— Рин, ты артефактор?
— Не из лучших.
— Тогда какого демона ты таскаешь с собой эту дрянь?
— Сделанные по всем правилам подарки не выбрасывают так просто. Это раз. Кроме того, фибула содержит довольно интересно сочетающиеся магические структуры, которые я хотел бы изучить как можно лучше. Это два. Никаких проклятий, полостей с ядом, контуров скрытого воздействия и прочих сюрпризов она вроде бы не содержит. Это три.
— Вроде бы? И это говорит "артефактор не из лучших"? Впрочем, ты уже большой мальчик и не мне учить тебя, с чем стоит рисковать, а с чем лучше этого не делать.
Вот с этой мыслью я был полностью согласен.
Поэтому я не стал говорить Айсу, что, по моим догадкам, подарочек Сейвела ведёт запись происходящего поблизости — от разговоров до эмоционального и магического фона. Пишет, но не передаёт... ну, я счёл, что просто пишет, потому что никаких передающих структур в нём не нашёл. Для передачи нужно больше энергии, чем вложено в фибулу. Также я не стал посвящать Айса в то, что навесил на неё автономное заклятье, которое должно послужить дополнительной страховкой от неприятностей. Это заклятье гарантирует, что запись нашего разговора не достанется третьим лишним. Я определённо не так хорош, чтобы сделать такой же сложный артефакт — да что там сделать, если я едва-едва способен разобраться в особенностях его работы! — но уж сломать его, заодно стерев все накопленные данные, я точно смогу.
Я уже действительно большой мальчик и никому не обязан отчитываться в своих действиях, если сам не пожелаю что-то рассказать.
— Итак, ты встретил те-арра, — сменил тон Айс. — Он обвинил тебя в принадлежности к Ночным Шипам, сделал подарок — и всё?
— В сущности, да. Предварительно Сейвел судил мой спор с одним из магов Зубца, причём в мою пользу, а взамен фибулы я подарил ему самодельное колечко-артефакт. Но это мелочи.
— Как-нибудь потом я вытрясу из тебя эту историю целиком.
— Потом — сколько угодно. Так ты говоришь, Ночные Шипы? Это, часом, не Высокий клан?
— Угадал.
Далее Айс сжато поведал мне историю, тянущуюся уже третий век. Её главными действующими лицами были помянутые выше Колмейо, Десница клана в домене Левварн, и тарр Черноречья, она же прабабка Сейвела — Минназе Вранокрылая.
— Не буду пересказывать лишние подробности, путаясь в версиях. Кто кого первым обидел, за давностью лет могут сказать лишь сами Колмейо и Минназе. Вроде бы Колмейо, тогда ещё даже не магистр Шипов, а просто талантливый кланник, ухаживал за молодой Минназе, но не преуспел и затаил обиду. Но факты есть факты: когда первый супруг Вранокрылой, один из тарритов Дикого Плато, получил отравленный нож в спину во время пьяной драки, Минназе во всеуслышание обвинила в этом не кого-нибудь, а наймитов Колмейо. И понеслось. То у Колмейо без следа и звука исчезнет ученик, то в гостях у Минназе пострадает от "быстрого" проклятия важный гость. То внезапно и очень широко расползутся слухи, что Колмейо, гад и извращенец, шастает в бедные кварталы Эббалка, оставляя за собой кровавый след из растерзанных трупов маленьких девочек. А то вдруг охрану младшего сына Минназе забросают взрывчаткой и площадными заклятиями какие-то мутные типы, нанятые невесть кем...
— В общем, война на истребление.
— Так, да не совсем. Что характерно, наиболее жестокие и результативные атаки этой войны не проводятся на её полководцев напрямую. Правда, до них не больно-то и дотянешься. Страдает более всего окружение: вассалы, ученики, родственники... тут впору задуматься, кто и зачем тут на самом деле воюет. Как бы то ни было, со временем Колмейо дорос до Десницы своего клана, то есть стал начальником всех Ночных Шипов домена Левварн. А Минназе стала тарром территории, на которой одних только людей обитает, по скромным подсчётам, около пяти миллионов. То есть и тот, и другая распоряжаются изрядными ресурсами... но значительную часть этих ресурсов тратят на то, чтобы подгадить друг другу. Практикуемая риллу политика противовесов в действии.
