг, для передачи моего личного послания. Из уст в уста. Но ничего не бывает напрасно — у меня появилась возможность в скором времени самолично повидать вас.
Рассчитываю не позднее чем через луну войти под своды Цитадели в качестве почетного гостя. И в связи с этим могу порекомендовать вам — готовить места для гостей. У меня будет большая свита. Как вы понимаете, все это от больного тщеславия — но не моего, конечно же. Просто царь Яромир Славный, как и многие другие венценосные особы не любит путешествовать в одиночку.
Рекомендую вам уведомить собственных слуг, что у них отныне есть два пути. Либо они будут служить на празднике в честь нашего визита, либо... как писали мудрые — молодые могут умереть, а старые должны.
Чувствую, как сильно вы предвкушаете наше скорое свидание.
Прошу только не рвите письма. Я понимаю ваше бедственное положение и поэтому разрешаю, если захотите использовать оборот для написания ответа.
Очень жду нашей встречи.
Саламат Вахрсагэр будущий Повелитель необъятной Ойкумены'.
Я оторвал взгляд от затейливых черных письмен и взглянул на летучее отродье. В зеркальных бусинах ненормально больших глаз отражались мы с Келькутом. Вахрсагэр, значит. Хм. Сдается мне это старая речь Эрц.
— Саламандра. Что означает слово 'вахрсагэр'?
— Э-э... — вопрос застал его врасплох. Келькут яростно заскреб бороду. — 'Саг'... знаток... нет, кажется, друид... а 'Вахр'... нет, 'эр' означает превосходство. Вахрсагэр... получается что-то вроде Черный друид. Это если дословно, — принялся он объяснять. — Но вот если это применять как имя собственное, то скорее даже Черный Создатель. Причем черный означает не цвет, но уровень изначального мастерства. Черный — подлинный, первый, настоящий. Вроде как равный по своему умению творить, Создателю мира.
— Саламат не страдает от избытка скромности, — подметил я. — Тоже мне Царь Царей. Да и с лаконичностью изложения у него огромные проблемы. Сколько пустых слов долженствующих объяснить мне, что на Черном Сходе готовилось очередное бездарное покушение. Как будто я не знал.
Единственной заслуживающей внимания новостью был союз этого убогого и царька. Рассчитывают победить меня вдвоем? Зато теперь я могу примерно сказать, кто сейчас выжидает своего часа в Волчьей Пасти. Ну не кретин ли — раскрывать свой план заранее?
Летун пронзительно запищал. Без сомнения в этом извращенном теле живет разум подобный человеческому. Тварь интересует, буду ли я отвечать на послание.
— Интересная зверушка, — задумчиво протянул я. — Напомни, Саламандра были у нас подобные гости раньше?
— Да нет вроде бы... — неуверенно нахмурился маг. — Это первый.
— Ага, — меня известие обрадовало. Оно подтверждало одну мою догадку. — А нет ли на нашем гостюшке какого-нибудь 'поводка'?
Тварь, услышав последние слова, сердито заухала и попыталась подняться выше. Но взвихрившийся порыв ветра легко смел крылатую бестию в сторону, и стал прижимать к земле, не давая подняться.
Сторожевые заклятья Цитадели работали безупречно. Кроме того, ветер относил смрад, исходящий от существа в сторону.
— Не ерепенься, — посоветовал я, глядя на тщетные попытки повизгивающего посланца убраться куда подальше. Направленная на тварь ладонь мага мелко задрожала. Вокруг мехового ворота летуна проступило дымчатое подобие ошейника с раздраженно извивающимися черными щупальцами.
— Есть. Его определенно вели в сторону Цитадели, — шумно выдохнул Келькут. — В шкуру ублюдка зашит артефакт-якорь. Подобные штуки Саламатовы алхимики уже давно придумали для работорговли.
— Замечательно. И как далеко 'ловцы' этой птахи? — я не сводил глаз с припечатанной к площадке твари. Не имея сил подняться, она медленно ползла по земле, цепляясь лапами и острыми крючьями на крыльях.
— Я не силен в поиске, — признался маг. — Но можно найти, у нас есть талантливые 'друидисты'22. Дело десяти минут.
— У меня тогда только один вопрос. Обязательно ли сохранять жизнь этой бестолковой поделке спятившего алхимика?
Тварь истошно заверещала, изо всех сил заработав крыльями. Келькут без суеты извлек из складок своего плаща тонкую веточку, испещренную вязью крохотных рун. Сухой треск и один обломок ветки безошибочно угодил прямо в пернатое брюхо уродца. Режущий уши вопль умолк, точно отрезанный ножом. От вспышки холодного сводящего судорогой глаза света я крепко зажмурился, сквозь зубы поинтересовавшись:
— Какого блазеня, Келькут? — от удивления я даже имя перепутал, но маг не подал виду. — Волшебные фокусы в твоём исполнении меня здорово удручают...
— Мой аркан, — с гордостью объяснил Саламандра, когда свет угас и моему настороженному взору, предстала кучка порошка неопределенного цвета. Над ней выступали худые кости скелетика летуна. — Живая плоть перерабатывается в течение считанных терций. Лишнее доказательство тому, что атрибутивная магия отнюдь не устарела, а жива и здравствует, мой Дракон. Вы были совершенно правы, держать живьем эту гадость нам не стоило. Вполне достаточно иметь...
Он размашисто подошел к праху и без всякого почтения к останкам, поворошив рукой кучку, достал оттуда маленький черный шарик — похожий на крохотный кусочек угля.
