— В следующий раз я их останавливать не буду. Животные дойдут до края площадки и встанут. Ты повиснешь в воздухе. Но это отнюдь не самое худшее. Вместе с тобой в воздухе повиснет вот этот мешок, — он пнул упомянутый мешок ногой. — Что будет дальше, ты понять можешь. Именно поэтому сейчас я опишу тебе две возможности. Ты выберешь. Первая. Ты провисишь так до ночи. Пока мне не надоест, и я не придумаю еще что-нибудь. И вторая. Я сейчас вытяну кляп. Ты без криков и плача выкладываешь мне всю правду-матку. Только чтоб я в ней не усомнился. Тогда я дарю тебе быструю смерть. Идет?
Зебарий согласно закивал головой, поводя глазами из стороны в сторону. Наместник любезно вытащил кляп.
— Я...на Лиса... по его поручению.
Наместник понимающе поглядел на него. Даже с каким-то сочувствием:
— Как давно?
— Всегхда...
— И выдавал ему все, что я тебе поручал?
— Да...
— И про Дракона?
— Да...
— Люди, выслеживающие Дракона тоже продажные?
— Нхет...
— Это Лис приказал меня убить?
— Да.
Эйстерлин ударил ножом в солнечное сплетение и провернул лезвие. Зебарий содрогнулся.
— Паскуда, — ровно сказал бородач и отошел прочь. Утрихт забился в путах, корчась от боли. Захрипел. Вырвал кровью залив себе грудь и шею. И умер.
Наместник обвел глазами всех, на кого произвела впечатление казнь, и громко изрек:
— Это чтобы никто не сомневался. Рано или поздно каждый получит то, что заслужил! А эту падаль бросьте в болото.
Неожиданно среди людей он увидел Велари. Девушка потрясенно глядела на покачивающийся труп бывшего напарника. Эйстерлин ждал, что ей станет плохо, но зеленоглазая оказалась крепкой. Только зажала нос руками.
Обернувшись к подпирающему дверной косяк каземата альбиносу, Наместник бросил, указывая на Велари:
— Познакомься с моим специалистом. Придется тебе с ней поработать на пару, раз уж мой человек оказался такой тварью.
Альбинос проследил за рукой и... в первый раз Наместник различил на бесстрастной белой физиономии удивление. Безграничное. Просто безбрежное удивление.
Велари не обратив на него внимания, отвернулась и скрылась в толпе.
— Ты же не оставишь меня в покое. Ведь так? — бормотал, разглядывая свой сад, Каллиграф. Ученики ушли на прогулку в город. Комната была скована темнотой. Не горел ни единый светильник. Древний маг стоял у окна, напряженно опираясь руками на подоконник. Он был один, и ему не приходилось теперь скрывать свой страх. Единственной свидетельницей была темнота. Но она молчала.
Каллиграф стоял, спиной чувствуя, как темнота смотрит. Стоял и боялся оглянуться. Боялся, что увидит сейчас за своей спиной женский силуэт. Но еще больше боялся, что не увидит этого силуэта. Мага трясло. От ужаса мышцы живота сводило судорогой.
— Конечно ты меня не оставишь в покое. Ты ведь так близка к тому, чтобы опрокинуть мир. Вывернуть его наизнанку. А я даже сейчас после стольких лет не знаю, чего же тебе не хватает. Почему поступаешь так, а не иначе. Ведь ты чудовище.
Он глядел в свой любимый сад, на долгие годы ставший для него единственным местом прогулок. Древний маг никогда не признавался ученикам, но он боялся мира. Он боялся глядеть на изменения в мире, который возможно менялся по воле этого древнего монстра. Предпочитал учить, не высовывая носа за ограждения. Теперь, когда он лишился своего последнего защитного артефакта, прошло только два дня. И за эти два дня он поседел от страха.
Этот мир менялся все стремительней, пускай даже Эрц внешне выглядит все так же. Каллиграф чувствовал, что Эрц скоро перестанет существовать вообще. Месть. Страшная месть ждет все живое.