А он называет вещи своими именами, подумал я. И согласился:
— Угу. Она же — тактика divide et impera... "разделяй и властвуй".
— Интересное определение. Я запомню. В общем, как нетрудно догадаться, при встрече на узкой улочке Ночным Шипам и тарритам Черноречья бывает сложно разойтись, не пролив крови. И мне было бы спокойнее, если бы Сейвел подсунул тебе амулет с отравленной иголкой или что-нибудь столь же опасное, а не эту внешне безобидную вещицу.
— Скрытая угроза хуже явной, это понятно. Но я не понимаю, почему те-арр вообще на меня взъелся. На мне что, написано, что я — Ночной Шип?
Айс покачал головой.
— Знаешь, — сказал он, — не будь я менталистом, я бы тоже заподозрил в тебе Шипа. Причём Шипа немалого ранга, впустившего в себя сущность Мрака достаточно давно, чтобы научиться достоверно изображать обычного смертного парня.
— Чёрт! А предположить, что я просто сам по себе такой, нельзя?
— Можно. Но маги, несущие в себе не просто печать Света или Мрака, а полноценного Двойника и при этом не состоящие ни в одном из Высоких кланов — большая редкость. Собственно, ты первый такой уникум, которого я знаю лично. Кто помогал тебе при посвящении?
— Никто, — буркнул я. И вкратце рассказал о том, как именно приобрёл Двойника. Хилла, во время разговора о политике скучавшая, заметно оживилась и слушала очень внимательно (я вовсю пользовался ламуо, чтобы донести до неё смысл беседы).
— Да ты редкостный везунчик, Рин! — заявил Айс, когда я закончил рассказ.
— Угу, везунчик. Вот только я бы предпочёл такому везению нечто более... спокойное.
— Ну и зря. Ты прошёл — сам! без страховки! — посвящение, сделавшее тебя ровней клановым магистрам. Ну, по Силе ровней, не по умению, но сама по себе Сила — уже немало. К тому же ты махом перескочил кучу промежуточных стадий. Это достойно удивления и зависти.
— А ещё это достойно охоты на меня, стоит только попасться на глаза кому-нибудь из кланников. Они, знаешь ли, предпочитают видеть таких, как я, в своих слишком тесных рядах.
— Знаю. Меня тоже не раз пытались завлечь, суля карьерный рост и расширение кругозора.
— И как?
— Пока я остаюсь вольной птицей.
— Угу. Слушай, Айс, а ты-то как набрал столько Силы?
Собеседник неожиданно помрачнел
— Если без подробностей, то мне тоже... повезло. Я, знаешь ли, родился очень далеко...
"Да уж не дальше, чем я!"
— ...в мире весьма отдалённого Лепестка, название которого тебе вряд ли что-то скажет.
— Э-э, а нельзя ли объяснить для малограмотных, что такое Лепесток?
— Тебе дать академическое определение? Изволь: Лепестки — крупные, обладающие определённым структурным единством фрагменты Пестроты, состоящие, в свою очередь, из более мелких частей. Чтобы было понятнее, знакомые тебе домены — части единого Лепестка, причём не самого крупного. А мой родной Лепесток — это по преимуществу пустой космос, в котором, как пылинки в луче света, плавают звёзды. И это не местные "звёзды", но грандиозные шары светящейся плазмы: в сотни тысяч, а то и миллионы иламми диаметром. Вокруг этих светил вращаются малые шары, состоящие из более холодной материи и называемые планетами. А уже на поверхности некоторых планет живут люди и другие смертные существа.
— Абсурдная картина! — фыркнула Лада, подавая голос впервые за время беседы — и до того, как я, ошеломлённый подозрительно знакомыми реалиями, сумел как-то отреагировать на рассказ.