— Вот этого вполне достаточно, мой Дракон, — продемонстрировал он зажатую меж пальцев находку. — Теперь дело за малым...
— Хватит разглагольствовать, — оборвал я начинающуюся лекцию прикладного магического следопытства. — Ищи своих талантов. И... Хран!!!
— Иду, мастер, — донеслось из глубин Цитадели. — Уже иду!
— Можешь идти в обратную сторону, — разрешил я. — Скажи начальнику охраны, чтоб готовил мой почетный эскорт. Я хочу прогуляться!
Снежно-белый конь по имени Мрак несся по вольным просторам Триградья. Не так часто позволялось редкому зверю ощутить столь желанную волю и большие усилия требовались, чтобы сдерживать бешеный галоп, на который норовило сорваться животное. Тряслась земля под копытами скакуна. Едва поспевала следом вереница всадников; мы оставили позади Бастионы и вырвались из зачарованного леса. Мелкая лесная нечисть спешно убиралась с пути, втягивая свои ловчие снасти.
Двадцать конных Драконьих Призраков и трое магов во главе со мной летели на встречу с Саламатовыми 'ловцами'. Высоко в небе высматривали незваных гостей птицы. Дикая охота!
Мы летели среди рядов ольх и вязов, вдоль заросшего камышами и мхом ручья.
— Великий Дракон! — перекрикивая шум гудящего в ушах ветра, обратился ко мне маг-следопыт. — Они уже близко! На той стороне.
Шарик-жемчужина в его руке сверкал дерганным злым светом. Подтверждая слова рыжего длинноволосого мага, заорали, снижаясь, вороны.
Вздымая копытами радужно блестящие водяные брызги и разметывая окатыши, Мрак в два скачка перелетел струг, помчавшись вверх по тенистому склону с вершиной усеянной зелеными горецами.
Там наверху я придержал вздыбившегося Мрака и, дожидаясь с треском ломящихся через камыши всадников, осмотрелся. Конь зафыркал, вертя гривастой головой — к чистому воздуху сейчас примешивался отчетливый запах дегтя. На обогретом катящимся к закату солнцем лугу располагались дегтярня.
У коновязи нетерпеливо рыли грунт пять лошадей. Прямо возле закопченного угла под голубятней навзничь лежало тело. А это, стало быть, дегтярь. Кроме того, возле входа в дегтярню явственно виднелся кровавый след.
От злости у меня скулы свело. Эти наглые сволочи смеют убивать людей в моих землях! Они убивают моих людей!
— Реваз, — молчаливый командир Призраков развернул ко мне своё невыразительное лицо, поросшее жесткой седой щетиной. — Достаньте мне их оттуда. Хотя бы один должен быть жив. Я хочу поговорить.
И в эту самую секунду на подворье вышли двое. Серо-зеленые накидки с капюшонами — одежда егерей, охотников и разведчиков. Скорее последних — уж больно недвусмысленными казались мне чешуйчатые кольчуги и длинные мечи на поясах.
Реваз вскинул вверх руку и отцепившие от седельных лук арбалеты Призраки взяли парочку на прицел.
Стоявший ближе к двери попятился, получил четыре или пять болтов в тело и, перецепившись через стоящую у порога кадку, упал. Второй, не растерявшись, громко свистнул и бросился к коновязи. Приняв в грудь два болта, он упорно пытался развязать слабеющей рукой непокорные поводья. Да так и сполз, судорожно цепляясь за столб. Вырвавшаяся на свободу лошадь, громогласно заржав пронеслась мимо голубятни и легко перепрыгнув невысокий плетень исчезла в густом кустарнике. Её товарки нервно вырывались
Призраки не стали перезаряжать арбалеты. Вместо этого шестеро из них спешились и, обнажив оружие, пошли к дегтярне. Им навстречу вывалилась остальная троица 'лесников'.
Без колебаний и сомнений они приняли бой. Один из них резко выпрыгнув вперед, прочертил длинную кривую загогулину своим мечом. Это была ошибка. Разделившись, Призраки, зажали огрызающихся 'лесников' в клещи и быстро оттеснили под стену. Первого напавшего ударили одновременно с двух сторон, метя в разные места. Он сумел отбить только один удар — в предплечье. Попытался уклониться, но соревнование в скорости явно выиграл мой Призрак. Удар, нацеленный в печень пропорол бок врага, высвобождая потеки черной крови и 'лесник' отчаянно вскрикнув, осел в траву.
Его товарища в это время уже пришпилили к стене, как бабочку нанизав на острие. Не много же умели эти наглецы.
Последний затравленно озирался по сторонам ища лазейку между суровыми темными фигурами, подступающими с разных сторон. Он нужен был живым. Но считал по всему иначе.
— Акклих! — неожиданно громко завопил он. — Акклих!
И на этот безнадежный крик, как ни странно, отозвались. Дверь с шумом распахнулась, и на пороге возник очередной персонаж трагедии разыгравшейся на подворье дегтярни. Да такой, что талантливый маг-следопыт привстал на стременах и громко выругался.
Тощий с непропорционально длинным хребтом он передвигался подобно ящерице, низко припадая к земле. Серая растрескавшаяся кожа и недлинные шипы, подобно иголкам усеявшие плечи, загривок и лопатки существа. Человеческое некогда лицо, выглядело весьма непривлекательно. Очень сильно вытянутая нижняя челюсть с двумя саблями клыков. С которых капала пена. И зеркальная пленка, затянувшая глазницы.