Его трясло от страха. Потому маг исповедовался темноте. Та молча слушала. Лишь иногда до его обострившегося слуха доносилось тихое дыхание той, что сейчас стояла за спиной. Маг говорил с темнотой, выкладывая все свои мысли долгие годы, не дававшие покоя.
— Но ты не отпустишь меня? Да? Ты же знаешь, что я последний их ученик, поэтому меня ждет что-то особенное верно? — темнота снова вздохнула и задрожавший в отчаянии маг понял что угадал.
— Я не хочу, — одними губами прошептал он, чувствуя, как раздирает внутренности страх. — Слышишь? Я не хочу. И не стану ждать твоей казни. Пусть молодые дураки борются с тобой. Вернее думают, что борются. Ты же все продумала? Все-все.
Темнота молчала. А магу казалось, что она не видит лежащего перед ним на подоконнике ритуального ножа.
— Не хочу.
Нож очень удобно лег в руку. Каллиграф прикрывал его собой, надеясь, что Стоящая Позади не видит этого робкого движения. Маг услышал какой-то шорох. Заметила?!
— Я не стану ждать твоей казни. С меня хватит, — он быстро и твердо провел по запястьям лезвием.
Кровь из вен плеснула с неожиданной силой. Брызнула на подоконник, на неизменную деревянную кормушку для птиц. И унесла с собой страх. Подарила спокойствие. Посмертно.
Маг обернулся, победно улыбаясь, чтобы в последний раз увидеть её глаза. Но в комнате была только темнота.
Он увидел её на поварне за многочисленными котлами, источающими облака белого пара и миллионы запахов. Среди суетящейся толпы одетых в мятые передники и колпаки кухарей и поварят. Скрывшись за завесой дыма и вырывающихся из очагов языков пламени, она, придержав рукой шляпу, вошла в низкую закопченную дверцу. Расталкивая подворачивающихся под руку обладателей толкучек, кочерег, ложек, вил он последовал за ней. Тихо проскочил в полумрак длинного погреба, где среди сухости на полках хранились связки овощей, душистые травы, мясные окорока, бочки с элем, пивом и вином. Черной молнией его тень скользнула по рядам. Беззвучная, как подбирающийся к жертве тигр-охотник.
По всей видимости, она решила срезать через погреб здоровый крюк до внутреннего двора. Альбинос выскочил из тени. Быстро. Непредсказуемо. Играючи отбил рефлекторно нанесенный против несущего угрозу движения удар и прижал её к стене, зажимая руку в рычаг. От столкновения со стеной шляпа слетела с её головы, и волосы рассыпались по плечам. Сильно уперся плечом в грудь, с демонической усмешкой поднимая свое лицо. Давая напуганным зеленым глазам рассмотреть себя. Позволяя страху в глазах смениться безбрежным удивлением. И, наконец перемешанной с испугом злобой.
— Ты! — задушено вскрикнула Велари, делая еще одну попытку вырваться.
— Напрасный труд, детка, — вперив в красивое лицо свой жадный взгляд, предупредил альбинос. — Или ты забыла — там, где ты училась, я имел обыкновение преподавать? Забыла? Зря, дорогуша. Потому что, память о тех славных деньках по сей день греет мою душу.
Он зарылся носом в её пышные волосы, с удовольствием вдыхая слабо различимый в этом пиршестве запахов аромат герани.
— Стоило догадаться сразу же. В первый миг, едва только увидела. Не почувствовать заранее я могла только того кто не имеет запаха. Ведь ты его не имеешь, — процедила она, сверкая гневом в глазах. — Урод. Выродок.
Лицо Ассимура дернулось как от удара:
— Ооо я предпочитаю считать себя героем. Любой герой в той или иной степени и есть урод. Умственный или физический урод. Реликт. Зато по первым твоим словам, детка, я вижу как ты рада нашей нежданной встрече.
— Рада? Ну, тогда ты еще более безумен, чем я всегда считала, — она уже не вырывалась, понимая всю бесполезность этих действий. Но в голосе явно слышались презрительные нотки. И они били по меняющемуся в лице харранцу сильнее, чем любые выпады:
— Все так же кружишься на полях боев и питаешься падалью, коршун? Все так же лебезишь перед своим проклятым островом в обмен на подачки с барского стола? Надеешься на то, что хозяйская рука приголубит? — насмешничала она.