— Почему? — улыбнулся нимало не обиженный Айс, когда я перевёл ему реплику хилла.
— Потому что даже риллу не способны контролировать объекты подобных масштабов!
— Что она говорит?
Я перевёл и эту реплику. Голубоглазый кивнул.
— Ваши местные риллу на это, конечно, не способны. Сильно подозреваю, что они мало чем, кроме дарованной Тихими Крыльями мощи, отличаются от высших магов моей родины.
Лада снова фыркнула. Айс же спокойно продолжал:
— Ваш Лепесток устроен совсем не так, как тот, где я родился. Он очень мал, хотя и очень плотно населён. Его радиус по большой оси — семь миллионов иламми, по малой — всего три. Ваши "звёзды" — иллюзия, размноженные отражения ваших же небес в складках свёрнутого пространства. Впрочем, понаблюдать за ними не так-то просто: марево энергии, вытягиваемой риллу из верхних, необитаемых колец Света, препятствует наблюдениям, как скорлупа яйца мешает птенцу увидеть огромный мир за белой пористой твердью. Ваши обитаемые земли покоятся на ладони нижних граней Мрака, тяготение обеспечивает не масса инертного вещества, а градиент взаимодействующих энергий, порождаемых Светом и поглощаемых Мраком. Притом половина риллу вашего Лепестка занята исключительно тем, что поддерживает стабильность всей этой системы как целого. Риллу, которые вынуждены действовать совместно! Которые мало что могут поодиночке! На моей родине высмеяли бы это. У нас-то риллу не утратили своей изначальной власти и способны в одиночку балансировать целые планетные системы...
— Изначальная власть? — напряглась хилла, точно струна. — Какая ещё изначальная власть?
Я перевёл, добавив от себя:
— Откуда ты знаешь об устройстве мира так много? Больше знаешь, чем его обитатели!
— На последний вопрос ответить легче всего. Когда я искал нору поглубже и потемнее, так, чтобы даже шальных слухов с первой родины до меня не доносилось, я пошарил в реестрах реальностей и Лепестков, составленных магами Попутного патруля...
"Пошарил? Вот так просто? Ладно, отложим вопросы на потом..."
— Извне многое выглядит яснее, да и то, что здесь у вас с подачи местных риллу считается великими секретами мироздания, никого особо не волнует. И данные об этом самом мироздании не считаются неким великим секретом. Ну да, есть среди множества прочих и Лепесток, именуемый Хуммедо, соседствующий с Нижними Мирами и более прочих пострадавший в Великой Войне с демонами. Вам интересно? Хм... Странно, но если хотите, почитайте о его характеристиках. Через Туман Межсущий туда не попасть, но если вам так уж надо, то есть Врата из мира Зунгрен, ведущие в это захолустье...
— Захолустье?
— Я немного неправильно выразился. Больше всего ваш Лепесток похож на пещеру. Большую, уютную, застроенную от пола до потолка и кишащую жизнью... но всего с парой узких выходов на поверхность, вдобавок полузаваленных. Только двое Врат на целый Лепесток, причём вторые Врата ведут прямиком в "ничьи" инферно и потому не очень удобны для торговли... это, знаешь ли, мало. Даже для отдельно взятого мира мало, не то что для целой системы доменов с сотнями миллиардов разумных существ.
— Угу. А что там насчёт изначальной власти риллу?
— Я объясню. Это тоже не так уж сложно понять. Дело в том, что ваши властительные риллу могучи, и магическая сила их по любым меркам огромна. Пожалуй, риллу моего родного Лепестка не намного сильнее ваших. Но помимо магов, у вас тут есть ещё Видящие, о которых я раньше, до того, как здесь очутился, и не слыхивал. Как и о друидах, кстати. Что собой представляют друиды, ты, Рин, знаешь лучше меня. Видящие же способны воспринимать реальность за пределами двуединства "здесь и сейчас". Видящим — ряды которых пополняются исключительно смертными, причём обладающими минимумом магических способностей — ведомы события прошлого и будущего, им доступен весь спектр вероятностей, все скрытые взаимодействия, все колебания энергий... но менять будущее по собственной воле им не дано. Любая попытка провидца выйти из состояния пассивного восприятия подрывает саму способность что-либо предвидеть. Так вот: для Деххато, риллу моего родного мира, нет того предела, который замыкает силу ваших риллу. Деххато способен не просто удерживать в узде своей воли колоссальные энергии, он также способен, подобно Видящему, точно знать, как перераспределятся материальные формы и волны вероятности из-за его вмешательства. Для него нет разницы между понятиями "чувствовать", "знать" и "творить". И потому он — воистину трансцендентное существо, пути которого непостижимы не только для существ смертных, но даже для богов и князей Ада.
Ловя мысленные образы, нарочно транслируемые Айсом, Лада знакомо закаменела.
— Получается, — сказал я медленно, — риллу той Пестроты, которую я знаю... калеки?
— Да. Они подобны гигантам, необоримо могучим, но слепым и немым. Утерянные ими качества не исчезли, но распределились. Что-то досталось Видящим, что-то друидам, какими-то ещё осколками, возможно, владеют твари Света и Мрака... этого я уже не знаю, потому что в тех источниках, которые я изучал, не было полных данных. А о причинах неполноты догадаться легко.
Айс вряд ли ошибался, но в данный момент мне не хотелось гадать, а хотелось присесть, чтобы перестала кружиться голова. Столько ошеломляющей информации за раз...
Многовато!
И всё это прекрасно ложилось на изученные мною начала космогонии, заполняя зиявшие до того лакуны и снимая логические неувязки. Становилось понятным, почему риллу, при всём своём могуществе и неизбежно проистекающем из него эгоизме, вынуждены сотрудничать. Больше того — КАК ИМЕННО они сотрудничают. Деталей я понять ещё не мог, но общая схема уже встала перед моим мысленным взором, как живая. Я с поразительной, но быстро миновавшей ясностью понял и то, каким образом возможно ТОЧНО знать, что случится, в доменах, где реальность горазды перекраивать не только риллу, но и многочисленные смертные адепты разных рангов.
Сам почти не заметив этого, я скатился в глубокий транс — не тот, что практикуют маги, а тот, который интегрирует разнесённые "ветви" ламуо. Потрясение так основательно пошатнуло мой внутренний мир, что некоторые его элементы, торчавшие косо, вдруг встали на правильные места. А может, откровения Айса просто-напросто стали последним толчком, последним усилием на трудном пути. Как бы то ни было, немного позже я с удивлением и радостью заметил, что по ряду способностей встал вровень с друидами четвёртой степени.
Той, которую из-за меты Мрака и изгнания полагал для себя навсегда недосягаемой.
— Козни демонов! — очень тихо, на грани слуха шепнула хилла.
Её, ощутил я, тоже выворачивает наизнанку сладкая боль понимания. В сказанном Айсом нашлось место для фрагментов мозаики, которых не хватало Ладе, чтобы сделать некие важные выводы. Критически важные. Её картина мира сейчас тоже разрасталась и усложнялась, меняясь неким неизвестным мне образом.
И я не удержался:
— Послушай, ты кто такой?
— Маг я, — буркнул Айс. — Вроде тебя. Но только... ну, можно сказать простоты ради, что на мне лежит благословение.
— Чьё?
— Да уж не риллу! Я... знаешь, я бы не хотел лишний раз ворошить это — сейчас.
— Как скажешь. Ты не...
— Да всё нормально, Рин, — сказал он поспешно. — Я по натуре не обидчив. А если даже обижаюсь, то быстро вспоминаю, что вдобавок отходчив.
— И всё равно, мне бы хотелось... — я запнулся. — То, что ты сказал... знаешь, а ведь я тоже родился на поверхности большого каменного шара. Под небом то чёрным, а то голубым...