— При такой мордашке как у тебя, детка, тебе не помешало б немного ума, — не скрывая ненависти, жарко прошептал он, наклоняясь к самому её уху. — Или ты злишься, оттого что давно ни с кем не спала? Исправим?
— Иди в Тьму. А еще лучше иди в свой Харр, который стократ горше Тьмы!
— Какая злость! А ведь когда-то ты сама была готова руки целовать, за то чтобы хозяйская рука немного тебя приголубила. И с удовольствием эти ласки принимала, детка. Но можешь не сверкать на меня своими глазками. Я пришел только затем чтобы поздороваться. Давно ведь не виделись. Но теперь мы встретились и очень долго будем рядом. Общее дело. Как в старые добрые деньки. Ты рада?
— Иди в Тьму, белый выродок, — она почти плевалась этим словом, зная что именно оно способно доставить ему боль. Одно из немногих слов, которые Корнелий так и не научился сносить равнодушно. — Мне плевать, что ты делаешь здесь, но я уеду отсюда при первой же возможности. Понял самоуверенный сукин сын?
Его лицо выражало ненависть и веселье, почти умиление. Харранец резко отпустил Велари и галантно поклонившись, поднял с досок шляпу, подавая ей со словами:
— Нет, дорогуша. Судьбе угодно чтобы мы уехали вместе. После гибели того предателя, мне поручено заняться вашим Драконом. И если всего час назад я сомневался в том, что поступил правильно, согласившись, то теперь я уверен. От нашего маленького путешествия я получу непередаваемое удовольствие. Я очень соскучился по тебе, детка.
Она вырвала шляпу из протянутой руки и скрипнула зубами.
— С каких пор ты работаешь на Эйстерлина? Сменил хозяина? В это я не верю.
— На Эйстерлина? — в тон ей ответил альбинос, криво усмехнувшись. — Ты никогда не обращала внимание, Велари Ассимур, что только королей и слуг в приличном обществе постоянно называют по именам? Видимо это две крайние ступени общественной лестницы. Но ты права я не меняю хозяина. И тебе, раз уж мы снова встретились, не позволю. Понимаешь меня, Велари... Ассимур.
— Иди в Тьму, — в третий раз повторила она. — Я тебе никогда не принадлежала. И можешь оставить себе все свое.
— Посмотрим.
Глава 14
'Вообще же, если серьезно оценить весь опыт борьбы Темных
Властелинов с их светлыми противниками то наиболее опасным врагом
для любого представителя нашего цеха всегда являлась — кроме шуток — случайность.
Побери меня Тьма, если я вру. Везение испокон веков играет против Нас.
Пока Вы создаете свои армии, Вам особенно ничего не угрожает, но стоит
осесть...начинается. То древнее зло пробудиться и начнет взимать
с Вас проценты. То герои нароют Священный Артефакт____
(сами представьте какой). То у Вас все солдаты разом станут косорукими.
Полный список особо гадких примеров вражеского везения смотрите в приложении 5.
В общем, даже если Вы учтете все советы моего трактата Вам все равно
не избежать глупых случайностей. Кстати на этот случай в конце предусмотрены
несколько страниц под Ваши собственные примечания. Если успеете
записать, чтоб потомки на всякий случай учли...'
Темный Властелин Грай 'Дракон' Триградский
'Владыка Тьмы. Секреты мастерства — шаг за шагом' (рукопись)
— Пришел в себя, — констатировал низкий с хрипотцой голос, подтверждая свою догадку сильными хлопками по щекам. Ясное дело не по своим. Тольяр мысленно досчитал до пяти и открыл глаза, чувствуя как ломит в затылке, а к горлу подступает дурнота. Картина, открывшаяся взгляду была настолько паскудной, что парень предпочел тут же зажмуриться. Небритая рожа, щерящая свои желтые зубы в чем-то напоминающем приветственный оскал. Стягивающая соломенные волосы на лбу зеленая повязка была откровенно замусоленной. Но хуже всего выглядели глаза. Зеркальные омуты, отражающие сбитое в кровь лицо. Особенно гадко они выглядели для второго Тольярова глаза. Пустые впадины, покрытые серой коркой коросты.
— Что голубь, плохо? — участливо поинтересовался зеркальноглазый. — Качает? Тошнит? Руки затекли? Терпи. Уже не долго осталось.
— Мы куда-то едем? — теперь Тольяр сообразил, что укачивает его не только из-за падения с лошади. Они были в повозке.
— Едем-едем, — зеркальноглазый сел и с удовольствием вытянул ноги. — Приехали почти. Ты глаза-то закрытыми не держи. Не поможет.
— Помогает, — возразил Тольяр, украдкой пытаясь нащупать пальцами стянувшие запястья узлы.
— На совесть вязали, можешь не волноваться, — беззлобно заверил его собеседник. — Ты приятель, не нервничай. Самое большее, что мы с тобой сделаем, так это шкуру спустим. Если придется.
— Вот спасибо, — тошнота от качки вызывала нездоровое томление в груди. То самое что бывает перед спазмами рвоты.
— Дыши, — посоветовал зеркальноглазый и обратился к кому-то кого Тольяр пока не видел: — Крыс, ты б подал нашему другу водички. Вишь как ему плохо.
Тольяр осторожно открыл один глаз.
— Плохо? — с нескрываемой ненавистью переспросил, сидящий на краю повозки силуэт. — Да он Палю и Сивого пришил! А ты с ним панькаешься, может еще фазанов ему подать?
— Скажу — подашь, — усмехнулся зеркальноглазый. — Ты б, Крыс, поменьше задавался вопросами тебя не касающимися. Оно ведь вредно для пищеварения. В том смысле, что пищеварение твое может запросто прекратиться. Пресечься вместе с дыханием.
Крыс неохотно встал и, сняв с пояса бурдюк, придвинулся к лежащему на животе Тольяру. Ткнул горлышко под самый нос и не удержался от зубовного скрежета пока парень пил.
— Как тебя зовут? — спросил, напившись Тольяр, глубоко вздохнув ртом. Зеркальноглазый кажется, немного удивился:
— Баллардо.
— Спасибо, Баллардо. Что дальше?
— А дальше... — телега, конвульсивно дернувшись, встала. Крыс, словив взгляд старшего перемахнув бортик куда-то помчался. — Мы приехали. Сейчас тебя будут спрашивать, а ты станешь отвечать. Перед тем как врать или злить того, кто будет спрашивать помни, пожалуйста, что тебя охраняют четыре человека. Эта четверка в простонародье именуется Крысами. Знаешь кто они?
— Грабители, мародеры, убийцы, разбойники.
— И еще насильники время от времени, — подхватил Баллардо. — То есть личности очень проблемные и весьма неуравновешенные. По своему даже сентиментальные. Так вот — ты, не подумавши, убил до смерти двух их товарищей. Наверное, любимых все той же сентиментальною братскою любовью. Как только ты начнешь крутить носом и строить из себя девочку, ты сразу перестанешь быть интересен нам. Мы просто развернемся и уедем. А Крысы останутся. Разумеешь?
— Еще бы, — невыразительно булькнул Тольяр.
В этот момент ему в голову пришло, что весь этот его потасканный неопрятный облик бывалого грабителя совершенно не вяжется с грамотной речью интеллектуала. Из чего выходило, что тип еще опасней, чем кажется — рубака с мозгами всегда опасней.
— Что-то ты не весел, голубь. Зря. Надо жизненные трудности с радостной улыбочкой воспринимать, — зеркальноглазый подал пример. Заметил состояние парня и встревожено спросил: — Совсем худо?
— Ага... — ответил Тольяр и скорчился в сильнейшем рвотном спазме. Баллардо едва успел отскочить, почти не запачкав башмаков. Помолчал, глядя на содрогающегося парня, извергающего на дно телеги свой обед.
— Телега тоже принадлежит Крысам. Имей это в виду.
— Я понял. Уже не впервой.
Тут их разговор прервался — подскочил взъерошенный Крыс, вцепившийся пальцами в доски:
